Владимир Великий
Между адом и раем
Любовь у молодых людей удалась. Они наслаждались ее, несмотря на тяжелые вздохи казашки, которая почему-то тихо плакала, когда слышала протяжные стоны из шатра. Они не обращали внимание и на специфический запах, царивший в доме. Два молодых человека, мужчина и женщина, любили другу друга, любили без остатка. Без любви еще не существовало общество, которое называлось человеческим…
Был полдень, когда мотоцикл с коляской остановился у железнодорожного остановочного пункта. У мужчины, сидевшего за рулем, было приподнятое настроение. Улыбалась и его подруга. Чувство любви, которое они испытали прошлой ночью, сблизило их друг с другом. Да и погода была по-настоящему летней, словно по их заказу. Лучи солнца нежно гладили ровное полотно земли, на которой уже во всю царствовал мир людей и зверей, птиц и насекомых, деревьев и трав…
Перед тем как проститься, Аксенова еле слышно прошептала:
─ Толя, пойми меня правильно… Я вчера стала женщиной ради тебя, ради нас… ─ Слегка поправив волосы на голове, она с некоторой болью в голосе продолжила. ─ Не подумай, что я какая-то ветреная или непутевая… Я хочу жить с тобою…
Стрельников тотчас же прильнул к губам девушки. Его поцелуй был продолжительным и жадным, что Дарья не выдержала и оттолкнула мужчину от себя. Затем она тяжело вздохнула и с недовольной физиономией произнесла:
─ Толя, не забывай, пожалуйста… Я хочу учиться в институте… Помоги же, пожалуйста, мой любимый…
Последние слова девушка произнесла холодно, без души. Заскрипели тормоза, останавливающегося электропоезда. Стрельников быстро запрыгнул на подножку тамбура и тут же до плачущей шатенки донеслось:
─ Дарьюшка, не переживай… Я сегодня же займусь твоим вопросом… Через пару дней я приеду к тебе, только жди…
Глава четвертая.
«Козлиное отродье…»
Анатолий Стрельников со своей любимой девушкой встретился в начале октября. Встретился в Омске, совершенно случайно. С той незабываемой ночи прошло почти два месяца. Он был слегка шокирован, когда на перроне железнодорожного вокзала среди небольшой группы девчат, садившихся на электропоезд, идущий в сторону г. Исилькуля, увидел Дарью. Да ее и нельзя было не заметить. Ее красота заслоняла не только ее подруг, одна из которых была полная и с невообразимо кривыми ногами, другая была ее противоположностью ─ высокого роста и худой. Не могли с ней сравниться и десятки, а может даже и сотни девушек, сновавших по большому городу в это раннее утро. От приятной неожиданности мужчина улыбнулся. У Аксеновой была новая прическа. Ее длинные каштановые волосы были слегка подрезаны, сделана химия. Девушки неспеша вошли в вагон и заняли места. Он немного выждал и также направился к электричке. Сразу же приближаться к Дарье он не стал, хотел более обстоятельно обдумать причину своего долгого непоявления. Примостившись на сиденьи, неподалеко от двери, мужчина крепко прижал к своей груди саквояж и закрыл глаза…
Едва электропоезд остановился на конечной станции «Называевская», он сразу же рванулся в редакцию. До небольшого двухэтажного особняка, расположенного на улице Кирова, было метров восемьсот, не больше. Он постучал в кабинет главного редактора, вошел. Родионов встретил подчиненного отборной бранью. Он, едва тот переступил порог, вышел из-за стола и, подняв обе руки кверху, словно просил Бога помочь ему наказать вошедшего, прокричал:
─ О, Боже, Стрельников, наконец ты появился, даже не запылился… Два дня пропадал, не издавая никаких звуков… ─ Опустив руки и, слегка подбоченясь, он продолжил изрыгать свое недовольствие. ─ До твоей заброшенной деревеньки можно за пару часов пешком дойти, собрать материал и вернуться… ─ Затем он присел за стол и вновь изрыгнул. ─ А ты, маленький писака, где болтался?
