Александр Пантелеймонов
Идите к черту
– Ва-аа! – в конце концов, я не выдержал и нашел выход эмоциям в своем крике. Пока присутствующие, даже несмотря на раны, старались быть подальше от меня. И теперь, находясь в небольшом коридоре, между обрывом в зале и мной, они были в ужасе.
Глядя на бездыханное тело, в голове возникал всего один план. Я, зачем-то, очень сильно понадобился этому инквизитору. Значит, надо идти к нему. Тупее плана не придумаешь. Мозга мне хватило только на то, чтобы узнать, где находится этот самый пуп земли, не сильно обжигая одного из прибывших.
Поджидающие за холмами стрелки реагировали медленно, пока я мчался прямиком к нескольким выстроившимся обозам, удачно сложенным в виде домика. Неподалеку сформировалась огромная крытая конюшня, большая часть людей где-то скрывалась. Но стоило мне добраться до центра расположения, как отовсюду начали доноситься крики командиров и звуки горна.
Как одержимого одной целью, меня не заботили последствия и огромное количество серьезно вооруженных людей. Я не терял сознание, мне было плевать, мой разум поглощала простая идея «глаз за глаз», даже если придется ослепнуть всему миру. Поскольку этот мир продолжал порождать и терпеть циничных и жадных ублюдков в огромном количестве.
Следующая остановка обещала море боли, казалось, стрелы летели отовсюду, и если от большинства удавалось убежать, то одна случайно пущенная цепляла и мешала быстро двигаться. Из царского укрепления постепенно выбегало больше народу, облаченного в железо. Десятерых я насчитал на подходе, но им не удавалось до меня достать. Будь я человеком… а я им не был, поэтому легко перепрыгнул выстроившийся строй и опустился прямо на развернутые постройки, получив еще несколько ссадин и царапин от расколотого дерева.
Пламя тут же разгорелось, стоило капнуть одной капле моей ярко светящейся оранжевой крови, а ее вытекло гораздо больше. Рубить доски оказалось сложнее, чем разбивать камни, и крылья, и руки периодически застревали. Спасал лишь продолжающий набирать обороты пожар. А дальше на окруженной горящими стенами поляне стояла огромная карета, обитая железом. Здесь также не обошлось без металлической охраны, которая не успокаивалась ни на секунду, стреляя из арбалетов и размахивая длинными алебардами.
В занавешенное окно высунулось женское лицо, а затем раздался визг. Кто бы знал, чем занимался этот инквизитор в самый ответственный момент. Единственный способ пробраться туда был через крышу, даже если она сделана из металла. Я быстро истекал лавой и не смог бы продержаться долго, а мне еще предстояло как-то пробраться обратно. Долго ждать не пришлось, идиоты, то и дело ускоряли процесс плавки, делая во мне новые дыры. Когда огненная жидкость начала просачиваться вниз, из кабины, вереща, выбежала женщина, одетая в дорогое на вид укороченное, но обшитое длинными лоскутами платье. В этот момент крыша обвалилась.
Внутри никого не осталось, обстановка на фоне обтянутых тканями, дорого украшенных стен выглядела богато. Огонь быстро охватил всю карету изнутри. Меня оставили ненадолго в покое в попытках понять, как я мог упустить столь важную особу из виду. Пока, среди криков солдат с командирами и потрескивания ревущего пламени, я не услышал приглушенный разговор.
– Ваше святейшество! Вам нужно укрыться под землей! – эта фраза сразу привлекла мое внимание, и я посмотрел в застекленный оконный проем, шторы которого быстро испарились в огне. Там стояла та голосистая с кучей охраны вокруг. Я так отчетливо представлял перед собой гадкого хмыря, жир которого начинал вонять на моих ладонях, но кто же мог знать, что инквизитором окажется баба. И не просто какая-то там вредная старуха, а вполне милая на вид дама. Возможно, это и являлось моим пунктиком, но все же не до такой степени, чтобы делать из нее жареную котлету.
Испытания.
