Виктор Емский
Шмордонские тайны
Маркиз расхохотался.
– Неплохая идея, конечно, – согласился Хлебазл. – Только бестолковая.
– Почему? – спросил Бамбукер, весело блестя глазами.
– Потому что разгульдяйский звездолет, увозивший знамя в звездные дали, был выловлен таможенной службой Шмордона и оказался обычным контрабандистским кораблем (это относится как раз к вопросу: с кем вы пьете?). Он был арестован, а знамя передали в мою службу. Вместе с протоколами таможенников оно хранится в одном из сейфов Министерства Безопасности и ждет своего часа. Если вы меня взорвете, убьете, отравите чем-нибудь, да хоть той же помидоровкой…
– Отравишь вас, как же, – тоскливо сказал Бамбукер, шаря рукой по столу.
– Так что там у нас с досмотровой командой? – осведомился Хлебазл.
– Она в полном вашем распоряжении, – проскрипел контр-адмирал. – Я сейчас отдам приказ.
– Да, кстати, вы говорили о зависимостях. Ну, алкогольная или денежная – это мне понятно. Впрочем, как и вам. А вот что такое психическая?
– Это зависимость, которая тянет к душегубству, – тяжко вздохнул Бамбукер.
– Понял, – кивнул головой Хлебазл. – Благодарю за содействие.
– Скатертью дорога, – пожелал лорду маркиз, нашаривая наконец рукой в ящике стола литровую бутылку водки.
Хлебазл встал и пошел к выходу из кабинета, но, взявшись за ручку двери вдруг резко обернулся.
– Что вам еще? – нетерпеливо поинтересовался Бамбукер, провожавший лорда тяжелым взглядом.
– Простите, чуть не забыл, – хлопнул себя рукой по лбу Хлебазл. – Вы, как человек военный, можете не замечать того, что не связано уставами и приказами. Но зато я вижу все. Эти два кукарелльских мерзавца, тарахтящие тачками на главной улице базы, своими разговорами оказывают на солдат разлагающее влияние. Немедленно посадите их на гауптвахту. Я их завтра допрошу. И эту ведьму мадам Блямсу туда же! Только не в камеру к этим шавеллам…
– Ее-то за что?!
– За неуплату налогов. Такое преступление подрывает экономическую мощь государства. Сегодня она задействовала двух кукарелльцев для починки кранов, а расплатилась с ними за работу своими барышнями. То есть: шавеллы воспользовались услугами шлюх бесплатно. Нет денег – нет налога с прибыли, который должна была заплатить Блямса. Здесь попахивает финансовой диверсией! Ее я допрошу сегодня… Да, еще! Этого хама, дона Мухера, назначьте начальником досмотровой команды, пусть хоть пару часов займется настоящим делом. У меня все.
Хлебазл вышел из кабинета контр-адмирала с высоко поднятым носом. Сделав Отжиму знак следовать за собой, он сказал Мухеру:
– Маркиз Бамбукер сейчас пошлет вас на задание. Не забудьте захватить с собой несколько пар наручников.
– Слушаюсь! – ответил дон Мухер тоскливым голосом и отдал честь.
Вся команда папуасовского звездолета была собрана в ангарном отсеке их корабля. Чернокожие люди, выстроившись вдоль одной из переборок, сверкали белками глаз и недовольно бурчали что-то на своем языке. Шмордонские солдаты с оружием наизготовку стояли полукругом перед цепочкой папуасовцев, а лорд Хлебазл, прохаживаясь вдоль шеренги торговцев, цепко вглядывался в лица.
Наконец он остановился и спросил у дона Мухера:
– Кто из них говорит по-шмордонски?
Адъютант показал рукой на стройного молодого папуасовца, стоявшего первым в шеренге, и ответил:
– Вон тот – владелец звездолета. Он же капитан. Эй! Ну-ка, подойди сюда!
Капитан отделился от стенки и встал перед Хлебазлом.
– Как зовут? – поинтересовался у него лорд.
– Мбаба́н, – представился папуасовец.
– Вы заходили в систему Кукареллы? – спросил Хлебазл.
– Нет, – покачал головой Мбабан. – Мы не заходили. Нас туда насильно загнали. Я специально проложил курс корабля так, чтобы не попасть к ним. Но их космические суда шныряют на большом удалении от Кукареллы и хватают все, что встретится. Так было и с нами. Под угрозой применения ракет они вынудили нас свернуть с курса.