Спецкор низко опустил голову и тяжело вздохнул. Не отрицал ─ крыть ему было нечем. Мысль, которая могла бы хоть что-то изменить к лучшему, пришла в его голову неожиданно. Он сделал пару шагов в сторону начальника и очень тихо промолвил:
─ Евгений Петрович, честно говорю, моей вины здесь нет… Мой респондент товарищ Плахота чувствовал себя плохо, пришлось задержаться…
Дальнейшее поведение шефа вообще ошарашило маленького клерка. В сей миг лысина Родионова, как ему показалось, несколько вздулась, дюжина седых волос, которые доселе находились в горизонтальном положении, привстали, словно они горели желанием быть очевидцами предстоявшей борьбы между мужчинами. Плешивый крепко сжал кулаки и, раскрыв рот, насколько это было возможно, зверем посмотрел на высокого молодого человека. Затем призадумался. Этого детдомовца можно и матом покрыть, небольшая шишка. Подчиненный, увидев необычную физиономию своего начальника, сильно струхнул. Он слегка приподнялся на носках полумокрых полусапожек и преданными глазами уставился на того, кто сейчас определял не только его карьеру, но и его жизнь. Зеленые глаза шефа не двигались, стояли неподвижно.
Затем он перевел взгляд несколько ниже и, увидев небные миндалины во рту лысого, которые были не то серые, не то черные, тут же отвернулся в сторону. И в этот миг он услышал:
─ Негодяй, почему ты меня обманываешь? ─ не прокричал, а проревел Родионов. Стукнув кулаком по столу, он с некоторым заиканием продолжил. ─ Я, я-я твоего Плахоту сегодня утром видел во Дворце пионеров…
Клерк медленно плюхнулся на стул, стоявший возле двери, и закрыл глаза. Обвести начальника вокруг пальца ему не удалось. Ложь не только усугубила его шаткое положение в составе редакции, но и лишила его сил. Он тяжело вздохнул и схватился за сердце. Его колени, руки слегка дрожали. Необычное поведение подчиненного не на шутку испугало Родионова. Он некоторое время наблюдал за ним, надеялся, что отойдет. Затем, как ошалелый, кинулся в коридор, потом в бухгалтерию. К его счастью, Ниночка, молоденькая женщина оказалась на рабочем месте. Свои обязанности она исполняла через пень колоду. И на этот раз она сидела за книгой. Больше всех Потехиной нравились романы о любви. Испуганное лицо шефа ее несколько озадачило, но не испугало. Она отложила книгу, слегка поерзала задницей на стуле и уставилась на лысого мужчину. Он тотчас же схватил ее за руку и взмолился:
─ Ниночка, дорогая моя… Помоги нашему Стрельцу, он, как мне кажется, вот-вот коньки отбросит… Я в этой медицине абсолютно никакого понятия не имею…
Несколько пухлая особа резко освободила руку и, сделав серьезное выражение лица, прытью побежала в кабинет главного редактора. Вошла и тут же с облегчением вздохнула. Стрелец, так за глаза прозывали Анатолия Стрельникова, сидел на стуле и пальцами рук барабанил по своим коленям. Лицо его было измученным, заросшим. Под глазами мешки. Она неспеша подошла к коллеге и, положив руку на его плечо, очень спокойно произнесла:
─ Толя, я вижу, что ты устал после командировки. Может тебе надо отдохнуть…
Затем она с надеждой посмотрела на шефа. Родионов еле слышно прошевелил губами:
─ Да, я не против этого… Командировка у товарища Стрельникова была очень напряженной… ─ Стиснув зубы, он горделиво уселся за свой письменный стол. Петухова тут же вышла вон.
На какое-то время в кабинете наступила тишина. Начальник что-то писал в тетради, его подчиненный сидел на стуле, словно истукан и молчал. Раздумывал. Затем он неспеша приподнялся и внимательно посмотрел на лысого. Он прекрасно понимал, что такой разгон для него был неспроста. На деле это означало, что сейчас, притом незамедлительно, надо было во что бы то ни стало заткнуть какую-то дыру…
Слегка покачиваясь, Стрельников привстал, взялся за спинку стула, и еле слышно произнес:
─ Евгений Петрович… У нас прорехи? Требуется моя помощь, притом срочная… Я правильно понял?
