Валерий Железнов
Ошибка Архагора
Детина хотел, было, спросить его, а имеется у того плата за постой, но внезапно передумал и жестом пригласил старика войти. Тот, поклонясь, шагнул во двор.
– Вот здесь в углу располагайся старче, тут обычно ночуют у нас паломники.
– Спаси вас бог, добрые люди, и дом сей огради от бед.
– Покормить тебя нечем, сами не жируем, – бросил детина, – а утром в монастыре можешь успеть к трапезе. Там богомольцев кормят даром.
– Мне бы водицы испить, молодец. Иссох я в дальней дороге, – попросил старик.
– Курёха, принеси старцу ковш воды, – приказал сыну хозяин.
Мальчишка зачерпнул деревянным ковшом в кадке и осторожно подал старику.
– Дай бог тебе здоровья и благополучия, внучек, – напившись, поблагодарил странник.
Пока хозяева готовились ко сну, гость разглядывал убранство избы. Видно было, что живут здесь не совсем нищие люди. Масляная лампа на приступке печи, освещавшая горницу, уже говорила о некоем достатке. Пузатый медный самовар красовался на полке в углу прямо под святым образом. Небогатая, но добротно сработанная мебель расставлена вдоль стен. А в простенках развешаны красиво вышитые умелыми женскими руками полотенца и картинки в лакированных рамках. Эти-то картинки и привлекли внимание старика. На берестяных листах красочно были написаны причудливые цветы, птицы и животные.
– Сколь щедро одарил бог создателя сей красоты, – произнёс старик, указывая рукой на ближнюю картинку.
– А, это… живёт тут одна… – впервые вступила в разговор молодая хозяйка, – красиво малюет, а бабушка её на базаре продаёт.
– Так это женской руки произведение? – удивился паломник.
– Руки-то у неё умелые, да вот с головой не всё в порядке, – усмехнулась в ответ женщина.
– Неужели, дав дар изобразительный, господь отнял у неё разум? – спросил старец.
– Да ну что ты, старче, она вроде бы нормальная, да не совсем. Какая-то она не от мира сего. Все девки как девки, а эта…
– Не сочти меня назойливым, хозяйка, но что же с ней не так? Может, уродлива лицом или женскими добродетелями обделена? – продолжал интересоваться странник.
– Ну, прям не знаю как тебе и объяснить-то. И статью не по-годам наделена и ликом светла, почитай половина деревенских парней по ней сохнет. При монастыре обучалась с детства, да и хозяйка, говорят, хорошая. А подишь ты, не подпускает никого. Замуж-то ей ещё рановато, а погулять можно. Но никто ей по сердцу не пришёлся. Хоть и приветлива с людьми, слова худого не услышишь, а всё ж дикая она какая-то. На лошади скачет как мужик, скот пасёт в одиночку с волкодавом своим. А ещё говорят: будто ведунья она и знахарка, как и бабушка её. Но люди они добрые, завсегда помогут ежели что.
– Да, и в самом деле необычная девица, а звать её как?
– Ясна, – коротко бросила хозяйка, – это имя ей дал сам старый настоятель монастыря, царство ему небесное. Пресвятой был человек.
– Интересные люди живут в ваших местах, и впрямь, говорят, долина эта освящена небесами.
– Да уж, места наши благословенные, – поддержал разговор хозяин.
– Люди добрые, а не покажете ли вы мне дорогу к дому, где живёт сия мастерица? – попросил гость.
– Да куда ты на ночь глядя, старче? – удивился мужчина. – С утра бы и отправился.
– Ничего, ещё не очень поздно, и вас стеснять не буду, и любопытство своё утешу.
– Ну как знаешь, воля твоя, – с лёгкостью согласился хозяин дома.
Покосившаяся избёнка с тростниковой крышей вросла в землю по самые подслеповатые окна. В одном из них тускло мерцал огонёк. Старик подошёл к старой калитке и собирался уже ударить посохом по тёмным доскам, как она распахнулась и старушечий голос произнёс: "Наконец-то ты пришёл. Я долго тебя ждала".
– Сколь необычны слова твои, почтенная женщина, – после некоторого замешательства ответил старик.