– И что было дальше?
– Они досмотрели корабль и содрали с нас налог. Причем налог этот оказался в пять раз бо́льшим, чем раньше! Кроме этого при досмотре пропало несколько мешков редких пряностей, цена которых превышает уплаченный налог на порядок! И все время, пока проходил досмотр, они издевались над нашим цветом кожи. Чего только мы от них не услышали… Когда будем лететь обратно, я проложу курс таким образом, что эта скотская Кукарелла будет видна лишь в телескоп!
Мбабан, распалившись, стал размахивать кулаками перед носом Хлебазла, но тот, не обратив на это внимания, продолжил допрос.
– Вы рассказали всю правду? – спросил он.
– О, нам нечего скрывать! – сказал Мбабан и стукнул себя кулаком в грудь. – Мы честные торговцы.
– Ну-ну, – почему-то не поверил ему лорд. – Пусть весь экипаж снимет обувь и повернется головами к стенке. Руки назад ладонями вверх! Правые ноги согнуть в коленях и показать пятки!
Мухер, используя в качестве переводчика владельца звездолета, быстро выполнил команду. Папуасовцы сбросили обувь и замерли в указанных Хлебазлом позах, причем адъютант загнал в строй и самого Мбабана, который, обидевшись, принялся ругаться черными словами себе под нос на папуасовском языке.
Хлебазл, подозвав к себе Отжима, сказал тому:
– У папуасовцев ладони и ступни ног отличаются цветом кожи от остальных участков. Эти части тела значительно светлее. А вон у тех двоих, видите, ладони и подошвы чернее черного! Какой из этого следует вывод?
– Эти двое равномерно покрашены из пульверизатора, – догадался Отжим.
– Правильно! – довольно улыбнулся Хлебазл. – Вы хороший ученик.
Обернувшись к Мухеру, лорд рявкнул:
– Взять двоих чернопяточников! И мерзавца Мбабана тоже! Разместить всех на гауптвахте в отдельных камерах.
Солдаты бросились выполнять приказ, а Мухер недовольно заметил:
– Где же столько отдельных камер взять? Там сейчас сидят шавеллы и мадам Блямса. Ну, еще две камеры можно найти, а для Мбабана помещения уже нет.
– Тогда отведите этого лгуна в мой кабинет, – решил Хлебазл. – Мы его допросим после чернопяточников. Только пообедаем сначала.
По дороге к офицерской столовой Отжим, следуя за Хлебазлом, с восхищением смотрел тому в затылок, думая, что таких профессионалов как лорд – в Джаппурии днем с огнем не сыщешь. И по-своему он был, конечно, прав.
В каморке под лестницей происходил допрос. В роли допросчиков выступали лорд Хлебазл и Отжим Чтоплохолежим, а в качестве допрашиваемого присутствовал владелец папуасовского звездолета Мбабан. Хлебазл и Отжим заседали за столом, тесно соприкасаясь плечами. Мбабан же стоял со скованными за спиной руками, периодически прислоняясь к стенке, от которой его постоянно отодвигал денщик Скотс.
На столе гордо торчала канистра с помидоровкой и Хлебазл с Отжимом не забывали подливать себе в стаканы, что крайне беспокоило двух других участников допроса. Мбабан делал горлом глотательные движения, пытаясь показать, что он хочет пить, а Скотс, ничего не показывая, просто зверел и мечтал поскорее оторвать Мбабану руки и ноги, лишь бы ему тоже налили или отпустили по своим делам.
– Итак, – сказал Хлебазл. – Установлено, что два члена экипажа вашего корабля, заявленные в декларации как подданные короля Папуасы Аддис-Абеба Третьего, после принятия душа из ацетона оказались совершенно белыми людьми. Почему?
– Ацетон – штука серьезная, – ответил на это Мбабан. – Если вас, уважаемый лорд, помыть ацетоном, то на выходе вы станете похожим на одного из жителей планеты Инчучу́н, кожа которых, как известно, красного цвета.
– Где находится эта планета? – поинтересовался джаппурский атташе.
– В соседнем рукаве нашей галактики, – просветил его Мбабан. – Ее обитателей называют инчучу́нцами, а звезду, вокруг которой планета вращается – Чингачгу́ком.
