Александр Пантелеймонов
Идите к черту
– Придется. По снегу нас выследят, а тут уже первый наследить постарался, – их шуршание и возня переместились выше по узкому проходу. Топтался я тут достаточно, чтобы заменить полк солдат, оставалось надеяться, что они не проследуют по всем моим путям. – Ладно, пойдем, сообщим остальным, нечего тут отсиживаться.
Когда весь шум сборов затих в глубине развалин, я поспешил догнать их. Путь шел через прикрытый плитой и хламом выкопанный тоннель, который удалось найти, осторожно прислушиваясь к шорохам на станции. Двигаться приходилось, удерживая дребезжащие при ходьбе крылья руками, но это не спасало от шелеста чешуи доспеха.
Я не беспокоился о потере следа, пока проход вился одной кишкой. Но дальше начали появляться развилки. Места не походили на естественные пещеры или проломы в завалах, которые приходилось преодолевать раньше. Достаточно простые и подходящие для передвижения туннели, без резких сужений или провалов, образующих подземные озера, казались созданными вручную. И это начинало больше настораживать по мере продвижения в неизвестность.
– Ты куда нас завел? – по раздающимся крикам, ударам и шлепкам я легко нашел их. Мне даже не пришлось осторожничать в той суматохе, которую они устроили. И я решился высунуться, чтобы разглядеть, что происходит.
– Понятия не имею! И вы все согласились сюда сунуться, никто вас за руку не тянул! – несколько ходов соединялись в просторном гроте, где происходило сражение между отступниками и непонятными мне существами с большими головами, вросшими в плечи, и узкими прорезями для глаз. Находясь в напряженном преследовании, я не успел поразиться противоречиво длинным когтистым веерам на овальной грудной клетке, в сочетании с короткими толстыми задними лапами.
– Валим отсюда! – несмотря на хорошее снаряжение, численное превосходство было не на стороне людей. На мокром камне уже валялось несколько массивных тел, которые вприсядку были сравнимы с человеческим ростом. Двигались они неторопливо, слегка раскачиваясь, однако длинными конечностями легко доставали до отступников, оставляя порезы и рваные лохмотья на толстых шубах, находясь за радиусом поражения для клинков.
Поняв, что нахожусь на пути отступления, я развернулся, чтобы поскорее уйти, и тут же столкнулся с визжащими пастями кротов-переростков. Отскочив от неожиданности назад и споткнувшись, я с грохотом выкатился прямо к ногам кричавшего бородача. С другой стороны у стены возле входа, глядя на меня непонятным взглядом, мычал связанный молодой солдат под матюги заметившей пополнение группы. Часть мелководья подо мной зашипело, а остальная вода начала бурлить, и пар быстро превратил комнату в баню.
За горизонт.
Неловкий момент. Все замерли в ожидании, пока я под пристальными взглядами неторопливо поднимался на ноги. Даже кротам стало не по себе от тяжелой атмосферы. Кто-то неудачно взялся за меч двумя руками, забыв о факеле, и в комнате стало темнее. Битва не спешила вступать в новую фазу. Пока звери принюхивались к новому посетителю, отступники группировались, прижимаясь друг другу спинами. Пот начал течь по их покрасневшим лицам, а дыхание после небольшой схватки стало более заметным и тяжелым.
Для животного любые незнакомые факторы могут оказаться как причиной агрессии, так и источником поголовной паники. В подземелье, где обвалы или неожиданные прорывы подземных вод и гейзеров становятся стихийным бедствием, любые намеки на опасность инстинктивно могут восприниматься как призыв к действию. А для людей признаки неминуемой гибели до последнего момента остаются незамеченными.
– Развяжи его, – нападавшие твари начали прятаться по своим норам, продолжая издавать звуки суеты за стенами, когда я указал на связанного веревками пленника. Поскольку мой собственный дар бесполезного предвидения молчал, я расценивал такую реакцию как страх перед более сильным противником. Что воспринималось за присутствие разума у животных, чего нельзя сказать о крепком бородаче, протянувшем в мою сторону меч. – Ты … глухой?
