Виктор Емский
Шмордонские тайны
Филер понял, что его мешают с грязью. Похаре Бац более месяца был заместителем Рылом Втаза, неоднократно выпивал в общей компании с бароном и потому знал, что тот пьет редко, но – рюмками, а не кружками.
– Ваш коньяк – просто аристократически-вредная привычка, – сказал Похаре Бац. – Посудите сами – зачем держать голову ясной, если дворянство живет приказами королей и императоров? Бухай – сколько хочешь. А у нас в Кукарелле монархов нет. Но некоторые высокопоставленные шавеллы бухали круглосуточно. За что и поплатились. Кто ж за них думать будет, если монарха нет, а они пьяны?
– А вы сейчас не бухаете? – спросил Филер, указывая взглядом на кружку, зажатую в руке Генерального Вождя.
– Пиво? – удивился Похаре Бац, с любовью поглядев на свой хрустальный сосуд. – Да мы, кукарелльцы, с детства к нему приучены! Сколько ни пьешь – никакого вреда от этого, кроме постоянной ссачки и порчи воздуха! А ум от пива не страдает, потому что оно – лучший стимулятор мозга. Пиво не засоряет сознание, позволяя мыслить философскими категориями, к которым приходят даже самые большие тупицы, выпив литров пять-семь. А еще лучше – десять!
Ипподром вдруг взревел многотысячным букетом голосов.
– О! – воскликнул Похаре Бац. – Давайте посмотрим последний в истории Кукареллы Акт Коммунального Удовлетворения!
– Почему последний? – поинтересовался Филер, брезгливо отодвигая от себя кружку с коньяком.
– Потому что их не станет, – сказал Генеральный Вождь, поворачиваясь лицом к балкону.
– Что, будете тайно расстреливать? – поинтересовался Филер.
– Ну, как водится, – ответил ему откровенно Похаре Бац. – Кого-то расстреливать, кого-то вешать, а кому-то яйца отрывать. Короче – как придется. И совсем не обязательно тайно. Можно и явно. Но – без всякой ипподромной помпы.
На поле вывели человека со связанными сзади руками и заклеенным ртом. Человек, спотыкаясь, безропотно подошел к Ударнице, упал на колени и положил голову на плаху.
– Смерть предателю коммунальной революции! – взревели громкоговорители хорошо поставленным дикторским голосом. – Он затмил дело трудовых шавелл голыми задницами присвоенных себе секретарш и незаконно подвел под Ударницу командора Вбубен Бея! Да здравствует Генеральный Вождь Похаре Бац, положивший конец диким вакханалиям предателя! Его секретарши будут казнены сразу же после!
Толпа оглушительно взревела.
– Женщин-то за что? – поинтересовался Филер.
– Щепки, которые летят при рубке древесины, – махнул рукой Похаре Бац. – Толпе всегда интереснее, когда казнят женщин, нежели мужчин. Казнь обнажает. Даже если не сорваны одежды… Вот я и решил дать шавеллам развлечение. Последний раз.
Филер вдруг понял одну интересную вещь. И звучала она так: свободным он отсюда не выйдет. Отчего возникла эта мысль? Неизвестно. Но она была настолько живой и правильной, что Филер отнес ее появление к своей профессиональной интуиции.
Нисколько не сомневаясь в этой интуиции, он придвинул к себе кружку с коньяком, сделал из нее приличный глоток и, зажав ее в руке, подсел к Похаре Бацу поближе.
– Что такое?! – вскричал тот, зачем-то сунув руку под стол.
– Хочу посмотреть на секретарш, – пояснил ему Филер.
– А, ну да! – отбросил подозрения в сторону Генеральный Вождь, вытаскивая руку из-под стола. – Совершенно естественное желание. Хоть для быдла, хоть для аристократа. Мучения женщины во время казни – естественное развлечение для мужчин! А одну из секретарш Рылом Втаза я себе оставил. Ух, баловница! Заменила целую свору. Остальных же выгнал на ипподромное поле. Жизнь, как говорится, хочет обновления. Смотрите!