– Я знаю об этой планете, – сказал Хлебазл. – Инчучунцы к пойманным шпионам не имеют никакого отношения! Мы уже допросили лже-папуасовцев, и они оказались кукарелльцами. Как там их зовут? – он повернул голову к Отжиму.
– Одного – Штопор Впень, – сообщил атташе. – Второго – Зуб Вбето́н.
– Вот-вот, – довольно кивнул Хлебазл. – Оба – профессиональные зампополиты, говоря простыми словами – болтуны. В их задачу входили высадки: одного на Разгульдяй, второго на любую джаппурскую планету. Там они должны были организовать какое-то «коммунальное подполье», вовлечь в эту банду местное население и подготовить революции в Разгульдяе и, соответственно, в Джаппурии. Что вы на это скажете?
– А что мне оставалось делать? – с обидой в голосе спросил Мбабан. – Шавеллы заявили, что если я не соглашусь сотрудничать с ними, они национализируют мой звездолет и перекроют движение для других папуасовских кораблей!
– Ладно-ладно, – усмехнулся Хлебазл. – Мы уже это знаем. И хорошо, что вы стали участником подрывной деятельности вынужденно. Это смягчает вашу вину, но не до конца. А скажите, не общался ли с вами некий невзрачный человек среднего роста с серыми глазами и незапоминающейся внешностью?
– Вы имеете в виду Филера? – поинтересовался Мбабан.
– Да! – вскричал Хлебазл, подпрыгнув на стуле от удивления.
– Общался, конечно, – сказал папуасовец. – И совсем не скрывал своего имени. Он у шавелл занимает какую-то важную должность…
– Главный Военспец? – спросил Хлебазл.
– Вот-вот. Он лично инструктировал меня насчет этих двух, подосланных им. У меня создалось впечатление, что Филер занимается засылкой шпионов как некоей рутиной, а сам следует какому-то более обширному плану.
– Вот об этом мы и поговорим, – довольным голосом сказал Хлебазл. – Отжим, не спите! Наливайте, бес вас возьми!
– Не буду я с вами ни о чем разговаривать! – вдруг воскликнул Мбабан. – У меня в горле пересохло!
Хлебазл, подумав немного, произнес:
– Отжим, налейте и ему.
– Воды?
– Нет, помидоровки. Знаете ли, доверительная беседа имеет ряд преимуществ перед допросом.
– Тогда уж и наручники снимите, – пожелал Мбабан.
Хлебазл подал Скотсу знак и через несколько секунд папуасовец, потирая затекшие руки, подошел к столу. Выпив стакан помидоровки, Мбабан закашлялся и, бешено вращая глазами, заорал:
– Это что такое?!
– Помидоровка, – сообщил ему Хлебазл. – Национальный шмордонский напиток.
– Ох и гадость! – негодованию Мбабана не было предела. – Как можно пить эту отраву?! Распорядитесь послать своего денщика ко мне на корабль. Я напишу записку, и ему дадут ящик негро́ла, пусть принесет…
– Негро́л? – удивился Отжим. – Что это?
– Божественный крепкий напиток, изготовленный из черного сахарного тростника, – пояснил Мбабан.
– Интересно, – сказал Хлебазл. – Скотс! Бегом на корабль папуасовцев!..
Утро Отжим встретил как обычно. Привычно стукнувшись головой о крышку стола, он растянулся на полу и увидел пару армейских ботинок, свисавших сверху. Но в этот раз рядом с ними болтались две чернокожие ноги со светлыми пятками. В мозгу у Отжима возникло странное слово «негрол». Проанализировав его, Отжим вспомнил черную жидкость, которую он пил с Хлебазлом и Мбабаном вчера. Напиток был очень вкусным и алкогольным. Атташе даже припомнил, что подобную жидкость называют ромом и производят на джапппурской планете Потенции. Рецепт ее производства достался джаппурцам от диких пуцликов. Он заявил об этом папуасовцу, кричавшему, будто так называемый негрол изготавливается только у него на родине, и Мбабан, сильно обидевшись, сообщил, что раз так, то он Отжиму больше не нальет ни грамма! Пришлось с ним согласиться, потому что до Джаппурии было далеко, выпить хотелось сейчас, а помидоровка надоела до колик…
Отжим тяжело вздохнул и решил еще немного поспать. Повернувшись набок, атташе сунул под голову вонючую козлиную папаху, оказавшуюся почему-то опять у него на груди, и забылся глубоким негрольным сном.