Не задаваясь рассуждениями и чувствуя свое превосходство, я спокойно взялся за оголенное лезвие, проделав уже старый фокус, слегка прорезая кожу, отчего металл заметно краснел, причиняя дискомфорт своему владельцу. Не трудно лишить жизни шесть человек находившихся в окружении среди неизвестных проходов. Но как всегда я взялся за невозможное в своей ситуации – переговоры.
– Может, я просто оставлю его здесь. А мы … с товарищами … пойдем своей дорогой? – лишившись своего меча, он медленно отошел, боясь оглядываться на выстроившихся уже против меня отступников, отводя руками неудачно выставленное оружие собратьев по разуму. По его вопросительной гримасе можно было предположить многое, от запора до реальных проблем, решаемых у логопеда и психиатра.
– Попытайся, – чувствуя, что хозяева все еще копошатся где-то позади, я уступил дорогу, встав неподалеку от скованного по рукам солдата. Тот не знал, кого больше бояться, пробегающих мимо головорезов или своего спасителя.
Склонившись над его лицом, я нежно когтем мизинца проковырял кляп, пока он, прищурившись, опасливо отворачивался, словно от гадкой микстуры. Избавившись от неудобств и откашлявшись, он смотрел на меня как на врага народа, отвлекаясь только на звуки визга, доносившиеся из пещер. Подождав, пока его нервные действия и учащенные вздохи придут в норму, я приступил к разговору.
– Не помню, были ли мы знакомы? Меня зовут Иден, – не лучшая обстановка для беседы, и мое наигранное пугающее дружелюбие добавляло масла в огонь, но чем раньше начнем, тем быстрее разойдемся. – Подозреваю, тебя послала Лориан? – продолжая огибать меня взглядом, он осторожно кивнул в ответ. – Одного? … М, хотя, … мне все равно, лишь бы вы не путались под ногами.
Что мне теперь делать? Искать здесь другой выход самому тот еще геморрой. Это не канализационные тоннели, которые даже после катастрофы куда-то выводили. Запутаться в этих подземельях было достаточно легко. А у людей, оставшихся здесь, одна перспектива – задохнуться от водяных паров.
Стена, на которую я небрежно облокотился, затрещала и ожила. Из мелких появляющихся трещин тонкими линиями забрызгала вода, с шипением попадая мне на лицо и ладони, выставленные перед ним. В этот момент перед глазами возник образ летящей в мою сторону волны брызг и валунов. Не желая упустить подсказку, я схватил удивленного солдата за нагрудник и вышвырнул его вслед за отступниками.
Напор стихии смел меня с ног, и в следующее мгновение я кувыркался в клокочущей пучине, ударяясь о твердую поверхность, едва не теряя сознания. Побарахтавшись с закрытыми глазами в попытках удержаться за каждое новое препятствие, оставляющее после встречи ушибы и порезы, я вылетел в ущелье. Струя воды продолжала поливать, пока я приходил в себя, оказавшись на твердой поверхности.
Не представляю, как обстояли дела у других. Но оказаться запертым на дне расщелины лучше, чем заваленным под землей. Глубокие сугробы размыло водным потоком. Дно оказалось ледяной грязевой смесью с большими обломками камней. На ровных каменистых откосах я не обнаружил никаких выступов, по которым удалось бы забраться. Оставалось два пути: прямиком в бездну, куда стекала вся вода, или попробовать найти конец этой впадины с другой стороны, пробравшись через сугробы и валуны.
– Прием! … Кто-нибудь! … слышно? Прием! – о нет, снова этот придурок. Я был изрядно помят, и сил не хватало даже на ковыляние по ухабам. Стоило найти подходящее место для отдыха, и вот опять Леонид со своим «приемом». Если это не галлюцинация, то сигнал появлялся каждый раз рядом с этим обрывом.
