Виктор Васильевич Ананишнов
Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4
Часть четырнадцатая
ВРЕМЯ ДЛЯ ЖИЗНИ
И были дни… как много было дней,.
Когда я мог красивым быть и смелым,
Когда была любовь моим уделом,
И всё вокруг потворствовало ей.
Борис Калинин
«Переключатель времени»?
Сарый отсутствовал. Симона и дона Севильяка Иван видел давненько, если, конечно, считать во времени реального мира. Но узнать, где Учители сейчас находятся, чтобы встретиться с ними и поговорить, а вернее выплеснуть на них накопившиеся сомнения в целесообразности своих деяний в прошлом, он не торопился.
Почти полчаса нежился под горячими струями воды в ванной, столько же потратил на бритьё, причёсывание и внимательное разглядывание себя в зеркале. Затем занялся стиркой своего и того, что с боем пришлось снять с Джордана.
Лишь после всего этого, когда распаренный под душем и накормленный Джордан улёгся спать, Иван поискал своих Учителей и неожиданно нашёл их всех троих на заимке Симона в глухом лесу. Они там сидели вокруг пня с кислыми, как показалось Ивану, физиономиями.
Он появился рядом с ними, внеся в их собрание краткое замешательство. Во всяком случае, Симон насторожился и быстрым взглядом окинул округу, Сарый, как всегда, съёжился, словно ожидая удара, а дон Севильяк, которого, казалось, ничто не пугало, грохнул:
– Ха, вот и Ваня!
– Что-то случилось, Учители?
– Ничего, – медленно произнёс Симон. – Почему ты так подумал?
– Так вы же вот сидите… втроём где-то на отшибе. И на ваших лицах я что-то радости не вижу.
– Ха! – отозвался дон Севильяк.
Симон усмехнулся своей кривой улыбкой, как осудил.
– Всё нормально, Ваня. Мы когда-то… пока среди нас не появился ты, так собирались часто. Друг на друга посмотреть… Поговорить о насущном. Теперь, – Симон сделал паузу, огладил колени, – когда тебе стало не до нас, мы решили встретиться как прежде…
В голосе Симона Иван уловил горечь безвозвратной потери чего-то важного и близкого его сердцу. И холодность, отталкивающую собеседника.
«Опять у меня что-то не так, как надо, получается», – подумал Иван. – «Но почему Симон считает, что мне не до них? Не могу же я всё время быть рядом с ними. Наверное, всё-таки что-то случилось, и как всегда, они не хотят меня посвящать в свои дела. Оттого-то, наверное, они тут сидят и говорят, а я оказался лишним».
– А я могу побыть на вашей встрече? – спросил он осторожно.
– Побудь, – равнодушно сказал Симон.
– Побудь, Ваня, – благосклонно разрешил Сарый.
И даже после приглашения Иван всё-таки почувствовал – он лишний.
Можно было тихо покинуть собрание Учителей. Однако если он сейчас уйдёт, то, как сложатся их отношения в будущем? Ивану не хотелось, чтобы между ним и Учителями появилась разъединяющая их трещина. Он с беспокойством оглядел сидящих ходоков, решил каким-нибудь образом развеять напряжённость.
– И тогда мы будем… А почему бы нет? – нашёлся он. – Вот Вы, Симон – Атосом. Учитель мой – Арамисом, а дон Севильяк и так настоящий Партос. Ну а я – д′Артаньяном. Как?
Кривая усмешка так и не покинула лица Симона. Дон Севильяк, по-видимому, впервые слышал новые для себя имена, и примеривал то, что назвал Иван. Зато Сарый тут же высказался:
– Натяжка, Ваня, натяжка. Этой троице с гасконцем не снилось орудовать во времени.
– Ну почему же это… орудовать? – обиделся Иван, принимая это слово как камень в свой огород.
– Подбери другое слово, Ваня, – холодно сказал Симон. – Теперь чем заняться хочешь?
– Ну почему опять заняться? – воскликнул Иван. – Могу я вот так, как сейчас, посидеть с вами или с кем-нибудь другим, поговорить? Не о делах, а так просто. Потрепаться о чём-нибудь?
– Можешь, конечно… Только верится с трудом. Неужели все дела переделал?
– Учители! Вы что, опять хотите меня… куда-нибудь? Или я вам помешал?
– То, что у нас к тебе будут просьбы, вполне возможно. Например, быстро собрать на совет ходоков. Но я спрашиваю, Ваня, о твоих делах.
