Александр Пантелеймонов
Идите к черту
– И что, так часто бывает, что человек с амулетом заражается чумой в подземельях? – откуда мне знать, защищал его амулет или нет. Только просто так, зная об опасности, я бы туда на его месте не совался.
– Нет, это бывает редко, точнее так было впервые за последние, … быть может, сто лет, – нотки сомнения читались в интонации, но стало понятно, что они не упустили этот момент из виду. – Это не имеет отношения к делу. Олаф через подставных лиц распространял слух о вознаграждении за рецепты и исцеления отступников, и в конце его поймали с поличным при встрече с ними! – о, ее тон от сомнений перешел к победному шествию.
– А вы уверены, что он встречался именно с отступниками, а не с простыми людьми, которых казнили без суда и следствия? – этого вполне можно было ожидать, даже в моем правовом государстве. А тут, при таком беспределе, я затрудняюсь представить, что они вытворяли на самом деле.
– Откуда тебе знать? … У них нашли бумаги отступников! И … чтобы они не говорили, учения отступников запрещены! За это объявлена казнь! – мои догадки явно застали ее врасплох и дергали за нервы.
– Чем же они так плохи, если могут помочь спасти человека? Кроме того, раз за это объявлена казнь. Почему Олаф до сих пор жив? Особые заслуги перед Всевышним? Что-то мне не верится, чтобы человек, свято верящий во все это ваше …, вдруг побежал к отступникам. После таких обвинений ему было бы проще ужиться с ними, чем подвергать свою семью опасности.
– Довольно! У тебя был шанс на мое снисхождение! И то, как хорошо ты за него заступаешься, говорит о многом. Если Олаф невинен перед Всевышним, то ему нечего страшиться, – скажи это всем невинно осужденным, начиная с меня. – Вместо этого он вступил с тобой в сговор и рассказал тебе все. Иначе откуда тебе знать столько подробностей? – вот что значит разговаривать с бабой. Тут и без доказательств останешься на всю жизнь виноватым.
– Что мне твои обещания и снисхождения. Я тебе все равно не доверяю. А учитывая, что вы вытворяете, то и всей вашей церкви нет никакого доверия. Еще неизвестно, кто из вас может оказаться отступником и провернуть все это, – меня самого такая догадка удивила. А ведь на самом деле. Сколько еще должностей может быть в руках неизвестных подпольных организаций?
– И почему я должна заслужить твоего доверия?! Ты! Порождение …, порождение …! – что-то в этом механизме сломалось и заело. Выяснять это было бесполезно, ее распирало от противоречий. – У Олафа были причины обратиться к отступникам, и он это сделал, а теперь из-за тебя у него не будет прощения!
– На твоем месте я бы задумался, что такого отступникам понадобилось от него. А для этого я бы послал гонца с вестью, что Олаф мертв, но сначала проверил бы собственное окружение и пересчитал всех присутствующих. Есть подозрение, что гонца могли послать без твоего ведома, – с таким же успехом они могли направиться прямиком в форт и разобраться с Олафом на месте, воспользовавшись прежними угрозами самой Лориан.
Чем больше я об этом думал, тем меньше мое бездействие казалось правильным. Ведь узнав о провале Лихого, отступники вполне могли подослать еще кого-то. Увы, у меня не хватало фактов, чтобы на чем-то остановиться. Пока я взвешивал все за и против, успокаивая себя тем, что это все не мое дело и Олаф не маленький мальчик. Ее святейшество тоже что-то мучило, только эти проблемы казались слишком меркантильными. И мне казалось, больше касались эстетики ее окружения.
– Вот, что… Тебе придется отправиться в форт. Там ты можешь попробовать установить свои порядки. Но за голову Олафа ты будешь отвечать лично! – на это она показала строгое удивление, словно она считала, что может тут что-то решать. – Не переживай, я отправлю с тобой сопровождение, которое не позволит тебе ввести людей в заблуждение, – план еще требовал доработки, и я уже чувствовал, что делать придется все самому. Но вариант, оставить здесь раненых перед армадой, выглядел еще хуже.
