Владимир Великий
Между адом и раем
Прошло полгода. Смазливая шатенка, поступившая в техникум не без помощи Соютина, он ей заранее показал билет по математике, все больше и больше вносила коррективы в график его работы. Он, заместитель директора по воспитательной работе перед началом занятий и после них некоторое время сидел в кресле и зырил глазами через окно своего кабинета, оно выходило на парадное крыльцо большого трехэтажного здания. Подобные «моционы» он делал десятки раз, как только впервые увидел новенькую из дополнительного набора. Она резко отличалась не только от однокурсниц, но и от всех девушек специального учебного заведения. Она, скорее всего, понимала свое преимущество перед ними и делала все возможное, чтобы еще больше выделиться. Возможно и то, что она этим хотела кому-то насолить или отомстить. Аксенова носила очень короткую черную юбку, из-под которой выглядывали ее точеные ноги. Длинные волосы – локоны каштанового цвета она раскидывала во все стороны. Они были не только на ее плечах, но порою закрывали и ее красивое лицо. Никто из предподавателей ей замечание по этому поводу не делал, включая и директора Широкова Ивана Николаевича. Соютин его не любил. Мужчину с крупным носом и с прической бобриком, который пришел два года назад из горисполкома, он иногда даже презирал.
Первая попытка Соютина прелюбодействовать с очаровательной учащейся, к его удивлению, оказалась успешной. Произошло это поздним вечером. Он сидел в рабочем кабинете и неспеша переписывал в общую тетрадь передовую статью из газеты «Правда». Утром ему предстояло выступить с политической информацией перед студентами. Он слегка приподнял голову, когда в дверь его кабинета постучали. Затем он быстро привстал и слегка покраснел, когда перед ним появилась красивая шатенка. Ее появление, тем более в столь позднее время, было для него неожиданностью, наиприятнейшей неожиданностью.
Он уже давненько мечтал встретиться с девушкой наедине, без лишних глаз. Аксенова подошла к столу и с несколько озабоченным выражением лица произнесла:
─ Антон Михайлович… Я по служебному вопросу… Можете меня принять?
Лысый мужчина утвердительно кивнул головой и неспеша опустился в кресло. Затем улыбнулся и очень внимательно посмотрел на подопечную. Ее карие глаза были неподвижными и очень серьезными. Аксенова тяжело вздохнула и опустилась на стул, стоявший напротив ее начальника. Затем она с негодованием выпалила:
─ Антон Михайлович! Я пришла от имени нашей группы… Уже давно собиралась прийти к Вам… ─ Соютин слегка подался вперед и незаметно втянул в себя приятный запах женских духов, исходивших от девушки. Потом, сделав очень умное выражение лица, он произнес. ─ Даша, я весь во внимании… Что там стряслось в твоей группе? ─ Дарья перевела дух и продолжила. ─ В нашей группе ничего не случилось… Случилось и случается каждый день в нашей забегаловке… Отвратительное питание в столовой уже давно всем известно, в том числе, и директору… Однако никто и пальцем не пошевелил, чтобы наказать…
Плешивый слегка вздохнул, и прервав обличения ходока в адрес работников столовой, сказал:
─ Дашенька, я сделаю все возможное для улучшения работы пищеблока… Надо только время… И еще нужны факты, доказательства…
Аксенова, не дослушав своего наставника, быстро встала, и сжав кулаки, словно хотела ими трахнуть по его белоснежной лысине, вспылила:
─ Товарищ Соютин… Вам нужны доказательства? Пожалуйста, они есть… Пойдемте в общежитие, в мою комнату…
Чиновник, вальяжно сидевший за столом, от неожиданного натиска учащейся немного струхнул. Он впервые видел разъяренную красавицу, которая, как ему сейчас казалось, могла не только его избить, но и полностью проглотить. Он осторожно прикоснулся к ее руке и очень доверительно произнес:
─ Дашенька, садись и расскажи все по порядку… Я тебе всегда верил и буду верить, пойми меня правильно, моя дорогая…
Несколько отцовское покровительство мужчины на какой-то миг погасило бушевавшее негодование в душе шатенки. Она присела за стол, положила руку на руку и взглянула на своего спасителя. В том, что он разрешит проблему с питанием, она уже не сомневалась.
