Виктор Васильевич Ананишнов
Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4
Всех – по местам
Достижение времени, предшествующего появлению накруза осталось в памяти Ивана лишь отрывками, порой в непоследовательности их наступления, отчего некоторые эпизоды будто бы не имели причин возникновения. Во многих выходах в реальный мир он что-то говорил и видел, но тут же забывал, что этому предшествовало и чем закончилось – тоже. Впрочем, кое-что осталось: в конце концов, всё им делалось не бездумно, да и те, с кем он погружался в пучину прошлого, тоже были не безучастны к этому…
Первый скачок на тридцать миллионов лет.
Унылый пейзаж, чахлая растительность, дождь-сеяничек из плотных низко нависших туч.
Какое там звёздное небо?
Мивакуки разочаровались. Естественно, лишь на словах. Иван же удовлетворился – все люди находились при нём. Они, наверное, даже не догадались, насколько они ушли в прошлое.
В реальном мире оставались всего несколько минут. От людей высказался только Джордан. Съёжившись от сыпавшейся сверху влаги и отворачивая лицо от ветра, он сказал:
– Не хотел бы я здесь жить…
Второй скачок примерно на тот же промежуток времени так же оказался неудачным. Явно был день, но планету словно окутывала непроглядная пылевидная пелена. Несколько подвижек по поверхности Земли и в ближайшем времени привели к тем же результатам. Холод царил на планете, на обширных пространствах лежали сугробы грязного снега.
Люди замёрзли, мивакуки тряслись как в лихорадке.
На их сетования Иван не отвечал.
«Вот оно!» – с замиранием сердца думал он. – «Это же последствия падения астероида, от которого погибли динозавры». Сколько он о том читал и слышал!
И если это так, то здесь нет смысла останавливаться.
После нового перехода в прошлое – повезло. Повезло, потому что здесь Иван чувствовал себя неуверенно в определении точек зоха. Пространственно он старался находиться в координатах, совпадающих с местом нахождения теперь уже в далёком будущем накруза. И, если смещался, то возвращался назад к этой отметке. А вот временные определения, тем более распознавание дней и ночей, стали для Ивана неуловимыми, поскольку он либо потерял способность это делать, либо прошлое диктовало свои правила движения во времени, и, значит, к ним надо было приспосабливаться.
Тем не менее, им повезло.
Закатное солнце, чистое небо и кусочек суши, а вокруг вода до горизонта.
Остров чем-то похожий на Пулковский, с которого доступен Кап-Тартар: голая вершина, а по берегу деревья, те же ели, но с причудливо изломанными стволами от постоянно дующих сильных ветров.
Как всегда, отпугнув мивакуков, люди, в ожидании наступления темноты, развели костёр. В вещмешках Ивана и Джордана еды сохранилось на скромный ужин, съеденный Мау-ма и детьми Жулдаса с опаской. Никакой живности, достойной охоты, не оказалось.
Вялый, ничего незначащий разговор вёлся только между ходоками. Точнее, высказывался Джордан, а Иван либо возражал, либо поддакивал, а Жулдас отделывался междометиями.
Иката с детьми и Мау-ма сидели, прижавшись друг к другу, и находились будто в забытьи: для них мелькающие перемены в реальном мире, да и сами скачки во времени были мало понятны и оттого утомительны. Живя на острове мивакуков, они хотя бы всегда чувствовали под ногами одну и ту же твердь. А тут: то дождь и трава по пояс, то снег по колено, то песочная залысина небольшого островка, затерянного в океане. И все эти перемены – в мгновение ока.
– Мне, наверное, надо вернуться в Фиман, – вдруг заявил Джордан. – И сидеть там.
– Чего это ты? – удивился Иван, словно не он предупредил фиманца больше не брать с собой при погружении во время.
– А то! – Джордан подбросил в костёр сухой пучок травы. – Куда вот ты меня… нас завёл? Случись что, на этом острове и останемся. Даже огня не поддержать, – пошарил вокруг, выдернул кустик травы и кинул его в костёр.
