Владимир Великий
Между адом и раем
Граф просыпался очень долго, словно чего-то накурился. Приоткрыв глаза и увидев перед собою женщину, он еле слышно промямлил:
─ Верка, ты пришла… И правильно сделала…
«Должница» стиснула зубы и опустила свою руку вниз. Прикоснулась ею к члену мужчины. Он был мягкий, безжизненный. Она стала его мастубировать. Через некоторое время она присела и ввела пенис в свое влагалище. Затем стала двигать своим телом вперед-назад. Делала она это очень медленно, без всякого желания. Полупьяный «любовник» иногда сильно ойкал и слюнявыми губами чмокал ее грудь. Едва у него началось семяизвержение, «наездница» вскочила и мигом рванулась в ванную комнату. Вышла из нее она только под утро. В постели она дала волю своим слезам. Она иногда руками прикасалась к своему влагалищу и нежно его гладила. Нередко до крови кусала свои губы. Она доподлинно знала, что этот орган дан Богом людям для любви и появления очередного потомства, но не для расчета…
Прошло полгода. Вера Адлер и Виктор Граф все это время жили в одной квартире, питались за одним столом. Спали они также в одной постели. Подобных людей в Германии называли «лебенсгефэрте», спутники жизни. В России их прозывали сожителями. Некогда незнакомые люди все больше и больше привыкали друг к другу.
В отличие от мужчины, который был на седьмом небе от счастья, что в его сетях оказалась симпатичная и умная женщина, она очень тяжело переносила совместное пребывание. С работы она возвращалась очень поздно. Пару часов, а то и больше, она бродила по небольшому городу Зиндельфинген, в двух шагах от которого находился автозавод. Нередко ездила она и в Штутгарт, столицу земли Баден-Вюртемберг. Больших денег у Адлер не было, поэтому она не покупала изысканной одежды или дорогих продуктов питания. Бесцельное брожение по улицам и магазинам скрашивало ее время, на какой-то миг успокаивало ее душу. Нередко она составляла компанию Виктору и его друзьям. Подобные компашки ей нравились. Две-три парочки вместе ходили в лес или в бассейн. На праздники посещали рестораны. Бывало и то, что она приходила домой с приподнятым настроением. Она радовалась, когда кое-кто из представителей сильного пола пристально в нее вглядывался. Иногда даже ее «раздевал». Шатенка, заметив томный взгляд мужчины, улыбалась. Только и всего. С Виктором она все еще не могла найти общий язык…
Мать приехала к непутевому сыну внезапно. Он в этот день отдыхал, постоялица работала. О чем разговаривали близкие родственники, ей было неведомо. О том, что она не осталась без их внимания, она убедилась сразу же, как только открыла дверь квартиры. Валентина крепко ее обняла и еле-слышно прошептала:
─ Витька, мой непутевый, сильно тебя расхваливал, ой как расхваливал… ─ Вошедшая через силу улыбнулась и очень осторожно отвела руки женщины в стороны. Они были в муке. Мать готовила сибирские пельмены, любимое блюдо сына. Вера прошла в коридор, повесила дамскую сумочку. Затем слегка прошевелила губами:
─ Валентина Ивановна, я все делаю, чтобы у нас в квартире было чисто и уютно… ─ И тут же бросила взгляд на ту, которая только что ее хвалила. Несколько скуластое лицо пожилой женщины было задумчивым, даже враждебным. Поняв свою ошибку, постоялица слегка покраснела, потом произнесла. ─ Вера Ивановна, я помогу Вам делать пельмени… Я также их люблю…
За работой женщины не проронили ни слова. Лишь иногда бросали друг на друга взгляды, через силу улыбались. Каждый думал о своем наболевшем. Валентина с болью в душе прореагировала на то, что рассказал ей сын. Строптивая невеста все еще его сторонилась. Она все еще была чужая…