ДЖАППУРИЯ – ЧЕРНАЯ ТУМАННОСТЬ
Джабль вышел на привод космопорта Заквакинска, который находился на Слякоти. Джем слегка удивился. Ведь королева совсем не любила Слякоть и появлялась на третьей планете крайне редко. Но, несмотря на это, душа Джема пела.
Глядя, как Кебаб мастерски сажает звездолет, он говорил:
– Наконец-то мы дома! Слушай, Носатый, а ты не погорячился, отправившись со мной? Ведь теперь тебя отловят и заставят заниматься семьей.
– А я уже сам созрел для этого, – отвечал Кебаб, ловко управляя джаблем. – От жизни не убежишь. И понимаешь этот факт лучше всего в Шмордоне. Полежишь под танком – и сразу понимаешь…
– Ха-ха, – рассмеялся Джем. – Выходит, Шмордон – лучшее лекарство от холостой жизни?
– Шмордон – лучшее лекарство от всех на свете болезней, – серьезно ответил Кебаб. – Побываешь там и сразу понимаешь, что жизнь с вареной кукурузой на пляже города Джяна во сто крат лучше, чем толпы марширующих по плацу танкистов, артиллеристов, ракетчиков и прочих таких же специалистов военного дела. А если все эти люди только и занимаются тем, что пытаются набить тебе рожу в первом же попавшемся кабаке, то самый лучший выход из этой ситуации – гулять с коляской по набережной Джяна и наслаждаться семейной жизнью. Вот так вот…
Кебаб посадил джабль в обозначенное место и выключил двигатели.
– Но все это не значит, что я тебя брошу, – сказал он Джему. – Сейчас мы выйдем вместе и узнаем, какого такого черта от нас надо!
Джем, рассмеявшись, махнул рукой, и они направились к выходу.
Возле джабля стоял служебный шморовоз Морса, в котором не было никого, кроме личного водителя Премьер-министра. Последний сильно удивился количеству пассажиров и заявил, что получил распоряжение доставить в здание космопорта лишь одного Джема. Кебаб, не обратив на слова водителя никакого внимания, нахально уселся на заднее сиденье шморовоза рядом с Джемом.
– Рули давай! – заявил он. – А то я сейчас сам за руль сяду.
Он повернул голову к Джему и добавил:
– Здесь ведь танки строем не ездят…
Джем снова рассмеялся, а водитель связался с кем-то по шморофону, получил нужные указания и с недовольным лицом занял свое место. Пока шморовоз ехал по космодрому, Кебаб спросил у водителя, глядя тому в затылок:
– Ну как там твой шеф? Не окочурился еще?
Затылок вздрогнул, но ничего не ответил.
Возле здания их ждал целый отряд людей, одетых в незнакомую форму. Из строя вышел тощий начальник с кислым бритым лицом и, обращаясь к Джему, сообщил:
– Я поручик бото-десантных войск Джаппурии О́бер. Вас ждет господин Премьер-министр. Вас одного.
Он многозначительно посмотрел на Джема.
– Я никуда без него не пойду, – ответил посол и указал взглядом на Кебаба.
Лицо поручика стало еще кислее, но он вынужден был принять во внимание пожелание Джема, и потому молча повел друзей к кабинету начальника космопорта. Странное дело – весь военный отряд, выстроившись в колонну по-одному, устремился следом за ними.
В коридоре перед кабинетом поручик, недобро сверкнув глазами, заявил:
– В кабинет посол войдет один!
Джем, решив не связываться с ретивым воякой, сказал Кебабу:
– Подожди здесь. Я быстро, надеюсь…
Кебаб согласно кивнул головой и остался в коридоре. Как только дверь за Джемом захлопнулась, Носатый, повернув лицо к поручику Оберу, поинтересовался:
– Господин командир, а в вашем роду случайно не было сдавшихся шмордонских шпионов?
– Представь себе, были! – воскликнул поручик и недобро ощерился.