– Проходи в дом, путник. Негоже с гостем на пороге беседу вести, – пригласила старая хозяйка.
Они прошли в дом, низко склоняясь при входе. Вставленная в светец лучина слабо освещала убогое жилище. Грубый стол, выскоблен набело, лавки вдоль стен покрыты домоткаными ковриками, большой сундук в углу, а над ним потемневший образ. Несколько полок с глиняной и деревянной посудой висели на стене. По всему было видно – живут здесь бедные, но аккуратные и чистоплотные люди. Приятный запах сушёных трав, обильно развешанных по всем углам, наполнял горницу. И картины, чудесные картины украшали голые бревенчатые стены. Большая печь с лежанкой тоже приковывала взгляд. Она вся была разрисована яркими узорами по белой штукатурке. Но где же та, которая создала эти удивительные рисунки? В комнате не было никого кроме старухи.
– Будь гостем в доме нашем, не богаты мы, но место для путника завсегда найдётся. Сейчас на стол накрою.
– Благодарю добрая хозяйка, я не голоден. Но ответь мне… – начал гость.
– Нет её здесь, – предугадав вопрос, ответила хозяйка, – в ночном она, скот пасёт.
– Так значит ты действительно ведунья, как говорят о тебе люди. А как имя твоё, почтенная, как мне тебя звать?
– Зови Варварой – это моё имя, хоть для всех я Евдоха. А вот твоего имени я так и не смогла узнать. Может, и ты назовёшь себя?
– Меня зовут Архагор, я пришёл сюда из далёкой страны, что лежит за океаном.
– Знаю, знаю, – копошась у печи, произнесла Варвара. – Присаживайся к столу, вечерять будем. И о деле поговорим.
Когда в деревянной миске задымилась каша, Архагор заговорил вновь.
– А знаешь ли ты, почтенная Варвара, зачем я пришёл?
– Знаю, давно знаю. Но не тот трон, на который ты хочешь возвести её, предназначен ей. Она наследница этого государства и здесь она править будет, – серьёзно ответила ведунья.
– Позволь не согласиться с тобой. Древнее пророчество гласит, что только дитя Солнца может занять трон верховной жрицы и правительницы страны Солнечных Гор. А эта девушка как раз и есть истинное дитя верховного божества. Один раз в жизни я ошибся, и эта ошибка имела ужасные последствия. Огромный континент погрузился в кровавую пучину бессмысленной и беспощадной войны. Ваша страна тоже понесла огромные потери в гражданской войне. Так неужели же мне не суждено искупить свою вину путём возведения на престол истинной правительницы. Я очень стар, мой жизненный путь на этой земле давно уже подошёл к концу. Я жив ещё только потому, что моя миссия не завершена. Она должна взойти на престол страны Солнечных Гор! Она должна принести людям долгожданный мир, усмирить враждующих, и вселить в их души веру в справедливое будущее.
– Да, она избранница небес, ей предначертана великая миссия, но ты пытаешься искупить вину перед народами, совершая другую ошибку, мудрый Архагор, – увещевала Варвара.
– И всё же я обязан увидеть её. Древний артефакт, который я пронёс через половину мира, должен доказать мою правоту, – настаивал старец.
– Я не могу тебе ничего запрещать или препятствовать, ты можешь хоть сейчас отправиться к ней. Я укажу тебе дорогу.
– Нет времени ждать до утра, я пойду немедленно. Благодарю тебя, почтенная Варвара!
– Времени действительно нет. Тебя и её ищут враги. Но прошу тебя, не напугай её.
– Мне нужно торопиться.
Где-то недалеко за кустарником замерцал огонёк костра. Старик плёлся по тропе, еле передвигая ноги. Он был очень стар и измотан дальней дорогой. Лишь священный долг поддерживал его и гнал вперёд. Глаза его видели всё так же хорошо, как и в молодости, а вот тело едва слушалось. Но цель близка. Осталось закончить миссию.
