Александр Пантелеймонов
Идите к черту
Со временем я перестал искать то, чем мог бы утолить жажду вкусовых ощущений, поскольку ничего, кроме угля, донести до своего рта у меня не получалось. Любой металл, который мне посчастливилось найти, во рту становился расплавленной жвачкой. В остальном мне хватало один раз хорошенько выспаться, чтобы буквально восстать из пепла. И если не было никакой причины выбиться из сил, я мог практически не спать.
Местность выглядела достаточно дикой и необитаемой, никаких дорог или признаков жизни в округе десяти километров я не нашел, даже старые развалины не попадались на глаза. Только несколько пещер с полезными ископаемыми, которые пригодились не более чем для укрытия. Мои периодические купания придали моим панцирным наростам металлический блеск и все больше напоминали доспехи. Даже запястья и фаланги пальцев покрылись прочными ободками, а когти стали бледными и больше похожими на роговые отростки. Они не проводили тепло, и это позволило мне взаимодействовать с чем-то чувствительным к жаре. Но растениям было по-прежнему достаточно моего присутствия, чтобы со временем высохнуть или сгореть.
Старые воспоминания и опыт тешили и томили меня скорбью. Времени для выяснения всех особенностей своего тела было достаточно. Так я выяснил, что температура отдельных участков колебалась приблизительно от пятидесяти до четырехсот градусов. Это казалось большим диапазоном. Но внутри должно быть гораздо жарче, скорее всего больше тысячи градусов. При таких температурах все мои внутренности с костями казались чем-то сверхъестественным, иначе органика в них просто выгорела бы, и они развалились.
Мелкие местами острые зубы во рту могли быть предназначены для чего угодно, а парные длинные ровные клыки создавали небольшие неудобства и мешали двигать челюсть в стороны, хорошо хоть не торчали. Их подсчет временами становился одним из развлечений. Тонкий и достаточно длинный язык легко доставал до лба и возможно имел больший потенциал. Только непонятно, где он весь помещался.
Неоднократно я любовался своим отражением в воде, пытаясь понять назначение головного убора и висящих металлических плетей на спине в виде сломанного гигантского зонтика. Периодически я чувствовал от них отклик и подергивание в моменты, когда на меня пыталось напасть очередное неразумное и непонятное животное. А иногда я даже сам не замечал, от чего звери разбегались в разные стороны. Только после лязга обрушенных фаланг и удара по спине я понимал, кто решил вступиться и защитить меня. С таким оружием можно не думать о дополнительном оборудовании в виде копья или щита. Кроме того, мои собственные когти оказались гораздо эффективнее приспособлений, которые я поначалу решил использовать.
Без необходимости в воде и еде жизнь начинала казаться чем-то абсолютно беззаботным. Но все, как всегда, оказалось не так просто. После своего неоднократного отдыха в одних и тех же местах я начал замечать странности, происходящие с окружающей природой. Хотя их и так хватало, но, по крайней мере, камни и земля не должны были так себя вести. Покрываясь жилами и трещинками, они постепенно крошились, а затем образовывали что-то более плотное. Знания химии и температурных пределов не мой конек, поэтому я решил, что все вокруг также начинало плавиться от моего присутствия.
Вторым неясным моментом были изменения в моем самочувствии. Стать чем-то нечеловеческим – слишком шокирующая новость, но постепенно с этим приходилось свыкнуться. А вот являлось ли такое строение природной нормой, оставалось загадкой. Настоящий враг оказался ближе, чем я думал, пока я наконец не почувствовал позывы внизу живота. Вот так еще минуту назад ты был бессмертным и всесильным, а теперь по привычке мечешься в поисках укромного уголка.
Очень хотелось срать. Причем обильно и долго. Это не просто, когда ты, рассуждая как человек, ищешь поблизости туалет. В процессе наблюдения своих отложений тупиковый вопрос о том, кто я, сам собой утонул в сомнениях и любопытстве, превратившись в новый вопрос. И что я такое ел? Мне вполне могла позавидовать любая литейная, учитывая, сколько шлака за один присест я из себя выдавил. Новые вопросы не заставляли себя ждать, когда я почувствовал давно забытое чувство голода.