– Не каркай!.. Тебе точно надо вернуться и опять блажить на площади Первого Порога. У памятника Давналу… Ты уж, наверное, забывать о нём стал?
– Как можно забыть? Но… Не вернусь я, КЕРГИШЕТ, – противореча себе, с грустью сказал Джордан. – Никогда не вернусь. Там, наверное, случилась очередная эгепия. Попаду в неё, совсем старым стану. Зачем мне это?.. Ты, КЕРГЕШЕТ, на мои слова не обращай внимания. Я говорю… Ну, не молчать же всё время, как Жулдас!
– Говори хорошее, а не плохое, – после паузы отозвался Жулдас и отвернулся от Джордана.
– Во, заговорил… А эти тебе что говорят? Трясуны?
– Ждут ночи… Будут по звёздам определяться, – неохотно ответил Иван. – Чего спрашиваешь? Сам знаешь.
– Так не молчать же. А они, может быть, ещё что тебе сказали… Вон как трясутся. Как от мороза.
– Всё может быть…
Иван безучастно смотрел на догорающую зарю. Вот-вот появятся звёзды. Что-то скажут мивакуки. Быстрее бы!
Неожиданно к нему подсел Мау-ма. Мальчик, внезапно оказавшийся на острове мивакуков за годы повзрослел, превратясь в зрелого мужчину: статного, красивого, со степенными движениями, в них таилась недюжинная физическая сила. Общение с Икатой и особенно с Жулдасом, чья жизнь начиналась и была связана с людьми, дали Мау-ма многое, но всё равно он как был, так и остался по своим представлениям ребёнком, одним из сыновей Жулдаса.
– КЕРГИШЕТ, Иката говорит… – начал он неуверенно и замолчал.
– Что она тебе сказала? – подстегнул его Иван.
По-настоящему они впервые оказались с глазу на глаз. До сих пор Мау-ма держался в тени Жулдаса и Икаты.
– Она говорит… Я хочу остаться с мивакуками. Она говорит, нельзя мне.
– Правильно говорит. Зачем тебе быть с ними? Ты – человек. Тебе надо к людям.
– Но Иката говорит… Люди, говорит, убивают людей. Не хочу!
Перед Иваном сидел, подвернув под себя ногу, мужчина. И всё-таки это был ребёнок, развитие которого остановилось на уровне того дня, когда канал Пекты забросил его до давным-давно исчезнувшей цивилизации мивакуков. Так что он мог знать о людях, об их безоглядной любви и самозабвенной дружбе, но и о смертельной вражде? Лишь со слов Икаты, своей сестры хлебнувшей в своей жизни всякого: и хорошего, и, ещё больше, плохого. А немногословный Жулдас, ходок во времени, вряд ли распространялся на такую отвлечённую тему, сам, являясь, по сути своей, изгоем общества людей.
Иван долго не находил, что ответить брату Икаты.
– Знаешь, Мау-ма, людей так много. Посмотри, – повёл он рукой, – сколько здесь травинок. Но все они малая доля числа людей. Травинки разные. Так и люди отличаются. Там мужчины и женщины, дети и старики. У одних кожа чёрная, у других – белая. Посмотри на Икату и Жулдаса, на меня и Джордана. Мы все разные. Люди разные. И между ними всё бывает. И люди убивают людей.
Мау-ма провёл рукой по уже притоптанной и местами вырванной невысокой траве.
– Да, они разные.
– У людей тебе понравиться. У тебя будет жена и дети. Как у всех людей.
– Да, – взгляд Мау-ма стал рассеянным, в глазах его отражалось слабое пламя костра. – Да…
Он поднялся и упругой походкой отошёл чуть вниз по склону и, закинув руки за спину, стал смотреть в сторону океана.
