Александр Поехавший
Махавира
Ингитамарана
Ожидаемо подоспели те забвенные времена, когда если тебя нет в массовой сети значит считай, что ты мёртв. Моя завершающая анкета шапочных знакомств, на которую никто не откликнулся звучала примерно так.
Только одна женщина в опасном возрасте откликнулась… А накатал, что есть машина, хата, дача и бизнес. Или на сайтах знакомятся за твои качества. Типа по любви. Современным дыркам лавэ нужно и чтобы они могли круто отдыхать постоянно и без перерывов.
Все сервисы виртуальных знакомств давно скатились на полное днище не только из-за массового засилья оленей и разведёнок, но и агрессивной денежной политики, предполагающей массовое создание ботов женского пола, за пустое общение с которыми низкоранговые лошки и идиоты вкидывали кэш. Прекрасно видя своими собственными глазами во что из года в год превращался женский пол всё меньше, всё реже, всё неохотней мужчины знакомились и вне сетей для сохранения здоровья, денег и самого ценного, что есть в жизни человека – времени. Приходило или даже нисходило с небес осознание или даже божественное прозрение, что женщина – это самое последнее и несущественное, на что стоило тратить это невосполнимое сокровище. Была она или не было её – разницы на самом деле вообще никакой.
Кроме этого письма последнее, что я видел перед тем, как спровадить все соцсети было изгрызенное до костей лицо ребёнка-девочки беспризорными собаками. Они не успели выкусить её глаза, только кожу сняли. Эти плотоядные животные появились из-за человека. Эти стаи, один бросил питомца, другой. Встретились – размножились. Эти люди через этих голодных и замёрзших тварей убили эту девочку, вычли у неё лицо, отняли красоту, как единственную женскую ценность.
И у нас этих собак тоже своры бегали, и немалых размеров. Я давно перестал читать новости, но даже на улице иногда слыхал, как собаки кого-либо загрызли насмерть. Я наблюдал за местными псами и рисовал какой же это был дикоужасный кровавый кошмар для маленькой девочки, когда её умерщвляли животные. Она умирала от потери крови, от того, что какому-то зверю удалось добраться до шеи, окоченелое сердце остановилось от жути. Пусть, что хотят делают с этими собаками, хоть перестреляют, но они не должны были такие крупные бегать по городу. Пусть котофеи плодятся, они лучшие. А эти лаяли спать не давали, срали где попало и растаскивали мусорки.
Я вернулся в свой тихий дворец с великолепным видом на Волгу. Несколько недель просто спал, валялся, играл в пекарню. Выходил только в магазин за продуктами и выкинуть мусор. В холодные времена года лучше оставаться в тёпленькой уютненькой квартирке. Съездил за мотоциклом и поставил на зимовку в сарай.
Пока изготавливалась волынка, восхищённый вичхауз андерграунд концертами я размечтался сочинять электронную музыку. В этом направлении наша страна действительно долбилась небывалых высот. Закупился студийными мониторами, внешней звуковой картой, миди-пианинкой. Стены обвесил коврами. Серьёзно обновил железо у пекарни, чтобы ничего не тормозило.
День и ночь, сутки напролёт залипал на обучении по программе для создания музыки, а также на компрессорах, лимитерах, эквалайзерах и прочей мишуры. Чем больше я забивал диск всей этой бесконечно разнообразной хернёй от разных производителей, тем меньше хотелось что-то делать в этом плане. Меня выводил из себя многочасовой поиск нужных инструментов, барабанчики, стучалки. Я не мог нормально совместить бочку с басом. После создания нескольких композиций я разочаровался в этом, потому что они мне не нравились. Я ожидал, что будет попроще и побыстрее, но для меня это оказалось очень муторно и задротски.
Хмурым вечером я отформатировал диск со всем, что там было и незаслуженно забыл про это дело. Технику благополучно распродал. Зато попробовал что-то новенькое.
