Владимир Великий
Между адом и раем
Почти две недели местная знаменитость не выходила из своей мастерской. Она вся была в работе, даже обедала в цехе. Мазутчики, увидев измученное лицо молодого мужчины, пальцем крутили возле своего виска. Зачем мол гробить свое здоровье за сотню целковых. Федоров на их замечания реагировал почти однообразно: делал непонимающее выражение лица или слегка отмахивался рукой.
Наступила зима. Заказы для автобазы на всевозможные перевозки резко сократились. В день выходила пара машин, не больше. Водители и слесаря «беззаказье» использовали для ремонта техники. Работы хватало всем, особенно начальнику снабжения. Он почти неделями пропадал, искал запчасти по области и за ее пределами. Не был безработным и сварщик Тимофей Федоров, который все больше и больше обживался. Он уже не сторонился сотоварищей. Его радовало, что он все больше и больше завоевывал среди них уважение. Они, невзирая на его молодой возраст, первыми подавали ему руку. Интересовались также его здоровьем или задавали пару вопросов о том или о сем. Он отвечал им тем же. Общался с коллегами не только, чтобы убить время. Его интересовало и то серьезное, о чем довольно часто спорили мужчины, особенно пожилые. Они, почти все без исключения, рубили правду-матку о том, что происходило в советском обществе. В том, что они были во многом правы, он убеждался на своем личном опыте. Убеждался каждый день. В самой большой по территории стране мира господствовал дефицит не только на предметы повседневного спроса, но и на продукты питания. Тима рос очень спокойным и непритязательным мальчиком. Окружавших его людей вопросами или запросами не докучал, будь то в школе или сейчас, когда работал. Жизненные перспективы его мало вдохновляли, но он на это и нисколько не жаловался. Он жил с родителями и двумя сестрами в хрущевке, в небольшой двухкомнатной квартире. Из-за своего большого роста, как ему казалось, он доставал головой облака, потолок. Маленький балкончик, где невозможно было по-настоящему развернуться, не прибавлял ему настроения. Однако он молчал, как молчали миллионы ему подобных, которые строили самое справедливое общество в мире. Они потихоньку тянули лямку, тянул ее и он. Ему, как и им, денно и нощно обещали, что вот-вот наступит время и каждый получит свое, только поровну. Все этому верили, верил этому и он. Проходили годы. У него ничего хорошего не происходило. Не лучшее положение дел было и у его сверстников или соседей. Они жили ни шатко ни валко. За костными наборами или колбасой порою простаивали часами…
Тимофей Федоров за «куском жилья» встал через месяц, как только его оформили приказом. Мастер Иван Петрович Прокатило, он же профсоюзный босс автобазы очень старательно внес его имя в список очередников. В специальной графе «Молодые специалисты» новенький был первым и единственным. Увидев оживление на физиономии новоиспеченного очередника, начальник слегка покачал головой и горько усмехнулся. Затем со вздохом произнес:
─ Паря, честно тебе скажу… ─ Почесав рукой седалище, он без всяких обиняков продолжил. ─ Квартиру в нашей шарашкиной конторе тебе до самой пенсии не получить. Подобные тебе стояли на очереди два-три десятка лет. Потом не выдерживали, уходили… ─ Новенький от неожиданности покраснел, словно рак. Откровение председателя жилищной комиссии его шокировало. Мужчина с большими раскосыми глазами перемену на его лице заметил и тут же решил развеять черные краски. Он улыбнулся и с оживлением продолжил. ─ Тимофей, сильно не переживай. В нашей жизни всякое бывает. ─ Очередник тяжело вздохнул и слегка опустил голову. Прокатило вновь изрек. ─ Ты, небось последнее постановление партии читал. Она обеспечению жильем молодых специалистов придает первостепенное значение…
Прошло два года. За это время в жизни сварщика Тимофея Федорова ничего не изменилось. За исключением малого. Он день ото дня совершенствовал свое мастерство. К сожалению, это малое и самое главное не отражалось на его зарплате. После смерти Васяткина все стало на свои места. Ему вновь «всучали» 80 целковых. Неизвестно как долго он еще так скромно получал и жил, ежели бы на базе не появился новый мастер. Он занял место Прокатило, ушедшего на пенсию. Это был мужчина лет сорока-сорока пяти, с небольшой плешиной на макушке головы.