Появились первые звёзды…
Способ общения мивакуков между собой так и остался для Ивана загадкой. Во всяком случае, озвучивание происходило лишь тогда, когда один из них вёл с ним переговоры. Возможно, они обладали телепатическими способностями. Может быть, но сейчас они стояли и тряслись с лицами, повёрнутыми в одну сторону, однако отнюдь не к звёздам. И всё-таки переговорщик от них с Иваном вскоре сказал:
– Надо ещё… Немного… Мы не видим…
Что они не видели, Ивана не интересовало.
– Гаси костёр!
– Да что тут гасить? – возразил Джордан, показывая на небольшое тёмное пятно с угасающими искрами. – Тут ничего нет. Само…
– Гаси, сказал! Из искры всё может быть.
Сказал и вспомнил…
Ночь, настоящий костёр, рядом куча хвороста, Лёша Поконевич со своими байками, как он измучился, но поймал щуку якобы в свой рост, а то и больше; как… Но наступало утро и появлялась забота погасить костёр, так как вокруг кустарник, деревья, на земле сухие листья и иголки. Не загашенные искорки подхватит ветер, понесёт и полыхнёт всё вокруг пожаром. Иван с детства слышал: – «Гаси костёр!..»
Джордан демонстративно потоптался на кострище.
– Молодец! Жулдас, уходим!
…Ещё пять миллионов лет в прошлое.
– Надо ещё… Совсем немного…
Миллион…
Мивакуки в ожидании вечера долго смотрели куда-то в раскинувшуюся перед ними холмистую местность, кое-где поросшую колками леса.
– Надо назад… Половина того, что было…
Ещё несколько уточнений: сто тысяч лет… десять… тысяча… годы…
Они оказались на многократно увеличенном накрузе. Куда ни глянь: каменные кладки вокруг углублений, заполненные похожими на жаб созданиями – муками, а вокруг кучками – мивакуки.
Скучная и непонятная для человек картина. И неприятная…
– Накруза ещё нет, – сообщил переговорщик. – Ты Великий Победитель… Мы свободные. И люди тоже свободные…
– Всё! – не стал дальше слушать его Иван, дав команду людям: – Мы уходим! Ближе ко мне!
Пятое тысячелетие до нашей эры. Будущая Сахара. Заросшие высоким камышом берега громадного пресного озера. Раннее утро. Громкий неприятный крик чаек, ворчание камышового зверья, тучи комаров липнут к лицу. И слабый запах дыма. Пробитые в зарослях, утоптанные тропинки вдоль берега и уходящие от него к невысоким холмам.
Люди вышли в реальный мир на узком песчаном пляже, неровной дугой охвативший мелководную бухту.
– Жулдас, вы всё-таки решили, куда мне вас перебросить?
– Пока ближе к нашему времени. Хочу стать на дорогу времени… Как я хочу…
– КЕРГИШЕТ, ты хочешь, чтобы нас здесь съели? – Джордан суматошно отбивался от комаров, для которых он, казалось, представлял лакомый объект нападения: они окутали его плотной пеленой, меньше обращая внимания на стоящих рядом с ним людей.
– Твоё желание я понимаю. Но куда? – допытывался Иван.
Жулдас словно его не слышал.
– КЕРГИШЕТ! – взывал Джордан.
– Иката, ты чего молчишь? – спросил Иван и бросил Джордану: – Потерпи! Здесь они быстрее решат, куда им податься.
– Пока они решат…
– Мы не знаем! – в отчаянии прижимая руки к груди, воскликнула Иката.
– А что если… – Ивану вдруг пришла, как ему показалось, спасительная мысль. – Сейчас отсюда туда, где можно поговорить спокойно… Уходим!
Подворье, когда-то принадлежавшее Симону, встретило их успокаивающим шелестом листвы. Здесь ещё не выпрямилась трава от недавнего посещения Ивана с Учителями.
– Мы уже здесь был, – поведал Джордан, но бросил вопросительный взгляд на Ивана.
– Были… Садитесь! Иката, отпусти мальчиков, пусть сядут нормально. Иката!
– Мог бы сразу сюда, – пробурчал Джордан, стирая с опухающего лица остатки убитых им комаров.
