Анна Урусова
Скульптор
«Дружба»/«Вестник»
Лететь к планете, отстоящей от своей звезды на расстояние, практически в шесть раз меньшее, чем Меркурий от Солнца, было страшно. Конечно, земные конструкторы тестировали составляющие корабля в самых разных условиях, предполагая, что космонавты могут оказаться в сколь угодно далёких и неизведанных уголках космоса. Но знать, что обшивка теоретически выдерживает триста тысяч градусов по Цельсию, и осознанно приближаться практически к солнечной короне, это принципиально разные ощущения.
Судя по подсчётам бортовой автоматики, температура на поверхности планеты должна была приближаться к семистам градусам по Цельсию – несравнимо, конечно, с температурой звезды, но для существ, всю жизнь проживших при температурах, меньших на порядок, и того достаточно.
– Где будем садиться? – Кристина, отложившая лист с чем-то, озаглавленным «гимн Солнцу», перегнулась через плечо Сергея, сосредоточено следящего за курсом «Дружбы». Заговаривать с Рыцарем она не решилась – пылающая во всех иллюминаторах корона недвусмысленно подсказывала, что отвлекать пилота всё-таки не стоит.
– Сделаем пару витков, попробуем поймать какую-нибудь передачу. Если не выйдет, то выберем точку произвольно. У тебя есть какие-то иные предложения?
– Нет.
– Через пять минут входим в атмосферу. Может вырубиться внутренняя гравитация – я перекину мощности наружу, на стабилизацию орбиты – то, что тут летает вокруг ядра, у меня просто язык не поворачивается назвать ветром.
К счастью, скафандры уже были на всякий случай надеты, и космонавты остались на своих местах, восторженно наблюдая за тем, как «Дружба» плавно погружается в золотисто-оранжевое марево.
Ветра «Ослепительной», как вновь открытую планету назвали космонавты, действительно оказались… невероятными. Не включая двигатели, лишь изредка корректируя курс, Рыцарь с лёгкостью заставил челнок совершить несколько витков вокруг планеты, внимательно «слушая» окружающее пространство.
– Надо опускаться ниже. Я не уверен, что, находясь здесь, мы поймаем какой-то сигнал с поверхности планеты.
– Опускайся.
Это уже было сложнее. Ветер не хотел отпускать отвесно падающую «Дружбу», всё норовил снова утащить её в верхние – самые бешеные – слои атмосферы.
Пока Роланд боролся с неостановимо вращающимся золотистым нечто, Кристина снова наклонилась к Сергею.
– А давай мы их позовём? У нас же есть последовательность сигналов «иди ко мне», мы можем отправить их в разные стороны. Может, кто-то и придёт.
– Хорошая идея, попробуем.
Сначала Сергей хотел отказать, сказать, что это слишком опасно, но практически мгновенно передумал. Эта идея была лучше любых других уже тем, что экономила приличное количество драгоценного времени.
Уловить момент, когда раскалённая атмосфера планеты уступила место не менее раскалённой тверди, было непросто. Буквально половина минуты отделяла космонавтов от погружения в бескрайнее море расплавленной материи, но Рыцарь справился, выровнял курс и погасил скорость.
Теперь «Дружба» висела в пятидесяти метрах над поверхностью горячего юпитера и терпеливо рассылала во все стороны сигнал «иди ко мне».
«Дружба» ждала ответа.
И ответ пришёл.
– Криста! Волна снизу! Вот рисунок!
Кристина пробежалась взглядом по графическому отображению ответной волны, и недоумённо прикусила губу.
– Здесь какое-то странное сочетание. Они спрашивают, что нам нужно, но обращаются к нам также, как в некоторых перехваченных сообщениях от Ослепительной скафандрам.
– И что тебя в этом удивляет? С их точки зрения, мы и есть скафандры. – Сергей мотнул головой, показывая, что сейчас не время и не место углубляться в хитросплетения внеземного мышления. – Давай попробуем объяснить, кто мы такие.
Обладая весьма ограниченным словарём, составить такую фразу, в которой внятно объяснялось бы, откуда и зачем прибыла «Дружба», оказалось невозможно. По крайней мере, невидимый собеседник их лингвистическое чудовище попросту не понял, отправив в ответ волну, основной рисунок которой обычно использовался для обозначения невозможности выполнить требуемую операцию.
