Александр Зорин
Законы притяжения
Шаг 35. Разлюбить
Место в полицейской машине оставалось только для кого-то одного. Свету от вида Серёжиной травмы и крови трясло и лихорадило, перепуганную до столбняка Владу одну на улице не бросишь, а Жанна сходу встала в боевую стойку и вела себя так, словно каждый день только этим и занималась.
– Мамочка, он умрёт? – тихо плача, Влада разорвала залившую весь город тишину.
– Что? Нет! – Света попыталась успокоить дочку, кто-то же из них должен быть сильным. – Не знаю, милая. Надеюсь, что нет.
– Мне страшно, – Влада остановилась и прижалась к матери.
– Я вижу, милая. Мне тоже, – Света крепко обняла её и так, обнявшись, они возвращались домой по затаившимся улицам, словно за каждым тёмным углом, в каждой тёмной арке, из каждого тёмного окна за ним следил хищный, безжалостный, ненавидящий всё живое, ледяной взгляд пустоты.
Света, от обступившего её душу страха, пыталась сосредоточиться на светлых мгновениях прожитого дня, но очередной звонок от Жанны беспощадно возвращал её к неутешительным жестоким фактам.
Жанна прямо на улице оказала Сергею первую помощь, перевязав ему голову, что оказалось под рукой…
Жанна давила на полицейских, угрожая поднять все свои связи, если они будут и дальше "варежкой щёлкать" с оформлением документов…
Жанна звонила Свете через каждые десять минут, держа её в курсе происходящего…
Жанна, видимо забыв отключить телефон, несколько раз назвала Сергея "милым", "любимым", "родным"…
И как Сергей много раз спрашивал Жанну, как она себя чувствует…
Levis est fortuna: cito reposcit quod dedit (легка фортуна: что дала, то вновь возьмёт)!
"Разлюбить тебя, забыть, был и не был,
Вырвать с корнем, словно зуб у дантиста,
Не искать твоей звезды в своём небе,
Как потерянных ключей в жёлтых листьях"
У Светы, пазл за пазлом, складывалась картина сегодняшней действительности. Счастье оказалось лишь зыбким миражом.
– Давай позвоним им, – робко попросила Влада, не переставая плакать. – Я переживаю за Сержа. Из него столько крови вытекло!
– Жанна сама перезвонит, когда сможет. Мы им сейчас только мешаем, – приступ внезапной боли в области живота от перенесённых той ночью переживаний заставил Свету остановиться.
Она вдруг поняла,
почему Жанна в течении всего вечера постоянно бегала в туалет;
почему Жанна часто хваталась за живот;
почему Жанну всё время мутило и рвало;
почему Сергей не разрешал Жанне поднимать даже незначительные тяжести;
почему Сергей так зорко следил, чтобы Жанна не злоупотребляла спиртным, подливая воду в её бокал;
почему Жанна курила от Сергея украдкой, а попавшись, вскипала, когда он выхватывал у неё сигареты;
почему Жанна так налегала на всё солёное за столом;
почему настроение её в последнее время стало таким неустойчивым;
почему у неё так заметно увеличилась грудь;
почему её всегда здоровая кожа стала сухой и шелушащейся;
почему Жанна пригласила жить к себе Сергея под предлогом ремонта;
почему она всегда так его заботливо опекала;
почему Сергей смущался целовать её при Жанне, обнимать, или просто держать за руку…
"И не вздрагивать в троллейбусе, если
Сзади голос так на твой вдруг похожий,
И не петь твою любимую песню,
А когда поют, не вздрагивать тоже"
– Мамочка, что с тобой? Тебе плохо? – перепуганная Влада заглядывала в глаза матери, осторожно дёргая её за руку.
– Что? – очнувшись, Света увидела, что стоит, согнувшись пополам, схватившись за чугунную ограду Фонтанки. – Так, немножко живот скрутило. Наверное, что-то не то съела. Ничего. Мне уже лучше. Пойдём.
– Что теперь с Сержем будет? – она поддерживала вдруг ослабевшую Свету, обхватив её за пояс рукой. – Его посадят?
– Ну что ты, милая. Нет, конечно.
– Дяденька кричал, что он посадит его. На десять лет.
