Александр Зорин
Законы притяжения
Шаг 25. Русалочка
Сергей лежал с открытыми глазами и всматривался в белый потолок с лепниной, силясь понять, где он и как здесь очутился. Что-то неуловимо знакомое угадывалось в рисунке лепнины, но что, – он не мог разгадать. Голова болела так, словно внутри черепа произошёл ядерный взрыв, но крепкие стенки костей удержали высвободившуюся энергию, и теперь она разрушала его, разбирая на атомы.
"В ту ночь на корабле был фейерверк
И тысячи огней взмывали ввысь
И снова осыпались в волны"
Кто-то вошёл в комнату и положил ему на лоб мокрую тряпку. В голове от холода немного прояснилось, но потолок всё ещё плавал в воздухе, грозясь обрушиться на него.
"А я, качаясь на волнах, смотрела вверх,
Как ты там танцевал и пел,
И улыбался вспышкам молний"
– Как ты? – знакомый голос болью отразился в мозгу. – Ничего? Живой? – чьи-то знакомые руки приподняли его голову и поднесли ко рту стакан. – На, выпей, это поможет, – тёплые женские пальцы поглаживали его бороду. – Не пугай меня так больше.
"Но штурман в щепки твой фрегат,
Ты б утонул наверняка"
– Жанна? – Сергей наконец-то смог сфокусироваться на лице сидевшего рядом с ним человека. – Почему я здесь? – он обвёл комнату взглядом. – И мои вещи, книги?
"Когда бы я ни выплыла с тобою на руках,
Но ты об этом до сих пор не догадался"
– Хороший вопрос, – она сняла с его лба полотенце, протёрла им его лицо, смочила в холодной воде и снова положила на лоб. – Ты, правда, ничего не помнишь?
– А что? Что случилось? – в изнеможении он отвалился на подушку.
"Ах, как тогда ты вспышкам молний улыбался!"
– Да я до тебя дозвониться несколько дней не могла. Пропал куда-то и всё. Мы с ребятами обыскались тебя. Дома не появлялся. Никто не знает, где ты. В больницах и моргах нет, у ментов тоже. Словно сквозь землю провалился. А потом я вижу тебя в нокауте у своей двери, – Жанна взяла его за руку. – Что, опять за старое?
"И вот меня с тех пор ни сад,
Ни мальчик мраморный, похожий на тебя,
Ни отчий дом, ни всё, что крепко я любила,
Не грело"
– Прости… – он с благодарностью пожал ей руку. – …за неудобства, – Сергей залез рукой под одеяло, но одежды на себе не обнаружил. – Ты не видела мой телефон?
– Телефон? – усмехнулась она. – Скажи спасибо, что живой ещё. И даже без переломов.
– Какой сегодня день? – Сергей искал глазами свою одежду.
– Среда. Тебя не было три дня, – Жанна подала ему халат. – Если ты про это.
– Три? – сев на кровать с усилием, он отбросил полотенце в сторону и стал одевать халат непослушными руками. – Мне надо позвонить.
"И тогда я к ведьме поплыла
И свой язык и рыбий хвост
На пару стройных ног сменила"
– Свете? – она поймала его руку и помогла вставить в рукав.
– Да, – закрываясь от неё, Сергей запахивался в халат.
– Я уже позвонила ей, – она отвернулась, иронически улыбаясь на его скромность.
– Ты? – Сергей в ужасе замер от её слов. – Откуда ты знаешь её номер?
"Чтоб по траве как по ножам,
В твой сказочный дворец бежать,
И танцевать тебе, и за руку тебя держать,
И говорить с тобой глазами".
– Ну ты что, совсем меня за дуру держишь? – Жанна повернулась к нему и перевязала на нём пояс. – Сам говорил, что она на кафедре у вас там в универе работает, – она взяла расчёску и стала приводить его волосы на голове, усах и бороде в порядок. – Её не застала, но зато узнала её номер. Думала, что ты у неё зависаешь, раз телефон отключил. А она сама ничего не знает: где ты и что. Сказала только, что ты разговаривал с ней около двенадцати ночи в субботу, сказал, что в аптеку пошёл, а потом пропал, на звонки не отвечал. Она у тебя тоже, похоже, того – ку-ку! Распереживалась, как… не знаю кто, думала, что обидела тебя. Взяла на себя больницы и морги. Связь с ней держали, пока ты вчера не заявился сюда. Первым делом сразу ей позвонила, после скорой, конечно. Сказала ей, всё как есть.