Дело пошло на лад, когда Роланд предложил попробовать преобразовать изображения в рамках какого-нибудь другого излучения и отправить их таким образом. Реализация идеи потребовала долгих консультаций с Землей и перенастройки части оборудования, но оно того стоило.
Получив изображения гибнущего «Объекта 1» и венерианской базы с лежащим возле неё змеем, обитатели планеты наконец-то поняли, что имеют дело не с собственной взбесившейся техникой. И ответили, причём ответили так, что силой их совокупного ответа, близкого земному «качественно сделанная работа», «Дружбу» подбросило на несколько метров вверх.
И земляне впервые увидели загадочных существ, способных замораживать звёзды и превращать планеты в одну огромную стройку. Из раскалённой материи поднимались не менее раскалённые шары – большие и маленькие, слегка отличающиеся друг от друга на экранах датчиков «Дружбы». Но всё же явственно принадлежащие к одной цивилизации, совершенно не похожей на земную.
– Звёзды! Цивилизация звёзд! С ума сойти!
Роланд и Сергей промолчали, но лишь потому, что Кристина всё сказала за них.
А потом земляне получили сообщение, примерно аналогичное фразе: «Что вы такое?». И первое в истории человечества взаимоизучение с другими обитателями галактики Млечный Путь началось.15
Люди: «Мы – жители Земли, органическая форма жизни, обладаем индивидуальным разумом, но при этом являемся социальным организмом (попытки объяснить, что такое социальный организм, длились что-то около трёх часов, до тех пор, пока Сергей не додумался привести в пример коллективно действующих скафандров)».
Звёзды: «Мы – жители Горячего места. Используя ваши термины, мы тоже обладаем индивидуальным разумом, но являемся социальными организмами. Вы прилетели только ради того, чтобы рассказать нам о том, что случилось с дальними помощниками?»
Люди: «Также мы хотели узнать, какие вы. И увековечить имена ваших сородичей, погибших на том корабле».
Звёзды: «Там не было наших сородичей. Только змеи и скафандры. Мы не способны покидать нашу планету. Сначала мы изучали нашу звезду и соседнюю планету. Потом мы узнали, что наша звезда скоро погаснет, и стали искать способы продлить её горение. Тогда мы открыли Великую Волну и придумали, как использовать многие иные знания, накопленные нами. И стали не только подкармливать её водородом, но и отправлять длинные материальные волны (корабли) по нашей галактике, в поисках места, в которое мы могли бы хотя бы попытаться переместиться»…
Первый этап контакта с населением Ослепительной был закончен спустя тринадцать часов после того, как звёзды поднялись из океана расплавленной материи. Кристина и Роланд, одновременно счастливые и опустошённые, разошлись по своим спальным отсекам. Сергей же в полном одиночестве сидел в рубке, перебирая текстовые расшифровки разговора. Ему до сих пор с трудом верилось во всё, рассказанное обитателями Ослепительной, хоть и причин сомневаться в их откровенности не существовало.
Жизнь, использующая в качестве источника энергии облегчённый вариант термоядерного синтеза. Воспринимающая мир в электромагнитном и радио-диапазоне. Способная на расстоянии практически в одну астрономическую единицу создать первого робота и запрограммировать его на создание себе подобных! Изучившая весь Млечный Путь, но ни разу не покидавшая материнской планеты. Заморозившая молодую звезду в отчаянной попытке продлить горение собственной, практически сошедшей с главной последовательности. Цивилизация, ни одна крупица знаний которой не пропадает бесследно, так как смерть звёзд Ослепительной очень похожа на смерть звёзд Вселенной, и разлетевшееся вещество принимают в себя живые сородичи. Собственно, в их языке даже нет такого понятия: индивидуальная смерть. Неотвратимая гибель всего – есть. А индивидуальной – нет. И это и есть самый главный и прискорбный результат сегодняшних переговоров. Результат, который заставил Сергея прервать контакт, объяснив это слабостью органической оболочки и необходимостью отдохнуть. Он нашёл последний лист расшифровок, и снова впился взглядом в равнодушные буквы.
Люди: Нам нужна ваша помощь, чтобы вернуться домой. Наша еда заканчивается, когда она закончится – мы умрём.