К концу зимы из Венгрии в оружейном кейсе приехал Ильин Пайп. До этого я из Ирландии заказал два обучающих диска: начальный и средний уровень. Завязались бесконечные репетиции с перерывом на перекус и сон. Мне нужно было до лета успеть освоить её и выучить несколько благозвучных мелодий.
Капитально прохудилась лягушка для накачки воздуха, она была очень низкого качества. Я так сильно посрался с мастером, что послал его куда подальше и напомнил, что венгров даже в плен не брали, а расстреливали на месте. Он не выполнял гарантийные обязательства по такому довольно дорогостоящему инструменту. Мне приходилось на свой страх и риск обильно латать всё суперклеем. Обнаружились жгучие проблемы со строем, некоторые ноты криво звучали. Я умолял ирландский интернет-магазин продать мне новую лягушку, но они не отправляли ничего в нашу страну. К счастью, мне удалось починить и настроить всё самому, грубо говоря с помощью топора и палок или по-русски. Кто-то говорил, что на ирландской волынке учатся играть всю жизнь. Я за четыре месяца уверенно исполнял на среднем уровне со всеми приёмчиками и фишками в звукоизвлечении. Помимо ирландских национальных выучил мелодии из титаника и храброго сердца.
Мой дебют состоялся в Саратове на майском празднике. Чтобы переносить волынку купил чехол для увеличенной скрипки. На улице волынка показала себя очень хорошо, но всё омрачила её сверхчувствительность к температуре воздуха и влажности. Строй плавал и фальшивил от малейших перепадов. К позднему вечеру в прохладу она просто умерла. Мне удалось заработать на набережной и на ленинградке примерно четыре тысячи. Это было очень много для меня, но некоторые одарённые зарабатывали столько за несколько минут тары-бары-растабары. Окружающие люди очень интересовались и толпились, снимали на камеру, ещё и праздник был, поэтому всё так благоприятно сложилось.
В тот же ударный день я снял койку в хосписе, оставил инструмент и пошёл смотреть победный салют. Накрываемый падающими огоньками я стоял посреди огромной толпы на самой большой площади Европы и раздумывал о том, чтобы попробовать поиграть в Москве.
В столице после продолжительных розысков я в конце концов откопал очень удобный раскладной стул, потому что на данном инструменте можно исполнять только в сидячем положении. Из парка Горького меня выгнали, как из перехода, так и отовсюду. На чистых прудах была огромная конкуренция. У многих имелись также экзотические инструменты, так что я особо никого там не удивил. Можно было официально музицировать на некоторых станциях метро, но кастинг уже миновал. Всё прошло. Москвичи были изрядно пресыщены такой самодеятельностью.
Узнал об официальном сервисе для уличных музыкантов. Бронировал на нём себе часовые концерты в основном на Арбате, несколько раз на выходе метро 1905 и цветном бульваре.
На Арбате двое мужчин попросили сыграть Цоя, но я не мог. Они кинули мне пятитысячную купюру и ушли, это был мой рекорд. Одна симпатичная девушка долго снимала меня на телефон. Я попросил её в конце композиции скинуть мне видео на память и дал ей свой телефон. Мы продолжили виртуальное общение, договорились увидеться на фан-зоне возле МГУ. Я приехал, а она нет. Она нелепо сообщила, что я уж очень молод и хорош для неё. Это было невообразимо тупо и печально. Почему сюда все стремились, это же такое днище. Отравленный воздух, отравленные горячкой и друг другом люди. Никто друг на друга, все были уткнуты в экран или в никуда.
Я сидел в безмолвном одиночестве напротив огромного мерцающего монитора среди орущих болельщиков. Меня необъяснимо раздражали другие уличные музыканты, я на них даже смотреть не мог. Съездил на несколько окраинных станций типа речного вокзала, там немного поиграл. Одна девчушка попросила записать видеопоздравление для своего парня за сто целковых. Я ему сыграл титаник с деликатным намёком.