– Не ворчи… Жулдас, ты знаешь Ил-Лайду? Её отца? Э-э… Гирба-Сех-МирГунна?
– Ил-Лайду? Кто эту дикарку не знает?..
– Хм, – хмыкнул Иван и подумал: «Какая она дикарка? Красивая, лёгкая, ласковая…».
Он мысленно мог бы долго перечислять достоинства Ил-Лайды, но Жулдас тем временем продолжал:
– …И Гирба-Сех-МирГунна я знаю хорошо. Он даже как-то в Кап-Тартаре предлагал посетить его.
– Прекрасно! Я сейчас…
Иван поискал и нашёл правителя Мен-хи. Он вразвалку восседал на широкой лавке с высокой спинкой. Перед ним три женщины, отнюдь немолодого возраста. Он им что-то втолковывал, всё время, указывая пальцем куда-то вниз, словно клевал им.
– Он сейчас занят, – сказал Иван Жулдасу. – Теперь чуть позже…Ага!
Отец Ил-Лайды сидел там же и в той же позе один.
Иван позвал его по имени, чем сильно удивил Гирба-Сех-МирГунна. Так к нему могли обращаться только узкий круг лиц, приближённых к нему. Для остальных он был Правителем. Оттого он вздрогнул, выйдя из забытья, а Иван тут же перенёс его вместе с лавкой на подворье Симона.
Внезапное перемещение оставило Гирба-Сех-МирГунна внешне невозмутимым, но, увидев Ивана, он с облегчением выдохнул:
– КЕРГИШЕТ?.. И ты… как тебя… Жулдас?.. И опять ты? – не назвал он имя Джордана.
– Мы, – подтвердил Иван. – Извини, что я тебя так бесцеремонно, но надо было.
– Хо! – подпрыгнул Гирба-Сех-МирГунн, проверяя, на чём он сидит. – Моё ложе! – провёл рукой по расписному покрытию лавки. – Если я тебе нужен, то без извинений. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь…
– Ты, как я понял, Жулдаса знаешь? – не стал расшаркиваться Иван.
– Знаю. Мы с ним…
– Вот о нём и будет речь. Это его семья. Кроме Джордана, конечно. Иката, Мау-ма, её брат, и сыновья – Ербаш и Инда. Ты можешь их взять к себе и…
– Возьму! Жулдас – ходок во времени. Мне нужен ходок. Как помощник, как единомышленник. Я ему уже предлагал.
– Жулдас?
Но Жулдас явно был не готов к ответу.
Стремительность решения Ивана вызвать на беседу Гирба-Сех-МирГунна, и не менее стремительное согласие того приютить его с семьёй, застали ходока врасплох. До того предложение КЕРГИШЕТА он воспринимал положительно, но представлял сам процесс, исходя из своего опыта: это когда-то встретятся, поговорят, а тут всё в считанные секунды: названо, оговорено, согласовано. И только после к нему вопрос – согласен ли?
Да и отвык он за годы сидения на накрузе с мивакуками вообще решать какие-либо срочные дела, кроме необходимых для выживания.
Пока он собирался с ответом, в переговоры вступила Иката.
– Мои дети росли без людей, – напомнила она. – Мой брат – тоже. Надо будет сделать так, чтобы они могли постепенно привыкнуть к людям… Они пока людей бояться и не знают, как они живут.
– Это можно сделать. Я найду человека, который поможет им узнать и привыкнуть, – быстро ответил Гирба-Сех-МирГунн. – Что ещё, уважаемая?
Его обращение к Икате ей понравилось. Она провела рукой по волосам, поправляя несуществующую причёску. Стыдливо прикрыла полу распахнутую на груди грубую самотканую накидку.
– Ты видишь, как мы одеты. Нам нужна одежда. Нам надо будет где-то жить. Мы хотим жить вместе. Нам нужна еда…
– Всё это для вас будет, уважаемая! – заверил Гирба-Сех-МирГунн. – КЕРГИШЕТ знает, что я могу всё!..
