Владимир Великий
Между адом и раем
Особую осторожность директор школы Кюллер, она же учительница истории и русского языка проявила к коллеге, который стал за ней ухаживать. Акс в отличие от двух мужчин-учителей, особым складом ума не отличался. Ей порою казалось, что он свой предмет просто-напросто заучивал наизусть. В этом она убеждалась, присутствуя на его открытых уроках. Не верила она в его способности в молодости, не верила и сейчас, прожив с ним тридцать лет. Мало того. Она все больше и больше сомневалась в искренности его чувств к себе. Скорее всего, в те годы у физика преобладал материальный интерес к молодой особе, имевшей однокомнатную квартиру в центре города. После свадьбы молодожены получили двухкомнатную квартиру, затем купили машину. Никто из них не задумывался, почему так все гладко у них шло. Каждый оставался при своем интересе и при своем мнении. Одновременно и при своем личном страхе. Он и она не сомневались, что их «следы» все равно где-нибудь остались, в металлическом сейфе или в записной книжке работника государственной безопасности.
Единая Германия не устраивала Аксов. Серые особняки, в которых не так давно сидела социалистическая номенклатура, и советские военные городки для них были роднее. Независимо друг от друга они часто видели кошмарные сны и от страха просыпались. Некоторое время лежали в постели и вслушивались в ночную тишину. Стука в дверь не было. Для верности в тайне друг от друга подходили к окну и слегка отодвигали шторку. Затем бросали вгляд на асфальтированную дорогу, пролегавшую прямо перед лесом. Ничего подозрительного не было. При социализме никто из них не вскакивал. Сердце каждого работало совершенно спокойно. Сейчас же времена другие. Партии и организации, как и отдельные личности на архивах штази получали неплохие дивиденды…
Только по этой причине Аксы раз и навсегда отмежевались от политики. Они, в первую очередь, игнорировали выборы, большие или малые. Делали они это не с кондачка, а очень умело и с большой хитростью. Кое-кто из вербовщиков заезжал и на небольшую ферму. Свиноводы вели себя вполне прилично. Они до самых ушей улыбались и с охотою брали рекламную продукцию. Затем в один голос заверяли, что они непременно исполнят свой гражданский долг. В день же выборов для лучшей страховки супруги уезжали в лес, отсиживались. Никто из партий, будь то черные или желтые, красные или зеленые, у них доверия не вызывал. «Демократия» им была по одному месту.
Павел Адлер заболел в последнюю неделю июля. Причиной была не только тяжелая физическая работа, но и постоянные стрессы. Его очередной поход в ратхаус, районную управу закончился трагически. Госпожа Хубенталь не только ему нагрубила, но еще и пригрозила. В случае выезда на другую землю, если там переселенцы не найдут работу, она перекроет им кранты. На деле это означало: невыплата социального пособия, лишение медицинской помощи и все другое, что имели безработные или социальщики Германии. В больницу он уехал на велосипеде, экономил деньги. Вера посетила его через неделю. Едва она чмокнула в щечку двухметрового верзилу, он тут же разразился матерщиной. Причиной этому были его болячки. Его мучили головные боли и сильнейший понос.
Жена нытье мужа слушала очень внимательно и молчала. Лишь иногда сжимала кулаки. Она и сама была не в лучшей форме, была на сносях. Давала о себе знать и работа. Аксы вместо Павла пригласили своего родственника. Он почти не работал, лишь пялил глаза на живот переселенки. Желание дать пощечину плюгавому подростку то и дело ее переполняло. Она закусывала губы до крови, когда он сквозь зубы цедил:
─ Русская баба… Скажи мне честно… Правда ли, что советские солдаты насиловали немок и чистили дачи? ─ Беспардонное поведение пошляка и без того расшатывало нервную систему беременной. Она ничего не отвечала, лишь порою поглядывала на металлический скребок и трехрожковые вилы, стоявшие возле входа в свинарник. Желание садануть ими по голове наглеца у нее было, но она боялась за будущего ребенка. Как и не сомневалась, что этот пижон при виде ее мужа тут же бы навалил в штаны.
