Виктор Васильевич Ананишнов
Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4
Кроме того, холм покрывала растительность. Сейчас она словно приподнялась над ним, или вершина холма оторвалась от неё.
– Вот-вот, – подхватил Джордан. – Я давно заметил… Ты смотри, смотри! – закричал он и приник к Ивану, ища защиты. – Это же… Это же мивакуки!
– Похоже.
– Не зря их, думаю, принесло… на нашу голову. А нужно нам это, сам посуди.
– Помолчи!
– А я что? Зато они там нас опять заставят…
– Да ты можешь помолчать? Накруз скоро реализуется, тогда и будем гадать.
Появление острова мивакуков напугало в"ыгов. На берег словно обрушилась волна и смыла их, лишь несколько любопытствующих голов осталось над водой.
Нет мира во временах
Накруз, сотрясая землю, рос, будто вылезал из недр, стряхивал с себя местные напластования, обретали знакомые очертания дорожки и постройки. А на самой вершине показались силуэты людей. Их там было пятеро.
– Жулдас, поди, – неодобрительно буркнул Джордан. – Ещё кого-то подобрал. Мало ему было, так ещё кого-то таскает за собой. Где только находит?..
Ворчание Джордана отвлекало, но и совпадало с интуитивным предположением Ивана: не зря их принесло именно сюда, где он сейчас находится. А ведь мивакуки должны были вернуться к своим изначальным истокам, то есть миллионов за сто пятьдесят лет в прошлое, где хырхоро им уже не могло мешать жить. Однако что-то вновь их погнало в будущее, и ни куда-нибудь, а к нему.
Люди с острова мивакуков бежали к ним. Отставая от них и припадая на ногу, бежал Жулдас; Иван узнал его. С оглядкой на него, легко бежала Иката. А впереди них – молодые парни. Их головы то выстреливали вверх – шея неправдоподобно вытягивалась и утончалась вполовину, то опадала и погружалась в плечи, отчего они становились то выше, то ниже ростом: невероятные движения для бегущего человека, но они это проделывали виртуозно.
– КЕРГИШЕТ! – звонко кричала Иката.
– КЕРГИШЕТ! – вторил ей бегущий впереди всех красивый молодой человек. – Это я! Мау-ма!
– Я же говорил, – бубнил Джордан.
Что ему не нравилось – было совершенно непонятно. Вероятнее всего, исконно заложенный в него дух противоречия. Не нравится – и точка. Что не нравиться? А всё, что не по нему в данный момент времени. По сути своей, своеобразный каприз, для которого названия нет, поскольку он индивидуален.
Иван подался к Икате и Мау-ма, как рядом колыхнулся воздух, в сумеречно-туманном клубке заметались тени, превратившиеся в Нардита и его неимоверно разросшуюся свиту, вооруженную чем попало: от дубин и луков до стрелкового оружия времён Петра Первого.
Люди с накруза остановились, пропуская Жулдаса. Он бесцеремонно протолкался сквозь неустойчивую в этом мире рать Нардита и припал к ногам Ивана.
– КЕРГИШЕТ, ты, наконец, пришёл! – воскликнул он, и уткнулся в колени Ивана.
Нардит, одетый лишь в потрёпанную юбку из овечьей шкуры мехом наружу, босой и голый по пояс, словно уточнил выкрик Жулдаса.
– Ты пришёл вовремя, – сказал он.
Джордан прыгнул за спину Ивана, а Иван, оглушённый переменной, вдруг возникшей вокруг него, первое, чем отреагировал на всё это, так тем, что возмутился поведением Жулдаса.
– Встань! Ты! – он рывком поднял его на ноги. – Какого чёрта?
– Всё, КЕРГИШЕТ, всё, – бормотал Жулдас. – Теперь всё будет хорошо. Ты пришёл!
Иката также оказалась рядом с ними. Глаза её лучились. Мау-ма из-за строя свиты Нардита приветливо махал руками. Что-то высказывал Джордан.
– Что произошло? О чём вы? – Иван, наконец, смог спросить Жулдаса, но при этом он смотрел на Нардита.
