Александр Пантелеймонов
Идите к черту
На следующий день, когда я его позвал, ответа не было. В ожидании того, что со мной будет, я начал чувствовать, что постепенно схожу с ума. Как ни странно, уже не однажды пережитые события во снах, давали своеобразное облегчение и ощущение, что и на этот раз переживешь. Крики были бесполезны, про меня словно забыли. Спустя еще пару долгих дней ожидания без сна я просто потерял сознание от волнений, которые взяли надо мной верх.
Как долго вы находитесь в этой бесформенной тьме, и что с вами происходит, никому не известно. Для вас это просто миг, потому что вы ничего не способны чувствовать, понимать и думать. Возможно, кому-то хотелось бы умереть, просто потеряв сознание без боли и страдания после долгих мучений собственным разумом. И такой конец вполне подошел бы мне после всего. Но это был не конец.
– Последний! Куда его? – я едва мог разобрать чей-то крик, от которого очнулся. Меня сильно мутило, все тело онемело, я не мог открыть глаза. По глухой вибрации можно было предположить, что кровать куда-то везли.
– Еще один? Они не собирались прикрыть лавочку? Не знают, когда остановиться… – ответил противный голос, эхо которого разносилось по помещению, затем послышались приближающиеся шаги. – А это еще что? Замените в лаборатории, еще не хватало, чтобы образец в себя пришел, – после этих слов и нескольких щелчков я почувствовал тепло и снова потерял сознание.
– … У … есть … на седьмом, процесс ассимиляции стабилизировался, – будто из глубин доносились новые голоса. Волнами сознание куда-то проваливалось, а все тело горело как от простуды, озноб пробирался до самых костей.
– Следите за показателями, не разбудите его, и подготовьте оборудование для контроля, с этого момента нам неясно, с чем придется иметь дело, – на этот раз мне даже удалось открыть глаза, но я ничего не смог разглядеть кроме нескольких вспышек света. Это можно было сравнить с пробуждением от тяжелого наркоза, пару раз приходишь в себя, не понимая ничего кроме нескольких голосов, а потом снова проваливаешься в темноту, пока на следующий день не проснешься.
Сон или реальность?
Постепенно я приходил в себя. Как быстро человек понимает, что он больше не спит? Когда мне снились навязчивые кредиты, но в реальности все было не так, после минутного осознания я быстро забывал об этом, храня только недоумение о нелепом воспоминании. Но стоило мне влезть в долги, как сознание начало играть со мной в игры разума. Как в действительности человек может отличить вчерашний день от вчерашнего сна? Если в памяти все выглядит абсолютно одинаковым. Цвета образов отсутствуют в человеческой памяти, только наши знания и представления о вещах, от которых остаются формы в воспоминаниях, не дают нам понять это.
Оставалось только нервно вздыхать от новых ощущений пробуждения, все мышцы невозможно ныли, это сложно назвать болью, сами чувства стали другими. Тело казалось каменным, даже думать не получалось. Едва ли всплывало осознание, кто я сам, а об остальном можно и не мечтать, не то что размышлять на эту тему. Вообще мысленный процесс как таковой отсутствовал, в голове всплывали только инстинктивные действия сквозь замутненное сознание, в котором все отражалось и звенело легким эхом. Тяжелые веки не двигались, в глаза бил свет. Прошли часы, прежде чем мои собственные конечности перестали быть тюрьмой.
Наконец, вместо беспорядочного открывания глаз и подергиваний, освобождающих от пут собственного тела, я смог сфокусироваться. Все в огне, его трепетание заставляло дрожать воздух вокруг и мешало оглядеться. Но все что я чувствую, это легкий бриз. Так ли себя чувствуют люди, чьи нервные окончания полностью выгорели, оставляя лишь глухие ноющие ощущения? С трудом удалось пошевелиться и ощупать вокруг себя вязкую жижу, я был в каком-то теплом болоте. Эмоции смятения охватывали меня. Моя грудь, руки, будто полена в печи. Что-то на спине тянулось за мной, пока я пытался выползти из этого илистого пепелища.