В продовольственном гипермаркете, где десятки касс на выходе и уймища зряшных охранников я заметил пару молодых. Парень с девушкой стояли напротив отдела с гелями и шампунем. Она повернулась спиной ко мне и шустро засунула в глубокий карман пальто флакон. Этот знаменательный момент стал для меня как жестокое избиение лошади на глазах Фридриха. Я перестал тибрить в магазинах.
Пересёкся с Урсулой. Она была замужем и с ребёнком, проживала в Подмосковье, а в столице проходила очередное повышение квалификации или обучение. Она же до сих пор находила себя моделью. Все эти тренинги, занятия… Замкадовское говно стекалось туда, платило деньги за изменённые слова, а в конце получало бумажонку-сертификат или диплом, чтобы можно было продавать обещания уже у себя в Зажопинске ещё более наивным и доверчивым.
Мы прошли с Урсулой турникет и начали спускаться по эскалатору, чтобы каждый поехал к себе. Она посмотрела на меня, улыбнулась и сказала, что очень хочет изменить мужу. Я как обычно молчал и ни о чём не думал. Даже если я б её пнул и она покатилась по лестнице, всё равно бы ничего не изменилось. Я видел, как выглядит её супруг, очень приятный на наружность и славный парень, не такое резкое быдло, как я. Они всё равно разженились по классике современности. Свадьба, произведение на свет прицепки, расход. Главное в браке успеть понести, чтобы рядовые люди не проронили, что залетела, как шлюха, а опросталась, как достопочтенный гражданин в любви и согласии. Бабы ну очень трусливые, особенно в отношении общественного мнения. Вся их правильная жизнь – это строгое соответствие ожиданиям толпы и общепринятым шаблонам. Вся их чистоплотная жизнь была одним сплошным страхом разоблачения. Никто до самой их кончины не должен был догадаться какие они были на самом деле.
Меня начинало изрядно тошнить от этого переполненного мясом города. Менял хосписы для проживания, ну хоть недорого было, не больше трёх сотен за ночь, как в Саратове. Спортивные болельщики из отсталых государств Южной Америки сводили с ума всех, особенно администратора. Она замучилась юзать переводчик, чтобы донести до этих хоть что-то. Какой-то дед из Перу спал подо мной прям в уличной одежде и в ботинках. Этот болван умудрился потерять паспорт в такси и поднял на уши весь хоспис. Основная масса проживающих гастарбайтеры. Этот был божественный купаж из индейцев и узбеков. В туалет не пройти, всё засрано, душевые вывернуты с корнем.
Мне стало очень не нравиться, что я ходил музицировать, как на работу. Каждый день ездил на Арбат и в некоторые другие злачные места. Однажды не успел забронировать площадку для выступления, и всё уже было забито другими музыкантами на недели вперёд. Всё ожидаемо легко скатилось в пропасть. На все эти деньги, что я надудел я прикупил зимнюю куртку, ветровку и сверхпрочные девяностые айрмаксы.
Я выдержал и продержался в Москве всего чуть больше двух недель, а казалось целую вечность. Последний хоспис был оплачен наперёд на месяц, но я прожил там всего ничего, а непрожитую разницу никто не возвратил.
Снова воротился в серединку средней полосы. Всё потому что я мечтал о девочках из Тольятти. Приткнулся в местный магазин стройматериалов. Месяц на мотоцикле ездил на стажировку в Сызрань. Научился сооружать дворцы из гипсокартона в стиле баварского рококо. Хоть мог провод с вилкой соединить и узнал про краску на водной основе, которую можно колеровать. Коллектив подобрался на редкость приятный, ибо все как и я, люди из сельской глубинки, а не какие-нибудь паскудные москвичи или ещё какая высокомерная гадость из крупноформатных городов. Зарисовывал бабушкины обои в своей единственной комнате разными стилями нанесения: валиком, рукой, кистью, просто плескал в стену наобум. В итоге получилось то, что получилось.
На выходных ездил в Саратов на творческие вечера. Играл на набережной напротив лавки влюблённых. Меня не выгоняли, как в Москве. Люди плясали, одна девушка так увлеклась, что не давала мне передохнуть. Она была помешана на кельтской культуре: скакала и крутилась, как заведённая.