Василий Васильевич Сорока в отличие от предшественника был очень подвижный и с хитринкой. В первый же свой рабочий день он установил неплохие контакты с мазутчиками. С каждым поздоровался по ручке, расспросил чем занимается. В богадельню Федорова он зашел позже всех. Сварщика это сначала несколько насторожило. Однако, едва новенький протянул ему руку, все его опасения вмиг улетучились. Через некоторое время у него, наоборот, появилось желание не только работать, но и делать приработок. Сорока, внимательно осмотревший «достопримечательности» небольшого помещения, подошел к его хозяину и еле слышно прошептал:
─ Тимофей, мне приятно видеть первоклассного специалиста в полном здравии и на своем рабочем месте. ─ Федоров сделал кислую физиономию и как бы невзначай заметил. ─ Спасибо за хорошие слова, но от работы кони дохнут…
Сорока несколько отпрянул от сварливого парня и спросил его напрямую:
─ Что случилось? Я тебя не понимаю. Советские люди под руководством мудрой партии воздвигают замки, дома и гаражи. ─ Затем, подняв руку кверху, он почти патетически добавил. – К сожалению, и уходят на небеса. ─ Потом вновь бросил взор на подчиненного. Его лицо было безжизненным, окаменевшим. Мрачный вид сварщика не уменьшил оптимистический пыл мастера. Он покачал головой и с укоризной в голосе сказал. ─ Ну я теперь понял, что у молодого Кулибина нет денег. Все любимая девушка забирает. ─ Федоров молчал, словно воды в рот набрал. Его безразличие задело Сороку за живое. Он усмехнулся и подытожил. ─ Да мозгов в твоей кудрявой голове нет, Тимофей. Вот, что я тебе скажу…
Наставления нового мастера для местной знаменитости длились недолго, минут десять. Перед тем, как покинуть помещение, Сорока крепко пожал руку сварщика и шепнул ему на ушко:
─ Тимофей Батькович, мое условие. С каждой единицы левого заработка мне на лапу пятерка. Деньги всем нужны несмотря на то, что мы живем в стране дураков. ─ Мазутчик на философское умозаключение начальника не ответил. Он улыбнулся и утвердительно кивнул головой.
После окончания работы Федоров на автобусе домой не поехал, пошел пешком. За тридцать минут ходьбы он о многом передумал. Он благодарил умершего Васяткина за его мудрые советы, за профессиональные навыки, которыми он делился с ним без остатка. Однако ему сейчас было и жалко старшего по возрасту человека. За всю жизнь он ничего не нажил. Он даже по-настоящему никогда не отдыхал. Работа и дом, дом и работа в принципе были и оставались жизненным кредом для ему подобных.
Аналогичная судьба была и у родителей молодого мыслителя. Он никогда не видел их «свободными». Они все время были в движении. И делали они это ради одного ─ заработать кусок хлеба для себя и для своих детей. Такой житухи их сын не хотел. Ему уже было достаточно одной грязной спецухи. Он часто чертыхался, когда приходил домой и лез в ванную, чтобы смыть со своего тела грязь и мазут. И в этом благородном деле не обходилось без проблем. В доме часто не было горячей воды или воду вообще отключали…
Свой первый левый заказ сварщик Федоров получил через два дня. Получил от нового мастера. За час до окончания работы к нему в цех пришла пожилая женщина, лет шестидесяти. Мазутчик сначала был слегка шокирован. На автобазе проходной, как таковой, не было, но пройти на ее территорию было невозможно. Прямо перед входом сидела большая собака. Она была черного цвета, словно смоляная. Пушкин привез ее совсем недавно. Откуда он ее привез или где ее взял, никто из работяг не знал. Однако в том, что животное на четырех ногах было умнейшим существом никто из них не сомневался. Найда своих пропускала совершенно спокойно, лишь изредка открывала глаза. Словно еще раз проверяла. Посторонних же она держала в страхе. Едва они приближались к небольшим металлическим воротам, она тут же заливалась оглушительным лаем и зло сверкала глазами. Как правило, никто из двуногих с псиной не заигрывал, не говоря уже о том, чтобы ей угрожать. Все ждали вахтершу или работника автобазы.