– Да он просто так это говорил. Пустые угрозы. Надеюсь, – Света, заметив, что они были уже недалеко от дома, собрала остатки своих тлеющих сил.
O sancta simplicitas (о, святая простота)! Она же видела, что с ним происходит что-то странное. Что он сильно изменился, погрузился в себя. Что между ним и ею, Светой, словно высохла и лопнула земля и трещина росла с каждой секундой вширь и вглубь.
Не зря она мучилась и истязала себя подозрениями. Всё ж таки интуиция никогда её не подводила, ни разу в жизни.
Она чувствовала, что её жестоко предали, нагло обманули, что… Ведь он в глаза ей клялся, говоря, что любит, и с Жанной у него ничего нет!
Как после такого ему вообще можно верить? Как смотреть в глаза?
Brevis ipsa vita, sed in malis fit longior (жизнь коротка, но в бедах долгой кажется)!
"Не шататься без нужды по перрону,
Запретить себе твердить твоё имя,
Не пускать себя совсем к телефону,
Мало ль кто звонит, а вдруг это ты мне"
– Почему Жанна не звонит? – Влада вновь вырвала из забытья Свету. – Сколько уже прошло?
– Да мало ещё. Она перезвонит.
– Может, он уже умер?
– Да что ты такое говоришь? Типун тебе на язык.
– Я очень боюсь за него! Позвони, пожалуйста.
– Я не буду им звонить! Когда смогут, тогда и перезвонят, – закрывая изнутри дверь своей квартиры, Света жёстко отрезала просьбу дочери, мешающей проводить ей тщательное расследование.
Интересно, на каком она сроке? Вспоминая себя, – явно не меньше шести, но и вряд ли больше девяти недель. Значит…
Это произошло до того, как Света приходила к Сергею на квартиру к Жанне помогать ему делать ремонт, где у них чуть не случилась близость?
Или уже после того?
Если "до", то она вообще себе представить не могла, что за человек Сергей! Что за кобель такой, не пропускающий ни одной юбки!
А если "после"?
Разгорячённый, разожжённый к ней страстью, он, конечно, мог оступиться, соблазниться, не сдержаться, когда рядом такая… красивая и одинокая, не равнодушная к нему женщина…
Ну и что с того?
Он клялся ей, нагло обманывая! Он целовал её, а потом шёл спать с Жанной!
Pudor doceri non potest, nasci potest (кто отроду бесстыден – не исправится)!
"А когда ты мне приснишься не кстати,
Говорить себе, что это случайно,
Перешить твоё любимое платье,
И нарочно разболтать твои тайны"
– Мамочка, что нам теперь делать? – лёжа в своей постели накрытой одеялом до глаз, Влада беспомощно глядела на свою мать.
– Ничего, – устало ответила Света. – Закрой глаза и постарайся уснуть. Утром приходят более правильные мысли, чем вечером, – она поцеловала дочь, выключила свет и вошла в свою комнату.
Губы у неё горели, она никак не могла стереть с них яд измены, избавиться от брезгливого чувства предательства и лжи.
Да, давно она так не попадала! Недаром опасалась серьёзных отношений.
Похоже, права была Катя, её подруга, что мужикам верить вообще ни в чём нельзя. Что их можно только использовать для своих целей, но доверить свою жизнь, свои чувства, своё сердце? Никогда! Ни за что! Invivat cul pam qui peccatum praeterit (простив проступок – побуждаешь к худшему)!
"Только память не сдаётся хоть тресни,
Из неё, ну как из воска под святки,
Вдруг твой голос незабытый воскреснет:
Здравствуй, как ты там живёшь? Всё в порядке?"
Света ещё долго лежала в кровати с открытыми глазами. Утро нового года большого города жило своей новой жизнью, а сон всё никак не приходил. Она встала, сварила себе крепкий кофе и решила заняться домашними делами. Она решила всё начать с начала. С самого начала. С новыми силами. С новыми мыслями. Новую жизнь.
Шаг 36. Never More
Света решительно вошла в палату. Лицо её было серьёзно. Сергей по глазам понял, что это всё, конец. Что никакие его аргументы, никакие формулировки его доказательств на её безжалостную теорему теперь ничего не изменят. Ничего!