На вонючую фазенду, так Адлер называла свинарник, она приехала к обеду. Слегка перекусила и пошла загорать. За работу не взялась. Павел строго-настрого запретил ей это делать. Она с его запретом согласилась. Через месяц ей предстояло разродиться. Она взяла большое полотенце и направилась в сторону леска, где ее муж часто находил уединение. Перед опушкой леса она постелила на землю полотенце. Затем сняла с себя одежду и, оставшись в коротких трусиках и в бюстгальтере, прилегла. Яркое солнце и свежий воздух не только радовали душу полуобнаженной женщины, но и звали ее к жизни. Она погладила руками по животу. Затем слегка надавила на его низ. Улыбнулась. Маленький человечик уже шевелился. Незаметно она заснула…
Проснулась госпожа Адлер от громкого рокота, который раздался неподалеку от нее. Она открыла глаза и приподняла голову. Старенький «Трабант» Аксов припарковался прямо перед входом в свинарник. Она вновь опустила голову и тяжело вздохнула. Ей сегодня с самого утра не везло. Сначала ныл муж, сейчас объявился другой тип. Последний вообще у нее не котировался.
Неожиданно раздались чьи-то шаги. Лежачая прислушалась. Затем приподнялась и открыла свои глаза. Сомнений у нее не было, в сторону леска двигался плешивый. Он шел почти на цыпочках, сдерживая шорохи. Его слегка сгорбленная фигура чем-то напоминала лису, которая, увидев свою жертву, делал все возможное для ее поимки. Сердце Веры тревожно забилось. Она не хотела иметь конфликтов с хозяевами. Особенно в отсутствии мужа. Она стиснула зубы и тут же усмехнулась. В ее голове появился план, от которого она чуть было не взвизгнула. Она слегка закрыла глаза и стала наблюдать дальше. Обладатель лысины, которая светилась под лучами солнца, быстро скинул с себя башмаки и верхнюю одежду. Остался в одних трусах. Затем на полусогнутых ногах он двинулся в сторону полуобнаженной женщины. Она лежала словно мертвая, не двигала ни руками, ни ногами. Она даже не дышала. Она была вся во внимании, что же будет делать дальше этот очень худой мужчина. В том, что он попытается ею овладеть, она нисколько не сомневалась. Акс на ходу скинул с себя «семейные» трусы желтого цвета, остановился. Затем очень осторожно опустился на колени. И тут же уставился на слегка полураздвинутые ноги спящей женщины. Улыбнулся. Русская и на самом деле была красивой…
Притворница между тем через полуоткрытые глаза очень внимательно рассматривала своего насильника, возможно, и любовника. В этой стране, да и там, где она недавно жила, все и вся продавалось и покупалось. За деньги покупали не только состояние, но и любовниц…
При этой мысли она уставилась на мужские гинеталии, которые приближались к ней все ближе и ближе. Плешивый расставил свои худые верхние конечности по сторонам, словно опоры для строительного крана, и внезапно засопел… И в этот момент полуобнаженная женщина резко приподнялась и левой рукой схватила его яичники, которые свисали вниз. Акс не думал, что его ожидала ловушка. От внезапной боли он вскрикнул, словно его сердце поразили стрелой или засунули в его задний проход горящий факел. Он тотчас же снопом плюхнулся на лежачую. Адлер с брезгливым выражением лица обеими руками сбросила с себя насильника, неспеша повернулась на бок. Затем ударила кулаком правой руки в его физиономию. На этот раз нагой не закричал. Скорее всего, боль в яичниках была такой адской, что она заглушила другую боль. Вместо крика из горла полуобмякшего мужчины раздалось нечто непонятное, не то рык, не то крик. От состоявшегося возмездия русская кисло улыбнулась. Немец бывшей ГДР в любовники ей не годился. Ни как мужчина, ни как меценат. Она знала, что Аксы большого состояния не имели. На сотне свиней и десятке пчелиных ульев много денег не заработаешь. Оголенное бедро женщины ощутило что-то теплое. Она усмехнулась. Ее насильник от боли обмочился. Она вновь ткнула кулаком в его физиономию. Затем схватила его за промежность. Акс резко отпрянул и со страхом по-русски прокричал:
─ Отпусти мои яйки, русская дрянь… Отпусти, исче раз говорю, отпусти…
Из глаз плешивого текли слезы, текли ручьями, словно речные потоки. Адлер внимательно посмотрела на плюгавого, затем несколько напряглась и с силой выплюнула содержимое из своего рта. Большой шмоток бесцветной жидкости плюхнулся на покатый лоб мужчины. Он от злости взвыл и резко сомнул руки вокруг шеи женщины. И тут же их вмиг разомкнул. Страшная боль, словно молния, в очередной раз пронзила его тело. «Палач» с ненавистью посмотрел на страдальца и усмехнулся. Жалости к полуживому существу у него не было. Адлер очень спокойно сказала:
─ Ну, мужичок с ноготок… Как только мой муж исчез, сразу на меня потянуло…
Акс не понимал, что говорила ему русская. Несмотря на то, что русский язык он учил десять лет. Дабы не получить очередное наказание, он утвердительно кивнул головой и на ломаном русском произнес:
─ Я все поняла… Я все поняла, товарищ Адлер… ─ Неожиданное раболепие мужчины не на шутку разозлило симпатичную шатенку. Она со злостью выдавила из себя. ─ Ничего ты не понял, козел вонючий… ─ Договорить ей не удалось. Плешивый сделал очередную попытку высвободиться. Он обеими руками схватился за ладонь руки женщины, в которой находились его половые органы. И на это раз его попытка закончилась неудачей. Очередной виток боли убил его наповал. Он слегка вскрикнул и ткнулся головой вниз. Адлер разжала ладонь и обеими руками отбросила мужчину в сторону. Затем приподнялась и на пару метров отошла от поверженной жертвы. Взяла в руки полотенце и тщательно вытерла им свои руки и бедра. Потом сквозь зубы прошипела:
─ Маленькое штази, слушай внимательно… Больше на меня не прыгай, лучше свой член прибереги… Не послушаешь ─ зарою в землю…
Бросив взгляд в сторону плачущего мужчины, Адлер улыбнулась и направилась к своей времянке. Франк Акс, скорее всего, не уразумел наставлений своей работницы. Ему было не до этого. Его хаотичные оханья иногда перерастали в протяжные звуки. Они чем-то напоминали собою вой волка или собаки…
Владельца свинофермы нашли только к вечеру. Он лежал в лесу, лежал в полузабытьи. Вызвали машину скорой помощи. Врач очень внимательно осмотрел голого мужчину, но точного диагноза ему не поставил. Сам же пострадавший почему-то молчал и очень тусклыми глазами водил по сторонам. На вопросы жены он также не реагировал. Жестокая мучительница в это время лежала в кровати и читала русскоязычную газету «Земляки». При этом она довольно часто улыбалась…
Вера Адлер разродилась в первый день осени. Погода была идеальной. Светило яркое солнце, щебетали птички. Несколько газончиков, обрамлявших здание, где находилось родильное отделение, благоухали свежестью. Отец новорожденного был на седьмом небе. Он не сомневался, что его сына не будут называть «руссаком» или иностранцем. Ребенок, который родился на немецкой земле, земле своих предков, есть коренной немец.
Появление сына-крепыша, которого нарекли в честь прадеда, в корне изменило жизнь Павла Адлера. Он днями не заглядывал в свинарник. Не существовало для него и жены, которая с грустными глазами наблюдала необычную, даже животную страсть родителя к своему дитя.