Звёзды: Мы не понимаем. Что такое смерть?
Дальше шло ещё несколько попыток объяснить, почему землянам необходимо вернуться домой как можно быстрее, но все они разбивались о равнодушное: «Мы сохраним вашу информацию. Но мы не станем тратить время на отправку вас на Землю».
Где-то в глубине души Сергей их даже понимал. Чтобы оторваться от важных для себя дел, любое существо нуждается в причине. И чем важнее собственные дела, тем более веская причина нужна для хотя бы кратковременного отказа от них.
Звёздам Ослепительной индивидуальная смерть не казалась чем-то таким, ради чего стоило бы оторваться от спасения собственной звезды.
Сергею давно уже следовало отправиться спать, оставив земным коллегам изучение протоколов контакта и поиск доводов, которые могли бы изменить решение звёзд. Но растревоженный мозг требовал продолжения активной работы. И доктор Демидов вывел на экран «хитреца» словарь, составленный Кристиной, и принялся составлять длинное сообщение. Ибо половину разговора его мучало вполне определённое подозрение, проверить которое никак не получалось.
Теперь можно было проверять что угодно.
Возможно, действительно стоит радоваться хотя бы тому, что их информация будет сохранена?
Сообщение, отправленное звёздам, гласило: «На замороженной вами звезде мы нашли структуры из металлического водорода, способные собирать и встраивать в себя информацию, не меняя свой собственный состав. Не являются ли они начальным звеном вашей эволюции?».
Быстрого ответа Сергей не ожидал. Но не прошло и нескольких секунд, как «Дружбу» снова подбросило вверх «хоровым воплем»: «Расскажи!».
Составить подробный и связный рассказ было сложно, но спустя несколько часов Сергей наконец-таки справился. И, присовокупив к рассказу сообщение о том, что он всё-таки должен отдохнуть, но автоматика зафиксирует их ответы, отправился спать.
Утром космонавты обнаружили волну, гласящую: «Вы будете нашими руками и мыслями в месте, рождающем водород. Мы поможем вернуться домой».
***
«Вестник» готовился вернуться домой. Вождю понадобилось всего лишь несколько земных дней, чтобы расшифровать непонятные землянам части руководства для пилотов. В принципе, достаточно было одной фразы «первый ориентир – температура первотворения, разная для каждого пространства и изменяющая его составляющие», чтобы понять – обитатели Океана обнаружили новое свойство гиперонов, связанное с температурой реликтового излучения. И научились обнаруживать частицы с заданными свойствами, путешествуя таким образом по Вселенным, температура излучения которых была им точно известна.
Зная об этом, Юрий легко нашёл в Холме нужный аппарат и даже почти что смог воспроизвести его самостоятельно, лишь немного модифицировав «распутыватель» с помощью нескольких мелких деталей из Холма. Естественно, снял детали он только после того, как получил разрешение Наследников.
Пока Власов модифицировал системы «Вестника», Костя и Муха ломали голову над вопросом: рассказать ли ящеркам правду о том, какое им на самом деле досталось наследство. Мухаммед считал, что следует не только рассказать, но и оставить им как можно больше еды, оборудования и прочего – всё, что не понадобится «Вестнику» в ближайшее время, но сможет облегчить жизнь потомкам великой расы. И пообещать вернуться в ближайшее время и вернуть Наследникам подобающий им уровень жизни.
– Костя, это же уму непостижимо! Их предки смогли построить цивилизацию круче, чем Змеи!! А сами Наследники воюют с огромными пауками копьями!!
В сущности, Костя был согласен с Мухаммедом. Но считал, что с объёмом допустимой помощи всё равно ещё нужно разбираться. И, желательно, чтобы это делали люди, профессионально умеющие копаться в мозгах живых существ и способные донести до них правду, не спровоцировав какие-нибудь непоправимые последствия вроде массового самоубийства.
– Мы довольно скоро вернёмся на Землю. Расскажем специалистам обо всём, что видели здесь. И они примут окончательное решение о том, как ОСР лучше помочь Наследникам. Мы ведь даже не знаем, почему так получилось, что на планете осталась одна необученная молодёжь! – Муха недовольно покачал головой, поджав губы, и Костя переключился на командирский тон. – Значит так. Я высоко ценю твои реакцию и догадливость и энциклопедические знания и талант Власова, но переоценивать наши силы не склонен. Поэтому ты, Мухаммед, не станешь передавать Наследникам никаких вещей и знаний, превосходящих то, до чего они могут додуматься сами.