У меня была одна знакомая в Саратове, у неё было полно недвижимости в городе и большущий загородный участок с усадебным домом.
Её звали Оксана. Да, это была именно она, та самая Оксана. Этот человек не уважал то, чем я занимался, но проявил королевское великодушие и один раз разрешил переночевать у неё.
Мы спустились в метро и она сказала, что у неё есть выгодный проездной. Она купила для себя и меня билет со скидкой. Я прекрасно знал, что это очень жадный и алчный человек и поскорей насчитал мелочи, чтобы ей не стало плохо. Я вернул ей даже больше, чем нужно было. Она была готова оторвать мне руки вместе с этими жалкими копейками.
Мы прибыли на квартиру немного поздним вечером. Я был очень голоден и наивно ожидал, что меня примут, как гостя. У Оксаны дома не было даже куска хлеба. Она знала заблаговременно, что пригласит меня и вот такое радушие. Этот человек ездил ко мне в Сызрань каждую неделю длительное время. Я прекрасно знал, что билет на электричку стоит денег. И чтобы она ко мне приехала и ещё себе еду пошла покупать…
Я сел за пустой стол. Оксана налила мне из крана воды. Я спросил было ли что поесть. Она сказала, что через дорогу работает круглосуточный супермаркет. Я горько пожалел, что согласился приехать, лучше бы заночевал в хосписе или прямо на улице.
Мы вышли на улицу за продуктами, и по дороге она увлечённо рассказывала о жизни в Европе. Она свободно летала туда каждый год и выкладывала фоточку каждого города, чтобы все видели какая у неё чрезвычайно успешная, насыщенная жизнь.
Я купил кое-что слопать. Сам приготовил, потому что этот человек был неприспособлен заботиться о ком-то ещё кроме себя. Оксана стала превосходным образцом нынешнего русского радушия. Раз в год приехал и такой необычно тёплый, задушевный приём.
Она даже не притронулась к сваренной мною еде: либо настолько до нашей встречи обожралась, либо такая дешёвая снедь не для такой титулованной недопринцесски. Каждую минуту я хотел самовольно покинуть эту злополучную квартиру. Она была просторной, в достаточно престижном районе, но в ней не было для меня места.
Утром я поспешил смотать удочки оттуда, чтобы больше никогда не возвращаться. Чтобы не испытывать такое крайнее неудобство от такой хозяйки с типичном комплексом русской женщины: мне все должны, я же никому, а также полным отсутствием житейского ума и проницательности. Я поблагодарил этого человека за ночлег, пожелал всего самого наилучшего и устремился на электричку домой.
В другой день музицирования мне вложила номер телефона девушка с преимущественно восточной внешностью. Я закончил уличный концерт. Мы столкнулись. Она была приезжей из Оренбуржья и работала в какой-то больнице. Я предложил дойти вместе до вокзала. Всю дорогу она доказывала мне, что она русская несмотря на немного косые глаза. Я сразу понял, что она абсолютно непригодная, очередная помешанная на своём лице, на которое всем по сути было насрать.
До рейса по рельсам оставалось время. Мы сели в привокзальную бургерную, куда все обожали забегать в тубзик. Как же было ясно видно, как же она до тряски ждала, чтобы я ей предложил за свой счёт купить. Эта девушка не вытерпела, и с перекошенным от негодования лицом поплелась сама к кассе и купила себе напиток с трубочкой. Она рассказывала, как любит гарика потера, а я наоборот терпеть не мог этих недоволшебников с дебильными лицами. Я в открытую ей это сказал, добавив, что предпочитаю властелина колец да ещё и в гоблинском переводе. Она меня возненавидела. На перроне, перед загрузкой в вагон я предпринял попытку чмокнуть её в губы, но она пренебрежительно отвернулась. Сразу же после того, как состав тронулся я подчистую забыл про неё.