В зеркальной глади озёрной заводи отражался чёрный гребень хребта на фоне догорающего заката. На берегу отдыхала лодка, шалаш притулился к скалистому утёсу. Овцы в загоне сбились в кучу, отходя ко сну. В стороне от овец лежала корова с телёнком, пережёвывая жвачку. У костра лежал серый волкодав, положив морду на мощные лапы и прикрыв глаза. Уши пса торчали вверх и изредка поворачивались в разные стороны отдельно друг от друга. Спокойствие и тишина царили вокруг. Дневные песни природы уже затихли, а ночь ещё не вступила в свои полные права. Лишь лёгкий плеск воды нарушал идиллию.
Она медленно плыла к берегу, наслаждаясь свободой обнажённого тела и невесомостью воды. Потом ещё раз нырнула и долго не показывалась на поверхности. А у самого берега водная гладь взорвалась фонтаном брызг, мокрое тело стремительно вырвалось из воды. Собака только повела ушами в её сторону, но не открыла глаза. Она стояла по колено в воде, довольно отфыркиваясь и отбрасывая длинные мокрые волосы на спину. Вода стекала по юному упругому телу крупными каплями, и они шлёпались обратно в озеро. В вечерней тишине этот звук разносился далеко. Девушка шагнула на прибрежный камень и стала выжимать толстый жгут волос.
Вдруг, лежавший спокойно, волкодав насторожился, открыв глаза и направив уши в одну сторону. Тело его напряглось. Он медленно приподнялся и, тихо урча, стал красться к зарослям кустарника на полусогнутых лапах. Девушка заметила боевую стойку собаки и тоже насторожилась. Нет, не человека она боялась, но волки могли напасть на ягнят. Через кустарник кто-то пробирался, явно не разбирая дороги. Притом делал это вяло и неумело. Пожалуй, это не волки – они так шумно не подкрадываются. Это человек идёт, притом не местный, не знающий дороги. Девушка поспешно юркнула в шалаш за одеждой, чтобы прикрыть наготу.
Пёс мощным рывком, молча, бросил своё тело к стене кустарников в тот момент, когда оттуда показалась фигура немощного старца в изношенном бордовом балахоне. Старик замер, увидев прямо перед собой готового к прыжку волкодава с оскаленной пастью и вставшей дыбом шерстью на загривке.
– Буян, нельзя, ко мне! – приказал приятный девичий голос.
Пёс нехотя послушался приказа, спрятал клыки и уложил щетину. Но поворачиваться к человеку задом не стал, а отходил боком, постоянно держа в поле зрения нарушителя спокойствия.
– Кто там? Выходи, не бойся, – крикнула девушка. Она только что наскоро накинула овчинную безрукавку и простую холщёвую юбку, подвязанную цветной тесёмкой. Босая с растрёпанными, мокрыми ещё волосами, она стояла по другую сторону костра, и разглядеть пришельца ей было трудно. Старик медленно шагнул из кустарника на поляну. Опираясь на посох, приблизился к костру.
– Кто ты, дедушка? Заблудился? – поинтересовалась юная пастушка.
– Я путник, идущий на свет! – торжественно ответил Архагор.
– Присаживайся к костру, будь гостем. Вот и каша подоспела. Поешь с дороги.
– Благодарю тебя, милое дитя. Да вознаградят тебя небеса за доброту и чистоту помыслов!
– Ты, наверное, идёшь в монастырь на богомолье? Но почему вокруг, ведь на лодке через озеро путь короче? – продолжала выспрашивать отроковица.
– Свет Солнца привёл меня сюда, – уклончиво отвечал странный гость, – дозволь узнать твоё имя, дитя моё. Меня же зовут Архагор.
– Ясна я, этим именем окрестил меня сам настоятель монастыря.
Девушка присела у дымившегося котелка, взяла деревянную ложку и наложила в глиняную миску молочной каши.
– Поешь, дедушка, – протянула она старцу миску.
– Я сыт, почтенная Варвара гостеприимно потчевала меня в вашем доме. Благодарю тебя, чистейшая душа.
– А, так это бабушка показала тебе дорогу сюда, – оживилась девушка, – но откуда ты знаешь её настоящее имя?
– Она сама так себя назвала.
– Так значит ты тот самый странник? – после некоторого раздумья сделала вывод Ясна. – Бабушка видела тебя, а я только знала о твоём приходе. Но ведь вас должно быть двое, где же твой молодой спутник?
– Он придёт следом в ближайшее время.