Визит представительницы учащейся молодежи к заместителю директора техникума по воспитательной работе задержался. Она не только рассказала о наболевшем, но и привела горячий пример. В ее комнате уже три дня пластом лежала Таня Петухова, у нее было сильное расстройство желудка. Подобное имели еще три девушки. Об этом они никому не говорили. Они ни только не хотели позориться, но и боялись. Год назад «понос» был в одном из институтов города. Санэпидемстанция тут же наложила карантин. Больше всех пострадал ректор вуза, его уволили…
Прощание наставника и подопечной было очень теплым. Соютин перед самой дверью слегка прикоснулся к руке девушки и еще раз заверил ее о своем личном участии в столь важном деле:
─ Дарьюшка, я прошу тебя ─ не переживай… Я завтра же займусь этим щепетильным делом… ─ Затем почти по-дружески продолжил. ─ Передай привет Петуховой, пусть она быстрее поправляется…
Шатенка утвердительно кивнула головой, и соизмерив мужчину с ног до головы, неожиданно покраснела. В этот поздний вечер Соютин, как ей показалось, даже и неплохо выглядел. Она улыбнулась и протянула руку к дверной ручке. И в этот же момент в кабинете погас свет, и к ее тонкой талии прикоснулись мужские руки. Она быстро вывернулась из объятий и прильнула к губам своего наставника. Прильнула так сильно, что он от ее страсти слегка вскрикнул. Несколько мгновений лысый был в замешательстве, даже в растерянности. Не провокация ли это, не очередные ли козни директора техникума? Он с облегчением вздохнул, когда услышал очень нежный женский голос:
─ Антон Михайлович, Антоша… Я не против этого, но я не хочу орального секса… Я хочу обычного…
Мужчина с силой притянул к себе любовницу. Ее спина внезапно изогнулась и затем резко придвинулась вперед, к нему. Его движения были уверенными и быстрыми. Не только от страсти, но и от ушедшего страха…
Через неделю Аксенова вновь пришла к своему наставнику. Пришла не от имени общественности. Она пришла по собственной инициативе, которая была порождена не любовью к мужчине, а ее нищетой. Она хотела жить лучше, чем ее подруги. Родители ей материально не помогали, стипендии страшно не хватало. Хорошо одеваться, ей нужны были деньги, «капуста» Появление спонсора в лице Соютина для нее было как нельзя кстати. За первую любовь он заплатил ей десять рублей. Не жирно…
На этот раз молодая путана внесла коррективы в свое поведение, притом очень существенные. Прежде чем лечь на диван, она предупредила хозяина кабинета:
─ Антон Михайлович… Я уже давно заметила твое неравнодушие ко мне… ─ Мужчина, стоявший на коленях, тут же сделал вопросительное выражение лица. Она продолжила. ─ Антошка, ты же не дурак, понимаешь мою ситуацию… ─ Затем, ехидно улыбнувшись, продолжила. ─ Мне нужны деньги, тебе же ─ мое тело, а не металлическая клетка… ─ Заметив непомерный страх на лице любовника, Аксенова хихикнула и очень осторожно ударила рукой по небольшому члену мужчины. Про себя отметила. Половой орган у Стрельникова был куда длиннее и мощнее, чем у лысого. Она слегка потянулась, и раздвинув стройные ноги, словно мимоходом, прошептала:
─ Антон Михайлович, подобные мужчины, как ты, не в моем вкусе… Тем, более с белыми лысинами…
