Анна Урусова
Скульптор
Не желая снова расстраивать напарников ложными надеждами, он провёл в собственной каюте несколько часов. И только убедившись, что более стройной и логичной его теория всё равно не станет, отправился искать Люду и Муху.
Для обсуждения собрались в чудом избежавшей разорения музыкальной комнате – непроглядная чернота за пределами «Вестника» нервировала каждого из космонавтов. А необходимость круглосуточного присутствия пилота в отсеке управления пропала в тот момент, когда Костя занял место искусственного помощника.
– Излагайте. – Про проекции Константина было сложно сказать, удалось ли ему найти ту точку равновесия, которая удержала бы в пределах человеческой нормы разум, помещённый в абсолютно нечеловеческие условия.
– Нам нужно изменить курс. Для начала попробуем строго перпендикулярный тому, которым мы идём сейчас. Если я прав, то в какой-то момент плотность частиц начнёт существенно увеличиваться или уменьшаться. Нам нужна точка, в которой частиц не будет вовсе или будет ничтожно мало. Там напряжённость создающего барьер поля будет наименьшей.
– Думаешь, мы находимся внутри огромного магнита? – Задумавшись, Людмила впервые за несколько дней обратилась к Власову на «ты».
– Или же поля располагаются таким образом, что создают пространство, повторяющее структуру и свойства магнита…
Углубившись в спор, они не заметили, как растаяла проекция Кости и как Муха покинул музыкальную комнату.
***
Не сговариваясь, пилоты оказались в рубке. Впрочем, кода до неё добрался Мухаммед, прозрачный командир уже ждал его на боковом экране.
– Направо или налево?
– А разницы? – Мухаммед тяжело опустился в кресло второго пилота.
– Тогда направо. Во славу земного фольклора. – Костя шевельнул рукой, и корабль принялся плавно разворачиваться.
– Зачем рукой шевелишь? Аэлита так не делала.
Вопрос застал Костю врасплох – до того момента он даже не подозревал, что, управляя кораблём, делает те же жесты, которые используются в нейроимпульсной панели управления.
– По привычке. Вроде как я всё ещё человек.
– А кто ты ещё? Человек и есть. Понятно, что Юрий Валерьевич – мозг, но всё знать не может, и вытащить тебя не в состоянии. Вернёмся домой – там ребята разберутся, как тебя обратно в тело припаять. – Муха нахмурился, соображая что-то, затем просиял. – Костик, а ты в курсе, что ты рецепт бессмертия изобрёл?
Не рассматривавший проблему с такого ракурса, Константин сперва даже не понял, о чём речь.
– Я? Изобрёл рецепт бессмертия?
– Ну да. Понятно, что когда ты молодой и здоровый, хочется жить в своём теле. А всяким тяжёлым инвалидам и старикам, им киборгом нормально будет. Всё лучше, чем разваливаться по кусочкам. Я бы точно не отказался.
Наконец вся практическая польза случившегося дошла и до Кости.
– А ведь ты прав, Муха. Может, конечно, оказаться, что обязательно нужен переход через барьер. Но ведь, если мы вернёмся, если Власов прав, то и это будет отработано.
– Ты веди на всякий случай что-то типа дневников. Типа «захотел пожрать, приготовил себе пару электронов в ароматном соусе».
Пилоты громко расхохотались. Они уже практически продолжили составление возможного дневника Кости, но в рубку вошли Людмила и Юрий, в чьём присутствии это было никак невозможно.
***
То, что с направлением Костя всё-таки ошибся, выяснилось только через три дня. Когда Юрий, мелком осмотрев очередной отчёт о плотности материи и её взаимодействии с кораблём, задумчиво сказал:
– А ведь через много-много лет вокруг нас могла бы получиться звезда. Жаль только, что мы бы этого уже не увидели.
– Протонов же слишком мало. Вы сами говорили.
Костя, после недавнего разговора с Мухаммедом практически пришедший в себя, беззвучно хрюкнул в прозрачную руку. Муха, впервые осмелившийся возразить Юрию, выглядел так, словно сам не очень понимал, как осмелился что-то сказать.