Если мне не изменяет память, инквизиторы – это церковные сыщики, призванные искоренить еретиков. Они занимаются расследованием и розыском различных веропреступников, а заодно и судят их, вынося свои приговоры. Меня бы не удивила женщина на должности следователя. Но вот мой дед на пару с прадедом, заслужившие высокие саны в церковном служении, явно ворочаются в гробах от факта, что в священной должности служит женщина.
Инквизиторы обладают большой властью и влиянием и часто сталкиваются с опасностями и тайными противниками. Они должны быть сильными, храбрыми, верными, несгибаемыми, короче говоря, должны быть мужчинами. Вряд ли проблема была в переводе очередного латинского производного заимствования. Времена никогда не оставались прежними, и мне теперь сложно сказать, как это слово преобразилось.
Хоть на это преображение было довольно приятно смотреть. Но сейчас это отнимало драгоценное время, пока внутренняя обшивка и утварь догорали. Того и гляди, сюда ворвется похожее на личную стражу войско железных болванчиков. Момент, когда я мог застать противника врасплох, уже не вернуть, а без надлежащего вооружения мне будет сложно прорваться к своей цели.
Безрассудные планы немного поменялись, и теперь я собирался взять эту домоправительницу в плен. Что казалось еще сложнее. Оглядев объятое пламенем помещение, в глаза бросился набор латного женского доспеха и несколько разбросанных по полу этих странных камней от кулонов рядом со стойкой оружия. Вооружившись подходящим клинком, я продолжил осматривать окружение в надежде подобрать что-то подходящее для защиты, но мой взгляд опять остановился на горевшей женской броне.
Кроме большого набора строгих, но сексуальных платьев, от которых на глазах не оставалось даже углей, было еще два набора пластин с металлическими корсетами. Пару минут назад они выглядели достаточно празднично, но теперь их блеск потускнел, а гладкая поверхность покрылась темными пятнами и сажей. Лишившись своих крепежных ремней, доспехи, расположенные на постаменте, начинали сваливаться. Глубоко вздохнув, я решил покопаться в этой свалке запчастей, с надеждой собрать что-то более нейтральное.
Главное защитить мягкие ткани, и как назло здесь не нашлось никакого подобия кольчуги. Точнее, здесь лежали хорошо обшитые мелкими стальными чешуйками шорты с открытой промежностью и грудная закрывающая шею накидка. К моей радости или несчастью, вся конструкция крепилась на цепной обвязке с металлическими застежками. Чувствуя себя извращенцем, копающимся в женском белье, я с трудом нацепил этот комплект. Задняя часть рубахи местами отсутствовала и вполне удобно ложилась на крылья.
Ключевым моментом во всем этом было удобство, которое лишний раз вгоняло меня в раздражение и желание поскорее разобраться с ничего не подозревающей охраной снаружи. Огонь, разбушевавшийся не на шутку, пока скрывал мой неприглядный вид от посторонних глаз, но долго это продолжаться не могло. Живот оставался по-прежнему неприкрытым. Там же, где лежала эта накидка, я нашел еще один корсет на затворах. По крайней мере, он был без грудных полусферических щитков, но в комплекте на нем крепились похожие на юбку пластины, частично прикрывающие пах.
С последним глубоким вздохом, мечась между выбором сгореть от стыда или отключиться от ран и свести на нет все старания этого сумасбродства, я решился на последний шаг. К счастью, ботинки на каблуках мне не подходили, но вот все остальное сидело как влитое, прочно впиваясь в цепные обвесы. То ли дамочка страдала особым фетишем, то ли это было действительно необходимо, но нашлись даже пластинчатые перчатки с рукавами на металлических шарнирах.
В окна продолжали стрелять наугад. Огонь только начинал разгораться, и я почувствовал манящее тепло, которое вполне могло разделаться с моей новоприобретённой одеждой. Поэтому я торопился выпрыгнуть наружу, прихватив горсть рассыпанных камней и моток цепей для будущей жертвы. Стало заметно тяжелее двигаться. Поселилось сомнение, смогу ли я снова перепрыгнуть строй солдат. Заметив отсутствие нацеленных на меня шестов, я с разбегу протаранил окружение и выбрался за горящие повозки.