Переживала и симпатичная шатенка. При этом она слегка кусала свои губы. Вывод напрашивался сам собою, пришел он без мучительных раздумий. В этом доме она никогда не найдет свое счастье. У «жениха» и «невесты» ничего общего не было и не будет. После той ночи, когда она отдалась Виктору по расчету, он больше ее не интересовал. Ни только не интересовал, но и был ей безразличен. Почему это так происходило, она и сама не понимала. Думать об этом серьезно она не хотела, да и времени не было. По ночам, когда ее сожитель работал, она нередко себя мастубировала. Одновременно она не отрицала. Были у нее, хотя и очень редко, приливы к нелюбимому мужчине. Он был далеко не пропавший человек. И неурод. Он приносил хорошие деньги. После каждой получки приглашал ее в ресторан. На день ее рождения они были на Бодензее…
Мать пробыла у сына неделю, потом уехала к себе домой. За это время женщины обмолвились лишь несколькими фразами, они не касались их семейной жизни. Валентина уехала в семь часов утра, постоялица была уже на работе. Она мыла и дезинфицировала туалеты. Только через месяц она несколько растаяла и стала теплее относиться к тому, у кого жила. Причиной этому было его необычное поведение. Он бросил пить и курить. С прилежанием относился он и к личной гигиене. Прежде чем лечь в постель, он тщательно мылся в ванне. Затем он душился так сильно, что его компаньонка иногда зажимала пальцами свой нос. Изменился он к лучшему и во многом другом. В выходные дни он накрывал стол, мыл посуду. Одиночка с пожелтевшими от курева зубами, преобразился и внешне. Его ногти на руках были аккуратно подстрижены, чем он еще больше привлек внимание женщины к себе. Она страшно не любила мужчин с заросшими ногтями, под которыми были пуды грязи. Прожитый день приносил ей очередные сюрпризы, от которых ее душа радовалась. Виктор, прийдя с работы, снимал с себя одежду и аккуратно вешал ее в платяной шкаф. Не кидал куда попало, как это было раньше. Мало того. Два раза в месяц он стирал свою одежду, затем тщательно ее утюжил. Отдельно стирала и его невеста.
Незаметно подошел Новый год. Виктор Граф пригласил к себе в гости друзей, земляков из Казахстана. Павел и Рита работали в г. Штутгарте на кондитерской фабрике. Они оказались наредкость воспитанными людьми, к тому же мало пьющими. Вера то и дело глядела на хозяина квартиры, ему стоило больших сил, чтобы не опрокинуть лишнюю рюмку водки. Часы пробили ровно двенадцать раз, все кинулись на улицу. В скверике, неподалеку от дома мужчины устроили настоящий фейерверк. Адлер в эту ночь была очень счастлива. Она давно не видела и не ощущала настоящего человеческого общения, радости и спокойствия. Только под утро все разошлись по домам. Виктор пришел в спальную комнату после ванны. От него несло не только спиртным, но и мужскими духами. Едва он прилег на краешек кровати, нагая женщина распахнула одеяло, и он в миг оказался в ее в объятиях…
Прошло пять лет. Германия, как и большинство стран Европы, постепенно вползала в экономический кризис. С космической скоростью росли цены на все и вся. Увеличивался водораздел между богатыми и бедными. Число миллионеров росло как грибы после обильных дождей. Иное было в стане нищих. Многие из них остались без работы. Ранней весной в числе оных оказался и Виктор Граф. В качестве сладкой пилюли ему дали абфиндунг, своеобразный откуп. Через две недели указали на дверь и Вере Адлер. «Руссаки» в равной степени переживали случившееся. Первым не выдержал мужчина. За пару месяцев он спустил практически все свои денежные сбережения. Спустил на алкоголь и на друзей, кое-кто из них также был выброшен на улицу.