"Что ещё мне оставалось?"
– Что? Что ты ей сказала? – Сергей поймал её руки и посмотрел в глаза.
"Ах, как тебе тогда я улыбалась!"
– Что ты в запой ушёл. Что вчера нарисовался. Что я тебя пока оставлю у себя, так сказать, под строгий надзор. Что ты нам съёмочный план испортил, – она освободила руки и отошла от него. – Ничего больше, если ты про нас.
– Хорошо. Спасибо, – пробормотал он и стал поднимать с пола стопки книг. – Я, наверно, лучше к себе пойду.
"А ты рассказывал про море мне,
Про бури, и про штиль, не зная,
Как я это всё любила с детства"
– Никуда ты не пойдёшь! – Жанна выхватила у него книги и поставила на пол. – Останешься здесь, понял? И это не обсуждается. Это ты с ней можешь – "плюс один, минус один", – она махнула в сторону рукой. – Со мной такое не пройдёт!
"И что твоя женитьба на другой
Меня убьёт"
– Похоже я влип по самые гланды, – Сергей в бессилии сопротивляться ей упал на кровать и вымученно улыбнулся.
– Это ты про меня? – Жанна ответно улыбнулась ему, присев рядом.
"И что кинжал в моих руках -
Единственное средство"
– Да, – он нащупал руками мокрое полотенце и бросил себе на лицо. – Скажи мне, как женщина, понимаю, что не тебя бы мне спрашивать, но всё-таки. Мне больше не у кого. У меня есть шансы со Светой?
"Не превратиться в пену лёгкую как свет
И жить ещё три сотни лет,
А ты об этом до сих пор не догадался"
– Ну ты даёшь, Казанова хренов! – она схватила полотенце, играючи шлёпнув по нему, намочила и снова положила на лоб. – Думаю, что есть, – она подошла к шкафу и достала из него чистую одежду Сергея. – Только она, как я уже тебе говорила, "ку-ку", какая-то сложная, умничает много. Но, как говорится, в каждом домике – свои гномики! И у меня есть, и ты даже успел с ними познакомиться. Но тут уж – каждому своё. Хочешь, чтоб тебе мозг постоянно выносили, пожалуйста, звони, беги к ней, – она подала ему новый телефон. – Но не смей мне больше пропадать. Не зли меня!
– Хорошо. Конечно. Я больше… – суетясь, Сергей натягивал на себя трясущимися руками одежду.
– Заткнись, пожалуйста, – Жанна мягко отвела в стороны его и руки и стала одевать его как маленького ребёнка. – И не зарекайся, чтоб потом краснеть не пришлось. Будь на связи. Всегда, понял? Когда бы я ни позвонила, что бы ты в тот момент ни делал, хоть бы и дрючил её, свою ненаглядную – всегда отвечай мне!
– Хорошо, я понял. Можно я пойду?
– Иди. Я не держу тебя, – она выпустила его из своих рук. – Но обязательно возвращайся. Помни, что твой дом теперь здесь, – Жанна протянула ему дубликат ключей. – Пока ты окончательно не придёшь в себя, – и светло улыбнулась. – И не сделаешь мне ремонт. Ты и так уже пропустил три дня. Надо держать своё слово!
– Я ненадолго, сегодня же начну, – Сергей пулей вылетел из квартиры.
"Ах, как во сне своей жене ты улыбался!"
Подойдя к окну, Жанна смотрела, как он выходит из подъезда и удаляется от неё. Она закрыла глаза, сжав зубы и подавляя в себе нарастающее волнение.
"В ту ночь на корабле был фейерверк"
Одинокая капля вырвавшейся на свободу боли пробежала по её щеке, обжигая горькой солью нежную кожу.
Шаг 26. Песнь о Нибелунгах
Сергей стоял у ограды набережной напротив дома Светы. Она выбежала сразу после его звонка. Вид её был встревожен и озабочен.
"Ангел мой, что с тобой,
Отчего голос твой
Так дрожит и в глазах
Слёзы горят?"
– Привет, Свет.