Посетительница, заметив недоуменный взгляд молодого человека в спецформе черного цвета, уверенно произнесла:
─ Товарищ Федоров, пожалуйста, не бойтесь меня. ─ Сделав пару шагов вперед, она продолжила. ─ Я пришла по поручению Василия Васильевича. Он настоятельно мне Вас рекомендовал. ─ Затем вплотную подошла к сварщику и еле слышно прошептала. ─ Мне надо сделать раму у велосипеда. ─ Тяжело вздохнув, сквозь зубы процедила. ─ Эти черти старые меня давеча на рынке обманули… ─ Только сейчас до мастера «дошло». Он улыбнулся и на полном серьезе отпарировал. ─ Я, бабушка, Вас точно не обману…
Несмотря на это, клиентка не унималась. Сделав боксерскую стойку, она сжала кулаки и, словно исполин, махнула левой рукой в сторону, словно перед ней стояла пара пожилых ловкачей. Взмахнула еще раз и тут же запричитала:
─ Я же им поверила, как людям. А они, окаянные, меня обманули. Бога на них нет…
Мастер сварочных дел не выдержал. Он легонько прикоснулся рукой к плечу женщины и несколько нараспев произнес:
─ Извините, по-жа-луй-ста… Если Вы хотите сегодня же уехать на велосипеде, то ведите или тащите его ко мне. ─ Посмотрев на свои наручные часы, он продолжил. ─ До конца работы осталось совсем ничего…
В этот вечер Федоров покидал автобазу последним. Он неспеша прошел через проходную и тут же разжал кулак. На его мозолистой ладони лежал червонец. Он широко улыбнулся. Он впервые заработал пять рублей вне всяких нарядов. Заработал честно, хотя и не по закону. Он чмокнул изображение вождя мировой революции на купюре и ринулся в сторону автобусной остановки. Домой сейчас его не тянуло, его тянуло к Антониде. Он был не против встречаться с симпатичной брюнеткой каждый вечер. Однако его желание тут же улетучивалось, когда они посещали кафе или зоопарк. Два культурных мероприятия ─ две пятерки, как не бывало. Жених через неделю после получки заметно приостывал в отношении визитов. Встречаться с девушкой, не имея в кармане ни копейки, было не в его правилах.
В этот вечер влюбленные пошли в ресторан несмотря на то, что одноэтажная постройка имела непривлекательный вид. Здание требовало капитального ремонта. Во многих местах стены были облезлые, кое-где валялись куски штукатурки. Тимофей в этом ресторане уже был. Он был с родителями, когда отмечали его десятилетие. Праздник запомнился мальчишке тем, что он впервые в своей жизни за обеи щеки уплетал сливочное мороженое с клубничным вареньем.
Молодые люди после ресторана пошли гулять по ночным улицам города, бродили до раннего утра. Их поведение во многом было официальным. Никто из них друг к другу по-настоящему не прижимался, как никто из них еще и не объяснился в любви. Редкие поцелуи, которыми они друг друга одаривали, скорее всего, были дань моде или тем героям, которые нисходили к ним с экранов советского кино или художественных книг.