Сколько времени прошло с тех пор, когда я последний раз что-то употреблял как человек? Год, два или столетия? Или? Я просто сел и постарался расслабиться для того чтобы успокоиться и найти способ решения проблемы. Новый способ питания? Да, однозначно! Меня осенило, когда мое окружение начало ломаться и крошиться после недолгой медитации. Неизвестно какие еще сюрпризы хранил в себе мой организм, но голод постепенно начал проходить. Может быть, это было самовнушением после целого дня неподвижного высиживания, но место пребывания быстро превратилось в подобие моих прошлых лежанок.
Что из этого походило на магию? Отсутствие голода в прошлом или обнаруженный способ питания в настоящем? Если бы знать, что на свете есть существа, чья биология способна делать что-то подобное. Тогда сопоставление этих фактов могло бы избавить меня от лишних фантазий. Применима ли ко мне вообще хоть какая-то биология? С этим надо разобраться, иначе в будущем я рискую переварить все, что буду строить, оберегать или хранить возле себя.
Встреча.
Как бы я этого не хотел, и здравый смысл подсказывал, что от людей лучше держаться подальше, единственный способ понять, что вокруг происходит, – это найти хоть какие-то признаки цивилизации. От депрессии, ужаса и экспериментов со своим телом я перешел в стадию осмысления своего нового статуса, который без общества был для меня неясен и требовал определенности. К тому же теплилась надежда, что я случайно, по халатности, остался жив в какой-то богом забытой дыре в качестве неудачного эксперимента. А чего еще ждать от уголовников?
Местное зверье достаточно быстро привыкло ко мне, по большей части научившись не попадаться мне на глаза или обходить стороной самодовольного путешественника. Поскольку избавиться от меня без последствий у них не получалось, даже если хотелось отогнать гостя, защищаться им было также незачем. Изъясняться на каком-то взаимно понятном нам языке, чтобы рассказать, что вокруг происходит и почему на земле, где от построек не осталось ни одного живого места, растет один лес с голыми полями, очевидно, никто из нас не мог.
Неоднократно возвращаясь в единственный уголок памяти о том, что здесь когда-то ступала нога человека, я пытался откопать в породивших меня развалинах хоть что-то, что поможет в поисках. Но кроме останков гнилой ржавчины, с которой я мог потренироваться в переплавке, играя в глотание арматурных шпаг, тут ничего не было. Такое бывает, что перекопав место поисков и поставив на нем крест, все равно тянет назад с надеждой, что вы все-таки могли что-то не заметить или забыть.
В такой ситуации карта под рукой очень пригодилась бы, или указатель ближайшего города. Ну, хотя бы заблудившаяся принцесса, пожелавшая отдаться мне в случае ее спасения. Но я был не в том положении, а в глухом лесу даже правильно растущий мох являлся редкостью. Только по солнцу я более-менее сориентировался. Да, теперь я точно знал, что где-то там находился север… ну вот и все, пожалуй, ничего не изменилось и можно идти спать.
Не знаю, как работали все эти советы по ориентации на местности, но когда ты понятия не имеешь, где находятся населенные пункты, все это бесполезно. В мире, где в каждом городе есть хотя бы один стоэтажный дом, а вокруг протянуты высоковольтные провода, то куда бы ты ни шел, рано или поздно наткнешься на следы человеческой жизнедеятельности. Сложно не заметить огромные здания на горизонте, учитывая плотность населения, вместе с трансляционными вышками. Но местность моего обитания, которую я старательно пытался прочесать, была девственно дикой. Никто даже костра не разводил. Еще один повод думать о каком-то другом мире.
Исследование реки казалось первой правильной мыслью, возникшей в голове и способной привести меня к цивилизации. В то же время она привела к осознанию, насколько я был неосмотрительным, когда в первую очередь, из развалин отправился вдоль реки, просто потому что боялся спалить все вокруг. Тогда я еще не понимал, чем являюсь для возможных жителей этих мест. А с другой стороны, я мог быть здесь самым естественным обитателем. Неизвестно, что на самом деле так изменило все вокруг. Возможно, на земле не осталось никого, кроме таких, как я. По крайней мере, на это указывали все эти виды местной фауны, которые только на первый взгляд напоминали мне привычных животных.
Еще одним вариантом было просто развести костер и посмотреть, не примчится ли знакомая мне служба по охране окружающей среды, или инопланетяне, очистившие землю от людей. В конце концов, в мире действительно мог произойти какой-то апокалипсис, и все, попрятавшись под землей, боятся высунуть оттуда нос. В целом, какие бы идеи по поиску объясняющей все цивилизации мне не приходили, они имели как плюсы, так и неотвратимые и возможно с ужасными последствиями минусы, не дающие мне прийти к решению, что делать дальше.