Ударница пришла в движение, и Рылом Втаз отправился в свой персональный коммунальный рай, или в то место, в которое он верил. Но здесь на поле ипподрома выгнали несколько десятков женщин, и Филер почему-то не захотел туда смотреть.
– Может, хватит? – спросил он у Генерального Вождя.
– Нет, – ответил тот. – Пусть шавеллы потешатся.
– Вам не жалко этих женщин? – спросил Филер?
– Которые подставляли свои прелестные места под прежнего Генерального Вождя и под меня? – переспросил Похаре Бац. – Нисколько не жалко. Шлюха – явление неистребимое. Сколько их ни казни, они все равно откуда-то появляются. Причем – в любой точке вселенной. Почему бы не посмотреть на мучения шлюх, если их от этого нисколько не убудет?
Барон еще раз отхлебнул коньяка из пивной кружки, отдышался и спросил:
– Что вы собираетесь делать дальше?
– Вы о своей судьбе или о политике? – поинтересовался Похаре Бац, глядя на поле ипподрома.
– О том и о другом, – сказал Филер.
– Ну, – ответил Генеральный Вождь, не отвлекаясь от зрелища, – оба явления связаны. За вас, барон, предлагают выкуп. Пять миллионов золотых шмордонских бабосов. Один бабос весит десять граммов. Представляете, сколько это на пять миллионов? Пятьдесят тонн золота!!!
– Мне кажется, что я уже принес гораздо больше пользы Кукарелле в роли Главного Военспеца. Вы не находите? – спросил Филер.
– Не нахожу, – ответил Похаре Бац, глядя на поле ипподрома. – Этот мерзавец, Зашло Неалло, увез с собой весь золотой запас Кукареллы. Четыре тысячи тонн! И где он сейчас? В Шмордоне. Неужели вы думаете, что ваш император Шмор Тринадцатый не почистил карманы этого жулика? В жизнь не поверю!
Филер совершенно точно знал, что Первый Министр бывшей Республики Кукареллы Зашло Неалло не просто так получил убежище в Шмордонской империи. Император Шмор Тринадцатый отобрал у Неалло все золото, а взамен предоставил ему поместье лорда Ду́мбума, бывшего командующего Звездным Флотом во Второй Джаппурской войне, который отправился согласно императорскому повелению на каторгу пилить зубами елки, где и допилился до смерти от такого непосильного труда.
Из четырех тысяч тонн Шмор Тринадцатый оставил Зашло Неалло всего сто килограммов для кормления, плюс – призрачную надежду на возвращение к власти. Император всегда был прекрасным администратором.
– И что из этого следует? – спросил Филер, с интересом разглядывая пустую пивную бутылку. Последняя была явно легче хрустальной кружки.
– А то, – пояснил Похаре Бац, – что вы, господин барон, можете принести нам выгоду.
– Каким образом? – кратко поинтересовался барон, хлебнув коньяка.
– Очень простым. Мы вас продадим за пять миллионов золотых бабосов!
– И что вам это даст?
– Как это что? Уважение со стороны Шмордонской империи, плюс доход государству. На помидорах столько золота не заработаешь…
– Как же, – Филер многозначительно вздохнул.
– В смысле? – не понял его скепсиса Похаре Бац.
– Вы всегда были дураком и остались им, – спокойно констатировал Филер. – Запомните одну вещь: ваша коммунальная идея никак не уживается с капитализмом. А также с феодализмом, с рабовладельческим строем и со всеми другими проявлениями социальной деятельности человечества. Потому вы всегда останетесь врагами окружающего вас мира. И если Шмордонская империя возьмет меня как выкуп за ваше существование, то такое существование продлится недолго. Нет больше врага у любой империи, нежели коммунальное образование под ее боком… Шмордон на мою выдачу ответит вам приветом. И возможно даже выплатит деньги! Но через несколько месяцев все равно нападет на вас! Потому что вы – возмутители спокойствия в галактике!