Антонида Дронина все это время ждала инициативы от парня, которого полюбила с первого взгляда. Он, как и раньше, почему-то все больше молчал. Очередная молчанка и в этот вечер портила нервную систему сироты. Он прокручивала в голове их поведение в ресторане и во время прогулки. Ничего противоестественного или зазорного она не находила. Сильно переживал в этот вечер и Тимофей Федоров. Он то и дело бросал взгляд на хрупкую фигурку любимой девушки. Не отрицал, что она все больше и больше становилась для него близкой и родной. И это его очень радовало. В том, что она согласится стать его женой, он не сомневался. Для него же оставалось лишь малое ─ быть добытчиком для нее и их детей. Последнее как раз его и тревожило. При его мизерной зарплате жена, не говоря уже о детях, не могли быть счастливыми. Не лучше было с финансами и у его подруги. Она состояла на иждивении бабушки, которая получала мизерную пенсию. На расходы, включая и питание, внучка получала один рубль в день. Тоня без остатка отдавалась учебе. Знала, что в жизни ей никто не поможет, кроме ее самой.
С русоволосым парнем она познакомилась на автобусной остановке. Познакомилась в экстремальных условиях. До начала занятий оставалось чуть больше получаса. Автобусов, как назло, все не было и не было. Она сильно нервничала. Опаздывать она не хотела, тем более первой была контрольная работа по математике. Едва автобус появился, толпа тут же хлынула ему навстречу. Ей, к сожалению, не удалось втиснуться. Многоместное средство для перевозки пассажиров было настолько переполнено, что водитель долго не мог закрыть двери. Тоня, окончательно поняв, что ей предстоит настоящая головоломка с математикой, пустилась в слезы. Неожиданно из передней двери «выпал» пассажир, молодой парень высокого роста и довольно сильного телосложения. Неудачница от испуга слегка ахнула и тут же услышала:
─ Девушка, да Вы не бойтесь меня. Я выпал ради Вас, чтобы помочь. Негоже в советском транспорте ехать со слезами на глазах…
Все то, что происходило дальше, молодую особу немного шокировало. Едва она запрыгнула на подножку, незнакомец вновь втиснулся в автобус и стал со всей силой давить грудью на понуро стоявших пассажиров. При этом он зычно кричал:
─ Граждане, пропустите вперед беременную женщину. Пропустите же, будьте людьми…
Пассажиры несколько подались вперед, в глубину салона. Дронина, все еще не понимая, о какой беременной шла речь, с облегчением вздохнула и посмотрела на своего спасителя. Его физиономия светилась от радости…
На следующий день Федоров вновь получил «левые» заказы. К нему обратились два молодых парня, они вновь были от Сороки. Над их заказом он работал три вечера. Он сварил два крышки для погребов на дачных участках. Затем были заказы еще и еще… Посланцы были не только от Сороки. Они были от Пушкина, а также от других начальников. Молва о молодом парне с золотыми руками все больше и больше проникала в общество владельцев дач и гаражей, в среду тех, кто хотел или был вынужден иметь дело с металлом. Подкупало клиентов и то, что специалист за работу брал умеренно, не драл семь шкур. Мало того. Для некоторых из них, особенно для начальников, он делал скидки.
Прошло еще три года. В жизни Тимофея Федорова, именитого сварщика многое изменилось, притом в лучшую строну. Он женился на своей любимой девушке. Свадьба была отменная, с большим размахом. Через год молодожены купили двухкомнатную кооперативную квартиру, в пяти минутах ходьбы от автобазы. Жили они очень скромно. Копили деньги на машину, только по этой причине не заводили детей. Работали они на износ, особенно мужчина. Жажда денег все больше и больше проникала в его душу. Его низменные чувства стократ приумножились после смерти директора автобазы Пушкина. Причины его смерти остались за семью печатями.
В городской газете «Днепр» поместили небольшой некролог. Были отмечены заслуги покойника перед автотранспортниками области, перечислены его награды. Умер или погиб коммунист, разъяснений не было. Мазутчики оказались куда просвященнее, чем многие горожане. Александр Петрович погиб во время торжества, «обмывал» свою двухэтажную дачу. Гости жаждали посмотреть футбол, но изображение цветного телевизора было страшно плохим. Хозяин, несмотря на то что был в сильном подпитии, полез на крышу. Поправил антенну. При спуске он оступился и упал с лестницы. Упал на асфальт вниз головой. Телефонной связи с городом не было. Три легковых автомбиля стояли без движения, водители в дугу были пьяные. Жена пострадавшего, как более трезвая, кинулась на остановку маршрутного автобуса, до которой было около километра. «Скорая помощь» приехала только через час. Пушкин лежал в областной больнице имени Мечникова. Через два дня он скончался.
