Владимир Великий
Между адом и раем
Глава седьмая.
«Люди ─ звери…»
Тимофей Федоров родился в Синельниково, в тридцати километрах от Днепропетровска. Через месяц после его рождения его родители переехали в областной центр. Его детство и юношество прошли также, как и у многих его сверстников. Сначала детский садик, затем школа, потом профессионально-техническое училище. Распределили молодого сварщика на автобазу. В свой первый рабочий день он тянул волынку, тянул не по собственному желанию. Как и не по своей воле оказался в кабинете директора небольшого предприятия. Произошло это не причине идейных постулатов социализма, при котором провозглашался принцип: человек человеку друг, товарищ и брат. Основанием для посещения шефа явился дефицит сварщиков. Тима о своей професссии был уже наслышан. Работа была тяжелой и низкооплачиваемой. Мало того. Она была вонючей, и самое главное, небезопасной. Об этом ему открыто сказал и директор автобазы Пушкин Александр Петрович. Он лично пригласил его к себе в кабинет по селектору, как только узнал от своей секретарши о прибытии нового кадра столь дефицитной профессии.
Откровенно говоря, у седовласого мужчины, которому до пенсии оставалось два года, в этот день, как и в другие, особого желания рукой водить не было. Несмотря на это, на работу он приезжал очень рано. Сказать, что соскучился по предприятию, которым он рулил десять лет, означало соврать. Причиной его появления спозаранку было существо, которое называлось женой. Он просто-напросто хотел отдохнуть от него. Таисия была очень строгой женщиной, управляла мужем днем и ночью, всегда и везде. Нередко звонила ему и на работу. Просила его в срочном порядке приехать, когда домашних дел было невпроворот. Или зачитывала ему по телефону, что необходимо купить в магазине. Пушкин очень прилежно все исполнял. Мало того. Иногда он проявлял особое усердие. Он звонил в райком партии и интересовался, что новенького появилось или появится в специальном магазине для «советских аристократов». Лариса Петровна, секретарша сквозь зубы озвучивала пару новинок из съестного или одежного дефицита. Александр Петрович презирал крашеную блондинку, которая была ему ровесницей по возрасту. Хотя и прекрасно понимал, что директор автобазы, которая находилась на побегушках у других предприятий, не имел такого веса, как директор ликероводочного завода или мясокомбината. Знал он и то, что фамилия знаменитого поэта в стране коррупциии и дефицита не играла особой роли. При встречах или на совещаниях, когда произносили известную фамилию, кое-кто из присутствующих улыбался или кивал ему головой. На этом все и заканчивалось.
Узнав о появлении дефицитов, директор тут же садился за руль служебного «Москвича» и со всей силой давил на газ. Придерживался народной пословицы: «Куй дело, пока оно горячо». Перед серым особняком он останавливал старенький «Пирожок» и бежал на колхозный рынок, расположенный неподалеку. Покупал цветы. Без цветочного подхалимажа вряд ли бы его известили о дефицитах. Лариса Петровна, очень полная женщина едва он открывал дверь приемной, сделав обворожительную улыбку, неспеша вставала из-за стола и подставляла вошедшему свою ручку. Мужчина слегка чмокал ее, и оскалив зубы, вручал блондинке цветы. Зимой вместо букета он покупал одну розочку. Дары природы были очень дорогими.
Купив причитающийся товар, Пушкин сразу же ехал домой. Его супруга очень дотошно рассматривала то или иное одеяние. Мужнины тряпки она оставляла без всякого внимания. Ежели та или иная покупка ей нравилась и подходила, она манила пальцем к себе спонсора и чмокала его в щечку. Подобное деяние мужчине очень нравилось. Он опускался на колени и, словно кот за сметаной полз к жене. Затем страстно целовал ее в губы и через некоторое время супруги оказывались во власти любви.
