Александр Зорин
Законы притяжения
Шаг 59. Пока она его ждала
Сергей сидел на кухне в квартире, где Аня с Владой прожили последние несколько лет. Дети спали в комнате. Не верилось, что Ани с Михаилом больше не было. Казалось, что они просто вышли куда-то и с минуты на минуту вернутся. Но время шло, и никто не приходил.
Во входную дверь постучали. От неожиданности Сергей вздрогнул, покрываясь от страха мурашками. На ослабевших ногах он вышел в коридор и медленно открыл дверь.
– Господи, Серёжь, – Света кинулась к нему, обнимая. – Как ты? Как дети?
– Нормально. Всё хорошо, – и больше не смог сказать ни слова.
"Он столько башмаков стоптал
О камни пыльных мостовых,
Он сто имён узнал на вкус"
Рыдания перехватили горло. Он опустился на пол, не в силах больше нести этот груз. Слишком много, слишком много всего выпало на его долю. Этот крест казался ему неподъёмным. Жутко хотелось выпить, забыться, раствориться в океане безличия, безразличия и пустоты.
"Он столько раз шептал: "Мой ангел,
Этот мир для нас двоих",
В уме твердя: "Я не вернусь"
Света довела его до кухни, усадив на стул, и накапала успокоительного. Она впервые видела Сергея в таком состоянии и теперь боялась, что он мог что-нибудь с собой сделать. Но он от предыдущей бессонной ночи, от пережитых страданий, от выпитого успокоительного уснул прямо на стуле, облокотившись на стол.
"Он пил шеломом столько рек,
Он брал вино из стольких рук,
Не понимая, для чего"
Света не стала его трогать, оставив в таком положении и заглянула к детям. Влада беспокойно спала, дёргаясь и ворочаясь во сне. Она села с ней рядом, успокаивая её, ласково поглаживая по голове. Влада под теплотой Светиных рук притихла и расслабилась.
"Пока она его ждала,
Ткала полотна из разлук,
Пока молилась за него"
Рядом кто-то робко пропищал. Она подошла к соседней кроватке. На неё пронзительно смотрели глаза маленького человека. Он протянул к ней свои ручки. Она наклонилась и подняла его, бережно прижав к своей груди. Как слепой котёнок малыш тыкался в её грудь, отыскивая себе еду.
– Ты же голодный совсем, – прошептала Света. – Чем же я тебя покормлю?
Она прошла на кухню, заглядывая во все шкафы. Родители мальчика позаботились, закупившись различными смесями на случай, если у Ани не будет молока.
Насытившись, малыш мирно уснул. Она отнесла его в кроватку.
В квартире стояла тишина.
"Он сто ремёсел изучил,
Сад посадил, построил дом,
Он был и с дьяволом на ты"
От нечего делать стала разбирать в коридоре брошенные сумки. Поставила стираться испачканную в крови одежду. Наткнулась в кармане куртки у Сергея на видеорегистратор. Она покрутила его в руках, не понимая, как он включается.
"Он сто смертей прожил,
Он пережил Гоморру и Содом,
Он не боялся высоты"
Заглянула на кухню, чтобы проверить, как там Сергей и только сейчас увидела, что на столе лежал ноутбук. Она осторожно взяла его, прикрыв за собой дверь, и расположилась в ванной.
Ноутбук принадлежал Михаилу. Она сразу это поняла. Бегло пробежалась по папкам с фотографиями, где смотрели на неё счастливые Миша, Аня и Влада.
"Он был и щедрым и скупым,
Он был монархом и рабом,
Он перемерил сто ролей"
Она уже хотела его закрыть, как вдруг что-то случайно нажала и увидела торчащую маленькую карту. Она снова её вставила и поняла, что карта из видеорегистратора.
Открылось несколько файлов за сегодняшний день. Она включила последний.
"Пока она его ждала,
Пока не думала о том,
Что он не думает о ней"
Она смотрела на дорогу и больше часа слушала зловещую тишину. Несколько раз она останавливала видео, страшась увидеть море крови. Но неизъяснимое любопытство притягивало включать её вновь и вновь. Наконец долетели первые слова, которые заставили её насторожиться. Дальнейшее она слушала с каменным лицом.
"И так под музыку в крови,
Идя за сказочным клубком,
Он поседел насквозь в пути"
Ноутбук давно уже разрядился, стиральная машина завершила все свои дела, а Света продолжала смотреть на тёмный экран, погрузившись в тяжёлые мысли.
Прикосновение Сергея вернуло её в страшную реальность.
