Владимир Великий
Между адом и раем
Полулысый потянулся, слегка потер свои ладони. Они были страшно теплые не только от тяжелых сумок, но и от кровеносного натиска, который господствовал во всем его организме. Затем он широко улыбнулся и произнес:
─ Любимая моя, у нас с тобою большой прадзник… Очень большой… ─ Дарья бросилась к дивану, и пронзив мужа взглядом, с явным равнодушием прошипела. ─ И какой же у нас с тобою праздник? Небось опять зарплату на пятачок повысили? ─ Несколько странное поведение мужа ее злило. Она отступила назад, и словно помешанная, пробубнила себе под нос. ─ До очередного сборища почти целый год…
Коммунист Стрельников, писавший о руководящей и направляющей силе общества, не решился дать отпор идейному противнику. Побоялся. Он сохранил олимпийское спокойствие. Да и что можно было взять с беспартийной женщины, к тому же еще и безработной? Ее очредного потока гнева и ненависти он не стал выжидать. Знал, к чему это приводило. Ужин порознь, постель тоже врозь. Он ─ на диване, она ─ на мягкой перине. Он приподнялся и, набрав в свои легкие очередную порцию воздуха, лениво прошевелил губами:
─ Дарья Авдеевна, Дашенька… Половозов обещает мне высокую должность, даже очень высокую…
Через пару мгновений мужчина с плешиной на макушке оказался в крепких объятиях нелюбящей его жены, но чертовски красивой…
Ужин удался на славу. Стол ломился от явств. Ничего импортного или заморского на нем не было. Все было местного призводства, но очень дефицитное. Подобное простые смертные редко кушали. Не исключением были и обитатели двухкомнатной квартиры. Уроженка села Назаровка в один присест съела небольшой кренделек колбасы и куском хлеба подчистила банку, в которой были шпроты. Круглый сирота имел свои слабости. Армянский коньяк с тремя звездочками он пил впервые, как впервые кушал и свежекопченую осетрину…
Было далеко за полночь, когда бездетные супруги легли в постель. Любовь по их обоюдному согласию не состоялась. Да и зачем? Желудок каждого из них был до отказа набит съестной всячиной, от спиртного кружилась голова. Секс они оставили на утро. Проснулись они к обеду. Скорее всего, они поспали бы и еще, но увы… Сказалась профессиональная привычка у хозяина. Он вскочил с постели и посмотрел на часы. Было ровно двенадцать. Затем он зашел на кухню. Присел на стул и включил небольшой радиоприемник, стоявший на подоконнике. Передавали последние известия. Диктор слегка подавленным голосом сообщал, что на семьдесят пятом году жизни скоропостижно скончался секретарь ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР Молотков… Затем он перечислил заслуги умершего перед коммунистической партией и советским государством. Стрельников слегка покачал головой и зевнул. За последнее время старцы из высшей когорты партии уходили в иной мир довольно часто. Он слегка стиснул зубы, открыл форточку и смачно плюнул. Небольшой поток воздуха на какой-то миг его освежил, но ненадолго. Он присел и тяжело вздохнул. Призадумался. Умерший являлся патроном Половозова. От этой мысли у него кольнуло в груди…
Стрельников до трех часов дня держался молодцом. За это время он многое успел сделать. Сначала поимел секс с полусонной женой, она все еще не отошла от вчерашнего перепоя. После душа он кухарил. И все это время почему-то думал о самом плохом. Смерть Молоткова, без всякого сомнения, приостановит его «воздушную карьеру». При этой мысли он заглянул в спальную комнату, где нежилась его жена. Ежели подобное случится ─ развода не избежать…
