Владимир Валерьевич Комарьков
Хроники Арли. Книга 1. Где я?
Между тем именно те люди, которые, по идее, должны бороться с легендами и суевериями, относятся к сказкам более чем серьёзно. Взять хотя бы того же отца Тука. Серьёзный дедушка, не моргнув глазом, может отправить на костер ребёнка. Епископ. Инквизитор, которого, по слухам, абы куда не посылают, явно придает особое значение сказкам о событиях, которые якобы повторяются каждые две тысячи лет. И хочется назвать теорию бредом, да чувство самосохранения не велит.
И что прикажете делать? Сказать деду морозу, что его не существует? Что переселения душ нет, потому что я в них не верю? Сильно мне это помогло месяца три-четыре назад. Почему бы ни предположить, что каждый мир живёт по своим законам? Тогда вроде как все встает на свои места. И почему бы среди нагромождения прочих невероятных для меня вещей не быть и подобному циклу.
Если же пойти дальше и предположить, что катастрофа мало того, что вполне реальна, так ещё и вот-вот случится, становится не по себе. Угодить прямиком в гражданскую войну со всеми ее прелестями – такую перспективу врагу не пожелаешь. А какие шансы пережить подобное у недочеловека, подобного тому, кем я сейчас являюсь? Мизерные! Микроскопические! Ну и что, что я неожиданно для себя выдерживаю пытки? Обалденная перспектива!
Значит, нужно обрастать тем, что повысит степень выживаемости, даст шанс пережить испытания.
Бог или кто-то другой дал мне инструмент для реализации моего плана. И пусть пока никакого плана ещё нет, мне нужно максимально сконцентрироваться на развитии имеющихся навыков. А насчёт возможности выживания все просто – ещё мой отец любил повторять: один в поле не воин. Так что, существует реальная опасность повторения событий двухтысячелетней давности или нет, моя первоочередная задача – встретить ее не в одиночку.
Дорога – замечательное изобретение древних, когда тебе не нужно прятаться или убегать от погони. Прятаться на дороге бессмысленно, а убегать не всегда получается – в любом фильме вам расскажут: у тех, кто догоняет, транспорт быстрее по умолчанию. А если ты честный человек и тебе нечего скрывать, иди и иди себе на здоровье, да раскланивайся со всеми встречными. Во всяком случае я так и делал, правда, ограничившись вежливыми наклонами головы. Эх-х, была бы у меня шляпа! Представьте: идешь ты по улице и слегка приподнимаешь полу шляпы в знак приветствия. Красота!
Хорошее настроение дало ощутимый сбой, когда из ворот, до которых оставалось рукой подать, выметнулся Оррик на здоровенном белом коне. Вслед ему неслись проклятия стражников, которые едва успели разбежаться с его дороги. Несколько возниц, ожидающих своей очереди для проезда в город, проводили удивленными взглядами бешено настегивающего своего коня инквизитора.
Я как раз стоял у обочины и думал, окликнуть ли мне Оррика или не стоит, как тот белым сполохом проскочил мимо, обдав меня конским духом. Мне удалось только помахать ему в спину, как будто у коня есть зеркало заднего вида. Несколько секунд спустя ничего не происходило, а потом жизнь вернулась в прежнее русло. Возницы ругались на лошадей, крестьяне, толпившиеся у ворот, – друг на друга, а взбаламученная стража на всех сразу. Откуда-то из города чья-то луженая глотка возвещала о скором закрытии врат и требовала от всех, чтобы они пошевеливались.
Я стоял и смотрел вслед исчезнувшему за поворотом Оррику и не знал, что мне делать. Идти за ним? Или подождать здесь? А может, сразу наведаться в трактир и ждать с комфортом? Нет, так делать точно не стоит. Нужно идти, так, глядишь, и не обидится вовсе.
Стоило мне сделать всего один шаг обратно, как из-за поворота раздался дробный стук копыт. Спустя несколько секунд следом за звуком показался и сам всадник. Оррик, а это был он, на слегка гарцующем коне подъехал ко мне и, словно акробат, ловко соскочил с седла.
– Скажи мне, остолоп, – меня встряхнули, словно половую тряпку, – каким образом у тебя так получается?! – зубы ещё раз клацнули, мир пошел полосками, я почувствовал, что сейчас уйду в гиперпрыжок. – Всем известно, что механизмы гномов не ломаются!
Мне кажется, что при желании Оррик без всяких усилий мог потрясти и своего коня. Чего уж говорить про меня?