Ясна отложила миску с кашей и взяла большую собачью. Наложила в неё каши с верхом и поставила перед Буяном.
– Горячо, осторожно! – обратилась она к собаке.
Умный пёс понял слова хозяйки, потянул ноздрями дразнящий запах, но не набросился на еду, а лишь слегка лизнул горячую массу. Еда была ещё очень горяча для него, и он улёгся рядом, терпеливо дожидаясь пока немного остынет. Хозяйка присела на овечью шкуру, поджав босые ноги и, не спеша, принялась за еду.
– Пока ты утоляешь голод, позволь мне рассказать тебе одну историю, – прервал паузу Архагор.
Девушка молча кивнула, и старец начал свой рассказ:
– Давным-давно, так давно, что никто и не помнит уже когда это было, в далёкой заморской стране, среди Солнечных Гор жили могущественные люди. И были они почти как боги прекрасны и безгрешны. Но как-то так получилось, что согрешили они в соитии с другими народами, населявшими те места, и разгневали тем бога. Небеса разверзлись над ними, и поразил бог их пламенем всепожирающим. Остался в живых лишь один древний старец, которому бог приказал собрать воедино потомков тех грешных связей, объединить их в один народ и завещал пророчество. А пророчество гласило, что править этим народом будет только дочь всевышнего бога. А являться она будет на эту грешную землю каждые тридцать лет. Но чтобы люди не ошиблись в ней, осталось для неё наследство от казнённых жителей той страны. Ковчег и Солнечный меч, которыми может управлять только она. Кроме того существует могущественный артефакт, предназначенный для многих целей, в том числе и для опознания явившейся в мир правительницы.
Он рассказывал историю о несчастной дочери царя, волею судьбы, заброшенной в далёкие края и оставшейся сиротой во младенчестве. Рассказывал о роковой ошибке, которая произошла по вине старого жреца. О том, как похитили не того ребёнка, какого хотели, и какие ужаснейшие события последовали вслед за этим. Не утаил он в своём рассказе и цель, для достижения которой спланировали и осуществили это похищение. Но благие намерения принесли многим народам только горе и неисчислимые страдания. Старик рассказывал, как похищенная девочка стала правительницей поневоле, выросла в далёкой стране, и стала та страна ей родной. Открылся в ней талант волшебства, и она упорно трудилась, оттачивая своё мастерство. И, несмотря на юные годы, с честью несла тяжкое бремя власти. Но жрец желал искупить свою вину, разыскав и возведя на трон истинную дочь бога, которая сможет принести людям мир и благоденствие.
Архагор взволнованно вёл своё повествование, глаза его разгорелись молодым блеском. Ясна тоже была очень взволнована рассказом старца. Она забыла про еду, распахнутыми глазами смотрела на рассказчика и сильно переживала услышанное. И лишь Буян спокойно лежал у ног хозяйки, изредка открывая глаза и поводя серыми ушами. Звёзды сверкающими бриллиантами рассыпались на угольном бархате неба. Костёр потрескивал догорающими сучьями. Ночной мотылёк, рискуя жизнью, вился у огня. Звенели цикады в ночной тиши. Каша, остывая, дымилась в котелке. Где-то в озере ударил хвостом водяной, ухнул в лесу леший, и вновь покой накрыл долину.
Старец прервал рассказ, переводя дыхание. Слушательница тоже молчала.
– Дедушка, я многое поняла из твоего рассказа. Ведь ты и есть тот самый жрец, совершивший ошибку. Теперь ты хочешь искупить свою вину. Но кто она – истинная дочь Солнца-бога, та, которой суждено стать правительницей? Где ты её отыщешь? – после долгой паузы молвила Ясна.
– Мои поиски были долгими, но увенчались успехом. Я нашёл её! – торжественно ответил жрец и, выдержав паузу, добавил. – Ты и есть истинное дитя Верховного божества народа Солнечных Гор! Лишь ты можешь по праву занять трон верховной жрицы и правительницы! Лишь тебе покорятся Ковчег и Солнечный меч!
– Я…?! – вскрикнула девушка и замолчала, поражённая этим открытием.
– Да, именно ты. И сейчас я это докажу.