В мое время люди вообще собирались покорять другие звездные системы. И кто знает, может, уже нашли себе райский уголок и всем скопом собрали свои вещи и улетели. А могли и вовсе забросить кого-то вроде меня на неизвестную планету и наблюдать за результатами. В этом случае я вообще мог быть тут полноправным хозяином и не мучиться, пока какое-нибудь государство или «благодетель» не скажет: «Поиграли и хватит».
В результате своих рассуждений я решил не торопить события, мне еще стоило как следует оглядеть прилегающие к горе окрестности. Отчасти я научился управлять своим «голодом», немного попрактиковавшись в медитативном поедании полезных ископаемых. И мое новое место обитания могло находиться в относительной безопасности от меня самого. Иначе стоило мне переночевать где-нибудь, как все вокруг стало постепенно разваливаться на глазах.
Бетон, возможно, оставался целым, но торчащая арматура развалин начинала постепенно крошиться. Кроме этого, моя бестолковая конечность в виде хвоста, весящего веревкой, приобрела некоторую подвижность. И если раньше можно было не обращать на него внимания, то теперь мне приходилось держать его левой рукой, чтобы движения не создавали лишний шум или не разворотили все вокруг в моем убежище.
Играть в шахматы с проснувшимся хвостом было крайне неблагодарным занятием. Тут либо быстро доигрываешь блиц, либо одним взмахом все летит к чертям собачьим. Вот так в буквальном смысле хвост начинает вилять собакой. Это сильно отвлекало, казалось, в него ушла вся моя апатия и хандра вместе с попытками разобраться во всем при помощи философских рассуждений. Стоило задуматься и отпустить его, он быстро находил проблем на мой зад. Возможно, именно поэтому шизофрения и другие эндогенные заболевания полностью отсутствуют у животных.
Достижений было немного. На затвердевшей со временем земле я нацарапал приблизительную карту окрестностей. Кое-где оставлял для себя метки направления своих остановок и примечательных мест для пополнения коллекции камней. Волей-неволей приходилось становиться геодезистом, чтобы обеспечить свои потребности. Остатки моей жизнедеятельности тоже не оставались без дела и могли вполне подойти в качестве строительного материала, так как в повторное употребление после охлаждения, судя по всему, не годились. Ну, или мое подсознание отвергало это, поскольку после медитативной попытки удовлетворения голода все кроме кучки испражнений осталось лежать нетронутым.
Мысль о том, что я мог выстроить из какашек себе дом, дважды огорчала. С одной стороны, это не разумно строить что-то из собственного говна. С другой стороны, мне пришлось бы ждать еще лет десять, прежде чем его наберется достаточно, чтобы хватило на одну стену. Ну а в наше время, когда даже строители не знали, что за гадость использовалась для постройки современных зданий, брезговать подходящим материалом было неосмотрительно. Конечно, о строительстве собственного королевства тут не могло быть и речи. На мой огонек даже насекомые боялись слетаться.
На самом деле я понятия не имел, что делать. Даже с подробной инструкцией картошку посадить не смогу. И прогуливание уроков с постоянным использованием справочников тут не причем. Я был первооткрывателем для собственного несуществующего вида.
Вот так прошло лето. Затем прошла осень и наступила зима – крайне выматывающая пора для меня. Я стал больше утомляться, даже ничего не делая приходилось спать раз в три дня. До нормы спать хотя бы раз в день, а не раз в месяц для разнообразия, оставалось чуть-чуть. Каждый мой поход по снежным заносам сопровождался обильным выделением пара, после чего моя тропа превращалась в лед. Было легко, таким образом, не заблудиться на снежных равнинах, но также легко обнаружить себя и свое логово. К счастью, кроме животных здесь никого не появлялось, а играть в прятки со своим хвостом оказалось невозможно.