– Где ты пропадал? Я же вся извелась! Что случилось? Неужели это я так тебя обидела? Прости меня, пожалуйста, я же не со зла. Я совсем не хотела. Я просто очень испугалась за Владу. Почему ты молчишь? – Света сходу засыпала его вопросами.
– Не волнуйся, ты меня ничем не обидела. Это…
– Что? Говори, не мучь меня!
"В том беда, милый мой,
Снился мне сон дурной,
Будто с пира назад
Не придёт отряд"
– Ничего. Просто… я опять сорвался.
– Какой кошмар! – воскликнула она. – Моя дочь алкоголичка! Мой парень – алкоголик! Осталось только ещё самой запить.
– Твой парень? – Сергей болезненно улыбнулся.
– А кто ещё ты? Разве это похоже на мужской поступок? Решать все проблемы вином?
– Ты сказала – твой!
– Да? Ну и что? Мой, твой. Я не об этом. Почему ты мне солгал?
– В чём? – испуганно напрягся Сергей.
– Ты сказал, что заболел гриппом, что пошёл в аптеку.
– В аптеку я на самом деле ходил, а грипп… Не знаю, может и был. Водкой вылечился, – Сергей отвернулся к реке, в глаза ей было непросто смотреть.
"Что за вздор бабьи сны!
Подожди до весны
И тебя витязь твой
К сердцу прижмёт"
– Кто она?
– Ты про кого?
– У кого ты сейчас.
– Жанна? Она… – он облокотился головой о перила. – Она работает на киностудии. Она как, ну это… Она как бог на площадке, всем рулит, всем заправляет. Я сильно её подставил со съёмками, ей пришлось отдуваться. Теперь мне надо отрабатывать. Возмещать убытки. Я у неё ещё ремонт должен сделать в квартире. Это как в качестве профилактики за моё поведение. Ну и строгий надзор, чтоб не запил случайно.
"Ах, не едь, я молю,
Ты на пир к королю,
Не застолье, а бой
Гибельный там ждёт"
– Она молодая?
– Жанна? Да твоего возраста… наверно.
– Красивая?
– Не знаю. Может быть.
– Замужем?
– Нет. Она одна живёт. Почему ты спрашиваешь?
– Почему? Одинокая, красивая, в общем-то, молодая, деловая женщина приглашает жить к себе молодого неженатого мужчину. Берёт над ним шефство, всячески опекает, продвигает на работе. И ещё ремонт этот? Как-то всё это слишком подозрительно выглядит. Что у тебя с ней?
"Ну и что ж, если бой
Предрешён мне судьбой,
Биться я как герой
Буду с врагом"
– Ничего. Только работа.
– Я не верю!
– Имеешь полное право.
– И всё! Это всё, что ты мне можешь сказать?
– Света, мне никто не нужен, кроме тебя. Стал бы я тогда здесь стоять с тобой и выяснять отношения?
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ничего. Только то, что… Ой, голова раскалывается.
– Не увиливай! Отвечай мне! Что у тебя с ней?
– Ничего. Солнышко моё, у меня с ней ничего нет. И быть не может.
– Ясно. Это всё?
– А что ещё?
"Добрый меч твой, увы,
Не спасёт головы,
Если завистью злой
Враг твой ведом"
– Почему ты переехал к ней?
– Я не… Я очнулся у неё, вещи уже там лежали.
– То есть это она?
– Да, но не совсем так. Она просто беспокоится за свою карьеру. У нас сейчас один сложный проект идёт, а меня заменить некем. Я понимаю, что незаменимых нет, но… В общем, мне дали роль, не главную, конечно, но достаточно большую. Она за меня поручилась, а я вот подвёл её. У нас теперь с ней уговор. Как фильм закончим – могу катиться на все стороны.
– А ремонт зачем?
– Ну как? Чтобы руки были заняты. Чтобы хренью там всякой не страдал. Чтобы всегда под присмотром.
– Ты что, маленький мальчик, чтобы следить за тобой?
– Вероятно, она мне больше не доверяет. У неё квартира большая, у меня там своя комната.
– "Своя"?
– Ну, милая моя, не придирайся, пожалуйста, к словам.
– Переезжай ко мне, у меня, конечно, нет отдельной для тебя комнаты, но… можешь спать на полу, или я на полу, ну или на кухне.