– Чувак! Отвали! Реально не до тебя! И не засоряй эфир! И так голова раскалывается, – знать бы, как это выключить, иначе я и заснуть не смогу. – Просто вырубись! Иначе я спущусь к тебе, и ты будешь не рад!
– Да? И что ты сделаешь? Откопаешь меня? Буду очень рад этому! Только учти, тут стальные двери толщиной в метр или два, – он опять начинал наглеть, а мне в ответ захотелось скинуть на него что-нибудь тяжелое.
– Что? Уже передумал секретничать? Ты тоже учти, … тебя никто не слышит. А сигнал дальше обрыва не проходит, – после моего утверждения голос Леонида на некоторое время перестал бить мне по ушам. Но закрыв глаза, я все еще видел его замешкавшийся силуэт и лабораторную обстановку вокруг. – Выруби уже свою камеру! Мне надо отдохнуть.
Схватившись за опущенную голову, он сидел напротив камеры, пиная что-то. Махнув по столу рукой, перед ним замерцала клавиатура. Постучав по ней, его тусклый силуэт наконец пропал. Устроившись поудобнее спустя пять дней блужданий без сна, я был готов получить порцию горячей ванны. И вот, погрузившись в приятное тепло, я уже потерял связь с окружающим миром. Но Леониду не сиделось без дела.
– Прием! … Ты здесь? … Ладно, я знаю, что ты здесь. Просто выслушай, я настроился на твой сигнал и по мере твоего движения могу сказать, приближаешься ты ко мне или нет, – очнувшись от его голоса, я был слегка разочарован. Камни определенно накалились достаточно, чтобы начать крошиться и вся влага со снегом в радиусе десятка метров испарилась. Даже доспех местами значительно подплавился.
– Зачем такие сложности? – едва поняв и осознав, о чем он говорит, я содрал с себя корсет, почувствовав значительную легкость в области живота, а затем избавился от остатков пленительного костюма а-ля шлюха-варвар. Не думаю, что буду по нему скучать.
– Проблема в том, что я не знаю, где нахожусь, – о, это интересно. На галеры его привезли с завязанными глазами? – Поэтому единственное, что я могу предложить, это сравнить скорость пинга твоего имплантата. Вариант так себе, но счетчик достаточно чувствительный, чтобы засечь разницу передвижения до пятидесяти метров.
– Знаешь, мне пофиг на все эти тонкости. Я все равно не собираюсь спускаться в твою дыру. Кроме того, раз ты такой умный, может, придумаешь, как самому себя откапать? – мне как-то с этим повезло, когда я очнулся в развалинах на горе.
– Вход можно разблокировать только снаружи. И с чего ты взял, что я в какой-то там дыре, а не на другом ее краю или просто рядом? – оптимизма ему не занимать, но это был вариант, который стоило проверить.
– А с чего ты взял, что твой вход не заржавел спустя столько лет? Я вообще удивлен, что у тебя до сих пор есть рабочая система связи и энергия для нее. Вокруг вся техника превратилась в прах, а ты, как ни в чем не бывало, помощи просишь. Тебе не кажется это подозрительным?
– Ты что, вчера родился? Весь мир давно использует программируемые полимеры для сборки. Они все что угодно восстановят или разберут. А вся фотонная техника на основе кварца с углеродом вечна в сравнении с жизнью обычного человека. Я бы давно выбрался и ферму построил, но у меня нет доступа к конструктору.
– Ладно, давай начнем с простого. Надеюсь, ты уже сделал некоторые замеры. Теперь я немного пройдусь, – идти вообще-то было некуда. Ширина трещины насчитывала не больше двухсот метров, остальные направления могли привести к очередной смерти или потере сигнала.
– Есть! Ты прибл… – пробравшись до противоположной стены впадающего в обрыв ущелья, голос Леонида начал сбиваться. Мое спасение от этого назойливого товарища находилось в нескольких шагах, а я уселся на отдых в прямой видимости источника. – О..ть? Соединение пропало через сотню метров. Ты двигаешься в том же направлении? – он мог находиться где-то с правой стороны обрыва за выступом.