– Сергей, что это значит? – глухо спросила она.
– Что, милая? – он смотрел на неё уставшими красными глазами.
– Вот это, – она холодно положила на кафельный пол карту.
– Это? – он какое-то время непонимающе всматривался в предмет на полу. – Это…
– Говори, – медленно, сдерживая закипающий гнев, произнесла Света.
– Это значит, что Андрей мой сын, – Сергей сел к ней, схватившись за голову. – Мой и Анин…
– Чего я ещё не знаю про тебя? – она тяжело смотрела на него, говоря тихо, без эмоций.
– Милая, я и сам не знал… – он потянулся к ней, стараясь пробиться сквозь быстро растущую между ними стену.
– То есть, ты не знал, спал ли ты с Аней или нет? – Света повысила голос: быстро растущий гнев выплёскивался сквозь её каменную сдержанность.
– Нет, но… – Сергей смутился. – Пойми, это произошло так… – он растёр ладонями лицо: глаза жутко горели, кружилась голова. – …внезапно, что я опомниться не успел.
– Господи! Я поседею с тобой. Я… – Света на секунду ослабила свой допрос, с состраданием глядя на Сергея. – Когда это было?
– В декабре…
– О, Боже! – она закрыла глаза рукой: голова начинала раскалываться. – Где?
– В кафе, в туалете…
– Ещё не лучше! – пульс от волнения неприятно бился в висках.
– Милая, она ворвалась ко мне туда, набросилась на меня, стала целовать, трогать меня руками… Я не смог… Я не сдержался… – Сергей очень осторожно прикоснулся к ней, понимая, что стоит на обрыве. – Прости меня! Прости! Прошу тебя, прости… – он сжал её руки, вымаливая прощенье. –У неё какие-то проблемы были с Мишей…
– И ты решил ей помочь, да? – она брезгливо выхватила руки. – Мать Тереза мне тоже нашёлся! – Света поднялась на ноги. – Говори, чего я ещё не знаю! С кем ты ещё спал? Сколько у тебя ещё детей?
– Я… Нисколько, – Сергей растерялся. – В смысле, только эти… двое, – он встал перед ней на колени. – Правда, милая, поверь. Я не хотел тебя расстраивать, поэтому не рассказал про Аню. А потом я узнал, что Жанна беременна. А потом ты ушла. А потом… – и обнял её за ноги. – Прости меня, милая моя! Я люблю тебя, ты же знаешь! Это всё в прошлом…
– Если бы! Если бы всё это было так просто, – голова просто раскалывалась: она круговыми движениями массировала виски. – Господи, Боже мой! За что мне всё это?
– Прости, прости, прости… – Сергей целовал её, крепко обнимая.
– Не прикасайся ко мне! – Света резко, с силой оттолкнула его.
– Прости… – он упал в проход, поднимая вверх руки.
– Это… Это… – она стала метаться по маленькой ванной, находясь на грани нервного срыва. – Ты понимаешь, что натворил? Понимаешь? Ты же убил их! Ты! Своим… Своей похотью! Своей неуправляемой…
– Не надо, милая, – Сергей болезненно поморщился, вставая на ноги.
– Не называй меня так больше, слышишь?
– Солнышко, пожалуйста.
– И солнышком, и любимой, и ласточкой, и заинькой. Я… Я не знаю… Я не могу… Я не понимаю…
– Остановись, успокойся.
– Что? Ты мне предлагаешь успокоиться? Ты? – она наступала на него, толкая руками в грудь. – Не могу тебя больше видеть! Я не хочу тебя больше слышать… Я…
– Тише, милая, тише! – отступив в кухню, Сергей быстро схватил со стола стакан. – Выпей, это капли Зеленина. Я понимаю, что для тебя всё это… тяжело, страшно… невместимо…
– Сам пей! – она ударила по стакану и тот, полетев на пол, разбился. – Всё! Довольно! Я уезжаю! И не пытайся меня остановить! Господи! С кем я связалась? – Света быстро одевалась. – Нет! – она жёстко остановила Сергея, вставшего между нею и выходом. – Дай мне выйти. Немедленно. Тебе всё равно меня не удержать, – лёд её взгляда прожигал душу, обезволивая Сергея.
"И понял вдруг, что он ловил
Всю жизнь как бабочку сачком
То, что, увы, нельзя найти"
В комнате плакал малыш. Из приоткрытой двери на них смотрели испуганные глаза Влады. Сергей виновато топтался у двери.