– Дела-делишки, – вставил Сарый, похоже, его высказывание относилось ко всем, поскольку он вздохнул и добавил: – Тянутся, цепляются друг за другом без конца и края.
– Вот уж точно, – недовольно буркнул дон Севильяк и засуетился, словно искал то, чем ему надо было заняться, но зад свой от торца не оторвал.
– Вот что, мои Учители, – Иван подобрался, – если у вас есть ко мне претензии, то скажите о них прямо. А я постараюсь их понять. В конце концов, кто мне может ещё сказать, что я делаю не так, как надо? Только вы, мои Учители. И нет у меня, Симон, личных дел! Нет!.. Мне бы хотелось другого, но всё время попадаю не туда. А я бы рад ото всего избавиться и посидеть здесь с вами и поговорить не о делах, а просто так. Поверь мне… Сходить куда-нибудь и посмотреть, как люди живут, и самому пожить так, как хочется, а не мотаться во времени!
Симон поднял свои белёсые брови, взгляд его потеплел.
– Так кто тебе мешает? – спросил он участливо. – Найди место для нормальной жизни, обустрой его. Мы тебе уже сколько раз о том говорили… А ты занимаешься то переселением народов, то воюешь со Временем, то бросаешься в другие авантюры, позабыв обо всём, в том числе и о самом себе.
– Но, Симон, вы же прекрасно знаете, что этим я и должен заниматься… Хотя, – Иван сокрушённо покрутил головой, – конечно, не должен. Но приходиться! Вы же сами на это намекали, предупреждали и наставляли меня.
– Не только на это, Ваня, – Симон слегка оживился. – Всё в меру, Ваня. Сходить и посмотреть. Да! Но и самому жить, как человеку. Вот поэтому и спрашиваю, чем ты теперь хочешь заняться?
– Не знаю, – честно признался Иван. – Не говорю о личном… Вот если только сходить к Дигону, посмотреть, как он обживается на новом месте. Узнать, как идут дела у Жулдаса… Сулейка проведать… Да ещё пора бы сходить за Хиркусом и вернуть его…
– Что ты заладил, сходить, да сходить, – вдруг набросился на Ивана Сарый. – Ты разве ходишь во времени? Ты летаешь, как ветер, а не ходишь. Это мы – ходоки. А ты…
– А что я? – удивился и возмутился Иван.
– Да, Ваня. Ты уже не ходок, – подтвердил Симон. – Ты некий, так сказать, Переключатель Времени и во времени. Грубое, конечно, сравнение, но так оно и есть.
Иван долго не мог ответить Учителям. Вот и новое звание ему приклеили – Переключатель Времени.
– Наверное, – наконец, в растерянности произнёс он. – Привык, что я всё-таки ходок. Таковым сам себя и считаю… Да, вы правы. Я и вправду уже не ходок… И зачем мне куда-то ходить?.. За тем же Хиркусом, а? Нет, и вправду… Мне его проще… Я сейчас…
Учители видели, как их недавний ученик, а теперь Повелитель самого Времени, на мгновение напрягся.
– Чего он? – не понял поведения Ивана дон Севильяк.
– Сейчас узнаешь! – с лёгким беспокойством сказал Симон. – Все узнаем.
– Надо ли нам знать? – посмотрел на него Сарый.
Симон пожал плечами.
А Иван искал Хиркуса, и нашёл его: похудевшего, с длинной узкой бородой и отросшими до плеч волосами, схваченными на затылке в косицу. Невдалеке от него сидели и лежали люди, не менее десятка. Но, как помнил Иван, с Хиркусом из бывшей колонии оставалось человек пять. Это могло означать одно: отыскались ещё несколько несчастных жертв канала Пекты, выброшенных из него в этом времени. Им посчастливилось встретиться с командой Хиркуса. Здесь же, между людьми бродили скамулы с вечной улыбкой на лицах. Но нигде не было видно Девиса с Сесикой. Они, возможно, покинули колонию, довольствуясь друг другом.
– Я нашёл Хиркуса… – сказал Иван. – Так что, Учители, мы к ним или они к нам? Как пожелаете? Решайте!
Неожиданное предложение Ивана сразу оценил, пожалуй, только Сарый.
– Что мы там у них не видели? Давай их сюда!