Родионов на вопрос не ответил. Он вышел из-стола, подошел к окну и, приоткрыв шторку, посмотрел вдаль. В самом конце улицы Ленина, возле Дома пионеров кучковались ветераны войны и труда. Затем посмотрел на свои часы. Времени было в обрез. Он вновь присел и из небольшой стопки бумаг вытащил пригласительный билет и программу представления. Спецкор с облегчением вздохнул. На какое-то мгновение ему удалось замолить свой грех. Он кисло улыбнулся, подошел к начальнику и, взяв из его рук бумаги, направился к выходу. До открытия встречи с ветеранами войны и труда оставалось десять минут. В этот вечер грешник многое передумал. Он знал повадки своего шефа. Родионов был очень злопамятным. Ошибки подчиненных, особенно, их безынициативность, плешивый не переносил. Проходило время и он, выждав удобный момент, тут же вонзал в спину клерка нож. Нож был не только острый, но и очень ядовитый. «Черт с авторучкой», так за глаза прозывали сотрудники редакции своего начальника, никогда не давал им зеленый свет для карьеры. Наоборот, он делал всевозможные подножки, иногда в прямом смысле над ними издевался…
Стрельникова, который слегка кимарил, неожиданно толкнули в плечо. Он вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял пожилой мужчина в форме железнодорожника. Старик улыбнулся и, слегка поиграв компостером, строго произнес:
─ Молодой человек, а билетик у Вас есть? ─ Затем покрутил головой по сторонам, продолжил. ─ Небось не успел взять… Ведь дело молодое, всякое бывает…
На едкую реплику контролера пассажир ничего не ответил. Он слегка потянулся, открыл саквояж. Из небольшого карманчика вынул служебное удостоверение. Седовласый наклонился, затем почему-то сильно шмыгнул носом и тут же перешел в другое купе.
Стрельников посмотрел на часы. Прошло почти тридцать минут. Он все еще не определился, как вести себя с Дарьей, что ей сказать. Он встал и вышел в тамбур. В отдельном небольшом помещении перед входной дверью на корточках сидела тройка парней и о чем-то громко разговаривала. У одного из них в руках была бутылка водки, ее остатки слегка бултыхались при движении поезда. Пьяных, особенно, подростков, бывший детдомовец ненавидел, даже побаивался. Толпы молодых людей, подогретых сивухой, нередко горланили по Исилькулю или Называевску. Они ломали торговые киоски или переворачивали урны для мусора. Были случаи и поножовщины.
Он, как корреспондент не любил писать на «пьяные темы». Его любимым кредо были встречи с ударниками коммунистического труда, работниками милиции, с комсомольцами и пионерами. О важных персонах города и района писал сам Родионов. Он не пропускал ни одного важного мероприятия или праздника. Они заканчивались, как правило, пьянкой и подношениями. Привозили его домой на машинах тех, кто его приглашал. Нередко доставляла его и жена. Спецкор жену своего шефа никогда не видел, да и видеть не хотел. Муж и жена ─ одна сатана…
Мужчина с саквояжем в руках подал тело вперед и через полуоткрытую дверь устремил свой взгляд в середину вагона. Двое парней и две девушки сидели друг против друга и играли в карты. Дарья смеялась громче всех. Она не только смеялась, но и весело подмигивала своему напарнику. Увидев это, Стрельников закусил нижнюю губу. Закусил ее так сильно, что сразу же во рту ощутил привкус крови. Ему сейчас было стыдно за себя. Он многое обещал красивой сельчанке, но ничего не сделал. Он тяжело вздохнул и вновь сел на свое место.