Он быстро оделся и побежал на почтовое отделение, где находился междугородный переговорный пункт. Дрожавшими руками он набрал номер телефона приемной первого секретаря обкома партии. Женский голос проворковал, что Иван Николаевич срочно вылетел в Москву. Он бросил трубку и заскрежетал зубами. Самое страшное, о чем он думал уже несколько часов, свершилось. Он расплатился и вышел на улицу. Прошел несколько десятков метров, абсолютно не понимая, куда и почему он идет. Вскоре он повернул в сторону железнодорожного вокзала. Небольшое здание и привокзальный перрончик станции Называевская были для него своеобразной отдушиной, местом очищения от нервных стрессов. Многолюдие на какой-то миг рассосало его душевную боль. Внезапно заморосил дождь, который в одночасье превратился в ливень. Он был сильный и короткий, словно был специально для Стрельникова, у которого в прямом смысле голова шла кругом. Смерть друга Половозова может стать для него настоящей трагедией. Он на какой-то миг представил Дарью и тяжело вздохнул. Очередную болтовную неудачника и нищего она уже не перенесет…
Аксенова только в постели почувствовала упадок физических сил у своего мужа. Его предстоявшая карьера внесла значительные коррективы в ее поведение. Она впервые проявила инициативу, напросилась на любовь. И в итоге, как в народе говорят, осталась с носом. Некогда жаждующий ее тела мужчина, сделал пару движений и его член «превратился» в безвоздушный шарик. «Накачивать» его она не стала. В ее висках то и дело что-то стучало. Сказывался вчерашний перепой. Она кисло улыбнулась, и сделав «калачик», тут же засопела…
Прошла неделя. Для Стрельникова это время было не только для раздумий, но и проверкой его нервов. В «коптильне», так он называл комнату, где он сидел напару с собратом по перу, он вел себя неординарно, даже очень. Он то усердно скрипел шариковой авторучкой, что его соседу, казалось, что его коллега не человек, а робот, из-под пера которого автоматически «вылетали» статьи или заметки. То он неподвижно сидел за письменным столом и через окно наблюдал за прохожими. Опытный писака нередко сидел часами, на-гора ничего не выдавал. В конце рабочего дня он брал папку черного цвета, в которой были его «труды», и подходил к кабинету главного редактора. Пару минут он стоял перед дверю без движений, словно мумия. Затем вновь возвращался к себе. И вновь устраивал непонятный цирк. Он вынимал из папки написанное и прямо на глазах коллеги рвал его на мелкие клочья. Потом кидал их в мусорное ведро, при этом улыбался. Иваныч, молодой парень, только что пришедший из многотиражной газеты Калачинского механического завода, с недоумением смотрел на «старика». Затем незаметно крутил авторучкой возле своего виска. Стрельников все это видел, но на юного коллегу не обижался. Знал себе цену. Была пятница, когда он окончательно и бесповоротно решил немного развеяться от тягостных дум. Он надумал поехать в командировку. Саватеева приняла его с распростертыми руками и тут же его озадачила. Уборка урожая шла полным ходом.
Муж Дарьи Аксеновой вернулся через неделю. Вернулся настоящим бородачом. И не только. Он сильно осунулся, даже постарел. Она уже не сомневалась, что в его душе творилось что-то неладное. Поэтому она нисколько не сожалела, что после его отъезда она стала о нем наводить справки. Сначала она кинулась к своему другу Ведерникову, водителю. Его информация ее ошеломила. Слухи о том, что Стрельников станет фигурой большого масштаба, витали в районном доме власти уже давно. Гошка, едва узнав, что красивая шатенка является женой спецкора «брехаловки», в один миг изменил свое отношение к ней. До этого он при ней и с нею многое позволял. Он без всякого стеснения травил анекдоты про дураков-правителей или о зайцах. Было и большее. Едва женщина заливалась смехом, он очень осторожно клал свою руку сначала на ее стройные ноги, затем на самый низ ее живота. Нередко ее и целовал, не только в щечку, но и в губы. Все зависело от ее настроения, скорее всего, от того, как он за нею ухаживал.