Он снял, висевший на шее золотой медальон и мешочек из белой замши. Вынул из мешочка большой фиолетовый кристалл и легко, как в масло, вонзил в него солнечный диск медальона. Внутри кристалла вспыхнула яркая искра. Жрец протянул руку с амулетом к девушке и свет внутри кристалла усилился во много раз. Затем он встал и приблизился к замершей девушке. Кристалл на его ладони превращался в маленькое Солнце по мере приближения и наконец, вспыхнул ослепительным сиянием, смотреть на которое уже было невозможно. Но сияние это не обжигало руки и не издавало никаких звуков. Серый волкодав встрепенулся, вскочил в боевую стойку, ощетинил шерсть на загривке и, урча угрожающе, оскалил клыки. Сияние слепило его глаза, но он отважно закрывал хозяйку от неведомого врага.
– Видишь, это ты заставляешь его сиять как Солнце. Ни перед кем Амулет не светится кроме дочери бога. Единственный раз Амулет засветился в присутствии другого человека, и это повлекло за собой роковую цепь трагических событий.
Архагор вынул из кристалла медальон, и сияние погасло.
– Но может быть она, а не я…? – неуверенно спросила, придя в себя, Ясна. Она гладила пса, успокаивая его и себя.
– Нет, ни Ковчег, ни Солнечный меч не слушаются её, а кроме того существуют сложные вычисления, в которых я тогда допустил ошибку, а теперь исправил. Да и сам Амулет тогда светился не так ярко и притом вибрировал, как бы сомневаясь. Нет, дитя бога, именно ты должна взойти на трон, предназначенный тебе свыше.
– Но если ты рассказывал про меня, то я дочь здешнего царя, а не Солнца-бога, – слабо возражала девушка.
– Это совершенно не важно, в чьей семье ты родилась. Дети бога рождаются не от простого зачатия, этого таинства не разгадал ещё никто. Твои земные родители лишь создали прекрасную оболочку для твоей души, а всё остальное сотворили небеса.
– Но ведь если я дочь царя и единственная наследница, то имею право занять престол этой страны, – уже более серьёзно возразила она.
– Да, это верно. Но это по людским законам, а по законам небесным ты должна взойти на трон страны Солнечных Гор и принести людям мир, вселить в их души спокойствие и дружелюбие. В этом состоит твоя великая миссия! – Утверждал жрец.
– Я не хочу жить в другой стране, моя родина здесь, этот народ мне родной.
Беседа длилась долго.
*
"Белый лебедь" бросил якорь на внешнем рейде Муравана. На мачте взвился жёлтый сигнальный флаг. Этим сигналом запрашивалось разрешение на вход в порт. Несколько часов спустя к борту парусника ошвартовалась ладья береговой охраны с таможенным чиновником.
Формальности закончились быстро, досмотр судна не выявил ничего подозрительного. Чиновник лишь удивлялся необычности постройки парусника и его оснастки. Но выведывать технические секреты не входило в его обязанности, и он поспешил убыть с борта, дав разрешение на вход в порт. Капитан заявил, что его груз ещё не прибыл и судно останется на якоре неопределённое время. Он попросил разрешения чиновника пользоваться своей шлюпкой для связи с берегом и доставки на судно продовольствия, на что тот благосклонно ответил согласием, ощутив в ладони тяжесть нескольких серебряных монет.
Большой город всё так же сверкал белизной кремлёвских стен и зданий, светился позолотой храмовых куполов. Так же неприступно возвышались крепостные башни. Всё так же парами стояли вдоль фарватера островки с маяками, и так же по ночам зажигали на них огни. Но что-то изменилось. Сразу и не понять что. Какая-то напряжённость витала в воздухе. В разгар торгового сезона внешний рейд был почти пуст, да и свободных мест у причалов порта было много. Видно войны и междоусобные раздоры князей распугали купцов.
Дав последние наставления опытному помощнику, капитан с половиной команды убыл на берег. Стеналь с трепетом в душе вглядывался в знакомые городские очертания, сидя на носовой банке. Он вновь возвращался в город, где впервые обрёл друзей, уверенность в себе и веру в людей. Не раз он с теплотой вспоминал этот город, эту страну с её приветливым и отважным народом, и мечтал когда-нибудь вернуться сюда вновь.