В её походке прочитывалось обдуманное бессонными ночами каждое невысказанное слово. Каждый шаг, каждый жест, каждый взгляд её был тщательно выверен, взвешен, отточен.
В руке она держала жёлтую розу.
"Ты знаешь, если я у Леты оглянусь
Или Харон вдруг не возьмет мою монету,
Неважно, где, на том ли свете или этом,
Я ни в кого уже так сильно не влюблюсь"
– Здравствуй, – она холодно скользнула по его глазам и села на стул рядом с кроватью. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Я всегда себя чувствую хорошо, когда ты рядом, – он бережно взял её за руку.
– Сергей… – Света посмотрела на его руку, не вырывая своей. – Я пришла сказать… – она перевела взгляд на его глаза и запнулась в нерешительности на долю секунды, но вновь сосредоточившись на его руке, мгновенно овладела собой. – …что между нами больше ничего не может быть. Всё кончено, – на её лице ярко отражалось внутренняя борьба с подступившими к горлу рыданиями. – Надо было давно всё это прекратить. Ещё в самом начале. Зря я к тебе тогда пришла. Ничего бы этого не было, – Сергей до боли крепко сжал её руку. – Ничего, понимаешь? А теперь… – она обернулась на дремлющего на соседней койке старичка, смахивая слезу.
"Ты знаешь, если я сломаюсь и сбегу,
И наша ваза разлетится на кусочки,
И даже если я смогу поставить точку,
Я все равно начать сначала не смогу"
– Ну да ничего. Дело сделано, – она положила ладонь на его руку. – Так будет лучше для всех, – и отцепила его от своей руки. – Посмотри на себя, на меня, – она стала поправлять на нём одеяло. – Ты… такой замечательный, красивый, умный. Ты молод, у тебя… у вас, – её пальцы дрожали. – Ещё всё впереди. Это… – Сергей схватил её за ладонь и стал осторожно целовать. – …моя страница уже перевёрнута, – она посмотрела в его глаза, полные боли и отчаяния. – Да-да, не спорь, пожалуйста. Я всё-таки старше тебя. И… – Сергей потянул её на себя, чтобы обнять, чтобы разрушить эту ледяную стену, возникшую между ними. – Ну, всё! – она медленно, но решительно отвела его руки. – Не буду больше надоедать. Тебе отдыхать надо, – она поднялась, по её лицу бежали ручейки слёз. – Прощай, – не найдя, куда поставить цветок, она положила его на стул. – И не ищи со мною встреч, – она в последний раз посмотрела в его глаза, стараясь запомнить их, понимая, что больше никогда не увидит его. – Пожалуйста, прости меня… и… – Света, зарыдав, закрыла рукой рот и выбежала в коридор.
"Мне будет не давать покоя этот дом,
В котором каждая песчинка что-то значит,
Где на паркете дремлет лунный зайчик,
Где как тогда уже не сможет быть потом"
Каждый её удаляющийся шаг тупой болью отдавался в его груди. Сергей дотянулся до розы и сжал в кулак её колючий стебель. На сидушку стула капнула капля крови.
– Прости, Серёжь, но я всё видел и слышал, – старик, кряхтя, повернулся на кровати на бок. – Как она смотрела на тебя! Как смотрела! – глаза старика сияли от восторга. – Прям – картина маслом! Крамской! Серов! Да что там? Роден! – он нащупал рукой на тумбочке свои очки. – Какая любовь! – надев их, он внимательно посмотрел на дверь, за которой исчезла Света, словно она всё ещё стояла там. – Я получил огромное удовольствие, наблюдая за вами.
– За расставанием? – Сергей разжал кулак, выронив цветок, и вытащил глубоко вонзившийся в ладонь шип, слизывая с руки кровь. – Странно.