Опасный подарок.
День еще толком не успел начаться, а дел уже наделано на два вперед. Вальвин, помощник Утура и один из людей Олафа помогли нам спустить оставленный на пороге груз и убрать труп своего собрата. Алия с Пекуром укладывали все на свои места, а Утур присматривал подходящее снаряжение для скорого путешествия. Остальные были не в состоянии делать тяжелую работу, поэтому приглядывали за Хедуром, составляя ему компанию. После, я принялся за реализацию своего плана.
– Если будешь орать и брыкаться, я попрошу Вальвина вставить тебе в рот грязную тряпку, – он был самым целым из всех, кто мог сделать тонкую работу и как следует связать инквизиторшу для транспортировки. Вот только она от этого не испытывала восторга, поскольку я решил перестраховаться и упаковать ее как праздничную елку. – Твои мучения закончатся, когда вы доберетесь до форта, – и начнутся проблемы у Олафа. Думаю, после такого подарка у меня начнут гореть уши… хотя…
В сопровождении с Лориан, пошли все наши основные силы, осталось всего двое раненых с Хедуром и Алия с Пекуром. Три раза я объяснил происходящую ситуацию Утуру и людям Олафа, дабы между ними не произошло никаких недопониманий и они случайно не отпустили свою спасительную фею. Возможно, день оставался в запасе, прежде чем кто-то захочет снова проверить самочувствие ее святейшества. Но когда тень начала покрывать снежные холмы, на пороге послышались голоса.
– Мы требуем освободить инквизитора! – вот так, ни «здасти», ни «пожалуйста» начался наш неожиданный разговор. Мне даже пришлось подняться, чтобы увидеть всю процессию, которая пришла на место. А их прибыло около сорока.
– Я вас не ждал. Раненые все еще остаются ранеными, и нам снова может понадобиться продовольствие, – полдня хватило бы с лихвой, чтобы убраться четверым мужикам отсюда подальше. Но лишнее время никому не вредило. Пробираться пешком по сугробам будет сложно. – Или вы куда-то торопитесь?
– Это зона боевых действий! И если войско инквизитора останется без руководителя, это подвергнет опасности ближайшие поселения, – во главе был знакомый Голдвин, но я старался не высовываться, чтобы не травмировать собравшихся своим сногсшибательным видом.
– Я что-то сомневаюсь, что ваше святейшество способно вами управлять. Или вы действительно такие беспомощные и слабовольные, что не способны пойти и надрать задницу сурийцам без ее криков? Если у вас с этим проблемы, то я могу занять ее место, – разумно ли формировать и обучать целую армию, не имея самостоятельных звеньев, умеющих вести дела и продолжающих борьбу с врагом, отдельно от всех.
– Мы требуем показать нам нашу госпожу, или мы вынуждены применить силу! – интересно, какую силу они хотят применить на этот раз? Неподалеку стояли несколько тележек с бочками. Что-то мне подсказывало, что внутри находились не горючие смеси, а вода. И ждать, когда она снова станет снегом, явно никто не собирался.
– Я могу впустить только одного из вас, и тогда вы сами все осмотрите, – предполагая худший вариант развития событий, я все-таки хотел, чтобы у парней с инквизитором было больше шансов. Без какого-либо ответа первым же вошел Голдвин. Недовольно осмотрев сложенные за моей спиной крылья, он кивнул остальным и неохотно спрятал свой меч в ножны, чтобы спуститься по цепи вниз. – Как видишь, это не самое лучшее место для ночлега вашего святейшества.
– Не заговаривай мне зубы! Где госпожа Лориан? – напряжение не отпускало его, пока он оглядывался вокруг, изучая место прошлого сражения и готовясь в любой момент пустить в ход свое оружие.