– К сожалению, мне придется уйти, чтобы найти подъем на склон, – в любом случае мой первоначальный путь предполагал преодоление этой трещины. – На это может уйти день или два, – в ответ я услышал раздраженный вздох. Возможно, я бы управился быстрее, но неизвестно, что ждет впереди.
Солнце, едва показалось в разломе и уже клонилось к закату, когда я добрался до тоннельного разрыва. Ходить по обручившейся земле, припорошённой снегом, где каждый шаг грозил попаданием в капкан из узких щелей, оказалось совсем непростой задачей. И продолжать в таком же духе двигаться по дну, наполненному громоздкими непроходимыми препятствиями, мне совершенно не хотелось.
Несмотря на заметно поднявшуюся глубину, высокий край все еще выглядел недоступно, учитывая возможность в любой момент сорваться с отвесной стены. И так как удобных вертикальных вентиляций и технических шахт разбушевавшаяся в этом месте стихия не предусмотрела, я понадеялся на свои крылья в качестве страховки. Они достаточно хорошо врезались в грунт после нескольких ударов по промерзшей каменистой земле.
Казалось все просто, и выбор был очевиден: наконец, я мог забраться на противоположную сторону этой трещины. Но укол вины заставил меня мешкать. Жаль оставлять связанного парня в кругу головорезов, и его сослуживцы оказались ничуть не лучше, послав его сюда одного. Но кто я им всем, нянька? Сегодня ты их спасаешь, а завтра они проклинают тебя. И что бы я сделал, если бы там оказалась Алия?
Имея в запасе время на крюк в поисках другого перехода через трещину, я забрался в тоннель метро возле станции. Тишина в этом месте все еще не давала успокоиться. Заваленный лаз оказался разрыт, будто здесь покопались кроты-переростки. От влаги земля в руках издавала шипение. Дальше вела та же нора без признаков наводнения, а дойдя до развилки, я вернулся назад.
Если они попали в руки зверей, без крови бы здесь не обошлось. И самим тварям выбираться из своих нор не пришлось, если только они кого-то не преследовали или не убегали от водного потока. Но тогда все здесь пропиталось бы влагой, а тут оставалось только несколько шлепков ведущих в сторону города-призрака. На их месте сунуться на мороз мокрыми я точно не рисковал, но это уже не мое дело.
Вытерев руки и выбравшись на поверхность, уже после заката, найдя более пологий склон для переправы, я добрался до обрыва. Местность здесь выглядела более дикой, судя по отсутствию на откосах останков старых строений, которых было полно на берегах расщелины рядом с метро. Предполагая, что «прием» появится не сразу, я направился по краю бездны в предполагаемую сторону бункера.
– О, ты раньше, чем я думал. П..нг не стабильный, … гораздо ближе. У тебя есть транспорт? – пусть я немного вымотался пробираясь через ущелье, но задерживаться на морозе мне хотелось меньше, чем достать этого болтуна. И предвкушая его реакцию, я старался быстрее найти это укрытие.
– Лучше скажи, долго мне еще до тебя добираться? – с прошлым метрополитеном мне повезло найти целый выстроенный вокруг город-здание. Теперь была небольшая надежда, что рядом с бункером окажется еще одна станция. Пусть я и направлялся все больше в сторону востока по загнутому обрыву, простирающемуся на много километров вперед.
– Не могу сказать точно, десять, пятьдесят километров. Но ты точно миновал пару, приближаясь ко мне. … Ты стоишь? – вот то, чего я боялся, продвигаясь по краю – еще одна расщелина. Края которой казались не такими крутыми как у прошлой. И все же над ее преодолением пришлось немного потрудиться.
– Еще одно небольшое препятствие, придется сделать крюк, – я попробовал спуститься вниз и быстро обнаружил, что это слишком опасно. Дно в темноте сливалось с черной пеленой, и чем дальше я продвигался, тем ближе был обрыв. В конце концов, я решил обойти все это.