– Милая, у нас с ней договорённость. Я не могу. Прости меня. Я очень ценю твоё предложение. И если оно ещё будет актуально к концу проекта, то я с радостью.
– Я просто боюсь за тебя. Как ты не понимаешь?
– Тебе нечего бояться. Я люблю только тебя!
Он сказал это вслух впервые. Она посмотрела в его глаза, проверяя искренность сказанного, и вдруг молча обняла его, разрыдавшись.
"Ах, родная, не плач,
Что же если палач
Приговор вынес свой,
Выхода нет"
– Я боюсь… Я стала постоянно всего бояться. Что ты искалечишься на работе, что на тебя кто-нибудь нападёт или что ты полюбишь другую.
– Да, в каком кошмаре ты живёшь! – он взял в ладони её лицо и стал целовать. – Любовь ведь должна изгонять страх! Значит, ты меня не любишь?
– Люблю.
– Что ты сказала?
– Люблю!
– Ты серьёзно? Не шутишь?
– Люблю! Люблю! Люблю! – она говорила с закрытыми глазами, повторяя одно и то же слово, а он целовал её мокрые от слёз глаза, губы, нос, щёки.
"Только верь, милый мой,
Что б ни стало с тобой,
Ты мой мир, мой покой,
Ясный мой свет"
По набережной мимо них спешили люди, прячась от промозглой ноябрьской мороси. А Сергей и Света, словно существующие в ином измерении, стояли, обнявшись у ограды, и ничего не замечали.
Шаг 27. Сослагательное наклонение
Последние события в жизни Светы так встряхнули её, так потрясли, что она совершенно выпала из наезженной колеи. Несколько дней она ходила как в тумане, не находя себе места, всё валилось из рук. Еда подгорала, посуда билась, нужные вещи всё время куда-то терялись. В квартире стоял непривычный для неё бардак.
Влада, поначалу трусливо ходившая перед ней на "задних лапках", вскоре всерьёз обеспокоилась переменой в матери, предположив, что это из-за неё она стала такой. Множество раз она подходила, прося прощения, клялась, что никогда больше не расстроит её, что беспрекословно будет выполнять по дому все дела и никуда после школы не пойдёт – сразу домой; что с Дашей перестанет общаться, что… Но слова не долетали до сознания матери, оставаясь повисшими в воздухе пустым обещанием.
На работе о Свете заботливо беспокоились, расспрашивали, что произошло, могут ли они чем-то помочь, предлагали ей взять отгул, отдохнуть, но она коротко всем рассеянно отвечала, что у неё всё хорошо, просто немного болит голова.
"А день, ещё не выдохшись, устал,
И бился в окна дождь, как раненная птица,
А он смотрел в окно и всё не мог решиться,
Разбавить белизну тетрадного листа"
Она стала бояться одиночества, оставаясь один на один со своими страхами. Мучительные мысли как рой диких пчёл кружили над ней, налетая и жаля её душу своим горьким ядом.
Она теперь боялась позвонить Сергею, опасаясь наткнуться на такую ситуацию, к которой она совершенно не готова, да и вряд ли сможет хоть когда-нибудь хоть как-нибудь подготовиться.
Она ждала, когда позвонит он и скажет ей, что у него всё хорошо, что по-прежнему любит, и только её, и пригласит погулять или попить кофе.
Но он не звонил, ожидая как всегда звонка от неё.
Совершенно никому не нужная робость, глупое нежелание надоедать и страх навязывать своё общество. Что за жизненная позиция, глупая принципиальность?! Если он боится обжечься в очередной раз – это одно! Но что если он не звонит ей по другой причине? Semper plus metuit animus ignotum malum (неизвестная беда всегда внушает только страх)!
"И телефон в углу как будто упрекал,
И в дисках на решете хранил родные числа,
И всё, что в этот день ещё могло случиться,
Теряло берега, как в засуху река"
Если между Сергеем и, как её там, Жанной ничего не было, то это всего лишь вопрос времени. Почему он переехал к ней? Что в его словах было правдой, а что нет? Что их связывает кроме работы? И что это ещё за идиотское прикрытие – ремонт?