– Так увидишь. У них там…
– Давай к ним, Ваня! – приподнялся дон Севильяк, готовый к переходу. – На скамулов хочу посмотреть. Они забавные. Я как-то…
– Не стоит к ним, – сказал строго Симон. – И здесь хорошо!
– Там скамулы. Они такие смешные. И всё понимают. Вам понравиться, – пустился убеждать друзей дон Севильяк.
На что Сарый посоветовал:
– Ну и отправляйся к ним. А мы здесь посидим.
Иван выслушал Учителей.
– Не спорьте! Я попробую… э-э… совместить… Нас и их. И со скамулами…
Окружив себя и Учителей временным барьером, он перенёс стоянку Хиркуса с людьми, скамулами, костром и шалашами и совместил её с местом вокруг пня заимки Симона.
Хиркус оказался рядом, почти под рукой, дона Севильяка. Он стал нервно оглядываться, ноздри его уродливого носа расширились, длинная борода смешно повторяла движения его головы.
– До-он… – протянул он, узнавая соседа.
– Я, бродяга ты эдакий! – захохотал дон Севильяк и хотел ударить ладонью по его плечу, но встретил пустоту и едва не свалился с торца, что ещё больше развеселило его. – Хо-хо!
Хиркус, узнав ходоков, быстро пришёл в себя. Однако люди, что были с ним, вскочили и бросились во все стороны, дальше от чужаков. Но наткнулись на оболочку временнόго кокона и с криками ужаса заметались, непостижимым образом при этом натыкаясь и проходя без вреда для себя через сидящих ходоков и пень.
– Угомони их! – перекрывая шум, крикнул Иван Хиркусу.
Позывы Хиркуса вначале достигли тех, кто знал дона Севильяка и Ивана, они постепенно остановили и уняли новых членов колонии. А вот скамулы отнеслись к происшествию спокойно, лишь перестали обслуживать людей. Они даже как будто с любопытством наблюдали за возникшим переполохом. А один из них, заметив дона Севильяка, протянул ему что-то налитое в глиняной плошке.
Симон и Сарый онемели и непроизвольно как от мух отмахивались от будто бы пронзающих их колонистов.
Наконец, все осознали новую обстановку и как по команде обратили взгляды на Ивана, а тот не знал, что сказать. Совместил, и – что? Обличать Хиркуса, предлагать вернуться, спрашивать его о житье-бытье? Ничего этого Ивану не хотелось. Пусть говорят Учители, тем более что с перипетиями оставления Хиркуса и его приверженцев в прошлом они были прекрасно осведомлены.
Но Учители молчали, так же как и Хиркус, он настороженно ожидал, что скажет КЕРГИШЕТ.
Иван вздохнул: опять придётся самому расхлёбывать всю эту кашу с Хиркусом. Сам заварил. Впрочем, это Хиркус всему причина. Это его бзик не позволил всех вернуть в будущее. Тогда уговаривал, а он нос воротил. Опять его уговаривать?
– Ладно… Встретились… – сказал он через силу и сделал паузу, ожидая поддержки разговора со стороны ходоков, но они сидели истуканами. – Понятно… – Иван, набычившись, посмотрел на Хиркуса. – Будешь возвращаться или предпочитаешь оставаться там? Их, – он указал на сбившихся в кучку людей, – не спрашиваю, всех верну. А ты?.. Ну!
– Ты, КЕРГИШЕТ, – дёрнул бородой Хиркус, – до сих пор не понял простой истины. А она…
Нагловатый, даже снисходительный, как показалось Ивану, тон Хиркуса разозлил его.
– Значит, остаёшься! – перебил он его. – Но имей в виду, я к тебе больше не приду! Надоел!
– Постой, Ваня! – вмешался Симон. – Хиркус, ты и вправду не хочешь возвращаться?
– Ты бы здесь посидел, тогда не спрашивал бы! – будто вдруг, как ужаленный, закричал Хиркус. – Изображаете тут из себя…
– Это ты изображаешь! – возмущённо крикнул в ответ Иван. – А нам с тобой возиться! Нужен ты нам, как корове седло! Тебя, оказывается, опять надо упрашивать с твоей простой истиной…
Возникшая перепалка, похоже, не коснулась дона Севильяка. Он снова попытался поймать Хиркуса за плечо и – снова мимо него. Посчитав свою новую неудачу смешной, он заухал в смехе. И тут же, словно только сейчас заметил перед собой занятых не таким уж весёлым делом ходоков, замолк. Лицо оставалось растянутым в смехе, рот приоткрыт, в глазах слезинки, но – ни звука.