Нардит менялся на глазах, то, принимая вид бесформенных натёков вместо фигуры, то стройность юноши, одежда на нём меняла цвет и фасон, укутывая его порой с ног до головы, а чуть позже оставляя полуголым. Только его плоское лицо с ушами, похожими на крылья громадной летучей мыши, оставалось стабильным.
– Хырхоро! – сказал Жулдас.
– Нет! – не разжимая рта, отверг предположение ходока Нардит. – Старое Время. Тебе надо встретить его. Не пустить…
– Ничего не понимаю, – искренне воскликнул Иван и тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение.
– Да, не знаешь…
Нардит колыхнулся, на мгновение потускнел вместе со своим окружением, и вновь обрёл очертания. На нём была нахлобучена ковбойская шляпа, свита его рассеялась в небытии.
– Да, не знаешь, – продолжил он. – Но никто не знает. Тебе надо узнать… остановить… не пустить…
– Но как? – в отчаянии вопрошал Иван, готовый схватить Нардита за грудки и вытряхнуть из него нужную информацию.
Растаявший в воздухе Нардит, вернулся, воплотившись в лысую обезьяну.
– Надо собрать защитников Твоего Времени и встретить…
Нардит осел и исчез, словно провалился сквозь землю.
– КЕРГИШЕТ, зачем он приходил? – дёргал Ивана за рукав Джордан. – Он что-то говорил?
– Говорил, да ничего толком не сказал, – сердито отозвался Иван. – Ни много, ни мало, а надо остановить Старое Время. Вот так-то!
– Старое?
– Вот именно. А что оно собой представляет, придётся узнавать нам самим.
– Но почему Старое?
– Ты меня не слышишь, что я говорю? Не знаю я… Одно знаю, что оно боится будущего.
– А-а… – протянул Джордан и поджал губы, считая ответ Ивана не полным, что-то скрывающим в себе. – Потом расскажешь?
– Да ничего я тебе не расскажу. Может быть, Жулдас, ты что-нибудь знаешь? Что говорят мивакуки?
– О, КЕРГИШЕТ. Мивакуков нет. Их кто-то превратил в ползающих зверей. Страшных. – Жулдас обозначил на лице маску ужаса, когда-то пережитого им. – Мы едва от них отбились и ушли сюда, к тебе. Мне чуть ногу не откусили…
– Что? Но накруз? Как же вы без мивакуков?
– Это теперь умеет Мау-ма.
– Да, я умею, – подтвердил брат Икаты. – Хорошо умею.
«Всё! – подумал Иван. – Я или сплю, или схожу с ума, или, что ещё хуже, вся эта чертовщина – чистая правда. Непонятная, но правда… Наверное, правда… А если правда, то… Что от него-то требуется? Остановить Старое Время. Так. Может быть, оно-то и наделало из мивакуков каких-то безмозглых тварей, напавших на Жулдаса. Хотя Жулдас упоминал хырхоро. Зато Нардит отверг его утверждение…
А остановить можно будто бы защитниками Моего Времени…»
Кроме ходоков во времени никаких других защитников Иван не знал.
Их собрать – дело безнадёжное, так как неведомо, где они сейчас находятся там, в далёком отсюда будущем. Сколько опять понадобиться трудов на отыскание, уговоры, а потом пробивание сюда…
Одна только эта мысль могла бы расслабить Ивана и напрочь отбить желание, что-либо предпринимать.
Но ведь он уже может! Чувствует! Ощущает, как Время, его Время, не только течёт и сиюминутно увлекает его за собой, но и связано с ним так, что поверни он его вспять, и оно подчинится ему. Оно расступиться перед ним, пропуская в любую точку зоха. Оно высветит все свои закоулки…
– КЕРГИШЕТ! КЕРГИШЕТ! – взывал к нему Жулдас. – Это наши сыновья, – и указывал на двух парней лет по пятнадцати. – Их зовут Ербаш и Инда.
– Да, да, – Иван рассеянно скользнул взглядом по ладным фигурам сыновей Жулдаса и Икаты, взявших от них всё лучшее: стройность, миловидность, мускулистость. – Но сейчас я попробую… – Он резко крутнулся на месте, вдавливая сапоги в утрамбованный прибрежный песок. – Отойдите от меня все! Быстро!..
