Александр Пантелеймонов
Идите к черту
Ненормальный или герой?
Болезни двадцатого и двадцать первого веков, а может быть, и всех последующих, о которых я не имел ни малейшего понятия, мало чем удивляли своих современников. Насколько я знаю, это всегда являлось задачей прививок и вакцин, которые становились все более универсальными, а вирусы – более экзотическими. Зараза долго не жила без носителя. Но могли ли какие-то бактерии сохранять болезни столь долгое время в замурованных помещениях?
Я не слышал, чтобы в руинах моего времени кто-то находил страшные инфекции, даже если цивилизация, оставившая после себя след, страдала от чумы. А вот во льдах исследователи обнаруживали останки паразитов, угрожающих пандемией современному обществу. И для средневековых технологий мира, в котором я оказался, это грозило вымиранием всего человечества.
Подозреваю, такие сюрпризы становились серьезной проблемой для тех, кто пытался обчистить руины. Но о чем могли знать люди без образования? Видимо, со временем, узнав, что причиной гибели многих людей являются старые захоронения, их оставили в покое, а затем и вовсе замуровали по мере возможности. И только бетонные строения остались открытыми? Была ли хранящаяся там опасность причиной, по которой из такого материала строились только канализации? Возможно ли, что мой способ питания и регенерации имел что-то общее с секретом сохранения этих подземных сетей? Но пока я не замечал, чтобы кто-то умирал возле меня, во время восстановления моих сил.
Имея под рукой необходимые лекарства, проникший в захоронения мог избежать проказы, а для меня это вообще не могло быть проблемой, поскольку ничто не жило при такой температуре. Хотя единственный случай на моей памяти была информация в одной из статей про случайно замеченные бактерии, умирающие при обычных температурах. Существа, которых удалось определить только в виде останков при изучении остывших пород. Скорее всего, я не мог быть переносчиком болезни. Но что если, открыв проход в канализацию, я заставил их распространиться по воздуху? Как вариант, это могло быть не только источником местных проблем, но и причиной оставившей от городов только руины и леса.
Опасения Олафа наверняка не позволяли ему вернуться в безопасный город, если таковые вообще остались на этой земле. Возвращение в общество сулило распространением вируса. Сколько было историй о прекрасно живущих затворниках далеко в лесах, умирающих после контакта с современным обществом из-за болезней, на которые мы давно перестали обращать внимание. А теперь весь мир стал горсткой отшельников? Единственный, кто мог и не боялся мне ответить на все возникающие вопросы, не хотел со мной говорить.
Я не знал, чем им помочь, тем более, если на самом деле никакой проблемы не было. Они отказались принимать мои подачки в виде пойманных животных и рыбы, боясь заразиться от меня. Хотя и подозревали, что им уже ничего терять. Вопрос времени, от чего они умрут: от болезни или от голода. Поскольку я здесь считался бесполезным, мне оставалось только уйти, предварительно завалив проходы, которые я открыл. Во всяком случае, пока их собственные припасы не закончились, я мог заняться другими делами.
Угроза преследователей существовала независимо от меня и с каждым часом только больше угнетала своим возможным проявлением. Я не знал, что это за люди, была ли война или так безобразничали местные разборки, но компания Олафа мне казалась ближе, чем те, кто выпотрошил меня, не спрашивая моего имени. Это в некотором роде подстегивало меня, давая возможность отомстить, если не своим изначальным похитителям, то хотя бы их возможным собратьям по разуму. Однако имелась другая дилемма: драться я совсем не умел. Раньше я мог сказать, что не хочу причинять вред людям просто из принципа и религиозных соображений. А теперь оставалось надеяться только на острые когти, зубы, горячие объятия и … крылья?
До некоторого момента я даже не подозревал, что ношу у себя на спине целый арсенал, волочащийся за мной мертвым грузом. Заглянуть в этот рюкзак, так же как и разглядеть вросший прибор на голове не представлялось возможным. Крыльями, оказалось, легко управлять, пусть и пришлось немного потренироваться, разбивая камни в процессе баррикадирования проходов. Теперь, когда последняя оставшаяся дыра была заделана, мне приходилось больше передвигаться по снегу, что заставляло искать место для ночлега. На ум приходила уже готовая расплавленная землянка в первом убежище, она находилась ближе к оставленному форпосту, что позволяло одним марш-броском добраться до него и обратно.