Соютин сильно сжал зубы. Желание врезать по голой заднице девушки он тут же подавил. Он почти с самого детства бредил женщинами, особенно красивыми артистками или ведущими телевидения. Нередко после фильма или телепередачи он уединялся в своей спальне или туалете и мастубировал. И эта смазливая шатенка вынудила его делать неестественное уже пару раз. Он прикоснулся губами к вьющимся волосам женского влагалища. Аксенова от истомы слегка вздрогнула, затем очень четко произнесла:
─ Я, мировая красавица… Мне нужна хорошая оправа и деньги… ─ Сделав пару движений задницей из стороны в сторону, продолжила. ─ Бог дал мне красоту, а тебе, мой начальник, мозги…
Лысый уже ничего не слышал, да и слушать не хотел. Он весь был в напряжении. Проститутка в этот вечер была очень счастлива. Не только от мужской страсти, но и от очередной прибавки в ее кошельке. Она получила «четвертак», двадцать пять рублей. Через неделю еще один, потом еще один…
Три годы учебы для Аксеновой пролетели очень быстро, словно один миг. Первым с окончанием техникума ее поздравил Соютин, новый директор. Его представление совпало с днем выпуска. Широков попал в автомобильную катастрофу, едва остался жив. Дарья не смогла сдержать слез радости, когда несколько десятков молодых людей вперемежку с седыми и лысыми головами, с отчаянием хлопали в ладоши. Она сидела в первом ряду и не спускала глаз со своего мецената и любовника. Последнее с ним ложе она поделила в его квартире. Ничего особенного у них в этот вечер не было. Не было и особой радости. Ловелас пустил слезу, когда представил, что он больше не увидит красивую шатенку. Путана обошлась вздохами. Она находилась в плену очередных грез. Небольшой районный центр Москаленки, где ей предстояло работать, особой радости у нее не вызывал. Несмотря на это, она держала хвост пистолетом. В том, что она и там найдет себе любовника или богатого мужа, она не сомневалась. Для женской красоты во все времена каких-либо крепостей не существовало…
Глава пятая.
В коридорах власти
Прошло пять лет. Для Анатолия Ивановича Стрельникова это время было безкарьерным, никчемным. Не больше и не меньше. Он все еще сидел на своем стареньком стуле, все также был на побегушках. Хотя изменения были, но только не у него и не для него. По требованию жителей района городской комитет партии изменил название основного источника информации. «Заря коммунизма» ушла в небытие, вместо нее появилась «Сельская нива». Партийная верхушка, хотя и с большим трудом, все-таки прореагировала на критику снизу. Не проходило и дня, чтобы в редакцию ни приходили письма с просьбой о незамедлительном переименовании газеты. Люди не только писали, но и звонили. Нередко и приходили. Стрельников был также обеими руками за новое название. Он, как и многие читатели понимал, что в СССР каким-либо коммунизмом уже давно не пахло. Уровень жизни среди строителей общества всеобщего благоденствия стремительно падал. Многие крестьяне перебирались в город. Все больше и больше сельских поселений исчезало с карты Омской области.
И не только эти негативы тревожили правдоискателей из низших слоев общества. Их беспокоили также далеко некоммунистические повадки местных руководителей. Стрельников, хотя и не занимался проблемой кадров, но знал ее не хуже, чем главный редактор Саватеева. Анастасия Петровна пришла в редакцию совсем недавно, пришла из обкома комсомола. Курировала средства информации молодежных организаций. Родионова перевели на повышение в Омск. Вслед за ним уехала и заведующая отделом сельского хозяйства газеты Сухопарова. Ей предложили место в областном управлении сельского хозяйства.