Ужас овладевал мной, и просто не отпускал, приходя с всплывающими воспоминаниями. Когтистые худые руки, покрытые твердыми ороговелостями, показали себя сквозь отшелушивающиеся обугленные коросты, откалывающиеся от всего моего тела скорлупой. Темно-красная кожа с синеватым отливом и глубокими светящимися оранжевыми прожилками показывалась сквозь коричневатые костяные наросты, облепившие грудь и плечи, как доспех, руки были почти голыми. Ступор от непонимания того, что со мной, и окружившего меня пламени, мешал что-либо предпринять, пока паника от всего этого бурления не переросла в желание быстрее выбраться.
Я карабкался, стараясь вылезти и стряхнуть с себя все, что вот-вот могло расплавить мою кожу. Слезы начали наворачиваться на глазах, когда все больше деталей своего тела я смог распознать, вытягивая все, что находилось ниже пояса. Я совсем не чувствовал того, что там должно было быть, голый тощий живот и та же панцирная ороговелость закрывала промежность, оплетая верхнюю часть паха. Что-то массивное свисало со спины и нижней части таза. Сделав последнее усилие с закрытыми глазами, я полностью выполз, не пытаясь оборачиваться на все то, что держало меня сзади. Вместо этого я посмотрел вперед.
На вид меня окружал старый разбитый сарай, покрытый пылью и какими-то зарослями. Сломанный стол, засыпанный щебнем, высыпавшимся из трещин на стенах, какие-то поломанные ящики и горы каменистого мусора. Единственный свет исходил от места моего пребывания и моих волос. Мне казалось, что к голове намертво крепилось что-то из золотистых волокон, светящихся сами собой. Пряди были на ощупь теплыми и мягкими, но выглядели как раскаленные провода. Все еще прибывая в недоумении, я ощупывал спину, пытаясь избавиться от всего, что там было. Огромные, то ли костлявые, то ли металлические, худые фаланги с длинными когтями свисали с обеих сторон плеч. Между ними скучились остатки черных и реже пепельных обгоревших волокон с неким подобием пуха похожего на махровый пепел.
Я зажмурился, чтобы не видеть этих уродств. Из глаз потекло что-то вязкое вместо слез. Открыв их, я увидел яркие струйки. – За что мне это все? – маленькие капельки раскаленной жидкости падали из глаз на мои бесчеловечные ладони, которые буквально могли вспыхнуть от каждой из них сами по себе. Глядя на это и не решаясь обернуться, я встал и тут же упал обратно. Голые жилистые ноги больше напоминали конечности какого-то животного, а не человеческие. Стопы … ужасно! Они выглядели как звериные лапы с тремя крупными сточенными когтями и маленьким придатком в виде третьего пальца, где-то там должна быть пятка. От ужаса я хватал воздух ртом, мне было страшно пошевелиться лишний раз, доказывая себе, что это мои ноги с дополнительной конечностью в виде крысиного, покрытого костью, хвоста, обвивающегося вокруг ноги.
Теперь, когда отчаяние овладело мной, я мог только молиться, снова закрыв глаза. Я рыдал, думая о бесчеловечном опыте, который сотворили со мной. Существовать в таком виде, без какой-либо надежды на потомство? Жизнь однозначно закончена. Неизвестно, как долго я вообще смогу прожить после таких изменений. В голове мелькали образы подопытных людей, чьи головы пришивали к звериным телам из каких-то фильмов ужасов.
Месть! Мысль об этом немного отвлекла меня от страданий. Но что я мог? Диковинка для циркового представления. Меня следовало держать в клетке на цепи, но вокруг ничего не было. Думали ли эти извращенцы, что я выживу после всего, что они сделали? И как я вообще мог находиться в магме, буквально. Сосуд, в котором я находился, был расколот или расплавлен. Неподалеку от кипящей воронки валялись прогнившие трубки, засыпанные обломками. Все здесь выглядело невообразимо старым и заброшенным.