– Было мало, теперь достаточно. Понятно, что я в принципе прав, и нам нужно двигаться в противоположном направлении, но это уже частности. Только вообразите себе, парни: вокруг нас сейчас вращаются миллиарды частиц. Если бы они умели думать, в их маленькой Вселенной мы были бы неосмыслимо большим источником тепла и движения, намного более сакральным, чем Солнце для наших далёких предков. Некоторые привели в движение мы непосредственно, некоторые – получили импульс от тех, первых. Некоторые из них движутся по траекториям, схожим с планетными, некоторые – по более прихотливым и сложным орбитам. Возможно даже, там уже родились нейтроны и – совсем маловероятно, конечно, – ядра дейтерия и гелия. Думали ли вы когда-нибудь, что станете той силой, которая, пусть даже только в теории, сможет запустить вселенский маятник творения?
Чтобы найти точку, в которой плотность вещества равна нулю, «Вестнику» понадобилось восемь земных дней. За это время Юрий Валерьевич и Людмила успели несколько раз разругаться в пух и прах, строя предположения, куда корабль выкинет на сей раз; Муха под руководством Кости принялся изучать азы игры на гитаре, ну а сам Костя почти привык воспринимать своё состояние, как некий невероятно важный эксперимент по достижению человечеством бессмертия. Ему всё ещё было безумно тяжко и страшно чувствовать себя неким вездесущим и бесформенным существом, но наличие какой-то, пусть даже призрачной, цели, ощутимо облегчало бремя подобного бытия.
А в медкапсуле появился журнал наблюдений, в котором Люда тайком фиксировала изменения жизненных показателей Костиного организма, отдельно отмечая всевозможные колебания, которые могли бы быть связаны с действиями самого Кости. Ибо понять, насколько сильно состояние личности командира связано с состоянием его тела, можно было или так, или затребовав у капсулы нужный отчёт. С отчётом, конечно, было бы проще. Но и Юрий и Люда очень надеялись, что сам Константин ещё не сообразил, насколько хрупка его жизнь на самом деле, и сообщать ему об этом, запрашивая отчёт, совершенно не собирались.
– Пустота. Что будем выкидывать на сей раз? – Власов, последние несколько часов не спускавший глаз с экранов, успел сделать правильный вывод на несколько мгновений раньше, чем даже Костя.
– Контейнеров же больше нет? Можно было бы пожертвовать парочкой яблок, символизма ради. – Людмила мечтательно улыбнулась.
– Еду не трогаем. Мы не знаем, куда нас вышвырнет отсюда. – Бесплотный голос в динамиках почему-то замолчал. Потом продолжил, причём все космонавты отчётливо услышали смущение в интонациях командира. – У нас есть несколько небольших зондов – килограммов по семьсот каждый. Думаю, одни из них можно было бы использовать следующим образом: найти нужный гиперон на чём-нибудь совсем мелком и бесполезном вроде листа бумаги, запрограммировать зонд доставить бумагу на нужное расстояние от корабля, а затем отправиться в точку с максимальной плотностью вещества – нам она известна. И вращаться там, пока энергии хватит.
Космонавтам понадобилось несколько секунд на то, чтобы осмыслить предложение командира, затем Людочка захлопала в ладоши, а Мухаммед рассмеялся. Перспектива продолжить творение отдельно взятой Вселенной выглядела очень заманчиво.
– Командир, я против. Мы точно не знаем, как именно наличие тут серьёзного и очень долгого источника энергии скажется на свойствах здешнего пространства. Рисковать уничтожением или искажением собственной Вселенной ради создания новой я бы не стал. В конце концов, мы просто не доживём до того чудного момента, когда тут появится кто-нибудь, способный возносить нам хвалу и петь «Осанна».
– Вы правы. Тогда начинайте выкидывать стулья.
Нужный квант обнаружился уже в третьем стуле, так что теперь количество мебели в кухонном отсеке в точности соответствовало количеству космонавтов, способных на ней сидеть.
Они снова собрались в рубке, отключили Константина и долго-долго ждали, пока закончатся пять минут отложенного старта.
И на этот раз гиперонный переход сработал как надо.
Безымянная
– Надо вас как-то назвать. Может быть, ничтожествами?