Адлер же не сдавалась. В отличие от спутника жизни по необходимости у нее было куда больше опыта по преодолению экстремальных ситуаций. Жизнь научила ее искать ниши для выживания. Через близкую знакомую она устроилась уборщицей в одну из богатых семей. Еще через неделю нашла другую подработку ─ два часа в день работала на побегушках в парикмахерской. Деньги были небольшие, но жить можно было. Один раз в месяц она ходила в арбайтсамт, на биржу труда. Никто из чиновников работу ей не предлагал. С ними она вела себя прилично. Кое-кто из безработных распускал кулаки. Дабы пресечь насилие и непредвиденные эксцессы, в учреждениях установили полицейский надзор.
Наступило лето. Прекрасная погода не объединяла мужчину и женщину, которые уже шесть лет жили под одной крышей. Наоборот, она их разъединяла, делали их врагами. Виктор все время пропадал в ресторанах или беспробудно спал. Часто он ходил в бассейн, купался и загорал. Загорал до упаду. Нередко бывало, что Адлер не узнавала своего сожителя, который во многом походил не то на африканца, не то на азиата. Смотрела и тяжело вздыхала. Некогда появившийся огонек взаимопонимания, определенной симпатии к мужчине у нее угасал, угасал с каждым часом. Он вообще исчез, как только он уехал в Казахстан, к родственникам и друзьям. Она слегка вздрогнула, когда на обратной стороне кассового чека супермаркета «Альди», лежавшего на ее постели, прочитала: «К моему приезду освободи квартиру. Виктор».
Подобное для нее не было неожиданностью. Она прекрасно понимала, что наступит время, когда их совместное пребывание под одной крышей закончится, испарится, как вода на песке. Неожиданной разлуке с пьяницей Адлер обрадовалась. Она уже давно мечтала побыть одной, подышать свежим воздухом, а не вдыхать в себя сивушный запах спиртного или курева. Зловония преследовали ее везде: в спальной комнате, на кухне и в туалете, даже на балконе. Жених много курил, курил, где ему заблагорассудится. «Невеста» всего этого не выдерживала. Едва он покидал квартиру, она давала волю слезам. Затем задумывалась. Вывод был единственный. В эту относительно сытую и спокойную страну она приехала не для того, чтобы портить себе нервы или с кем-то выяснять отношения.
Через два дня после отъезда Виктора у одинокой женщины произошел душевный перелом. В том, что ее избранник есть на этой земле, она убеждалась во время длительных прогулок по городу. Кое-кто из мужчин улыбался, увидев стройную женщину. Нередко они строили ей глазки. И понедельник не стал исключением. Она в этот день работала у господ Штайнбрюк. Пожилые супруги, бывшие адвокаты были на пенсии. Их трехэтажный особняк, находившийся на окраине Херенберга, можно было отнести к шедеврам мировой культуры. И не только по причине строительных прибабахов, но и по обилию цветов. Они были везде: в каждой комнате, на балконах и лоджиях, в саду и во дворе. Были они и на крыше, крепились на специальных подставках. Пуцфрау оставляла цветы «на закуску». Она пересаживала или поливала их к концу уборки.
И в этот день она не изменила своему правилу. Она поставила небольшую лейку с водой на краешек балкона и стала взрыхлять землю в горшке. Внезапно подул ветер. Он был такой сильный, что лейка словно пушинка тотчас же оказалась на земле. Женщина сильно ойкнула и бросилась к металлическому ограждению и с замиранием сердца посмотрела вниз. Лейка лежала на асфальте, рядом с нею стоял мужчина. Она вмиг оказалась у парадного крыльца, боялась, что произошло что-то непоправимое. Она была удивлена, когда незнакомец вежливо поприветствовал ее по-немецки. Затем он улыбнулся и, протянув ей лейку, очень спокойно по-русски произнес:
─ Извините, что я тут пробегал… Не моя вина, что это изделие чуть-чуть не упало на мою умную голову… ─ Пристально посмотрев на шатенку, из глаз которой текли слезы, мужчина в том же тоне продолжил. ─ Да, Вы, пожалуйста, не беспокойтесь… Вашей вины здесь нет, это матушка-природа подвела…
Адлер несколько дрожавшими руками взяла полиэтиленовый сосуд в виде ведра с трубкой, через которую льют жидкость для поливки, и с облегчением вздохнула. Затем улыбнулась и посмотрела на мужчину. Ее карие глаза и женское чутье не могли обмануться. Перед нею стоял настоящий мужчина, без «дефектов». Его голубые глаза были не только умными и пронзительными, но и без лукавинки. Подкупала ее и его одежда. Она сильно контрастировала с тем, что носили мужчины города, да и всей страны. На нем были джинсы темно-синего цвета, светлого цвета пиджак и белая рубашка с черным галстуком с белыми полосками. И самое главное, его черные туфли были начищены до блеска. Она покачала головой и заразительно рассмеялась. Ее незнакомец, как ей казалось, только что вернулся из бывшего Союза. Подобную одежду носили номенклатурные работники и преподаватели вузов. Они очень щепетильно относились к своему внешнему виду. Она первой протянула руку незнакомцу. Его рука была очень сильной и теплой. Они тут же друг другу представились.