Нередко белая «Волга» выезжала за город и с бешеной скоростью неслась по асфальтированной дороге, идущей в сторону Омска. В народе ее называли Сибирским трактом. На тридцатом километре от города машина останавливалась возле небольшой забегаловки, стоявшей на изгибе дороги. Особого выбора блюд в ней не было, но манты и хлебный квас были, что красивая женщина любила. Она наедалась и напивалась до отвала. Спиртное в рот не брала, боялась мужа. Боялась до поры, до времени. Богатых ухажеров в грязном городишке она пока не нашла. Гошка же был для нее просто-напросто побрякушкой, не больше и не меньше. В том, что он нищий, она убеждалась в той же забегаловке. Расплачивался он с явным нежеланием, не хотел отдавать свои кровные. Нередко он ругался и с официанткой. Считал, что она его обманула. Дарья внимательно наблюдала за происходящим и улыбалась.
Перед въездом в г. Называевск водитель сворачивал с тракта и въезжал в большой березовый колок. Затем выключал двигатель и тут же обнимал свою пассажирку. Она не сопротивлялалсь, отдавала долг за сытное кушанье. Молодой мужчина снимал с нее плавки и страстно целовал ее влагалище. Большее Аксенова не позволяла, она изворачивалась. Любовник скрипел зубами и со злостью смотрел на красивую недотрогу. Она слегка гладила руками его черные волосы на голове и тяжело вздыхала. По дороге она нередко раздумывала, правильно ли она поступила, не отдавшись тому, кто проявлял о ней заботу? В ее «хозяйство» была вставлена спираль, да и посторонних не было. Мало того. Она не обманывала себя, желание отдаться Гошке у нее было, и не раз. Они вновь встречались, и она вновь сдерживала как свою страсть, так и своего партнера. Почему это она делала, она и сама не понимала. Скорее всего, долговязый парень вызывал у нее симпатий меньше, чем ее нелюбимый муж. Возможно, было и другое. И это другое только Богу было известно…
В этот же день Аксенова перепроверила информацию своего любовника. Прохорова, секретарша районного отдела народного образования, ее знакомая также была в курсе возможного взлета Стрельникова. Пожилая женщина с кривыми ногами и с продолговатым веснушчатым лицом прекрасно знала, что Дарья являлась женой корреспондента, но прикинулась овечкой. Она долго расспрашивала слегка расстроенную шатенку о причинах внезапного интереса к известному мужчине. Надежда Ивановна очень редко видела супругов вместе, но то, что она видела, ее поражало. Мужчина шел несколько впереди своей супруги. Ее лицо было не то хмурым, не то равнодушным…
Анатолий Стрельников сделал круиз по деревням района не без пользы. В его кожаном саквояже материала, притом «горячего» было целая куча. Было и около двух десятков фотографий. В Назаровку, где жили родители Дарьи, он не поехал. За время супружества он так и не встретился ни с тещей, ни с тестем. Ни они, ни их родственники вообще его не интересовали. Мало того. Он исключал их из своих заметок, хороших или плохих. Причиной этому была жена, которая его не любила. Довольно часто, он, несолоно хлебавши, отворачивался от нагой женщины и скрипел зубами. Затем, на чем свет стоял, про себя костерил тех, кто произвел на этот свет красивую стерву, которая пила из него кровь. Пила, словно вампир.
После напряженной, но очень полезной командировки, Стрельников взял два дня отгула. Саватеева от удовольствия зацокала языком, когда просмотрела его отчет о проделанной работе. Она не отрицала, все и вся было сделано правильно. Не только правильно, но и очень талантливо. Отдохнуть бородачу в «стране Балкония», так сотрудники редакции называли отгулы, она не отказала. Первый день отпускник провалялся в постели. И следующий день он также находился в подобной позе. Безделье было порождено не только молчанием Половозова, но и погодой. Постоянно моросил дождь. Небо было покрыто темно-синим одеялом, из-под которого не выглядывало ни одного лучика солнца. Жена мужу волынить не мешала. Днем супруги находились порознь. Он ─ в спальне, она ─ в зале. Ночью перебирались в общую постель. Секса не было.