Роланд, который уже три часа дежурил перед экраном, транслирующим происходящее в загончике, принялся разговаривать со своими «подопечными» исключительно от скуки. Аборигены далёкой и неизвестной планеты, живущей по каким-то собственным вариациям фундаментальных законов мироздания, представлялись ему ну совершенно не такими. Где, спрашивается, обилие плоти, когтей и зубов? Где чудовищные традиции и обычаи, от которых надо срочно отучить не осознающих собственной жестокости созданий? Где хотя бы мудрые и высокодуховные создания, шагнувшие так далеко по пути собственного развития, что больше не нуждаются в физических телах? Нет их. Только два прозрачных «платочка», жадно бросившиеся на первую порцию кофейной гущи, помедленнее – на вторую, и презрительно проигнорировавшие третью. Не инопланетяне, а оскорбление какое-то.
– Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет. – Кристина плюхнулась на пол рядом с Роландом. – Короче, Шекспир бы с тобой не согласился. Достали?
– Сил моих нет. Серёга бы хоть разрешил чем-нибудь новым в них кинуть, всё веселее было бы.
– Судя по радостным крикам, которые я слышала, проходя мимо технического отсека, они с Землёй наконец-таки придумали, как сделать подходящий для них контейнер внутри корабля. Скоро ловить пойдём.
– Да что их там ловить? Кинул чем-нибудь сложносоставным – подлетели. Они же даже своих вытащить не пытаются!
–Как говорит Сергей: «На таких уровнях организации материи об осознанной взаимопомощи речь не идёт».
– Глаза б мои этот уровень не видели. Где хотя бы Змеи?
– Быть может, там же, где сейчас «Вестник». – Кристина прикрыла глаза. – Надеюсь, с ребятами всё хорошо, где бы они сейчас не были.
– В общем, ты как хочешь, а я иду к Сергею и связываться с Землёй, если понадобится! «Вестник» пропал неизвестно где, у нас еды не больше, чем на несколько месяцев, а мы тут прохлаждаемся, ждём, пока станет понятно, как функционируют чудики, которых мы тут нашли! Непростительная трата времени!
– Иди, я покараулю. Если отпустят – я с тобой.
Долго спорить не понадобилось. Выслушав все аргументы Роланда, Сергей кивнул, предложил попробовать использовать для передвижения компактный батискаф, и попросил быть осторожнее.
***
Первым делом Роланд полчаса покружил на батискафе над «Дружбой» – он был совершенно не уверен в том, что неведомая приземляющая установка не отреагирует на объект, движущийся в пяти километрах над «землёй». И в том, как машина, предназначенная для подводных исследований, будет вести себя в странных условиях Безымянной. К счастью батискаф не пришлось даже перенастраивать – он легко плыл сквозь такую же густую углекислотную туманную «жидкость», как и та, что окружала корабль, и давал вполне приличные тридцать километров в час. Роланд даже ухитрился частично решить проблему видимости, прикрутив к передней части батискафа три мощных прожектора. Теперь с пяти километров вполне можно было разглядеть очертания человеческой фигуры.
Так что земляне отправлялись исследовать Безымянную в самом приподнятом расположении духа, всерьёз надеясь разгадать хотя бы одну из загадок планеты. И даже лёгкое чувство голода, ставшее уже почти привычным за последние несколько дней, не сильно омрачало их настроение.
И снова Сергей, преувеличенно прямой и почти не отнимающий руку от переносицы, стоял перед одетыми в скафандры спутниками, отправляя их исследовать чуждую и опасную планету.
– Попытайтесь найти новые скопления аборигенов. Если получится – понаблюдайте за ними, обязательно зафиксируйте. И попробуйте всё-таки понять, что находится под слоем углекислоты. Я думаю, можно будет попытаться вертикально зависнуть в километре от неё и включить все прожекторы. И пробы, попробуйте взять пробы. – Сергей наконец-таки сдёрнул с носа многострадальные очки, покрутил их и надел обратно. – Ах, да. Я прошу вас, помните о парейдолии. Когда мозг достаточно устанет от одинакового окружения, он начнёт генерировать из окружающего пространства монстров, деревья, людей – на что у вас фантазии хватит. Не забывайте об этом, и обязательно проверяйте то, что вы видите.
Роланд и Кристина устроились в батискафе, помахали затянутыми в перчатки руками уже почти покинувшему ангар временному командиру, и батискаф выскользнул наружу, в белёсый туман Безымянной.
– С чего начнём? – Рыцарь ограничил скорость пятнадцатью километрами в час, высоту – двумя километрами, и, прежде чем задать курс, обернулся к напарнице.
– Прямо. Или направо…. – Кристина нахмурилась. – Лезет какая-то мысль в голову, а какая – не понятно. Я подумаю пока что, решай сам.