Иван поднял бровь – откуда это он мог знать о такой возможности правителя Мен-хи? Но тот смотрел на Жулдаса. Иката тоже ждала, что скажет её муж.
– Жулдас?
– Я согласен, – наконец, с трудом выговорил Жулдас, словно ему не хватало воздуха, да и вообще, казалось, что в мыслях он витает неизвестно где. Возможно, подтверждением последнего были его слова, сказанные с надрывом: – Я так давно не становился на дорогу времени…
– Так в чём же дело? – воскликнул Иван. – Так давай проверим.
Жулдас с надеждой посмотрел на Ивана.
– Не знаю, смогу ли теперь…
– Сможешь! Мы сейчас здесь в пределах твоего кимера. Давай! Смелее!
Жулдас выпрямился, на лице его появилось упрямое выражение и… исчез.
– А он сомневался! – бодро изрёк Джордан. – Как я его понимаю!
– У меня будет хороший помощник, – обрадовался Гирба-Сех-МирГунн. – Хорошо, что ты привёл его ко мне.
Но Иката в немом ужасе схватилась за сердце и обезумевшим взглядом искала и не находила Жулдаса. Дети, по-видимому, впервые видели странное исчезновение их отца, к тому же, глядя на мать, тоже встревожились.
– Иката!..– Иван дозвался до неё лишь после нескольких повторов её имени. – Он ходок во времени. Он скоро вернётся.
Жулдас вернулся примерно через полчаса в приподнятом настроении, его оживлённый взгляд обежал лица присутствующих.
– Хожу!
Получасовой деват подсказал ходокам, понимающим в этом толк, что Жулдас успел побывать во многих местах и провёл в них значительные промежутки своего личного времени, прежде чем вернуться.
Поскольку в его отсутствии, Иван и Гирба-Сех-МирГунн оговорили всё, то с появлением Жулдаса и бурной встречи его Икатой со слезами и причитаниями, Иван сказал:
– Тогда… Гирба-Сех-МирГунн я всех пробиваю к тебе. И, ты, как мы договорились, сам разберёшься с Жулдасом и его семьёй. Так?
– Да, КЕРГИШЕТ.
Они оказались в апартаментах Гирба-Сех-МирГунна.
Гирба-Сех-МирГунн огляделся и счастливо засмеялся.
– Всё как в сказке о фийхе, который умел так ублажить своему правителю, что тот никогда не знал забот. КЕРГИШЕТ, ты Великий Повелитель Времени!
– Это потом, – нахмурился Иван. – Я ещё загляну к вам… Как-нибудь… Джордан, мы уходим!
Часть тринадцатая
ПРИКОСНУВШИЙСЯ К ВРЕМЕНИ
Прогрессивные ранние неандертальцы (60000 тысяч лет и ранее) часто рассматриваются как основные и непосредственные предки современного человека, а поздняя, морфологически примитивная группа оценивается как эволюционный тупик, результат эволюционного приспособления к холодному климату начала вюрмского оледенения и боковая ветвь эволюции, не оставившая потомков или оставившая в значительно меньшем числе, чем более ранние прогрессивные неандертальцы.
Из В.П. Алексеев: «Географические очаги формирования человеческих рас»
Внезапный сбор ходоков
Шилему Иван заметил, уже уходя в облаке на дорогу времени. Она стремительно двигалась в недалёком прошлом явно по направлению к его квартире. Он подхватил её и вновь реализовался с ней и Джорданом перед лицом Сарыя, только что отправившего ученика с досужим фиманцем, и присевшим на диван. Их неожиданное возвращение, естественно, не обрадовало его, он почувствовал беду.
– Что опять? – вскочил он на ноги.
– Сейчас узнаем… – ответил Иван. – Шилема?
– Они… – временница задыхалась от возбуждения и возмущения. – Они гнались за мной… Чёрные… В чёрных длинных одеждах. С закрытыми лицами!
– Вот! А вы о деликатности, – упрекнул Иван Учителя. – Они действуют, а мы… И всё как бы кого не обидеть!
– Я одному из них… – продолжала Шилема.