И все же мое тело не выглядело творением Франкенштейна. Как бы уродливо оно ни было на первый взгляд, все выглядело гармонично и принадлежало одному виду существа. Но какому? Для начала я собирался исследовать окружающую обстановку. Здесь могли находиться и другие подопытные. Мысли об этом пугали и в то же время давали надежду, что я был не один.
Передвигаясь на четвереньках, я медленно продвигался по захламленной комнате. Здесь были массивные колонны, за которыми валялись разбитые остатки приборов. Все было прахом и металлическими каркасами. Лабораторное назначение этого места выдавали некоторые обветренные знаки и обозначения на стенах. Из щелей и трещин торчала странная трава.
От прикосновения к сооружениям конструкции осыпались как выгоревший уголь. Был ли это пожар или время так обошлось с ними, оставалось неясно. На входе была некая ржавая дверь, которую удалось расколоть, но не открыть. Петли больше не держали ее, но она прочно прилипла к каркасу. Выломав ее, я оказался в просторном коридоре. Здесь был тот же вид давно заброшенного и развалившегося здания. Несколько похожих пустых комнат ничего не говорили о присутствии кого-то еще.
Встав на ноги, прижимаясь к стене, я побрел дальше, осторожно делая каждый шаг. Еще одна комната напомнила общественный туалет. Здесь были разбитые раковины, обветшавшие перегородки и остатки грязных, помутневших зеркал. Но разглядеть в них свое отражение не получилось. Найдя подходящий осколок, я потер его о ладонь, из-за чего отражающее покрытие сморщилось от моего прикосновения и стало бугристым, оставив только стекло в моих руках. Я хотел набрать воды, чтобы плеснуть ей на грязь, но когда я опустил руки в образовавшиеся по углам заводи, вода в них зашипела, и поднялся пар.
Температура тела была явно больше ста градусов, но я совсем не чувствовал себя раскаленной печкой. Мне оставалось только смотреть на свой мутный силуэт со светящейся головой и тенью ангела или демона. Какие-то религиозные фанатики сделали из меня исчадие? Простой пересадкой мозга здесь не обошлось, он бы просто сварился в таком теле. Такая процедура была явно за пределами обычных технологий. И откуда они могли взять подобное тело? Если только это не было сделано медленно на протяжении долгого времени. Но тогда они явно не собирались ждать результата этого превращения. Чем дольше я об этом думал, тем больше впадал в первоначальное отчаяние. Нужно скорее выбираться.
На развилке были еще коридоры, местами растекались лужи. Массивная покорёженная дверь, которая рухнула от одного моего прикосновения, открыв высокую шахту, разрушенную от падения лифта. Лестниц я не заметил, можно было попробовать забраться по арматурным выступам, но надеяться на их прочность точно не стоило. А еще я боялся высоты. Были ли в этом сооружении другие технические шахты или рабочие поднимались при помощи лебедки без лифта?
Переборов свои страхи, я стал экспериментировать с прочностью оставшейся конструкции. Длинные когти мешали прочно обхватить узкие выступы, но легко могли раскрошить бетонную стену. Возможно, она была просто очень старой. Немного поковыряв стену ногой, мне удалось сделать прочную скважину для подъема. Это был долгий путь. Немного осмотрев стены, я нашел желоб, в котором должны находиться трубы и провода, но все здесь обрушилось и лежало в куче хлама. Проход не был узким, в него можно было легко встать, упершись спиной и руками в противоположные стенки, только мешались лишние отростки на спине. Кроме них я также нащупал наросты на позвонке и продолжение грудного панциря.