Здесь теперь было битком народу, но благодаря моим длинным ногам я был на голову выше этой толпы и сразу разглядел яркую модницу. Группа инквизиторши оказалась не так далеко, как могла. Железкам не удавалось быстро двигаться, а она не решалась оставить их и умчаться в надежное укрытие. Не церемонясь о раненых, через пяток прыжков я оказался рядом с отрядом, чувствуя небольшую усталость.
– Ах, … ты смеешь! Уничтожьте эту тварь! – выставив указательный палец на вытянутой руке, она властно завизжала, оглядывая меня с ног до головы. Несмотря на эту показуху, воины и без того не стояли без дела и активно пытались сражаться, пока я прыгал между ними как кузнечик, сваливая очередного неудачника своим весом при приземлении.
– Еще шаг и она останется без головы! – последним рывком я направился прямиком к ней, пока воины теряли бдительность, и толпа не успевала обступать со всех сторон, прикрывая ее собой. На ней было роскошное короткое платье с металлическими вставками и знатные ботфорты, за которые мне удалось ее схватить, подвесив вверх ногами.
– Немедленно отпусти меня, тварь! Убейте ее, кто-нибудь! – она не выглядела испуганной, скорее, злой на свое позорное положение, и от этого верещала еще тоньше. – А-а! – получая ожоги от моей раскаленной брони, визг сопровождал ее попытки оттолкнуться голыми руками. – Ты поплатишься за это! – благо, она не приказала убить ее вместе со мной.
– Двадцать шагов назад! – всего одним ударом мне удалось ее успокоить. Не все успели остановиться от сражения, и мне пришлось процарапать правую сторону шеи неугомонной, пустив струйку крови. – Двадцать шагов назад! – повторял я, медленно передвигаясь в сторону башни.
Наверно, час или больше пришлось потратить на обратный путь, время шло медленно. Кому-то даже удалось попасть болтом мне в голову, но это не увенчалось успехом. Мне не верилось, что этот череп, оснащенный дополненной железкой, вообще можно было сломать, проломить или пробить. В остальном мне по большей части везло. Общество, слепо и беззаветно поклоняющееся таким избалованным особам, имело огромную Ахиллесову пяту в их лице.
Среди них нашлось несколько строптивых, попытавшихся открыто напасть на меня. В этот момент мне ничего не оставалось, кроме как показательно лишить идиота жизни или ранить, выведя его из строя одним ударом. После нескольких таких попыток они начинали смелеть и следовать за мной, понимая, что инквизиторше ничего не угрожает. Именно тогда я пустился бегом без оглядки, водрузив тело на спину и удерживая его за обе ноги.
У башни все еще лежал труп, а внутри оставалось четверо раненых. Обвязав доставленное тело прибереженной цепью, я спустил ее вниз, а затем дал возможность бедолагам последовать за ней. Там же меня встречал Утур с помощником, мастерившим под руководством Алии подобие лестницы.
– Что теперь с нами будет? – Алия, схватившись за голову, смотрела на лежащую женщину. Она никак не обращала внимания на то, во что я был одет, как и новое пополнение из четырех человек мало чем могло ее отвлечь.
Не успев спуститься вслед за своей добычей, я услышал у входа чью-то возню. У порога стояло еще четверо. Двое выглядели важно, держа в руках металлические шлемы, рядом с ними стояли женщины, держащие какие-то свертки за спиной. Неподалеку топтались кони. Заметив мое появление, они начали ржать и пятиться, а рыцари, схватившись за оружие, побросали свои железные тыквы в снег.
– Чего вам? – мои силы снова были на исходе. Я даже не заметил, что в голени оставался торчать один из болтов, сделанных на заказ, как и отливающие синим оттенком мечи. Позаимствованная броня, тоже оказалась не простой и местами на чистой поверхности выдавала свою особенность.