– Оррик! – завопил наконец я. Его лицо замерло напротив моего.
– Чего? – меня поставили на место. Краем глаза я заметил, что движение у ворот снова застопорилось. Крестьяне, извозчики и даже стража высыпали за ворота, чтобы понаблюдать за бесплатным представлением. Из-за полузакрытых ворот стоял крик и слышались призывы к порядку.
– Давай не здесь, а? – теперь и Оррик заметил, что мы привлекаем слишком много внимания.
Он отодвинул меня в сторону и сделал шаг вперёд, поправляя фибулу на плече. Это простое действие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Телеги опять заскрипели, крестьяне разбежались, будто их и не было. Стража, возбужденно покрикивая, растаскивала образовавшуюся пробку.
– Пива? – шепнул я. – Заодно и выскажешь мне свои претензии.
– Да уж выскажу, – Оррик потрепал коня по холке. – От Бешеной Берты неприятностей было меньше.
Инструкции инструкциями, а стражи порядка так и не решились закрыть ворота перед нашим носом. Оррик не стал качать права, и в город мы попали одними из последних, отстояв очередь. Да остальных и пропустили только потому, что за ними с недовольной миной топтался бугай-инквизитор. Охрана ворот почти не смотрела на крестьян, лишь бы как можно быстрее избавиться от неприятных гостей. Хотя какие же мы гости?
– Какой сегодня выдался насыщенный день, – пробормотал я, наблюдая, как инквизитор размахивает руками перед лицом монаха, опирающегося на копье. Ребята из монастыря оказались гораздо щепетильнее обычных городских стражников, и Оррик уже минут десять препирался с одним из монахов, требуя пропустить его на территорию. Впрочем, монах оказался не лыком шит, и лишь крепче держался за древко.
Нешуточные баталии были прерваны появлением еще одного монаха. Подкрепление успело вовремя, и теперь уже Оррику пришлось несладко. Двое в рясах наседали на инквизитора, как два бойцовых петуха на циркового медведя: вроде и делов-то одной лапой махнуть, да нельзя – свои!
Но вот они втроём все-таки до чего-то договорились. Первый монах принял поводья коня и увел его внутрь, а второй в это время что-то строго выговаривал понурившемуся здоровяку. Прямо-таки картина про двойку. Но всему хорошему приходит конец, и нравоучения для Оррика тоже закончились. Он что-то смиренно ответил монаху и направился в мою сторону.
– Что, – ехидно заметил я, – гулять не пускают?
– Отец Троби – зануда и буквоед, – отмахнулся Оррик. – Его любимое занятие – делать из мухи слона. Подумаешь, пару раз опоздал к закрытию врат. Что я нарочно что ли?
В итоге у Оррика забрали коня, а нас обоих выставили за дверь. Впрочем, сейчас нас это вполне устраивало. Дальнейшая беседа шла уже под прохладительные напитки и соответствующую закуску.
– Как ты стал инквизитором? – я время от времени бросал взгляды на ауру Оррика, зеленую, как столетний английский газон, и прекрасно понимал, что его настроение связано только с времяпрепровождением. Интересно, а можно с помощью моего дара определить, когда обыкновенная взаимная приязнь станет дружбой? И как это сделать: по цвету, по форме или ещё каким образом?
Мое любопытство мгновенно отразилось на ауре, зелёный цвет немедленно потемнел и ушел в коричнево-серый фон, Оррик враз помрачнел и уставился в глиняную чашку, в которой мог бы утонуть даже дядя Гена, известный в моей семье любитель хмельного напитка. Очевидно, мой собеседник не слишком любит вспоминать эту историю.
– Я сам родом из Гронга, северной его части, – Оррик сделал большой глоток и с грохотом поставил пиво на стол. – Мой отец был кузнецом в селе. Уважаемый человек, дом чуть меньше, чем у старосты. Но нам не завидовали, отец никогда не отказывал в помощи.
Было заметно, что инквизитор с трудом подбирает слова. Вряд ли события произошли недавно, но есть вещи, которые не перестают кровоточить.