Дикий зимний холод по сравнению с летним не убивал меня, но делал заметно слабее. В спокойную погоду я почти не замечал его. Подобие реактора в моей груди своей аурой не позволяло даже воздуху быть холодным. Но стоило немного пробежаться, как по моему подобию кожи начинало барабанить острыми уколами. Во время ветреной погоды или еще хуже вьюги мне лучше сидеть дома, по уши зарывшись в землю. Замерзнуть я, конечно, не мог в принципе, в основном было просто неприятно, так же как и во время купания в воде. К этим процедурам я хоты бы мог себя подготовить, а к ежесекундно меняющемуся ветру готовым быть сложно.
Отсутствие запасов еды стало еще одной проблемой во времена бушующей стихии. Было крайне неосмотрительно не позаботиться о пополнении ископаемых, которые я сгреб по мере возможности в найденных залежах для последующего изучения. В результате все мои запасы пришлось использовать в качестве пищи, пока я не догадался обустроиться и переждать непогоду рядом с источником полезных минералов. Много мне не требовалось, но и рисковать не хотелось. Большой плюс, что эта еда никуда не бегала, и вместо того чтобы носиться туда-сюда, мне представилась возможность немного покопаться.
Для выплавки из руды голыми руками полезных инструментов нужны очень высокие температуры. Единственный всплывший в памяти металл, который мог бы легко поддаться обработке, был свинец, но секретами его поисков я не обладал. Остальное получалось только пережевать или переварить в своей утробе, утратив возможность что-либо с ним сделать. Буквально наплевав остатками руд на это неблагодарное дело, я все-таки решился на некоторые вылазки в поисках других более сговорчивых минералов. И это оказался еще одним из моих опрометчивых поступков, принесших последствия.
Новые гости явно искали приключений. То ли в поисках пропитания, то ли по какой-то другой причине, после выслеживания местных хищников они сразу обратили свое внимание на ледяные тропы. Трое смельчаков отважились погнаться за столбами пара. Что было в голове у этих людей? Да, да, наконец-то людей! Собирались ли они просто насладиться горячей струей по своей физиономии или пытались выяснить, от чего он двигается?
В это время я решил заодно проведать своего старого знакомого медведя, которого я периодически навещал. Как и полагалось каждому медведю, он спал гораздо крепче и дольше меня вместе со всей своей семьей. Теперь без клыка ему приходилось гораздо сложнее охотиться на животных и поддерживать свое потомство. Все же отчасти в его бедственном положении была и моя вина, или он просто филонил, поняв, что его кормят за жалкий вид. Небольшая порция рыбы помогала ему в случае неудачной погони, а также не требовала лишних жертв.
За струящимся паром от снежных сугробов сложно разглядеть, что происходит в округе. Приходилось двигаться достаточно медленно, чтобы успевать оглядываться и находить верную дорогу. Но иногда я просто пробегал напрямик, делая рывки с остановками, переводя дух после контакта с ледяными стенами, оставленными очередной метелью. И только потом смотрел по сторонам. В этот момент я услышал человеческий крик. Неожиданно упавшая сетка заставила меня остановиться и оглядеться, пока она прогорала насквозь, попав мне на голову, а окружающий пар рассеивался. Трое застыли в оцепенении, глядя на создание, вокруг которого трепетал воздух.
Не знаю, кто из нас удивлялся больше, но мне нечего было им сказать. В тот момент, когда я оглядел незнакомцев с ног до головы, ком в горле заставил поперхнуться и слегка закашлять. Пока я жил здесь до этой зимы ни одно животное не ставило меня в такое положение, но к горлу подступила оранжевая жидкость, которая брызгалась достаточно эффектно при каждом кашле, чтобы распугать смельчаков. Никто из них не мог совладать с собой, и они просто рухнули от увиденного в свои сугробы. Барахтаясь в попытке уползти или подняться, они кричали от страха.
По крайней мере, здесь были люди, и пока что они не собирались разделывать меня на части, тыкая своим вооружением. Я просто ждал, когда они на что-то решатся или одумаются, но судя по их резко удаляющимся без оглядки телам, контакта не получилось. Если они так смело могли бродить в этих лесах, прекрасно зная, какие медведи здесь обитают, то чего им бояться? Вполне возможно, они знали, что зимой в лесу больше холодно, чем опасно. Но где гарантии, что никто из лесных жителей не проснется? Придут ли они снова? В следующий раз их может быть больше, а значит, настало время искать другое место для привала.