– Давайте закончим эту комедию, – серьёзно сказал Сарый. – Отпусти его, Ваня, чтобы он мог попасть в своё поле ходьбы. Обезьян верни туда, откуда ты их пробил. А вот люди… Не знаю куда их.
– Все он выброшены из канала Пекты. Почти наши современники, – напомнил Иван.
– То, что наши современники, верится с трудом, – засомневался Симон. – Сколько же лет они прожили в дикости?
Иван пожал плечами.
– Если считать, – неуверенно сказал он, – то лет пять, если не больше. Борода у Хиркуса вон, какая выросла с тех пор, как я его не видел.
На время позабытый Хиркус беспокойно ёрзал на обрубке бревна, пробитого Иваном вместе с ним. Услышав своё имя, вздрогнул.
– Что? – он, по всему, о своей бороде, ставшей мерилом прожитых им лет в далёком прошлом, не понял, а подумал, что к нему обращаются с каким-то вопросом.
– Сколько лет ты уже… обитаешь там? – спросил Симон.
– Это как считать. Если брать во внимание…
– Хоть как считать! – не дав ему пустить в не нужное разглагольствование, резко сказал Симон.
Хиркус готов был ответить резкостью на резкость, но, обежав быстрым взглядом по лицам ходоков, сдался.
– Верни меня, КЕРГИШЕТ, – дрогнувшим голосом попросил он. – За семь лет, проведённых там, мне стало невмоготу. Сам видел, как там.
– Видел… Куда?
– Хоть куда… Оставь, где сейчас сидим… Ты же нас опять… как тогда… Не пойму, там я ещё или уже здесь… у Симона.
– И там, и здесь, – сказал Иван. – Думай, куда? И имей в виду, что эти люди будут на твоём попечении. Ты их должен вернуть к человеческой жизни, пока они не обретут самостоятельность… Как?
Хиркус взял в горсть бороду и слегка подёргал её, словно осторожно проверял на прочность.
– Ну, если ты так желаешь…
– Не желаю. Требую! Ты их по своей прихоти завлёк в авантюру, тебе и заниматься ими. Я, не надейся, здесь тебе не помощник… Так, куда?
– Да-а, КЕРГИШЕТ… – прищурился Хиркус, – Значит, требуешь? С каких это пор ходоки стали подчиняться чьим-то требованиям? – спросил он, чётко печатая слова, и обратил свой взор на Симона.
Симон тоже с прищуром, как бы прицелился для стрельбы, посмотрел на него.
– С тех пор, как ты перестал понимать, что к чему, – жёстко проговорил он. – Беда этих людей в тебе! Ты их изолировал на долгих семь лет. Вот теперь и отвечай за них, приводи в порядок. И нечего кивать на подчинение кому-либо ходоков. Свои пакости разгребай сам, а не сваливай на кого-нибудь!.. Так куда? В Куют?… Или в Андус?
Хиркус непроизвольно воскликнул:
– Ты знаешь?
– Конечно, знаю! И ты знаешь, что я знаю.
Хиркус покачал головой, согласился. На его лице появилось выражение печали. С ностальгической ноткой в голосе он сказал:
– Как давно я там не был…
– Вот и возвращайся. И своих колонистов с собой возьми. Обживутся, уйдут, избавят тебя от опеки над ними.
– Где это? – обеспокоился вдруг Иван.
Почему-то, забыв о своих новых возможностях по перемещению кого бы то ни было во времени, он с прежними своими представлениями подумал, что ему предстоит морока пробивать Хиркуса с людьми.
А эти люди до сих пор сидели кучкой, не понимая тарабарского для них языка ходоков. Их пугал тон, с каким чужие люди разговаривали с их предводителем, и его явное соподчинённое поведение.
– Это, Ваня, недалеко отсюда, – вместо Хиркуса ответил Сарый. – А для тебя – и подавно.
– Спасибо Учитель, что напомнил, – обрадовался Иван. – Я ведь иногда ещё представляю всё… как когда-то делал… Так куда, Хиркус?
– Думаю, в Куют… – осторожно определился Хиркус. – Да, в Куют! Есть где… прийти в себя. Всё-таки семь лет…
– Тогда… Точку зоха не спрашиваю. Становись на дорогу времени иди сам. Появишься там, я тебя найду и переброшу людей. Иди!.. Становись на дорогу времени и иди! – поощрил его Иван. – Ты свободен!