Роланд покладисто кивнул и, хорошенько поразмыслив, направил батискаф в сторону, прямо противоположную той, в которой они с Кристиной тестировали земное оружие. Потому как вдруг у местных всё-таки есть какие-никакие мозги, и они предупредили своих об открытой на них охоте?
– Рыцарь, а Рыцарь, а по какому принципу местные выбирают, что они будут кусать, а что – нет?
Роланд, загипнотизированный неизменными клубами подсвеченного тумана за бортом батискафа, дёрнулся, вырванный вопросом Кристины из полумедитативного состояния.
– Ты о чём?
– Они накинулись на «Дружбу», но не трогают батискаф. Проигнорировали наш с тобой выход за пределы челнока, но кинулись на пулю и токсин из неё. И на куриные кости, и на кофе. И на мои волосы. – Кристина медленно провела пальцем по стеклу иллюминатора. – Можно было бы предположить, что их интересует только органика, но «Дружба» же не покрыта ничем органическим? Или я ошибаюсь?
– Не знаю. – С минуту Роланд честно пытался вспомнить, затем покачал головой. И щёлкнул пальцем корпус «мыши». – Серёга, ты можешь точно выяснить вещественный состав внешней оболочки «Дружбы»? Тут у Кристы возникла идея, что чудики жрут только органику. Ибо им не интересны скафандры и батискаф, но интересны «Дружба», пуля и яд из неё, мусор из фильтра и Крискины волосы.
– Хорошая идея, я попробую побыстрее уточнить составы.
Мышь пискнула, прерывая связь, а Кристина внезапно схватила руль батискафа и выкрутила его вправо:
– Поворачиваем! Там лес!
– Какой ещё лес?! – Рыцарь, как человек менее склонный к неуёмной игре воображения, удержался в ясном сознании дольше Кристины.
– Откуда ж я знаю, какой?! Подлетим поближе – узнаем.
Роланд внимательнее посмотрел в иллюминатор, затем, на всякий случай, проверил данные сканеров. Никакого объекта, отличающегося от облаков углекислоты, в пределах ближайших десяти километров не было.
– Кристи, ты где его видишь? Сканеры показывают, что в той стороне километров десять точно ничего нет.
– Вот чёрт. – Кристина несколько раз моргнула, затем покачала головой. – Всё равно такое ощущение, что его вижу. И не вижу. Я была лучшего мнения о своём сознании.
Дальше летели веселее: через произвольные промежутки времени то Кристина, то Рыцарь видели нечто, совершенно точно не имеющее ни морального права, ни физической возможности появиться на Безымянной. Фигуры были разными: от огромных цветов и растений и невиданных животных у Кристины, до величественных пиков Тибета, японских пагод и гигантских боевых роботов у Роланда.
Довольно скоро исследователи привыкли к сменяющим друг друга картинам и даже с известным юмором обменивались пришедшими в голову образами.
– А я очертания Змея вижу. Воон там. – Кристина ткнула пальцем в сторону, которую они по аналогии с Землёй договорились именовать «северо-востоком».
– Прикольно. Я тоже.
Им понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что это означает. И то, наученные горьким опытом, исследователи сначала затребовали максимально подробные данные со сканеров. И только удостоверившись в том, что в той точке действительно есть что-то, принципиально отличающееся от осточертевшей углекислоты, позволили себе обрадоваться.
Змей стоял в клубах тумана, не шевелясь, не подавая никаких иных признаков жизни. Никакого теплового излучения вокруг него не было; электрических сигналов, подобных работающему человеческому мозгу, он тоже не распространял.
– Подождём. – Роланд остановил батискаф в полукилометре над Змеем, включил маскировочную программу, окрашивающую обшивку батискафа в цвет окружающей среды, и обе головные камеры. Затем приник к иллюминатору, пытаясь рассмотреть Змея своими глазами.
– Чего? – Кристина скептически хмыкнула, но тоже прижалась лбом к иллюминатору. – Пока он куда-нибудь уйдёт?
Но Змей никуда не ушёл. Более того – даже через час, когда людям уже казалось, что их лбы постепенно прирастают к прохладному стеклу иллюминатора, Змей не переменил позы и даже, кажется, ни разу не пошевелился.