Едва электричка прибыла на конечный пункт, Стрельников в один миг покинул вагон и устремился к его носовой части. Дарья с подругами выходила последней. Она слегка приподняла свою черную юбку и опустила ноги на первую ступеньку металлической подножки. Затем сделала несколько шагов вниз и легко спрыгнула на землю. И тотчас же ее подхватили чьи-то сильные руки. Девушка от неожиданности вскрикнула и, увидев перед собою знакомое лицо, резко отпрянула назад. Затем левой рукой со всей силой ударила по физиономии мужчины. Подруги от происшедшего опешили. Худощавая быстро схватила ее за руку и со страхом прокричала:
─ Даша, что ты делаешь? Почему распускаешь руки против незнакомого тебе человека? ─ Испугалась и кривоногая. Она бросилась к обиженному и, слегка заикаясь, промолвила:
─ Товарищ гражданин… Товарищ мужчина, не ругайте на-а-шу подругу… Она очень хорошая девушка… Право не знаю, что сейчас на нее нашло…
Оскорбленный кивнул головой и отошел в сторону. Его глаза тотчас же стали влажными. Затем он искоса посмотрел на девушек. Они стояли все на том же месте и о чем-то громко спорили. Самая красивая из них молчала, она была неподвижна, словно сфинкс. Стрельников тяжело вздохнул и неспеша подошел к небольшому газону с поблекшей травой. Остановился, присел на рядом стоявшую скамейку. Он вновь посмотрел в нос поезда. Девушки шли в его сторону. От предчувствия неладного он сильно съежился, низко опустил голову. Сделал он это непроизвольно, словно по чьей-то неведомой указке. Через некоторое время он услышал знакомый голос:
─ Пошел вон, козлиное отродье…
К источнику голоса высокого роста мужчина не повернулся. Он знал, что этот приговор для него был окончательным. Что-либо исправить уже невозможно. Лишь после того, как на перроне стало безлюдно, он двинулся в сторону Дома культуры железнодорожников. Через час начинался трехдневный областной семинар молодых работников прессы.
Дарья Аксенова в тот день, когда проводила своего любимого мужчину, в сельский клуб не пошла. Не появилась она и на следующий день. Она сидела дома и смотрела телевизор. Первые два дня разлуки пролетели для нее незаметно. Последующие же были настоящим кошмаром. Она то и дело смотрела через небольшие окна, выходившие на главную улицу деревни. Нередко выходила и на огород. Пристально всматривалась в самый дальний березовый колок, за которым находился железнодорожный полустанок. Стрельникова не было. Прошла неделя. У нее произошел нервный срыв. Она не кушала, не включала телевизор. На вопросы родителей не отвечала, иногда смеялась, словно помешанная… Она не ожидала, что в самом начале ее любви ей придется нервничать. Она все больше и больше была в постели. И все думала и думала. Иногда она прикасалась рукой к влагалищу и опускала пальцы в его глубину. Или накладывала обе руки на низ живота. Она все больше и больше терялась в догадках: беременная или нет. Она не хотела иметь ребенка без отца…
Прошел месяц, другой. Обманутая русалка смирилась со своей судьбой. Она вновь окунулась в житейский мир. Закупалась в магазине или ходила в лес за грибами. Нередко помогала матери по хозяйству. Дважды она побывала в Омске. Время провела недаром. Неожиданно для себя она обрела подругу, Тамару Соютину. Благодаря ее брату, она поступила в кооперативный техникум. В светлое время суток нервная система девушки в какой-то мере успокаивалась, ночью же ее донимали тяжелые, гнетущие сновидения. Стрельников ей почему-то не снился. Зато она часто видела своих родителей. Они стегали ее плетью или большими прутьями. Порою она просыпалась. Выходила во двор или на балкон в студенческом общежитии. Обращала свой взор к небу и всхлипывала. Небо было темным, даже страшным. Кромешная мгла на какое-то время поглощала ее страдания, но ненадолго.
Аксенова приехала в Исилькуль непросто так. Она приехала провериться на беременность. Мать Тамары работала гинекологом в городской поликлинике. Дарья уже через две недели после злополучной ночи со Стрельниковым устраивала для себя эксперименты. Дома она часами торчала на кухне, напросилась поваром и у девчат в общежитии. Она сильно радовалась, когда в небольшой комнатке для приготовления пищи гулял невыносимый запах, от которого кот Евсей бежал на улицу или прятался за платяной шкаф. Несмотря на нехватку времени, она дважды сходила в городскую баню. В парилке сидела долго, пока не было дурно.