Они не поняли его, Джордан вообще прильнул к нему, думая, что Иван уйдёт на дорогу времени и бросит его опять одного здесь. Пришлось его силой оттолкнуть.
Иван торопил их, так как его сознание, а вместе с ним и он сам как будто взорвались и брызнули в будущий пространственно-временной континуум широким веером.
Оно высветилось, в нём замелькали тёмные точки, они росли, прояснялись и обретали облик ходоков, известных Ивану. Он видел их лица и мысленно настаивал: ты… ты… ты…
Указанные им ходоки один за другим стали появляться на берегу лежбища в"ыгов. Их недоуменные вскрики и полные ужаса ахи отмечали только невольные зрители в лице Джордана и семейства Жулдаса. Джордан, несмотря ни на что, хотел быть как можно ближе к Ивану. Лавируя среди теней и уже обретших реальный облик ходоков, он почти достиг своей цели, как ревущий от возмущения дон Севильяк сбил его с ног. Не успел он встать и высказаться по поводу обидчика, так бесцеремонно с ним поступившего, как мгновенно выскочившая из небытия Шилема выплеснула ему своё возмущение, поскольку Джордан первым оказался с нею лицом к лицу…
Птичкой выпорхнул Пэбэ, Кристофер, и замахал ручками. Закудахтал, что-то объясняя или выясняя, забегал от одного ходока к другому…
Арно объявился не один: обхватив его шею руками, на нём висела и вскрикивала от неожиданной транспортировки Храза. Оба были в неглиже…
Словно упал с высоты отец Ил-Лайды – Гирба-Сех-МирГунн…
Одеяние Дигона даже не стряхнуло дорожную пыль, а на его озабоченном неизвестно чем лице не высохли подтёки пота…
Уленойк с Пириком на плечах как будто вышагнул именно туда, куда намеревался это сделать, но к своему неописуемому удивлению очутился не там, где хотел. Однако попытка вновь вернуться на дорогу времени не удалась. К тому же Пирик быстрее сориентировался и узнал Ивана…
Здесь собирались практически все, кого Иван вёл через тромб в Кап-Тартар.
Но ничего и никого не видел Иван.
Он искал Симона и Сарыя, но не находил. А в точке существования его квартиры клубился серый ком, словно от дымовой шашки. Ивану стоило труда пробиться через заслоняющий полог, явно наведённый тейшами. Но явно не теми, кто поддерживал Ждущего. Их фигуры, в этот раз в тёмных балахонах, он разметал в разные стороны. Там, внутри серого образования, находились его Учители, застывшие как восковые изваяния в нелепых положениях. Сарый вжимался в стену, его широко раскрытые глаза видели что-то ужасное. Симон же держался своей любимой позы: прямая спина, колени сведены, ладони полжены на бёдра. Однако весь он подался рискованно назад, едва не падая на спину, на его лице читалась обречённость.
Иван не стал заниматься их обидчиками, придёт время – разберётся, кто это вновь посягнул на них. Быть может, новые «удильщики»? Он подался к Учителям всем телом, вытянул перед собой руки и выхватил из ловушки сюда, во время последних в"ыгов.
Для него этот перенос произошёл без усилий, как бы само собой разумеющееся действие. Но не то видели ходоки, толпящиеся в отдалении от него. В этот момент Шилема, высказав Джордану все свои претензии, попыталась приблизиться к Ивану, но была отброшена жёстко и далеко. Только песок спас её от серьёзных ушибов.
Ходоки видели…
Вот КЕРГИШЕТ, окружённый лёгким флёром, вдруг резко повернулся и стал вытягивать перед собой руки, тело его начало уплощаться и на мгновение превратилось в тень и тёмной полосой метнулось через залив. И тут же вернулось в прежнее состояние, но в руках он держал Симона и Сарыя. А там, где его выброс линией пришёлся по суше и воде, появилась ледяная дорожка. На земле – серебристая стежка, а на воде – ледяная тропа.
На ходоков повеяло холодом.
Каков след остался во времени – можно было только предполагать…
Иван разжал занемевшие руки. Учители упали ему под ноги. Лишь после этого Иван обрёл чувствительность и оглядел потрясённых ходоков.