После себя они оставили один мешок с припасами и некоторыми препаратами, видимо для медицинских целей или какой-то вид пайка. На трапе остались валяться весьма странные предметы и несколько веревок от сетки. Меч оказался неудобным, его рукоятка в моей хватке быстро расплавилась и сгорела, оставив только штык от клинка, но и он мог пригодиться. Я не брал во внимание деревянный лук, как и кожаную сумку. А вот небольшие ножи походили на метательное приспособление, но для меня они могли послужить разным целям, поскольку мои громоздкие крылья подходили только в качестве грубого инструмента. И теперь мне незачем страдать, пытаясь использовать их в разных качествах.
Все это выглядело как какая-то игра в средневековье, кто знает, может, так и было. Люди просто приходили в дикие места, чтобы проникнуться духом и погрузиться в окружение, не требующее дополнительных декораций. Но по их виду можно сказать, что время, которому они подражали, происходило из некой смеси древнего вооружения и современного обмундирования. По снегу я мог бы проследить за ними, так же как они могли найти место, в которое я уйду.
Не так я себе представлял встречу с цивилизацией. Жалко оставлять обжитое место. Да и собраться в путь, не имея никаких приспособлений, было невозможно. А пока я решил вздремнуть, чтобы быть готовым к долгому переходу. Надеясь, что смелая троица не собирается возвращаться без подкрепления. А на это им понадобиться день или два.
Но я ошибался. На утро меня поджидало десять человек. Они не прятались, а стояли передо мной в зимней одежде, выставив длинные копья в моем направлении. Возможно, они обитали где-то поблизости и имели подготовленный оснащенный отряд для быстрого реагирования. Также я не знал, был ли тут еще кто-то, кто мог прятаться в сугробах, но я не собирался сдаваться.
Смерть была близка, и я бросился на одного из них, вырвав копье из его рук. Оно тут же обуглилось и вспыхнуло, оставив после себя только наконечник. Трое опешили от такого события, но остальные пошли в наступление и быстро меня прикончили. Точнее, воткнули свои копья в брюхо. Вполне возможно, что раньше это должно было убить такого как я, но не сейчас. Так же быстро, как вспыхнуло первое копье, остальные, проткнув мою кожу, быстро начали чернеть и гореть, оставляя за собой угли и отверстия в моем теле, которые на глазах начали затягиваться, выплескивая желто-оранжевую жидкость. Кровь, грязь и кишки остались в моей больной фантазии.
Осмотрев обугленные черенки, отряд медленно начал отступать. Те, кто были позади них, быстро бросили свое испорченное оружие и достали мечи. Тем временем первые пятеро прикрывались щитами, наполовину сделанными из дерева, в ожидании атаки и также постепенно меняли вооружение. Я не стал их дожидаться и быстро кинулся к щитам, оставляя на них свой след от ладоней. Это заставило их поторопиться и бросить несколько щитов в снег.
В конце концов, мне нужно было, чтобы они действовали отчаяннее и неосмотрительно, ведь если им удастся меня схватить, это будет просто издевательство. Выбить еще несколько щитов не составило труда, но они также оставляли мне ранения, окружая со всех сторон, с металлическим лязгом попадая по моим наростам.
Когда нападали хулиганы, у меня периодически начинались странные приступы. Это не походило на видения глазами других людей, а скорее на предсказания, образы нападавших, делающих определенные действия. Иногда это срабатывало, и я легко уворачивался от неожиданных ударов, а иногда я просто давал понять нападающему, что нужно сменить тактику. Вот и здесь не обошлось без такого цирка, то получая очередной порез, то позволяя промахнуться атакующему. Был ли толк от всех этих видений трудно сказать, но лишний раз почувствовать себя особенным многого стоит.
Битва стала борьбой на истощение. Я не видел смысла в убийстве только ради выживания, тем более что я не нес никаких существенных потерь. До тех пор, пока в ход не пошли цепи. Теперь стало ясно, что они были не одни. Еще четверо показались после нескольких выкриков. Они одновременно набрасывали металлические ободки с разных сторон. От пары мне удавалось освободиться, но еще двое успели обвиться вокруг горла.
Меченосцы не ждали, пока я успею освободиться, и быстро кололи в открытые места. Мне хватало сил, чтобы притянуть удерживающих цепи людей, но я слабел по мере того, как все больше ран открывалось на моем теле. Оставалось надеяться, что это закончится быстро и мне не придется воскресать, и снова начинать сначала реализовывать план «покончить со всем этим безумием».