"Каких бы я не перемеряла домов,
Каких бы клятв не раздавала я в азарте,
Зловещий ворон на армянской церкви в Ялте,
Вдруг, как у По, мне усмехнется: nevermore"
– Странно то, что ты вроде бы не глупый человек, должен сам всё видеть и понимать! – старик поднял с пола розу, закрыл глаза и глубоко вдохнул её аромат. – Настоящая любовь бескорыстна! – он открыл глаза и стал рассматривать цветок. – На свете нет силы более могущественной, чем любовь, – он нежно гладил пальцами его лепестки, словно пытался проникнуть в неведомую тайну, постичь непостижимое. – Любовь как светильник, озаряющий Вселенную. Без неё Земля давно превратилась бы в бесплодную пустыню, а человек – в пригоршню пыли, – он протянул розу Сергею, всё ещё поглядывая на дверь. – Какая глубина чувств! Какое самопожертвование! У нынешней молодёжи такого теперь с огнём не сыщешь. Любить глубоко – значит забыть о себе. А все вокруг только о себе и думают, о собственных удовольствиях, о комфорте. Везде контракты! Ох-хо-хох! Всех нас испоганил этот вонючий капитализм. Все вдруг стали бездумными потребителями. Никто ничего не хочет создавать, производить, отдавать. Лишь бы только урвать, побольше хапнуть. Тьфу! Смотреть тошно! – старик от негодования в сердцах сплюнул на пол. – Если любишь её – не отпускай!
– Как? Я бы рад, но вы же сами всё видели! – Сергей чувствовал, как в груди разрасталась ноющая язва, поглощая его в зияющую бездонную пустоту.
– Я тоже в детстве думал, что сухое вино – это порошок, – старик усмехнулся на несмышленую молодость. – Женщины, Серёжь, часто говорят не то, что думают. Ей страшно, она думает, что сломала тебе жизнь… На сколько она старше тебя?
– На пять лет, – Сергей поднёс к губам цветок и нежно поцеловал его.
– На пять! Да она у тебя просто фотомодель! Смешно даже. Вам ещё рожать да рожать.
– Если бы вы всё знали, – Сергей целовал розу, вспоминая все поцелуи Светы.
– А что мне знать? Я и так всё вижу. Сложно ей, тяжело. Страшно вот так вдруг что-то поменять в своей жизни. Находишь тысячу оправданий, предлогов. То "это" не то, то "то" не так! Что скажут родители, друзья, знакомые? Как отнесутся дети? Да и соседи что подумают!
– То есть, по-вашему, мне нельзя отступать? – Сергей держался за цветок из последних сил, как летящий вниз за парашют, целуя и целуя его.
– Милый мой! – старик сел на кровати, ладонью вбивая в тумбочку каждую озвученную мысль. – Да если бы мы каждый раз отступали, когда какой-нибудь враг вторгался на нашу землю, то где бы мы с тобой сейчас были? Любовь это активное действие, а не пассивное принятие. Любовь означает прежде всего давать, а не принимать.
– Как же её понять? – Сергей только сейчас осознал, что он ничего, ровным счётом – ничего не знает о любви: бессмысленная своей непрактичностью красота розы приоткрыла ему дверь в познание неведомого.
– Женщина создана для того, чтобы ее любить, а не для того, чтобы ее понимать, – казалось, что ещё чуть-чуть и старик встанет, чтобы выпороть неразумного переростка. – Позволь ей быть слабой, маленькой, беззащитной. Позволь ей сомневаться, капризничать, даже истерить. Она ведь – женщина! – он взмахнул рукой вверх, потрясая ею. – Она совершенно другое существо, нежели ты. Помни, что она создана в раю. А здесь, на этой земле далеко не рай. Прошедший 20 век безжалостно вытравлял в них женщин, а в нас – мужчин. И что в итоге получилось? Кто выиграл? Кто счастлив? Всё набекрень вышло. Скособочилось, вывернулось наизнанку. Все вокруг как попугаи кричат "независимость, независимость". И что? Что они дальше будут делать с этой независимостью? И так уже все на антидепресантах сидят, как наркоманы.
– Чего ты тут, старый, расшумелся? – к ним в палату вошла пожилая полная уборщица. – Спать людям не даёшь. Давай-ка, ложись, – строго приказала она. – Ложись на спину, кому говорю. На вот, сходи, полегчает, – и сунула ему под одеяло эмалированное судно. – Глаз да глаз за ним надо. Чуть отвернёшься, а он уже революцию тут затевает.