При довольно приятном воспоминании из семейной жизни в дверь директора постучали. Он сделал серьезное выражение лица и громко произнес:
─ Да, да… Пожалуйста, войдите, товарищ…
При этом он слегка усмехнулся. Слово «товарищ» у него, как и у большинства жителей СССР, стало притча во языцех. Оно употреблялось всегда и везде: на партийных съездах и собраниях, в магазинах и на рынках, в тюрьмах и во время личных собеседований. Директор автобазы «Горводоканал» этим словом сильно злоупотреблял. Скорее всего, кликуха «наш товарищ» к нему прицепилась с того дня, когда он, зайдя в мужской туалет, увидел у выходившего автослесаря расстегнутую ширинку и очень вежливо ему напомнил:
─ Товарищ Щеглов… Застегните, пожалуйста, ширинку… ─ Пожилой мужчина нехотя опустил голову вниз и также нехотя застегнул передний разрез брюк. Затем, чуть картавя, с улыбкой произнес. ─ Спасибо за помощь, товарищ Пушкин…
Федоров открыл дверь и увидел перед собою пожилого мужчину. Его несколько круглая голова была покрыта седыми волосами. Через их редколесье просечивалась лысина. Его лицо было бледным, на лбу над правым глазом находилась небольшая бородавка. Едва он сделал шаг в сторону стола начальника, как седовласый встал и почти бегом направился к нему. Затем он крепко пожал ему руку и скороговоркой произнес:
─ Товарищ Федоров, как я понимаю, это Вы… ─ Слегка откашлявшись, он продолжил. ─ Товарищ, присядьте, пожалуйста. Мне, товарищ Бачина только сейчас о Вас сказала, товарищ…
Необычное многословие директора автобазы несколько встревожило душу вошедшего. Он все еще не понимал, чем были вызваны ему такие почести, тем более выпускнику непрестижного заведения.
Беседа с начальником у молодого сварщика удалась. Пушкин сначала рассказал ему об автобазе, в которой по списку числилось двадцать пять автомобилей, включая директорский «лимузин». Третья часть грузовиков стояла на ремонте, не было запчастей. В подчинении седовласого было пятьдесят человек. Из них двадцать работающих ─ «боевые штыки», пять слоняющихся, остальные были в отпуске или на больничном. Федорова директор отнес к «золотой» когорте, без которого предприятие не могло существовать. Рекомендовал он ему также основательно мотать на ус все, что скажет его наставник Лукич, пожилой сварщик, которому до пенсии оставался год. В этот день он был на похоронах. Закрыв за собою дверь кабинета начальника, новенький с облегчением вздохнул. Он не сомневался, что его самый большой начальник, ничто иное как кровь и плоть пролетариата. С такими легче не только работать, но и жить. Он невольно вспомнил своего недавнего шефа, директора ПТУ. Полковник запаса Чугункин был до мозга костей солдофон. Развод на занятия он проводил со всеми воинскими атрибутами. За одним лишь исключением. Вместо военного оркестра был горнист. Опоздавших на построение директор тут же заносил в талмуд, большую общую тетрадь. В ней фиксировались также нарушители дисциплины, алкоголики и наркоманы, пропуски занятий и тому подобное. Свой очень важный документ пожилой мужчина, у которого был большой живот и маленькие уши, носил в школьном портфеле. С прямоугольной сумкой с закидывающейся крышкой и запором он никогда не расставался. Уходил с нею и домой.
Дефицитный кадр после собеседования с директором пару часов слонялся, хотя желание что-либо сделать полезное его переполняло. Он несколько раз заходил в небольшие производственные боксы, в которых была грязь и вонь. Внимательно разглядывал допотопные станки или агрегаты и выходил на свежий воздух. Никто из работников автобазы, а таковых было около десятка, не горел желанием с ним перекинуться хоть парой фраз. Мало того. Кое-кто из них вообще не отвечал на его приветствие. Федоров от злости скрипел зубами, он не понимал мазутчиков. Яркое солнце, висевшее над автобазой, в большей степени располагало к человеческому общению, чем к работе. Не удалось ему завязать разговор и с ремонтниками.