– Мы не можем висеть тут вечно. Надо или лететь дальше, или спускаться и знакомиться. – Кристина откинула голову на кресло, помассировала напряжённые мышцы. – Говорю сразу: я – за знакомство.
Роланд ничего не сказал, но, отметив на карте положение Змея, отвёл батискаф почти на километр, и только там приземлил его. Падать с неба на голову поглощённому чем-то существу он счёл не подходящим началом знакомства.
– Будем запрашивать у Сергея разрешение на контакт? – Кристина была почти уверена в том, что ответит ей измученный «платочками» напарник. И Рыцарь её не разочаровал.
– Думаю, не обязательно. В конце концов, основная наша задача так и звучит: вступить в контакт с аборигенами Безымянной. Нас двоих, думаю, достаточно для контакта.
Кристина кивнула, целиком и полностью соглашаясь с Рыцарем. Кто его знает, что Сергей скажет на счёт контакта. А следить за ничего не делающими «платочками» так скучно, так отлично от того, чего они оба ждали от полёта.
Следуя протоколам возможного контакта, они взяли с собой «хитреца», запрограммированного на воспроизведение двух проекций: компьютерной модели катастрофы, произошедшей с «Объектом 1»; и венерианской инопланетной базы с лежащим у кораблей Змеем. Не забыли и небольшую коробочку, наполненную значимыми для Земли и её истории артефактами.
Выйдя наружу, Роланд деловито прошёлся вокруг батискафа. Затем легко вбежал внутрь, включил все прожекторы и вернулся к Кристине, оставив открытым люк.
– Мало ли, с навигаторами скафандров что-то случится. Так хоть мимо не пробежим.
Кристина кивнула, буквально впихнула Роланду в руки коробочку с «бусами» и, подпрыгивая, двинулась в направлении Змея. Рыцарь, чуть более сдержанный в своей радости, широко зашагал за напарницей.
Впрочем, довольно быстро они, вспомнив о здравом смысле и требованиях безопасности, сильно замедлили шаг. Теперь два неясных силуэта: тонкий и высокий Кристины и атлетически сложенный Роланда практически крались по Безымянной. У каждого их них на стекле шлема светилась стрелка – так навигационная система скафандров указывала направление, в котором следовало двигаться: нелишняя предосторожность в условиях практически нулевой видимости.
И чем ближе они подходили к Змею, тем страшнее становилось обоим. Стихли разговоры, улеглись мысли. А свободные руки нашли друг друга. Не потому, что напарники внезапно захотели стать друг для друга чем-то большим. Нет. Всего лишь естественное желание чувствовать поддержку собрата перед лицом чего-то неведомого, и потому страшного и грандиозного одновременно.
Земляне вышли к нему со спины, неожиданно увидев «Инопланетянина» в клубах тумана. Змей был почти таким, как на слайдах с Венеры: невысоким, покрытым длинными щупальцеобразными отростками, похожим на очень большую земную змею. Почему-то он стоял на хвосте, запрокинув к дальним и практически невидимым небесам четырёх глазую голову и все шесть основных щупалец.
К сожалению, Лазарева так и не смогла обнаружить в теле Змея ничего, что можно было бы уверенно счесть органами слуха или голосовым аппаратом. Ничего, кроме чувствительной боковой линии. И её последователи логично предположили, что коммуникация в среде Змеев осуществляется с помощью именно этого органа.
Серьёзных оппонентов у них не нашлось, так что в «контактного хитреца» была ещё и встроена запись с колебаниями, которые, по мнению «змеевистов», должны были как минимум привлечь внимание существа.
Роланд и Кристина переглянулись.
Кивнули друг другу.
И Кристина включила ту самую запись.
Едва первые колебания вырвались из «хитреца», как Змей ожил. Изогнувшись всем телом, он закружился вокруг своей оси в поисках источника сигнала. А, найдя его, принял горизонтальное положение и заскользил к незваным гостям.
Видя, что Змей с огромной скоростью приближается к ним и совершенно не собирается останавливаться, Кристина с ужасом вцепилась в руку Роланда. И выронила «хитреца», с нехорошим звуком ушедшего куда-то вглубь, за неизвестную пружинящую поверхность.
И тут же Змей остановился и снова принял вертикальное положение головой вверх.
– Очень интересно. – Роланд, пересиливая естественное отвращение к существу, настолько похожему на древнего врага небольших саванных обезьян, подошёл поближе к Змею. – Кристи, ты знаешь, я начинаю очень сильно сомневаться, что он хоть сколько-нибудь живой. То, что мы видели, было очень похоже на автозапуск.