Около шести часов вечера в квартире раздался телефонный звонок. Стрельников подошел к аппарату, поднял трубку и тут же из нее раздался женский голос:
─ Анатолий Иванович? ─ Да, да, это я… Стрельников Анатолий Иванович… ─ ответил он. Ухо мужчины вновь уловило. ─ В понедельник Вас приглашает на собеседование первый секретарь областного комитета партии Иван Николаевич… Встреча назначена на одиннадцать часов дня… ─ Стрельников тепло просился с невидимой женщиной и осторожно положил трубку. Затем он медленно опустился на деревянный пол. Силы на какой-то миг его оставили.
И на этот раз Половозов принял своего земляка по-дружески. Он сразу же сказал ему самое главное. ЦК КПСС рекомендовал его специальным корреспондентом газеты «Сельская жизнь» по трем областям Сибири, в том числе и Омской. Ему оставалось пройти небольшие бюрократические ритуалы. Глаза приглашенного вмиг повлажнели, левое плечо слегка задергалось. Половозов волнение своего любимца не замечал, возможно, и не хотел замечать. Подобное он испытал совсем недавно.
У него самого был нервный тик, когда он узнал о внезапной смерти своего друга Молоткова, бывшего слесаря. Он и Половозов, как и сотни им подобных, по приказу партии осваивали целину, руководили колхозами. Гриша в карьере добился большего. Он помогал своему другу. Без него Половозов не стал бы царем области. С тяжелыми мыслями летел лидер омских коммунистов в Москву, с очень тяжелыми. На верхушке многомиллионной партии шла подковерная борьба. Должности получали те, кто верой и правдой служил своему боссу. Интересы народа никого не волновали. Его опасения рассеялись только через неделю. На место умершего Политбюро ЦК КПСС рекомендовало Федора Моисеевича Упокоева, его знакомого. Они вместе учились в Москве, в Академии народного хозяйства СССР. Он вновь полетел в столицу и один из первых поздравил его с новой должностью. Мужчины крепко обнялись, словно корешки. Половозов вернулся домой с приподнятым настроением. Бодрым был седовласый и в этот день. Он то и дело улыбался. Его жена и младшая дочь вчера улетели в Москву на Выставку достижений народного хозйства СССР, где проходил День социалистической Болгарии. Несмотря на то, что его близкие люди не входили в состав организаторов выставки, они строили большие планы. Они хотели не только поглазеть на друзей по духу и оружию, но и основательно познакомиться со столицей. Их проезд и проживание финансисты области провели за счет государства. Он, как отец, делал все для безбедной жизни дочерей. Татьяна, старшая, окончив Институт международных отношений, работала корреспондентом советского телевидения в Америке, Светлана ─ ударилась в науку. Она училась в аспирантуре…
Увидев несколько плаксивое выражение лица новоиспеченного представителя ЦК партии в своем регионе, Половозов слегка похлопал его по плечу и по-дружески произнес:
─ Анатолий Иванович… Одно знай ─ твоя должность стоит куда больше, чем какой-то обком в центральной России или у нас в Сибири … ─ Стрельников невольно встрепенулся. Затем с некоторым недоумением посмотрел на своего патрона. Его физиономия оставалась без изменений. Седовласый вновь продолжил. ─ Средства массовой информации делали и делают очень многое, если ими руководят из столицы или областного центра…
Половозов внезапно замолк. Он вспомнил предысторию назначения Стрельникова, круглого сироты, чистого пролетария на столь ответственный пост. Он долго упрашивал Молоткова, а потом и Упокоева, чтобы они дали ему добро. Мотивировал он это тем, что его земляк талантлив, приципиален, видит перспективу и самое главное, он знал жизнь области, да и всего сибирского региона. До этого в Омске был ставленник Москвы, бывший гидротехник. Бездарность и бабник. Он снюхался с сотрудницей областной газеты. Нередко прикладывался и к спиртному. Иван Николаевич два года терпел европейца, потом не выдержал. Позвонил его жене, та сразу же в ЦК КПСС. Оргвыводы последовали незамедлительно…