– Точно не здесь, но в целости и сохранности, – попытка провести его дальше выглядела бы подозрительной, и подходило время раскрыть все карты. – Ты знаешь, у вас из отряда никто не отлучался? А то ночью к нам заходили, но так и не сказали, чего хотели, – так себе импровизатор.
– Сейчас же веди меня к ней или пожалеешь… – я уже жалею с тех пор, как встретил первых людей здесь. Но что толку. Отправившись в туннели, дальше по коридору, я позволил следовать ему за мной прямиком к тайному проходу в обход места, где находились раненые. Весь путь он покрикивал и грозил расправой, еле успевая за мной, и к выходу с другой стороны был готов расправиться со мной.
– Ну, вот мы почти и добрались. Видишь эти следы, – я указал на ложбинки, оставленные санями. – По ним ты доберешься до форта и там спросишь у Олафа, как самочувствие вашего святейшества. Поверь, они лучший выбор для нее, чем я, – вид Голдвина выглядел очень недовольным. Слов не подобрать, как он хотел содрать с меня шкуру, но вместо этого угрожающе указал в мою сторону мечом, и вернулся к своему отряду.
В целом все получилось довольно-таки удачно, хотя все это время мне было не до смеха. В конце с меня будто ком свалился. Но позывы рассмеяться над глупым положением Голдвина утонули в переживаниях и выразились в легкой задумчивой ухмылке самому себе. Позже я наблюдал, как значительная часть конных войск отправилась в путь, оставив за собой готовящуюся к отправке пехоту и заготовленные укрепления с рабочими.
То ли в войске инквизитора никого главнее Голдвина не нашлось, то ли без своей начальницы они действительно соображали туго, но никто не стал проверять все развалины досконально. Даже патруль не выставили возле второго прохода. Или просто не хотели со мной лишний раз связываться. По крайней мере, Алия с Пекуром теперь были в безопасности, и я отправился следом за пленницей.
Когда я настиг пару саней, в одной из которых лежала Лориан, укутанная в шубу искателя, они уже были на подходе к форту. Так же, как и преследующая их конница, заметившая столбы поднимающегося пара. Зная, что путь Утура пройдет через скрытый проход, я помчался через сугробы к главным воротам, эффектно отвлекая на себя внимание.
– Закрывайте ворота! – кто бы нас ни встречал, они не хотели противиться инквизиции, поэтому, увидев развивающиеся эмблемы, торопились встретить гостей соответственно. – Если ты сейчас не закроешь ворота, твою семью ждут большие проблемы! – я не стал ждать слов приветствия, когда заметил Олофа, выбегающего из центральной башни. Конница уже была на подходе.
– Именем верховного совета освободите святейшего инквизитора Лориан! Или вас ждет казнь! – так или иначе нас всех ждала казнь. После этого дважды повторять не пришлось, и Олаф начал распоряжаться своими подчиненными, пока большая часть людей стояла в недоумении.
– И что же ты на этот раз натворил? – когда ворота были закрыты, он подошел ко мне, нетерпеливо засучивая рукава и как-то подозрительно оглядывая меня.
– Если бы только я один… Нужно послать кого-то встретить инквизитора. Она ждет нас у тайного входа. Ей нужно рассказать, что от тебя требуют отступники. И я бы с удовольствием послушал этот рассказ. Но сначала нужно показать этим у ворот, что она в целости и сохранности, – его взгляд после моих слов стал гораздо серьезнее, и глаза пристально впились в мое лицо после упоминания отступников.
– Я не знаю, кто и что тебе рассказал. Но после того, как мой сын … нашел странную фигурку, у моей семьи появилось много проблем, – Олаф не стал долго объясняться и отправился на встречу с Лориан, оставив меня ожидать в окружении встрепенувшихся людей.
– Эй, ты там, не нервничай! Скоро придет твоя ненаглядная! – отряд за воротами уже проявлял активные действия по взлому преграды. Несмотря на это, охрана внутри вела себя достаточно спокойно, в тихом недоумении разглядывая восстановленные раскачивающиеся ворота, не забывая о моем присутствии. Что заставляло чувствовать неловкость.