– Ага. И что с того? «Хитрец»-то булькает где-то в неизвестных глубинах.
– Возьмём его с собой. Теперь Сергей точно не станет возмущаться, что мы рискуем навлечь на себя гнев его сородичей.
С первых же минут стало ясно, что задача «пронести Змея километр» решается совсем не так просто, как казалось. Роланд и Кристина, одетые в скафандры, компенсирующие колебания планетарного притяжения, успешно забыли о том, что находятся на планете звёздной массы. Здесь небольшое тело Змея, весящее на первый взгляд не больше двадцати килограммов, оказалось практически неподъёмным. Даже для двух молодых людей, физически прекрасно развитых. Даже с учётом того, что экзоскелетные элементы скафандров компенсировали до восьмидесяти процентов переносимого веса.
Так что возвращение от Змея к батискафу оказалось в несколько раз более долгим и намного более запоминающимся, чем дорога от батискафа к Змею. И, едва увидев вдалеке знакомые обтекаемые борта, почему-то одновременно напоминающие и акулу, и камбалу, космонавты с трудом удержались от радостных криков. И то – удержались только потому, что сил кричать уже и не было.
– И как мы этого в батискаф поднимем? И куда положим? – Кристина ткнула «хвост» Змея синим, плотно облегающим ногу, сапогом.
– Никак. Прикрепим ко дну, там есть, – Роланд наставительно поднял палец вверх и очень серьёзно проговорил, явно цитируя кого-то из конструкторов, – «крепления для особо крупных или биологически нестандартных грузов». Ему подойдут.
Наконец Змей оказался спелёнат широкими полимерными стропами и надёжно прикручен к шести квадратным скобам, одновременно служившими и опорами для батискафа и креплениями для нестандартных грузов.
Космонавты, вусмерть уставшие, но счастливые и гордые собой, поднялись в батискаф. Роланд, не снимая скафандра, кинулся к панели управления аппаратом, Кристина же принялась закрывать люк. И с гневным воплем отдёрнула руку, на которую моментально намотался «платок», облюбовавший кнопку закрытия люка.
– Кристи, осторожно, они повсюду!
Роланд, сориентировавшийся намного быстрее, освободил из крепления более длинную трубку ВБЭИМ, подцепил ей «платок», прицепившийся к руке напарницы, и одним лёгким движением выкинул его прочь из батискафа.
Теперь космонавты по-новому взглянули на содержимое батискафа. Все – абсолютно все! – поверхности были заняты «платочками» самых разных форм и размеров. И добровольно освобождать аппарат от своего присутствия они совершенно не собирались.
– Может, захватим парочку? Там был маленький бак с азотом, как раз поместятся. Ты извини, но теперь я отказываюсь считать их сколько-нибудь заслуживающими сочувствия. – Кристина, уже предвкушавшая отдых и триумфальное возвращение на «Дружбу» со Змеем, тяжко вздохнула. Вместо отдыха теперь придётся выкидывать из батискафа захватчиков. А уж представлять, что Сергей и Земля скажут, узнав, как и почему «платочки» оказались внутри , – а в том, что они его узнают, Кристина не сомневалась, – было попросту страшно.
– Давай сначала выкинем их отсюда. – Даже за стеклом шлема Роланд выглядел крайне обеспокоенным.
Всего в батискафе оказалось больше пятидесяти «платочков». И их выдворение было поистине титаническим трудом, несмотря на автоматику скафандров, своевременно вводящую космонавтам коктейли из АТФ, кислорода и специального белка, связывающего и выводящего токсичные для клеток продукты обмена веществ.
Закончив, они без сил повалились на пол, мечтая только об одном – снять скафандры, поесть нормальной еды и заснуть.
– Рыцарь, как ты думаешь, они наш трофей не сожрут?
– Да даже если сожрут…
Не закончив фразу, Роланд буквально взвился с пола и кинулся к приборной панели.
Спустя пару секунд подскочила и Кристина.
«Платочки» провели в батискафе не менее полутора часов. Что из сложной аппаратуры они успели безвозвратно повредить, а что – просто немного «покусали»?
***
Связавшись с Сергеем, исследователи сообщили, что батискаф был ощутимо изувечен местными, выслушали всё, что временный глава группы счёл нужным им сообщить, и принялись ждать появления «Дружбы».