Я надеялся повторить прошлый инцидент, чтобы попытаться обуздать скрывающуюся во мне силу. Отбросив страхи и вспомнив все те умиротворяющие чувства, которые я испытывал от проходящего через меня тепла, я быстро добился желаемого. Однако я вспомнил, что здесь еще было полно припасов, которые могли быстро испортиться от моего присутствия, поэтому мне пришлось прекратить медитацию и попробовать найти способ заняться их переноской.
– Олаф! Мы знаем, что ты здесь! Не думай с нами шутить, сдавайся! – случилось то, чего я боялся: ко мне пришли гости. Те, кого я ждал, не торопились встретиться со мной. Да, они хотели увидеть командира и совсем не ожидали увидеть меня.
– Меня зовут Иден, и я не леди! – когда я выходил из укрытия, от рук и тела начал валить пар еще до того как я успел дотронуться до снега. Большинство из них при виде такого зрелища уже отступали и даже пытались, спотыкаясь, бежать, но среди них мелькали знакомые мне лица, и их было меньше по сравнению с первым знакомством. Возможно, Олаф оставил кого-то в живых, заперев в форте, или они просто сбежали; теперь это не имело значения. Они ничего не боялись и показывали пример остальным.
– Ребята, берите цепи и железные копья, с этой тварью легко справиться! – всего их насчитывалось в два раза больше чем при первой встрече, и я подозревал о засаде, но они не знали, чего можно ожидать от меня. Паникующие, услышав его приказ, быстро встали наизготовку, сменяя свое вооружение. Те, у кого не хватало орудий, старались отойти на задний план. Ждать, когда они будут готовы к нападению, я не собирался.
В первую очередь нужно было сосредоточиться на тех троих, кто знал мои слабые места, и стоил моего гнева. Мои ноги достаточно окрепли от постоянных спринтов по снегу, либо я просто начал привыкать к своему новому строению. Одним прыжком я оказался возле выкрикивающего приказы засранца и проткнул ему грудь от ключицы до нижнего позвонка правым лезвием своих крыльев, минуя его железный доспех, забрызгав снег кровью, словно от хлопушки конфетти.
Не задерживаясь, я выхватил из его рук цепь и рывком притянул второго, воткнув в него когтистую ладонь. Даже без усилия она прошла сквозь горло, легко отделяя его голову от тела. Еще не успев понять, откуда брызгала кровь третий уже пытался воткнуть в меня копье, которое запуталось в моем левом крыле. Остальные не проявляли такой решимости, но тоже подступили с вытянутым оружием.
Закаленный воин, оказавшись на их месте, не побоялся бы происходящего и только больше рвался в бой, глядя на облепленного со всех сторон врага получая преимущество в бою. Так и поступали первые ряды, понимая, что мне будет все сложнее освободиться. Среди смельчаков всегда находились те, кому еще предстояло вырасти как воину и при виде луж внутренностей быстро сдавались, впадали в панику, или лишались завтрака. Все это я и сделал при виде неожиданного и превзошедшего все ожидания результата своей деятельности.
Да, я ничего не ел, и выходить, как мне казалось было нечему. Но загадки моей физиологии все еще оставались неразгаданными и то, что из меня вышло, напоминало больше огненное дыхание с брызгами раскаленной лавы. Третий нападавший и еще двое солдат, подходившие сзади, попали под струю моего внутреннего содержимого, пока я старался отвернуться от мясного фарша и сбросить с крыла расчлененное тело брезгливыми движениями. Продолжать бой дальше стало сложно, но все шло своим чередом, так как мои позывы не прекращались. Я только мог временно прикрывать тыльной стороны ладони рот между схватками в груди. Но жидкость или ее подобие лилась отовсюду, из носа и казалось глаз.
Оставшаяся половина отряда была напугана развернувшейся картиной. В центре, среди хлюпающих криков боли и страдания, напавших на меня воинов, сидело нечто. Я рухнул на землю и завыл, как мать одиночка, лишившаяся своего дитя. Многие получили только небольшие ожоги благодаря своему снаряжению и поспешно пытались избавиться от раскаленной субстанции, которая, попадая в снег, брызгала паром. Семеро скончались на месте, еще четверо приближались к этому или вышли из боя из-за серьезных ран.