– Немедленно освободи меня и схвати это создание! Иначе тебя ждет более суровое наказание! – Лориан была, как обычно, непреклонна, когда ее привели во двор сопровождающие и освободили рот перед едва пропавшим Олафом. Все еще связанной, в руках Утура и Вальвина, ей ничто не мешало командовать тем, кого недавно хотела казнить.
– Это еще что за сюрприз?! Олаф! – откликнулся один из местных командующих. – Я не вмешивался в твои дела с этим существом, но сейчас все зашло слишком далеко! Ты прекрасно знаешь, что мне остался последний год в этих руинах, чтобы вернуться в свое поместье. Я не хочу отбывать здесь еще один срок из-за того, что вы тут вытворяете.
– Я думаю, стоит пригласить сюда Голдвина и спокойно все обсудить в более удобной обстановке. И прежде чем вы подумаете сделать что-то необдуманное, пока инквизитор в ваших руках, у вас есть шанс на мирное решение проблем. Или у меня найдется другой способ усмирить всех вас вместе с сурийцами, – чувствуя, что дополнительные заботы будут не только у одного Олафа, требовалось поставить точку во всех этих делах. – А тебе должно быть стыдно, требовать непреклонного повиновения от людей, которых в любом случае собиралась казнить.
– Ваше святейшество! – первым делом Голдвин в привычной манере рухнул на колено, прежде чем заметил, что Лориан все еще была связана. – Вы знаете, что вас ждет за подобное обращение! – убравшись подальше от посторонних глаз, мы собрались наверху каменной постройки, в помещении, очевидно, предназначенном для важных собраний.
– Давайте перестанем мериться гениталиями и перейдем к делу! Мы все и даже я находимся здесь из-за сурийцев и отступников. Мне неизвестны другие имена, с кем вы любите сражаться за свою глупую веру. Но мои интересы просты! Я не хочу, чтобы люди, желающие мирного существования, оказались среди трупов по чужой прихоти и глупости.
– Нас всех ждет плаха, это понятно любому ребенку, выросшему в освященных землях Всевышнего, – Олаф был пессимистичен в своем бормотании, пронесшемся по каменному залу. Мне все еще предстояло узнать местные традиции.
– Удивительно, что у тебя все еще осталось здравомыслие, несмотря на связь с отступниками и теперь еще этим созданием, – в нашем уютном гнездышке перед столом сидела одна Лориан, привязанная к единственному приличному стулу.
– В таком случае нам нечего делить. Олаф с остальными уходит в горы, а затем отпускает тебя. Несмотря на то, что все обвинения против него были ложью, а единственными пострадавшими оказались его люди и близкие. Ну и главное, затем я начинаю охотиться на каждого, кто хочет преследовать людей, не имея для этого достаточных оснований кроме собственного обиженного и раздутого самомнения. И если понадобится, я доберусь и до вашего совета.
– Как тебе вообще удалось …? Удалось схватить ее … святейшество? – его пространный взгляд опять остановился на мне и моем снаряжении, получив от меня в ответ глубокий вздох. На кону решение о жизни его семьи. А он думает об этом?
– Начнем с того, что у тебя осталось от сына, – после моих слов он достал из ящика наградной бюст, чудом сохранившийся после всех передряг, которые с ним происходили.
Первоначально он мог выглядеть как прямоугольник с нарушенными в угоду стилю пропорциями на подставке. Но сейчас его края были сильно обколоты, сохраняя только запаянные внутри украшения с надписями и большую часть гравюр на днище подставки. Несмотря на то, что большинство подобных вещей делают из акрила, он оказался стеклянным. В моих руках такой материал мог бы легко расплавиться, но стекло прочно держалось и выглядело как хрусталь.