Место погибшего директора, к удивлению, мазутчиков, в том числе и Федорова, занял Сорока. Его повышение вскоре не стало большой неожиданностью. Тут же поползли слухи, что Васьвась имел волосатую руку, не то своего брата, не то брата его жены, работавшего в горкоме партии. На слухи или сплетни сварщик почти не реагировал. У него, как и раньше, все было намази. Даже в сотню раз лучше, чем раньше. Сорока по-прежнему относился к нему по-дружески. Левые заказы, как и прежде, исходили во многом от него. Мало того. Едва он сел в кресло, тут же прибавил ему зарплату на пять червонцев.
Наличие покровителей окрыляло Федорова. Не без помощи Сороки ему в помощники дали выпускника ПТУ, в котором он сам не так давно учился. В отличие от Васяткина он встретил коллегу не очень дружелюбно. Он даже не удосужился протянуть ему руку. Окинув безразличным взглядом маленького роста паренька, который преданными глазами буравил прославленного специалиста, он сквозь зубы процедил:
─ Салага, бди все то, что я делаю. Остальное ─ сам кумекай. И главное, не забывай, чему тебя учили в ПТУ…
Знаменитый сварщик все больше и больше втягивался в «хорошую» жизнь. О ней он мечтал многие годы. Он все меньше и меньше обременял себя работой. Основной груз заказов перекладывал на ученика. Сергеев не жаловался, лишь украдкой скрипел зубами. Нередко опытный мастер, видя, что дел невпроворот, делал ход конем. Он срезал заказы или увеличивал срок их исполнения. Мазутчики с ним не спорили. Было бесполезно. Силы были неравные. Директор автобазы, едва переступал проходную, тут же искал «Кулибина» и первым протягивал ему руку.
Он вообще стал заискивать перед ним, когда его избрали депутатом районного совета. Сорока и Федоров это важное событие отмечали вместе. Отмечали через два месяца после опубликования итогов выборов. Причиной запоздалого торжества была болезнь Сороки. В ресторане «Маячок», он считался одним из престижным в городе, в специальном зале для избранных за большим круглым столом сидели две семейные пары: двое мужчин и две женщины. Посторонний человек, без всякого сомнения, мог подметить, что сидевшие люди, люди счастливые. Это и на самом деле было так. Особенно светились глаза от радости у женщин. Лидия Сорока то и дело бросала взгляд на своего мужа. Себя она не обманывала, его лик мало чем напоминал физиономию министра или профессора. Она вновь вгляделась в свою половинку и с облегчением вздохнула. Внешний недостаток супруга с лихвой погашался его положительными качествами. Васек, бывший пэтэушник был очень настойчив в своих устремлениях. Закончив строительный техникум, он сразу же устроился в строительное управление, в контору. Ишачить на стройках коммунизма, мерзнуть от холода или мокнуть под дождем он не хотел. Через пять лет его перевели в автобазу. В автоделе он большим знатоком не был, не был и профаном. Прораба по специальности на техническую должность рекомендовал заместитель начальника областного управления сельского хозяйства Шушков, его земляк.
До этого мужчины не знали о существовании друг друга. Встретились они в родной деревне Баловка совершенно случайно. Большой чиновник приехал на похороны матери, клерк ─ за грибами. Сорока узнав, что вельможа, которому до пенсии оставалось два года, хочет в родных краях построить дачу для своей единственной дочери, предложил ему свои услуги. Через месяц они встретились вновь. План огромной постройки Евгению Ивановичу понравился, понравилось и место ее расположения. Сосновый бор, находившийся в двух шагах от Днепра, был также полезен и для родителя. Его то и дело мучила одышка. По этой причине его рано «списывали».