В чем был смысл? Что привело сюда этих людей в зимнюю погоду с оружием в руках и намереньем убить? Почему этим людям не сидится дома со своей семьей возле камина? Насколько нужно быть больными, гнилыми уродами, чтобы идти и убивать просто из-за какой-то дури в голове? Как еще назвать все те мотивы, которые заставляли их делать это? Неужели им мало животных, на которых они охотятся? Или у них опухоль в голове, которая говорит им, что делать? Что вы за твари?
– Суки!!! – для меня это был выход эмоций. Но для оставшихся, громогласный рев на непонятном языке дал основательный повод для бегства. Возможно, им следовало перегруппироваться и выстроить оборону, но мало кто из них мог об этом подумать после мгновенной потери одиннадцати человек, включая их ведущего командира. В кошмаре каждого я выглядел монстром, следующим по их пятам. Страх даже не позволял им оглядываться, но мне было не до них, … совсем не до них. Стало так тяжело, что сил не хватало подняться, но я совсем не устал.
Все равно, что будет с Олафом и что предпримет оставшаяся команда. Хватило бы одного человека, чтобы привести сюда армию. Как и безвозвратная пропажа целого отряда породила бы множество вопросов, но я был разбит до глубины души. Героические подвиги в воображении выглядят совсем не так, как на самом деле. Одно дело смотреть на мертвую курицу, упакованную в магазине, и совсем другое – на вывернутого наизнанку человека. Бесформенные куски мяса не вызывают такого отвращения, как кто-то, с кем ты только что разговаривал, и превратил его в месиво. Ярость туманит разум, но что остается после?
На следующий день я нашел себя в остывшей и затвердевшей земле. Было невозможно пошевелиться. Немного расшатав верхний слой, я постепенно освободился из плена. Поодаль лежали два трупа, от остальных торчали лишь отдельные части тел на затвердевшей поверхности. Видимо я опять уснул и растопил все вокруг. Теперь это перешло на какой-то другой уровень? И буду ли я каждый раз, когда сплю, превращать свое окружение в это?
– Ты долго спишь! – было неожиданно услышать чей-то голос. За это время мог прийти другой отряд, который точно не собирался со мной разговаривать. Но что здесь делал Олаф? Он стоял около входа, с правой стороны приближались еще несколько людей, и кто-то копошился внутри на лестнице. Что-то изменилось, или я действительно долго спал? – Я был несправедлив, – это все? Весь его ответ на мой немой вопрос? Или он что-то опять задумал? – Думаю, ты мог нас заразить, также как и сгоревшие трупы, поэтому я посчитал, что… неважно, – проблемы с извинениями? Да, руки он мне не подаст. Мне оставалось только удивленно поднять бровь.
– Что теперь? – мне были интересны его планы на ближайшие пару дней. Поскольку другая сторона просто так ни его, ни меня в покое оставлять не собиралась. А теперь на это могли выделить достаточно сил, чтобы заняться нами серьезно. С нашей стороны основная часть людей были женщины и подростки, остальные рабочие, из них реальных солдат не больше шестерых. Неудивительно, что за ним послали только чуть больше двадцати человек, но я мог изменить баланс сил.
– Ничего, мы уходим, … не мог бы ты отойти? – он вроде отвернулся, чтобы чем-то заняться, но вспомнив в чем проблема, напомнил мне главное. Основная процессия столпилась здесь, потому что боялась пройти мимо меня, так как я лежал слишком близко к входу. Именно поэтому он ждал, когда я проснусь?
– Проблемы, да? – на это он ничего не ответил, только раздраженно вздохнул. – К тебе идти они, я говорил, мое имя не Олаф, я не леди, – этим я привлек внимание всех, кто стоял поблизости. Все они и так смотрели на меня как на тусклую свечу в кромешной тьме, но теперь их глаза были особенно выразительными. То ли из-за торчащих трупов, на которые я показывал, то ли из-за последних слов. – Десять и … столько идти, туда, – я указал в направлении еще оставшихся следов отступления и, чувствуя, что он чего-то ждет медленно отошел, освободив место для передвижения.
Теперь здесь маячило много народу, больше чем раньше. С повозками и тачками они расчищали снег и выносили остатки припасов. Позади вереницы людей виднелся отряд из двадцати человек. Мне только оставалось догадываться, как Олаф уговорил их не набрасываться на меня или не разбегаться в разные стороны, но было приятно думать, что теперь они в безопасности. Я снова почувствовал приятное тепло внутри груди, как будто меня окутало теплое одеяло, и неожиданно ладони вспыхнули пламенем.