– Мы верные слуги ее святейшества, просим вас, госпожа, принять этих горничных в знак того, что вы обеспечите безопасность и сохраните ее святость в обмен на наше слово, – бля, да вы издеваетесь! Какая я вам госпожа? … сука, говно, тварь. Встав на колени и опустив голову, он явно не замечал моего недовольства.
– С…, слушай сюда. Меня зовут И-иде-ен, … я не-е госпожа, – как можно тише и, сдерживаясь, выдавил я из себя. Он едва приподнял голову от удивления на такое заявление, чтобы мельком взглянуть на мою панцирную промежность, которая отчетливо виднелась за свисающими пластинчатыми лепестками. – Пошли вон! – тащить за собой еще нахлебников неизвестной приверженности было слишком проблемно.
– Но …, мы готовы выполнить любые ваши приказы! – теперь уже заголосили прибывшие девушки в один голос. – У нас есть все необходимое, – сказала более взрослая из них.
– Из-за глупости вашего святейшества гибнут неповинные люди! И у нас нет для вас еды.
– Мы доставим вам все, что потребуется, – однако быстро они сменили свой гнев на милость. Но я чувствовал в этом подвох. Даже если их обязанности не выходили за рамки горничных, не исключено, что они обладали дополнительной профессией головорезов-камикадзе.
– Было бы неплохо, но сюда никто не войдет. Это последнее слово! – чтобы они там не говорили, я скрылся из виду, а затем спрыгнул вниз к собравшимся возле инквизиторши людям.
Самое время выслушивать их недовольство, но никто не обмолвился ни словом. Алия смотрела на меня с укором, а потом по ее лицу пробежалась легкая ухмылка, но она тоже ничего не сказала. Я же, поняв в чем дело, решил наконец избавиться от своего одеяния. Это оказалось не так просто, точнее это оказалось невозможно.
С виду подвижные части намертво сплавились с цепной основой, а та прочно прилипла к нагрудному панцирю. Даже застежки на корсете оказались прибитыми к основанию. Уже выбившись из сил, я просто рухнул возле бывшего спуска в зал и остался лежать на выплавленном бетоне. Все еще удерживая в руках меч с тройкой оставшихся камней, я подумал, что они могли бы пригодиться кому-то из присутствующих людей Олафа.
– Алия! … Возьми и передай это ребятам, – она была пока единственным человеком в этой компании, который не шарахался от меня как от чумы. Пусть даже Пекур с Утуром, глядя на наше общение, и осмелели, но все еще не слишком радовались моему присутствию. – Я пока отдохну.
– Чернь, … как вы посмели … Луиза, … приготовь ванну, – кажется, головная боль начала приходить в себя, не минуты покоя. Устроившись поудобнее для наблюдения за суетящимися товарищами, я решил насладиться началом спектакля, пока царевна мычала что-то несуразное. – Что вы со мной сделали?! Вас всех казнят! … Ты! Немедленно убей его! – прелестно, прелестно. Похоже, грозная мадам понятия не имела о тормозах.
– Интересно, если тебе отрубить голову, ты также будешь всеми командовать? – сложно удержаться от такого вопроса. Просто удивительно, через что проходят некоторые люди, и ни сколько не меняются. Что же касается окружения, то после ее возгласов помощник Утора и пара израненных бедолаг на автомате попытались встать перед ней на колени, но одумались, оглянувшись на меня, и расползлись по углам, оставив возле нее стоящую Алию.
Здесь хватало сохранившихся в целости свободных коек, день уже давно кончился. Только инквизиторша долго не успокаивалась, жалуясь на условия своего пребывания и обещая всем немедленную расправу через каждое замечание или приказ. В какой-то момент она просто затихла, после чего раздалось легкое посапывание, подступающее к храпу. Я же, несмотря на вымотанное состояние, так и пролежал почти всю ночь на полу, стараясь вообще ни о чем не думать, выслушивая чужие сопения на разный лад.