Вечером после баньки мужчины хорошо поужинали, основательно выпили. Пожилой не только многое обещал молодому, но и многое для него сделал. Сорока стал мастером не случайно. Автобаза находилась в непосредственном подчинении Шушкова, переложить карту в колоде большого труда ему не стоило. Не без его помощи он стал и директором. Как и не без его помощи поступил на заочное отделение автомобильно-дорожного института…
Восхищалась своим мужем и Антонида Федорова. В этот памятный вечер ее нисколько не тревожило, что ее Федя есть просто-напросто работяга. Откровенно говоря, она мечтала о муже начальнике, особенно в последнее время. У начальника, пусть даже малюсенького, куда больше возможностей воровать. Она слегка чмокнула мужа в щечку и тут же ее глаза несколько повлажнели. Только вчера они пахали как рабы, чтобы купить квартиру, копили на машину. Месяц назад у них началась новая жизнь, появились новые возможности. В том числе и для нее, круглой сироты. Она уже не сидит в небольшой комнатушке и не вдыхает клубы дыма от двух любовниц Ивана Осиповича Одинцова, бессменного директора райпищеторга…
Ради сытой и обеспеченной жизни Антонида многое прощала своему мужу. Прощала ему пьянство, простила ему и супружескую неверность. Узнала она об этом от директора ресторана «Плакучая ива» Иванова. Дом, в котором он жил, находился через дорогу, напротив их «кооператива». Она часто задерживала взгляд на мужчине с черными волосами и холеным лицом, который вальяжно садился в новое «Жигули» красного цвета и, слегка высунув голову из окна, ехал на работу. При виде соседки он кивал ей головой и улыбался. Она же ему никаких знаков внимания не показывала. Ее лицо лишь изредка становилось розовым.
Прошлой весной у Федоровой с соседом был легкий флирт. Получилось это совершенно случайно, не по ее желанию. Она купила в мебельном магазине небольшой шкаф для хранения вещей. Нести его было тяжело. Она то и дело бросала взгляд на дорогу, надеялась увидеть знакомых или поймать такси. Она слегка улыбнулась, когда к магазину подкатило знакомое «Жигули». Из машины вышел статный мужчина и неспеша подошел к симпатичной брюнетке, которая была одета в белую кофточку и черного цвета юбку. Одежда от талии книзу была чуть-чуть выше ее колен. Она специально носила такую юбку. Многие из ее знакомых свои худые или кривые ноги прятали в брюки или одевали макси, вплоть до пяток. Она же, наоборот, носила мини. Ее красивые ноги нравились мужу. Он от них был без ума, особенно в постели.
Иванов не кривил душой, что соседка, живущая напротив, жена знаменитого сварщика и депутата районного совета ему нравилась. Однако он не искал с нею встреч. Боялся ее мужа, который был высокого роста и жилистый. Мало того. Он в последнее время не только возмужал и опустил животик, но и изменил свою походку. Изменил он также и манеру поведения. Он чем-то напоминал чиновников, сидевших в серых домах.
Подойдя к женщине, мужчина слегка улыбнулся и с несколько напускным удивлением произнес:
─ Ба-а-а, моя соседка… Сколько лет живу и впервые перед собою вижу такую очаровательную особу. ─ Затем он зыркнул своими карими глазами по сторонам и протянул руку для приветствия.
Комплимент симпатичного мужчины, который был среднего роста и слегка отдавал мужским одеколоном «Шипр», прибавил смелости Антониде. Она, ответив на рукопожатие, промолвила:
─ У меня сегодня невезуха, Николай. Купила чуть-чуть мебели и хоть на руках неси…
Иванов лукаво улыбнулся, затем сделал обеими руками пару вращательных движений вперед, слегка подал грудь и почти по-детски прогнусавил:
─ Ну, о чем речь, Тонечка. Грузить или выгружать мебель для меня не проблема. Я, будучи солдатом, для многих офицерских жен был грузчиком.