Перекинув пару крылатых отростков через плечи, со звоном металлических пластин, я начал карабкаться. Долгое время я не уставал, на пути то и дело встречались обвалы стен и дыры, преодоление которых грозило падением вниз. Чем выше я поднимался, тем страшнее становилось их обходить. По началу, я несколько раз срывался, но моя кожа с ороговелостями оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать торможение о камни, когда я прижимался спиной, чтобы остановить скольжение. Создавая ямы своими когтями, я прочно фиксировал свое положение для отдыха.
Сложно в моем состоянии оценить время, которое ушло на подъем. Шахта была очень глубокой, странно, что ее до сих пор не затопило дождем или грунтовыми водами. Даже если здесь был построен водоотвод, со временем он мог обрушиться, а также это могло означать наличие более глубоких помещений. Или это здание строили без окон и дверей, за стенами которого должно светить солнце. Но ничего кроме осыпавшейся земли и камней сквозь разрушения видно не было. Отвлекая себя различными рассуждениями, я выбрался на следующий этаж. Это была конечная точка для данной шахты, хотя выход предстояло еще найти.
После нескольких шлюзовых проемов и разбросанных останков дверей я вышел в большой ангар. Здесь находилось несколько когда-то застекленных этажей, обломки, пышные заросли мха и травы. Все это напоминало небольшой павильон торгового центра после апокалипсиса. Свет пробивался сквозь обвалы в потолке, но внешние стены были без окон. К моей радости я смог найти массивные лестничные проходы возле очередных лифтовых шахт. Новые коридоры и новая глухая шахта лифта.
Я был в недоумении. В пятидесяти метрах наверху зияла дыра, ведущая на поверхность, но шахта казалась ничуть не меньше предыдущей и такой же темной, без намека на промежуточные этажи. Здесь торчали остатки обвалившейся лестницы, части которой лежали на два этажа ниже в горе хлама. Все заросло, а вода струйками стекала по мохнатым стенам. Поиски обходного пути привели меня к небольшим, полностью разрушенным шахтам. Они были немного больше, чем желоб, по которому я карабкался раньше, но здесь тоже было много земли и камней.
Наверху одной из шахт был виден просвет, поэтому я решил забраться по ней. Здесь пришлось хорошенько растопыриться, подбирая подходящие уступы для подъема. Поверхность скользила и шипела под моими руками, а камни то и дело вываливались из стен. Путь оказался более коротким, но забираться пришлось до самого вечера. К тому времени, как мне удалось добраться до вершины, уже начинало темнеть.
Солнце висело на горизонте, а я оказался на склоне массивных гор. Отсюда внизу были видны разломы и трещины, в которых обвалилась часть горной породы. Сооружения на поверхности показывали каркасы фундамента уходящего в землю, верхние части валялись на земле, словно сметенные сильным порывом, но все давно покрыл густой мох и земля, а деревья и ели образовали плотные заросли ближе к подножию гор.
Даже если бы все выглядело менее разрушенным, я бы все равно не смог понять, где нахожусь. Города поблизости точно не было, а если и был, то он мог оказаться под слоями зарослей, как и ближайшие конструкции. Дорог тоже не было видно, а большие разрушенные вертолётные площадки с обваленным верхним покрытием, намекали на их изначальное отсутствие. Удобное место для секретной базы.
Все это время я старался не думать о том, что со мной сделали, пока не выберусь. Несмотря на то, что день уже прошел, я не чувствовал голода. Думая о том, чем же теперь питаться и как все это выйдет, я решил проверить, осталось ли хоть что-то. Хвост сбивал меня с толку, под ним на ощупь чувствовалось отверстие. Лобок покрывали слегка подвижные наросты, будто приклеенные к коже или проросшие сквозь нее, но ничего больше.