Новые шорохи возле входа решили развлечь меня. После неудачной попытки проникнуть в стан врага мирным путем они решили забраться к нам, пока мы спим. В полумраке сложно различить темные силуэты, но вот мои глаза и отросшая часть щетины на голове были очень даже заметны. Бросив наугад в направлении проема наверху подвернувшийся булыжник, я сразу же получил отклик звуковым стоном. После этого нас никто не беспокоил до самого утра.
– Отступники! Отродье еретиков! Ваши жалкие души никогда не познают благодати всевышнего! Потому что вы служите этому исчадию! … – утро началось с проповеди. Она была долгой и красочной, но ничего интересного мне поведать не могла. – Вы! Достойны нового гнева божьего! И будете истреблены в нем за свои грехи! … – Алия попыталась принести ей еду, но та отшвырнула чашку и продолжила свои изречения. – Ваша еда будет проклята, и вы будете корчиться в агонии, никогда не насытившись! – в ответ раздался чей-то кашель.
– Послушай, «ебанутая» «пизда», ты когда-нибудь заткнешься? У людей итак тяжелая жизнь из-за тебя, а ты еще им проклятиями грозишь. Может, хватит уже? – доказано множественными опытами на людях, если у вас под боком будет жить такая гадина, то каким бы святым вы ни были, хорошо это не закончиться.
– Не смей говорить со мной, порождение бездны! Твои дни в свете всевышнего сочтены! Ты не сможешь властвовать над этим благословенным миром! – приехали. А меня кто-нибудь спрашивал, хочу ли я им властвовать?
– Ой, ты знаешь, я был бы рад убраться от вас подальше, только обещай мне, что вы тут не перережете друг другу глотки! Хорошо? – на самом деле два дня или неделю назад я мог бы спокойно шагать в направлении юга, без каких-либо забот. И даже если мне встретились бы местные, то теперь, имея опыт общения с ними, я бежал бы от них как от огня.
– Ты! Тебе не удастся ввести меня в заблуждение своими сладкими речами! Жизнь тяжела и сложна! И только страждущий получит спасение! – в какой-то момент она даже запнулась и остановила свой поток сознания. Но я уже знал, что это все равно не закончится, даже если привести пример ее сытной жизни.
В моем детстве периодически возникали подобные фанатичные споры между моим дедом священнослужителем и другим дедом атеистом или тетками и прочими родственниками. Человек, занимающийся и зарабатывающий на жизнь трудом, мало что мог противопоставить таким болтунам. Даже если в запасе были все доводы мира, эта бездумная карусель о величии всемогущего просто началась бы сначала. Вплоть до извращения и коверкания фраз, сказанных самими же верующими.
– Давай так, ты познакомишь нас со своим богом, он меня изгонит, посмотрит, можно ли спасти этих людей от помутнения рассудка, и все закончится. Как тебе такой вариант?
– Ты смеешь взывать к всевышнему, ничтожное создание! – да, глухо как в танке.
– Ну, тогда я тебя сейчас просто убью и дальше пойду творить нехорошие дела, а молиться за людей будет некому, – я начал к ней приближаться, и ее самоуверенное выражение лица преобразилось на глазах. Уязвимое место всех таких фанатиков было их собственное физическое бренное тело. Исключениями являлись только люди, действительно верившие в их бредни. – Готова отдать душу своему богу? … Нет?
– А-а! – пришлось слегка дотронуться до ее гладкой белоснежной кожи своими руками. – Я признаю твою власть, и буду впредь молить о прощении своей слабости Всевышнему.
– Молись на здоровье. Только молча! Хорошо? – это ее успокоило, но я знал, что эта волна придет еще не раз. А пока собственный желудок говорил за нее более красноречиво, чем она была способна.
Еще один день я решил выждать, тем более нам обещали припасы. Торопиться теперь некуда, но долго так продолжаться не могло. Не знаю, был ли Олаф в курсе своего теперешнего подвешенного положения. В любом случае наш путь лежал прямиком к его форту. Оставалось только дождаться, когда раны Хедура и остальных придут в норму и снять с себя эту чешую с пластинами.