Седовласый подошел к окну и на некоторое время задержал свой взгляд на двух вечнозеленых елях и цветочной клумбе, стоявших напротив особняка. Общение с представителями флоры даже на расстоянии его радовало. Он вновь вернулся к своему назначенцу. Он еле слышно прошевелил губами:
─ Ладно, Анатолий Батькович, достаточно партийных этикетов… Мы же земляки, найдем общий язык… ─ Слегка подмигнув мужчине с плешинкой на голове, который все еще смиренно сидел на стуле, он подошел к зеркалу. Достал из внутреннего кармана расческу желтого цвета и неспеша причесался. Затем улыбнулся, и как бы невзначай, произнес:
─ Анатолий Иванович, а как ты смотришь на то, чтобы мы посмотрели наш любимый город? ─ Бросив взгляд на «немого», он продолжил. ─ Есть два варианта. Первый, идти пешком… И второй… Ехать на машине с ветерком…
Протеже сначала молчал, «пережевывал» предложение покровителя. Он никогда не думал, что столь занятой человек предложит ему прогулку по огромному городу. Он слегка заморгал глазами, затем неуверенно промямлил:
─ Иван Николаевич, я не против прогулки. Знание достопримечательностей Омска мне просто необходимо…
Половозов утвердительно кивнул головой и рассмеялся. Затем со вздохом произнес:
─ Анатолий Иванович, жаль, что с тобою нет супруги… А то можно было наши планы в корне изменить…
Стрельников моментально не только вошел в краску, но и вспотел. Он не ожидал, что при собеседовании нужна была еще и его жена. Но, скорее всего, сам Бог помогал ему в этот день. Он слегка замялся и с улыбкой ответил:
─ Дарья, Дарья Авдеевна, как раз со мною… Она стоит возле входа и ждет меня, Иван Николаевич…
Неожиданный поворот событий обрадовал пожилого мужчину. Он покрутил головой сначала налево, потом направо, и словно озорной мальчшка, пробубнил:
─ Ну, земеля, тебе сегодня везет… Сейчас же бежим в машину и ищем тебе жилье....
Клерк от сногсшибательного предложения чуть-чуть поперхнулся. Он и мысли не допускал, что лично сам первый секретарь обкома партии, он же член ЦК КПСС будет заниматься его квартирой. За то, что он помог ему трудоустроиться, он обязан очень многим, даже своей жизнью…
Дальше размышлять ему не пришлось. Половозов по-молодецки сорвал с вешалки плащ светло-коричнего цвета, небрежно набросил на свою голову такого же цвета шляпу и кинулся к выходу. Стрельников последовал за ним. Он, как только увидел свою жену, стоявшую неподалеку от входной двери, от удовольствия слегка щелкнул языком. Она и на самом деле была красивейшим созданием. Для ее высокой стройной фигуры как нельзя лучше шла короткая юбка черного цвета и темно-синяя блузка, поверх которой был накинут белый плащ из болоньи. Ее пышные короткие каштановые волосы, несколько завитые книзу, едва закрывали ее красивые уши. Дарья изменила свою прическу час назад, в парикмахерской на улице Ленина. Увидев супруга, идущего вместе с мужчиной, которого она часто видела по телевизору, она уверенно застучала каблучками своих черных туфель. Пошла им навстречу. Едва она к ним подошла, как седовласый, протянув ей руку для приветствия, произнес:
─ Здравствуйте, я Половозов… Иван Николаевич… Затем, повернув голову в сторону своего соседа, он с улыбкой добавил. ─ Анатолий Иванович… Мое чутье, да и жизненный опыт подсказывает, что эта женщина есть твоя жена…
Стрельников, слегка зардевшись, тихо промолвил:
─ Иван Николаевич, Вы не ошиблись… Дарья Авдеевна, моя супруга…
Появление мужа и его патрона Аксенову очень обрадовало. Она уже почти битый час сидела на кушетке и лупала глазами то на лестницу, ведущую наверх, то на милиционера, который слонялся из угла в угол или выходил на улицу подышать свежим воздухом. Она слегка наклонилась и ответила на приветствие. Рука пожилого мужчины была сильной и очень теплой. Она широко улыбнулась. Крепкое, дружеское рукопожатие говорило не только о воле этого человека, но и свидетельствовало об его симпатии к персоне, пусть еще и незнакомой.