Он достал из карманов своего кителя белый платок и маленькую баночку с зеленой этикеткой. Смочив платок жидкостью из баночки, Обер сделал шаг к Кебабу и зловеще произнес:
– А теперь закрой глазки и открой ротик.
Кебаб, понимая, что творится что-то нехорошее, дернулся, но вдруг почувствовал, что сзади руки его сжали цепкие пальцы солдат. Белый платок оказался перед его лицом и тут же залепил рот и нос. Почувствовав сладкий омерзительный запах, Кебаб инстинктивно задержал дыхание. «Эфир!» – пронеслось у него в мозгу. И сразу за этим почему-то еще одна фраза, выплывшая из древнего анекдота: «Как пройти в библиотеку?»
Он напрягся, пытаясь вырваться, но поручик Обер профессионально и коротко дал ему кулаком под дых. Воздух, остававшийся в легких Кебаба, со свистом вырвался наружу. Носатый инстинктивно вдохнул, и сладкая гадость эфира, рванувшись в носоглотку, растеклась по телу бесчувственной негой…
Посмотрев на скрюченного Кебаба, валявшегося на полу, поручик отдал приказ:
– Отвезите его в вытрезвитель и оставьте там. Скажете полицейским, что он напился вдрызг и буянил в буфете космопорта.
Два крепких солдата подхватили бесчувственного Кебаба под мышки, ловко подняли его с пола и быстро исчезли на лестнице.
Джем, закрыв за собой дверь, оглядел помещение и присвистнул. В кабинете было слишком много народа. Самое интересное – все стояли у стен. За столом сидел только Морс. Последний был бледен, но жив и, по всей видимости, более или менее здоров.
Стены же подпирали: толстый министр полиции Квас Ядреный, гориллоподобный министр обороны Дрын Реальный, министр спорта и комфорта Застой Твердый и министр иностранных дел Стандарт Резиновый. Сразу за спиной Морса находилась еще одна дверь, и дверь эта была не закрыта, а прикрыта. Кто-то за ней маячил, потому что в узенькую щелку был виден блестевший любопытством глаз, жадно подглядывающий за обитателями кабинета.
Из всех присутствующих опасность представляли только трое – Квас, Дрын и по-спортивному подтянутый Застой, но и этого было уже много для Джема, поскольку их общий вес превосходил комплекцию посла раза в четыре.
– Не надо свистеть в помещении, – подал голос Морс. – Здесь, на Слякоти, и так сплошные сквозняки. Еще вашего свиста тут не хватало!
– Для начала – здравствуйте, – сказал Джем. – Куда мне присесть?
Стул в кабинете был один и сидел на нем, естественно, Премьер-министр.
– Вы молодой, постои́те, – ответил Морс.
– Спасибо, – вежливо произнес Джем. – Как ваше здоровье?
– Уже лучше, – скривившись, сказал Морс. – Как прошло отбытие? Император не помешал?
– Не успел, – усмехнулся Джем. – Но последствия, скорее всего, будут. Объясните, с чем связано мое появление здесь.
Морс, пожевав губами, ответил:
– Джаппурии грозит опасность. Времени крайне мало. Вы немедленно отправитесь в командировку. В этом космопорту вас ждет звездолет. Ситуацию вам объяснят в пути.
– Что за спешка такая?! – повысил голос Джем, не выдержав. – И где, наконец, королева? Почему она не встретила меня?
– Королева не знает, что вы здесь, – ответил Морс.
Джем обвел присутствующих удивленным взглядом.
Квас тупо смотрел перед собой, Дрын злорадно улыбался, Застой отрешенно пялился в окно, Стандарт увлеченно листал свой блокнот, а глаз за прикрытой дверью возбужденно моргал. На Морса Джем смотреть не стал. Совсем не хотелось.
– Да и кто вы такой, чтобы из-за вас тревожить беременную женщину? – продолжил Премьер-министр. – Ей и так несладко, а вы всего лишь посол. Мало ли в Джаппурии послов? Что, из-за каждого прикажете королеву дергать?
Джем все-таки взглянул на Морса и не поверил своим глазам. Премьер-министр улыбался! Правда, как-то гаденько, но и это было необычным явлением.
– Никуда я не полечу! – заявил Джем.
– Еще как полетите, – утвердительно кивнул головой Морс. – А повезет вас вот этот человек.