Так что вмешательство землян в эволюцию ящериц пока что ограничилось рассказом о том, как лучше сражаться с огромными (до колена Мухаммеду) паукообразными тварями, да оставлением на Океане всего, что могло сработать как фильтр .Тут Костя не возражал: до основной идеи Наследники додумались сами.
***
«Вестник» медленно поднимался в небо, провожаемый сотнями маленьких буро-зелёных тел, раскачивающихся в едином порыве прощания.
Наконец ящерки окончательно скрылись за пеленой тумана, отстали и несколько мышей, круживших возле корабля с самого начала подъёма. Когда «Вестник» окончательно покинул атмосферу планеты и перед космонавтами снова предстала во всём своём великолепии бело-голубая звезда этой системы, Власов внезапно сказал:
– А ведь здешние планеты действительно старше своей звезды. Я нашёл в Холме что-то вроде сборника технических сказок для самых маленьких, и знаете, что там обнаружилось?
Вопрос очевидно был риторическим, так что Костя и Муха промолчали, ожидая, пока товарищ выдержит паузу, достаточную с его точки зрения.
– Первая же история, которую смог внятно перевести «хитрец», повествовала о том, как ящеры обнаружили, что их звезда скоро израсходует весь водород. И предотвратили эту катастрофу, вернув её к состоянию бело-голубого карлика.
Власов откинулся в кресле, удовлетворённо наблюдая за ошарашенным Мухой и невидимым, но явно не менее ошарашенным Костей.
Наконец «Вестник» вырвался из системы Океана и уверенно двинулся по намеченному ещё до взлёта маршруту к гребню «унимагнитной» волны, как Власов назвал мега-мировую энергию, придающую, по мнению ящериц, пространству форму и некую размерность.
К счастью, гребень оказался относительно недалеко – всего-то в тридцати днях полёта на максимальной скорости, неподалёку от небольшого астеризма, который космонавты, не сговариваясь, назвали Лентой. Произносить вслух более очевидную ассоциацию не хотелось никому.
***
– Юрий Валерьевич, как вы думаете, что со мной будет на Земле?
Власов не сразу сообразил, о чём его спрашивает Константин, хотел даже переспросить. Но, взглянув на бесстрастное прозрачное лицо, понял всё.
– Мы вытащим вас из этой ловушки, не сомневайтесь.
Костя промолчал, лишь натянул радостную улыбку. Иногда ему казалось, что отныне и навеки его тело – огромный корабль, его телескопы, центры памяти, анализаторы… И вечное, окончательное, отсутствие свободы и собственной воли.
***
Когда они достигли точки наименьшего напряжения поля, Костя даже не стал советоваться с командой, где искать нужный для перехода гиперон: всё было ясно без слов. Безымянная. «Дружба». Сергей, Кристина и Роланд.
Константина привычно отключили после того, как он запрограммировал «распутыватель» на срабатывание по заданным характеристикам. И Юрий и Мухаммед остались вдвоём, наблюдая, как медленно превращаются друг в друга цифры на экране прибора.
–Как ты думаешь, в её честь назовут что-то?
– Думаю, да. Давать какое-то окончательное имя Океану, или его системе, неэтично с нашей стороны, сам понимаешь. Но как только будет возможность – память Людмилы обязательно будет увековечена в звёздах.
***
В этот раз «Дружбе» не пришлось бороться с ветром Ослепительной. Несколько звёзд поднялись из своего пылающего дома, закружились вокруг челнока, и все приборы, измеряющие магнитную индукцию, одновременно сошли с ума от рождения мощнейшего магнитного поля.
Мгновение, и «Дружба» оказалась зависшей над стелющимися по «земле» облаками углекислоты.
– А предупредить о том, что ты включаешь «распутыватель»?
Отчаянно не выспавшийся Сергей, был зол на весь мир и себя и, откровенно говоря, просто не успел сдержать нечестный, неправильный и, главное, невыполнимый упрёк.