Рука дона Севильяка, наконец-то, опустилась на плечо Хиркуса.
– О! – выразил он своё удивление.
Хиркус увернулся и ушёл в поле ходьбы.
– Сбежит, – убеждённо предположил Сарый.
– Не сбежит… А что?.. – Иван засмеялся. – За ним!
Подворье заимки Симона с пнём и торцами, с колонистами и ходоками сдвинулось во времени и вскоре нагнало Хиркуса.
– Он идёт не в Куют, – тут же определил Симон.
Звук его голоса достиг Хиркуса. Он испуганно оглянулся, увидел преследователей, зло оскалился.
– Ты что, не понимаешь? – закричал он с надрывом. – Я столько лет!.. Так дай почувствовать… свободу! Дай!!.
Ходоки понимали его. Как не понять ранее лишённого возможности уйти в поле ходьбы, открывающего время и пространство, расширяющее бренный мир человека практически до бесконечности? Как не понять обретение свободы для ходока направиться в любую точку зоха?
Учители молчали.
– Я всё понимаю и сочувствую тебе, – сказал Иван. – Но ты тоже пойми меня и этих людей. Мне и им тоже нужна свобода.. Ты мне только покажи, где твой Куют? Я оставлю людей там, а о тебе позабуду. Позабуду, будто никогда с тобой не общался… Ну! – не выдержал и прикрикнул он на Хиркуса.
Хиркус отмахнулся от него, как от досадливой мухи, но сменил направление движения в поле ходьбы.
– Он идёт в Куют, – подсказал Симон.
Вождь и бог
Иван сидел на берегу моря и лениво бросал гальку в воду. Ничего больше не хотелось делать, даже думать. К тому же он не знал, в каком времени находится и что за море перед ним. Просто бессознательно двинулся в пространстве времени, увидел и пожелал здесь остановиться.
Солнце, море, тишина. Волн практически нет, но вода то медленно подползает почти к его ногам, то также, словно нехотя, уходит назад, чтобы остановиться, набраться сил и вновь двинуться на берег.
«Сейчас бы…» – шевельнулась мысль.
Но что? Что? Это же надо двигаться. А ведь мог бы… Ил-Лайду сюда… Зинзу… Вместе посидеть…
Ничего, казалось бы, трудного для него: найти, пробить… нет, даже не пробить, а просто перевести сюда… Но то ли лень, то ли ещё что хуже…
Он пытался себя разозлить или чем-нибудь озаботить, но ни того, ни иного не возникало в нём.
Вот край прозрачной воды подступает к самым пяткам… Вот берег обсыхает… Вечное движение, биение жизни…
Наконец, он отвернулся от моря, намереваясь лечь ничком, и неожиданно обнаружил, что на берегу находится не один.
Будто подброшенный мощной пружиной, Иван вскочил на ноги. Перед ним в шагах десяти сидели и стояли люди. Как же он не услышал их появления? Или не заметил, когда очутился здесь?
Первое его желание – уйти в поле ходьбы. Но люди явно были настроены мирно и смотрели на него.
И всё-таки их было много, не менее двух дюжин, вооружённых примитивным, но оружием. Сила!
После того, как он поднялся, от группы отделились трое и тянущими шагами, словно на их ногах повисли гири, направились к нему. Два молодых, с развитой мускулатурой, отливающей бронзой, и сильных человека поддерживали под руки немощного, на первый взгляд, старика. Молодые люди были простоволосыми, а на голове старика громоздилось, иного слова Иван не нашёл, чтобы назвать высокое замысловатое сооружение из кожаного каркаса, облепленного перьями, подвесками и лентами.
Пока они медленно, даже торжественно, подходили к Ивану, он, наконец, сориентировался, в какой точке зоха находится: второй век, восточный берег будущего Панамского перешейка, берег Атлантического океана. То-то здесь так тепло…
Не доходя до Ивана шага три, троица остановилась, и старик заговорил.
Ещё до того, как подключился лингвам, Иван как будто стал понимать сказанное, во всяком случае, ему показалось, что на подобном языке он уже где-то общался.
Вначале, конечно, смысл того, о чём говорил старик, ускользал. Возможно, тот предполагал непонимания Иваном его фраз, сказанных достаточно чётко, и поэтому повторился трижды.