Чтобы отвлечься от вновь наступившей хандры, я решил спуститься к речке, которая виднелась между деревьями и холмами. На берегу росли густые камыши и кустарники, прикосновение к которым лишало их свежести и заставляло скучиваться, как от огня. Вода была ледяной, когда я встал в нее ногами и прошел ближе к чистой поверхности. Наконец, я увидел свое отражение в спокойной еле текущей реке.
Сложно снова удивляться после всего пережитого. Глаза были яркими угольками как на негативе. Несмотря на все коросты, покрывающие мое тело, часть лица выглядела по-детски чистой и подошла бы больше молодой девушке или подростку, чем мужчине. Вкупе с сияющими золотом прядями волос остальной силуэт был более чем под стать этому лицу. Оценить свои пропорции было сложно, не имея взгляда со стороны. Я не видел ярко выраженных вторичных половых признаков, но и мысли о смене пола меня не покидали. Разве что я был бесполой ящерицей.
Глубоко вздохнув и закусив губу, я провел рукой по водной поверхности, это вызвало сильное шипение. Несмотря на то, что я уже стоял по колено в воде, ничего подобного не происходило, и только ладони вызывали такую реакцию. Хотя погода выглядела по-летнему, меня не покидало ощущение, что я стою в воде во время крещенских морозов.
– Стоило ли мне и дальше пытаться найти своих похитителей или можно было бы покончить со всем прямо здесь? – с этими мыслями я окунулся в жгучую ледяную воду.
Это была боль, которую можно было бы стерпеть, но она была сильнее, чем от холода. Помимо неприятного ощущения на коже, начало жечь глаза, когда я вынырнул и открыл их. Видимо самой горячей точкой были мои ладони и волосы, пар с диким шипением валил во все стороны. Настолько сильный и резкий звук вместе с моим выкриком напугал местную фауну, и птицы ответили мне хлопаньем крыльев. Жжение было не долгим, так как вода быстро испарилась, и стало легче открывать глаза. Именно так мог бы себя чувствовать бес, попавший под святую воду. К этому можно было бы привыкнуть, но мои волосы превратились в твердый золотой шлем на голове, и часть их начала сыпаться, пока они снова не нагрелись.
Возможно, само купание стало бы моим единственным утешением и попыткой избавиться от угнетающего настроения, но ныряние сделало бы меня полностью лысым. Осколки, оставленные от моих волос, были похожи на тонкие нитки золота. Поглощение воды вызвало легкую тошноту и сильную струю пара из моего рта. На этом утоление жажды я вычеркнул из списка необходимого для моего выживания и пополнил список возможных ядов. Во всяком случае, то, что не убивает… оно как минимум, калечит. Другие виды издевательств над собой мне в голову не приходили, разве что попробовать выяснить, что именно было закреплено в виде обруча на моей голове.
То, что на ощупь выглядело как гофрированное устройство, прочно вставленное в верхнюю затылочную часть и оканчивающееся на висках, могло быть зачатком рогов. Оглядываясь на неестественные, а скорее искусственные придатки на спине из какого-то сплава, ощущения говорили, что этого там быть не должно. Они не торчали в разные стороны и не ветвились как у оленя, но радости от такого пожизненного украшения было мало. Я не считал себя набожным, хотя в моей жизни был отрезок, когда я себя всецело посвятил вере. Но, не найдя от молитв большего утешения, чем могла дать какая-нибудь считалочка, я со временем перестал посещать храмы и соблюдать обряды. И вот теперь я воплощение падшего ангела, очень распространенного образа, изображение которого искажали различными способами.
Никто не знал и не знает, как на самом деле выглядели ангелы и демоны. В библии и те и другие слабо отличались друг от друга, но крылатых существ с несколькими звериными головами, копытами и нимбом на голове никто не торопился восхвалять. На смену им быстро пришли миловидные бесполые андрогинные существа – воплощение божьей чистоты – и звери, воплощающие пороки. Ни одна из альтернатив меня не радовала, но теперь представлял себе, что могло быть и хуже.