Да, цепкая баба попалась. Умная. Хитрая. От такой так просто не вырвешься, не сбежишь. Если такая чего-то захочет, то всеми правдами и неправдами своего уж точно добьётся.
Жанна! Какое неприятное имя! Надо ж было назвать так её?! Что-то есть в нём алчное, жадное, поглощающее этот мир целиком и никак не насыщающееся! Так только проститутки себя называют для экзотики. Проститутка, – наслаждаясь найденным клеймом, Света мысленно выжигала его на лбу своей соперницы. – Проститутка! Проститутка!.. – но облегчения это не принесло, а только новую волну жгучей ревности.
"А там, где вечер зажигал огни
Оконного кроссворда по горизонтали,
Светилось изнутри окно, где так же ждали
Но шаг навстречу сделать не могли"
Если она "проститутка", то наверняка в совершенстве владеет всеми тайными приёмами завлечения, удержания и полного удовлетворения всех мужских желаний.
Она ярко представляла в своей голове, медленно отравляя себя ядом неуправляемой фантазии,
как Жанна в одних гипюровых стрингах шипящей змеёй извивалась на шесте вокруг Сергея, нашёптывая ему различные пошлости и одурманивая своими аппетитными круглыми ягодицами;
как Жанна, накинув на голое тело немецкий китель времён фюрера и приковав Сергея наручниками к кровати, безжалостно избивала его кожаной плёткой;
как Жанна, напялив на голову ковбойскую шляпу и завязав на груди в узел клетчатую рубашку, дико вопила, прыгая на нём и безостановочно трахала, трахала, трахала…
"И бился над подушкой чей-то душный сон
О том, что ничего уже нельзя исправить,
И капельки дождя в серебряной оправе
Переливались в зеркалах окон"
Очнувшись от света слепящих фар, визга тормозов и пронзительных гудков автомобилей, Света поняла, что бежит. Ноги сами несли её к нужной улице, к нужному дому. Сергей в последний раз сообщил ей свой новый адрес, "на всякий случай". Город она знала хорошо, особенно его старый центр.
С каждым шагом сердце её колотилось всё сильнее, угрожая выскочить и разорваться на мелкие куски.
С каждым шагом, приближающим её к роковому дому, она рисовала картины одна страшнее другой:
как Жанна в горящем круге с пятиконечной звездой пьёт чью-то кровь в любовном экстазе;
как Жанна варит на огне любовное зелье, бормоча магические заклинания из древней книги;
как Жанна, одев Сергею на голову шлем со множеством проводов, тщательно сканирует его мозг и навсегда удаляет всю найденную память о ней, о Свете…
"И шли года, меняя улиц имена
И ниточки дорог печатая на лицах,
И всё, что в этот день ещё могло случиться,
Со стоном порвалось, как первая струна"
На втором этаже в квартире с большим эркером горел свет. Сергей стоял на стремянке под потолком и что-то там замазывал, держа в одной руке небольшое ведёрко, в другой – шпатель.
Stultum facit fortuna quem vult perdere (чтоб погубить, судьба лишает разума)!
Вдруг он обернулся, вглядываясь в улицу. Света, прячась от него, юркнула в тень арки дома напротив. В соседней комнате открылось окно и на подоконник, закуривая сигарету, села красивая женщина с чёрными волосами, собранными в хвост, в крупных очках, в огромном бесформенном свитере, держа в одной руке сигарету, в другой – пачку белых листов.
– Жанна, – прошептала она. – Вот, значит, какая ты?
Понемногу успокоившись, что самые страшные подозрения остались лишь в её воспалённом воображении, по крайней мере, пока, она постояла ещё несколько минут, дожидаясь, пока не уйдёт Жанна.
Окно захлопнулось, и в комнате погас свет.
Cotidie damnatur qui semper timet (вседневный страх есть та же казнь вседневная)!
Ни тени на подсказку об их отношениях! Ни намёка для зацепки! Ничего!
"Оставить только снам нашёптывать: "Прости!"
И обдавать уже давно забытым жаром,
И день, когда ленивый дождь стекал по фарам,
И можно было всё ещё спасти"
Сергей, стоя на стремянке и что-то слушая в наушниках, замазывал, и замазывал, и замазывал трещины на потолке.