– Ваня, – подал слабый голос Сарый и стал подниматься. Иван подхватил его и помог встать на ноги. – Мы уже думали… Симон?
– Здесь.
– Кто они?
– Наверное, «удильщики»… Оставь пока вопросы, Учитель! Будем разбираться сообща. Слушайте все!
По-армейски отданная Иваном команда оборвала гвалт, поднятый ходоками, всё ещё не осознавшие внезапного своего появления в тесном кругу. В принципе нарушались все вековые обычаи, существовавшие в среде ходоков во времени: долгое обсуждение места и времени сбора, постановка вопроса – надо ли вообще собираться и кому это нужно? А тут в одночасье, без спроса, хотят ли они встретиться, и зачем – полная темнота. Та же темень и неприятности рискнувшим стать здесь на дорогу времени.
Наступила относительная тишина.
– Я собрал вас, чтобы обсудить неожиданное сообщение Нардита, – громко сказал Иван, вызвав неоднозначную реакцию у слушателей, так как большинство из них встречались с Нардитом, но не знали о его способности что-либо сказать. – Да, Нардит сказал, что наступает Старое Время. Нам с вами надо его остановить или вытеснить в будущее, так как оно якобы боится его. Вот всё, что пока мне известно. Но, возможно, Жулдас уже встречался с ним. Жулдас, что ты знаешь?
Жулдас был немногословен. Основные тезисы:
что-то наваливается из прошлого;
на воинство хырхоро не похоже (гул голосов ходоков – с хырхоро они незнакомы, пришлось вкратце пояснять, но поверили немногие), да и вообще ни на что не похоже;
с запада, куда когда-то утекло время, появилась тёмная туча, вернее, надвинулась мгла;
всё, что попадает в неё теряет свои первоначальные формы и облик, так мивакуки (опять вопросы, опять краткие объяснения) превратились в безмозглых тварей.
– Мивакуки, те, что продержались дольше других, успели нам сказать, что они становятся похожими на тех, кто жил на Земле десятки и сотни миллионов лет назад… – заканчивал своё повествование Жулдас. Потом после небольшой паузы добавил: – Они стали как крокодилы… Хуже!
– Да, да, – скороговоркой на своём языке подтвердила Иката. – Страшные. Зубы у них… такие… белые и большие.
– Ну и куда они подевались? – лениво спросили из толпы.
– Когда мы отбились, они уползли вниз.
– Все? – спросил Иван после того, когда ходоки перебросились несколькими фразами между собой.
– Два остались, – сказал Жулдас. – Но один съел другого. Нам пришлось его убить. Мы не хотели его убивать, но он хотел съесть детей. Набросился на меня… Вот, моя нога…
Он выставил на общее обозрение подживающую рваную рану на икре. Ходоки отреагировали слабо. Сообщение Жулдаса не тронуло их: мало ли что случается на дороге времени. Да и в передвигающийся во времени целый остров верили не все. Хотя, казалось бы, вот он, накруз, и вот те, кто на нём уже перемещался.
И всё равно. Всё-таки ходоки – народ недоверчивый. За свою долгую жизнь наслушались и более занимательных побасенок.
– Зря ты их собрал, – сказал Арно, пряча за спиной Хразу.
– Кто знает, – уныло отозвался Иван.
Ему нынешнее сборище ходоков понравилось ещё меньше, чем первая встреча с ними в Норвегии. Вот при переходе через тромб в Кап-Тартар они показали себя и активными, и заинтересованными. А тут – ничего, что могло бы настроить на общий лад, хотя бы на обсуждение того, по сути, невероятного события в поле ходьбы, о чём им поведал Иван.
– Спроси, Ваня, – подал голос, пришедший в себя Симон. – Как им удалось самим не превратиться, как эти… мивакуки?
Жулдас пожал плечами.
– Мы не знаем. Накруз помчался с нами.
– Мау-ма, – позвал Иван брата Икаты. – Сколько времени нас отделяет от того, когда мивакуки стали крокодилами?
Его пожатие плечами отличалось своеобразием, так как он при этом тянул голову вверх.