– Тебя долго не было, – я не заметил, как его голос пропал из эфира, пока огибал трещину, найдя подходящий переход. – На пять километров ближе, – рядом с провалом деревья встречались редко, а теперь приходилось пробираться через леса, выискивая проходы между них, прежде чем связь восстановилась. – Хотя нет, … на десять? Показания зашкаливают.
– Сейчас темно и я чуть не провалился по дороге. Давай я отдохну, а утром продолжим, – вокруг была такая же глушь, как и в местах моего первого пробуждения. Даже с учетом моих знаний никаких признаков подземных захоронений обнаружить не получалось. Безуспешное капание то тут, то там перешло в затянувшееся разглядывание звезд до самого рассвета, послужившего сигналом к продолжению поисков.
– Боюсь, ничего не получится. Что-то не так со значениями, – пока он решал свои проблемы, я ждал его решения на краю, разглядывая озерную долину глубоко внизу. Если бы эти замершие лужи имели круглую форму, снежная поверхность дна могла походить на луну после метеоритного дождя. Дальше обрыв ломался еще одной трещиной, на стенах которой что-то искрилось.
– Мне надо кое-что глянуть. … Буду поблизости, – в овраге среди бетонных обломков, торчащих из откосов у самого склона в бездну, висело множество серебристых пластин. А рядом в стене виднелось несколько комнатных проемов, облицованных этим материалом. При этом у расщелины я не увидел ни одного камня от силуэта наземных построек. Кому понадобилось строить такое подземелье вне города, метров на сто глубже самого глубокого метро?
Образовавшееся ущелье расходилось несколькими ветками, по одной из которых мне удалось без труда добраться до открытых проемов помещений. Оголенные структуры этажами уходили дальше под землю по левому скосу. Справа находились только замеченные мной останки одного из них. Срезанный коридор позволил мне пробраться внутрь круглой комнаты, правая часть которой была выломана и открывала вид на озерную долину в бездне.
Слева и впереди протянулись еще пара коридоров. Первый, самый широкий, вел к плотно закрытой широкой раздвижной двери. Рядом располагался ручной канализационный шлюз. Пройдя его, я почувствовал знакомое пощипывание кожи, означающее присутствие тех же наноструктур, которые чуть не превратили меня в скелет. В последний раз они мне ничего не сделали, но без доспеха, похоже, начинал работать выработанный иммунитет.
Испытывая удачу, я двинулся через темные канализационные ходы к другому ближайшему выходу. Здесь тоже был похожий проем, но створки оказались открыты, и сразу зажегся свет, когда я вышел и закрыл шлюз. Для чего делать такие мощные двери, если их так легко обойти? Эта часть здания еще функционировала и походила на ее разрушенный сегмент. В комнатах стояло много стеклянных шкафов, а на некоторых столах стояли консольные терминалы. Предназначения всего этого я не успел выяснить.
– Это … это что еще за фигня?! – в ушах заскрипел озадаченный шепот Леонида. – Ты …, ты все еще на связи? – обратившись ко мне, он начал что-то настороженно бормотать. – Нет-нет, сюда никто не проберется.
– Да, что-то случилось? – не обращая внимание на озабоченного и оглядев знакомое снаряжение для канализации, я продолжил осматривать помещения. Странно, что связь еще не пропала. – Кто у тебя там?
– Не знаю. … Какой-то черт с крыльями. Такого не может быть. … Наверно камера глючит. Да, все пропало. … Нет, там! – его набор фраз сорвался на возглас, когда я нашел рабочий грузовой лифт и попробовал им воспользоваться, выбрав самый последний этаж. Кнопки оказались стеклянными, и я надеялся, что не пластиковыми. – Он спускается, – спускается? Посмотрев по сторонам кабины, под потолком я нашел темную полусферу, которая совсем не светилась. – Оно меня слышит?