Шаг 28. Пора становиться собой
Сергей "мотал срок" у Жанны уже месяц. Не каждый день, конечно, – ведь шли съёмки фильма, но если выдавалась свободная минута, он брал в руки шпатель или кисть и принуждал себя "исцеляться" физическим трудом. Он бросил пить, перейдя на кофе и простую воду. Со Светой из-за ремонта и съёмок виделись редко. Сергей решил во что бы то ни стало к Новому году разделаться с квартирой, чтобы не заставлять Свету лишний раз мучиться различными предположениями и подозрениями, да и получить у Жанны "вольную".
В дверь осторожно постучали.
"Когда время кончается,
Когда растекается тушь,
Когда больше нет сил
День за днём возвращаться в запой"
– Привет, – Сергей застыл от изумления, увидев светящуюся в улыбке Свету.
– Здравствуй. Ты один? Можно? – она как всегда вскинула вверх левую бровь.
"Давай налей себе чаю,
Или вставай под холодный душ,
Будем учиться
Наконец становиться собой"
– Да-да, конечно, проходи, – он выглянул в подъезд и закрыл дверь. – Что-то случилось?
– Ничего, – заходя внутрь, Света пристально разглядывала каждую деталь незнакомой квартиры. – Почему, как только я тебе звоню или появляюсь без предупреждения, сразу что-то должно случиться? Просто пришла повидаться, помочь с ремонтом, – она сняла куртку и подала ему.
– Как ты узнала, где я? – осторожно, чтобы не испачкать в пыли, он повесил её куртку в шкаф, к одежде Жанны. – А, ну да, я же сам тебе и сказал, – помогая расстегнуть ей сапоги, он положил перед ней тапки. – А квартиру?
– В эркере тебя увидела, – Света поколебалась, решая, надевать ли тапки или пройти как есть, в чулках.
– А что ты делала около дома?
– Гуляла, – солгала она, прихорашиваясь у зеркала. – С работы шла, сегодня рано освободилась, вот и решила пройтись. Люблю заглядывать в окна. А тут смотрю – ты!
"Будем учиться любить,
Будем учиться прощать,
Будем учиться
Не убивать сгоряча"
– Да… – Сергей чувствовал, что приход её не случаен, что это какая-то проверка. – Ты в этом платье собираешься мне помогать? – он бросил недоумевающий взгляд на любимое короткое коричневое платье.
– Ну, может, у тебя что-нибудь найдётся, во что мне переодеться? – она разгладила на нём складки, кокетливо улыбнувшись. – Футболка, штаны спортивные.
"Давай возьми себя в руки,
И ничего уже не обещай,
Пока не научишься
За всё это сам отвечать"
Они прошли к нему в комнату.
– Вот, значит, как выглядят твои царские покои. Очень мило, – она зорко пробежалась глазами по кровати, ища следы измены. – Ну что, дашь, во что мне переодеться? – она подошла к стопкам книг, читая по корешкам их названия.
– Да-да, сейчас, – скрипнула дверь старинного шкафа и, роясь в своих вещах и определяя на запах, что годится для Светы, а что уже нет, он вытащил растянувшийся старый чёрный бадлон. – Вот, вроде как должно подойти.
– Не боишься, что испачкаю? – в этом бадлоне она видела его ещё на кафедре, стройного и подтянутого, молчаливого и вечно о чём-то думающего. – Не смотри, пожалуйста, мне нужно переодеться, – отвернувшись от него, Света сняла с себя платье.
"Ведь крылья есть
У каждого,
У кого-то из ситчика,
У кого-то бумажные"
Она стояла перед ним спиной, почти голая, в бюстгальтере, трусиках и чёрных чулках. Нежная, хрупкая, родная. Обнажённой, вернее, в купальнике, он видел её только на фотографиях. Но разве фотографии могли передать всю её хрупкость, очарование, магнетизм?
"Жаль только мы
Далеко не всегда
Настолько отважны"
Сергей приблизился к ней и поцеловал в обнажённое плечо. Затем, убрав волосы, поцеловал в шею. Света стояла, не двигаясь, закрыв глаза. Он повернул её к себе и поцеловал в губы, в закрытую бюстгальтером грудь, в живот, в трусики. Он целовал её бёдра, колени, икры. Руки почти не касались её, скользя как лёгкий парусник по волнам её тела. Он волнения Света покрылась мурашками. Дыхание сбилось. Он осторожно расстегнул бюстгальтер, медленно освобождая от него небольшую грудь. Он положил её, лаская, на кровать.