– Не знаю. Накруз мчался и остановился здесь.
– Понятно, – протянул Иван. Он подпёр подбородок рукой. Рассказ Жулдаса картины не прояснял. – Ладно. Итак, – повысил он голос, – все всё слышали? Так вот давайте все вместе думать, что предпринять.
Последние слова Иван произнёс и следом вспомнил все свои призывы к ходокам о чём-то подумать. Опять всё свалят на него. И не ошибся.
– Ты-то что предлагаешь? – спросил Арно. – Ты же нас собрал.
– Я собрал вас, чтобы подумать. Разобраться, что, собственно, происходит. Каждый из вас имеет богатый опыт ходьбы во времени. Много больше, чем у меня. Что, например, может собой представлять Старое, по Нардиту, Время? А оно, возможно, как говорит Жулдас, превращает всех в ползучих гадов. Почему оно боится будущего? Почему не тронуло людей? Вот вопросы, над которыми надо думать. Я на них ответить не могу. Поэтому спрашиваю вас, кто-нибудь о чём-нибудь подобном слышал, а то и сталкивался с ним? – Ходоки озадаченно молчали, переглядывались, пожимали плечами, словно Иван говорил, а им было невдомёк: о чём это он толкует. – Ну, вспоминайте! – выкрикнул Иван. – Если даже вам когда-то услышанное показалось нелепицей. А я пока что осмотрюсь…
Облако, дар Нардита, как будто только и ждало последних слов Ивана. Он не звал его, но подсознательно подумал о нём. Оно заколыхалось прозрачным серебристым пологом рядом с ним. Он шагнул в него, но сразу столкнулся с Джорданом и Шилемой.
– Мы с тобой! – заявила временница. – Пусть они тут без нас…
– Мне вспоминать нечего, – вторил Джордан. – Я ничего не знаю.
Иван молча втолкнул их во чрево облака, вошёл сам и вызвал «карту» времени.
«Глазунья»
Иван уже достаточно хорошо ориентировался в «карте» времени.
Несмотря на то, что мелкие детали на ней менялись, но в целом полигон времени всегда был узнаваем. Поэтому Иван сразу углядел аномалию. Её не трудно было заметить. Нечто, удивительно похожее на глазунью в одно яйцо распласталось, покрыв, пожалуй, сотню миллионов лет и почти половину ширины потока Времени, поглотив многие его струи.
Центр этого гигантского пятна заполняла пульсирующая охряная субстанция, окантованная рваным белёсым кругом неравной ширины. И в правду ни дать, ни взять яйцо, выплеснутое на раскалённую сковородку: желток и белок, окруживший его.
Джордан и Шилема ничего этого не видели. Но когда Иван описал, что появилось во времени, Джордан без всегдашней иронии заметил:
– Нам это блюдо придётся съесть, а, КЕРГИШЕТ?
– Фу! – брезгливо скривила губы Шилема.
– И вот что ещё… – Иван вгляделся и с изумлением присвистнул. – Если я расшифровал правильно, то, похоже, хырхоро атакует его!
Тонкие, ядовито-зеленоватые нити тянулись к пятну Старого Времени из-за пограничья. Они натыкались на окраинное обрамление, отчего оно осветлялось до прозрачности и как бы вытаивало. Однако ширина его не уменьшалась. А вот для хырхоро его выпады оканчивались, по-видимому, плачевно: головная часть нитей его линяла, они втягивались назад в крошечное озерцо хырхоро, затаившегося в другом потоке времен после бегства от Ивана и его команды. Возможно, что Старое Время и для хырхоро несло какую-то угрозу. В таком случае, оно из противника превращалось в разряд, естественно, не союзника, но решающего одну и ту же проблему, озаботившую Ивана. Отсюда: наступающая клякса прошлого или новой разновидности времени выступала некой третьей силой.
Джордан, выслушав озвученные Иваном размышления, подвёл черту:
– Оно и хырхоро достало. Тогда нам что? На два фронта придётся?