– И ты скрыл это от совета?! – не знаю, почему Лориан так удивилась этой безделушке. Толку в ней точно было мало, и ценностью она никакой кроме уникальности не обладала. Но для отступников эта вещь могла обладать какими-то подсказками, и предрассудки инквизитора не следовало просто так списывать со счетов.
– Это наградной символ, вручённый группе людей за исследования или создание чего-то, – мне с трудом удалось подобрать слова, чтобы описать назначение этого вознаграждения за научный прорыв в исследовании, название которого откололось и удавалось прочитать только «За вклад в разраб… адаптивных самовосстанавливаю…». На дне были написаны неизвестные мне имена и подробное описание о месте проведения этих работ под названием «Колос». И тут меня передернуло, поскольку сам логотип и название всплыли в моей памяти на выцветшей схеме метро.
– Ты можешь прочитать это? – говорить Олафу в присутствии Лориан, что именно могло привлечь внимание отступников, я не торопился. Все, что могла сделать эта сумасшедшая с таким подарком судьбы, это разбить его на месте. Переоценить важность находок, которые этот Колос мог скрывать, было невозможно.
– Да, это не проблема, я родился еще до того, как этот предмет появился на свет, – это стало ясно по выгравированной дате 2147 год. Но сейчас, кроме того, что я 10 лет непонятно где провалялся без сознания после попадания в тюрьму, эта информация мне ничего не давала. – Отступники, могли думать, что это указатель на что-то ценное.
– Но, но ты сказал, что вылупился из яйца полгода назад! – Олафа это не сильно удивило. По правде говоря, это было не яйцо, а метафора. В любом случае, как узнать, из чего я вылупился, если от этого ничего не осталось.
– Я был внутри чего-то, – обратил я его внимание, указав на то, где он держал свой ценный артефакт. – И это разбилось, когда я очнулся здесь среди вас, проспав многие годы. Теперь у меня есть слова, чтобы тебе об этом рассказать, – отвлекая общее внимание, я старался вспомнить, как далеко вела эта ветка метро.
– Только боги способны существовать тысячелетия! – по словам Лориан, я опять посягнул на святое. Вечность их неприкосновенного Всевышнего. На это я просто пожал плечами, продолжая разглядывать в некотором смысле ценный для себя предмет. – И что же тебя так заинтересовало, раз это простая безделица?
– Э.. приятно видеть что-то, напоминающее мне о прошлом, – хитрость и коварство описывали ее натуру более подходяще, чем просто избалованная начальница. – Когда-то это было важным достижением для людей. А сейчас ничего не осталось кроме руин, – даже если бы на кубке указали точные координаты, это вряд ли помогло мне быстрее обнаружить его местоположение. Вероятнее всего, его нашли недалеко от владений Олафа.
– Это творение еретиков, вызвавших на всех гнев божий! Ему место в бездне! – ну конечно, гнуть свою линию верующим не мешала ни одна преграда. И когда у них не находилось аргументов, всегда можно было приплести сюда бога.
– У тебя теперь есть наживка, на которую ты можешь ловить своих отступников и еретиков, находящихся в вашем строю, сколько тебе вздумается. А ты хочешь ее уничтожить? Эта вещь может стать оправданием для Олафа. Хочешь сказать ты не желаешь справедливого суда? – трудно поверить, что подобные ей задумаются о творимом беспределе, зная их страх перед соблазнами нести справедливость и повышать качество жизни. Любая подобная вещь от лукавого.
– Я все еще не понимаю, чем эта вещь действительно полезна еретикам. То, что ты говоришь, может быть просто оправданием существования этого символа, – в этом она была права. Без действительного знания, что находится в комплексе, и одних косвенных подсказках о том, где он расположен, это всего лишь предположение о возможной его ценности. Но гибель сына Олафа не должна оказаться быть пустой случайностью.
– Для вас она может быть бесполезна. Но у отступников должно быть что-то, позволяющее найти место, куда ведет этот предмет, – иначе все мои догадки о подставе будут глупой болтовней, выглядящей сговором. – И ваша работа, выяснить, насколько это бесполезно.