– Кузню отец отстраивал на самом краю села – не всем приходится по душе работа с металлом, – взгляд Оррика затуманился, как бывает, когда пытаешься вспомнить события давних лет. – Там мы и стучали дни напролёт. Мать с младшей сестрой частенько бегали к нам с обедом, – он вздохнул, приподнялся, подзывая мальчишку, который периодически бегал ему за пивом. – Слухи о нашествии оборотней на наше село застали меня в городе. Отец уже не ездил за ломом сам, доверял это дело мне. От инквизиторов, возвращавшихся после стычки, я узнал, что селу повезло. Часть стаи оказалась совсем неопытной, они упустили девочку, которая видела стаю, а в наших краях даже ребёнок знает, что делать в таких случаях. Первый натиск отбили, а там уже наш брат подоспел с подмогой и не постеснялся ударить нечисти в спину. Мало кто ушел. Перебили почти всю стаю. Сгорела только кузня на отшибе и чей-то сарай, – Оррик помолчал, перед тем как опорожнить кружку. – Поговаривали, отец с матерью отбивались до последнего, защищая собой маленькую девочку.
– Сестра спаслась? – спросил я, видя, что Оррик не хочет говорить дальше.
Инквизитор поднял на меня взгляд, и я поежился – столько ненависти и боли выплеснулось оттуда.
– Они не убивают детей, а превращают в себе подобных, – глухо произнес он. – Илли потом вернулась в село, и ей пришлось отрубить голову, потому что она едва не убила троих, пока ее ловили, – он посмотрел мне в глаза. – Я сам это сделал, а потом ушёл записываться в инквизицию.
Я покачал головой и похлопал Оррика по руке. А что говорить? Иной раз жесты гораздо выразительнее слов.
Мы помолчали.
– А как же кузница, дом?
– Средненький братец всегда лучше меня чувствовал металл, а сестрицы, те и подавно своего не упустят, – Оррик крякнул, недовольно оглядывая зал. – Ну, где этот сорванец? Фрод хоть и прижимистая сволочь, но не оставлял гостей с засыхающим горлом.
Невеселая история, ничего не скажешь, но типичная для подобных поступков. Месть гораздо чаще направляет нашу дорогу, чем дружба или любовь. Не скажу такого о своем прежнем мире, но здесь, где все не так перепутано, наверное, такие вещи – обыденность.
Оррик хмуро проводил мальчика взглядом, тот с робкой улыбкой нес ему пиво. На мой взгляд, Оррик слегка преувеличивал. Трактир в вечернее время не пустовал, и, хоть для нас тут же нашлись лучшие места, для прочих желающих промочить горло ожидание свободной скамейки затягивалось. Нам, помимо целого стола на четверых, хозяин с барского плеча выделил отдельного паренька, который прислуживал только нам двоим и еще паре столов. Если быть точным, он занимался челночным бегом от нашего стола и до стойки с пивом, едва справляясь с производительностью инквизитора.
– Ну а ты? – брякнул вдруг Оррик, к которому возвращалось благодушное настроение. – Какими ветрами у нас?
Чтобы не показывать растерянность, я уткнулся в свою кружку. Хорошего вина в забегаловке не было, как в общем и плохого, а отвратительное пить не хотелось. Но дело-то в другом: что мне ему ответить? Правду? Соврать? Врать тоже надо уметь, а в прошлой жизни мне врать доводилось не часто. По-мелочи, конечно, сплошь и рядом, но так делают все: я тебе позвоню; сегодня не могу, давай встретимся позже; я замолвлю за тебя словечко. Конечно, кто-то даже звонит или поднимает одно место и принимает участие в жизни другого. Но в абсолютном большинстве случаев тебя так вежливо посылают. И ты это понимаешь, и посылающие это понимают. И приличия вроде как соблюдены.
А целенаправленная ложь – не мой конек. Вот промолчать или не заметить – это ко мне. Каюсь, мог себе позволить. А тут? Что сказать Оррику? Или промолчать?
К счастью, как и большинство людей, Оррик за время моих раздумий успел сам себе все объяснить.
– Не хочешь, не говори, – хлопнул он меня по плечу. – Среди нас таких много: все, что было до трех мечей, никого не касается! Если ты не насильник и не черный колдун, – задумчиво протянул инквизитор, окинув меня профессиональным взглядом. Аура пошла кругами, как будто в озеро бросили камень, но очень скоро все затянуло легкой зеленью, я заметил, что мой собеседник довольно отходчивый человек, хоть и молчун, когда под рукой нет кружки с пивом.
– К епископу надумал идти? – перевел тему Оррик. – Мне Харальд все уши прожужжал.
Тоже хороший вопрос. По идее, все, что хотел, я уже услышал. Да и мой переводчик больше не вышибало при появлении большого количества специфических слов. То ли донастроился, то ли перешел на следующий уровень. К тому же и с речью у меня теперь более-менее – на филолога не поступить, но спросить, как пройти в библиотеку, я смогу. Нужно ли ждать ещё два дня, если от ожидания не будет толку?