Особенности в поведении работодателя Адлер заметил только через пару месяцев. Аксы, к его удивлению, сами нередко впрягались в нелегкую работу по уходу за свиньями. Шокировало его и поведение жены. Она все больше и больше отлынивала от работы. В солнечную погоду она покидала времянку и уходила в сторону леса, дышала свежим воздухом. В ненастье лежала в кровати и читала книги. Павел не расспрашивал супругу о тайнах ее необычного поведения, не говоря уже о хозяевах. Он нашел себе занятие. С Ивашкой, так он называл своего сына, он проводил день и ночь…
Через год, ранней весной в семью Адлеров постучалось горе. Ивашка на какой-то миг остался без присмотра родителей. И за это поплатился жизнью. Мальчик вышел из времянки и засеменил вдоль свинарника. Затем перелез через ограждение и вскоре оказался в сточной яме, она была открытой. От стоков ребенок захлебнулся. Первым на его поиски бросился отец. Он все поставил на уши. Все и вся перерыл не только в свинарнике и в своей времянке, но и в доме хозяев. Просмотрел до каждого кустика в близлежавшем лесу. Ивашки не было. Мысль посмотреть сточную яму первой пришла в голову матери. Она затаила дыхание, когда муж рванулся к колодцу. Через некоторое время она истошно заголосила, когда увидела на его руках безжизненное тело своего сына…
Коренного немца Иоганна Адлера похоронили на одном из кладбищ города Котбуса. Возле могилы было только двое, мать и отец. Они оба сильно плакали. Каждый в равной степени переносил тяжелую утрату. Горе было равное, вина же значительно разнилась. Мать рвала на себе волосы. Вместо того, чтобы следить за ребенком, она лежала в кровати и читала книгу. Ее неосторожность не только лишила жизни Ивашки, но и разрушила семью. Павел вскоре куда-то исчез. Вера его больше никогда не видела и ничего о нем не слышала.
После исчезновения мужа у «вдовы» начались проблемы, они нарастали с каждым днем. Однажды во времянку постучали. Едва она открыла дверь, тут же вздрогнула. Перед ней стояла госпожа Канн, чиновник из ратхауса, она опекала семью Адлеров. На приветствие хозяйки неожиданная гостья не прореагировала. Она сунула под нос переселенки папку и со злостью пробубнила:
─ Адлер, завтра же идешь на работу… Иначе я тебя сошлю в Сибирь…
Вера перевела дух, затем слегка усмехнулась. Рослая немка раньше вела себя более или менее тактично. Боялась Павла, русского медведя. При этой мысли она улыбнулась и тихо промолвила:
─ Госпожа Канн, я Вас хорошо поняла… Когда мне на работу?
Ярко выраженное раболепие в какой-то мере уменьшило пыл рыжеволосой. Она вынула из папки лист бумаги и сквозь зубы процедила:
─ Ты грамотная женщина, вот и читай, что я написала…
Затем она сделала гордую осанку и ринулась к «БМВ» белого цвета. Специфический запах свинарника немку убивал. Она быстро заскочила в машину и дала по газам…
Адлер присела за стол и почти вслух прочитала написанное. Ее направляли мыть посуду. Она стиснула зубы и слегка покачала головой. Установка властей была жесткой. Независимо от специальности, будь ты инженер или профессор, ты обязан работать. Хоть поваром или дворником. Число безработных в Германии уменьшалось. При этой мысли она горько усмехнулась…
До работы Вера Адлер добиралась больше часа, сделала три пересадки. Нервишек она потратила изрядно. К удивлению, ее первый рабочий день удался. Бригадир господин Здунек был очень приветлив, иногда строил глазки перед относительно молодой женщиной. Она же вела себя вежливо и с достоинством. Думать о каком-либо флирте с парнем, которому было за двадцать, она не собиралась. Домой она приехала поздно вечером и сразу легла в постель. Сильно устала. На следующий день на работу она не вышла. У нее была высокая температура. Причиной этому были сквозняки в посудомойке и в столовой. Через неделю рыжеволосая Канн послала «руссачку» на другой объект, в дом престарелых. Вера мыла полы, протирала мебель и окна в помещениях. Спокойный ритм жизни обитателей небольшого особнячка не докучал новенькой. Она со всеми мило разговаривала, как и прилежно выполняла свои обязанности.