Заразительно рассмеявшись, он тут же кинулся к небольшому стоячему ящику с дверцами. Через несколько минут автомобиль «Жигули» припарковался у первого подъезда кирпичной девятиэтажки. Федорова неспеша поднялась на пятый этаж и перевела дух. Лифт, вертикально движущийся подъемник с кабиной уже полгода не работал. Почему не работал, жильцам было неведомо. Она открыла дверь своей квартиры и прислушалась. Внизу раздавалось легкое кряхтенье…
Приглашение стройной хозяйки с несколько курносым носом на чашку чая грузчик с удовольствием принял. Он вошел в туалетную комнату, помыл руки. Затем присел за стол. Сделав пару глотков темной жидкости, он внимательно посмотрел на женщину, сидевшую напротив. Она почему-то молчала. Лишь изредка издавала тихое сопение или хлюпанье, когда подносила к губам стеклянный цилиндрический сосуд без ручки. Через некоторое время гость слегка перевел дух, отставил стакан в сторону и очень тихо промолвил:
─ Тоня, чай очень вкусный. Лучше, чем в моем ресторане… ─ Антонида тут же произнесла. ─ Спасибо за помощь, Николай. ─ Затем, слегка покраснев, словно что-то сделала непотребное, продолжила. ─ Я со своим Тимой была в «Плакучей иве» один раз и то совершенно случайно… ─ Мужчина сделал недоуменное выражение лица и с несрываемым интересом спросил. ─ Когда это было? Я что-то не помню твое посещение. ─ После короткой паузы он продолжил. ─ Твой Тимофей, как только коммунисты «взяли» его в депутаты, стал настоящим завсегдатаем моего заведения.
Федорова слегка хмыкнула и сделала обворожительную улыбку. Общественное признание заслуг ее мужа ей очень нравилось. О нем, как депутате из рабочего класса, писала областная газета. Его престиж сказывался и на ее работе. Одинцов каждое утро заходил в ее каморку и первым протягивал ей руку. Он уже сделал ей намек на повышение. Не оставалась без внимания жена народного депутата и вне работы. В лицо ее мало кто знал, но как только она называла свою фамилию, клерки и чиновники проявляли определенное шевеление. В этом она убедилась в ателье, когда шила платье для выхода в ресторан, как жена только что «испеченного» народного избранника. Заведующая мастерской, пожилая женщина с большими очками на носу, сделав пару комплиментов в ее адрес, не забыла похвалиться тем, что она голосовала за мужчину с умной головой и золотыми руками. И не только это радовало круглую сироту. Она была на седьмом небе от счастья, когда на семейном столе появлялись продуктовые дефициты, особенно сладкие. Откуда и почему их привозили, ее не волновало. Иногда она призадумывалась и слегка улыбалась. Ее муж куда меньший начальник, чем чиновники в области или в ЦК КПСС. Ему куда меньше перепадает, чем им. После обильного застолья она шла в ванную комнату, затем делала постель. Мужу-добытчику она отдавалась без остатка…
Антонида внимательно посмотрела на импозантного мужчину. Его карие глаза, как ей казалось, были не органами зрения, а маленькими огоньками, которые освещали ей дорогу в его душу. Что было во внутреннем, психическом мире гостя, она не знала. В одном она уже нисколько не сомневалась. Он неравнодушен к ней, как к женщине. И тотчас у нее появилось желание прикоснуться к его несколько загоревшей руке. Прикоснуться и только. Она слегка вздохнула и улыбнулась.