"И он спешил назад как смел,
Смакуя, как придя домой
Ещё напьётся жизни всласть"
Света с силой отстранила его от себя, пытающегося удержать её и выскочила на лестничную площадку. Быстро сбежала по ступеням вниз и заскочила в удачно проезжающее рядом с домом пустое такси.
"И в общем, если б он успел,
Он был бы счастлив, Боже мой,
Но вот она не дождалась"
Сергей вылетел за ней следом и, схватившись за машину, некоторое время бежал. Потом споткнулся, упал, растянувшись на дороге и долго смотрел в след быстро удаляющейся машине.
Шаг 60. Время сверять часы
Света, узнав, что у Сергея есть ещё и сын, да ещё и от Ани, да к тому же авария на дороге произошла по его, Серёжиной, вине – не могла пока вернуться к нему в квартиру. Всё, что происходило с ней в последнее время, происходило как-то уж слишком быстро, роково, бесповоротно.
"Замерло лето улыбкой на "Фуджифильм",
Греться-то нечем, пусты батарей мехи,
Снова нет света от Мурманска до Уфы,
Время жечь свечи, время писать стихи"
Она совершенно не думала о том, каково теперь Сергею, что он чувствует, что собирается делать. Ей было не до него. Все мысли крутились вокруг тщетно скрываемой лжи.
Она физиологически не переносила ложь. Она быстро заводилась, когда кто-то её пытался обмануть, кипела праведным гневом. И могла из-за малейшего проступка поставить на человеке крест и больше никогда с ним не общаться.
Хотя с бывшим мужем это не прокатывало. Их соединяла не только Влада, но что-то ещё, в чём она не могла разобраться. Какая-то неведомая его над нею власть.
"Вымести из дома сор и из головы,
Пепел не вещих снов и пустых страстей,
Вот тебе весь сыр-бор и вся твоя "Се ля ви",
Время сверять часы и перестилать постель"
Она поднялась в свою старую квартиру на Фонтанке, чтобы привести мысли в порядок, спокойно разобраться в ситуации, понять, как ей сейчас правильно ко всему относиться и самое главное – что делать?
"Время сверять часы…"
Она прошла на кухню и щёлкнула выключатель.
– Привет, Свет, – за столом с открытой бутылкой коньяка сидел её бывший муж, Алексей.
Света вздрогнула от испуга и онемела, увидев его. Кого-кого, а его она точно не собиралась в ближайшее время встречать. С последней их встречи он заметно заматерел и округлился, обозначились сильные залысины на коротко стриженой голове.
– Что ты здесь делаешь? – дрожащим голосом выдавила она из себя робкий звук.
– В гости пришёл. Повидать Владу, да и тебя тоже. Садись, выпьем.
– Я… – она сделала шаг назад.
– Садись, говорю, – он властно приказал ей. – Где Влада?
– Она осталась там… – Света подчинилась и села. – У Сергея.
– Понятно. Значит, переехали к нему всё-таки, – он налил ей полстакана коньяка, а потом и себе. – Ты думаешь, я не найду вас? Я уже всё знаю. Даже то, что у твоего благоверного пополнение!
– Откуда ты знаешь?
– Знаю! И всё! Пей! – он опять приказал ей. – Ты же за этим сюда пришла? Нажраться?
– Нет, я… Нет, – она отодвинула стакан. – Я не хочу.
– Хватит ломаться и строить целку из себя! – он с силой ударил по столу. – Пей, я сказал!
Света, давясь коньяком, залпом осушила полстакана. Алексей, глядя на неё, тоже выпил.
– Что делать думаешь?
– Что? – Света почувствовала, как её подхватила какая-то тёплая волна и понесла. – Не знаю.
– Зато я знаю, – он вновь разлил коньяк по стаканам и выпил. – Я жутко по тебе скучал! – Алексей дотронулся да её лица.
– Лёша, что ты делаешь? Не надо! Перестань… – Света пыталась оттолкнуть от себя его руку.
– Хочешь поиграть со мной? Хорошо, – он схватил её за волосы, поднимая со стула, и потащил в комнату.
– Отпусти меня. Хватит. Не надо. Помогите, – закричала Света. – На помощь!
– Молчи, сука! – он ударил её по лицу.
Света упала на пол, но боли от удара не почувствовала. Вероятно, уже действовал коньяк.
– Не надо меня злить! Тебе никто не поможет! – он наклонился над ней, стягивая с неё джинсы. – Лучше не дёргайся.
– Нет, нет, нет… – шептала перепуганная Света, отбрыкиваясь от него.
