Татьяна Николаевна Зубачева
Мир Гаора. 5 книга. Ургайя
Аргат. Резиденция
573 год
Зима
5 днепда
…Бумаги, бумаги, бумаги… год в начале, а уже…отдвх недостижимой мечтой и светом в конце туннеля. А добежишь и обнаружишь, что это была просто открытая дверь в другой туннель, а отдых… ну, какой отдых при запуске такой машины, тут только успевай бежать рядом, подкручивать и подталкивать, а то… отставшего от кочевья никто ждать не будет, тем предки и спасались, сбрасывая балласт. А интересно, его предшественники так же вязли в бумагах или… нет, скорее в пергаментах, и не листах, а свитках, но это несущественно, или непринципиально… принципиально, концептуально, существенно и сущностно… а пропади оно всё пропадом!
Енот резко оттолкнулся от стола и встал. Да, сам себя он называл именно так. Енотом, или Крошкой Енотом. Старой, ещё даже не курсантской, а училищной кличкой. Официально он для всех – Глава. И только Глава. Ну, ещё Отец Нации, Гарант и прочие официальные титулы, они же имена. Безымянная безличная фигура. Ни рода, ни семьи. Потому что все ургоры – его Род, а вся Ургайя – его Родовое Гнездо. Так когда-то решили, и уже несколько веков поистине судьбоносное решение доказывает свою правильность и оптимальность. Страну губили – и чуть не погубили совсем – межродовые распри. Когда после очередной борьбы за трон треть родов исчезла полностью, а ещё от трети остались обломки боковых ветвей, тогда и было решено, что король из любого рода опасен и ненадёжен именно своей приверженностью своему роду, и что над всеми должен стоять тот, для кого все – свои, без различия родов, семей и фамилий. И не король, ибо король – это династия, то есть опять же род, а Глава.
Енот, на ходу срывая с себя одежду, вышел в примыкающий к кабинету тренажёрный зал, с хрустом вскрыл лежащий наготове на скамейке у входа пакет с тренировочным костюмом, переоделся и прошёл к велотренажеру. Ну-ка, что ему приготовили на сегодня?
Как только он опустился в седло и взялся за руль, засветился укреплённый на стене большой экран и медленно проступили очертания старых сосен, и появилась узкая песчаная дорожка. Королевская Долина? Нет, сосны другие. Алемания? Сосновое взморье? Неплохо. И даже остроумно. С алеманами у нас союз, и такая поездка вполне реальна.
Он крутил педали, поворачивал руль, и экран послушно менял изображение, создавая вполне достаточную иллюзию реальной поездки. Даже пахло сосновой смолой и хвоей. Чуть-чуть, намёком. А так – иллюзия полная. Скорость, подъёмы, спуски. Да, с Заморских территорий поступают весьма интересные вещи. Артефакты. Которые можно использовать, но очень трудно повторить. Хотя иногда и это удаётся. Если есть подходящие руки. А если найти и голову, то можно не только разобрать и скопировать, но и сделать своё. Как с теми снарядами. Каждому мечу положен свой щит. И если чуть-чуть даже не улучшить, а изменить свой меч, то вражеский щит не выдержит. В современном оружии вообще понятия «лучше» и «хуже» весьма условны. Воюет не оружие. Воюют люди. Что толку в супертанке, если для него нет экипажа? Снаряды, горючее, даже запчасти – это можно приобрести в комплекте вместе с танком, а вот людей… Их не купишь и не возьмёшь в аренду, их надо родить, вырастить и обучить. И нельзя быть сильным везде. Не случайно айгрины сильны именно в танках, согайны в авиации, алеманы во флоте. А мы, ургоры, в чём сильны мы? Сейчас, сегодня… да ни в чём. Кавалерия… Да, когда-то… как там в старинных стихах… «Лавина кавалерии, по львиному ревущая…» Супероружие… прошлого тысячелетия, великая славная традиция… но кому сейчас нужна кавалерия? Один-единственный малый полк для парадов, традиционного эскорта и съёмок исторических фильмов. И то, сами кони и всадники, дай Огонь, чтоб одна шестая от общей численности полка. Что ещё? Опять же традиционные фортификаторы. Подземные и прочие лабиринты, двойные и тройные стены, бункеры, коммуникации… Всё это прекрасно, чтобы отсидеться от набега. А если победители не уйдут? То… Вот именно. Рано или поздно находится вход или кто-то, показывающий этот вход. Были, были прецеденты. Фортификация – обеспечение военных действий. Но не сами действия. Значит, остаётся пехота. Основная ударная сила любой армии. Потому что всё остальное – это поддержка и обеспечение. А пехота – это люди, много людей. Снаряжённых, обученных пользоваться этим снаряжением и готовых. Убивать и умирать. Так что опять же… людские ресурсы. Главная проблема.