Половозов встал между супругами и, похлопав руками по их плечам, заразительно рассмеялся. Потом стал их рассматривать. Сначала он посмотрел на мужа, он стоял неподвижно, и как в народе говорят, весь был в мыле. Затем он перевел взгляд на женщину. Она была яркой противоположностью своему мужу. Она слегка улыбалась и несколько по-детски кривила свои тонкие губы, на которых был толстый слой ярко красной помады с блестками. Различие характеров, как и манера поведения молодых людей, подзадорила седовласого. Он улыбнулся и по-озорному спросил своего земляка:
─ Анатолий Иванович, скажи-ка на милость, где ты отыскал такую красавицу? Я не привру… В мою бытность таких земля не рождала…
Стрельников после необычайного умозаключения своего патрона вообще потерял дар речи. Он стоял как истукан и блукал голубыми глазами то на своего покровителя, то на милиционера, который внимательно бдил за самой важной персоной области. Неизвестно, что произошло бы дальше с ним, если бы ему на помощь не поспешила его жена. Она повела плечом в его сторону и с улыбкой произнесла:
─ Иван Николаевич… Я родом из Назаровки, что в Называевском районе… Думаю об этой деревушке, Вы слышали… ─ Седовласый слегка подал свое тело назад, словно испугался неожиданной информации, затем поднял указательный палец левой руки кверху и тут же выпалил. ─ Дак вот из какой глубинки пришла ко мне мировая красавица! Завтра же поеду и привезу подобную… ─ Окинув пристальным взглядом молодую женщину, про себя отметил. Ей подобные в его объятиях еще не бывали…
Поиск жилья для семьи специального корреспондента общесоюзной газеты «Сельская жизнь» закончился на хорошей ноте. Супруги и их патрон побывали во всех пяти квартирах, которые были в резерве областного комитета КПСС. Солнце уже клонилось к заходу, когда черная «Волга» со специальными номерами остановилась перед главным входом в железнодорожный вокзал станции «Омск пассажирский». Из машины вышли двое, женщина и мужчина. Они радостно улыбались и по очереди трясли руку пожилому мужчине, сидевшему рядом с водителем. Едва они простились и немного отошли, как из салона раздалось:
─ Не забудьте, что в Назаровке моя нога уже была… ─ Молодые люди, словно по команде, обернулись и вновь услышали. ─ Сам же я бывший рабочий Сибсельмаша, родился в Милютино…
Через месяц Стрельников и его жена переселились из старой хрущевки провинциального города в новую девятиэтажку из красно-белого кирпича города-миллионника. Четырехкомнатная квартира, расположенная на третьем этаже, была их лучшим выбором. Их радовало не только ее прекрасная планировка, но и жилой район. Они почти каждый вечер выходили на огромную лоджию и устремляли свои взоры на Иртыш. Нравилась им и красивая набережная, по которой с раннего утра до позднего вечера бродили сотни, а то и тысячи прохожих.
Аксенова в корне изменила свое отношение к доселе нелюбимому мужу. Да и не любить его было уже невозможно. После собеседования в ЦК КПСС и получения соответствующих документов он сильно прибавил. Из некогда тихого, смирного мужчины он превратился в волевого и одновременно очень серьезного человека, специалиста своего дела. Он всегда держал нос по ветру. Он был в курсе всех событий, будь то в Москве или в Омске, Новосибирске или Томске. Он имел два рабочих кабинета, один в большом сером здании, в центре города, другой ─ дома. Нередко ездил он и в редакцию газеты, в Москву. Там у него также был рабочий кабинет.