Это заставило занятых неподалеку людей насторожиться. Я не старался им мешать, и мне следовало чем-то заняться, но других дел, кроме как наблюдать за работающими, я не нашел. Возможно, Олафу следовало посадить меня в очередной раз в клетку для морального благополучия своих подчиненных. Вместо этого он просто стоял неподалеку, давая ценные указания и успокаивая особенно впечатлительных. День был солнечным и ярким, и я все-таки решил прогуляться, не создавая лишних проблем. Помахав рукой издалека, когда в меня очередной раз начали тыкать пальцем, я нырнул в сугроб, оставив за собой бурю эмоций.
Я не знал точного направления из-за отсутствующих следов, но на всякий случай старался держаться подальше, когда решил проследить за убежавшими солдатами и направиться в сторону форта. Это казалось глупой идеей, догонять их с фонтаном на голове и давно простывшим следом. Но стоило выяснить, сколько еще народу бросится за нами в этот раз. Форт оказался недалеко, или может мне так казалось. Выйдя на дорогу, я заметил струйки поднимающегося дыма, и даже не сразу понял, что это. Их численность превосходила сотню, или больше того, а учитывая, сколько еще может находиться внутри выстроившихся укреплений, все триста. Может быть, Олаф не являлся их основной целью? Поскольку они все еще не пустились за ним в погоню, или им просто трудно передвигаться всем вместе, но все их скопище точно было проблемой.
А еще я с такой легкостью избавился от десятка человек, что это могло значительно напугать их, чтобы просто так двинуться с места. Вспоминая вчерашние события, невольно подступила горечь в горле. Могли ли они заметить разведчика с такого расстояния, я не знал, в любом случае следовало вернуться. Прошло две или три недели с тех пор как меня оставили лысым, и волосы совсем не торопились расти, учитывая мои способности по восстановлению. Или требовалось больше золота?
– Их много! – я подошел в самое время, когда караван уже начал уходить и остался только один Олаф. – Их много, они стоять, десять по десять и еще…
– Я понял, – видя, как я тороплюсь, он успокоил меня, хотя сам старался держаться подальше. Ему все равно или он все знал? С другой стороны, нас еще нужно догнать. – Я не могу гарантировать, что там, куда мы направляемся, к тебе отнесутся подобающе, поэтому нам придется запереть тебя, – он говорил так, как будто я все понимаю. – Эм, … идти, за мной, решетка, безопасность, идти сам, свобода, понятно? – решетки пока нигде не видел, и увезти меня не на чем. Видимо теперь чтобы идти за ним, мне нужен был поводок. – Ладно, мы еще вернемся к этому вопросу. А пока не пугай никого… и вот еще что.
Он подошел к оставшейся повозке и достал какую-то металлическую миску, накрытую крышкой. Оставив ее на снегу, он запрыгнул в повозку и велел кучеру двигаться. В ней я нашел пряди затвердевших золотых волокон. Кушать волосы – странно, и какой в этом толк, но что еще мне с ними делать, не открывать же счет в банке, и сумки у меня не было. Как и раньше, металл во рту постепенно становился вязким и тягучим, а затем и вовсе исчезал, как леденец, не оставляя за собой особенных ощущений. Закончив свою трапезу, я догнал караван, который медленно двигался вдаль, и вернул посуду хозяину, оставив ее в повозке. Пусть она и накалилась, ничего страшного не произошло.
На распутье.
Как бы медленно мы ни двигались, но уже к закату добрались до последнего знакомого мне убежища, где все устроились на ночлег. Понимая, что к костру меня не позовут, я решил направить вагон своих сил на полезное дело и отправился на рыбалку. Подходящего инструмента для ночной ловли при мне не нашлось, а вламываться в ближайшую заселенную землянку я не решился. В очередной раз, вскипятив речную воду и безуспешно потренировавшись в ударах острыми крыльями, мне оставалось только расположиться на берегу реки и смотреть на звезды.
Неизвестно, были ли это все те же созвездия. Но я смог найти несколько знакомых фигур, названия которых вспоминались с трудом, кроме Большой Медведицы. Неужели прошли тысячи лет? И никаких космических кораблей, вместо этого новое средневековье и конец человечества. Все электронные носители информации стерлись в пыль, как и бумага, а люди опять направляют друг на друга штыки – романтика. Еще раз можно было вспомнить распространенные рассказы о попаданцах в другой мир.