Размышляя об этом и о том, что предпринять дальше, я сидел на берегу, слушая ночные звуки природы. Мне совсем не хотелось спать, и я по-прежнему не чувствовал усталости, после принятия экзотической ванны. Копошась в мокрой земле, я наблюдал, как кусочки грязи быстро высыхали и медленно отслаивались, не задерживаясь на моей коже и ладонях. Ледяной ветерок совсем не тревожил меня, но я невольно вспоминал теплое чувство, когда проснулся в раскаленной лаве. И проснулся ли я, или это все было сном, от которого останутся жуткие воспоминания?
Выживание.
Горько думать, что все это реально. Даже в свои сорок мне казалось, что многое впереди. Сложно сказать, был ли я патологическим неудачником или изгоем. Вчера ты мог быть просто бездомным бродягой, а сегодня стать почетным протестующим, ряды которого пополнялись единомышленниками, желающими жить в лоне природы. И мог избавиться от индустриализации городов, из-за которой на земле не осталось ни одного живого места кроме резерваций и заповедников. В то время как богатый и успешный мог не находить себе места от прорвы проблем.
А может быть, я теперь просто больной на всю голову человек, утонувший в собственных видениях. Пророк собственной судьбы? Кто знает, как эти экстрасенсы, шарлатаны и прочие наркоманы получали свои сигналы свыше и приходы магических сущностей. Начитался парень историй про перерождения и ударился головой, не желая жить реальной жизнью. Если бы это еще выглядело как волшебная сказка с предназначением и подробной инструкцией, тут и думать было бы не о чем – свихнулся парень. Но и вид ксеноморфа с невозможной биологией не стоило списывать со счетов.
Попадаться в таком виде кому-то на глаза мне не стоило. Попробовать замаскироваться? Все хрупкое, к чему я прикасался, сгорало. Где найти термостойкую ткань? Временное убежище в старых развалинах не внушало безопасности, и кто знает, смогу ли я выбраться оттуда в другой раз. Само здание могло быть построено с использованием кремнезёмного материала или прокладок, ведь кроме него здесь вообще ничего не осталось. В темноте был слышен далекий волчий вой. Это заставило меня вернуться и найти укрытие хотя бы среди небольших развалин от зданий, построенных на поверхности.
Рядом с подземными вертолетными ангарами я нашел сохранившийся спуск, ведущий в подсобное помещение. Это были небольшие опустевшие склады с разрушенными полками, но кое-где оставались сломанные ящики. Их содержимое давно превратилось в землю и куски какого-то не разлагаемого материала, вросшего в окружение. Странно, что ни одно из животных не облюбовало это место. Предполагаю, спать на камнях не каждому понравится. Я не исключал и наличие хозяина, который отправился на ночную охоту. Также здание могло обрушиться, распугав всех, кто пытался укрываться здесь.
Найдя в куче ржавую арматуру и листы, оставленные от полок, я забаррикадировал проход и остался дожидаться утра. Заняться было нечем, поэтому я решил немного покопаться в ящиках. Обрывки банок, покрышки, остатки консервов, гнилые гильзы от оружия – все в основном проржавело или расплавилось, выделяя неприятный запах прямо у меня в руках. Некоторые куски земли напоминали стопки бумаг и ничего кроме гнили.
Подобные здания в такой глуши должны иметь собственную полную инфраструктуру для самообеспечения с пожарной безопасностью. Но пока я выбирался отсюда нигде не находил остатков какого-либо оборудования. Наверняка все инструменты были вывезены. Но по какой причине им пришлось бросить хорошо обустроенный комплекс? Его даже не взорвали для сокрытия следов, оставив меня в полном одиночестве. Возможно, мародёры разорили его задолго до того, как все здесь пришло в упадок. Сколько же времени прошло с тех пор?