– Если честно, пока не решил.
Глава 12
Да все я решил. Чего самому себе врать? Надо идти к епископу в ближайшее время. Воду в ступе можно толочь до бесконечности, а мне нужна определенность.
Чем больше я об этом деле думаю, тем меньше понимаю, каким здесь я боком. Ну допустим, что весь сыр-бор начал Темный Властелин, о котором, попрошу заметить, в предании ни слова. Кем могу оказаться я в скором замесе? Самим Темным? Зеркала у меня тут пока не было, но я и без него знаю, что на эту роль меня не стали бы не то, что смотреть, а даже не пустили в автобус, который везет претендентов на кастинг. Хотя горб и может дать несколько очков в мою пользу. А что могут дать кривые ноги разной длины? И главное, мне сейчас семнадцать. Кстати, а откуда я так уверен, что это мой физиологический возраст? Ладно, об этом лучше потом.
По вышеперечисленным причинам мне вряд ли суждено стать даже правой рукой Тёмного Властелина, как, впрочем, и его левой ногой. На кой ему такие помощники?
Кто еще остаётся? Пока вакантны места с противоположной стороны. И вроде бы дело света мне импонирует больше, но и тут есть неувязка. Если предположить, что я найду идиотов, которые отыщут меч-кладенец, а потом передадут его мне, их чаяниям не суждено сбыться. Потому что герой не сможет срубить башку черной гадине – оружие для его тоненьких ручек слишком тяжелое. Не поднимется у него рука, чисто физически. Такая вот история с географией.
А кому там еще может хромой горбун понадобиться? Бабе Яге? Разве что на жаркое.
С такими забавными мыслями я стоял перед дверью епископа Тука, одного из столпов инквизиции, и нервно переминался с ноги на ногу. Может, его нет сейчас? Постою, подумаю, да и…
– Ну, кто там такой скромный? – отнюдь не старческий голос резанул по ушам через полузакрытую дверь. И это он ещё не орал, а спрашивал. Это профессиональное что ли?
Я толкнул дверь рукой, а потом приналег плечом. Это сейфовое хранилище оборудовано дверью не для моих кондиций. Кто вообще додумался установить в кабинет такую штуковину? И ещё более интересный вопрос: как они ухитрились это сделать? На них работают огры или на заднем дворе припрятан подъемный кран?
Наконец мне удалось расширить щель для приемлемых размеров и протиснуться в кабинет.
– Темный Властелин по вашему приказанию прибыл, – не удержался от шпильки я, сразу запуская сканирование пространства над головой старичка. И был немало огорошен винегретом из цветов, переливающихся над инквизитором. Чего там только не было: и страх, и ожидание, и раздражение, и злость. Не хватало красного и зеленого, то есть с любовью и хорошим расположением духа у старика были явные проблемы. Чего я уж совсем не ожидал увидеть, так это страха: отец Тук боялся, но что именно его так напугало, что в ауре оказалось полным полно белого цвета, мне, естественно, было невдомёк. Ну не меня же в самом деле – это уж точно вздор.
– Все шутишь, – проскрипел он, сгорбившись, и словно потерял пару десятков лет. Или нашел, это с какой стороны посмотреть. – Мне тут продолжают докладывать о твоих приключениях. Не надоело?
– Она сама упала, – начал оправдываться я и сразу заметил, как брови епископа поползли вверх. Значит, Оррик держал рот на замке. Превосходно!
– Ну-ка, ну-ка, – оживился отец Тук, жестом велев мне продолжать. – Кто там у тебя упал?
– Дверь, – обречённо произнес я, посылая проклятия на свою голову и язык, который бежал впереди головы.
Епископ устроился на своем насесте, всем видом демонстрируя сосредоточенное внимание. Пришлось рассказывать от начала и до конца. Рассказ вышел длинным и максимально запутанным, с изрядным количеством междометий, собственных размышлений и эмоциональных «а я» и «а он». Под конец я чуть было уже сам ни запутался.
– А дверь? – напомнил мне дотошный старик. И не забыл ведь! Конечно, я пересказал не весь поход в подземелье, а основные вехи, но не забыл упомянуть и о героических действиях напарника, фактически вырвавшего меня из лап фанатика.
– Ты с фанатиками-то поосторожнее, – попросил отец Тук с елейной улыбкой. – Думай хоть иногда, что говоришь, – он потрогал свою рясу, разгладил воротник. – Все мы в каком-то роде фанатики. Своего дела.