Еще через несколько фраз ее препирательств стало понятно, что мы ходим кругами по излюбленным местам «верующих», не получая ничего кроме пустой болтовни. И пока кто-то кроме нее не начнет действовать, дело не сдвинется с мертвой точки. Неудивительно, что такая женщина смогла найти признание среди верующих, где главным инструментом была манипуляция другими. Все просто благоволило ее продвижению, будет удивительно, если не окажется, что всем этим заправляет еще одна подобная особа.
Гордость и предубеждение.
Ну, вот я и загнал себя в тупик. Как говорят шахматисты, «патовая ситуация». Лориан требовались веские доказательства, за которыми нужно топать за тридевять земель, и неизвестно, что из этого выйдет. Естественно, идти никто никуда не мог ввиду опасности сурийского нападения. Даже если бы мне удалось уговорить ее святейшество самостоятельно отправиться на расследование, неизвестно, к кому бы она обратилась по дороге, наматывая еще больший клубок проблем.
– Итак, Лориан, ты уже упоминала, что этот амулет невозможно испортить. Точнее, это заражение чумой было первый раз за последнюю сотню лет. А что до этого, кому-то удавалось его сломать? – комната, в которой каждый вел себя осмотрительно и настороженно по отношению ко мне, отозвалась тихим удивлением и взоры устремились к недовольному ответчику. По крайней мере, теперь появилась возможность прояснить некоторые нюансы быта здешних жителей.
– Это богохульство! Испокон веков, когда немногим удалось скрыться под землей от гнева Божьего, чума и проклятия злых духов не позволяли найти там новое пристанище. Тогда единственным спасением была верховная жрица, передавшая нам дары Господа нашего, – теперь из этой официальной версии становилось понятно, почему этот факт вызывал в ней недовольство. Значит, любой подобный случай мог быть вычеркнут из истории, чтобы не нашлось желающих осквернить дары Всевышнего и подорвать веру в него, а заодно свергнуть власть имущих.
– Причем тут сразу Бог? Разве не может быть так, что теперь ваша верховная жрица сменилась, стала другой, и какой-то камень передали с нарушением тайных правил? – либо им придется признать собственную неправоту, либо уничтожить союзников. Оба исхода оказались бы выгодны отступникам, которые могли знать, как нейтрализовать работу камня или просто выставили это так, заставив закрасться сомнению.
– Верховная Жрица существует по воле Всевышнего и правит советом по наставлению Божьему многие столетия. Она священна! – да, подорвать веру в живое и вечное воплощение посланника Бога задача не из легких. От ее пафосности даже мне начинало казаться, что я сунулся куда-то не туда. Только вот и собственную загадочность перед такими сказками отрицать было нельзя.
– Что же тогда все это время делали оставленные? – при этом упоминании лица присутствующих уже по отношению ко мне начали проявлять преклонную смиренность. Мифы мифами, но даже они сочинялись на основе фактов. С другой стороны, мне следовало также пророчески разговаривать с каждым свысока, внушая свое величие, но долго бы меня на такие игры не хватило.
– Наша Верховная Жрица одна из них, остальные ушли, когда их долг был выполнен и установлен поддерживаемый советом порядок, – беспрекословное потакание ее собственным капризам без почитания высших звеньев, это она называла порядком? Со Жрицей тоже не все так ясно, существовала ли она на самом деле или это просто символ, о котором упоминал совет, позволяя себе творить свои темные дела.
– Извините, не знал. Думал, вы тут просто так друг друга убиваете без порядку. Ну, раз все с этим согласны, тогда я пойду, не буду больше вам мешать убивать всех подряд при помощи сурийцев и отступников. Желаю удачи, извините, что так вышло, – признаться, эта компания мне знатно поднадоела. Никто из них не решал свою судьбу сам, хотя вполне могли тыкать в это других. Все их стремления были придавлены толстой плитой веры или страха этой веры во что-то ослепительно светлое, не позволяющее в упор видеть того, что находилось у них под носом.