Иван постоял, раздумывая, правильно ли он понял сказанное? Лингвам в этот раз сработал быстро, так что Иван попросил уже на местном языке:
– Повтори ещё раз!
Тусклые до того глаза старика вспыхнули.
– Ты тот, кого мы ищем! – воскликнул он и высвободился из рук молодых людей; повернулся, поднял руки вверх и крикнул тем, кто остался на месте: – Мы его нашли!
«Чёрт возьми! Я что, терялся?» – подумал Иван.
От недавней меланхолии не осталось и следа. Он ожидал продолжения, и получил его.
Старик вновь повернулся к нему и сказал:
– Ты теперь наш вождь и должен нас избавить от притязаний на наши угодья горбоносых!
Конечно, слова «угодья» и «горбоносых» Иван перевёл для себя именно так, как они для него значили или как он их понимал. Однако безапелляционное провозглашение его вождём, который к тому же, немного немало, «должен» стать избавителем, привело его в растерянность.
Он стоял истуканом, а старик и «люди его племени» ожидали его ответа. И, по всему, не согласия, так как оно, наверное, не требовалось, а тут же каких-то решительных действий: – «Все за мной! Мы их, этих горбоносых, сейчас одной левой!..»
«Надо уходить!» – билась мысль, но уходить не хотелось, вернее ничто в нём не дёрнулось, чтобы уйти в другую какую-нибудь точку зоха, и Иван стоял.
– Почему вы решили, что я ваш вождь? И должен вас избавить от горбоносых? Я не знаю никаких горбоносых!
– Правильно! Ты так и должен говорить, – уверенно сказал старик. – Ты – Избранный самим Кооктом!
– Вот как? – не удержался Иван, стараясь стряхнуть наваждение.
Всё пока что больше походило на сон, чем на явь, хотя он как будто проснулся.
Ну, конечно, он спит…
– Ты должен освободить тех, кого захватили горбоносые. Иначе через два дня их убьют! – чётко проговорил старик, окончательно выводя Ивана из заблуждения: он отнюдь не грезит.
– Да кто вы такие?.. Ты кто такой? – взял себя в руки Иван и перешёл в наступление, подумав, что сбежать отсюда он всегда успеет.
Хотя…
Сбежать, да. Но куда? Опять в свою квартиру? Да он же часом назад из неё удрал сюда!
Опять бежать? К чёрту!..
После встречи с Хиркусом Иван захандрил. Словно всё переделал, а дальше – невнятность и пустота. Даже встреча с Ил-Лайдой не изменила его плохого настроения, только обидел её своей холодностью.
Сарый, видя его маяту, молчал, но посматривал с укоризной, ещё больше наводя скуку на Ивана. Он капризничал, огрызался…
А два дня назад, подзуживаемый Учителем, неудачно сходил посмотреть самый древний, как везде утверждается, город на Земле – Иерихон. И оказался в жалкой деревеньке по сравнению с тем поселением, куда его водил Раптарикунта в школу ходоков во времени, а это было тысяч за двадцать лет до Иерихона. Одним словом – разочаровался. А Учитель ерничает, дескать, прежде чем чему-то верить известному современникам Ивана, надо самому посмотреть. Вот и посмотрел…
Вернулся, на кухне Джордан ждёт его, не дождётся: напрашивается сводить его куда-нибудь подальше в прошлое…
Скука!
А тут вот: горбоносые!
Когда-то Иван слышал такое слово. Впрочем, не горбоносые, а носолобые. Горбоносые – это он так перевёл для себя слово старика, а тот говорил вообще-то о людях, у которых «нос во лбу». Любопытная, наверное, физиономия?
– Мы – тохи, а я – Слушатель, – с достоинством ответил старик на вопросы Ивана.
– Чего Слушатель?
– Как чего? Что говорят боги! А я – слушаю и передаю тохам, о чём они говорят и думают.
– Ага!.. Так что же они тебе не подсказали вовремя о нападении горбоносых, – с ехидцей в тональности Учителя спросил Иван, поражаясь, как у него так получилось.
– В этот раз их боги оказались сильнее. Наши боги промолчали, вот я и не услышал их предупреждения, – убеждённый в высказанную абракадабру, по мысли Ивана, поведал старик. – Но потом сказали ясно, и я услышал.
– Что же они сказали? – нетерпеливо спросил Иван.