Премьер-министр щелкнул пальцами, дверь за его спиной распахнулась, и в кабинет шагнул невысокий плотный мужчина с шевелюрой седых кудрявых волос на голове, горбатым хищным носом и серой серьгой в ухе. У Джема отвисла челюсть.
– Я вижу, вы его узнали! – воскликнул Морс и довольно хихикнул.
Это был разгульдяйский пират и контрабандист Алмаз Жемчужный, в прошлую войну продавший Джема, как мешок картошки. Он приятельски подмигнул послу и занял место у стенки рядом с Дрыном Реальным.
– Еще как узнал! – воскликнул Джем. – И не могу с ним не поздороваться.
Он вытянул вперед правую руку и сделал несколько быстрых шагов в сторону разгульдяйца. Тот, растянув губы в улыбке, выставил свою руку в ответ. Джем правой кистью крепко пожал протянутую ему конечность, а левую сжал в кулак и этим кулаком с глубоким чувством радости врезал Алмазу в ухо. Голова разгульдяйца коротко качнулась и серьга в противоположном ухе сразу же заняла горизонтальное положение. Джем, не удовлетворившись таким приветствием, освободил от пожатия правую руку и резко двинул ей в левый пиратский глаз. Алмаз, врубившись затылком в стену, удивленно всхрюкнул и сполз на пол.
– Хватайте этого негодяя! – завопил Морс.
И понеслось!
Через пять минут Джем уже сидел на стуле с руками и ногами, скованными наручниками. Костюм его был слегка порван, а скулы покрылись красными пятнами, но Джем нисколько не огорчился такими фактами, поскольку побоище вышло крайне результативным.
Дрын, ругаясь черными словами, вытирал платком кровавые сопли, текущие из разбитого носа; Застой, тихо скуля в углу, баюкал вывихнутую левую руку, а Квас рассматривал свой выбитый зуб, держа его перед глазами на расстоянии вытянутой руки. Алмаз так и продолжал лежать на полу, не приходя в сознание, зато Стандарт ползал под столом, собирая осколки стекол, высыпавшиеся из его очков (он совершенно случайно попался Джему под руку, и потому ему срочно пришлось познакомиться лицом с крышкой стола).
Не пострадал один Морс, поскольку он руководил побоищем, бегая от стенки к стенке, а руководители, как известно из практики, если и получают в сражениях шишки, то только моральные или карьерные. Карьере его и так ничего не угрожало, а по поводу морали он сильно не переживал. Правда, теперь ему пришлось стоять, так как единственный стул занимал Джем, но это его не печалило. Наоборот, Премьер-министр был доволен битвой и радостно потирал руки.
– Я же сказал, что все равно вы полетите, – сказал он. – Стандарт, прекратите ползать! Позовите солдат из коридора. Пусть доставят Джема на корабль. Да! И владельца этого корабля не забудут с собой прихватить.
В кабинет вошли солдаты. Поручик Обер, внимательно взглянув на ухмылявшегося Джема, привычным движением достал из кармана платок и банку с зеленой этикеткой.
– Ну что, сынок, отдохнуть конкретно не желаешь? – спросил он ехидно.
– Пошел к черту, папаша! – ответил Джем, с подозрением косясь на странную банку.
– Живее, офицер! – потребовал Морс.
– Слушаюсь! – рявкнул Обер, и отдал свободной рукой честь.
Он тут же смочил тряпку эфиром и с силой прижал ее к лицу бывшего джаппурского посла. Джем, понимая, что этот раунд будет им обязательно проигран, немного посопротивлялся для вида, вынужденно нюхнул платок и сладкая дурь, ворвавшись в легкие, отправила его сознание в некое астральное место, где он присоединился к Кебабу, который оказался там несколькими минутами ранее него самого.
Когда солдаты выволокли в коридор два бесчувственных тела, Морс распорядился:
– Этого хулигана Кебаба отправьте на планету Сочи. Его жена с ума сходит. В розыск подала… Пусть сидит там. А Пахану Родимому передайте, чтоб никуда его с планеты не выпускал!
Полет продолжался ровно. Джем ел, спал и опять ел и спал.
В каюте все было хорошо. Имелись туалет, душ и даже шморовизор, который почему-то работал бесперебойно. Джем понимал, что корабль разгульдяйцев движется в пространстве, и потому коммуникационные спутники Джаппурии остались далеко позади. Куда он летит – Джем не знал, но шморовизор продолжал работать как часы.