Утром мне подготовили поводок. Практиковало ли это общество рабство? Что заставляло чувствовать большее унижение, стать собачкой на привязи или измученным рабом в кандалах? – Ты знаешь, меня это не остановит? – заметил я, оценив оборудование, которое помимо моих рук предположительно крепилось к шее и ногам. Похоже на самые настоящие кандалы по всем стандартам этого и прошлого мира. В них едва ли получилось нормально двигаться или сидеть, слегка шевеля руками.
– Таковы условия! Ты хотел войти в город? Следуй правилам, – он опять стоял в окружении двух рабочих и четырех охранников. Все как раньше, но уже без решетки.
– В этих правилам, есть место, где я еда? Или я он, – я указал на овцебыка, который стоял в упряжке передвижной кузни. – Могу я не войти в город… быть рядом? – это казалось лучшим вариантом, для путешествия. И вообще что это за город такой, должны же быть поселения снаружи, где я мог остаться или сам найти укрытие поблизости, пока он решает свои дела.
– В городе есть тот, кто может тебе помочь, и он не может выйти, – это был весомый довод, и все же дорога с такими побрякушками совсем не радовала. – Я также не хочу откладывать решение проблемы на крайний срок.
– Тогда я сидеть тут, – повозка была обита металлом и уложена жаростойкими камнями. Это не спасало от повышения температуры, но я бы мог удобно прокатиться, вместо того чтобы волочиться позади.
– Хорошо, – он не сразу решился. Ну что тут поделаешь, либо так, либо бестия на свободе. Ждать, когда рабочие возьмутся за дело, я не стал. Вместо этого загреб кандальную связку и запрыгнул в повозку, усевшись поудобней на угли. Оторвал ошейник от общей цепи и надел на руки и ноги то, что осталось от всей конструкции. Безучастно пронаблюдав за этим, команда переглянулась и разошлась по своим делам, оставив нас с Олафом наедине. – Никуда не уходи.
– Да, папа, – жуткая халтура, никто даже не остался приковать концы цепей к повозке, оставив узника в гордом одиночестве. Или я и это за вас должен был делать? Единственный, кто ко мне временно присоединился, это кучер, но он наотрез отказался садиться в повозку, когда увидел своего пассажира, и после его жалоб животное в упряжке привязали к следующей повозке.
Целый день мы ехали без привалов, кроме небольших остановок, чтобы напоить животных и сделать небольшую вылазку за дровами. Да, за дровами, мои возможности как обычно не привлекали никакого внимания. Постепенно из лесов и укрытий к нам присоединялись мелкие охотничьи отряды с трофеями, проверяющие окружающую территорию.
Судя по движению солнца, это был север. Несмотря на зиму, погода была мягкой. Возможно, пора суровых холодов уже прошла, или эта местность имела особый климат. В наше время при такой погоде мало кто смог бы провести в сомнительных шубах на холоде целый день. Даже находясь в пути, мы имели теплое помещение и лишь изредка выходили на улицу. Сейчас же максимум, что имели путешественники, это укрытие от ветра. Могли ли они мутировать и привыкнуть к холоду? Изменение климата? Теория рептилоидов?
Наконец, мы добрались до первого сооружения, напоминающего форт. Отреставрированная на местный манер постройка, стояла поверх торчащих руин, обложенных каменной кладкой. Учитывая, что раньше максимальное расстояние между городами составляло десять километров, не говоря о мелких селениях. На каждом шагу где-то могло оставаться обильное количество зданий или их частей. И если прежние укрытия были расположены в месте обширных канализаций, то эта область вполне могла быть еще одним достаточно крупным городом. А этот низкорослый, но широкий форт мог быть какой-нибудь высоткой. Кроме того, здесь могли быть железнодорожные станции, ведь ни один город не обходился без них. Но какой от них толк спустя столько времени?
– Это город? – очевидно, нет, но Олаф не торопился выкладывать все свои планы. Исследовать местные окрестности мне вряд ли позволят во избежание недоразумений. Одно из которых уже наклевывалось, судя по новоиспеченным зевакам, охраняющим округу и медленно собирающимся вблизи повозки.
– Город за десять остановок, а здесь дела, – сотня километров не малое расстояние для областного города, там могла быть максимальная концентрация всех достижений и велика вероятность, что многое осталось нетронутым. Это был хороший ориентир по сравнению с тем, что я имел в начале. – Ты, сидеть, ждать… Солар, Гарв и вы двое охранять, никого не подпускать.