Через пару месяцев она позвонила Стрельникову, и кое-что рассказала о себе. Она получила трехкомнатную квартиру в центре города. Неплохо устроился и ее муж, профессиональный шофер. Он возил заместителя председателя облисполкома. Любое известие о карьерных передвижениях коллег по перу, очень сильно бередило душу неудачника. Он пахал за десятерых, но оставался на прежней «высоте». Его материал печатался в каждом номере, под его именем или под псевдонимом «Ильин». Избрал он его неслучайно. Подобный псевдоним имел вождь мирового пролетариата В. И. Ленин…
За неделю до празднования Великого Октября в Омске состоялось областное совещание идеологических работников. В первый же день его работы представили нового первого секретаря обкома партии КПСС. Стрельников была слегка ошарашен, услышав очень знакомую ему фамилию. Прошло много времени, когда он в последний раз видел Половозова. Бывший юный корреспондент, сидевший в третьем ряду напротив рабочего президиума, даже привстал из кресла, когда увидел знакомого ему человека. Он то и дело внимательно его разглядывал. Физиономия Половозова практически не изменилась. Даже стала лучше. Его лицо было холеным и тщательно выбритым. Костюм черного цвета на нем сидел очень ладно, словно его шили по заказу. Мужчина с лысинкой на голове тяжело вздохнул. Манера поведения новоиспеченного руководителя одного из крупнейших регионов Сибири мало чем отличалась от поведения членов Политбюро ЦК КПСС. Новый вождь очень медленно водил глазами по огромному залу, словно робот. На какие-то мгновения взгляд его задерживался, словно он находил очередную жертву, или наоборот, своего сообщника… Корреспондент «брехаловки» Стрельников нередко скрипел зубами. Новый вождь не удосуживал его взглядом. Он то и дело открывал свой толстый талмуд и слегка качал головой. В отличие от Половозова он не мог похвалиться успехами по службе. В семейной же жизни ему немного счастья привалило.
Произошло это в воскресенье. В Называевске утром впервые по-настоящему выпал снег. После обеда ударил мороз. Он был такой сильный, что окна в квартире покрылись инеевым узром. Как назло, в этот же день две небольшие батареи отопления были холодными. На одном из участков теплотрассы был прорыв. Хозяин, накинув на себя зимнее пальто, сидел за письменным столом. Он «добивал» статью, посвященную единственному участнику социалистической революции, жившему в городе. Неожиданно в дверь постучали. Он неспеша ее открыл и, увидев перед собою незнакомую женщину, слегка покрутил головой из стороны в сторону. Это означало, что она не туда попала. Его мозг все еще «работал» по инерции. Высокая незнакомка с впалыми щеками и страшно мрачными глазами почему-то плакала. На какой-то миг сердце бобыля потеплело, ему стало жалко бедолагу. Он присмотрелся к ней более внимательно. На плачущей была поношенная шуба черного цвета без рукавов, она чем-то напоминала ему камзол. На ногах у нее были старенькие валенки…
Стрельников слегка приподнял голову и тут же вскрикнул:
─ Дарья, Дашенька … ─ Затем он облокотился на стену коридора и, набрав в легкие воздух, с нескрываемым волнением продолжил. ─ Даша, неужели это ты? Ты, все-таки решилась ко мне прийти… ─ Особа, на голове которой был шерстяной платок, очень робко переступила порог квартиры и еле слышно прошептала:
─ Да, это я, Дарья Аксенова… ─ Увидев слезы на глазах мужчины, с уверенностью в голосе добавила. ─ Пришла, как видишь, пришла навсегда…
В этот морозный вечер Анатолий Стрельников и Дарья Аксенова просидели за столом почти до полуночи. Гостья со слезами на глазах рассказала влюбленному в нее мужчине все, что приключилось с нею в районном центре Москаленки. Многое и утаила. Директор общепита, пожилой мужчина принял ее с огромной радостью. Он почти час рассказывал красивой девушке с каштановыми волосами о достижениях трудового коллектива, который ему доверила коммунистическая партия. Затем он познакомил ее с теми, с кем ей предстояло работать. Три женщины предпенсионного возраста, одетые в темно-синие кофты, новенькой сразу же не понравились. Они также не обделили ее антипатией. Едва начальник закрыл дверь комнаты и повел шатенку вниз, он хотел показать ей город, как позади их раздался оглушительный смех. Аксенова слегка прикрыла руками уши и тяжело вздохнула. Не с этого она хотела начинать свою работу…
Торков Юрий Никодимович, директор общепита делал все возможное, чтобы показать молодому специалисту свой родной город. В официальных документах его малая родина городом не значилась, но это нисколько не умоляло ее достойнств. Только к вечеру автомобиль «Москвич – 412» подрулил к небольшому зданию, где находилось управление. Новенькая за три часа инструктажа и поездки по грязным улицам ничего путного для себя не взяла. Да и желание что-либо новое изобретать на далеко непрестижной работе у нее в одночасье пропало. Воровать или делать приписки на предприятиях общепита, отрасли народного хозяйства, занимавшейся производством и продажей готовой пищи и полуфабрикатов, она также не намеревалась. Восемьдесят рублей с хвостиком и мизерная премия ее вообще разочаровали.