В летнее время ночь проходит быстро, а в северных районах она даже толком не наступает. Пока я был погружен в собственные мысли, я даже не заметил, как рассвело. Подготовка к разведке окрестностей заняла всего три или четыре часа. За это время я успел соорудить для себя некоторый вариант копья и закрепить один из железных листов на левой руке. Этого должно было хватить для борьбы с дикими животными, которые могли повстречаться по пути.
Не было никакого смысла гробить себя в развалинах, поэтому я вышел на открытую поляну в поисках подходящего пути. Так как путешествие по зарослям могло вызвать пожар, я спустился к реке и решил следовать по ее руслу. Можно было и раньше отправиться в этот поход после получения некоторых средств защиты, но поскольку моя ничем не примечательная личность своим присутствием достаточно легко освещала более 10 метров вокруг, я решил не привлекать лишний раз внимания. В конце концов, это не могло хорошо закончиться и если мелкие хищники только принюхивались ко мне, то местный медведь или правильнее сказать саблезубый барсук переросток, учуяв чужака на своей территории, быстро стал принимать меры по ее защите.
Глядя на местную фауну, невольно начинаешь думать о попадании в параллельный или какой-то другой мир. В таком ракурсе прошлая жизнь становится чем-то пережитым и собственный внешний вид более естественным. Откуда мне знать, как выглядят местные виды людей, если они тут вообще могут быть. Одна деталь в виде места моего первоначального появления, говорила о том, что и я все еще мог находиться в крупном заповеднике на Земле.
Тем временем за мной наблюдали, пока я пробирался по оврагу, не подозревая о существовании кого-то еще, как и вообще живущего на этой планете. Он был больше меня минимум в два раза. Находясь внизу склона оврага, словно в ловушке, сложно выбирать направление для побега, когда на тебя несется здоровая туша, решившая сбить и раздавить все на своем пути. Мысль о самоубийстве после всего произошедшего мгновенно исчезла, и сейчас мне совсем не хотелось быть разорванным на куски этим монстром.
Во время попытки уклониться в сторону, ему все же удалось пихнуть меня достаточно сильно, чтобы я отлетел и пропахал землю правым плечом. Копье было отброшено, но также я успел выставить вперед руку со щитом, оставив после пинка, обугленный след на его шерсти, от чего он еще больше взбесился. Я едва успел развернуться, чтобы схватить его за выставленные клыки и не дать откусить себя. Зверю было неприятно уже от того, что он просто смотрел и находился в достаточной близости с жаром, который исходил от моих рук. Он начал мотать головой, чтобы растереть прилипшего о каменистую почву оврага и избавиться от моего присутствия.
Вода протекала на расстоянии вытянутой руки, но у него не хватало соображения, чтобы утащить противника в реку и утопить там. Видимо, было недостаточно просто покончить со мной, поэтому он с диким рычанием швырял меня обо все препятствия, пока я не ослаб и не перестал за него держаться. Еще одним движением он пырнул мне в бок, и я потерял сознание…
Вот и все, – думал я, прежде чем вновь прийти в себя. Отсутствие боли не улучшало чувство неловкости и непривычности своего положения. Стоило только открыть глаза, чтобы убедиться, что я все еще исчадье с крысиным хвостом. Очевидно, от такой серьезной травмы я не смог умереть, но и шрама не осталось на том месте, где должна находиться рана, а точнее дыра. Сколько я провел без сознания, неизвестно, но уже наступил день, и я все еще лежал возле реки в овраге.
Развороченная земля напомнила обо всем произошедшем, и о том, что из меня вытекло. Я чувствовал себя очень слабым. Присутствие поблизости зверя не наблюдалось, и второго раунда я бы точно не выдержал. Вставая на свое подобие ног, опираясь на край оврага, я заметил, что мои руки стали не такими горячими, поскольку сухие корни, торчащие по его краям, даже не потемнели.