Каждый день приносил ей новости, кое-какие из них ее просто-напросто шокировали. В первую очередь, это касалось подобных ей. Иван Меркель, бывший хирург работал медбратом. Мужчина средних лет возил на колясках бабушек и дедушек на процедуры. Его жена Лариса, терапевт по специальности делала им утром и вечером туалет. Бывшие сибиряки нередко кучковались в небольшом скверике и отводили душу. Мнение было единым. Историческая родина не имела желания признавать дипломы специалистов из бывшего Союза, как и их переучивать.
Закрепиться в доме для престарелых Вере Адлер не удалось. Причиной этому был досадный случай. На дворе стояла по-настоящему дождливая осень. Пуцфрау то и дело протирала влажной тряпкой коридор. К обеду появилась директрисса. Госпожа Вайс, маленького роста женщина со скуластым лицом была не в духе. Она ускоренным шагом шла по коридору. Дальше случилось неожиданное. Перед дверью своего кабинета она оступилась и растянулась на еще влажном паркете. Упала неудачно. Подвернула ногу и сдвинула диск в позвоночнике. В больнице она пролежала две недели. Через день после ее прихода уборщицу уволили.
Через месяц ничегонеделания Адлер предложили очередную работу, сторожить объект. Ночное бдение, притом двенадцать часов, подобное явление в ее жизни еще не было. Она не представляла, как можно не спать ночью, когда все люди спят. К ее удивлению, ее первая бессоная ночь пролетала почти незаметно. Она сначала перечитала все инструкции, потом бегала по подвалам и этажам. Получала инструктаж. Наставлял ее очень пожилой мужчина, лет за семьдесят. Волос на его голове не было, за исключением небольших клочков над большими ушами. Новенькую его внешность мало интересовала. Она горела желанием как можно быстрее освоить несложное ремесло. Михальски через час окончательно выдохся. Его лысина в прямом смысле испускала капельки прозрачной жидкости. Вскоре сторожа оказались перед лестницей, ведущей на крышу. Здесь получилась осечка. Дед, встав на первую ступеньку, напыжился и пустил пару голубков, испортил воздух. Ученица сначала оторопела. Затем плотно зажала нос и покачала головой из стороны в сторону. Общепринятый знак неудовольствия или возмущения старик не понял. Он опять напыжился и вновь выпустил «дуплет».
Олимпийское спокойствие старика, помноженное на откровенную наглость, возмутило ученицу. Она вспыхнула и прошипела:
─ Михальски… Если ты больной ─ иди в больницу… Если хочешь срать ─ беги в туалет…
Остаток ночи уроженец города Варшавы и уроженка сибирской деревни Орловка просидели молча. Перед обедом у Адлер зазвонил мобильный телефон. Реслер, шеф фирмы вежливо попросил ее больше на работе не появляться. Несколько позже она узнала, что поляк сделал на нее поклеп. Обвинил ее в том, что она плохо знала немецкий язык и обозвала его иностранцем.
Через день переселенка вновь оказалась в кабинете «змеи», так она окрестила Изольду Канн. Немка на этот раз наотрез отказалась помочь ей в поисках работы. Назначила ей термин через три недели. Адлер предстояло отчитаться о результатах трудоустройства: сколько писем она написала в организации, сколько поступило отказов.