– Да, да, да… – словно заговаривая её, шептал Алексей и грубо срывал с неё одежду. – Как же я по тебе скучал!
– Лёшенька, не надо, прошу тебя. Не делай этого. Миленький… – она пыталась его остановить, но силы их и весовые категории были не равны.
– Я люблю тебя! – выдыхая пьяный угар, прошептал он и с силой вошёл в неё. – Люблю! Люблю…
– Остановись… – шептала она, рыдая. – Пожалуйста…
"Эта работа, настырно храня вопрос,
Чистить планету, под корень рубя сорняк,
Хрустнуло что-то: соломинка или трос,
Разницы нету, склеить уже никак"
Всё закончилось быстро. Не прошло и минуты. Света лежала, отвернувшись к стене и плакала. Он сидел рядом на кровати и курил.
– Ну ладно, мне пора. Попробуешь заявить на меня – убью твоего щенка и весь его выводок. Не рекомендую испытывать судьбу. Тем более ты должна понимать, что у тебя ничего не выйдет. Лучше, если это всё останется между нами. Поняла? – он повернулся к ней и шлёпнул её по голой ягодице. – Каждый месяц в этот день я буду сюда приходить к тебе, – он нежно погладил по ней. – И если я не найду тебя здесь, или найду совсем не то, что искал – пеняй на себя! Я всё сказал.
Он поднялся и молча вышел из комнаты. Щёлкнул замок на входной двери и всё стихло.
"Снова как прежде нет света на этаже,
Трудится пряха-жизнь, ночь заменяя днём,
Как там надежда: теплится, не уже?
Мир её праху, мы новую заведём"
Света повернулась, оглянулась вокруг, села. В сумке надрывался телефон. Она прошла в прихожую, закрылась на все замки и сняла трубку.
– Мам, ты куда пропала-то? Чего не отвечаешь? Я же волнуюсь! Где ты? – голос испуганной дочери беспокойно тараторил в трубке.
– Всё хорошо, – как можно спокойнее проговорила Света. – Я на Фонтанке. Останусь сегодня здесь ночевать, – она глубоко вдохнула и выдохнула. – Надо кое-какие вещи собрать. Завтра увидимся. Не проспи школу, ложись спать. Ну, всё, пока, – и быстро отключила телефон.
Она пошла в ванную, стараясь смыть с себя его запах, его пот, его слюни, его… Не хватало ещё забеременеть от него. Сильные струи воды немного успокоили её. Тщательно себя вымыв, она прошла на кухню. На столе стояло полстакана коньяка. Захотелось оглушить себя, забыться. Но образ бывшего мужа, вечно отдающего удушающим перегаром, пересилил её желание. Она подбежала к раковине и выплеснула содержимое из стакана. И вымыла руки. И немного успокоилась.
Что теперь делать? Как теперь жить? Как жить после всего этого? Как смотреть друг другу в глаза? Какой ужас! Она не переживёт этой ночи, сгорит со стыда и отчаяния. Или что-нибудь сделает с собой…
– Нет, нет, нет! Не думай об этом! – приказала себе Света. – Прочь! Нельзя, чтобы Влада досталась ему, этому… этому… Стоп! Остановись! Остановись? Так просил Сергей, чтобы не уезжала, не бросала его… Сергей? Господи, Боже мой! Что же я наделала? Что натворила? Какая я… жестокая, нечуткая, честолюбивая… Серёженька, прости меня! Прости меня, дуру! – Света хотела набрать его, позвонить, услышать его голос, всё рассказать… – Нет, нет, нет! – она в ужасе отбросила телефон. – Ему об этом рассказывать нельзя! Он же с ума сойдёт. Он же убьёт его. А потом сядет. На сколько? Сколько ему будет, когда он выйдет? А если ещё и за примерное поведение? – она ужаснулась своим мыслям. – Нет, нет, нет! Так нельзя. Должны же быть какие-то пути… Какие-то способы…
Понятно, что заявление на бывшего теперь не накатать, – она всё смыла. Да и не стала бы этого делать из-за Сергея и Влады. Они этого не переживут… Заявить в полицию о его угрозах – тоже не вариант. Нет ни свидетелей, ни доказательств, да и связи у него неизвестно как глубоко и куда проросли… Оставался только один путь. Убить его! Убить, когда он придёт сюда через месяц. Подготовиться и…
Она достала из стола кухонный нож, самый длинный, повертела его в руке. Нож, задрожав, упал на пол.