Изредка я играл на ленинградке, потому что там часто бывал отвратительный аккордеонист. Этот недомузыкант притаскивался после меня, садился рядом и внаглую начинал свою трель. Этот гандон видимо очень давно там наигрывал, уже несколько лет на одной точке и считал себя царём исторической улицы Саратова. Я подходил к нему и высказывал в лицо своё справедливое негодование, а этой чмоне хоть бы хны. Сколько на свете было подобных негодяев. Он превосходно видел, что я раньше начал концерт и сука всё равно заглушал меня своей одной и той же заезженной и истасканной военно-патриотической парашей.
В один благодатный день мне немного повезло, его не было. Я спокойно расплёскивал очень редкую ирландскую музыку возле дяди Стёпы. Днём до меня докопались две девушки, разговорились, и одна из них дала контакт. Поздно вечером, когда я уже снял койку в хосписе эта девчушка спросила, где я собирался ночевать. Я ответил, что не знаю. Она любезно согласилась меня принять, её домик находился прямо в историческом центре. Она была не красавица, крупная и рослая, но не жирная, просто мощное тело. Ради природного любопытства я собрал вещи и выдвинулся к ней.
В гостях меня поджидал сюрприз. Она была не одна, а с навеки зафрендзоненным оленем. Сразу стало понятно, что у неё не все дома. Между её приглашением и моим приходом был интервал примерно в астрономический час. То есть то ли она неожиданно передумала, то ли испугалась меня и позвала своего дружка, чтобы он её защитил от меня, вдруг я маньяк-психопат какой. Я конечно таким и являлся, но самым добрым.
Деваться было некуда, я посидел, порассказывал немного о своих кругосветных путешествиях. Девушка была в сплошном костюме-комбинезоне какого-то стадного животного. Она так и легла одетая с ног до головы со своим другом в одну постель в своей комнатке. Меня положили в зале на диване.
На следующей неделе я сам напросился к ней, и она не отказала. Я принёс ей пожрать колбасы, сыра, всё что я брал в дорогу. Она не демонстрировала ни капли симпатии ко мне, была очень вялой, холодной и пришибленной. Ещё в доме с ней жила кошка, что добавляло ей достоинств. Так-то по замызганному трафарету мне надо было подловить момент, чтобы рискнуть поцеловать это недоразумение. Но зачем мне это, если она была никакущей. У неё были какие-то проблемы с работой, она за столом мне про это втирала, как она всё ищет подходящее. Утром после завтрака моими продуктами, потому что у неё ничего не было, на диете наверно сидела. Мы вышли во двор, чтобы разойтись каждый по своим делам. Она всегда держалась от меня на расстоянии. На прощанье она выдала, что не любит когда к ней прикасаются. Я выдохнул и сказал, что всё понятно, любезно пригласил в гости и с ещё большим разочарованием в российском женском поле свалил на электру. Это был последний раз, когда я провёл время наедине с отечественной женщиной под одной крышей.
К официальному окончанию горячего лета мои уличные концерты становились всё реже, больше из-за долгой езды. Всё, что удавалось как-то заработать, уходило на ночёвку в хосписе, пищу и проезд. Ирландская волынка как бы она ни была хороша и крута, но она тоже выгорала, как и дудук, гайта, дудельзак, гитара. Я замучался с её капризов из-за перемен погоды. Она чрезмерно реагировала на уровень промозглости и чем ближе к осени, тем неустойчивей строй и звук. Всё-таки ирландка была предназначена больше для помещения, чем для открытого воздуха, ибо всё было из натуральных материалов. Для суровой улицы лучше устойчивый пластик. Волынка имела ещё два регулятора: на дронах, которые гудели одной нотой ре имелись дополнительные клавиши. Их можно было нажимать для новых интересных звуков. Я их не освоил, ибо они фальшивили и были сделаны весьма паршиво.