Стрельников три дня в прямом смысле охотился за любимой девушкой. Где он только не бывал?! Он обошел практически все улицы Исилькуля, был на колхозном рынке. Дважды был он и на железнодорожном вокзале. Он внимательно вглядывался в девушек, садившихся в электропоезд, следовавший в сторону Омска. Любимой не было. Она словно сквозь землю провалились. Только на третий день вечером, после окончания семинара, мужчина, голова которого была напичкана идеями и ценными указаниями, встретил неуловимую особу. Встретил ее на железнодорожном вокзале. «Охотник» вошел в первый вагон, Дарья и ее худощавая подруга ─ в третий. Через остановку он отважился подойти к девушкам. Он почти на цыпочках вошел в купе напротив и, словно муха, присел. Подруги болтали об очередной серии выпуска «Ну, погоди!». Некоторое время они не замечали мужчину с небритым лицом, одетого в осеннее полупальто серого цвета. Первой заметила его Дарья, когда она несколько продвинулась в сторону прохода и достала из дамской сумочки черного цвета свою косметичку. Закрыла сумочку и, увидев знакомого, слегка вздрогнула. И тут же вспыхнула, как свечка. Сначала она сидела неподвижно, раздумывала. Затем наклонилась к долговязой и что-то шепнула ей на ушко. Потом она встала и стремительно направилась к тамбуру. Стрельников последовал за нею.
Едва он оказался в небольшом помещении, как тут же от девушки с каштановыми волосами получил удар по физиономии. Он был такой сильный, что он несколько отпрянул назад. Затем провел рукой по своей левой щеке. Она горела пламенем. Мало того. На его пальцах была кровь. Дарья не только ударила его ладонью, но и умудрилась пробороздить его щеку своими длинными ногтями. Он стиснул зубы и еле слышно произнес:
─ Дарья, послушай меня, пожалуйста… Я все тебе объясню… Я ни в чем не виноват… Я хочу… ─ Что-либо дальше сказать ему не удалось. ─ Шатенка резко подала свое тело вперед и взмахнула рукой. На этот раз мужчине удалось увернуться. Удар прошелся по мимо проходившей старушке, за спиной у нее был вещевой мешок. Она от неожиданного удара слегка качнулась, затем присела на корточки и истошно завопила:
─ Люди добрые, помогите мне… Ой, убивают эти бандиты… Помогите, люди добрые…
На ее голос среагировали двое мужчин, куривших в тамбуре. Один из них, который был постарше и в теплой косоворотке, положил руку на плечо пожилой женщины и очень спокойно сказал:
─ Бабулька, беги скорей отсюдова… Пока и вправду тебя не исколотили… Беги же, я тебе говорю…
Страдалица с удивлением посмотрела на «учителя». Затем привстала и по очереди окинула взглядом присутствующих. Никто доверия ей не внушал. В том числе и смазливая девчонка с каштановыми волосами. Больше всех она почему-то не доверяла мужчине, его лицо было в крови. Она сняла со спины вещмешок, что-то буркнула себе под нос и ретировалась в соседний вагон…
Некоторое время молодой мужчина высокого роста и почти такого же роста девушка молчали. Каждый из них раздумывал, собирался с мыслями. Вскоре курильщики покинули тамбур. Стрельников первым нарушил молчание. Он положил руку на плечо любимой женщины и тихо прошептал:
─ Дарьюшка, пойми меня правильно… Я не подлец, я хотел только лучше тебе, но извини меня, пожалуйста, не получилось… В этом вины моей нет… Пойми меня правильно…
Аксенова, смотревшая в противоположную сторону, молчала. Она, узнав, что она небеременная, решила раз и навсегда покончить с тем, кто ее так сильно обидел. Не только обидел, но и обманул. Стрельников все говорил и говорил. Его голос с каждым движением языка был тверже и увереннее. Он все еще надеялся наладить отношения с девушкой, которую очень сильно любил. Для взаимного понимания нужно было время и больше ничего. Он опять произнес:
─ Даша, не переживай, все будет нормально… Дай мне только время, любимая моя…
Он наклонился к девушке и сделал попытку ее поцеловать. Не удалось. Дарья изогнулась змеей, сделала шаг в сторону и со всей силой ударила его по лицу. И на этот раз пощечина для Стрельникова была неожидаемой. Он никогда не думал, что это ярко накрашенное красивое создание, которое он любил, способно на такую низость. Он стиснул зубы и отошел к противоположной двери тамбура. Затем слегка покачал головой и тяжело вздохнул. Вывод напрашивался сам собою. Разговора с Дарьей не получилось, какое-либо примирение с нею исключено. Через несколько мгновений на него нахлынула волна равнодушия к некогда любимой женщине. В плену отчуждения оказалось его сердце и душа. Он решил выйти на первой же остановке, прогуляться по свежему воздуху. Определиться с собою…