История Олафа.
Я чувствовал себя здесь, как в болоте. С каждым днем рамки свободного передвижения становились все меньше и меньше, а обязанностей все больше и больше. Кроме этого, я сам себя заковал в глупое подобие женского доспеха, из которого теперь никак не выбраться. Это был не тот мягкий сплав оков Олафа, которые удалось расковырять ногтями, и не те более прочные прутья решетки, прогибающиеся в моих руках.
Все застежки и зажимы спаялись еще в горящей карете. И даже некоторые части металлических чешуек слиплись между собой, сохраняя при этом прежний вид. Возня с плотно облегающим живот корсетом вообще ставила в тупик. Терзало подозрение, что снимать все это придется вместе с кожей. Также как наплечники и щитки на ногах. Выглядя как шлюха, меня успокаивала только следующая возможность – залить все раскаленной лавой. Но пока под моим присмотром скапливалось все больше народа, делать это было опрометчиво.
– Этот благословенный металл, оставленный нам предками, невозможно сломать! – говорила инквизиторша насмешливым тоном, поглядывая на мои жалкие попытки спилить одну из застежек при помощи заимствованного из ее сокровищницы меча. По-хорошему ее стоило связать и закрыть рот кляпом, но мало кто решался к ней подходить, а в моих руках кроме новоприобретённой одежды ничего не могло оставаться целым.
– Придет время, и от твоих обносков ничего не останется, – убеждая самого себя в этом, проговаривал я под нос. Но по ее лицу пробежало какое-то недовольство или зависть. Возможно, этот наряд ей перестал подходить, или таким гардеробом не стоило хвастаться. – Лучше скажи, как тебя зовут, … Я Иден. А ты?
– Я слышала, что некая тварь, зовущая себя этим мужским именем, помогла Олафу выстоять против полтысячи воинов, – ее голос звучал надменно и мелодично, подразумевая очередное издевательство. – Но я и представить себе не могла, что столь вульгарная особа, нацепившая женский наряд для утех, окажется той самой тварью, – что-то подсказывало мне, что все это не просто так лежало под ворохом белья подальше от глаз.
– Я плохо говорю на вашем языке. Тебя зовут Вульгарная Особа? Я бы хотел узнать настоящее имя благодетельницы, решившей одолжить мне этот прекрасно защищающий наряд, – помирать так с музыкой. Не первый раз мне приходилось носить женское платье, выступая в комедийных представлениях. Но если на мне прежнем, это выглядело бы смешно, то сейчас все смотрелось до стыда уместным.
– Я женщина и горда этим! А ты, … мерзость и посмешище, не желающее признать очевидного! – уперев руки в боки, она с презрением глядела на то, как я выгляжу. Этим поразительно напоминая мне мою тетку. Та сколько угодно могла нести свою истину, не пытаясь прислушаться к словам других и отвечать на вопросы. Но нотки несоответствия содержимого сосуду тревожили. Хотя тема транссексуалов и прочих меньшинств я никогда не касался, теперь это становилось проблемой.
– А ты когда-нибудь видела мужчин моего вида, чтобы утверждать что-то подобное? У меня нет ни грудей, ни гениталий. По каким признакам ты, безымянное чучело, определило, что я не признаю очевидного?
– Меня называют святейший инквизитор Лориан Вилай, и обращаются "ваше святейшество", … мерзость! – спалилась. Понты дороже денег? После такого признания я мог бы издеваться над ней весь день.
– Интересное обращение, ваше святейшество мерзость. Да, ты, настоящий мужик! Инквизитор! Лориан! … Послушай инквизитор, а ты уверен, что на мне твоя одежда? Ах, нет, я не смею спрашивать, я таю в присутствии настоящего сильного парня, – демонстративно выгнув спину, я приложил тыльную сторону ладони ко лбу.