Он направился к машине, стоявшей на отшибе, неподалеку от забора. Двое мужчин в трусах лежали на пологе из брезента и о чем-то разговаривали. Появление незнакомого человека их нисколько не встревожило. Один из них, у которого ярко светилась лысина, слегка приподнялся и, стрельнув глазами пришлого, под нос себе пробубнил:
─ Ну, а ты, салага, что здесь болтаешся? Небось опять новенький? ─ Оскалив зубы, он продолжил. ─ Опять эту шпану надо учить… ─ «Дефицит» кисло улыбнулся, затем слегка сжал зубы и с некоторой злобой в голосе отпарировал:
─ Меня не надо учить. Я уже ученый…
Наглость бывшего пэтэушника страшно не понравилась загоравшим. В разговор вступил другой мужчина, он был несколько старше своего коллеги и с большим животом. Он быстро вскочил и вплотную подошел к парню, на котором были черные брюки и коричневого цвета рубашка. Несколько подался вперед и салага, он был не из трусливого десятка. В «бурсе» он был не только самый рослый, но и один из самых сильных. На перекладине он подтягивался тридцать раз, держал угол на одной руке. Ребята его боялись, кое-кто из них не раз получал от него увесистый кулак.
Несколько мгновений мужчины стояли, словно враги, готовые в один миг перегрызть друг другу горло. Первым отступил старший. Он сделал пару шагов назад, затем бросив взгляд на лысого коллегу, лениво прогнусавил:
─ Ладно, земеля, так и быть. Трогать тебя не буду. Я ведь таким ершистым тоже был. ─ Протянув руку для приветствия, он добавил. ─ Ты небось, мой однокашник. Я, как и ты, университетов не кончал.
Федоров облегченно вздохнул. Не таким он представлял свой первый рабочий день. Он не обманывал себя, что встреча с директором автобазы в какой-то мере приподняла его жизненный тонус. Тимка никогда не бредил ПТУ. Пойти туда учиться его заставила безысходность. В том, что он потомок бедных предков, он понял сразу же, как только стал по-настоящему кумекать. О нищете ему часто напоминали и его родители. Не только в разговорах, но и повседневной жизнью. Анатолий и Тамара стояли в очереди на получение квартиры десять лет. Получили двухкомнатую, когда их сыну исполнилось пять лет. Через три года прибавились две дочери-близнецы. Федоровы вновь встали на очередь, как многодетная семья.
Пришлый кисло усмехнулся и неспеша протянул руку для приветствия. Вскоре в компашке завязался разговор, он был непродолжительным. Водители задали новенькому пару вопросов о жизне в ПТУ. Он поинтересовался своей будущей работой. Затем он посетовал на то, что он до сих пор не видел ни автогена, ни газосварки. Не говоря уже о специальном помещении. Николай, так звали лысого, в один миг развеял его опасения. Он слегка похлопал новенького по его плечу и с усмешкой произнес:
─ Тимоха, ты так много в первый день не бери в свой кудрявый котелок. ─ Заметив язвительную улыбку на физиономии своего напарника, продолжил. ─ Для начала ты походишь учеником, подносчиком «боеприпасов». Одним словом, твои 80 или 90 рэ никуда не убегут…
Федоров насупился. Не только от своей мизерной зарплаты, но и, как ему казалось, от пренебрежительного отношения к его профессии. Он стиснул зубы, и словно зверь, посмотрел на водителя машины, она стояла на ремонте уже около месяца. Плешивый, почуяв неладное, сменил «пластинку». Он виновато залупал глазами, затем показал рукой на небольшую пристройку из красного кирпича, она вплотную примыкала к основному корпусу мастерской, и еле слышно выдавил из себя:
─ Смотри, Тимофей, очень внимательно. Это твоя богадельня. Сколько и как ты будешь в ней работать, одному Богу известно. ─ Потом он слегка перевел дух и продолжил. ─ Сегодня твоего Васяткина нет. У него семейные проблемы.