И вот мечта сбылась – новая миссия привела его сюда. Но горький привкус имела сладость долгожданной встречи. Ведь он тоже отчасти был виновен в бедах и страданиях, которые выпали на долю этой страны.
Шлюпка ткнулась носом в берег недалеко от пустого торгового причала. Капитан, одетый как простой купец, спрыгнул на землю первым.
– Боцман, у вас есть время до заката. Закупите провизию на рынке и ждите меня.
Стеналь быстрым шагом удалился в проулок портового острова. Очень немного изменилось за эти годы, и он легко ориентировался, находя нужную улицу. Путь его лежал на Гончарный остров к дому дружинника Астаха. Именно там жил когда-то его друг и кровный брат Мышата по прозвищу Костлявый. Остальных своих знакомых он решил пока не искать, возможно один Мышата сможет ему помочь.
Знакомые дубовые ворота всё так же крепки и лишь сильнее потемнели. Медное позеленевшее с боков кольцо громко звякнуло. Первым отозвался сторожевой пёс, затем скрипучий голос старика сердито спросил:
– Кого там носит нелёгкая?
– Не ответит ли мне почтенный старец, здесь живёт Мышата, сын дружинника Астаха?
– А пошто тебе он занадобился? – неласково допытывался из-за ворот старик.
– Дружили мы в детстве, отец, хотелось бы повидаться, – весело ответил Стеналь, – так что скажешь?
– А нет его сейчас дома, вот тебе и весь сказ. На службе он. Если сможешь, ступай в Кремль, там он.
– Да пустят ли меня в Кремль, я ведь заезжий гость? А когда он дома-то будет, дедушка?
– А я почём знаю, служба царёва. Может и сегодня к зорьке сменят, а может, и нет. Ступай молодец по-здорову.
Короткий разговор происходил через закрытую калитку, старик даже не подумал выглянуть или открыть окошечко в калитке. Знать недобрые времена настали в Мураване, если жители боятся открывать дверь незнакомцу. Ох, недобрые!
Стеналь не стал больше пытать невидимого собеседника, а пошёл прогуляться по городу. Вернулся на рынок портового острова и нашёл там своих моряков. Помог им купить всё необходимое, легко торгуясь с продавцами на их языке. Тем более что давно схлынула толпа утренних покупателей, а вечерние ещё и не собирались за покупками. Грузчик доставил на тележке купленные продукты к шлюпке. Моряки погрузили купленное, и отправились на вёслах к причалу Дровяного острова на овощной рынок. Там тоже купили всё необходимое и по сходной цене. Затем они поплыли к причалу Турьина острова. Здесь Стеналь оставил своих матросов и один отправился к кремлёвским воротам.
На мосту его остановила стража. Вход в Кремль только по особым пропускам. На страже стояли не простые ратники, как раньше, а царские дружинники, да и числом их было больше, нежели в прежние времена. Видно очень опасались нынешние обитатели цитадели вторжения извне. Стеналь покорно отошёл в сторону и присел на травку рядом с мостом. Стражники недобро покосились на него сидящего, но не прогнали. Он сидел и разглядывал воинов, надеясь найти среди них знакомое лицо. Мышату он так и не заметил, но зато увидел много интересного в поведении и лицах. Сопоставив увиденное в городе, разговоры с местными жителями и наблюдения здесь, он пришёл к неутешительным выводам. Внешне город изменился совсем незначительно, а вот настроение людей заметно ухудшились. Всегда весёлые и разговорчивые горожане, теперь неохотно вступали в разговоры с незнакомцами, и всегда следили за своей речью, боясь сболтнуть лишнего. Стражники у ворот тоже выглядели очень напряжёнными и суровыми. Неспроста это. Знать не сладкой была их служба, если ожидали они каждую минуту нападения врагов в своём же городе, коли приходилось оборонять своих хозяев от их же народа. Безрадостные мысли приходили на ум молодому жрецу, вина за содеянное тяжким камнем легла на его страдающую душу. Помочь бы этим людям, вернуть былую безмятежность и радость жизни, да только как. Что может он сейчас сделать для них? Чем помочь? Да если бы и мог, не имеет он права отвлекаться от выполнения миссии.