– Какие ко мне претензии, командир? Все вопросы к нашим новым друзьям, они нас закинули. У нас, напоминаю, «распутывателя» вообще нет. Слушай, я так и не понял, чем их так заинтересовали «платочки»?
– Будто бы я понял. И какая, в сущности, разница? – Сергей с силой провёл руками по лицу. – Прости. Не помнишь, у нас там кофе ещё есть?
– Нет. Последнюю порцию ты лично допил на третий день на «Стройке». – Роланд хотел всё-таки продолжить разговор о звёздах Ослепительной, но Кристина с силой ущипнула его за плечо.
– Рыцарь, я тебя очень прошу, отстань от Серёжки с разговорами про Ослепительную! Не видишь – он считает себя виновным в том, что тамошние жители от собственной звезды отвлеклись? – Дождавшись, пока Сергей уйдёт из рубки, Кристина, скрестив руки на груди, принялась отчитывать Роланда. – А ты ему упорно напоминаешь.
С точки зрения Роланда, быть виноватым в том, что разумные шары, пытающиеся продлить собственную агонию, чего-то там придумали, Сергей не мог никоим образом. Но спорить с Кристиной не было никакого смысла. Она совершенно точно лучше разбиралась во всяких скрытых и тонких движениях души.
– Если всё пойдёт хорошо, то мы вернёмся домой через три дня. – Кристина опустилась в кресло второго пилота, задумчиво погладила подлокотник. – Вот было бы хорошо, если бы «Вестник» тоже вернулся. Представляешь: мы опускаемся на космодром, и «Вестник» в этот же момент появляется. И все радуются.
– Вернутся. Не в тот же день, так спустя время. Или мы слетаем и найдём их. Дед – человек суровый, но не жестокий. А уж теперь, когда мы добыли для ОСР столько знаний… – Роланд выразительно покосился на высоченную стопку расшифровок разговора со звёздами. – Больше чем уверен, он сам инициирует новую экспедицию.
– Надеюсь…
***
Космонавтам повезло: нужный гиперон нашёлся в каких-то десяти тысячах километров от Безымянной. Если бы «Вестник» разогнался до полной скорости, он достиг бы планеты за каких-то сорок секунд. И неизвестное поле, властно притянувшее к себе «Дружбу», почему-то никак не отреагировало на его появление.
Конечно, разгоняться на полную, приближаясь к планете, Костя не стал, как бы ему ни хотелось быстрее узнать, что же случилось с «Дружбой». И вместо сорока секунд корабль летел к планете целых две минуты, за которые экипаж даже не успел сформировать детальный отчёт на землю, ограничившись кратким сообщением: «Мы в порядке, мы снова у Безымянной».
Неудивительно, что писк прибора, зафиксировавшего мощнейшее возмущение магнитного поля, и – сразу же после него – сигнал, оповещающий о начале обмена информацией с приборами «Дружбы», оказались для космонавтов очень большим сюрпризом.
Пока «Вестник» практически крался к точке, из которой челнок отправлял информацию, Мухаммед и Юрий на всякий случай приготовились к столкновению с кем угодно, вплоть до захвативших «Дружбу» агрессивных инопланетян. Ибо было совершенно непонятно, как «Дружба» самостоятельно смогла совершить гиперон-магнитный переход.
Когда вооружённые до зубов напарники покинули корабль, Костя снова присвоил сигналам с камеры на Мухином скафандре наивысший приоритет. А сам принялся тщательно перебирать данные всевозможных датчиков, разыскивая информацию, чем-то вскользь царапнувшую его внимание ещё на подлёте к Безымянной.
Искомое нашлось быстро – в отчёте прибора, постоянно сканирующего пространство на наличие нестандартных колебаний электромагнитного фона. В «глазах» этого прибора большая часть Безымянной была абсолютно пуста, как, в общем-то, и должно было быть. Но на приличных размеров участке планеты в средних широтах южного полушария почему-то обнаружился заметный электрический фон. И фон этот был весьма похож на профиль электрической активности, присущий Аэлите в той её версии, которая копировала сознание Константина.