Новенький сразу же рванулся к пристройке. Его желание засвидетельствовать себя на рабочем месте в один миг лопнуло, как только он увидел на двери большой висячий замок. Мало того. Два небольших окна были изнутри плотно занавешанные. Несолоно хлебавши, он направился к курилке. Он неспеша откинулся на спинку скамейки, закурил. Настроения у него не было, как и не было желания вновь болтаться по автобазе. Он искурил сначала одну сигарету, затем вторую, третью. За все это время перед ним никто из живых существ не проходил и не пробегал. Исключением была лишь облезлая собака непонятно какого цвета. Она, словно ищейка, лениво курсировала среди неисправных машин или лежала возле небольшой березы, стоявшей неподалеку от мусорного контейнера. Подходила она и к небольшому особняку из белого кирпича, где сидел директор и его окружение. Подниматься на крыльцо, тем более заходить в открытую дверь комнаты, из которой раздавалась музыка, животное не решалось. Боялось. Боялось оно и того, кто сидел в курилке. Вскоре собака вообще куда-то исчезла. Федоров этому обрадовался. Он с самых пеленок испытывал страх перед представителями семейства псовых, независимо от того, кто они были: служебные или домашние, дворовые или охотничьи. Почему он их боялся, он и сам толком не знал.
Его довольно грустные мысли прервал Николай. Он присел на краешек скамейки, и слегка прищурив глаза, с некоторым недоверием в голосе произнес:
─ Тимофей, я вижу, ты неплохой парень. Думаю, что ты наш в доску… ─ Затем он внимательно посмотрел по сторонам, словно кого-то боялся, и еле слышно продолжил. ─ Паря, у нас есть к тебе партийно-комсомольское задание. Съезди в магазин и купи нам с Вовчиком бутылек и кусочек ливерки. ─ Заметив недоуменное выражение лица новенького, он через силу из себя выдавил. ─ Да ты, салага, не переживай. У нас будет все шито-крыто. ─ Потом он привстал и разжал ладонь. Вновь зыркнул по сторонам и уже более уверенно подытожил. ─ Тима, я даю тебе пятачок. Одним словом, тебя учить этому ремеслу не надо…
Федоров некоторое время молчал, размышлял. Он с самого начала не доверял этим мужикам, которые целый день грели животы на солнцепеке. Да и во время разговора они не вызвали у него особой симпатии. Он слегка пошевелил губами. Какой-либо толковой мысли или разумного опровержения в его голове все еще не было. Этим и воспользовался плешивый. Он почти насильно вложил бумажку синеватой окраски в ладонь новенького и прошипел:
─ Ну, салага, кончай ломаться. Думаю, что ты не раз глушил водку в прославленном бурсе. ─ Тимофей стиснул зубы. Он уже не сомневался, что мужчина, который был почти в два раза его старше, просто-напросто над ним издевался. Желание стукнуть ему по физиономии то и дело его преследовало. Неизвестно, чем все это закончилось, если бы в курилке не появился Владимир, напарник лысого. Он вплотную подошел к новенькому, затем слегка его полуобнял и по-дружески произнес:
─ Тима, купи, пожалуйста. Ты не забывай, ведь у тебя сегодня праздник. Ты вступаешь в знаменитую профессию сварщиков. – Федоров слегка улыбнулся. Улыбнулся и пузатый, который, хлопнув его по плечу, продолжил свое нравоучение. ─ Братишка, не забывай народную мудрость: хорошо обмоешь ─ хорошо поедешь…
Молодой парень с копной русых волос на голове кисло улыбнулся и неспеша направился к проходной. Через несколько мгновений до него донесся голос плешивого:
─ Салага, возьми мой велосипед. Он стоит под каштаном…
Порученец в ответ ничего не сказал. Он подошел к большому дереву, взял в руки старенький велосипед и ловко запрыгнул на его сиденье…