Все возможные зрители постепенно переместились в закуток, где лежал Хедур, оставив меня наедине со святейшеством. Те, кто встал на ноги, помогали подготавливать сани у дальнего тайного прохода и готовили воду. Но где-то за углом раздался тихий женский смешок, что заставило Лориан позеленеть и отвернуться, сложив руки на груди и гордо уставившись в стену.
Мне самому тоже было не до смеха. Со временем чешуйчатая рубаха, прижатая верхней частью корсета, под которой скрывался естественный панцирь, очень характерно топорщилась на месте грудей, напоминая силуэт прежней хозяйки. Да и сам вырез передней части поясной брони под грудные чашечки только подчеркивал эти формы. Добавить к этому тонкую зажатую в тисках талию и обвешанные стройными стальными гнутыми линиями бедра с рукавицами до шеи… Был бы я полноценным мужиком, то от таких преследующих образов круглосуточный стояк был гарантирован. Но сейчас, на мне и жилка не дернулась, потому что просто нечему.
– Госпо-один Иден! Мы здесь, чтобы передать вам припасы! И узнать самочувствие ее святейшества! – сверху постучали. Голос вчерашнего бронированного стража, доносился с улицы. Несмотря на отсутствие дверей, никого не смущал морозный холод из-за моего постоянного присутствия возле проемов. Кроме того, окружающие камни все еще должны быть хорошо прогреты после моей спячки.
– Голдвин! Немедленно спустись и освободи меня! – не успел я и слова сказать, как тут же заголосила Лориан.
– Ну что? Узнал самочувствие ее святейшества? … Тогда оставляй еду у входа и проваливай! – можно было бы устроить переговоры, но для начала пускай промаринуются в ожиданиях.
– Но я хотел бы убедиться, что у нее есть все необходимое! – пока ей есть над кем издеваться, думаю, у нее есть все, что требуется.
– Голдвин! Бездельник! Ты не слышал, что я сказала! – она уже направилась к выходу, не обращая на меня никакого внимания. Но едва приблизившись, начала закрываться руками от жара.
– Я могу повторить вчерашнее, и возможно к вечеру ты придешь в сознание, если продолжишь в том же духе. А пока закрой рот и сядь на койку, – переждав, пока она недовольно проиграет в гляделки и смирится со своим положением, я обратился к стражу. – Голдвин, да? … Мы пока никуда не торопимся, у нас есть раненые, им нужно поправиться, и если у тебя есть какие-то вопросы ко мне, то давай поговорим позже! Договорились?
Ответа я не услышал. Да и незачем было отвечать, вороша осиное гнездо по имени Лориан. С другой стороны появилась возможность задать свои вопросы, но пока я не хотел торопиться с этим. Дождавшись, когда у входа все уляжется, я демонстративно направился к противоположному проходу. Мне хотелось оставить ее тут в гордом одиночестве и проверить, как дела у остальных. А заодно предупредить, что нам доставили подарки. Решеткам взяться здесь неоткуда, а для побега оставалось только мое направление.
– Как себя чувствует Хедур? – неподалеку, на полпути в обжитый закуток с лежанками, стояла Алия, перебирающая сложенные в углу свертки. Кроме нее я также заметил осторожно пробирающуюся по моим пятам пленницу.
– Терпимо, но он очень слаб, и я обнаружила у него перелом. Рана еще кровоточит после вчерашнего перемещения, – она не оборачивалась и продолжала что-то отбирать. – Ребята скоро освободятся, и я попрошу их помочь с грузом, – немного постояв возле нее и подумав, что еще ей сказать, я решил вернуться. – Скажи, что ты задумал? Я понимаю, что возможно лучшего варианта для нас не было, но это все добром не закончится.
– У нас два варианта. Пойти и умереть во славу, потакая глупой прихоти инквизитора. Или окопаться с Олафом в форте и ждать, пока она и ваша церковь поумнеет. Подозреваю, ждать придется долго, … очень долго. Двести или триста лет, – выслушав, она обернулась на меня, показывая растерянный взгляд. – Для нее я создание бездны, а не посланник божий. И переубедить ее, как и вас, в обратном может только тот, кто все это затеял, – я пожал плечами, показывая неопределенность ситуации, а она в ответ опустила взгляд.