Поразмыслив, Костя нашёл информацию о том, как выглядела электрическая активность его мозга в моменты приветствия других космонавтов, и отправил соответствующий импульс к нетипичной части Безымяной. И тут же получил ответ – практически идентичный, однозначно расшифровывающийся системами корабля, как приветствие, созданное разумом Аэлиты.
***
– И как мы будем искать ответ на вопрос, чем являются платочки?
Кристина покрутила головой, недовольно рассматривая снова окружающие её клубы сверхкритической углекислоты. Безымянная угнетала её, заставляя чувствовать себя ещё одним веществом, которое растворится в атмосфере планеты.
– Поймаем побольше, продумаем ещё какие-то эксперименты. Запросим помощи у земных физиков: кто ж виноват, что мы потеряли и Юру и Люду, которые могли бы сделать тут чуть больше, чем я. – Сергей ободряюще потрепал Кристину по плечу. – Не переживай: теперь мы уж точно справимся!
– Не-а. Не потеряли. – Роланд медленно поднял руку к шлему и принялся с силой тереть защитный экран. – Не потеряли!
Кристина с Сергеем, не сразу понявшие, о чём вообще идёт речь, синхронно повернулись в ту же сторону, в которую смотрел и Роланд. И не поверили своим глазам: из клубов тумана медленно выходили две фигуры в скафандрах. Высокая, атлетического телосложения, совершенно точно принадлежащая Мухаммеду. И пониже, широкоплечая и коренастая, движущаяся узнаваемой размашистой походкой доктора Власова.
– Живые!
Кажется, одно и то же слово сейчас кричали все космонавты.
***
– Значит, вот так… Люда героически погибла, Костя теперь часть «Вестника», и ещё вопрос, кому из них хуже.
Сергей похлопал по плечу рыдающую в голос Кристину, прикрыл глаза, справляясь с собственными эмоциями. Совершенно не так он представлял себе встречу с оставшимися на «Вестнике» товарищами. Роланд, тоже расстроенный, но способный связно разговаривать, в красках описывал жёсткую посадку на Безымянную, змеев, платочков, Стройку, Ослепительную и историю её жителей. Когда он дошёл до рассказа о том, зачем звёзды создали Безымянную, то замолчал, оборвавшись на середине предложения, а потом обрадованно сказал:
– Так, получается, мы теперь можем помочь звёздам? Вы ж говорили, что те ящерицы нашли какой-то способ омолаживать звёзды. Может и чёрт с ними, с этими платочками? Скажем звёздам, что поможем им, вполне себе нормальный обмен получится. Тем более, нам их ключ к той штуке, через которую мы к Ослепительной прыгнули, не так уж и нужен теперь.
– Нашли. Только заново понять его смогут очень и очень нескоро. – Юрий, последние несколько минут, не отводивший взгляд от «хитреца», наконец поднял голову. – То, что мы поняли их способ искать Вселенные – чудо, возможное исключительно благодаря тому, что в его основе лежали знакомые мне физические законы. Но я даже представить не могу, как именно они вернули свою звезду на главную последовательность.
– Значит, всё же придётся каким-то образом выяснять, что такое платочки. – Роланд печально проводил взглядом уходящую в «Вестник» Кристину. – Ей и так-то плохо было. А с такими новостями…
– Можно попробовать что-то медикаментозное. – Сергей нахмурился. – Или отправить часть экипажа на «Вестнике» на Землю, проблем с возвращением у «Дружбы» больше нет.
– Не нужно. Сейчас Костя найдёт Аэлиту, и, если я прав, мы узнаем, что такое платочки, из первых уст. – Власов быстро рассказал недоумевающим космонавтам о подозрениях командира насчёт того, куда делся искусственный помощник «Вестника», и принялся складывать какую-то сложную фигуру из чистого листа бумаги.
Долго ждать не пришлось – «хитрец» подал сигнал о пришедшем сообщении ещё до того, как Власов закончил своё рукоделие. Прочитав сообщение, Юрий Валерьевич удивлённо приподнял брови.
– Поздравляю вас, друзья. Вы открыли нечто, что можно назвать… а чёрт его знает, как это можно назвать.
Заморозив очень молодую звезду, в которой ещё не остановились конвективные процессы, жители Ослепительной создали весьма странное пространство. Пространство, в котором всё вещество, оказавшееся в тот момент в ядре звезды или её оболочке, замерло в том состоянии, в котором находилось в тот момент. Пространство, строго определённое, неделимое, являющееся, при этом, неопределённой смесью элементарных частиц и гравитационных волн, непрерывно переходящих друг в друга.