Нет, она не сможет. Она в самый последний момент струсит и опять всё повторится.
"Выметем из дома сор и из головы,
Пепел не вещих снов и пустых страстей,
Вот тебе весь сыр-бор и вся твоя "Се ля ви",
Время сверять часы и перестилать постель"
– Господи, Боже мой! За что? За что мне это? Чем я провинилась перед тобой? Что сделала?
"Время сверять часы"
Она опустилась на пол и тихо заплакала.
Шаг 61. У меня есть ты
Света открыла глаза. За окном серело осеннее утро. Она разбито встала с кровати в детской – не могла вчера оставаться у себя в комнате. Но и вернуться к Сергею не могла.
"Как часто мы живём,
Не веря, не любя,
Как часто мы себя
Не доверяем свету"
Умываясь, она увидела в зеркале своё отражение. Синяк всё же появился. Его так просто теперь не скроешь, ничем не замажешь.
– Ничего. Скажу, что упала. Напилась дома и упала. Он поверит. Он уже видел меня такой. Тем более – был повод…
"Но у меня есть ты,
И я есть у тебя,
И жаль, что у других
Тебя пока что нету"
Она удивлялась своему спокойствию. Ещё вчера, казалось, что – всё, жизнь сломана, кончена. А сегодня, проснувшись, она почувствовала, что – нет. Она ещё побьётся за своё счастье. Пока не знает – как, не знает – чем. Но так просто и легко она не сдастся. Она что-нибудь придумает.
"Но у меня есть ты,
И я есть у тебя,
И жаль, что у других
Тебя пока что нету"
– Первым делом надо сдать анализы – не заразил ли чем меня Алексей, – она произнесла его имя про себя просто, холодно, безотносительно. – И пока не придут результаты – воздержаться от Сергея. Я придумаю – как. Он чуткий, он поймёт… Да и на работу сегодня лучше не ходить. Нечего светиться в таком виде. Сплетни поползут, потом не отмоешься. Позвоню, скажу, что заболела. За неделю, надеюсь, сойдёт, – она дотронулась до скулы и поморщилась от боли. – Так, по возможности замазать синяк, позвонить на работу, сдать анализы, потом снова сюда – собрать вещи. А если он вернётся? Нет, он же сказал – через месяц. На всякий случай, Тамару Николаевну приглашу к себе. Она давно уже мечтает сунуть к нам свой нос. А потом можно и домой…
Света прошла на кухню и заварила себе чай. Во рту от перегара словно кошки нагадили. Часы показывали семь. Покрутив в руках телефон, она решилась набрать Сергея.
– Здравствуй, родной. Как ты? Как дети?
– Ничего. Спят, – Сергей по голосу, похоже, давно уже встал или вовсе не спал.
– Ты сегодня как? Там останешься или вернёшься в город?
– Вернусь. Ближе к вечеру, наверное. Надо кое-какие формальности здесь уладить.
– Конечно. Приезжай, как сможешь.
"И если будет снег,
И если будет дождь,
Я буду ждать тепла,
Судьбы не искушая"
– Мне придётся детей забрать с собой, – он сказал это осторожно, ожидая новой волны гнева и обвинений. – Ты не против?
– Что ты? Конечно нет. Я… – Света остановилась и сглотнула слёзы. – Я люблю тебя!
– А ты как? – через паузу напряжённо произнёс Сергей.
– Я? – она остановилась, запнувшись. – Хорошо. У меня всё хорошо, правда. Не волнуйся за меня… – снова сглотнула слёзы. – Прости меня за вчерашнее…
– Мне не за что тебя прощать… Это тебе…
"А то, что я живу
Не там, где ты живёшь, -
Моей любви к тебе
Никак не уменьшает"
– Нет! Прости, что перебиваю, но я… – слёзы душили её. – Я вела себя как последняя…
– Милая моя, не надо, – он сказал это так проникновенно, так болезненно, что сердце её сжалось от тоски и чуть не остановилось. – Я знаю, как это всё сложно, страшно, внезапно для тебя. Да и для меня, если по правде. Могу ли я надеяться, что ты когда-нибудь простишь меня?
"А то, что я живу
Не там, где ты живёшь, -
Моей любви к тебе
Никак не уменьшает"
– Любимый, я… – она расплакалась. – Я такая жестокая, такая…
– Нет, солнышко, нет!
– Я всё ещё твоё солнышко?
– Ты всегда им будешь, всегда! Что бы с нами ни случилось.
– Ты такой добрый, такой замечательный, такой любимый…
– Даже после всего случившегося?