Торков вновь пригласил новенькую к себе в кабинет. Вскоре между ними состоялся конфиденциальный разговор. Предложение своего шефа Аксенова приняла. Он обещал ей место заведующей отделом, она ему любовь. Опытная путана при этом поставила условие. Сначала ей персональный кабинет, потом уже постель. Начальник вспылил, до сего момента из подчиненных ему никто не перечил. Шатенка в обиду себя не дала. Она быстро вышла из-за стола и зацокала по деревянному полу своими белыми туфельками на высоких каблуках в сторону двери. При этом успела пару раз вильнуть своими крутыми бедрами. Мужчина сначала встрепенулся, даже стукнул кулаком по столу. Затем остыл. Он приподнялся из кресла и заискивающее пролепетал:
─ Дарья Авдеевна, пожалуйста, останьтесь… Я согласен на все, Дашенька… ─ Аксенова заразительно засмеялась и, помахав ручкой, быстро вышла из кабинета.
В эту ночь Торков часто выходил на балкон, курил. Его жена тем временем спала без задних ног, при этом сильно храпела. Он уже в который раз взвешивал план своих дальнейших действий. В том, что он сработает, наверняка, он не сомневался. Из двух десятков канцелярских крыс, перебиравших бумаги в его хозяйстве, только две были залетные. Остальные ─ пришли по протекции или по родственным связям. Мало того. Многие из них были вообще без специального образования. Не исключением была и Таисия, его жена, бывшая осмотрщица вагонов. У новенькой же было куда больше преимуществ, в том числе и перед Стариковой, завотделом, которую он давненько хотел уволить. Пожилая женщина знала свое дело туго, не подкопаешься. Но, увы… Она не проявляла собственной инициативы, да ее пару раз видели в церкви… При этой мысли курильщик улыбнулся. Через год, другой, скорее всего, и его самого выгонят в три шеи, выгонят вместе с женой… Вновь придется обращаться в райком партии, он там без малого двадцать лет лямку тянул…
Через неделю директор районного общепита представил своей команде новую заведующую отделом Аксенову, ей предстояло курировать столовые, рестораны, кафе и закусочные. Еще через неделю он пригласил ее в свой кабинет. Дарья тут же с меценатом «рассчиталась». О смазливой карьеристке в общепите поползли слухи. Болтали разное и по-всякому. Как правило, профессиональную часть новенькой никто не обсуждал. По вполне понятной причине. Сутяги были в этом деле профанами. Крен делался на ее красоту. Чисто природный дар шатенки мутил разум не только начальнику, но и его подчиненным, в первую очередь, женщинам. Чего только они не говорили, какие только сплетни они не сочиняли?! Одни утверждали, что у нее есть покровитель из Кремля. Другие били себя в грудь и божились, что молодая «сыкуха» есть колдунья, которая привораживала мужиков. Они ради ее итимного места готовы идти на все…
В последнее воскресенье сентября Дарья Аксенова поехала в Омск. Поехала не только отдохнуть, но и кое-что прикупить для себя. Возвратилась она очень поздно, на улице стояла кромешная тьма. Ее однокомнатная квартира на улице Комсомольской, она получила ее как ведущий специалист, находилась на окраине поселка. Больше, чем полпути она шла уверенно. От вокзала до трехэтажного особняка, где находился районный отдел милиции, было освещение, кое-где мелькали и пешеходы. Красивая женщина, в руках которой были две большие сумки, решила перевести дух. Она остановилась не столько из-за усталости, сколько от подступившего страха. Два перекрестка и улицы, которые ей предстояло пересечь, были без ночного освещения. Жители этой части города еще с ранней весны просили местную власть поставить фонари. Чиновники обещали, но ничего не делали.