Сорокин предложил женщине прогуляться по парку. Она охотно согласилась. В своих предположениях она не ошиблась, словно в воду глядела. Иван Петрович приехал из Ташкента, преподавал в политехническом институте. Неплохо зарабатывал, имел определенные связи с властью. Псевдоперестройку ученый принял без должного энтузиазма. Знал, что это очередной трюк партийных нуворишей. Вскоре он женился на немке, преподавательнице кафедры иностранных языков и уехал в Германию. С женой ему не повезло. Она оказалась непорядочной. В чем это проявилось, Адлер своего знакомого не спрашивала. У нее самой подобных перипетий было не меньше…
Эту ночь она долго не спала. Ее голова в прямом смысле трещала от мощного притока новых мыслей. Она все еще не понимала, что ее толкнуло согласиться на очередную встречу с мужчиной, с которым она минут двадцать, не больше, поговорила о том, о сем. Она несколько раз подходила к телефону и набирала первые три цифры, затем вновь ложила трубку. Хотела отказаться от встречи. При этом она слегка улыбалась. До встречи с любимым мужчиной оставалось всего несколько часов…
Дом, в котором жил Сорокин, находился в Фрайберге, в одном из районов г. Штутгарта. Адлер не знала города, однако улицу, носившую имя немецкого поэта и драматурга Иоганна Шиллера, она нашла без проблем. Едва она открыла дверь квартиры, как ее хозяин тут же вручил ей большой букет красных роз. Она широко улыбнулась. Розы были ее любимыми цветами. Она с благодарностью посмотрела на мужчину и слегка чмокнула его в щечку. Он улыбнулся, затем подошел к трельяжу, стоявшему в коридоре. Посмотрел на себя в зеркало и заразительно засмеялся. Затем не то всерьез, не то в шутку он произнес:
─ Скажу откровенно… В последнее время меня никто с крашеными губами не целовал… Да еще с такой губной помадой… ─ Слегка наклонившись к женщине, и сняв с ее плеч демисезонное пальто, он добавил. ─ Я и мыться не буду…
Гостья улыбнулась и неспеша двинулась в апартаменты хозяина. Квартира была стандартной для одиночек, не более пятидесяти квадратных метров. Она сразу же почувствовала, что хозяин очень прилежно следил за всем тем, что в ней находилось. Мебель и прочее, необходимое для жизни, было недорогое, но все новое. Отметила она и то, что здесь было не только уютно, но и чисто. Вскоре раздался мужской голос. Сорокин приглашал ее покушать. Адлер обрадовалась, когда на столе увидела свои любимые кушанья. Жареный картофель с колбасой она любила еще с детства. Без ума она была и от ветчины, не говоря уже о салате из свежих помидоров, огурцов и редиски. Немного покушав, хозяин предложил ей выпить за знакомство. Крепленое вино сразу же ударило в голову женщины. Сказалась бессонная ночь и подготовка к визиту. Она довольно долго колдовала над своей прической. Она хотела как можно быстрее понравиться высокому мужчине…
После застолья переселенцы пошли гулять. Адлер впервые была в этой части города и поэтому внимательно рассматривала все то, что ее окружало. Сначала они побывали в парке, затем прошли Тапахдолину и оказались на высоком пригорке. Перед их взором раскинулись большие плантации виноградников, которые тянулись вдоль берега реки Некар. Вера не знала, что земля Баден-Вюртемберг, один из самых древних винодельческих регионов Германии. Об этом она узнала от своего гида, который проходя по склону, иногда подходил к виноградным лозам и гладил рукой их спелые гроздья. Затем они спустились вниз и оказались возле небольшого озера Макс-Айт. Погуляв возле естественного водоема, они зашли в ресторан, расположенный на берегу Некара. Мужчина усадил женщину за столик, сам же пошел к стойке. Вскоре он принес два бокала вина, несколько сосисок и пару булочек. Адлер незаметно проглотила слюну и посмотрела на часы. Прогулка по свежему воздуху продолжалась почти два часа. Она уже успела изрядно проголодаться. Немного покушав, она пригубила бокал с вином и сделала небольшой глоток. Затем еще и еще…