Иванов уловил вздох очаровательной брюнетки. И он еще пристальнее на нее уставился. Ее лучистый взгляд опытному ловеласу о многом говорил. Сомнений у него не было. Она была единственной для своего мужа. Он же в свои сорок пять имел около дюжины женщин. В большинстве своем это была его «прислуга» ─ официантки. Благодаря связям с чиновниками из района и города, он очень быстро обновлял кадры. Их ротация не зависела от их усердия по работе. Не нуждался он и в партийной прослойке. Все определялось личной преданностью директору, и самое главное, что важно было для женщин, а таковых было почти сто процентов, любвеобильностью к нему. Первая «телесная услуга» позволяла закрепиться в коллективе. Вторая и последующие определяли денежное жалование любовницы…
Гость перевел взгляд на настенные часы, висевшие перед ним, и нехотя приподнялся из-за стола. Улыбнувшись, он промямлил:
─ Ну, мне пора, работа ждет. ─ Заметив несколько растерянное выражение лица хозяйки, он бросил в ее адрес комплимент. ─ Мне было очень приятно с такой очаровательной женщиной.
Федорова слегка зарделась и про себя отметила. Муж в ее адрес подобных комплиментов не отпускал. Она неспеша подошла к двери и открыла ее. Иванов, оказавшись рядом с хозяйкой, кисло улыбнулся и еле слышно прошептал:
─ Соседушка, смотри за своим депутатом… Смотри, еще раз смотри…
Антонида слегка отпрянула, ее лицо стало розовым. Она стиснула зубы и с удивлением посмотрела на гостя. Неожиданно на лестничной клетке раздались чьи-то голоса и смех. Она развернулась и без всякого желания закрыла за собою дверь. Затем вошла на кухню и отодвинула шторку, которой было занавешано окно. Иванов стоял возле машины и таращил глазами наверх. Увидев знакомую женщину, он помахал ей рукой. Помахала ему рукой и симпатичная брюнетка. Едва «Жигули» скрылись из вида, она вошла в спальню и упала на кровать. Разрыдалась. Затем успокоилась и начала мастубировать. На этот раз она хотела иметь в постели не депутата, а холеного мужчину. Его звали Николаем.
Имя любовницы своего мужа Федорова не спросила у гостя специально. Не хотела тревожить свою душу. На его предупреждение она все-таки реагировала. Во время любви с Федором она иногда становилась холодной, даже ледяной, когда представляла, как его «птенчик» входил во влагалище другой женщины. Не заводила она бучу с мужем еще и по другой причине. Она была беременная.
Телеграмма о свадьбе бывшего соседа для Федорова была полнейшей неожиданностью. Он и Арсений не только жили в одном подъезде, но и вместе учились в школе и в ПТУ. Какой-либо особой дружбы между ребятами не было. Не было и определенных обязательств. Лишь за малым исключением. Они пообещали, что пригласят друг друга на свадьбу. Вскоре у Овчаровых случилось горе. Отец Арсения, водитель КАМАЗа во время работы в карьере не справился с управлением и перевернулся. Спасти его не удалось. Через пару лет вдова познакомилась с мужчиной из Омска и вместе с двумя сыновьями переехала к нему. Однокашники связей не теряли. Они поздравляли друг друга с новым годом или с днем рождения. Первым не сдержал слова житель Украины, он не пригласил своего друга на свадьбу. Сибиряк о своем обещании не забыл. Федоров почти месяц ходил в раздумьях, ехать или нет. Сибирь ему была неведомой. К тому же он очень болезненно переносил холод, от него можно и умереть. Свадьба была назначена на 23 февраля, на День Советской Армии.
Омск встретил Тимофея Федорова морозом, притом страшным. Зашкаливало за сорок градусов. Едва пассажир высунул физиономию наружу, у него тут же перехватило дух. Он присел на корточки, отдышался. Пожилая проводница слегка вскрикнула и бросилась ему на помощь. Высокий мужчина, одетый в осеннее полупальто, на голове которого была теплая спортивная шапочка, кисло улыбнулся и поднял палец кверху. Дал знать, что в помощи не нуждался. Потом, словно очумелый, он быстро спрыгнул с подножки. Южанину повезло, его уже ждали. Арсений и его невеста, одетые в добротные меховые шубы, стояли на перроне вокзала и внимательно вглядывались в тех, кто выходил из вагонов. Мужчины сразу же узнали друг друга, крепко обнялись. И тут же бросились к стоянке такси. Свадьба, несмотря на сильные морозы, удалась.