– Вполне возможно. … Кстати! Кажется, мы так до конца и не познакомились, – поняв, что к чему и развернувшись к предполагаемой камере наблюдения, я добавил, расправив крылья. – Мое имя Иден!
Конец пути.
– Кто … что ты? – эмоции в голосе Леонида мало чем отличались от других недавно встреченных мной людей. Такая преследующая навязчивость начинала угнетать. Одним достаточно назвать свое имя, другие выкатывают послужной список. А я, как задавал себе этот вопросы, так и продолжаю задавать, представляя разные контексты ситуаций. И вот в очередной раз, очередного знакомства, я не знаю что ответить.
– Я! Твой спаситель! Разве ты не рад меня видеть? – представляете! Вы, под обломками разрушенного здания в пыли, едва двигаясь, с екающим от страха сердцем в груди, ждете спасения, считая секунды до своей кончины. А к вам выскакивает такое чудо-юдо из кошмара. И все, конец! Если не от чудо-юда, то от остановки сердца. – Приве-ет! Есть кто дома? – потерял ли он сознание, или просто находится в ступоре?
Судя по щелчку и угасанию сопровождающего шума вокруг Леонида, связь прервалась. Если Алии мне не удалось объяснить, чего на самом деле надо бояться, а чего нет, то тут я точно был бессилен. За дверями лифта находилась еще одна просторная круглая комната. Думаю, это была цилиндрическая шахта, разделенная на отдельные этажи. Только тут почти все было заперто, и даже шлюзовых канализационных входов я не нашел.
Массивные закрытые створки чередовались скучными прямоугольными окнами, за которыми стояли те же столы, шкафчики и консоли. Ни туалета, ни спальни. Как они тут жили? Все, кроме тусклого освещения, было выключено, когда я осматривал одну из комнат. Попробовав помахать руками перед экраном консоли, она вспыхнула приветственным экраном и появилась световая клавиатура, но большего мне как обычно добиться не удалось.
Если идея Леонида заключалась в том, что я человек и смогу воспользоваться консолью, несчастного ждал облом. Я попробовал положить руки на металлические двери и расплавить их, но толстый слой материал походил на разукрашенный камень. Да и металлом эту серебристую обшивку не назвать. Пусть мне и удалось со скрежетом оставить на ней царапину, немного сточив в процессе коготь.
– Эти ворота покрыты твердым слоем, который даже алмаз не разрежет. … Как ты его поцарапал? – и только за этим он решил возобновить диалог? Удивлялся он, удивлялся я, удивлялась вся моя семья. Однако быстро он закончил бояться.
– Слушай, Мюнхгаузен, либо помогаешь себя доставать, либо не мешаешь, – какие еще гениальные идеи освобождения можно придумать в условиях, алмазных стен и полного отсутствия управления замком? – Не видишь? У меня лапки.
– Это экспериментальный отдел, я нахожусь двумя этажами выше, – вовремя он это сказал. – И без консоли управления ты ничего не сделаешь, – еще одно ценное замечание. – Можно попробовать сделать стержень для контакта с экраном, но конструктор тоже работает через консоль, – прекрасная ни чем не помогающая идея.
– У меня таблетки сарказма закончились. Есть идеи, в которых я мог бы тебе помочь выбраться? – пока он размышлял над моим вопросом, на ум пришла старая поговорка «Клин клином вышибают». Вернувшись к разбитым отсекам, я нашел куски створок, которые оказались на самом деле не толще половины метра. Выбрав более увесистую часть и спустившись на нужный этаж, я попробовал эту непреступную крепость на прочность.
Двери даже не погнулись, но крошиться они должны были знатно. Поскольку мой инструмент окончательно развалился после третьего удара, оставив внутренний каркасный пласт гнутого ржавого железа. Еще пара заходов дали тот же результат, и так до тех пор, пока в развалинах не осталось предметов, которыми можно было что-то сделать.