"Чтобы вот так,
Расправив их -
Вниз головой"
– Серёженька, прошу тебя, не надо! – шептала Света, не в силах сопротивляться ему. – Мне тоже тяжело, но, пожалуйста, умоляю, только не здесь, – она порывисто вздохнула и замерла, выгибая тело – его рука нырнула к ней в трусики, погружаясь в запретные глубины. – Пожалуйста, любимый мой… – еле слышно прошептала она.
"Но видишь, как неистово
Осень роняет под ноги
Последние листья нам"
Слёзы побежали у неё из глаз. Сергей остановился, всматриваясь в неё.
– Я тебе сделал больно? – он провёл по её лицу пальцами, собирая слезинки.
– Нет, милый, мне очень хорошо с тобой, – она схватила его руку и стала целовать её. – Ты не представляешь, как мне хорошо, но… – дрожащей рукой она дотронулась до его лица. – Я не могу здесь. Прости меня, пожалуйста, не обижайся, – она приблизила его лицо и целовала, целовала, целовала, умоляя о прощении и снисхождении к её ничтожной просьбе.
– Это ты меня прости. Я… – Сергей остановился, сглатывая подступивший ком в горле, но слёзы всё равно пробились из глаз и закапали на её лицо. – Прости. Ты такая… невозможно красивая. Перед тобой просто нереально устоять!
– Какие слабые нынче пошли мужчины, – пошутила она, стирая слёзы на его щеках. – Ну, что, идём делать ремонт?
– Ремонт? А, ну, да! – Сергей ещё раз проверил по её глазам, что всё в порядке, в последний раз поцеловал её в губы и поднялся с кровати. – Не буду тебе мешать переодеваться, – и выходя за дверь, добавил. – Классные сиськи!
– Ах ты негодяй! – Света, рассмеявшись, запустила в него подушкой.
"Хватит уже
Себя бесконечно разыскивать
Пора находить,
Пора становиться собой"
Она вышла к нему словно из начала девяностых, подобрав вверх волосы, в длинном чёрном бадлоне-платье. Голые ноги манили к себе, звали как Гомеровы серены. Но Сергей боролся с собой, зажав в кулак воли свои чувства, стараясь держать взгляд на уровне её глаз.
"Когда времени было -
Что можно горстями хватать,
Мы неумело любили,
Мы не решались летать"
Забравшись вдвоём на вышку-тура, они красили потолок и чуть не грохнулись с неё, когда сражались друг с другом кистями с краской.
"Тем более туда, где тучи,
Или холодный прибой,
Мы думали, кто-то научит,
Как становиться собой"
Несколько раз звонила Жанна, интересовалась, как у него идут дела, как настроение, не забывает ли он поесть и если еды не хватит, то пусть закажет с доставкой на дом. Сегодня она приедет поздно, пусть не ждёт её и ложится спать, потому что завтра он понадобиться ей там, на площадке.
"А времени меньше и меньше,
И не торопиться нельзя,
Мы превращаемся в вещи,
Нас окружают друзья"
Наступил глубокий вечер. Потолок сиял ослепительной белизной. Переодеваясь в платье, Света обнаружила, что в ухе не хватает одной серёжки.
"Которые сами потеряны,
Которым нельзя доверять,
Быть может, найдём что-то дельное,
Если не побоимся терять"
– Не переживай, найдётся, – успокаивал её Сергей, обшаривая каждый угол, куда бы она могла закатиться. – Обещаю тебе!
"Ведь крылья есть
У каждого,
У кого-то из ситчика,
У кого-то бумажные.
И жаль только мы
Далеко не всегда
Настолько отважны,
Чтобы вот так,
Расправив их -
Вниз головой"
Прощались они долго, не в силах расстаться.
"Но видишь, как неистово
Осень роняет под ноги
Осенние листья нам,
И хватит уже себя
Себя бесконечно разыскивать
Пора находить,
Пора становиться собой"
Сергей вызвал Свете такси, но не мог отпустить её, всё целуя и целуя, словно на долгие годы вбирая в себя память о ней.