– Постой! А что нам теперь делать? Это по твоей вине нас считают еретиками! – первый вопрос на миллион. А вот со вторым утверждением сослуживца Олафа я бы поспорил. Если отбросить невнятную вину кого-то за возможность вообще называть людей еретиками, то остается только их собственное бездействие, в то время как они позволили мне разобраться вместо них с сурийцами и заняться прочим для спасения их жизней.
– Не надо было меня выпускать. Но вы, конечно, можете попробовать снова поймать меня, заковать, утопить или заморозить. Что еще обычно делают с такими как я? Чтобы заслужить оправдание перед инквизитором, советом, вашей верховной жрицей и богом? – я бы послушал варианты. – Ну, а тебе, Олаф, в любом случае придется самоубиться, поскольку если тебя не убьют отступники или сурийцы, то она точно «заебет»! – указав на виновницу торжества и мысленно послав всех к черту, я попытался выйти из этой эмоционально душной для себя комнаты.
– Я не знаю, что значит слово «заебет» на твоем языке, но… – я не стал слушать новый поток сознания инквизитора и покончил с этим. Сколько можно? Уходя, ухожу, все конец! Меня Алия ждет.
– Здорово, ребята! – во дворе возле ворот стояла преследующая нас спешенная конница, весьма оторопевшая от моего сумеречного появления. – Ваше святейшество приказала вам меня убить и в землю закопать, а неприличную надпись стереть! Подеремся до первого трупа или мирно разойдемся? – такое заявление заставило их насторожиться и потянуться за оружием. Людям с животными уже было не протолкнуться, а места для сражения тем более не хватало. Не представляю, где собиралась жить остальная большая часть ее каравана. – Может, выйдем?
– Стоять! – послышался знакомый властный голос, отдающий нотками истерики. После такого очень сложно понять, кто должен был остановиться, я или ее свита, которую передернуло от подобного. Недолго Олаф с остальными думали, что делать с этой одержимой, раз так быстро выпустили ее. Кто захочет становиться еще одной вариацией отступников в диких условиях?
– Извини, дорогая, я полюбил другую! Мои трусы можешь оставить себе, я в твоих похожу! Если бы не твои яйца…
– Прекрати паясничать! Шут! – она стояла на небольшом балкончике над входом. Либо я начал смотреть на нее другими глазами, либо ее голос перестал быть таким требовательным и опустился до материнского упрека, и мне это начинало нравиться. Пока окружающая толпа мало что предпринимала, я не хотел лишаться этой чуткой аудитории.
– Неужели я заслужил повышения? От мерзости до шута за один день! Это неслыханно! А вы с советом советовались? Иначе вас лишат этой должности за самоуправство! И сошлют на границу воевать с сурийцами! – не знаю, хватит ли моего задора надолго, но ее милое строгое личико буравило меня взглядом, под пристальным наблюдением присутствующих.
– Я сказала, хватит! Схватите его! – о, это уверенное взмахивание изящной ручкой, показывающее направление цели для верных собачек, определенно заставляло пускать слюни многих ее стражников.
– Да! Схватите меня, только не обожгитесь! – кто-то попытался сделать выпад, пока я оборачивался и шлепнулся на истоптанную землю. – Но постойте, вас же именно сюда и прислали! На границу! И чем же вы так провинились? – еще несколько начали готовить сети и цепи. – Неужели не нашлось достойного генерала, чтобы защищать людей от еретиков на границе? – вот у первой очереди в руках начали появляться щиты. – Или мужчины спустя тысячу лет стали настолько слабовольны, что могут прийти сюда только за чьей-то стройной задницей?