«Вхождение» в профессию у бывшего выпускника профессионально-технического училища Тимофея Федорова прошло удачно. После работы мужчины в прямом смысле забаррикадировались в кухне-забегаловке в одном из производственных помещений. Во время обеда здесь кушали мазутчики. Управленцы обедали в своих кабинетах или ездили домой. Тройка просидела за столиком очень долго. Причиной этому был не только задушевный разговор, но и очередная порция спиртного. У Николая в заначке оказалась бутылка самогона. Город был полностью погружен в темноту, когда гуляки покидали автобазу. Молодой «дефицит» в отличие от старших сотоварищей сильно шатался и едва шевелил языком. Во время прощания он даже умудрился их расцеловать. Едва он переступил порог своей квартиры, как тут же плюхнулся в кровать. Из глубины сивушного тумана в его голове изредка всплывали мысли. Они были хорошие и плохие. Его радовало, что его принял лично сам директор автобазы. Его пугало, что подобные алкоголики, как Николай и Владимир, составляли большинство мазутчиков. Ради алкашей ему пришлось выложить в общий котел трешку. Он не хотел падать лицом в грязь…
Прошло полгода. За это время Тимофей Федоров сильно возмужал. Он не только окреп физически, но и стал первоклассным сварщиком. И все началось с небольшого. На следующий день он познакомился со своим начальником ─ Иваном Лукичом Васяткиным. Неказистый тип со смурным выражением лица сначала особой симпатии у него не вызвал. Первый день он даже его сторонился. На его вопросы он отвечал очень сухо, без всякого желания. Причиной этому было не только физиономия пожилого мужчины, но и недобрая о нем молва. Во время памятного застолья лысый и пузатый почти в один голос ему говорили, что коммунист-сталинец Васяткин «закладывает» мазутчиков директору автобазы. Кое-кого он отчитывал на собрании партгруппы.
В подмастерье у опытного специалиста было много ребят. Они, как правило, долго не задерживались. В большинстве своем они были сами виноваты. Они, едва столкнувшись с первыми трудностями, увольнялись или прикладывались к спиртному. Лукич пытался им помочь. Был он и у директора. Пушкин отделывался обещаниями. Его безучастие к судьбам молодых людей злило Васяткина. Злило его еще и то, что и сам начальник нередко приходил на работу под мухой. Подчиненные хихикали, когда видели своего шефа, от которого сильно несло чесноком. Таким образом он боролся против сивушного запаха. Сварщик Васяткин, он же секретарь партийной группы автобазы «Горводоканал» среди коллег по работе авторитетом не пользовался. Основная причина этому ─ не участие в общественных попойках
Излишняя независимость и принципиальность нередко обходились простому коммунисту боком. Начальники, как из района, так и из области смотрели на него искоса. Мало того. Директор, как правило, обделял его и премиями. Десять или двадцать рублей семейному бюджету Васяткиных не помешали бы. Жена Лукича была на пенсии по инвалидности. Единственный сын Степан работал шофером при «Горгазе», он больших денег также не имел.
Только через месяц молодой сварщик изменил свое мнение о наставнике. Он каждый час и день видел и чувствовал, что Васяткин по-отцовски относился к нему. Без остатка делился секретами своей работы. Он удивлялся не только профессиональным навыкам, но и знаниям, которые были в голове пожилого мужчины. И не только это восхищало новенького. Его старший товарищ также прекрасно знал и устройство любого автомобиля, в том числе и легкового. Хотя сам его никогда не имел, ходил на работу пешком. Удивляли парня и чисто человеческие качества Лукича. Он ни на кого не повышал голос, ни перед кем не заискивал. В его присутствии никто из мазутчиков не обижал его ученика. Наоборот, буквально через неделю, другую они все без исключения разговаривали с ним наравных. Это радовало Тимофея Федорова. Он, как специалист, делал все возможное, чтобы как можно быстрее познать тонкости своей профессии. Одновременно, он как человек, тянулся к угрюмому «сталинцу». Особенности в его поведении, как не странно, импонировали ему. В том, что наставник был порядочным, он в очередной раз убедился через три месяца после того, как переступил порог автобазы. Разговор между сварщиками о заработной плате произошел по чистой случайности.