– Здравствуй, любовь моя! – расплылся в улыбке старик. – Как же я по тебе скучал. Как скучал, – он схватил её за руку. – Ну что, надумала?
– Чего это? – уборщица непонимающе выставилась на него.
– Да как же? Вчера ведь ещё предложение тебе делал, – он задрал резиновую перчатку и поцеловал её в оголившуюся кисть. – Или забыла уже?
– Да замужняя я, замужняя. Сколько раз тебе повторять? – смеясь, она оттолкнула его голову.
– Так разведись! Дался тебе этот твой пердун? – старик попытался обхватить за талию уборщицу и посадить к себе на кровать. – Никто тебя так любить не будет, как я.
– Ой, любовничек ты мой, любовничек, – она по-девчоночьи отбежала от него, весело оглядываясь на Сергея. – Ты сначала на ноги встань, а потом уж и разговоры разговаривать с тобой будем.
– Ну вот, это ж другое дело. Не пожалеешь, уверяю тебя, – старик вытащил "утку" и протянул её уборщице. – На руках носить буду.
– Ну-ну, – она схватила "утку", едва не расплескав содержимое на пол, и вышла из палаты. – Не надорвись!
"Неважно, под орган, трубу или гобой,
Неважно, с ангелами, Кришной или Буддой
И даже если я почти тебя забуду,
Мне никогда уже не будет, как с тобой"
Старик озорно подмигнул Сергею, тихонько смеясь про себя.
Шаг 37. Интересно, что останется
На улице стоял дождливый январь. Снега в этом году, как его ни ждали, так и не появилось. Приехавшие в Питер на новогодние каникулы из морозной Сибири дети недоумённо вопрошали своих родителей: "Я не понял, здесь, чё, бананы растут?" Дачники, фермерские хозяйства и более крупные сельхоз "ооо", "оао", "зао", "пао" и разные немыслимые "о", мрачно следили за текущим прогнозом. И только жители последних этажей северной столицы с облегчением вздыхали, поглядывая на сухой потолок.
"Интересно,
Что останется
После любви моей?"
Сергею нужно было как-то заново устраивать свою жизнь. Жизнь без Светы. Она так глубоко проникла в него, так срослась с его существом, что уже не понимал, где заканчивается "он" и начинается "она". В каком месте нужно пережать артерию чувств к ней и вырвать её навсегда из памяти, из сердца?
"Пара писем.
Пара песен"
Света не отвечала, игнорируя его звонки и сообщения. Она больше не появилась в больнице.
"Интересно,
Как мне справиться
С лёгкостью этих дней"
Жанна же, наоборот, звонила каждый день, спрашивала про самочувствие, про нужные ему вещи, книги, находила возможность заскочить к нему. Но всю последнюю неделю она провела в командировке в Москве.
"Если мир вдруг
Станет тесен?"
– Алло? Привет, Жанн. Я… – Сергей набрал её номер, не зная, вернулась она или ещё нет.
– Серж? Ну как ты? Выписали? – её радостный голос немного приободрил его.
– Да. Стою вот на остановке, думаю, куда ехать.
– Твои вещи пока у меня.
– А ты где? – Сергей перебил её. – Вернулась уже?
– Да, сегодня утром. И сразу на работу, – она замолчала, вслушиваясь в его голос.
– Можно к тебе? – спросил он, робея от своей наглости.
– Чего спрашиваешь? – удивилась она. – Ключи у тебя есть.
– Я не про дом. Я… – Сергей вскинул руку к виску, выпалив по-комсомольски. – Готов к труду и обороне!
– А тебе можно уже? – усмехнулась Жанна. – Может, всё-таки, домой поедешь, отдохнёшь?
– Нет-нет, за это не переживай! Всё отлично, правда. Я не могу уже лежать, – Сергей боялся, что после всего происшедшего Жанна не захочет больше иметь с ним никаких дел. – Подъеду, куда скажешь. Хоть прямо сейчас!
"Если нот вдруг окажется
Не семь, а восемь,
Если тот, кто спрашивает,
Вдруг попросит
Дать ответ:
Почему же чего-то, что больше,
Всё-таки нет?"