– Сказали: кого первого чужого встретите, тот вам и поможет! Ты – первый, ты – должен выполнить волю богов!
«Приехали!», – подумал Иван. – «Кто же ему подсказал обо мне? Я здесь появился случайно даже для самого себя… Или такое возможно в представлениях людей, попавших в беду?»
Любопытство движет людей к поступкам.
Вот и Иван, в душе ещё противясь самому себе, уже загорелся заняться хоть чем-то. И почему бы ни помочь этим людям, не посмотреть на тех, у кого «нос во лбу»? А если носолобые и вправду собираются принести пленных в жертву своим богам, то надо освободить несчастных!
– Я ничего и никому не должен! – высказал Иван уже сакраментальную для себя фразу. Сколько уже раз ему приходилось повторять её тем, кому он якобы что-то должен. – Но я постараюсь вам помочь и освободить ваших соплеменников… тохов.
– Да! – обрадовано воскликнул старик. И тут же добавил: – И убить носолобых! Всех!
– Нет! – резко отозвался Иван. – Никого убивать не будем! Будем договариваться друг друга не трогать. Места всем хватит!
Вот теперь, по мысли Слушателя, несусветную чушь нёс уже Иван.
– Но боги любят, когда им дарят человеческие жизни! Иначе они отвернуться от нас! – заволновался старик.
– Боги ничего не любят! – наставительно сказал Иван, подняв перед стариком указательный палец, и добавил неотразимый, как ему показалось, аргумент: – Потому-то они и боги!.. Давай не будем о них сейчас пока говорить. Где находятся захваченные тохи? Вернее, где расположилось ваше поселение?
– Там, – неопределённо махнул рукой старик, явно расстроенный заявлением Ивана о богах. – Завтра успеем. Бежать будем…
– Сегодня успеем!
– Мы устали. Надо…
– Помолчи! – распорядился Иван, что так же не понравилось старику, он возмутился, но Иван, не обращая на него внимания, вызвал облако.
Знал бы куда, переместил бы тохов сразу.
Тохи, очутившись в облаке, заволновались, стали укорять Слушателя за то, что тот привёл их не туда и нашёл не того вождя, и они теперь все попали в плен.
– Успокой их и показывай дорогу! – приказал Иван и двинул облако.
– О-о! Да, да, туда! – подтвердил старик выбранное Иваном направление и крикнул соплеменникам, чтобы они помолчали и видели бы правильность его выбора.
Облако набирало скорость, Слушатель, вдохновлённый необычным полётом, едва успевал подсказать, куда повернуть: едва заметная тропа вилась между холмами, но от неё во все стороны отходили другие тропы. Минут через пятнадцать впереди показались лачуги поселения тохов вдоль неширокой речки, делающей здесь крутую дугу и охватывающей его с трёх сторон. Иван стал медленно приближаться к нему.
В центре поселения высилось похожее на лобное место сооружение из брёвен с помостом наверху из неровных жердей. Вокруг помоста толпились люди. На нём стоял, и что-то говорил человек, с ног до головы покрытый перьями.
– Кто это? – спросил Иван, останавливая облако.
– Кьцокл, – сказал старик гневно. – У него нос во лбу! Это он послушался своих богов, чтобы напасть на нас!
– Ага! – Иван пока лица Кьцокля не мог рассмотреть: было до него далековато, да и оно, похоже, было раскрашено. – Ладно… Где они держат пленных тохов?
– Надо туда, – показал старик.
Это была глубокая яма. В ней плечом к плечу стояли пленённые тохи: ни двинуть от тесноты рукой, ни повернуться, ни укрыться от палящих лучей солнца. Над ямой стояла немногочисленная стража, также изнывающая от жары.
Что стража видела и пережила, Иван не интересовался. Он охватил пленных временным коконом и перенёс их вдоль берега речушки километра за три вверх по её течению.
Освобождённые пленные обессилено попадали на землю, как только были убраны оковы кокона. Прибывшие с Иваном тохи тут же бросились помогать соплеменникам. Они их поднимали и вместе с ними забредали в речку и окунали их в ней. Недавним пленным достаточно было поплескаться и попить воды, как они пришли в себя, за исключение двух человек, которых пришлось выносить из воды на руках и уложить на берегу. Все они оказались мужчинами.
– А где ваши женщины и дети? – естественно задал вопрос Иван.
Слушатель бросил на Ивана подозрительный взгляд.