В этот день во время обеденного перерыва Васяткин читал свежий номер газеты «Правда». Он всегда это делал, независимо от времен года или погоды. Информация о «новой пятерке» в предстоящей пятилетке его рассмешила. Он поделился этим с молодым коллегой. Федоров ничего не ответил, лишь слегка пожал плечами. Затем тяжело вздохнул. Его мизерной зарплаты не хватало до очередной получки. Да и Тоня, с которой он совсем недавно познакомился, требовала расходов. Она стала круглой сиротой через год после своего рождения. Маленький «ПАЗ» на большой скорости врезался во встречный грузовик. Из десяти пассажиров двое погибли. Им оказались родители Антониды Дрониной. Она жила у бабушки и дедушки. Несколько расстроенная физиономия подопечного встревожила Васяткина. Он посмотрел на него и очень серьезно спросил:
─ Тима, а сколько ты получаешь? Честно говоря, зарплатой твоих предшественников я мало интересовался. Да и не успевал это делать. ─ Отложив газету в сторону, продолжил. ─ Они были некудышние. Ты же ─ другой парень. ─ Федоров тяжело вздохнул и едва заметно прошевелил губами. ─ Первый месяц я получил 75 рублей, второй ─ на пятерку больше, Иван Лукич. ─ Васяткин слегка покачал головой и стремительно вышел вон. Куда он пошел и почему, ученика мало интересовало. Он заведомо знал, что повышение зарплаты, да еще молодому специалисту, дело бесполезное. Его сомнения вскоре рассеялись. Автобаза получала в начале месяца аванс, в середине ─ основную зарплату. Федоров подошел к маленькому окошечку кассы и взял в руки ведомость. На какое-то время он замер. Напротив его фамилии стояли не 80 рублей, а на двадцать целковых больше. Он внимательно посмотрел на физиономию толстой женщины. Кассирша тетя Катя, словно заводная, пробубнила:
─ Молодой человек, делай закорючку и беги на свое рабочее место… ─ Почесав переносицу, она продолжила. ─ Или ты свою фамилию запамятовал?
Мазутчик покраснел и мигом расписался. Затем неспеша положил деньги во внутренний карман спецовки и вышел вон. Васяткин сидел в это время в курилке с двумя мужчинами и о чем-то разговаривал. После работы подмастерье поблагодарил наставника за существенную прибавку к своей зарплате. Васяткин слегка похлопал его по плечу и очень серьезно произнес:
─ За хорошую работу положены хорошие деньги. Так у нас при социализме говорят. ─ Потом он отошел в сторону и еле слышно матюгнулся. Повернулся лицом к юноше и, улыбнувшись, добавил. ─ Тима, в отличие от предшественников ты без проблем читаешь чертежи. Это большое дело…
От похвалы мастера новенький зарделся. Он уже знал, что тот на хваление был очень скуп. Если хвалил ─, то по делу. Прошел еще один месяц. И в очередной день получки ученика ожидал сюрприз. Вместо ста рублей он получил на пятерку больше.