– Как знать? – отделался неопределённо Иван, так как всё могло быть не так, как он думал, а совершенно иначе. – Я постараюсь обойти это… Старое Время, имею в виду. Обойдём стороной. Посмотрим, что после него осталось, когда оно ушло… – Иван помолчал и с досадой проговорил: – Что-то я стал заговариваться. В последнее время со мной случаются всякие… ну-у… парадоксы. Хочу о чём-нибудь сказать, а названия тому нет. О хырхоро мы узнали от мивакуков. О Старом Времени – от Нардита. Но что это такое? Вот, вопрос!
– Хырхоро мы видели, – сказала Шилема и поправилась: – Хотя бы видели.
– Не хырхоро, а то, что оно на нас наслало, – поправил Джордан. – Фантомов его.
– Но мы хоть что-то знаем, – настояла на своём Шилема. – Пусть фантомы. А это что? Старое Время?
– Я думаю, у хырхоро не фантомы, – возразил Иван, – а реальные какие-то существа, но находящиеся в другом для нас времени. Я теперь тоже могу так делать… – Иван вздохнул, словно собрался взвалить на себя непомерную ношу. – Но не в таком, конечно, количестве, как это может хырхоро… Так, что у нас? Мы, кажется, пропустили Старое Время и оказались у него в тылу. Теперь смотрите и сравнивайте! Итак…
Карта времени поблекла, стены облака стали прозрачными не только для Ивана, но и для его спутников.
– Тайга, – первой определилась Шилема.
Иван и Джордан согласились, что вокруг простиралась территория, густо поросшая вековыми лиственницами и кедровыми соснами. Бросались в глаза проплешины болот, лысых сопок, узкие змейки речушек, скрыто мирно текущих под деревьями.
Облако поплыло к западу. Вид округи долго не менялся. Как…
– Вот оно!
Первой перемены заметила Шилема, указывая на оранжевую полоску, похожую на прорезь в тучах на закате солнца. Но солнце находилось в зените. А вот тучи были, и в направлении полосы вставали стеной.
– Посмотрим.
– А надо ли нам туда соваться? – пробормотал под нос Джордан, будто самого себя спросил, но глянул снизу вверх на Ивана. – Ты уверен, что нас там колымага защитит?
– Да, – уверенно сказал Иван. – К тому же она не пойдёт туда, где нам будет что-то угрожать.
Решительный ответ Ивана не убедил Джордан. Шилему, как оказалось, тоже. Она в знак солидарности переглянулась с фиманцем, что не ускользнуло от Ивана.
– Если вам не нравиться, то я могу вас перебросить назад, к нашим. Там подождёте меня.
– Ты что, ты что, КЕРГИШЕТ? – заволновалась Шилема. – Мы с тобой!
– А раз со мной, то смотрите в оба… Видите, здесь уже что-то… что-то происходит не так.
Они видели…
Таёжные заросли редели. Болота наступали. И если оставленные восточнее лес и топи казались безжизненными, хотя можно было видеть много зверья, то здесь жизнь бурлила. И чем дальше к западу, тем больше. Казалось, все виды животных совместно населяют каждый клочок суши, а вода вскипала от плавающих и ныряющих созданий. По торфяникам бегали или важно выступали твари похожие на птиц и одновременно на змей, вставших на разлапистые ноги. Они охотились на обитателей, копошащихся в воде, ряске, покрывающей её, да и порой друг на друга. Тут же сами становились жертвами мощных челюстей, на короткое время выступающих из воды или подстилающей растительности.
Промелькнула живая картина: одна тварь сунула голову в болотное окно, ловя кого-то под водой, а другая, едва ли больше её, подскочила, раскрыла зубастый клюв и отхватила у незадачливой соседки по кочке солидный кусок плоти, мгновенно исчезнувший в утробе. Второй клевок – и от жертвы нападения осталась лишь голова и часть длинной шеи. Они не канули на дно, а тут же были проглочены проплывающим мимо хищником…
Наконец, во все стороны распласталась болотистая гладь, лишь в нескольких местах пробитая коричневыми столбообразными останцами. И только в поверхностном слое, поросшем бледно-анемичными водорослями, копошилась какая-то мелочь…
Они видели…
И терзались догадками. Однако ни на йоту не продвинулись к какому-нибудь мнению. Быть может, только одно приходило, как версия: Старое Время наступает и тянет за собой остановившийся в развитии мир, заполняющий будущий, эволюционирующий. Старое Время – старый мир со всем своим содержимым.