Стеналь вздохнул грустно и поднялся с берега. Он отправился к ожидавшей его шлюпке. Матросы сидели на причале и глазели по сторонам. Они ведь были в этой стране впервые. Боцман дремал в шлюпке. Заметив капитана, матросы попрыгали в шлюпку и приготовились к отходу. Боцман встрепенулся и взялся за румпель.
– Отходите без меня, я заночую в городе, – распорядился капитан, – ждите меня завтра в полдень на том месте, где причалили в первый раз.
– Есть капитан! – Ответил боцман и скомандовал матросам. – Вёсла на воду! Табань!
Шлюпка отошла от причала, ловко развернулась на месте и стала ходко удаляться в сторону моря. До заката оставалось часа три. Стеналь направился на постоялый двор, снял там комнату и поужинал в трактире.
В сумрачной тишине улицы послышался слабый топот конских копыт. Он становился громче, всадник приближался. Вскоре из-за поворота выскочил наездник на резвом скакуне с факелом в руке. Сразу разглядеть человека не удавалось, но когда он остановился у ворот Астахова дома, в свете факела взору наблюдателя предстал высокий, стройный молодой дружинник в лёгкой кольчуге и лёгком кожаном, с металлическими накладками, шеломце. На левом боку висел короткий прямой меч в чеканных ножнах, а справа на поясе прицеплен был кинжал. Лица всадника разглядеть было трудно, но скрытый в сумраке проулка наблюдатель и так понял, что это именно тот, кого он ждёт уже несколько часов. Калитка в воротах открылась без стука, гостя ждали. Дружинник передал поводья встречавшему и пропустил коня вперёд. Сам же обернулся и зорко всматривался в сумрак улицы, прежде чем шагнуть внутрь двора.
– Мышата, Костлявый, – позвал из темноты тихий голос, – погоди.
– Кто тут? – тревожно задал вопрос молодой воин, отступя в проём калитки. – Выходи на свет, коли не вор!
Он высоко поднял факел, а правая ладонь его легла на рукоять меча. Встречавший его во дворе человек, оставил коня и прислонился к калитке, готовый захлопнуть ее, как только хозяин скакуна отступит внутрь.
– Не бойся, это я, Железный Таракан, – произнёс Стеналь, выходя на свет, – помнишь ли ты своего кровного брата? – почти шёпотом добавил он.
– Стой там, дай разглядеть тебя! – сурово приказал Мышата.
Стеналь остановился. Факел хорошо освещал лица молодых людей, и хоть они очень возмужали с тех детских пор, каждый всё же без труда узнал другого.
– Таракан? Ты ли это? Какими судьбами? – удивился дружинник и, встрепенувшись, добавил. – Входи, негоже так-то.
Он передал факел встречавшему его человеку, старику, который, судя по всему, разговаривал днём со Стеналем, а сам уставился на вошедшего с нескрываемым удивлением. А когда вошедший протянул свою ладонь со старым шрамом для рукопожатия, на лице его расплылась улыбка. Он тоже протянул свою руку ладонью вверх, показывая такой же старый шрам. Ладони слились в крепком рукопожатии, а потом друзья бросились друг другу в объятия.
– Да в дом-то веди гостя, сынок, – проскрипел, молчавший до сих пор, старик, – что ж не по-людски впотьмах-то друга давнего приветствуешь! А ведь он тебя давно дожидает. Я по голосу его признал.
Они поднялись на высокое крыльцо с резными перилами и вошли в сумрачные сени. В сенях их дожидалась сухощавая старуха с медным масляным светильником. Она открыла дверь и жестом пригласила всех в освещённую горницу. Внутреннее убранство дома говорило о достатке и аккуратности хозяев. Добротная мебель, дорогая посуда красовалась на видных местах, выскобленные полы покрыты домоткаными коврами. Гладко струганные стены завешены более дорогими заморскими коврами, а по коврам развешано оружие и богатырские доспехи. Сразу бросалось в глаза, что боевое натруженное оружие развешано вперемежку со сверкающим каменьями и позолотой парадным или трофейным. Это значило, что хозяева одинаково почитали и красоту, и боевые качества оружия. Помятый стальной тяжёлый шлем соседствовал со щегольским, тонкого серебра, изящным шеломцем, а грозная боевая секира соседствовала с кривым лёгким мечём, рукоять которого выполнена из дорогого морского зуба, в позолоченных серебряных ножнах с жемчугами. Ясно, что не рубился воин этим мечём, а захватил его в победоносном сражении, отняв у какого-то вражеского полководца.