У безработной шатенки была ужасно мрачная физиономия, когда она покидала биржу труда. Несколько минут она кружила вокруг здания, словно заводная. Дельных мыслей в ее голове не было. Да и откуда они могли прийти?! Жизнь с Павлом на ферме чем-то напоминала времена средневековья. Аксы также относились к русским, как к рабочему быдлу. Мало того. Экзекуция, которую она устроила хозяину, не прошла для нее даром. После исчезновения ее мужа он обратился в полицию. Что он наговорил или написал, ей было неведомо. Вскоре она получила бумагу с требованием освободить «фазенду». На поклон к плешивому она не пошла. Она решила искать жилье за пределами небольшой деревушки. Она ее никогда не привлекала. В ней не было ни предприятий, ни культурных учреждений. Большинство трудоспособных получало социальную помощь…
Через день Адлер оказалась в Котбусе. Она побывала в трех фирмах, занимавшихся арендой жилья. Квартиры были, и недорогие. Но, увы… Никто не хотел иметь дело с безработной. Вскоре она оказалась у рекламного стенда, неподалеку от железнодорожного вокзала. Около двух десятков объявлений были аккуратно обрамлены специальной пленкой. Вера тяжело вздохнула. Дешевых квартир не было. Объявления о собаках и кошках, которые по каким-то причинам улизнули от хозяев, ее не интересовали. Она неспеша двинулась дальше, в сторону газетного киоска. Купила газету и присела на скамеечку. Сразу же углубилась в просмотр объявлений. Через некоторое время она услышала прерывистое дыхание и невольно повернула голову. На скамейку подсела женщина лет шестидесяти, не больше. В том, что она была руссачкой, Адлер не сомневалась. Среагировала на нее и незнакомка. Она слегка улыбнулась, затем произнесла:
─ Нас, русских за километр можно определить… – Увидев на лице симпатичной шатенки улыбку, она заметно оживилась и продолжила. ─ Я сегодня на бирже труда была… Приметила и тебя… Ты выходила из кабинета госпожи Канн. ─ Адлер на русскую речь не среагировала. Не было желания. Она лишь слегка кивнула головой. ─ Ты, я вижу безработная, как и я… ─ продолжила женщина. Вера кисло улыбнулась и по-русски пробубнила себе под нос. ─ Да, получается так…
Вскоре женщины разговорились. Первой поделилась о своей жизни с новой знакомой Валентина Граф. При этом она ничего не утаила. Вместе с мужем и двумя сыновьями она приехала из Казахстана. Их сразу же направили в Котбус. Сначала им провезло. Они все работали на одном и том же заводе. Вскоре его закрыли. Виктор, старший сын не стал испытывать судьбу в городе, где с каждым часом не только «издыхала» экономика, но и в прямом смысле вымирали целые жилые кварталы. Автослесарь поехал к своему другу, в Баден ─ Вюртемберг. Вера несколько удивилась, когда мать со слезами на глазах рассказывала о сыне, который еще в детстве, был непутевым. В отместку учительнице, она ставила ему двойки за плохое поведение, он подпилил ножку ее стула. Пожилая женщина растянулась на полу перед всем классом. Затем в общежитии профессионально-технического училища он отравил собаку вахтерши. Отомстил бабке, она не пустила в его комнату девушку. В армии во время демонстрации кинофильма он бросил взрывной пакет. Мстил начальнику клуба, офицер дал ему подзатыльник за лузгание семечек…
Адлер слегка хихикала, когда ей рассказывали о приключениях непутевого мужчины, хотя у самой на душе кошки скребли. Через неделю ей будет не до смеха. Ей негде будет жить… О своих проблемах она посетовала Валентине, та тут же стала ее успокаивать. В Германии еще никто от голода не умирал и не умрет. На улицах также мало кто валялся…
Граф вновь поделилась своим прошлым. Вызова они ждали пять лет. Это было еще не горе. За полгода до отъезда погибла сестра мужа. Она покончила с собою, была наркоманкой. За день до отъезда их семью обворовали. Из дома унесли почти все вещи, которые они хотели с собою взять на историческую родину. Виктор уезжал из Петропавловска в спортивном костюме, на улице стоял жуткий мороз…
Доверительный разговор между женщинами был не только интересным, но и плодотворным. Особенно для госпожи Адлер. Она согласилась с предложением своей знакомой поехать в Херенберг. Не только там трудоустроиться, но и посмотреть на ее сына Виктора, холостяка. На вонючую фазенду она приехала поздно вечером и сразу же упаковала чемодан. Взяла самое необходимое. Возвращаться назад она не хотела. Выехали женщины рано утром. В пути сделали четыре пересадки. Дорога была длинной, но почти бесплатной. Частная фирма «Дейче Бан» делала скидки тем, кто ездил по субботам и воскресеньям.