После его слов приставленная ко мне команда вышла из своей повозки и встала по периметру. Вокруг начал собираться народ, а поговорить опять не с кем. Узнав имена своих уже смирившихся охранников, мне захотелось расспросить их о службе и узнать подробности повседневной жизни, но им явно было не до того, охраняя столь почетную персону, которой словно собаке отдали четкие указания. И мне почему-то казалось, что лед в наших отношениях долго не растает.
– Эй, бездельники! У кого нет дела, тому наряд в не очереди! Остальным разойтись, или останетесь за воротами! – от постройки донесся громкий властный голос, владельца которого мне не удалось разглядеть. Похоже, Олаф уже договорился с местным начальством. Странно, что мне сразу не предложили закрытое помещение подальше от назойливых глаз, но и это не заставило себя долго ждать.
Спустя час или два меня вели в новые апартаменты, предварительно рассовав по укрытиям всех потенциально желающих встретиться со мной взглядом. Сам форт был не больше прежнего, но внутри под землей ждали знакомые руины, похожие на огромный павильон, обстроенный мелкими деревянными укреплениями. Торговый центр казался свободнее развалин моей лаборатории раза в два и при этом выглядел не так дико. Но даже от этого огромного здания остался только главный длинный зал, а из каждого проема виднелись горы земли, словно кто-то огромный решил закопать перевернутую формочку в своей песочнице.
Теперь я сидел в прилично оборудованном помещении, сплошь обитом железными брусьями незнакомого мне сплава и заваленным металлическими изделиями. Это мог быть переоборудованный потрепанный веками сейф, использованный по тому же назначению. В любом случае даже этот ящик не мог бы сдержать такого как я надолго, но должен признать, выплавлять себе проход было бы той еще проблемой. Запершись в нем вместе со мной Олаф, почему-то бросив все свои дела, метался из стороны в сторону, не зная с чего начать.
– Ситуация сложная, идет война… – пройдя несколько раз по комнате и потирая руки, он начал бубнить себе под нос, разглядывая местный склад. – Я знаю, что обещал тебе город, но, к сожалению, я не могу отправиться с тобой и не могу отпустить тебя одного. У меня есть обязанности здесь, … я обещал многим людям остаться, понимаешь? – ну, в общем-то, я не надеялся на скорую встречу с местным правителем и длинный рассказ о том, как они тут поживают.
– Понимаешь, … ты идти, я идти, … ты стоять, я стоять, – не простой случай. Даже если он хотел, чтобы я ввязался в местную разборку, мне от этого было не по себе, вспоминая свои прошлые неизгладимые впечатления. Суровый мир, суровые нравы, среди которых я чувствовал себя избалованным неженкой, достижения которого заканчивались прочисткой собственного унитаза. Может именно поэтому по рассказам моего деда новобранцев в армии заставляли их драить щеткой.
– Я не знаю, могу ли я просить у тебя помощи в этом, но моя дочь и жена, им некуда идти, – это был шантаж? Человек, явно имеющий положение в своем обществе, не мог отправить семью в тыл? Его город завоевали или это какая-то разборка с собственным государством? Многое требовало ответов.
– Ты рассказывать, я слушать, надо знать, чтобы идти. Кто такие Сурии, плохие или вы воровать у них? Кто Аскагара? – я мог забыть эти слова, но периодические доклады, доносившиеся от людей Олафа в процессе нашего пути, заставили меня это отпечатать у себя в памяти.
– Это много слов… Я здесь, чтобы изгнать еретиков, – последнюю его фразу я повторял несколько раз в уме, поскольку она звучала очень знакомо. Еретики, бог и прочая религия ходили из одной культуры в другую, перенимая многие значения и звучания. И тут без веры не обошлось. Как глупо. Прогресс человечества перестал стоять на месте и пошел семимильными шагами, когда люди перестали драть друг у друга волосы из-за веры не только в бога, но и научные методы. Это точно была не моя война.
– Я могу защищать твоя дочь и жена, война, нет. Глупо, все еретик, никто не знать истину, – если мотивы моих похитителей более-менее ясны, и их глупость можно было понять и простить, то к благородному Олафу возникали вопросы. Кто мог знать, что причудливый монстр окажется разумным и с ним можно договориться? Тогда первая моя встреча могла пойти иначе. И как бы развернулось наше знакомство, если он оказался на их месте? Хотя, кто я такой, чтобы ставить условия? Судьба выбрала сторону и в этом некого винить.