Когда мой рассказ привел нас в таверну, епископ сморщился.
– Оставь ваши попойки настоятелю. Он любит копаться в грязном белье, – удивительно, но из его ауры полностью пропали следы страха и злости. Как будто отец Тук убедился, что я действительно не являюсь сосредоточением зла. А что, мог? – Что прикрываешь этого балбеса и пьяницу, молодец, потом на двоих получите наказание, будет в два раза меньше на каждого.
Я стоически перенес приговор, ожидая продолжения.
– То, что у тебя с головой не все в порядке, это и так понятно было, правда не настолько. А вдруг там иллюзия леса была, а на самом деле колья на дне ямы забиты?
Я представил себе перспективу и меня аж передернуло. Действительно, не подумал.
– Но не было же такого, – упрямо сказал я. Ну не признаваться же в том, что баран?
Отец Тук словно бы ждал, когда я выпущу иглы, и тут же прибил ежика доской.
– А если бы дверь упала чуть раньше? Кому стало бы легче? – вот прямо ненавижу, когда кто-то прав и еще тебя по столу мордой возит, приговаривая, «я же говорил». Прибить хочется, ей-богу.
Мне больше не острилось. Куда с таким динозавром тягаться? Зато я знаю, что они все вымерли!
– Ладно, Оррик, конечно, молодец, что тебя от неминуемой смерти там внизу спас, но, между нами, ничего бы тебе брат Маркус не сделал. Ну покрутил своим ножиком, поорал бы. Работа у него такая – все знать и своему хозяину рассказывать. А тут, вот ведь незадача, знает много, но главного выяснить не может. Его сюда ведь не просто так отправили, а так, глядишь, могут и оставить на более продолжительный срок. Нерадивые помощники никому не нужны.
Лекция на тему «служи мне и будет все у тебя хорошо» была подана со знанием дела, не придраться. Я уже захотел ему служить, потому что в противном случае там внизу места и на двоих хватит. Я вспомнил Оррика и предстоящее наказание – трое в хранилище тоже поместятся без труда. Только мне уже лучше им обоим на глаза не попадаться. Это сейчас брат Маркус только пугает, а, если мы обоснуемся там надолго, может и пустить его в ход – борьба за территорию, то-сё. Про Оррика я вообще молчу.
– Проникся, – заявил я, злясь на себя за то, что всего за три месяца твердость и дерзость начинают терять очертания в моем характере. – Не хочу в библиотеку, там крысы и проблемы с дверями.
Епископ удивлённо на меня посмотрел, а затем понимающе усмехнулся.
– Сообразительный дурачок, – занятная комбинация, – он кивнул на кресло напротив его стола. – Садись, разговор будет долгим.
Я воспользовался приглашением, лучше плохо сидеть, чем хорошо стоять. Да и ощущение ученика и учителя мне не слишком по вкусу.
– Веришь или нет, но первый раз за долгие годы не знаю, с чего начать, – пожаловался мне епископ. – Вроде в руках все кусочки мозаики, а никак не складывается.
Он потер подлокотники и рывком поднялся из кресла. Слишком бодро для скрипучего старика, так что с порохом у отца Тука все в порядке. Меня переживет. Кстати, это вообще не фигура речи, кто знает, чем закончится наша беседа.
– Ладно, – он потер ладонями, – начну, с того, что вы с Вордо заварили такую кашу, что мне сложно ее с чем-то сравнить. Рядовая в общем-то операция двух недружественных государств превратилась в форменную вакханалию. Признаться, у Вордо всегда был особый нюх на неожиданные ходы. Он мог одним финтом обратить поражение в победу, а ошибка становилась чуть ли не специально запланированным обманным трюком. Но здесь он просто превзошел себя самого.
Ты, конечно, не в курсе, но у эльфов бытует поверье, что лишенный головы эльф теряет возможность отправиться в лесные чертоги после своей смерти. Так что с одной стороны он вроде бы скрыл след твоей ауры, а с другой одним махом пустил по твоим следам всех эльфов в Арли. И темных, и светлых. Это они между собой грызутся, аж перья летят, но ни дай бог между ними встанет чужак. Считай, что ты своими действиями не только встал, но и заехал и тем, и другим по ягодицам, а потом еще и оттаскал за ухо. Причём, сделал это прилюдно.
Я сглотнул. Видя мою реакцию, отец Тук, остановил меня жестом.