– Я, наконец, смогла накопить денег на покупку прав для проживания и работы в Терусе, а теперь все оказалось напрасным, – конечно, был и третий вариант. Распустить всю команду искателей, отправив их тайком в ближайшее поселение, но с появлением Лориан это стало невозможно. Она могла запомнить лица многих участников, и после своего освобождения устроить чистку местного населения.
– Терус, это город? На этом шаре полно мест, где можно пустить корни, – я думаю, она понимала, что речь идет обо всем земном шаре, который раньше наблюдала в виде огромного мраморного изваяния. – Не думаю, что у вашей церкви повсюду есть свои люди. И потом не все еще потеряно. В жизни бывают и приятные сюрпризы, – конечно, я не был из их числа. Но опускать руки пока рановато.
– Ха, это одно из твоих предположений о том, что инквизитор на самом деле хороший парень и все образуется? – горький смешок вырвался из ее рта. Спорить с таким утверждением было сложно. – Да, сюрприз! – как минимум ее голос не звучал отчаянно. – Люди Олафа говорят, что возможно готовится новое нападение сурийцев на их форт. Они заметили несколько стоянок, но пока не знают, когда это произойдет.
– Тогда нам остается бежать в сторону гор, но до этого нужно убедиться, что Хедур сможет идти, – вздохнув, я оставил ее разбираться с припасами и инструментами.
– Я голодна и хочу есть! – вернувшись на свой пост, я застал пленницу в привычном для нее положении, недовольно отвернувшегося ребенка. Пропустив мимо ушей ее заявление, я расположился поудобнее и продолжил свое бесцельное занятие по ковырянию и изучению своего доспеха. – Я, хочу, есть!
– А я хочу летать, – сказав это, я вспомнил, что крылья на спине делали это заявление неоднозначным. – У нас еда приправлена исключительно твоими проклятиями. Не боишься отравиться? Кроме того свою возможность ты уже упустила, жди следующего раза.
– Если я прикажу оставить всех и объявлю Олафа прощенным, ты меня отпустишь? – нельзя сказать, что такая постановка вопроса стала неожиданной. Но прежде, я ожидал подобных предложений и вариантов разрешения ситуации от кого-то из ее подчиненных. С другой стороны это звучало как-то не так. Почему только Олаф должен получить милость?
– А как насчет остальных? Чем Олаф единолично заслужил ваше прощение? … А как же смерти невинных? Кровь которых все еще на твоих руках, – возможно, сейчас появился шанс решить все наши проблемы и упрекать ее в чем-то было лишним. Но я ей не доверял, очень сильно не доверял. Возможно, только после того, как за нее поручились бы десять хорошо знакомых мне людей, я еще задумался над ее предложением. А пока она могла пообещать золотые горы и устроить ловушку на пути к ним.
– Олаф был обличен в связи с отступниками. Вся его семья должна заслужить прощение всевышнего здесь на границе, – опять эти отступники. Но если все они походили на Лихого, у местных определенно должен быть с ними счет.
– Мне почему-то кажется, что Олаф просто перешел кому-то дорогу и теперь от него хотят избавиться. Если бы не наша случайная встреча, он бы мог не остаться живым. А зная, как хорошо отступники могут скрываться среди вас, все эти обвинения могут быть ложью, которую они сами и придумали.
– Да как ты… – только она хотела начать верещать, как тут же одумалась. – У Олафа был сын, он заразился в подземельях. Все знают, что эта чума, поразив человека один раз, не дает ему шанса выжить. Но Олаф противился воле божьей и искал ответы и спасение у отступников. Ему повезло, что зараза не унесла его чадо в одночасье и ему представилась возможность проститься с ним, – не хотел бы я себе такого везения. Но в целом это проливало свет на многое.