Нельзя было не заметить их смешанных чувств. У кого-то по суровому лицу пробежалась ухмылка, а кто-то наоборот стал серьезнее или злее. Я тоже не стоял без дела и сложил крылья перед собой, слушая удаляющиеся шаги Лориан на заднем плане. С криком «Ээх» мы стукнулись преградами, сверху полетела сеть, обезоруживая своих владельцев и выгорая при приземлении. Заставив толпу отшатнуться от моего жара и паленой веревки, мы готовились ко второму раунду.
– Ну что, верные псы, еще разок и по пиву? – команда схватить ими воспринималась очень точно. Никто не пытался применять оружие. В принципе они могли меня просто затолкать обратно в здание, но видимо им этого не хватило.
В ход пошли цепи. Их бросали без порядка, пока на обоих концах не появилась пара, чтобы натянуть. Эта игра могла быстро закончиться, если бы я не расправил крылья и резко не опустил их, разбивая натянутые для пленения вереницы. Еще один «Ээх» давно должен был вышибить дух из обычного человека, но я все еще стоял с ощущениями помятости. Часть высохших от мокрого снега щитов выглядела подпаленной, а парочка сломалась. Чувствуя, что еще одного «Ээх-а» не выдержу, я запрыгнул на каменную стену и забрался по ней на выступ над выходом, где недавно стояла их повелительница.
– Я приказываю вам снять штаны и бегать! – скомандовал я, сделав подобный хозяйке выпад рукой. Заметив, что никто на это не отреагировал, я вошел внутрь и оказался опять в этой злополучной комнате с собравшимися. – Извините, дверью ошибся. Выход там, да? – под молчаливые взгляды людей я решил воспользоваться другим проходом через развалины подземного торгового зала.
– Сидеть! – дамочке явно не хватало собаки. Она просто ни на кого не обращала внимания, уставившись в окно и сложив руки у груди. И все-таки что-то здесь произошло, за пару минут моего отсутствия? В дверь, которую я собирался выйти, вломилось несколько воинов и остановилось передо мной. – Оставьте нас.
– Я бы с удовольствием, только вы меня почему-то не пускаете, – продолжая игнорировать мои слова, она посмотрела на стражу, и та молча захлопнула за собой дверь. На столе кучковались знакомые бумажки Олафа без одного единственного рисунка с моими внутренностями и некоторые вещи, включая вырезанные мной фигурки. – Хотите в шахматы поиграть? Только учтите, я давно не практиковался, было не с кем, «медведи» правил не понимают.
– «Медведи»? – наконец я удостоился ее внимания. Стало не по себе от совершенно обычного выражения легкого удивления. Она слегка кивнула Голдвину, посмотрев взглядом на пустой лист, и тот, взяв в руки похожий на карандаш стержень, уселся за стол. Интересно, если бы она достала дудочку, тогда он сплясал, не дожидаясь музыки?
– Да, такие толстые, большие, лохматые, с клыками наружу и белыми большими полосками на голове, – после моих слов писарь за считанные секунды сделал набросок моего медведя, будто всю жизнь на него смотрел. – Похож, – видимо, он не только мечом махать мог. Но все же страшно представить, во что превращались люди под ее руководством.
– Это северный месгур, – а у нас их косолапыми кличут. – Они живут далеко на северо-востоке, никто кроме сурийцев там не появляется, – она, будто сама с собой разговаривала или думала вслух. Интересно узнать, что по ее мнению далеко. От места заточения Олофа всего день ходьбы моим шагом. – Туда не меньше недели пути отсюда, – вот уж ведьма не иначе. Но это означает, что я пробыл без сознания целую неделю, с того момента как оказался схваченным, если не больше.
– Мне казалось, мы уже все между собой решили. Я порождение бездны, ты святая всех святых. Чего тебе еще от меня надо? – бабенка была той еще стервой, но дело не заканчивалось только на ней одной. Сама Лориан всего лишь инквизитор, выполняющий приказы совета. А все здесь собравшиеся оказались люто верующими ребятами. Хотя большинство из них не отрицало здравый смысл, голову на плаху могли положить не задумываясь.