Он вновь тяжело вздохнул. Молниеносное вчера с красивой девушкой, стало для него прошлым, которое уже невозможно было вернуть. Из его глаз текли слезы. Он двинулся к выходу, спрыгнул с подножки на землю. Через открытую дверь он услышал:
─ Писака, спи спокойно… Я небеременная … Я свободная женщина, ты понял меня, детдомовец вонючий…
Стрельников резко повернулся в сторону той, которая уходила от него навсегда. Уходила без его ребенка. Увидеть Дарью ему больше не удалось. Двери электропоезда закрылись, словно врата волшебного ларчика, в котором только что царила любовь наедине с ненавистью и презрением друг к другу. На перроне полустанка он простоял около получаса. Стоял он неподвижно, словно изваяние. Неподвижными были и его голубые глаза. Они сначала внимательно вглядывались в уходивший электропоезд, затем были устремлены в неведомую даль. Что было за горизонтом, что сулил ему день завтрашний, одиночка не знал. Одно он знал, что вчера и сегодня в его жизни ничего хорошего не было. Кроме разочарований и душевной боли…
Аксенова после неожиданной встречи со Стрельниковым, едва присела на сиденье, сразу же пустилась в размышления. Сначала «пропустила» через свою голову и душу радостное. Из гинекологического отделения она вышла одухотворенной, словно еще раз народилась на свет. Невысокого роста женщина сначала прощупала руками низ ее живота. Затем, раздвинув специальным прибором половые губы ее влагалища, на некоторое время замерла и запустила свою руку вовнутрь. Пациентка лежала на гинекологическом стуле, затаив дыхание. Она не хотела больше ни слез, ни переживаний. Да и вообще ничего в этой жизни она не хотела. Она возненавидела людей, когда окончательно поняла, что любящий ее мужчина, ее обманул. Иногда ей не хотелось жить. Не интересовала ее также и жизнь подружки.
С Соютиной, она, скорее всего, сблизилась по необходимости, чем по душе или каким-либо симпатиям. Тамара была ее противоположностью. Каких-либо секретов от нее не держала. Не проходило и часа, чтобы она не делилась с нею впечатлениями из своей жизни, будь они плохие или хорошие. Она в первый же вечер познакомила гостью со своим женихом. Федор Никелев еще в школе на нее заглядывался. Дарье же он вообще не понравился. Он был даже чуть ниже ростом своей подруги. Мало того. Его круглое лицо, покрытое веснушками, вызвало у нее определенное отвращение. Она улыбнулась и для приличия протянула парню руку. На этом их знакомство закончилось. Конопатый тут же улетучился в соседнюю комнату, к невесте. Вскоре влюбленные покинули дом. Тамара вернулась поздно, ее родители уже спали. Дарья сидела за столом, ужинала. Запоздалая пришла веселая, словно успешно сдала государственный экзамен в институт или выиграла по лотереи автомобиль. Кушанье длилось недолго, но за это время она рассказала подруге почти все, что произошло за день в провинциальном городишке. Не забыла она и о своем женихе…
После окончания средней школы одноклассники подали документы в Омский политехнический институт. Через две недели они вновь приехали в Исилькуль, не прошли по конкурсу. Федор вскоре устроился часовым мастером при железнодорожном вокзале. Его профессия была не ахти престижная, но прибыльная. Все горожане и также жители близлежащих деревень ремонтировали у него часы. Самоучка брал не только наручные, но и настенные, притом любых марок. Запчасти для приборов он покупал на рынках в Омске. Переплачивал, но заказы выполнял в срок. У молодого мастера водились не только деньги, но и все то, чем были богаты его клиенты. Кое-кто из селян рассчитывался с ним продуктами питания из своего подворья. Часть добычи он дарил своей девушке. Она рассчитывалась с любимым меценатом поцелуями. Желание отдаться парню у нее было, но она боялась родителей, особенно мать. Она, едва заметив, что за ее дочерью стали ухлестывать, провела с нею индивидуальное собеседование. Оно было очень коротким и строгим.