Внезапно позади идущей раздались чьи-то шаги. Она оглянулась и невольно вскрикнула. Перед ней стоял высокого роста мужчина, на его голове была большая шапка, нахлобученная на самые уши. С криками о помощи она рванулась назад, в сторону освещенной улицы. Не получилось. Через несколько мгновений по ее ногам чем-то твердым ударили, и она тут же оказалась на земле…
Очнулась Аксенова только под утро. Подняться у нее не было сил. Помощь ей оказал почтальон, разносивший телеграммы. Молодой парень, увидев полураздетую женщину, у которой все лицо было в крови, сразу же позвонил в милицию и вызвал машину скорой помощи. Выписали шатенку из районной больницы через две недели. На этом ее приключения не закончились. В ее почтовом ящике лежала небольшая записка следующего содержания: «Красавица! Котись от нас, пока жива…». Едва она поднялась на третий этаж, как тут же залилась горючими слезами. В ее квартире все было перевернуто, часть одежды была порезана, часть отсутствовала. В этот же вечер она села на поезд и поехала к мужчине, который ее по-настоящему любил…
Стрельников пригладил рукой свои жидкие волосы на голове и вновь посмотрел на Половозова. Он стоял за трибуной и с серьезным видом озвучивал постановление ЦК КПСС об усилении атеистической пропаганды среди населения. Спецкор, как и многие его коллеги, не только его прочитал, но и законспектировал. Знать ─ одно, получать ценные указания от главного шефа области дело совсем другое. При этой мысли он принял «рабочее положение». Он сделал серьезную мину и взял в правую руку «винтовку», так он называл пишущую авторучку. Затем он положил тетрадь на небольшой столик, который был вмонтирован позади каждого кресла и принялся писать. За многолетнюю работу его рука работала, как автомат, причем безотказно и главное, она «писала» без грамматических ошибок.
Через некоторое время он изменил рабочее положение. Он сел полубоком к трибуне, левое ухо у него лучше воспринимало, чем правое. Раздались аплодисменты. Начались суждения по докладу. Стрельников их не конспектировал. Он вообще был исключен из рабочей обстановки, царившей в актовом зале. Местом его притяжения был рабочий президиум, даже и не дюжина седых или лысых чиновников. Он сидел, словно окаменелый, и смотрел на знакомого ему человека, которому принадлежала вся власть, будь то партийная или советская… Секретари областных комитетов партии чем-то напоминали ему царских губернаторов. Отличие их состояло лишь в том, что они не имели генеральских мундиров…
Через некоторое время прения закончились. Ведущий совещания объявил, что докладчик готов ответить на вопросы присутствующих. Сердце Стрельникова радостно екнуло, когда в его голову пришла мысль хоть как-то заявить о себе. Он насупился, словно огромный таракан, и искоса посмотрел на Саватееву, своего шефа. В редакции был неписаный закон. Все вопросы или толковые идеи должны проходить только через начальника, с его личного разрешения. Толстая женщина с большими очками на носу отчужденно водила глазами по большому залу, залитому электрическим светом. При этом она иногда зевала. Мужчина тяжело вздохнул, быстро оторвался от кресла, и помахав рукой, в которой был толстый талмуд, уверенно произнес, скорее всего, прокричал:
─ Извините, у меня вопрос… ─ Тут же до него донесся очень спокойный голос председателя. ─ Пожалуйста, назовите себя, товарищ… ─ Жаждующий задать вопрос почти на одном дыхании отчеканил. ─ Анатолий Иванович Стрельников, корреспондент районной газеты «Сельская нива», Называевский район…
Представился и тут же уставился на докладчика, стоявшего у трибуны. Половозов слегка наклонился в зал и отыскав глазами того, кто намеревался задать ему вопрос, на несколько мгновений замер. Молодой человек с редколесьем волос на голове был ему незнаком. Затем он едва заметно усмехнулся, когда на его лице увидел капельки пота. Ивану Николаевичу очень нравилось, когда его подчиненные волновались. Значит, они боялись своего партийного вожака, в лучшем случае, его уважали. Стрельников тяжело вздохнул. Он все еще не мог по-настоящему сформулировать свой вопрос. Откровенно говоря, в его голове никакого вопроса и не было. Он поднял руку ради одного, что он считал архиважным в этот момент своей жизни. Он просто-напросто хотел через многие годы напомнить Половозову о себе.