– А что случилось? – она испуганно остановилась, вслушиваясь в его голос. – Только то, что я не поверила тебе. То, что с Мишей и Аней произошло – страшно, но здесь нет твоей вины. Просто порой мы становимся в своём гневе такими бесчувственными, такими слепыми, жестокими… Гнев ослепляет, да. Отупляет. Разрушает. И страх. Он такой же, как и гнев, только… Как обратная сторона одной медали.
– Наверное. Но всё равно, это из-за меня… – его подавленность говорила о бессонной ночи, о мучительных мыслях, о непереносимой боли.
– Нет! – она, схватив себя за волосы, жестоко бичевала себя самыми последними словами, стараясь компенсировать то, что бросила его, что оставила в тяжёлую минуту. – Не бери на себя больше, чем есть. Не ты, так кто-нибудь другой, – Света ярко представляла, что стоит рядом с Сергеем, обнимая его, целуя, успокаивая. – Миша сам толкнул Аню на это, – она словно видела его, сидящим на кухне за столом с чашкой давно остывшего кофе, сломленного, ссутулившегося, почерневшего. – И рано или поздно всё раскрылось бы, – она встала на колени перед ним, вымаливая прощение, стирая ручьи слёз на его окаменевшем от горя лице. – Я знаю, как ты любил её, как хотел помочь, как… – она слышала его дыхание, она видела улыбнувшиеся ей глаза, она почувствовала, как Сергей крепко обнял её. – Слава Богу, что дети живы! Хоть этот грех он не взял на себя… – она не понимала, что происходит с ней, где она находилась сейчас, а может, она сошла с ума или просто до сих пор спит.
"Да будет наш июль
В осколках ноября,
Да будет он горяч
И ветренен отчасти"
– Я люблю тебя, милая, – прошептал Сергей. – Спасибо, что позвонила, – он замолчал, швыркнув распухшим от слёз носом. – У меня такое чувство, что я тебя вижу. Здесь, рядом с собой. Чувствую твои руки, твои губы… Как это возможно? У меня что – крыша поехала?
– Нет, – Света радостно рассмеялась. – У меня то же самое… Рядом с тобой стоит кружка холодного кофе…
– Да… – поражённо ответил он. – Но ты скорее всего догадалась… А что я сейчас делаю?
– Что? – переспросила она, вглядываясь перед собой. – Не знаю. Дурачишься. Дёргаешь себя за ухо… правое…
– Невероятно! – ошеломлённо прошептал Сергей. – Ты же телепорт!
– Да нет… – смеясь, отмахнулась она. – Я просто тебя очень, очень, очень сильно люблю! И никакой "теле" мне не нужен. Ты ведь тоже видишь меня? В чём я, что я делаю…
– Точно. Ты на кухне, на Фонтанке… Подожди, а что у тебя с лицом?
– Что? – Света закрыла ладонью синяк. – Я… Я ударилась… Напилась вчера и ударилась… Такая вот тебе алкашка досталась…
"Ведь у меня есть ты,
А у тебя есть я,
И этого вполне
Достаточно для счастья"
– Солнышко, – он взял её за руку, прикрывавшую лицо и поцеловал место удара; по лицу разлилось бережное, ласковое тепло. – Милая моя, любимая… Прости меня! Прости за всё! За всё, всё, всё… – он целовал её лицо и вдруг, остановившись, спросил. – Мы что, умерли?
– Надеюсь, что нет. Очень на это надеюсь. Я ведь только-только начала с тобой жить. Вообще – жить начала. Мне рано, слишком рано умирать. Я не готова. Я… Я не могу. Я не хочу! – она почувствовала, что теряет Сергея, она видела, как его образ словно дым рассеивается в пространстве, но по-прежнему слышала его по телефону.
– Я больше не вижу тебя. Солнышко, ты здесь?
– Милый, я здесь. Я с тобой. Я люблю тебя. Возвращайся скорей домой. Я тебя очень, очень, очень жду…
"Ведь у меня есть ты,
А у тебя есть я,
И этого вполне
Достаточно для счастья"
Разговор оборвался, но перезванивать она больше не стала. Ему сейчас много канители там предстоит, да и ей – тоже некогда рассиживаться. Надо бежать, сдавать анализы.
Скула от его поцелуя перестала болеть и по ощущениям, опухоль спала. Из зеркала, словно из параллельного мира, на неё смотрела она, но какая-то другая, незнакомая, светящаяся. И только лиловый след на щеке напоминал о случившемся.