– Чушь вы говорите, – сказал Похаре Бац. – Я связался с Тарахтуном. Там находятся две шмордонские эскадры. Лорд Надолб уже выслал за вами крейсер. Обещал, что нашу Кукареллу никто пальцем не тронет. Лорд Надолб аристократ! Живет законами чести. И потому я ему верю.
– Законы чести работают лишь в обществе, в котором они приняты, – пояснил Филер. – Поскольку вы не дворянин – к вам они не относятся. Потому забудьте сразу о бабосах, а также о сердечном расположении Шмора Тринадцатого к вам лично и к вашей республике. Лорд Надолб получит меня, а вам ничего взамен не даст, сославшись на сложности в доставке большого количества золота.
– Не-е-е, – протянул Похаре Бац. – Людям нужно верить.
Это были последние слова, произнесенные им.
На ипподромном поле сработала Ударница, и рев толпы заглушил все посторонние звуки. Потому тяжелая пивная кружка, опущенная бароном на голову Похаре Баца, никак не прозвучала. Зато эффект от ее воздействия сказался сразу. Генеральный вождь свалился с кресла и мирно закатился под стол.
Филер брезгливо отряхнул рукава, залитые коньяком, и с прагматичной целью зашел в подсобное помещение, где на маленькой табуреточке сидела секретарша, ожидавшая любого приказания.
– А? – спросила она, глядя на кружку, зажатую в руке барона.
Филер, повинуясь законам офицерской чести, существенно снизил силу удара и врезал секретарше кружкой по темени с неким элементом скупой нежности. Женщина, устало вздохнув, повалилась на пол. Барон покинул помещение, вышел в коридор и захлопнул за собой дверь.
Охранники, встав, удивленно замерли. По всей видимости, единоличное появление барона никак не вписывалось в сценарий, который был им объявлен ранее.
– Верните мои вещи! – потребовал Филер.
– А-а-а, это… а Генеральный Вождь где? – поинтересовался один из громил в оранжевой робе.
– Он диктует секретарше приказ об индустриализации, – пояснил Филер.
– И что, эта, он не может выйти? – удивился второй охранник.
– Нет, конечно, – криво усмехнулся барон. – Ведь он, диктуя приказ об индустриализации, одновременно занимается с секретаршей ее полной национализацией. Потому просил не беспокоить полчаса… Итак, где мои вещи?!
Наглый тон барона возымел свое действие, и охранники вывалили на стол вещи Филера, которые они уже считали благополучно присвоенными. Барон засунул в кобуру пистолет, рассовал по карманам остальное, включая рацию, и так, чисто невзначай, поинтересовался:
– Деньги где?
– Какие деньги? – удивились охранники хором.
– Мелочь всякая, – сказал Филер. – Серебряные монеты.
– Ничего не знаем! – опять хором ответили охранники, скосив глаза в стороны.
– Ну, ладно, – сказал Филер и быстро пошел по коридору.
Он понимал, что времени у него совсем чуть-чуть, потому что никакая пивная кружка, будь она хоть трижды хрустальной, не сможет за один раз убить сволочь, каковой является Похаре Бац! Черепа таких людей почему-то очень крепки и это, скорее всего, связано с ролью подлецов и предателей, которую обладатели таких черепов должны исполнять в нашем бренном мире.
Уже на выходе с ипподрома Филер достал рацию и сказал в нее всего одну фразу:
– Код ноль пять – ноль семь.
– Принято, – прозвучал ответ.
Филер понял, что эвакуация с планеты всех его офицеров будет произведена быстро и качественно. Потому он, не думая больше ни о чем важном, уселся в свой бот и взмыл на нем в небо, устремляясь к истребителю «Гейзер», ждущему его на орбите Кукареллы, ставшей в одночасье такой негостеприимной.
Когда корабль уже стартовал с орбиты, дверь ложи открылась и в коридор шагнул Похаре Бац. Был он бледен и держался руками за темя. Взглянув на двух охранников, замерших у стенки, Генеральный Вождь заорал:
– Ограбили! Пятьдесят тонн коммунального золота просрали! Убью!
И он бросился на охранников с кулаками.
КОНЕЦ