Первая встреча с Виктором гостью обнадежила. Ее ровесник работал на автогиганте «Мерседес-Бенц», сборщиком двигателей. Получал неплохо. За два года он купил себе новую машину, снимал трехкомнатную квартиру. Мать и сын сделали для нее неплохое угощение. Переселенцы по-русскому обычаю выпили по стопочке водки, затем излили друг другу свои души. Активнее всех была Валентина. В отличие от нее гостья молчала. Она внимательно слушала монолог седовласой женщины, изредка бросала взгляд напротив. Виктор смачно курил и очень много пил пива. Смотрела и иногда ей становилось не по себе. Она прекрасно понимала мать, которая надеялась, что симпатичная шатенка и ее сын найдут общий язык. Старшие Графы искали половинку для сына еще в Петропавловске, но увы… Для алкоголика ее трудно было найти. Несмотря на это, мать не сдавалась. Едва он трудоустроился, она дала объявления в русскоязычные газеты. Отвечала на письма или звонки лично она сама. На очной ставке с женихом были три женщины. Они долго не задержались, уехали…
Эту ночь Вера Адлер долго не спала, хотя для отдыха было все. От спиртного слегка кружилась голова, спокойно было и на ее душе. Располагала ко сну и отдельная комната с большим окном, выходившим в сторону парка. Лежачая улыбнулась, когда представила сияющее лицо Валентины. Она прежде, чем проводить гостью в комнату, что-то нашептала на ушко своего сына. Вера не обманывала себя. Виктор ей не нравился, ни своей внешностью, ни своим поведением. На его лице было четко написано: «Аля, алю, я русский, притом из деревни…». Она видела подобных мужчин не только в России, но и в Германии. И вроде у них все и вся было правильное, даже и красивое. Однако было «НО», оно все и портило. Если неприязнь к внешности сверстника она как-то могла перебороть и принять, то остальное ее отталкивало. Он поглощал пенистый напиток с небольшим содержанием алкоголя стаканами, словно находился в пустыне Сахара. Не нравились ей и его руки, особенно обгрызенные ногти…
Виктор Граф сдержал свое слово. Он через неделю трудоустроил женщину, которую привезла его мать. Ее появление для него было с одной стороны неожиданным, с другой ─ закономерным. Мать делала все возможное для его женитьбы, но невесту она привезла ему впервые. Через своего кореша он узнал о вакансии среди уборщиц туалетов. Работа была не ахти оплачиваемая, но как он считал, для начала подходила. Вечером мужчины уединились в небольшом ресторане, неподалеку от завода. Они были друг для друга, как братья.
Бергеры приехали в Германию на два года раньше, чем Графы. Они сразу же попали на Запад, в город Херенберг. Раньше жили в Омске, на 14-х Северных. За год до отъезда Николай развелся с женой. Она не поехала в Неметчину. Встала на сторону отца. Заместитель директора строительного управления, едва молодые люди подали документы на выезд, стал брюжжать, что негоже его единственной дочери батрачить на немцев. Иван Афанасьевич, так звали тестя, вскоре расставил все точки над «и». Сначала он купил дочери большой особняк в центре Омска, затем черного цвета «Мерседес». Нашел ей и жениха, заместителя главы администрации района. Российский немец сразу же понял, что раем за бугром супругу не удивишь. Мало того. У него самого нередко скребли кошки на душе. В письмах родственников и знакомых из ФРГ все больше и больше просачивались нотки пессимизма в отношении «рая» и порядка на исторической родине. Кое-кто из переселенцев сидел на социале, если была и работа, то физически тяжелая и малооплачиваемая. Не испытывал особой любви немец и к тому, что происходило в России. К власти приходили далеко нечистоплотные людишки. К числу оных относил он и тестя. На этой почве мужчины однажды сильно повздорили. В этот же день Татьяна и Николай расстались…