Просто так ждать было совестно – оба в полной мере осознавали собственную вину в случившемся. Надеясь задобрить разозлённого товарища, Кристина и Роланд раскидали перед батискафом несколько листов бумаги – всё, что нашлось бесполезного на борту. Впрочем, «платочкам» хватило и этого. Космонавтам даже удалось заснять нечто вроде драки трёх самых агрессивных над испачканной карандашом частью листа.
Первый абориген, заметивший место, с выведенной летящим почерком Сергея формулой ментола, распластался над карандашными следами, заняв собой треть обычного листа писчей бумаги. И первые несколько минут его счастье было полным – никто из собратьев не претендовала на его открытие. Потом сразу два стремительно поднырнули под раскинутые «бока», видимо, желая тоже приобщиться к структурной формуле одного из любимейших веществ землян. Первый «платочек» такой наглости не оценил, и бешено завращался, видимо, расталкивая захватчиков. Захватчики же, почему-то, невзирая на естественное отталкивание между их наэлектризованными телами, пытались зайти сверху и снизу и прижаться к врагу.
Увы, досмотреть поединок Роланд и Кристина не успели – «Дружба» плавно опустилась поблизости, и «платочки» исчезли за взметнувшимися облаками углекислоты. Когда мир вернулся к прежнему состоянию, ни «платочков», ни бумаги уже не было.
– Тебе не кажется, что они уходят под землю? – Адекватных описаний для того слоя, на котором останавливались корабли и благодаря которому вообще можно было ходить, так и не придумалось. Потому Кристина по привычке называла его землёй.
– Возможно. Мы всё равно так и не поняли, почему они вообще существуют и что собой представляют.
Сидя в батискафе, они с опаской наблюдали за прибытием челнока. Вот «Дружба» выключила все двигатели, открылся люк и из него вылез Сергей. Увы, скафандры скрадывали многие индивидуальные движения космонавтов, так что догадаться, насколько сильно зол временный глава экспедиции, пока что не получалось.
– Если сразу пойдёт к Змею, значит, остыл.
– Хотелось бы верить. – Кристина по-детски скрестила пальцы и подпрыгнула от радости, когда Сергей, не сбавляя скорости, прошёл мимо люка батискафа и склонился над Змеем.
***
Починка батискафа заняла практически два земных дня. Можно было бы справиться и быстрее, но так уж вышло, что в основном починкой занимался Роланд, в самых сложных вопросах консультируемый специалистами с Земли. Ни Сергей, ни Кристина не обладали достаточной компетентностью, чтобы выполнять задачи сложнее, чем «подай, принеси, закрути». К тому же, Сергей решительно запретил Рыцарю, довольствующемуся половиной дневного рациона, излишне напрягаться. Единственным плюсом сложившейся ситуации было то, что Сергей не стал устраивать «разбор полётов», решив, что оба провинившихся уже наказаны достаточно.
– Всё время на Безымянной мы занимаемся тем, что, выхватывая наугад кусочки мозаики, пытаемся собрать цельную картинку. – Просмотрев видео с «дерущимися платочками», Сергей сначала впал в глубокую задумчивость, затем сказал, что план исследований необходимо обсудить заново и основательно. – У нас есть все данные о массе и строении планеты, но мы так и не понимаем даже, по чему мы ходим. У нас есть местные водородные образования, но мы так и не понимаем, как и почему они существуют, и откуда берутся. Наконец, у нас есть Змей, но о нём мы пока что не знаем вообще ничего. Предлагаю следующий вариант: вы снова отправляетесь исследовать планету на батискафе, отдельно обращая внимание на характеристики «поверхности». Если находите ещё одного Змея – просто фиксируете его местоположение, с собой не тащите, для исследований хватит и этого. Времени на исследования вам четыре дня. В идеале у вас должна получиться карта Северного полушария Безымянной и хороший массив данных о строении «поверхности». Я останусь здесь: препарирую Змея и понаблюдаю за «платочками». Надеюсь, когда мы сведём воедино все имеющиеся у нас данные, хоть что-то прояснится.
Роланд и Кристина ждали, что Сергей добавит что-то на счёт рискованных исследований и феерического головотяпства, но он промолчал. И ничьё доверие ни тот, ни другая не хотели оправдать столь отчаянно.