Оставленные тварью следы указывали путь, которого следовало остерегаться. Если я планировал здесь оставаться, то выяснение ореола его обитания избавило бы от неожиданных встреч. Конечно, было интересно, почему он не разорвал меня, и мысль об окончании своего беспомощного существования, еще блуждала где-то в сознании, но ее приоритетность отходила на второй план.
Путь был долгим, в основном из-за моей слабости. Выбившись из сил, я нашел его логово. Поблизости доносились игривые ворчания, несколько подобных зверей возились между собой. Они выглядели недостаточно взрослыми, чтобы самостоятельно напасть на меня, хотя их размер уже внушал опасения. Благодаря моей неосторожности они услышали меня и притихли, из любопытства обнюхивая направление моего присутствия. Один из них подошел и начал рычать на меня, но жара золотистых волос хватало, чтобы заставить их держаться на расстоянии.
Тем временем пришел хозяин своего логова. Бросив свою добычу, похожую на овцебыка, он с рычанием подбежал ко мне с намерением убийства, но не торопился нападать. Его клык, которым он меня пырнул, теперь был сломан, а вся морда с обугленными шрамами выглядела опаленной и облезлой. Если он пытался полакомиться моими внутренностями, то очевидно ему это не понравилось. Как только я протянул к нему ладонь, он отпрыгнул от меня с диким визгом. Но затем опять подбежал и рыкнул всей своей открытой пастью, посылая в мою сторону множество брызг, которые все еще местами шипели как на сковороде, соприкасаясь с моей кожей и волосами.
Зачем было приходить сюда, если я все еще хотел жить? В таком виде? В конце концов, даже эта зверюга не решалась бороться со мной. Я просто остался лежать возле толстого дерева, недалеко от прыгающего монстра, пытающегося выпроводить меня. В конце концов, когда уже стемнело, он утомился бесконечно крутиться вокруг и занялся своим потомством, периодически поглядывая в мою сторону и изредка издавая рык при малейшем моем движении. Так я впервые заснул.
Кошмар, от которого я проснулся рано утром, сопровождался очередным рычанием моего сторожа. Протяжный молящий рык, переходящий в стон, оставил от прежнего свирепого образа одни воспоминания. Усталость и изнеможение сменились привычными неудобствами от пережитого сна, оставившего туманное послевкусие. Мне предстояла миссия по спасению человечества. Сам господь бог решил послать своего ангела на землю после страшного суда, чтобы его верные последователи не отчаялись в трудные дни.
Бред – это все, что я мог понять для себя из этого, когда сон ушел без следа. Но он определенно делал жизнь не такой удручающей после моего преображения. Возможно, подсознание решило таким образом подбодрить меня. Конечно, лучше бы оно делало это менее жестоким способом, вместо того чтобы трезвонить во все колокола моей, неизвестно как работающей, нервной системы.
Легко поднявшись, я решил пойти дальше в поисках приключений на свою задницу. Мои ладони снова начали оставлять следы на деревьях от прикосновения к ним и легко могли вызвать пожар в сухом лесу, поэтому я направился обратно к оврагу. Прошла неделя или около того, прежде чем я смог найти подходящую лежанку для себя, с большим количеством глины и камня. От постоянного воздействия со мной глина твердела, укрепляя каменный настил. Это было лучше, чем бояться, что развалины, оставленные далеко позади, станут еще большими развалинами и придавят меня сверху чем-то тяжелым. Или камнепад прихлопнет все это место. Но там было много полезных вещей, которые я решил перенести в свое новое логово.
По дороге многие дикие виды, похожие на саблезубого барсука, пытались убить меня, но каждый раз все заканчивалось визгом. Ни один из них не мог превзойти по силе этого медведя, а в случае победы хищника, я каждый раз восстанавливался, как ни в чем не бывало. Вот так проходило время, иногда я бродил в поисках новых видов животных, способных покончить со мной одним ударом. Временами я отвлекался на организацию шахматной доски и прочих поделок из глины и камней при помощи инструментов, сделанных из остатков арматуры.