Очень высокая должность внесла изменения и в его личную жизнь. Свободного времени у него было куда меньше, чем во время его работы в районной газете. Однако этот недостаток компенсировался его большими связями и возможностями. Перед ним лебезили не только районные начальники, но и боссы областного звена, вплоть до секретарей обкома партии. Стрельников подобное явление считал закономерным. Никто из шишек не хотел попадать на страницы его газеты. Особенно, в черном цвете. Оргвыводы следовали незамедлительно…
В области был только один человек, перед которым в прямом смысле лебезил, порою и дрожал спецкор Стрельников. Это был Половозов. При встрече с ним высокий мужчина с разрастающейся лысиной на голове, низко раскланивался и крепко жал ему руку. Не забывал, кто есть кто. Ко всем праздникам он вместе с женой подписывал поздравительные открытки и заблаговременно отправлял их Половозовым.
Круглый сирота боялся нарушить завет своего патрона, он получил его в самом начале своей большой карьеры. Ни один из его материалов не должен очернять не только лично Половозова, но и вверенную ему область. Он ни на йоту от «принципа» не отступал. Он рвал в прямом смысле кольцо блокады, как от врагов внутренних, так и внешних. Кое-кто из местных писал и звонил ему о негативах, происходящих в области. Некоторые из них вообще не боялись ничего и никого. Они называли фамилии чиновников, которые были нечисты на руку. Протеже внимательно читал и нередко вздыхал. Казнокрады и бандиты в большинстве своем были родственниками или друзьями партийного наместника. Стрельников на письма или телефонные звонки отвечал, за исключением анонимок. Затем он метался из угла в угол, знал, что это было всего-навсего отговорка или отписка. Нередко в его голове было и совсем другое.
Омская область считалась одной из развитых в экономическом отношении. Много положительного в ней было и в сфере социально-политического развития. В этом была заслуга не только лично Половозова, но и его сподвижников. Землячество и тому подобное, было в царской России, есть оно и при социализме… И он, Анатолий Иванович Стрельников, бывший детдомовец, заочно окончивший Омский педагогический институт, скорее всего, всю жизнь оставался мелкой сошкой, ежели бы ни Половозов… Об этом он всегда помнил и делал все возможное для прославления своего патрона. Его объемный очерк, посвященный шестидесятилетию Половозова, в Москве пропустили на ура. Он краем уха слышал, что юбиляру светила самая большая награда страны. И его слухи оказались правдоподобными. Не успела еще высохнуть типографская краска на номере газеты, в которой он пел дифирамбы в адрес великого сибиряка, верного ленинца, как по телевидению сообщили, что за выдающиеся заслуги перед коммунистической партией и советским государством, а также за успешное выполнение заданий пятилетки первый секретарь Омского областного комитета КПСС Половозов Иван Николаевич награжден орденом Ленина. Стрельников некоторое время ходил грустным, словно помешанный. Злился на Москву, которая, как ему казалось, в прямом смысле украла звезду Героя у заслуженного человека. Иногда он остывал. Время лобзаний и «звездопада» прошло. Страной рулили уже более молодые…
Он, как и раньше, напрочь отметал всяческие потуги сверху очернить стиль руководства своего шефа. Отметал, даже малое. Иногда из Москвы ему звонили и просили негативный материал. Его, как правило, «искали» перед заседаниями Политбюро ЦК КПСС, пленумами или перед партийными съездами. Стрельников в своей вотчине недостатков не находил, у соседей же их вскрывал. Из Москвы вновь звонили и писали. Бывало и то, что ему присылали компромат с конкретными фактами и фамилиями тех, кто погряз в коррупции или заворовался. Он летел в столицу и доказывал обратное. В итоге он побеждал…
Слухи о необычайной преданности Стрельникова своему патрону доходили и до Половозова. И он перед ним в долгу не оставался. Его любимец получил прекрасную квартиру, обставленную импортной мебелью. У него были лучшие средства информации и связи. Через два года работы он купил себе легковую машину «Жигули», прямо с завода изготовителя. Дабы не попасть в излишние переплеты, Стрельников сделал ход конем. Машину он переписал на свою жену, Аксенову. Получил он и двухэтажный дачный особняк, от него до водной глади Иртыша было в прямом смысле рукой подать. Получал он и очень много другое, что было ему «положено». За все и вся он не платил ни копейки. Не оставалась внакладе и его жена. Она в срочном порядке устроилась рабочей на шинный завод. Через год ее, передовика производства приняли в члены партии. Через месяц она уже работала инструктором отдела пропаганды и агитации райкома КПСС. Одновременно заочно училась в педагогическом институте.