«Ну и что теперь, коль это так? – размышлял Иван. – Раз есть Старое Время, значит, есть и Новое, сыновье, а то и внучатое.
Любопытно!
И вот старое, отжившее взбрыкнуло, ему не понравилось созданное молодыми, и пошло крушить ими сотворённое. А?
Ну, прямо, как у людей! Дед недоволен: раньше-де было не так, то есть тишь да благодать, а эти по молодости и неразумности своей натворили невесть чего и кого. Сам-то он не хочет вспоминать, как был неоднократно дран за свои выходки, противные тем, кто постарше за новизну поведения и высказываний…»
Иван думал и усмехался своим сравнениям.
По истине: старик разбушевался; внуки в панике: ведь прёт как танк, а остановить – за малостью сил, да и из уважения к старейшему в роду (а вдруг он прав!) – не удаётся. Нужен некто со стороны, дабы пожурил, урезонил, заставил бы не трогать молодых. В конце концов, ты творил свой мир, так дай и нас показать себя, само выразиться, так сказать.
И этот некто, третейский судья – ходоки во времени!..
Как будто аналогия складывается. Но Старое Время боится будущего. Каков смысл сказанного Нардитом? Подсказка? Предостережение?
Боится будущего, а само наступает на него! По оценке Ивана, примерно пятьсот лет в минуту реального времени. Как будто не слишком проворно, но за сутки почти полмиллиона! Пройдёт чуть больше полугода, и оно достигнет времени людей…
Иван излагал свои предположения, а Джордан и Шилема либо неуверенно кивали некоторым его словам, либо, чаще, пожимали плечами. Да и что им сказать, если сам КЕРГШЕТ говорит о полном своём непонимании происходящего, но вот несёт какую-то абракадабру о взбунтовавшемся старике и несчастных внуках, о противоборстве поколений? И кого или чего? Времени!!
Так что обычно болтливый Джордан и решительная Шилема находились в полной растерянности, а Иван продолжал развивать свою идею:
– Давить на него, на Старое Время, думаю, бесполезно. Вот хырхоро вокруг него мечется как свора собак. Но собаки лают, а караван идёт. Надо не давить, а что полегче…
Первой не выдержала Шилема.
– Остановись, КЕРГИШЕТ! – сказала она голосом участливой медсестры. – Давай не будем взаимоотношения людей переносить на Время. Ну, что ты такое говоришь? Сам подумай!
– Э, нет! Мы, люди, созданы Временем. Уточняю, нашим Временем. Оно нас сделало поистине по образу и подобию. Слышала о такой формуле? Но и оно меняется. Эволюция – процесс во времени. И естественно, в будущей своей ипостаси, Время как малое дитя ещё не знает своего предназначения, оттого творит параллельные миры, течения и струи. А, повзрослев, избавляется от них как от иллюзий детских забав. Остаётся стабильный поток, где существует оно само, и даёт возможность существования нашего мира в непрерывной протяжённости и последовательности… Так что…
Иван опустил голову, сложил губы трубочкой, втянул воздух.
– КЕРГИШЕТ, – тронула его рукой Шилема. – Ты это всё… Ну, что сейчас говорил… Это ты сам придумал, или… – Она искала его взгляд.
Иван усмехнулся.
– Сам.
Шилема разочарованно убрала свою руку.
– А я с тобой согласен! – Джордан дёрнул подбородком и снисходительно посмотрел на Шилему. – Другое дело – как? Как остановить его? А лучше, как опять загнать его туда, откуда оно пришло? А, КЕРГИШЕТ?
– Значит, ты согласен, но сам, конечно, ничего не знаешь? И ничего не предлагаешь! – процедила сквозь зубы уязвлённая временница, прожигая Джордана взглядом.
– А ты знаешь? – вопрос Джордана повис без ответа.
– Нам надо послушать Жулдаса с Икатой. И Мау-ма спросить, – сказал Иван. – А потом решать… И нам ещё предстоит встретиться с хырхоро… Сдаётся мне, оно нам не помощник, а помеха.