Самое интересное оказалось в другом. Пощелкав каналами, Джем обнаружил, что шморовизор прекрасно принимает сигнал не только Джаппурии, от которой, по всей видимости, он удалялся, но и лучи спутников Шмордона.
Включив новости, он слушал:
– В связи с раскрытием нового заговора против императора Шмора Тринадцатого лорд Хлебазл помилован высочайшим указом и награжден орденом «За неустанное бдение». Джаппурский атташе Отжим Чтоплохолежим, оказавший существенную помощь в работе контрразведки Шмордона, награжден медалью «За рабскую преданность империи». Лорд Пендрол, вручая награды, заметил, что справедливость, наконец, восторжествовала!
Экран показывал большой дворцовый зал и одутловатую рожу Отжима крупным планом. Шмореныш хлопал атташе рукой по плечу, отчего медаль, приколотая к груди Отжима, болталась, как колокол на ветру.
Переключив канал, Джем слушал совсем другое:
– На заключительном этапе чемпионата Джаппурии по лыжному слалому, проходящему в горном поселке Бодунхуторе на планете Дубаре, выступила джа-джок-джолк-джюс группа «Секстет Сексота», которая исполнила динамичный хит с названием: «Лыжники-задрыжники». Послушайте эту прекрасную песню!
И Джем слушал.
Три раза в день заходил Топаз, привозивший с собой сервированную тачку, полную еды. Топаза Джем тоже знал. Тот был каким-то дальним родственником Алмаза Жемчужного и в иерархии разгульдяйского экипажа звездолета занимал далеко не последнее место. В прошлый раз, когда узниками Алмаза были Джем со Шмором Тринадцатым, Топаз возил им не только еду, но и выпивку. В этот раз такого не было.
– Тебе что, трудно? – каждый раз спрашивал у него Джем. – Ну принеси хоть двести граммов чего-нибудь!
Настроение Джема оставляло желать лучшего и ему хотелось просто напиться.
– Нет, господин Джем! – твердо отвечал Топаз, краснея (восемнадцатилетний возраст сказывался). – Не положено.
– Кем?! – яростно спрашивал Джем.
– Алмазом, – отвечал Топаз.
– Да пошли ты его подальше! – требовал Джем
– Не могу, он мой дядя, – отвечал Топаз.
– Вот так всегда! – горестно сокрушался Джем. – Вокруг одни трусы или их родственники…
Топаз молча уходил и его плечи не выражали никакого сочувствия узнику звездолета.
Щелкая каналами шморовизора, Джем слушал всякие новости из глубин галактики, и это его сначала сильно удивляло. Языков дальних миров он не понимал, но мог отличить информационно-новостную передачу Кукареллы от какого-то шоу танцующих под пальмами папуасовцев. Сложности это никакой не представляло, потому что кукарелльцы, как известно, всегда одевались в оранжевые робы и ходили колоннами, а папуасовцы не носили никакой одежды и были чернее сажи.
Получалось, что шморовизоры разгульдяйского звездолета принимали сигналы всей галактики. В прошлый раз этого не было, и потому Джем находился в состоянии некоторого непонимания. А точнее – он совсем ничего не понимал.
Положение, в котором он оказался, рисовалось ему самыми темными красками. Палитра была таковой: устранение его от королевы, отправка в самый дальний угол галактики с последующей продажей в рабство представителям какой-нибудь зачуханной цивилизации. И потому он несказанно обрадовался, когда Топаз как-то в один из мрачных полетных дней сообщил следующее:
– Вас хочет видеть мой дядюшка Алмаз.
Несмотря на трудовой дух этих слов, Джем не преминул поинтересоваться у Топаза:
– Ну и как здоровье твоего драгоценного родственника?
Топаз ответил:
– У него уже все хорошо. Шишка на затылке рассосалась, а глаз почти зажил.
– Жаль! – искренне заявил Джем. – Ну что ж, веди!
И Топаз повел. Вот только руки Джема сковал наручниками, а на ноги надел кандалы с короткой цепью.
Стол был накрыт на славу. Чего только на нем не было!