Вино ей показалось необычайно вкусным, даже очень. Ее напарник, заметив ее восхищение напитком, вновь сделал небольшой экскурс в историю виноделия на юге Германии. Когда-то в этих краях при обильных урожаях вина было больше, чем воды. Бывало и такое. При строительстве домов в раствор вместо воды лили прошлогоднее вино, освобождали емкости для нового алкогольного напитка. Вскоре парочка покинула ресторан и двинулась в сторону дома. Во время движения шатенка то и дело улыбалась и внимательно вглядывалась в мужчину, с которым шла под ручку. Она уже давненько так не ходила. С Павлом она ходила по необходимости. В бывшей ГДР она боялась молодых парней, которые часто строили ей рожицы. Библиотекарь из института средств массовой информации и безработная по пути о многом поговорили, даже кое о чем и поспорили.
Легкое головокружение и свежий воздух, обилие зеленых насаждений все больше и больше очаровывали женщину средних лет. Она в этот вечер впервые за многие годы была счастлива, счастлива как никогда. Да и что надо для человеческого счастья!? Любящие друг друга люди и, самое главное, их взаимное понимание и уважение. У нее, как ей сейчас казалось, уже кое-что было. Она сильно сжала руку своего попутчика, затем притянула его к себе и на миг прильнула к его губам…
Куранты церковной башенки пробили полночь, когда Адлер вошла в ванную комнату. Прежде чем залезть в воду, она посмотрела на себя в зеркало. Не скрывала, что годы ее изменили. Она была уже давно не школьница, даже и не студентка. Она придвинулась к стеклянному предмету с отполированной поверхностью ближе, еще ближе. Нет, еще раз нет. Вере, Вере Ивановне Дубасовой еще двадцать, ну пусть тридцать лет… При этой мысли нагая улыбнулась и осторожно опустилась в продолговатый сосуд. Теплая жидкость, наверху которой была пузырчатая масса светло-зеленого цвета, тут же приняла хрупкую женщину в свои объятия. В этих объятиях она хотела быть целую вечность. Все то, что сейчас шатенка делала, ей очень нравилось. Она медленно погружалась в воду и как можно дольше задерживала свое дыхание. Затем она вновь всплывала и набирала в легкие очередную порцию воздуха. Подобное она делала много раз, почти до изнеможения. Выкинув голову из воды, она приходила к одному и тому же выводу. Нет, еще раз нет и еще тысячу раз нет, она не хотела задохнуться от нехватки кислорода. Она всегда хотела жить, особенно сегодня, особенно сейчас. При этом мысли она вздохнула, привстала из ванны и включила душ…
Иван Сорокин проснулся ранним утром. Неспеша опустив ноги на пол, он осторожно накрыл одеялом нагую женщину, спавшую в его постели. Затем он вышел на балкон. Было тепло. Город еще спал, спал мертвой тишиной. Вокруг ни звука, словно и не было на небольшом клочке земли шестьсот тысяч живущих с их повседневными проблемами. Мужчина присел на кресло-качалку и посмотрел на небо. Пространство над землей в форме свода было полно звезд. Затем он улыбнулся. Короткий миг, который он провел этой ночью с женщиной, равнялся десятилетиям. До этого в его объятиях побывало много женщин. И никто из них по-настоящему не оставил следа в его душе и сердце. Мелькали только их имена, которые он уже забыл. Кое-кто из представительниц слабого пола улетучивался почти мгновенно, как небольшие тучки на небе, разогнанные мощным шквалом ветра. Сорокин и сам не понимал, почему у него в жизни так происходило. Он никогда не был эгоистом, не был и ловеласом.