– Думаешь, все? Это пока только прелюдия, – инквизитор зловеще усмехнулся. – Тут вам повезло во второй раз, и в здешних краях оказался ещё один юный прохиндей, который захотел выслужиться перед своими и показать, что тоже кое-что может. Уж не знаю, о чем он там думал, но явно был крайне высокого мнения о своем умении владения оружием. Наверняка решил, что в состоянии справиться с любым противником самостоятельно, а не ждать подмогу. Ну, конечно, зачем же делиться славой с остальными?
Но тут наш ушастый друг не рассчитал, и нашла коса на камень. Я знаю всего пятерых на всем белом свете, кто мог бы поспорить с Вордо во владении мечом, но вашу беду нашелся шестой. И этот шестой оказался младшим сыном одного из князей Светлого Леса. Чуешь высоту своего полёта? И именно ему ты снес башку. При этом простого оскорбления тебе показалось мало, и ты сделал это его собственным оружием. Я вообще с трудом представляю, чем можно усугубить уже содеянное.
Нет, меня уже давно проняло, но добивать-то зачем?
– И что теперь делать? – как пацан, который разбил стекло мячом в доме местного хулигана, спросил я.
– Ты ещё скажи, что не нарочно! – рявкнул епископ. – Если бы это было все, отдали бы тебя эльфам и дело с концом. Но веселье только начинается, – похоже, отец Тук действительно слегка перенервничал. Я вот уже не слегка. Интересно, что я такого успел наворотить еще, чтобы его так распирало?
– Светлый Лес, – продолжил инквизитор вбивать гвозди в крышку, – подал официальный запрос в Совет Кардиналов о присвоении делу статуса экстерриториальности. Это означает, что преступника, если узнают, что он сбежал, будут преследовать, где бы он ни находился.
В довершение твоих подвигов в это захолустье пожалует лично князь Аэларэль. Он занимается тем, что блюдет честь эльфийских домов. Надо говорить, каким способом? Я его немного знаю, приходилось работать вместе. Тот еще сукин сын.
У Совета не было выбора, кроме как позволить ему провести свое собственное расследование. К сожалению, у длинноухих действительно имеется такое право, чем они и воспользовались.
– Можно я повешусь, – жалобным голосом спросил я.
– Нельзя, – отрубил отец Тук, – ты заварил эту кашу, тебе и расхлёбывать. Ну или с твоей помощью.
Я обречённо вздохнул. И зачем была вся эта возня? Дали подышать перед смертью?
– Мы только подошли к самому главному, – отец Тук снова устроился напротив, поглядывая на меня со злорадным удовлетворением. – Не все так страшно, как кажется на первый взгляд. Не паникуй раньше времени.
Ему легко говорить! А тут ходишь, говорить учишься, одежду подбираешь, планы какие-никакие строишь, а все это оказывается не более, чем мышиная возня. Ты ничего не подозреваешь, а дом твой по чертежам давно снесли, город закрыли. Просто до экскаватора руки пока не дошли, но маховик раскручивается, водителю уже выдали предписание и скоро на лужайке затарахтит моторчик бездушной машины.
– Эй! – грозный окрик вывел меня из оцепенения. Епископ недовольно на меня зыркал, заметив, что я выпал из реальности. – Что ты киснешь раньше времени?! Ну приедет ушастый, похлопает своими глазками, может, даже задаст кому-то несколько неприятных вопросов. И все. Так что не о том ты думаешь.
– А о чем надо? – кисло спросил я.
– Что ты думаешь о истории брата Маркуса? – задал неожиданный вопрос отец Тук.
Я пожал плечами. Направление моих мыслей постоянно поворачивало в сторону страшной даже на слух фигуры эльфийского князя.
– Страшная сказка, – сказал я первое, что пришло в голову. – А у брата Маркуса настоящий талант. Ему выступать нужно. От детей отбоя бы не было.
Отец Тук захихикал.
– Он свое отвыступал, – его смех замер, – Эдуардо на дух не переносит любителей молоть языком. Ну да боги с ними, с этими любителями красноречия, – инквизитор остановился и задрал голову к символу трех богов. – А как ты отреагируешь, если я скажу, что не бывает сказок без творимого людьми в реальности? Или нелюдьми, не суть важно.
– Вы эдак хотите донести до меня мысль, что цикл действительно существовал? – осторожно спросил я.
Инквизитор резко обернулся и вперил в меня пронзительный взгляд.
– Не существовал, – прошипел он, сжав кулаки, – существует! Он существует! И ты, возможно, тому самое яркое доказательство.