Виктор Граф пришел домой поздно вечером. В квартире матери не было, она уехала домой. Была одна только гостья. Он прекрасно знал, что она каждый день и час ждала от него приятной новости. В худшем случае, ей ничего не оставалось делать ─ ехать в Котбус и искать работу…
Адлер, лежавшая в постели, как только в коридоре вспыхнул свет, слегка приподняла голову. И тут же до нее донесся гнусавый мужской голос:
─ Верка, целуй меня… Я тебе работенку нашел… ─ Виктор вошел в комнату и перед носом женщины покрутил небольшую бумажку. Она сначала молчала, затем улыбнулась и еле слышно прошептала:
─ Большое спасибо, тебе Виктор… Я, честно говоря, не верила, что мне так сильно повезет…
Теплые слова симпатичной особы в адрес алкоголика, придали ему не только бодрости, но и наглости. Он с лукавинкой в глазах посмотрел на женщину, которая внимательно читала небольшой лист бумаги, затем себе под нос пробубнил:
─ Ну, Веруха, ты баба особенная, словно с Луны свалилась… ─ Адлер не прореагировала. Приглашение на собеседование для нее было куда важнее, чем бормотанье пьяного мужчины. Однако тот не унимался. Он скинул с себя куртку и, пригладив рукой волосы на голове, вновь выдавил из себя:
─ Слушай, меня, Верка… Я вижу, ты баба непонятливая… ─ Заметив недоумение на физиономии гостьи, он слегка скрипнул зубами. Затем со злостью прошипел. ─ Я ведь ради тебя все сделал… Любой долг платежем красен…
Постоялица упреков хозяина квартиры в свой адрес не замечала, скорее всего, не хотела замечать, тем более, как-то реагировать. Она слегка приспустила одеяло со своей груди и неспеша перегнула бумажку надвое. Затем положила ее под бюстгальтер. Улыбнулась и с облегчением вздохнула. Работать в административном корпусе мощнейшего автомобильного концерна было престижно и для уборщицы. Несколько мгновений женщина с короткой прической внимательно разглядывала того, кто стоял перед нею и еле-еле шевелил языком. Без всяких обиняков он «приглашал» ее к сожительству. Непонятно почему, она ехидно улыбнулась, повернулась к стенке и укрылась одеялом по самую голову. Из глаз униженной женщины, некогда гордой и очень умной, текли слезы…
Поведение гостьи разочаровало мужчину. Он, едва под одеялом скрылась ее голова, некоторое время стоял в недоумении. Эта женщина почему-то не подчинялась неписаным законам человеческого общества. Она не платила ему ни деньгами, ни поцелуями. Не говоря уже о том, чтобы пригласить его в постель. При этой мысли он сильно чертыхнулся и вышел вон…
В эту ночь Адлер долго не спала. Он все думала и думала. Сначала она взвесила свои плюсы. Теперь у нее есть работа, и это самое главное. Искать квартиру ей также не надо, пока… Валентина перед отъездом приглашала ее пожить у сына. Жилье-то есть, но на птичьих правах. Да и деньги за проживание надо платить. К своему кошельку она не прикасалась, он был пустой…
Вечером следующего дня Адлер очень долго сидела в ванне. Она опять раздумывала. Она должна лечь в постель к мужчине, который ее содержал и помогал. Он был для нее нелюбимым человеком. Она то и дело вытирала слезы, которые текли не от боли физической, текли от боли душевной. Электронные часы показывали без четверти двенадцать ночи, когда она вошла в спальню хозяина. Он спал, словно убитый. Из его горла раздавался сильный храп, изредка прерываемый громким чмоканьем. Нагая приостановилась. Вновь призадумалась. Свет она не включала, знала, что тут же разревется. Стиснув зубы, она подошла к окну и очень осторожно сдвинула гардину. Слабый свет луны в какой-то мере ее успокоил, но ненадолго. Она тяжело вздохнула и сделала пару шагов к кровати. Остановилась. Затем легонько скинула со спящего одеяло. Он спал без нательного белья. Спал на спине с широко раздвинутыми ногами. Она осторожно закинула свою ногу между ног спящего, затем приставила другую. Очутившись на коленях, слегка толкнула рукой в плечо нагого. Затем еще и еще раз.