Бифштексы лежали на блюде горкой, дымясь горячим ароматом; запеченная в духовке рыба, присыпанная жареным лучком, пахла изумительно; а в центре стола красовался громадный жареный гусь, державший в клюве яблоко. Он как бы имел в виду: «Сожрите меня скорее, а то я подавлюсь!» Рядом с гусем высилась литровая бутылка коньяка с грозной надписью на этикетке: «Шмордонская ракета». Под надписью крупными буквами было выведено: «Выдержка двадцать лет». И еще помельче: «Из лучших сортов винограда имения графа Вискерса».
Джема усадили за стол, но наручники с кандалами не сняли.
– И как я все это буду есть? – тут же поинтересовался он у Топаза.
Последний, взглянув на закованные руки Джема, пожал плечами и ответил:
– А с чего вы взяли, что будете есть? Если вас пригласил на ужин капитан, это не значит, что он разделит его с вами.
Джему представился Алмаз Жемчужный, набивающий пузо деликатесами, при этом сладострастно взрыгивающий и причмокивающий.
– Тогда я отказываюсь от встречи, – сказал он и встал.
– Нет-нет-нет! – вскричал Алмаз Жемчужный, появляясь в дверях. – Я пригласил вас на ужин и потому никаких наручников больше не будет. Топаз, сними с Джема всю эту гадость!
– А ты не погорячился? – спросил Джем с усмешкой.
– Возможно, – ответил Алмаз, садясь за стол напротив Джема. – Я думаю, что вы, Джем, хотите узнать, куда мы летим и зачем все это нужно. Для получения ответов на вопросы совсем не нужно махать кулаками, ведь от этого ничего не изменится. Правда?
– Да, – согласился Джем. – Но в употреблении кулаков есть очень большая доля удовольствия!
– Совершенно с вами согласен, – кивнул головой Алмаз, запихивая за воротник салфетку. – Предлагаю вам сначала поужинать, перемежая еду приятной беседой, и уж после этого решить, стоит ли получать удовольствие от махания кулаками. Ведь времени у нас много, и я от вас не собираюсь никуда убегать.
Алмаз был очень спокоен и деловит. Большой черный синяк под левым глазом делал его лицо комичным, и потому Джем вдруг решил внять доводам пирата.
– Снимите с меня наручники и кандалы, – сказал он. – Обещаю не буйствовать.
– Ну вот и славно, – обрадовался Алмаз. – Освободи его.
Топаз снял все железо, свалил его в угол комнаты и застыл за спиной Джема.
– Нет-нет! – воскликнул Алмаз. – Топазик, родной, оставь нас.
– А если вдруг опять… – Топаз порывисто указал рукой на Джема.
– Я думаю, наш дорогой гость вспомнит, что он уже не ребенок и потому серьезные дела смешивать с играми не станет, – сказал Алмаз, намазывая толстым слоем на бутерброд с маслом красную икру рыбы сюсю́сь, в изобилии водящейся в водах Боскории.
– В прошлый раз я тоже сначала был дорогим гостем, – произнес Джем, сглатывая неожиданно набежавшую слюну. – А потом вдруг стал товаром.
– Вот видите, дядя! – Топаз развел руки в стороны. – Он никак не угомонится!
– Иди, я сказал! – рявкнул Алмаз и, откусив от бутерброда, принялся жевать.
Топаз выскочил в коридор и прикрыл за собой дверь, но, по всей видимости, никуда дальше не пошел, а остался на страже. Джем решил пока не буйствовать, потому что ему очень хотелось вкусно поесть.
Алмаз тем временем откупорил бутылку, наполнил две рюмки и, придвинув одну из них поближе к Джему, сказал:
– Вы считаете меня врагом. И зря. Но пока это так, предлагаю не чокаться, а просто пить и есть.
– Угу, – согласился Джем, выпивая рюмку.
Алмаз сделал то же самое.
Далее они молча ели все, что было на столе. Алмаз не забывал подливать в рюмки, и через двадцать минут бутылка опустела на треть. Когда Джем ощутил благостную сытость, посетившую его, он вдруг понял, что теперь ему совсем не хочется бить рожу разгульдяйскому пирату. Более того, он поймал себя на мысли, что неплохо было бы выступить с речью перед Алмазом и, пользуясь юридическими, этическими и всякими риторическими принципами, доказать контрабандисту, что тот является полным моральным уродом.