Пространство, способное рождать тени попавших в него молекул и атомов.
По словам Аэлиты всё начиналось с космической пыли, создавшей первые тени – порождения вошедших в атмосферу Безымянной тяжёлых элементов, разлетающихся после взрывов сверхновых. Постепенно тени усложнялись. Они обследовали и копировали скафандры, змеев и прочую аппаратуру звёзд Ослепительной, мелкие кометы и метеориты – всё, что нарушало хаотичный стазис замороженной звезды. Как бы тени ни усложнялись, они оставались тенями – в некотором роде огромными квантами информации. И в какой-то степени подчинялись всем принципам квантового мира, принимая определённую форму лишь сталкиваясь с чем-то, тенью чего они не являются.
При этом, как считала Аэлита, тени вполне можно было считать формой разумной жизни – каждая из них стремилась присоединить к себе побольше новых элементов, да и «возрождались» они точно такими же, какими «исчезали».
***
Орбитальная станция, с которой земляне должны были связаться со Стройкой и передать сообщение о природе гидрогенов, оказалась чем-то средним между складом змеев и пультом управления, контролирующим их наполнение и отправку к звезде Ослепительной. Выглядела она при этом словно вполне атмосферная площадка для съёмок какого-то фильма ужасов: огромное пространство, лишённое любых внутренних перегородок; горы беспорядочно нагромождённых друг на друга змеиных тел и темнота, из которой фонарики землян то и дело выхватывали то часть головы, то щупальце, то тёмный и пустой глаз.
Добравшись до центрального передатчика, размещённого точно в центре этого безумия, не в своей тарелке чувствовали себя все космонавты – даже невозмутимый и не склонный к игре воображения Мухаммед.
– Мы так и не решили, что именно отправим звёздам. – Сергей, которому единогласно доверили отправку сообщения к Стройке, остановился за пару шагов от серебристо поблёскивающего в лучах фонариков сложного устройства из большой полусферы и нескольких присоединённых к ней блоков.
– Рассказ о гидрогенах, который Костя любезно перевёл в понятную звёздам форму. – Юрий, быстро снимающий внешнее устройство передатчика, недоумённо взглянул на товарища. – Или ты считаешь нужным рассказать что-то ещё?
– Мы можем обрадовать их тем, что существует какая-то цивилизация, продлившая своей звезде жизнь менее идиотскими способами. – Роланд, которому доверили фиксировать показания работающего передатчика, фыркнул, вспомнив змея, отчаянно бросающегося в пламенную бездну.
– Я бы не стала. Юра ведь говорил, что этот метод ещё как-то расшифровать надо. А если не расшифруем? – Кристина, лишённая полезной ноши и потому заинтересованно светящая фонариком в разные части змеев, грустно вздохнула – жители Океана казались ей существами намного более симпатичными, чем гидрогены и звёзды.
Остальные космонавты промолчали. И Сергей, признав правоту Кристины, принялся передавать звёздам историю зарождения «платочков».
***
Звёзды не подвели – спустя несколько часов, передатчик разразился длинным сообщением, содержащим координаты стационарных генераторов поля и метод их перенастройки. Только тогда «Дружба» наконец-таки заняла своё законное место в ангаре и «Вестник» двинулся прочь от от Мю Стрельца, в точку, в которой гиперон-магнитный переход считался безопасным.
Все члены первого земного экипажа, вступившего в непосредственный контакт с нечеловеческим разумом, знали, что люди ещё вернутся к Ослепительной. Вернутся и, возможно, расскажут звёздам о цивилизации, однажды вернувшей своей звезде способность гореть. Вернутся они и к наследникам этой цивилизации – хотя бы ради того, чтобы попытаться узнать, как их предки ухитрились повернуть время вспять. И, конечно, назвать что-то прекрасное именем пожертвовавшей собой Людочки. Ну а если этологи и нейропсихологи дадут добро, то и вернуть Наследникам часть знаний и безопасности, добытых их предками.
Но это всё могло подождать. Сначала нужно было вернуться домой.