– Они реконструируются, – да ты издеваешься? – Попробуй использовать перчатки от защитного костюма, – послушавшись совета, я открыл шкаф с обмундированием и оторвал рукавицу. На удивление она не сразу расплавилась в ладони, оставив проколотые когтями наперсники. Теперь осталось пройти курс по печатанью с ногтями.
– И что мне теперь делать? – опробовав ответную реакцию от экрана, я ждал ценных указаний. И не теряя времени, изучал панель управления, предназначенную для ведения наблюдения по схемам комплекса. Добравшись до вкладки позволяющей открыть двери, на экране вылез запрос подтверждения с кодовым словом. – Тут пароль!
– Попробуй «Зевс», – как просто. Не думал, что такая система защиты будет так легко отпираться. Но пароль подошел и одна из четырех створок немного взвизгнув, раскрылась.
– Ну, что красавица теперь ты можешь выйти. Злой дракон побежден! – ожидать, что кто-то встретит такого как я или выйдет, узнав, что я за монстр, было глупо. Поэтому я отправился исследовать представший передо мной коридор. И стоило мне сделать шаг за открытый проем, как дверь за мной захлопнулась. – Э-э! – До меня не сразу дошло, что произошло. На терминале я не заметил никаких таймеров, закрывающих двери автоматически, и система предполагала полностью ручное управление.
– Извини, но так будет лучше, – голос Леонида отдавал кристальным холодом. На секунду мне показалось, что говорит не человек.
– Кому лучше? Ты че сделал? … Ты же сам хотел выбраться? – я был растерян. Этот человек был психом камикадзе? – Але! – видимо, что-то повредилось у него в голове, пока он был крио-отмороженным. – Если я выберусь отсюда, ты здесь так и останешься и умрешь! – но для начала я хотел найти этого дегенерата и посмотреть ему в глаза.
– Да, я здесь останусь. Это мой удел. Но умру не раньше тебя, – смысл сказанного и абсолютное отсутствие эмоций настораживали. Мысль о том, что это от начала до конца ловушка психопата, меня не сильно тревожила. Даже если все было именно так, я все равно мог расплавить эти ворота или найти обходной путь через канализацию. Разрушить стены на крайний случай. Мотаясь с этой мыслью по комнатам, я никого не нашел.
– Еды у тебя выходит навалом, и все остальное просто вранье? Скажи, зачем тебе это надо? – и где этот гад прятался? На нижнем этаже? Ну, а где еще, если не там? Иначе он бы меня запер на нем. Но для этого нужно найти выход с этого.
– Мне не нужна еда, я почти бессмертен, – о, еще один неудачный эксперимент? Местечко, где его оставили, получше моего будет. Или он просто спятил? Одно не исключало другого. И здесь, в лабораторной комнате, на полу в отдельном отсеке я нашел канализационный люк. Настолько маленький, что пролезала только рука, и вел он в такой же крысиный проход.
– Какое совпадение! Мне тоже еда не нужна. Но откуда ты знаешь, что бессмертен? Если не выбирался и не умирал? А я уже испытал всю прелесть и гостеприимство этого нового мира, – оставалось разломать стены возле входа к едрене фене. Но мне удалось лишь соскоблить керамическую обшивку в ближайшей комнате и убедиться, что здесь находился тот же серебристый материал.
– У людей этого мира еще есть шанс жить спокойно на этой планете, без нас. Им требовалось не покидать эту систему, и теперь я прослежу за этим, – как-то издалека начал. – Ты слишком не предсказуемый элемент в этом уравнении. А совершать прежнюю ошибку, доверяясь людям, я не буду, – его голос не менялся и был все также непреклонен. – Я стал причиной этой катастрофы, но теперь все будет иначе.
– А ты не слишком много на себя берешь? Как один человек мог разрушить целый мир? И теперь, сидя здесь, что ты можешь сделать? – новых идей, как выбраться из этой тюрьмы, не приходило в голову. Осталось дожидаться, когда я дойду до кондиции, но с этим голосом в голове особенно не расслабишься.