В холодные времена посетителей в строительном магазине очень мало, поэтому рабочие дни проносились ненапряжно. Мне во что бы то ни стало потребовалось покинуть эту страну. Ничего лучше было не сочинить, чем стать выдающимся преподавателем английского. Всегда поражали тупоголовые кретины, которые отваливали бездарным отечественным репетиторам самоучкам баснословные суммы за говноуроки. Меня больше привлекал американский язык из-за произношения рэ на конце и более привычного акцента, ибо как ни крути, а мы все выросли в Голливуде не выходя из комнаты. Особенно в эпоху видиков все фильмы переводил один чувак с огромной задержкой, а в некоторых местах и вовсе без. Не составило большого труда найти в сети видеоуроки от разных нативных учителей, кто наглядно демонстрирует все тонкости грамматики и миллиона времён.
Зимой я выклянчил отпуск на целый месяц и купил авиабилеты Москва-Бангкок. Меня тянуло домой, к моей прошлой жизни в теле Махавиры. До вылета я пробил вписку у местного парня, молодого учёного.
Такие родные, доброжелательные люди снова окружали меня. Нельзя было просто представить, что кто-либо из них мог делать другому человеку зло, дрючить или утрамбовывать, как этому с детства воспитывали в России напрямую или косвенно.
В зимней куртке я доехал до автовокзала и стал дожидаться свой автобус. Мой друг уже ждал меня на остановке на южной окраине столицы. Прошло немало времени и одна из девушек спросила нужна ли мне помощь. Я отжал у неё мобилу и позвонил приглашающему, тот велел не беспокоиться, ибо этот рейс был редким, раз в час. Девушка сделала со мной фоточку.
В автобусе меня домогалась билетный кассир. Было очень забавно, я просто наблюдал, как она была возбуждена, остальные пассажиры даже не реагировали и были очень довольны, как я в зимней куртке сидел и улыбался. Это была такая родная земля. Я давно задумал реально остаться здесь нелегально, жить в заброшенном доме и ловить рыбу.
Меня очень тепло встретил парень в шортах стандартного низкого роста и с лишним весом. Его звали Рама. Мы доехали на копеечной маршрутке до его берлоги в виде одной комнаты с кроватью и столом в пределах университета. Он недавно закончил обучение, но остался жить рядом с учебным заведением, чтобы посещать библиотеку. Рама занимался какой-то научной деятельностью в области агрокультуры. На стене висела фотография, на которой король Сиама вручал ему почётный диплом.
В основном говорил только Рама и по тому, как он на меня смотрел, стало окончательно понятно, что передо мной пассивный гей. Я сразу высказал ему напрямую. Рама онемел и застыл, распереживался и вышел на некоторое время на улицу.
Я вышел тоже и предложил пройтись развеяться. По пути я чистосердечно признался, что я тоже не совсем натурал и тоже предпочитаю только анальный секс и только с плохими девчонками. Рама успокоился и поведал, что до меня к нему вписывался парень Дима тоже из России. Тот тоже был натуралом, но всё равно трахнул Раму перед уездом и обманным путём завладел немалой суммой денег. Я посочувствовал ему в плане материального ущерба и пошутил, что это была входная плата за секс. Рама невольно всё больше проникался моим минимальным присутствием и всё больше доверял хотя я только изредка прикалывался над его писклявым акцентом и оставался невозмутимым, что бы он мне ни говорил. Я закупился ананасами, манго и минералкой. Проклятье гомосексуализма снова преследовало меня, ибо перед тем, как мне пойти в душ Рама без стыда и совести признался, что обожает делать римминг.
Перед сном я заявил, что самое большее, что я мог позволить мужчине – это сделать мне массаж. Мне повезло, что у него была размашистая кровать и два одеяла. Я лёг на самом краешке и надёжно обмотал промежность, чтобы мой юго-восточный братишка не присосался посреди вкрадчивой ночи: я уже от таких людей пассивно ожидал всё, что угодно.
Весь день провёл в сентиментальных прогулках по центру, проезд по реке на моторной ладье стал баснословно дорогим. Впервые посетил фамильную резиденцию короля с высокими неподвижными охранниками – потомками русских гренадёров, подаренных Николаем вторым. В салоне связи купил симку с мобильным интернетом, цены, как в России, на месяц хватит с лихвой каждый день активного пользования. Ради уникального эксперимента поставил приложение знакомств, на котором меня годами презирали в России, что бы я оригинального не настрочил в анкете и какие бы распрекрасные фото не загрузил. Ближе к вечеру со мной уже хотели встретиться несколько таек, две японки, кореянка и украинка.