Не договорила. На фоне окна мелькнула тень, сгустилась – появился Арно, в разорванной одежде, взбешённый, дико озирающийся.
– Ваня!.. – не обратив на присутствующих внимания, воскликнул Арно. – Хорошо, что я тебя застал!.. Едва ушёл от них!
– Я сейчас! – Иван не стал слушать, от кого ушёл Арно, и стал на дорогу времени.
Он бегло обследовал пространственно-временную округу. Чисто. Вернулся в комнату. Предупредил:
– Не мешайте!
Всеобъемлющим взглядом он скользнул по расширенному полигону пространства и времени, зацепив: владения Мен-хи времён Ил-Лайды; длинную вереницу соплеменников Дигона, уводившего их на новые земли, севернее; ромт Уленойка и…
Симон находился в окружении десятка тёмных аляповатых фигур.
Не предупредив, Иван накрыл всех, находящихся в комнате, облаком и высадился рядом с Симоном. Памятуя о возможности проникновения тейш в облако, он отослал его с Джорданом и Сарыем в сторону, а сам кинулся на «удильщиков».
Шилема завизжала и бросилась на обидчиков следом. Арно, ещё не пришедший в себя от недавней погони за ним, долго соображал, что к чему, прежде чем ввязаться в общую драку.
Внезапная атака ходоков вначале принесла им успех. Но к месту схватки приближалась, и это прекрасно видел Иван, ещё одна группа «удильщиков». Обессиленный Симон лежал на земле и ничем помочь ходокам не мог, хотя и пытался ухватить одного из тейш за ногу, чтобы тот не дотянулся до Арно.
– Арно! – крикнул Иван. – Подбери Симона и ко мне!.. Шилема, вернись!
Временницу окружили трое. Она ловко от них отбивалась и наносила ответные удары, однако силы были неравными. Арно подхватил ослабевшего Симона и отступил к Ивану. Иван же пробивал брешь к Шилеме. Одного «удильщика» он отбросил, но другой нанёс ногой, обутой в тяжёлый башмак, сильный удар ему в колено. Попытка повторного удара тейши не прошёл для него даром. Иван, охнув от боли, встретил его бросок ногой в грудь.
Но вторая группа «удильщиков» уже находилась в нескольких шагах и готова была сходу смять ходоков.
Иван, выругавшись сквозь зубы за свою забывчивость, наконец, применил обретённую способность временной изоляции противника. Давно бы надо это сделать, а он ввязался в разборку с тейшами грудью.
Теперь подходящая группа будто бы набегала, но оставалась на месте. Оставшиеся на ногах загонщики Симона, ещё размахивали руками и полами балахонов, но ходоки для них стали недосягаемыми. Точно так же, как и они, для ходоков. Оттого Шилема по инерции продолжала драться с пустотой, пока до неё не дошёл смысл происходящего.
Колено болело, Иван потирал ушибленное место, удивляясь, как он пропустил удар. Его обидчик, сбитый с ног, уже поднялся, стал встряхиваться, но окутанный временными путами, перестал двигаться и словно к чему-то прислушался.
Из облака Иван выпустил Сарыя и Джордана. Учитель не пропустил момента, чтобы заметить:
– Чего дрались-то? Сразу бы их… А то кулаки у вас так и чешутся. А их вон сколько набежало.
Он подсел к Симону. Тот вымученно улыбнулся, сказал:
– То из-за стола вытаскивают, то из облавы.
– Да уж… Ваня оказался прав. Будем медлить, так они нас… – Сарый махнул рукой. – По одному переловят.
– Вот поэтому, – Иван огляделся (пологий склон невысокой возвышенности, внизу – змейка речки, с топкими берегами поросшими камышом, вдали как будто горбатые тени гор или туч, степь), – здесь всех и соберу. Не буду откладывать, пока буду вести переговоры. И поговорим с тейшами. С каждым по отдельности. А, Учители?
Учители согласно кивнули, но Симон сказал с сомнением:
– Надо ли всех?