Скорее всего, причиной этому была его обособленность от живущих на этой земле. Чем больше он отделялся от людей, тем больше чувствовал себя счастливым. Одиночество его не пугало. Он всегда был наедине только со своими мыслями, которые во многом отличались от его коллег, с кем он учился или работал. Его мышление отличалось также и от тех, кто его учил или наставлял. Не были исключением в этом плане и женщины, даже красивые или умные. С некоторыми из них он дружил. Дружба была очень короткой. Затем наступал кризис, кризис затяжной, с нервами и прочим. Он первым разрубал гордиев узел. Он уходил, несмотря на слезы и мольбы…
Он тяжело вздохнул. Он не сомневался, что он вскоре расстанется и с Верой Адлер, которая безмятежно спала в его огромной постели. Бобыль пользовался одной частью кровати, вторая часть была нетронутой. Он только три раза стелил полную постель. Первой у него в гостях была Сабина Стеблер, секретарша технического института. Молодая женщина поразила мужчину, ищущего работу, своей броской красотой. И не только этим. Жительница бывшей ГДР неплохо знала русский язык. Второй женщиной, переступившей порог его квартиры, была коренная немка Кример. Русский язык она вообще не знала, как и не имела никакого понятия о России. Николь впервые в жизни кушала сибирские пельмени, впервые пила русскую водку. В постели она оказалась случайно. Она сильно повздорила с мужем, решила ему отомстить…
Откровенный разговор между жителями бывшего Союза состоялся через месяц. Женщина была ошарашена, когда из уст ее любимого мужчины раздалось:
─ Вера, извини меня, пожалуйста… Мы не можем жить вместе, хотя у нас с тобою очень-очень много общего… ─ Вмиг появившиеся слезы в глазах шатенки, которая все эти дни жила и дышала единственным человеком, не поколебали решение бывшего вузовского преподавателя философии. Он слегка стиснул зубы, продолжил. ─ Вера, пойми меня правильно… Я человек особый, человек принципов…
Адлер прикусила губу и уставилась на того, кто в прямом смысле ее убивал. «Палач» вновь произнес:
─ Вера, я тебе не дам счастье… А это уже трагедия для нас… Мое призвание ─ мои мысли…
Сорокин несколько приободрился и подошел к книжной полке. Показав рукой на книги, он повернулся лицом к остолбеневшей женщине и спокойно сказал:
─ Мое призвание управлять мозгами людей, вносить в их головы идеи. Они помогут им встать на праведный путь…
Адлер не стала больше слушать, как ей сейчас казалось, бред умнейшего человека. Она рванулась к двери. Сорокин не стал ей препятствовать, не говоря уже о том, чтобы просить у нее прощения. Он стоял неподвижно, без всяких эмоций, словно сфинкс-исполин, которому в мире не было равных ни только по уму, но и по силе…
Ночь для отверженной женщины была настоящим адом. Она лежала в постели и рыдала. Рыдала не от боли, которую ей причинил любимый мужчина. Она плакала от своей судьбы, которая была уготовлена ей на этой земле. Чем больше она издавала жалобные голосовые звуки, тем больше приходила к однозначному выводу. Германия не для нее: ни для ее души, ни для ее сердца. Она решила покинуть ее раз и навсегда…