Несколько подбоченясь, Антонида сквозь зубы процедила:
─ Смотри у меня, Томка, принесешь в подоле ребенка, сразу тебя удавлю… ─ Заметив испуганную физиономию своего дитя, в душе которого господствовал неподдельный страх, она продолжила. ─ Я, будет тебе известно, выходила за твоего отца девственицей, нетронутой… ─ Окаменевшое лицо дочери, привело к очередному витку правды, исходившему от некрасивой женщины. Она вновь изрыгнула из себя. ─ Томка, слушай дальше… Первую ночь с женихом я провела в доме его родителей. Утром его мама показала мужиной и моей родне белую простынку… ─ Здесь дочь не удержалась. Она слегка перевела дух и выпалила. ─ Мама, а что там было? ─ Сексуальная неосведомленность ребенка страшно рассердила родительницу. Она тяжело вздохнула и со злостью подытожила. ─ Вот когда выйдешь замуж и переспишь со своим хахалем, тогда и покажешь мне эту тряпицу…
Доверительно разговора между женщинами в дальнейшем не получилось. Каждый остался при своем мнении. Мать бурчала себя под нос, возмущалась непонятно кем или чем. Дочь слегка кусала свои толстые губы и почему-то со страхом ждала брачную ночь со своим любимым.
В отличие от подруги Дарья Аксенова смотрела на супружескую жизнь куда спокойнее, без какого-либо страха. После осмотра между врачом и пациенткой состоялся откровенный разговор. Соютина сначала выразила сожаление, что молодая девушка еще до брака совершила ошибку, потеряв девственность. Затем она дала ей несколько рекомендаций. Лишь потом объявила диагноз. Красивая шатенка, узнав о том, что она небеременная, обняла щуплую врачиху и чмокнула ее в щечку. Соютина улыбнулась и покачала головой. Она вспомнила кое-что из своей жизни. В молодости за нею, за некрасивой девушкой, к тому же очень худой, ухаживал только один парень, и тот был с изъяном. Его нос, аппарат для дыхания и обоняния чем-то напоминал толстую обструганную палку с загнутым концом. Тоня мечтала не о таком принце, но после тяжелых раздумий согласилась со своей судьбой… Эта же молодая особа с очень стройными ногами и почти пределом совершенства женской красоты, имела куда больше возможностей среди мужского мира, чем та, кто ее обследовал. Визит молодой грешницы к гинекологу затянулся. И не по ее причине. Соютина помогла подруге своей дочери не только советом, но и делом. Для страховки она вставила в ее влагалище спираль. Почему она это сделала, она и сама не понимала…
Дарья прислонилась к окну и некоторое время наблюдала за пролетавшими мимо нее лесами и полустанками. Сожалела, что их становилось все меньше и меньше… Через некоторое время она изменила ход мыслей. Она окунулась в кладовую своих тайн. И в этом мире, как не странно, у нее было много оптимизма. Она даже радовалась, что в самом начале жизни у нее так все получилось. История со Стрельниковым была для нее проверкой, уроком для будущего. При этой мысли красивая шатенка с волнистыми волосами с облегчением вздохнула и посмотрела на свою подругу. Тамара сидела неподвижно и слегка кимарила.