До назначенного места Сергей добрался быстро. Утренних пробок уже не было, а до вечерних ещё оставалось далеко. Не желая беспокоить Жанну лишний раз своим звонком, он стал спрашивать о ней вечно ничего не знающую или знающую, но совсем не то, массовку.
"Интересно,
Что останется
После моих побед?
Пара строчек.
Пара точек"
– Ну, здравствуй, дорогой! – дверь трейлера открылась и из неё показалась Жанна в неизменной своей чёрной униформе. – Похоже, жить будешь, – поцеловав его в обе щеки, она придирчиво осмотрела его голову. – Долго и счастливо. Забирайся, – она пропустила его внутрь. – Как ты? Как сам? Будешь кофе? Как всегда?
– О да! Как хорошо вернуться домой, – войдя внутрь, Сергей огляделся, изучая салон автовагона. – Ничего себе, какой ретро! Что снимают?
– Да так. Ничего интересного, – Жанна поставила вариться кофе, с интересом поглядывая на Сергея. – Как у вас со Светой? Всё хорошо?
"Интересно,
Как не маяться
От уходящих лет,
Если лета
Зим короче?"
– Нет. Мы расстались.
– Что? – Жанна повернулась к нему и пристально всмотрелась в его глаза. – Почему?
– Она всё знает.
– Что? Откуда? Я ничего ей не говорила, – она взяла с полки сигареты и нервно закурила.
– Знаю.
"Как нести то, что дорого
И то, что долго?"
Сергей пытался определить, поглядывая на Жанну, беременна ли она до сих пор или всё-таки сделала аборт.
– Скажи, а ты ещё… не… – он кивнул на её живот.
– Не родила? – она усмехнулась. – Рановато ещё. Хочешь? – она взяла его руку и положила себе на живот.
"Как спасти, если заново
Спешить в дорогу в никуда?"
– Я имел в виду другое, – смутился Сергей и осторожно вытащил у неё изо рта сигарету и потушил её. – Ничего не понятно. Вроде всё как и было.
– А тебе надо, что сразу большой был? – она улыбнулась на его заботу. – Держи кофе. Угощайся шоколадом, не стесняйся. Что ты как неродной? Отвык совсем, одичал, – она села за стол напротив, молча разглядывая его. – Что думаешь делать?
"Почему не осталось что-то
Большее, чем города?"
– Не знаю, – он потёр руки о штаны и положил их на стол. – Вот такие пироги.
– С котятами, – подхватила она. – Ты их ешь, а они пищат.
"Интересно,
Что останется
После моих тревог?
Беспощадных.
Бесполезных"
– Готов уехать из города на несколько месяцев? – она резко схватила его за руки.
– Да. Хоть на всю жизнь.
– И даже в любую дыру?
– Если с тобой, то куда угодно.
– Не шутишь?
"Интересно,
Как покаяться,
Чтобы услышал Бог?
Где-то в выси.
Где-то в бездне"
Жанна испытующе, не проронив ни слова, смотрела на Сергея и что-то быстро внутри себя решала. Затем сорвалась с места, выскочив за дверь, кому-то звоня. До его слуха долетали лишь фрагменты её речи, но он понял, что она кому-то в чём-то отказывала. Вернувшись в салон через пару минут, она подошла к нему, потрепав его за волосы и села на колени.
"Как любить
Безвыходно и бесконечно?"
– Как ты зарос! Не стригись пока, хорошо? Ты мне нужен таким, – она гладила его по лицу, по губам и внезапно поцеловала. – У меня для тебя есть кое-что.
– Что? – Сергей осторожно прикоснулся к груди Жанны.
"Как забыть
О суетном и о не вечном?"
– Да не это, дурачок мой озабоченный! – она засмеялась. – Соскучился по мне?
– Да, – признался Сергей. – Очень.
– Потерпи до вечера. Я сейчас о другом.
– О чём? – Сергей залез к ней с головой под бадлон.
– Тише, тише! Ты порвёшь мне его! – хохотала она. – Щекотно же!
– Продолжай. Я слушаю тебя очень внимательно, – не вылезая из-под её одежды, шептал он.
"Как молчать"
– Мне будет нужна твоя помощь. Осторожнее! Не только в качестве главного героя… Ну, Серж! Я могу рассчитывать, что ты станешь моим ассистентом?