Старик, уловив взгляд гостя, задержавшийся на стенах с оружием, гордо поднял голову и промолвил: " Да, были славные времена!"
– Омойте руки, сынки, да пожалуйте к столу, – пригласила вошедшая последней старуха.
– Отец, матушка, – обратился Мышата к родителям, – это тот самый Железный Таракан, с которым мы дружили в детстве. Помните?
– Вот за столом-то и познакомимся, – похлопал его по широкой спине старик-отец.
– Маняша, – позвала старуха-мать, – помоги, милая, на стол накрыть.
Мужчины усаживались за широкий дубовый стол, а из соседней светёлки вышла молодая женщина. По одежде и убранству видно было, что скоро она станет матерью. Она, скромно потупив взгляд, поздоровалась с гостем и подошла к Мышате. Тот нежно поцеловал её в щёку и представил.
– Жена моя, Маняша, вот первенца скоро ждём.
А потом был долгий весёлый застольный разговор. Мышата смеялся над их детскими проказами. Друзья рассказывали друг другу о своём житье-бытье, задавали вопросы. Родители и жена с интересом слушали их, присев поближе. Ели вкусно, поднимали заздравные кубки. Только Таракан лишь пригублял напитки хмельные, дабы не обидеть хозяев.
– Так значит ты теперь сам купец? – Весело спросил Мышата.
– Да, я верно служил моим хозяевам, и они дали мне свободу, а в благодарность за честную службу помогли завести своё дело. Но богатств я пока больших не нажил, зато сам себе хозяин, гуляю где хочу.
– Да, это правильно. Это хорошо, когда сам себе хозяин, – поддержал беседу Астах.
– Только вот, вижу, торговля в Мураване поубавилась, надо бы попробовать на севере попытать счастья. Меха там, говорят, хороши, да и в цене выигрыш.
– Это да, торговля в наших краях захирела. Междоусобица, – серьёзно ответил Мышата. – Многие купцы боятся возить товары по нашим княжествам. Балуют разбойнички. Нет порядка в державе Славской. – И словно опомнившись, замолк под грозным взором отца.
– Да, наслышан я, – подтвердил Таракан, – а только в толк не возьму, как же могло так случиться, что такая мощная держава раскололась? Неужто беда какая стряслась, или враг коварный навалился. Да только не верится мне, что можно победить такую страну.
– Беда наша из нас же и вышла,– сурово сказал старый воин, но встряхнувшись, добавил веселее, – а врага мы любого побьём. Помнишь, сынок, как мы кочевников разбили?
– Да, батя, ты рассказывал.
– Да, да, я тоже помню! – встрепенулся Таракан. – Хоть и были мы тогда малыми, а всё ж помню, как уходили большие отряды воинов на восток, биться с со страшными кочевниками. Вы ведь, уважаемый, тоже с ними сражались?
– Расскажи, батя, расскажи. Ему это будет интересно.
– Да я уж рассказывал про эту битву, – как бы нехотя начал старый дружинник, – но для друга твоего расскажу снова.
И старик повёл свой рассказ:
– Царская дружина уходила из города под командой царевича Якова. Хоть и молод он ещё был, но в доблести воинской уступал лишь старшому воеводе Петру Братеичу. Другие князья тоже согласились с назначением главнокомандующим Петра Братеича. Войска уже почти все собрались, когда к месту сбора мы прибыли. К этому времени на много вёрст вокруг были разосланы дозорные разъезды. Старшой воевода, опытный вояка, он-то лучше всех знал, что хоть и велико число наших воинов, а кочевников больше, намного больше. А значит, и биться в открытом бою, да посреди степей нам несподручно. Раздавит нашу пехоту дикая лавина их конницы. Но и враг не дурён, заманить его в леса да буераки не удастся, знают они несокрушимую силу своих конников. Вот и решил тогда Петро Братеич исхитриться и заманить-таки ворогов в ловушку.