Размерный стук колес вновь вернул Аксенову в раздумья. Три дня назад и сегодня она делала все правильно. Она улыбнулась и очень медленно окинула взглядом тех, кто находился в вагоне. Слегка покачала головой. Красивых женщин, как она, в довольно большом помещении не было. Она вновь повернула голову из стороны в сторону. На этот раз в поле ее зрения были мужчины. «Съемка» была непродолжительной. Тех, кому она могла бы симпатизировать, было трое. Двое молодых парней, сидевших через пару купе от нее о чем-то, разговаривали. Они иногда словно по команде вставали с мест и пялили глаза на красивую шатенку, сидевшую у окна. Она лишь изредка улыбалась, но каких-либо знаков внимания молодым людям не подавала. Да и зачем это делать? Они, наверняка, были нищие. Были у родителей, запаслись продуктами питания. Дарья задержала взгляд и на военном, возле двери. Он сидел, словно истукан, изредка кимарил. И ему она дала разворот-поворот. Она не сомневалась, капитан с седыми висками больших звезд с неба не хватал…
Через некоторое время Аксенова перевела дух и начисто отмела мысли о пассажирах. Она вновь опустилась в мир личной жизни. Антон Михайлович Соютин, как мужчина, у нее особых симпатий не вызывал. Лысых она вообще не любила. Однако его помощь, притом довольно весомая, ее заинтриговала. Родной брат ее подруги, как ей казалось, не без корысти оказывал ей помощь и внимание. В этом она убеждалась, как только на нем задерживала взгляд. Черные глаза преподавателя, которому уже было далеко за тридцать, бегали из стороны в сторону, как белки в колесе. Иногда он улыбался, причем так жалко, что ей казалось, что он вот-вот от своей улыбки расплачется.
Недавный случай учащуюся техникума вообще шокировал. Она, немного поболтав со своим патроном, направилась в женский туалет. Едва схватилась за дверную ручку, как тут же позади себя услышала:
─ Дашенька, возьми, пожалуйста, туалетную бумагу… ─ Соютин, слегка покраснев, вытащил из заднего кармана брюк небольшую упаковку в целлофановой обвертке. ─ Затем еле слышно добавил. ─ Это мне знакомый из Германии привез, он был в служебной командировке… ─ Аксенова обернулась, несколько мгновений она молчала. Затем с улыбкой произнесла. ─ Анатолий Михайлович, мне как-то неудобно такую услугу от Вас принимать… ─ Несколько зардевшись, она продолжила. ─ Я, честно говоря, впервые такое от мужчин получаю…
Что-либо сказать дальше, она уже не могла. Ее кишечник ее основательно поджимал. Она быстро взяла упаковку и ринулась в туалетную комнату. Вскоре облегченно вздохнула и невольно улыбнулась. Импортная бумага была не только очень мягкой, но и отдавала приятным запахом. Она посмотрела по сторонам. На пошарпанной кабинке из фанеры кое-где были экскременты. Сильно отдавало и мочой. Она тяжело вздохнула и двинулась на выход. Затем подошла к раковине, открыла вентиль водопроводного крана. Маленькие капельки полутемной жидкости очень медленно падали на дно ржавой металллической посудины, раковины. Аксенова скрипнула зубами и кисло улыбнулась. В ее родной деревне туалетное мероприятие мало чем отличалось от города. За небольшим исключением. В висячем рукомойнике всегда была теплая вода…
Антон Михайлович Соютин, едва вошел в мужской туалет, тут же придался приятным мыслям. Девушка со стройными ногами и красивым лицом не давала ему покоя. И сейчас, когда он в какой-то мере совершил бестактность с нею, предложив ей туалетную бумагу, он вновь был в своем амплуа. Он неспеша спустил брюки и присел. На миг представил в подобной позе свою подопечную и слегка усмехнулся. Даже естественная надобность не поколебала его любовной страсти к красивому существу. Он не обманывал себя. У него к первокурснице ничего серьезного не было. За одним лишь маленьким. Он хотел ею овладеть, переспать с нею как мужчина. Хоть один только раз, от этого он был бы от счастья на седьмом небе. Обжениться с нею он был также не против, но увы… Причиной этому была даже не разница в возрасте, а страх перед партийными органами. Коммунисты техникума, не говоря уже о райкоме партии, никогда ему не простят прелюбодеяния с несовершеннолетней. Иногда он успокаивался, начисто отметал заоблачные мечты. Значит, не судьба, да и не та система в Союзе, что на Западе. За бугром хоть кого под венец веди, лишь бы был толстый кошелек…