Незаметно наступила весна. Первая неделя марта в корне изменила жизнь Тимофея Анатольевича Федорова. Причиной этому стала внезапная смерть брата директора автобазы. От чего он умер, никто из мазутчиков не знал. Не знал и молодой сварщик, которому впервые предстояло выполнить спецзаказ шефа ─ изготовить металлическую оградку на могилу. Васяткина на месте не оказалось. Он два дня был на совещании парторгов в райкоме партии, затем внезапно заболел. Молодой специалист отнесся к заданию своего начальника по-деловому, с большой ответственностью. В выходной день он побывал на двух кладбищах города, обошел десятки оград больших и маленьких. Не только обошел, но и пощупал их своими руками. Затем он снял размеры бугорка из свеженасыпанной земли. Утром следующего дня он показал свой чертеж Пушкину. Пожилой мужчина не скрывал своей радости, он долго цокал языком. Раньше делалось по обычному шаблону, была единая схема оградки для простых смертных. Подобный примитив господствовал на большинстве кладбищ большой страны. Спецзаказ Федоров делал после работы. Через две недели он выдал свой труд на-гора. Оградка получилась на славу. Смотрели ее не только мазутчики, но и конторские работники. Больше всех радовался «чуду техники» Пушкин. Молодой сварщик на его похвалу и своих коллег реагировал по-особому. Он степенно прохаживался вокруг оградки или подходил к ней, затем со всей силой дергал тот или иной прут или цветок. На несколько мгновений он задумывался, словно делал арифметические расчеты на будущие заказы…
Лукичу не удалось порадоваться за своего подопечного. За день до окончания своего больничного он погиб, погиб по нелепости. Трагедия произошла поздно вечером, когда он возращался от своего сына. Степан получил однокомнатную квартиру неподалеку от родителей. Электрическое освещение на новом жилом массиве отсутствовало. Было темно, хоть глаза выколи. Пожилой мужчина перешел улицу и вскоре почувствовал резкую боль в пояснице, затем в голове. Его полуживого нашли только поздним утром. Нашел его сын, он стал беспокоиться за своего отца и выехал на его поиски. Васяткина не спасли, он скончался во время операции. Вся автобаза провожала в последний путь ветерана войны и труда. В составе команды, несшей гроб с телом покойника, был и его ученик. Около десятка машин автобазы окружили небольшой клочок земли и длительное время сигналили, отдавали последние почести умершему. На похороны пришла группа школьников из местной школы. Они несли около дюжины маленьких подушечек, на которых были награды капитана в отставке Васяткина. Среди них был орден Красной Звезды и орден Отечественной войны. Федоров о наградах офицера не знал. Как и не знал, что его танковая рота штурмовала Берлин. Могильную ограду для своего наставника ученик сделал по своему личному плану. Она была самой лучшей на кладбище жилого массива Чапли.
Только через месяц подмастерье окончательно пришел в себя. Боль по старшему товарищу, ушедшему в мир иной, давала о себе знать. Он иногда допоздна задерживался на работе. Он ничего не делал, лишь таращил глаза то на небольшое кресло, на котором совсем недавно отдыхал Васяткин, то перебирал содержимое большого металлического шкафа, где хранились «дефициты» сварочного дела.
После майских праздников Федорова к себе пригласил Пушкин. Минул почти год, когда он был в его кабинете. Это же приглашение превзошло все его ожидания. После короткого собеседования шеф повез его к себе домой. Сварщик воспринял это очень спокойно. Для него не было секретом, что начальство, будь оно маленькое или большое, использовало свое служебное положение в личных целях. В своих предположениях он не ошибся.
После небольшого застолья мужчины оказались возле каскада гаражей. Пушкин подвел гостя к одной из новостроек из белого добротного кирпича и, указав рукой на проем в стене, с улыбкой произнес:
─ Тимофей, ты сам видишь, что надо сделать. Я думаю, что пару недель тебе хватит. Если не хватит, то я еще добавлю… ─ Федоров с недоумением посмотрел на редколесье волос на голове пожилого мужчины. У него на автобазе работы непроворот, а здесь какие-то двери. Начальник в один момент уловил нескрываемую озабоченность работяги. Он слегка похлопал рукой по его плечу и с уверенностью подытожил. ─ Тима, не переживай. Твой больничный я беру на себя, как и твое производство. Будь спокоен, товарищ…
Подчиненный не стал перечить своему шефу. Да и зачем? Он был далеко не глупым малым. Он видел каждый день и каждый час, как руководство всех мастей огромной страны все и вся прибирало к своим рукам. Одним словом, воровало. О негативах чиновников писали и говорили. Кое-что об этом знал и мазутчик Федоров. Например, первый секретарь райкома партии увеличил свою жилплощадь за счет родителей, проживавших в другой республике. Директор мясокомбината «химичил» с мясом, наваривая при этом огромные денежные барыши. Воров, сидевших в кабинетах, как правило, к уголовной ответственности не привлекали. В худшем случае, их переводили на другую работу. Клерк после внезапного потока мыслей, от которых ему стало чуть не по себе, утвердительно кивнул головой.