– Пока выбирать буду… Тогда кого?
– А что, сами не справимся? – Арно, получивший удар по скуле, с трудом выговаривал слова.
– Да, – не остался в стороне Джордан и вставил своё суждение: – Много – не значит хорошо.
– Надо бы Кристофера, – сказал Симон.
– И дона Севильяка, – добавил Сарый.
– Ещё?.. Вы думайте, а я начну…
Кристофера Иван нашёл сразу.
Негласный руководитель ходоков сидел на скамеечке в парке Москвы в середине двадцатого века и лениво созерцал проходящих мимо редких прохожих. Иван переместил его вместе со скамеечкой. Кристофер возмущённо взмахнул ручками, как бы собираясь взлететь, вскочил и попытался сбежать в поле ходьбы, но Симон сумел удержать его, назвав по имени.
– Опять? – капризно воскликнул Кристофер. – Мы же договорились больше не…
– Надо! – остановил его Симон. – Оглянись и посмотри!
– Тейши! – ахнул Кристофер, рухнул на скамеечку и сжался в комок. Он невидяще уставился на Симона. – Вы?..
– Мы, Кристофер. Надо с ними поговорить, разобраться.
– Тейши… Ты хочешь разобраться с ними? Симон, ты ли это?.. О! И Камен здесь… КЕРГИШЕТ!.. А-а… Вот оно что. А я уж подумал… Они тут за мной бегали. И я застрял… В поле ходьбы ни-ни…
Скороговорка Кристофера отвлекла Ивана от поиска дона Севильяка. Похоже, что его третий Учитель затаился где-то во времени. Иван его чувствовал, но долго не видел. А когда, наконец, нашёл, засомневался: надо ли его сюда пробивать? Дон Севильяк спал, уткнувшись носом в рассохшийся стол чайханы в центре Самарканда времён второго века по принятии ислама.
– Ну, чего он туда повадился? – со стоном посетовал Сарый, после сообщения Ивана. – Там же новая религия. А он напьётся запрещённого ею вина и ждёт, не подвернётся ли кто из фанатично настроенных верующих под его кулак. Спесь им свою показывает: вот он какой – неуязвимый! И откуда у него это?.. А теперь спит… Прибьют же его во сне. Тащи его сюда, Ваня!
Дон Севильяк, лишённый подпорки низкого стола, ткнулся носом в колючую траву, чихнул, вскочил на ноги и дико огляделся.
«Бандит с большой дороги», – вспомнил Иван свои первые впечатления от знакомства с доном Севильяком.
– Ваня! – заревел дон Севильяк раненым зверем. – Где мы?.. Кто нас?… Фу-у! – выдохнул он трубно и уже нормальным голосом спросил: – У нас сбор?.. А мне снится сон…
– Оставь, дорогой! – Симон поднялся и пересел на скамейку к Кристоферу, рядом с которым уже сидел Сарый.
Джордан тоже примостился на краешке, всем видом демонстрируя свою скромность, так как оставлял ещё место для кого-нибудь желающего сесть. Правда, этого места ни для Ивана, ни, тем более, для дона Севильяка было недостаточно. Они, так же, как Арно и Шилема, остались стоять.
Суматоха с появлением дона Севильяка улеглась, и Симон сказал:
– Думаю, нас здесь собралось достаточно, чтобы что-то решать. Начнём, Ваня. Да, ты хотел найти Сулейка и Уршая.
– Я их не нахожу, – растерянно проговорил Иван. – Их нигде нет! Даже там, – он неопределённо указала рукой куда-то в сторону, – не нахожу. Как будто где-то рядом, а не вижу. Как сквозь землю провалились!
– Так может быть. В пещере где-нибудь сидят, – неуверенно предположил Сарый.
Он встал и топнул ногой, словно проверяя, не под ним ли находятся пропавшие ходоки.
– Давай, Ваня, вначале поговорим с этими, – кивнул Симон на пришпиленных во временных коконах «удильщиков». – А те, может быть, объявятся.