– Я бы с тобой согласился, но мои обстоятельства сложнее. Я могу пообещать только ответы на твои вопросы. К весне прибудет человек, который сможет сказать больше, – в такой перспективе я должен сидеть взаперти еще месяц или два. А потом? Кто даст гарантии, что это не будет местный охотник на монстров, указывающий Олафу, во что тот должен верить? Итого, меня водят за нос, обещая ответы на вопросы, заставляя участвовать в глупых местных разборках.
– Ответы, сейчас или потом… я ухожу сейчас. Можешь дать мне свои дочь и жена, я их не есть, – если он действительно хотел их спасти, то давно бы отправил с надежными людьми в укромный уголок. Но кто знает, какие причины останавливали его. Фантомные цепи или реальные обещания?
– Я не могу, таковы условия моего обещания, это соглашение истинно верующих, иначе я буду наказан, – ничего не понятно. Его сослали вместе с семьей? И опять, какая-то вера. Во что в кого они верили? – Мое государство, империя, дом требует от меня выполнения обязанностей, нет обязанностей, нет порядка… – возможно, он хотел еще что-то сказать, но раздался глухой звон колокола. Строго взглянув мне в лицо, он выбежал из комнаты, не заперев за собой.
Теперь я оставался один, с открытой дверью. Одинокие шаги быстро удалялись по коридору, и только вдалеке, где звенел колокол, шумели голоса и доносились звуки бурной деятельности. Подождав немного, я осторожно, пытаясь не греметь крыльями, выбрался в пустой проход. За ним показались несколько полузаваленных комнат, которые могли служить приемными банка. Далее по восстановленным лестницам я вышел в главный зал торгового центра. По углам еще слышались разговоры, но основная часть шума переместилась на поверхность.
Пройти незамеченным прямо наверх точно бы не получилось. Да и зачем? Это также могло означать, что я собираюсь вступить в бой, распугав по дороге половину союзников или испортив вечеринку, на которую они все там собрались. Ближайшая шахта лифта была завалена почти полностью, и неизвестно, сколько еще слоев земли нужно преодолеть до поверхности. Поэтому я оставался ждать, размышляя о том, что пока дела Олафа не будут улажены, добиться от занятого человека ответов на свои меркантильные и повседневные вопросы будет невозможно. И тут моя совесть медленно начала капать мне на мозги, пока на поверхности не протрубил горн.
Кто он такой и сколько еще людей собралось в этом гарнизоне, чтобы противостоять толпе у ворот? Странно, что кроме него никого не было в моей камере. Видимо сейчас каждому хватало забот, и никто из них не удосужился поинтересоваться мной, застряв в ответственный момент в толкучке на выходе. Сомнения заставляли двигаться вперед. Такой маленький форт не мог бы устоять перед оравой, которую я недавно видел. А потом нас могли бы завалить и похоронить здесь заживо, и на этот случай наверняка остался бы какой-нибудь тайный проход.
Покрутившись некоторое время по освобожденным проходам, я нашел несколько лестниц, ведущих глубоко вниз, и знакомые кладки камня, за которыми наверняка скрывалась канализационная сеть. Возле одной из них я нашел небольшой прорытый тоннель, выходящий на участок огромной подземной магистрали, которая, как и все вокруг, по большей части покрывалась земляными насыпями. Подозревая, что путь на поверхность по всем этим катакомбам будет не близким, потеряв всякую осторожность, я вернулся назад.
– А-в, а-в. А-а! – резкий визг вышиб меня из собственных мыслей, когда я поднимался по глубокой лестнице технического назначения. Выйдя в холл, я заметил пару женщин, одна из которых была женой Олафа. Она держала брыкающуюся в конвульсиях паникёршу за руки и даже не пыталась обращать внимания на источник ее страданий. На эти звуки из построек высунулись еще несколько голов, обозначивших увиденное вздохами и завыванием. Были и уже знакомые мне лица, которые только настороженно смотрели в мою сторону, стараясь не высовываться.
– Сгинь! – властным выкриком, явно борясь с собой не меньше чем с испуганной, она решила обозначить мое место в этой ситуации. На что я лениво встал за стеной обвалившейся арки, выслушивая в след едва слышные восторженные и протяжные оканья. – Успокойся, … не бойся, он ничего нам не сделает.