– Они… спрятаны, – будто через силу проговорил он.
– Ну, да, – озадачился Иван. – Ты хочешь сказать, что они вами спрятаны… Значит, вы знали о нападении носолобых? Но ты же говорил о неожиданности нападения с их стороны.
– Они всегда спрятаны!.. Зачем ты спрашиваешь?
– Как зачем? А зачем ты меня позвал? И назвал вождём? Ты хочешь, чтобы я вам помог, ничего не зная о вас?
– Ты должен…
– Да ничего я не должен! – разозлился Иван. – Забирай своих людей и… катись! Знаешь, куда?
Тохи, что выходили на берег, с любопытством посматривали на Ивана, почти на две головы возвышающегося над Слушателем. Слова Ивана слышали все, но, похоже, они ни коим образом не воздействовали на их поведение. У них было кому отвечать – Слушателю.
Слушатель, пожалуй, впервые засомневался в своей правоте вещать истины, слетающие с его губ.
– Но боги…
– Мне твои боги не помощники! Мы будем говорить с носолобыми или куда-то уведёшь своих людей?
– Нам некуда идти! Они везде… – старик поник головой.
– Но что вам мешает жить в мире? Почему вы воюете? Здесь всем хватит места, чтобы не мешать друг другу.
Иван говорил, но с тоской понимал пустоту, а оттого тщету, своих слов и вопросов. Почему они воюют? Да по любому поводу, как во все времена! Из-за богатых угодий соседей, разных богов, просто показать свою силу и подчинить себе ближнего. Да мало ли ещё из-за чего.
Только он мысленно продумал этот перечень, как Слушатель озвучил практически весь этот список, добавив о необходимости принести врагов в жертву богам.
Перед Иваном, по истине, встала задача, решение которой ему, наверное, не под силу: «воевать нельзя мириться», где здесь поставить интонационную запятую?
«Только не воевать!» – твёрдо решил Иван.
– Сейчас мы сделаем так… – проговорил он, словно советуясь сам с собой.
– Да, сделаем так! – подхватил Слушатель.
– Как?
– Нас много… Нападём… Но нам нужны…
– Нет, не так! Мы сейчас пойдём к ним с тобой. Скажем, чтобы они ушли с вашей земли и больше сюда никогда не приходили… А что? Так и сделаем!
Иван как будто нашёл выход. Надо так провести переговоры с носолобыми, чтобы они впредь побоялись бы сюда ступать с немирными целями.
«Внушить им», – размышлял он, – «что там, где живут тохи, носолобым появляться нельзя, так как… Ну, да! Нельзя, так как здесь поселился он… э-э… Бог!»
Тут же в памяти всплыли Дигон, Уленойк, ходок, который где-то шаманил… Может быть, они правы? Не дьяволом же назваться! Или их какой-нибудь местной нечистью. А Бог – он есть Бог!..
Но его возвышенные мысли разбил старик.
– Они тебя не послушают.
– Э, нет! – сомнения тоха отбросили его сомнения. – Сделаю так, что они вас стороной обходить будут и другим закажут поступать так же.
Поместить всех тохов во временной мешок Ивану не составило труда – мгновение, не более того.
– Говорить буду я, – сказал он Слушателю. – Пошли!
– Но они нападут на нас, – забеспокоился Слушатель – Мы безоружны. Они отобрали…
– Ничего не бойся! Если они даже будут на нас нападать. Нам и им, – Иван кивнул в сторону мужчин, только-только осознающих возникшую между ними и реальным внешним миром стеной, – ничто не угрожает. Всё, всё!
Слушатель неуверенно шагнул за Иваном, но они словно не шли, а плыли, едва касаясь ногами земли. Он оглянулся: тохи, даже те, что сидели и лежали, так же двинулись всем скопом. Они там уже отметили необычность своего передвижения, раздались крики, призывающие Слушателя. Но те, кто уже побывал в облаке, вскоре успокоили их.
Постепенно увеличивая быстроту движения, Иван и тохи достигли носолобых. У тех царила неразбериха. Они толпились вокруг ямы, где только что стояли пленные, предназначенные для богатой жертвы богам, а теперь внезапно опустевшей. Стража ничего толком не могла объяснить, как это случилось. Здесь же стоял в широком кольце своих телохранителей Кьцокл и творил суд над стражниками, упустившими пленных. Участь их была незавидной – сами могли быть предоставлены своими жизнями богам.