Дома я продемонстрировал Раме свой виртуальный улов, на что тот очень рассердился. Я заметил, что геев выводило, когда мужчина интересовался женщинами. Это было охеренно странно и очень любопытно. Что у этих всех людей было в голове, малопонятно. Мы сходили в городскую аптеку, где я купил всемирно знаменитые разноцветные баночки с мазями, где фото мужика.
Рама предложил сделать мне массаж и протестировать лечебный эффект моих покупок. Какой бы ориентации этот парень ни был, что бы у него не было в голове, но как он массировал мне тело – это божественно. Некоторые россиянки, что делали мне то же самое по принуждению не шли ни в какое сравнение с тем, с каким упорным желанием и человеческою любовью это делал Рама. Русские девушки делали это всегда с огромной неохотой своими ледяными, фригидными ладонями, а потом, как полумёртвая стервятина исполняли свой сексуальный долг и неподвижно терпели меня на своей жирной тушке просто раздвинув ноги. Это был действительно самый меткий и достоверный девиз нынешних россиянок: мне все должны, я же никому. Я всё отчётливей читал эти слова в их тюленьих глазах.
Для меня японки, как и для многих русских мужчин являлись самым великолепным видом азиатских женщин. Заниматься анальным сексом с оголённой худой японкой – это было качественно высшей земной наградой, что можно было себе представить. Пока выбирал из двух милых ускоглазых девчонок внезапно вспомнил о мятежной мечте стать бесплодным и никогда не использовать гандоны, от которых всё падало.
Я поделился с Рамой и тот после долгих поисков нашёл международную клинику, где делали вазэктомию за добровольные пожертвования. У меня перехватило дыхание от нахлынувших благоговейных чувств. Это был пасхальный подарок свыше, я высоко прыгал на кровати, как маленький от радости. Разве это было не круто: кончать в девушку в любом месте и в любое удобное время без лишних фазовых манипуляций. Положил её, стянул немного трусы и спокойно работай внутри неё. Ясно чувствовать, накалывать наживую её письку и совершенно не думать, чистая божественная любовь.
Или вытаскивать резинку, смазывая величайший момент, вскрывать упаковку, дунул в кружок, да не с той стороны, пока этим всем занимался, хер уже обмяк, смешная девчонка уже подсохла и заскучала. А если без презерватива – то это вообще многократно хуже ещё дрочки: всё время думать, как бы не проворонить драматический момент и не закончить в неё, чтобы она не залетела и она сама об этом тоже будет константно думать, успеть выдернуть и просто завершить своей рукой обесценивая под конец весь большой секс. Всех это вполне устраивало, но не меня.
Я начисто забыл обо всех девушках и чуть ли не со слезами попросил Раму немедленно проводить меня к ташкентскому оазису счастья, где меня сделают традиционным мужчиной вместо анального извращенца. Он долго отнекивался, но когда увидел всю серьёзность ситуации, а я ему поведал, что это был мой единственный шанс стать нормальным. Ласковые встречи с девушками были отложены на неопределённый срок, месячная виза позволяла не торопиться и позабыть о быстротечном времени.
На приёмной клиники девушка администратор жёстко потребовала документальное подтверждение наличия у меня двоих детей. У меня сердце в пятки ушло. Рама стал самоотверженно защищать меня и убеждать, что я специально прилетел издалека ради этого. Она была непреклонна, и тут я вспомнил о том, что у моего брата было две дочери. Я мгновенно нашёл и загрузил две их фотографии на экране смартфона и уверенно тыкнул ей в лицо. Она колебалась, Рама от всей души уламывал её на своей сиамской абракадабре. Когда девушка вручила мне лист анкеты внутри меня запорхали тропические бабочки – это была радостная победа.