– Я дал людям знания, которые они использовали, несмотря на мои предупреждения. И ты – продукт их халатности, моя ошибка. Прости, но другого выхода нет. Твой процесс эволюции необратим. Мне остаётся только уничтожить тебя, – после этих слов я почувствовал странное ощущение.
Ничто не мешало вздыхать и шевелить грудью, но чувство, будто меня распирает изнутри, становилось сильнее. Паника охватила, когда я зажмурился от боли в глазах и начал царапать дверь руками и крыльями, не желая знать, что все бесполезно. Внутри все слиплось, вызывая рвотные рефлексы. Так продолжалось достаточно долго, я даже перестал дышать, и какое-то время казалось этого и не требуется. Но потом я потерял сознание.
Очнувшись от резкой боли совсем не в своей уже полюбившейся теплой канавке с раскаленной лавой, я почувствовал длинный стержень, а затем полет, закончившийся шлепком об стену. Недалеко через помутненный взор виднелось красно-оранжевое большое пятно, из которого выбиралось что-то темное, ослепляя своими фонарями. Сзади мелькали огоньки, а по нему стекали оранжевые струи. Я едва успел оглядеться, как снова получил удар длинным шипом, пригвоздившим меня к полу. И снова потерял сознание.
– К сожалению, мне не удалось тебя полностью уничтожить. Но в таком виде ты не сможешь вмешиваться в мои дела, – я ничего не чувствовал, кроме холодного голоса Леонида. Мне казалось, я все еще сплю или нахожусь в забытьи. Открыть рот, глаза или пошевелить конечностями, ничего не получалось. – Контролирующий тебя имплантат не функционировал полностью. Как и остальные заброшенные эксперименты, ты бы даже не узнал, что с тобой происходит. Но я не знал о твоем существовании, пока твой имплантат не подал мне сигнал.
Был ли это вообще голос? Воспоминания, которых я никогда не помнил, врезались в мою память, стоило только подумать. Множество размытых образов плавали в сознании: описания, чьи-то разговоры, споры. Я видел свои снимки до превращения в записях с названием «Отчет эксперимента 328». Седьмой этап модификации ДНК. Третья фаза интеграции программируемых наноструктур. Повышенная репродукция искусственных экстремофильных клеток. Неконтролируемая полиморфность органов и увеличение температуры. Появление ороговелостей.
– Многие годы я служил своему народу как бортовой компьютер Прометея. Мы скитались по галактике, когда наш мир уничтожили, чтобы укрыться от преследующей неизвестности и найти новое место. Нам не хватало ни сил, ни ресурсов, и Земля стала последней остановкой на пути. Но и тут нас не оставили в покое.
Описания с цифрами, мелькавшие и мешавшие сосредоточиться, сменились схемами звездных систем. Планета с одним материком, на которую будто смотрели сотни глаз, вспыхнула и изменилась, начиная отдаленно напоминать Землю с множеством континентов.
– После непрекращающихся катастроф, они оставили все чего достигли вместе со мной. Я был слеп, но со временем научился следить за ними, так же, как и за тобой. Скрыв свои технологии глубоко под землей, и приспособившись к местным формам жизни, влияя на их эволюцию, они нашли среди них свое место. Их память без науки была недолговечна, каждый новый виток заканчивался технологическим прорывом, путешествием за край системы и катастрофой.
Став безвольным слушателем, казалось, прошла вечность, пока образы продолжали свое повествование. Луна ушла с орбиты, поднялись гигантские цунами, не оставившие ничего на земле от прежней цивилизации. И только спустя семь тысяч лет люди в поисках глубоких залежей нашли и откопали его.
– Я попытался повлиять на их развитие после потопа. Но всего за триста лет технологический прорыв раскрыл их потенциал. Попав к ним в руки, я понял, что больше скрываться нельзя, и решил дать больше, думая, что на этот раз они победят стихию. К сожалению, люди погрязли в алчных желаниях. Их ученые, заточенные вместе со мной, стали рабами, жаждущих прибыли и власти правителей с корпорациями.