– В каком смысле? – Сергей выбрался наружу, смотря на неё туманными глазами.
– В прямом! – она поправила одежду. – Ассистентом режиссёра.
– Я не понимаю. А режиссёр-то кто?
– Глупенький! – она схватила его за уши и крепко поцеловала. – Я!
– Ты? Смеёшься, что ли?
– А похоже? – она соскочила с Сергея, выражение её лица мгновенно окаменело.
– Нет. Но как же ты?.. – поднимаясь, он растерянно смотрел на неё.
"Чтобы пусть не сначала,
Но всё-таки чтобы начать?"
– Вот так! – она мягко ударила его по щеке. – Ежесекундно, – она снова ударила его, чуть сильнее. – Планомерно, – ещё сильнее. – Не нарушая закона, – она била его, усиливая с каждым разом свою новую пощёчину, выливая на него всю причинённую ей обиду, всю боль, все проглоченные слёзы. – Пока ты отдыхал… крутил любовь… пил… – он медленно шёл к ней, сантиметр за сантиметром, безропотно принимая от неё заслуженное наказание. – Ты же помнишь наш разговор? Или забыл? Забыл. Не поверил мне? Так и знала. Ну, ничего. Прощаю, – Жанна остановилась, руки обжигала боль; щёки Сергея, залитые слезами, пылали огнём; он взял её ладони и стал нежно их целовать. – Я ведь иной раз и сама переставала верить, – она, не сдержавшись, заплакала. – Казалось, что всё, никогда этому не бывать, – он целовал её солёные от слёз губы, щёки, глаза. – Сколько раз думала – вот, ещё немного, ещё чуть-чуть… – она больше себя не сдерживала, рыдания, сидевшие на привязи много лет, сорвались. – Но – нет! Всегда что-то мешало. Появлялись какие-то проблемы. Непредвиденные обстоятельства, – Сергей крепко обнял её, вбирая в себя всю её боль. – А – вот! – засмеялась она. – Нате-ка, выкусите! – и стала судорожно его целовать.
– Я так рад, – он схватил её за голову, крепко держа руками и немного отстраняясь. – Я-то знаю, чего тебе это стоило, – Жанна посмотрела на него, горько усмехнувшись. – Ну или догадываюсь. Это не важно.
– Подожди пока поздравлять, – она вырвалась от него, отходя в сторону. – Самое трудное ещё впереди, – и протянула ему руку. – Так ты со мной?
– Of course, – он упал перед ней на колени, целуя её руки, ноги, живот. – Я весь твой!
– Давно бы так, – она прижала его к себе на миг, а затем отшвырнула. – Чтобы ты в очередной раз куда-нибудь не исчез или во что-нибудь не вляпался, останешься тут, – она говорила ровно, спокойно, приводя себя в порядок. – Документы с собой?
– Ну да. Паспорт, полис, – Сергей поднялся на ноги.
– Отлично. Об остальном не беспокойся. Держи, – она протянула ему книгу.
– Плаха. Айтматов. Что это?
– То, из-за чего мы едем. Сценарий пока не дам, на месте получишь. А вот книгу прочти. И не одну, – она кивнула на красный восьмитомник. – Располагайся. Проголодаешься, звони, придумаем что-нибудь. А так: кофе, чай, печенье, шоколад – есть здесь. Ну, всё, меня уже давно заждались, – Жанна подошла к нему, нежно прижавшись, осторожно гладя его по лицу. – Никуда не уходи.
– Я никуда не уйду, – медленно проговорил он и бережно поцеловал её в губы.
– Очень хочется в это верить, – Жанна светло улыбнулась ему.
– Если беспокоишься, можешь даже закрыть меня здесь, – он легонько потянул её вниз.
– Как скажешь, – она мягко отстранила его и открыла дверь фургона. – Чтобы кто-нибудь не вздумал тебя украсть у меня, – захлопнула снаружи дверь, щёлкнув замком и убежала на съёмочную площадку.
"Интересно"
Сергей смотрел на неё из окна, пока она не исчезла из вида, затем открыл красный томик с номером "4" и погрузился в роман.