Он не сомневался, что бывший первый секретарь горкома партии, он же первое лицо очень мощной области еще не забыл о юном корреспонденте из педагогического училища. Он слегка хмыкнул себе в кулак и выпалил, что в сей миг было в его голове:
─ Иван Николаевич, я предлагаю создать оперативную группу по фиксированию верующих…
Сказал и тут же сильно покраснел. Он не сомневался. Его примитивное предложение к разряду умных не относилось. Кое-где раздались слабые смешки. Стрельников, словно куль с овсом, медленно присел в кресло. В зале установилась мертвая тишина, которая прессом давила на того, кто сделал, без всякого сомнения, настоящий ляпсус. Половозов окинул взглядом актовый зал, до отказа набитый номенклатурщиками разных уровней, затем указательным пальцем постучал по микрофону, вмонтированному в трибуну. Слегка кашлянул и с нескрываемым оживлением произнес:
─ Уважаемые товарищи… Мне очень приятно слышать подобные вопросы… Не вопросы, а конкретные предложения… ─ Крепко сжав ладонь в кулак, и, ударив им по трибуне, он подытожил. ─ Товарищ Стрельников показал нам пример… Партия не нуждается в тех, кто брюжжит и ждет указаний сверху… Она нуждается в новизне, в новаторах, ищущих новые формы работы с населением…
Председательствующий, лысый мужчина с усами привстал из-за стола, и сделав лисью мордочку в сторону докладчика, слегка переложил ладонь в ладонь. В зале раздались жиденькие хлопки, которые с утвердительным кивком вождя переросли в аплодисменты. Стрельников некоторое время сидел неподвижный, словно мышонок, которого, наверняка, ожидала мышеловка или пасть кошки. Услышав рукоплескания в свой адрес, он все еще не верил, что ему удалось заявить о себе. Лишь после того, как он, почувствовав легкий хлопок по своему плечу от Саватеевой, он встал и повернулся лицом к залу. Тотчас же раздался шквал аплодисментов…
После окончания совещания Стрельников некоторое время сидел в кресле, сидел без всяких движений и эмоций. Его вгляд был устремлен опять в одну точку, на Половозова, который находился в плотном кольце своих единомышлеников. Каждый из них хотел поделиться своими предложениями или просто пожать руку бывшему руководителю, вернувшемуся в родной край. Прошло около получаса, когда секретарь остался наедине с членами бюро обкома партии. Стрельников рванулся с места и уже перед тем, как поравняться с трибуной, услышал знакомый голос:
─ Анатолий Иванович, подождите меня за дверью… У меня есть к Вам кое-какие вопросы…
Он на доли секунды замер, словно, его пригвоздили. Этого приглашения, как ему казалось, он ждал всю свою жизнь. Он резко повернулся в сторону серьезного мужчины в строгом черном костюме и очень четко произнес:
─ Я обязательно подожду, Иван Николаевич… ─ В сей же миг он приободрился и с независимым выражением лица направился к выходу. Он спустился вниз по лестнице, в туалет. Помочился. Через некоторое время он оказался в коридоре, в двух шагах от помещения публичных собраний.