Ровно два месяца талантливый специалист трудился над заказами чиновников. Он лично сам каких-либо схем или чертежей не делал. Ему все это подносили и очень подробно разъясняли, что и как надо сварить. «Вождем» для строителей, в том числе и для него, был средних лет мужчина. Своим поведением он чем-то напоминал чиновника из правительственных учреждений. Кто он был и откуда пришел, сварщик не интересовался. Откровенно говоря, он и боялся этого делать. Надменный вид лысого нередко вызывал у него потовыделение. Сварочные работы осуществлялись в специальном ангаре, неподалеку от городского молокозавода. Какой-то только сварочной техники бывший пэтэушник не увидел?! Материальная база, на которой его учили в бурсе, разительно отличалась от той, что стояла сейчас перед его глазами. Сварочный агрегат немецкого производства с дюжиной прибабахов ему и во сне не мог присниться. Помощником ему приставили бывшего преподавателя машиностроительного техникума. Мужчина был уже в годах, поэтому в друзья к нему не набивался. Однако стоило работяге на некоторое время задуматься или пару минут потянуть волынку, как тут же всплывал «надзиратель». Он не только делал специалисту замечание, но и давал ему очередной объем работ.
Положение дел мастера даже радовало. Он не сомневался, что вся ответственность за сварку и качество изделий лежала на плечах пенсионера. Ближе к вечеру, как правило, к ангару подъезжало несколько легковых машин. Из них выходили серьезные типы в строго черных костюмах. Юрий Иванович, так звали надзирателя, почти рысью мчался навстречу чиновникам. Он сначала широко улыбался, затем низко кланялся и пожимал им руки. Потом подводил их к готовой продукции. Замечания местных воротил он записывал в толстый блокнотик, который носил во внутреннем кармане своего черного пиджака. Исполнитель работ в разговоре не участвовал. Его не приглашали. Он стоял неподалеку или выходил на улицу. Дышал свежим воздухом…
Федоров пришел на автобазу в понедельник, пришел за час до работы. Открыл богадельню и неслыханно удивился. За время его отсутствия в нее никто не заходил. Его общая тетрадь в твердом переплете, которую он положил на небольшой столик, лежала без измененией. Он всегда ложил ее обратной стороной, что было своеобразной проверкой. Неожиданно дверь сварочного помещения открылась, и он услышал знакомый голос директора. Он подошел к сварщику и, полуобняв его, с улыбкой произнес:
─ Ну, Тимофей Анатольевич, скажу одно, товарищ… Правительственное задание ты выполнил с честью. Одним словом, мой товарищ, ставлю тебе пятерку с жирным полюсом. ─ Мазутчик слегка отпрянул назад, затем, несколько заикаясь, ответил. ─ Товарищ Пушкин, спасибо за теплые слова. Это ведь моя ра-а-б-о-ота…
Шеф заразительно рассмеялся, оскаливая при этом свои желтые зубы. Слегка покачав головой, из кармана брюк вынул носовой платок и смачно высморкался. Затем, перевернув небольшой кусок ткани квадратной формы на обратную сторону, положил его в карман. Потом провел рукой под своим горбатым носом и с нескрываемой напускной важностью сказал:
─ Товарищ Федоров, знай одно, ты местная знаменитость, без которой ни район, не говоря уже о нашей автобазе, не обходятся. И не обойдутся, поверь мне, Тима. ─ Молодой человек, которого хвалили, некоторое время лупал глазами. Он все еще не понимал, к чему клонил начальник. О каких заказах или о каких передовиках производства могла идти речь, ежели богадельня за время его отсутствия была на замке. Пушкин недоумение подчиненного не замечал, а может и вообще не хотел замечать. Он продолжил. ─ Тимофей, водители день и ночь атаковали инженера по эксплуатации, доходило чуть не до мордобоя. ─ Сварщик сделал озабоченное выражение лица и на полном серьезе отпарировал. ─ Александр Петрович, не переживайте. Я все заказы сделаю, только дайте мне время…