Еще через полгода ее назначили заместителем заведующего отделом культуры облисполкома. Ее непосредственный шеф практически не работал. Он часто болел или путешествовал по странам социализма. Аксенова также не упускала возможности увидеть мир или на широкую ногу отдохнуть. И все это она делала только со своим мужем. Она стала для него надежной половинкой, как в постели, так и на людях. Утром и вечером к подъезду «краснопузой», так кое-кто из соседей прозывал красивую девятиэтажку на берегу Иртыша, подъезжали две служебные машины. Одна из них была синего цвета, другая красного. Спецкор общесоюзной газеты любил цвет красного знамени, его жене нравился цвет морской волны…
Утро 19 августа 1991 года Анатолий Стрельников встретил в своем рабочем кабинете. Вместо привычного выпуска новостей в 9 часов утра, которые он всегда внимательно слушал, из радиоприемника раздалось сообщение, что Генеральный секретарь ЦК КПСС, Президент Советского Союз болен. В стране введен режим чрезвычайного положения, и вся полнота власти переходит к Государственному Комитету по чрезвычайному положению во главе с вице-президентом. Он сразу же поделился новостями с женой. Дарья, улышав его голос, положила трубку на стол, затем плотно закрыла дверь своего кабинета. Она уже нажила себе дюжину соперников, даже и настоящих врагов. Ей однажды кто-то в графин с водой положил соль. Она почти целый день харкалась и полоскала свой рот. Мерзопакости появились, когда ее окружение узнало, что Половозов вот-вот должен уйти на пенсию. К тому же их патрон сильно сдал, часто болел. Он неделями пропадал в специальном санатории для ответственных работников ЦК КПСС на Черном море или в своей лечебнице, в Чернолучье. Она каждый день молила Бога, чтобы их семейный меценат как можно больше был у руля области. Она знала, умри он сегодня, завтра же ни ее мужа, ни ее в кабинеты и на пушечный выстрел не пустят. И не только из-за успешной карьеры ей, бывшему товароведу завидовали. Завидовали ей и как красивой женщине, особенно, пожилые представительницы слабого пола. Они, как никто другой, ненавидели смазливую шатенку. Она однажды пыталась устроить разгон Трусиковой, ведушему специалисту. Дать нагоняй есть было за что. Она не только халатно относилась к исполнению своих обязанностей, но и нередко приходила в подпитии. В таком состоянии пожилую женщину тянуло на подвиги или различного рода сплетни. Находясь под градусом, она посещала кабинеты, независимо от того, кто в них сидел. Кабинет Дарьи Авдеевны Аксеновой она проходила стороной, боялась. Заходила в него только по служебным вопросам и всегда трезвой. О своей подчиненной заместитель заведующего отделом практически ничего не знала. Несколько бумажек в тоненькой папочке, она хранилась в отделе кадров, мало о чем говорили. Учительница биологии, проработав в средней школе двадцать лет, почему-то оказалась в торговом центре Омска, затем ее перевели в облисполком. Она дважды была разведена.