Половозов освободился через час. Он, едва вышел из зала, тепло поздоровался со своим земляком, пригласил его к себе в кабинет. Мужчины неспеша поднялись на третий этаж огромного серого здания. Стрельников несколько удивился, когда увидел высокого милиционера, мерно прохаживающегося по большому коридору, сплошь покрытому широкой дорожкой красного цвета с черной окантовкой. При появлении начальника, старшина прытью кинулся к его кабинету, и слегка выпятив живот, молодцевато отдал ему честь. Половозов улыбнулся, кивнул головой и неспеша открыл дверь приемной. Стрельников последовал за ним и тотчас же зафиксировал все то, что в ней находилось. В центре большого помещения стоял круглый стол с дюжиной телефонов. С правой стороны от входной двери находилась деревянная вешалка, неподалеку от нее стояло несколько стульев. На простенке между двумя большими окнами, напротив двери, висели большие часы с позолоченным маятником. Позади стола, в двух углах приемной стояли горшки с цветами… Ему сейчас было не до тщательного изучения приемной первого секретаря обкома партии. Одно он отметил, обстановка была очень скромной…
В свой рабочий кабинет Половозов корреспондента районной газеты не пригласил. Он пригласил его в свою комнату отдыха. И здесь особых изяществ гость не нашел. Мало того. Она была меньших размеров, чем приемная. Слева от входа стоял диван, неподалеку от него находился холодильник «Москва». В самом углу стоял высокий деревянный шкаф, скорее всего, в нем была посуда и другие столовые принадлежности. В углу напротив стоял телевизор. Прямо перед диваном находился письменный стол с телефоном. Напротив него стояло кожаное кресло.
Хозяин кабинета попросил Стрельникова присесть на диван, затем включил телевизор. Сам же стал готовить чай. Время было позднее, поэтому ни одной из двух женщин-секретарш не было. Задерживались они лишь в исключительных случаях. Да и перегружать их в первый же день своей работы Половозов не хотел. Он две недели назад работал в министерстве сельского хозяйства СССР, заместителем министра. ЦК партии предложил ему возглавить одну из крупнейших областей Сибири. Он, долго не обдумывая, согласился. Регион для него был знакомый. Здесь он родился, здесь же получил первое боевое крещение как первый секретарь горкома партии. Он невольно вспомнил статью на первой странице областной молодежной газеты, ее написал учащийся Исилькульского педучилища…
Седовласый, поставив перед гостем стакан чая в металлической подставке, неспеша присел в кресло. Затем бросил взор на экран телевизора. Дикторша, красивая блондинка рассказывала об итогах работы совещания идеологического актива области… Он улыбнулся. Оперативная информация его радовала. Затем он перевел взгляд на земляка, он почему-то смиренно сидел на диване и очень внимательно вслушивался в каждое слово работницы телевидения. В том, что он найдет с ним общий язык, Половозов не сомневался. Он поднес стакан к губам и сделал небольшой глоток горячей жидкости. С облегчением вздохнул. Прошло четыре часа. В его рту не было ни крошки хлеба, ни капли воды. К стакану с минеральной водой местного производства, стоявшему на специальной подставке трибуны, он не прикоснулся. Ему нравилась минеральная вода «Боржоми». «Надо же завтра сделать указания по этому поводу секретарше Нине Николаевне», ─ подумал он и кивком головы указал на стакан своего напарника. Мужчина с плешинкой на голове мгновенно оторвал взгляд от экрана и пригубил. Затем сильно втянул в себя жидкость и тут же сморщился. Обжег небо…