У меня по эталону померили давление, температуру, поспрашивали о хронических заболеваниях. Перед входом в операционную попросили заплатить от сердца и вписать сумму и фамилию в журнал. Я посмотрел сколько жертвовали другие, в основном там были суммы от пятисот до тысячи бат. Я отдал две тысячи или четыре тысячи рублей.
Хирург оказался врачом с международным именем. В кабинете вся стена была увешана его фотографиями и наградами. Я лёг на кушетку без трусов, на глаза мне надели повязку, медсестра облила промежность чем-то щиплющим с запахом йода. Вошёл доктор и спросил как я себя чувствую и сколько у меня детей. Я уверенно отозвался, что всё превосходно и у меня две дочери. Игла проткнула кожу мошонки и внутрь вливался холодок. Он высокопрофессионально сделал один прокол, через который перерезал канатики и отправил яички в свободное плавание.
Я стал высшим Богом.
С меня сняли повязку, а врача уже и след простыл, а я так хотел его поблагодарить и обнять.
На выходе медсестра вручила мне памятку, в которой чёрным по белому стоял временной запрет на сексуальные отношения в течение двух недель. Счастливый и довольный, окрылённый я написал японке, что была похудее. Мы увиделись в одном из знаменитых торговых центров. Там они в одном месте растянуты вдоль дороги.
Как раз ранним вечером у меня начала спадать криогенная заморозка яиц и стало ощутимо покалывать. Зашли в суши бар, где можно было по одной штучке набирать разных, а не как у нас только по несколько. На фото Сасаки выглядела достойней, как обычно бывает у баб, это общемировая практика. Она была такой же туристкой, как и я. Остановилась в хосписе. Так что я выдохнул с двойным облегчением, ибо даже если и яйца были на месте, всё равно негде было её долбить. Но ведь люди как-то решали это, снимали номер… Каково это было: банально предложить такой экзотической девушке на первом свидании заняться сексом и хладнокровно искать вместе на букине самый недорогой вариант поблизости. Она бегло проговорила префектуру в Японии, где она училась, но я ни хера не разобрал название да и не переспрашивал. Она зеркалила меня и хавала тоже вилкой, было приятно и забавно. Мне очень понравилось, что бо́льшую часть совместного проживания близости мы молчали и просто разглядывали всё, что происходило.
Рама написывал мне из дома, этот человек в открытую и без зазрения совести обнажал свою нездоровую подозрительную ревность. Я не мог на него особо обижаться из-за того, что он исполнил мою мечту с вазэктомией. Нужно было расходиться. Особой симпатии ко мне со стороны Сасаки я не заприметил, поэтому можно было и не целовать. Я не знал, как там у них всё это происходило, делал всё лучшее на что был способен в определённый момент и всё.
Я до последнего надеялся, что я ей просто не приглянулся как мужчина. И эта девушка встала на месте, зажмурила глаза и выпятила губы. Я был готов перелезть через перила и выпрыгнуть. Сасаки откровенно хотела меня. Она сначала прерывалась на смех когда я пытался с ней сосаться с языком, но потом включилась. Мы были в безлюдном углу. Я вовсю трогал её худую жопу под складчатой юбкой. Мошонка засаднила от дикой эрекции, но было вообще плевать, ибо когда я ещё мог помацать везде и пососаться с японской девчонкой. Так можно было встречаться с клёвыми азиатками каждый день и искренне кайфовать от женского внимания и тепла. За несколько дней здесь, сколько не за всю жизнь там. В России пребывать в тотальном игноре годами даже со стороны страшных баб в возрасте, ибо у нас даже вокруг таких олени водили нешуточные хороводы. У них от этого до само́й смерти в голове обязательно возникала мнимая иллюзия востребованности. Я не должен был покидать Таиланд любым способом, ибо мужчина в России – это всего лишь кошелёк или дармовый рабочий за спасибо. На халяву прочла, сожрала, но ничего не дала – это всё ты – зажатая принцесса из говна.