– Давайте, – неохотно согласился Иван. Окажись здесь Сулейк или Уршай, проще было бы наладить контакт с тейшами. – Я их буду выводить по одному сюда. И каждого буду освобождать полностью. Поэтому вы, – обратился он к Арно и Шилеме, – встаньте на всякий случай так, чтобы они не вздумали бежать под горку. Придётся ловить. А ты, дон Севильяк, поможешь им откинуть капюшоны, если они вздумают сопротивляться… Учитель, сядь, пожалуйста!.. Я встану за вами… – Иван зашёл за спинку садовой скамейки. – Итак, начнём! С кого?
– Да с любого! – Джордан, видя, что на скамейку больше никто не претендует, обрёл на ней достаточно места, чтобы сесть нормально, и даже свободно расставить ноги и бросить одну руку на спинку.
«Удильщики», где бы они сейчас не находились во времени, могли видеть и появление новых действующих лиц у ходоков, их приготовления к чему-то, да и слышать переговоры между ними.
Когда скамейка была заполнена, и Иван встал за ней, тейши поняли – приготовления закончились, сейчас начнётся нечто, пока им неизвестное. Они активно задвигались, однако, стеснённые плотной упаковкой времени, могли только переступать и чуть шевелить руками.
Вообще-то, надобности так их стеснять не было никакой, но, погрузив их в спешке в своеобразное заточение, Иван не торопился предоставить им большей свободы. Посчитал, что «удильщикам» надо дать прочувствовать всю неприятность их положения, которое можно усугубить, если они, в конце концов, не уймутся, и будут продолжать охотиться за ходоками, а сейчас в чём-либо препираться.
Первый тейш, выставленный Иваном перед сидящими на скамейке ходоками, покорно дал снять с себя закрывающий его лицо капюшон. На молодом бледном его лице застыла маска страха. Жгуче чёрные, узко поставленные глаза, казались неподвижными, взор его был направлен на Симона.
– Кто ты?
От вопроса Ивана тейш дрогнул, отвёл взгляд от Симона, глянул на Ивана непонимающе. Он охотился и знал только Симона, поэтому, возможно, ожидал вопросов от него.
– Ваня, ты переводи. Что спросил?
– Кто он такой.
– Вначале узнай его имя,
Ищущий взгляд на Симона, опять на Ивана, когда тот спросил его на понятном языке – языке «удильщиков», его Иван познал при первых встречах с ними. Теперь молодой человек понял и через силу назвался:
– Икмент… Меня зовут Икментом. Я из тех, кто ищет.
– Что ты ищешь?
– Всё, что скажет Прикоснувшийся к Времени. Он – Ар-Тахис.
После перевода ответа Джордан пугливо обернулся к Ивану.
– Ты-ы?
– Это не я, – успокоил его Иван.
– Спроси, зачем я им нужен? – сказал Симон.
– И мы тоже, – напомнила Шилема.
Тейш ответил не сразу.
– Нам всё равно, кого искать. Так говорит Ар-Тахис.
– Но он сказал – зачем?
«Удильщик» слегка дёрнул плечами, показав свою неосведомлённость, но после небольшой паузы уныло проговорил:
– Прикоснувшийся к Времени говорит, что те, кого мы ищем, знают и должны ему сказать.
– Что знают, и что должны сказать? – Иван задал вопрос, но почувствовал всю бесплодность разговора: ему сказали, он – ищет.
Это заметил и Симон.
– Исполнитель… Только исполнитель, – сказал он. – Вытаскивай, Ваня, другого.
Другой, обликом, словно слепок первого, иными словами, но поведал то же самое: Ар-Тахис сказал искать – он ищет…
Последний из группы, как только получил свободу, отшатнулся от дона Севильяка и попытался бежать. Но Арно и Шилема были начеку. Он сопротивлялся, пришлось сбить его с ног. Дон Севильяк грубо, едва не оторвав, сдёрнул с него капюшон.
Глядя на открывшееся лицо, ходоки как по команде привстали: у их ног лежал Сулейк.