Еле слышно прозвенел где-то вдали мелодичный таймер. Енот, медленно сбавляя темп, остановил педали, и так же медленно остановилась бегущая перед ним на экране песчаная дорожка среди сосен. Разжав пальцы, он отпустил руль, и экран погас.
– Отличная поездка, – сказал он в пространство, отходя от тренажёра.
– Рад слышать, – откликнулся голос дежурного врача за спиной. – Пройдите на осмотр.
– Да, разумеется.
Обычный послетренировочный осмотр здесь же в зале. Всё необходимое во врачебном чемоданчике – ещё одном «заморском» артефакте.
– Норма, – краткое резюме врача.
– Благодарю, доктор. Передайте мою благодарность технику. Сегодняшнее сопровождение было великолепным.
– Обязательно передам, – улыбаясь, ответил врач, укладывая приборы в чемоданчик.
Быстро переодеваясь в свежий рабочий костюм, Енот кивком показал на чемоданчик.
– Насколько велики шансы сделать облегчённый полевой вариант?
Врач покачал головой.
– Пока слишком малы. Наша техника требует существенно большего объёма, а их, – врач невесело хмыкнул, – длительной переподготовки.
Енот понимающе кивнул.
Опять проблема человеческих ресурсов. Но любая проблема решаема, когда её решают.
Зал для совещаний. Одновременно компактный и просторный. Сколько надо, столько и разместится. И всё под рукой. Пока пуст, но – Енот бросил быстрый взгляд на старинные, украшенные гербами родов часы на боковой стене – через пять с половиной долей зал заполнится. Войдут и рассядутся приглашённые. А пока просмотрим приготовленные к совещанию материалы. С этой папкой они ознакомлены. Об этом кое-что слышали. А это… это будет ошеломляющей новостью. В старом смысле слова и его подлинном значении. После хорошего удара по шлему голова цела, шлем цел, но человек ошеломлён. Что и нужно для получения искренней, незамутнённой всякими другими соображениями реакции. Потому что от их реакции зависит многое. Чёрный Лис любил повторять, что марионетка хорошо играет, только не подозревая о своих ниточках. Но чтобы удачно дёргать, нужно очень хорошо и точно знать о реакции марионетки на каждую ниточку. На силу и направление рывка.
Енот быстро, не тратя ни одного лишнего движения, перебрал и уложил бумаги в несколько ином порядке, выпрямился и приветливо улыбнулся медленно раскрывающейся двери.
Они входили друг за другом, строго по-уставному щёлкая каблуками и склоняя головы в сдержанно почтительном приветствии, без толкотни и заминок рассаживались за столом. Сейчас и здесь они равны. Отцы-командиры, начальники военных училищ, генералы. Все шестеро. Ибо седьмого – начальника училища спецвойск на это совещание не пригласили. Но его отсутствие – норма, его училище проходит по одному из отделений «Дома-на-Холме», а они все – армейцы, вот если бы спецовик был, то они бы стали задумываться. А так… Всё как обычно. Долевая ритуальная пауза для беззвучной молитвы Огню о помощи и вразумлении, и начали:
– Соратники, – начал Енот подчёркнуто будничным тоном. – Нам предстоит решить несколько вопросов, связанных с обеспечением обороноспособности страны.
Понимающие кивки.
– Основная проблема армии кадровая.
Снова согласные кивки.
– При нарастающей нехватке боеспособного контингента необходимо высвободить время и силы, как для военной подготовки, так и для непосредственного ведения боевых действий. Именно поэтому принято решение ввести в войсках особые подразделения для выполнения вспомогательных работ обеспечивающего характера.
– Особые? – слегка приподнял брови генерал с крылышками на петлицах.
Авиаторы славились своей быстрой реакцией, переходящей – при необходимости – в импульсивность.
– Ну, не специальные же, – усмехнулся Енот.
Все понимающе заулыбались.
– К тому же это название скомпрометировано, – прежним, слегка насмешливым тоном закончил фразу Енот.
Улыбки и кивки мгновенно стали настороженными. Спецвойска – цепные боевые псы – стали выходить из-под контроля уже давно, а последний инцидент с сыном Яржанга Юрденала весьма… показателен. Разумеется, никакой официальной и даже закрытой информации не было, но все всё знают. И такое нападение на собственного, пусть и бывшего командира говорит о многом. Либо они действительны неуправляемы и начали действовать самостоятельно, либо их взял под контроль и управляет ими кто-то никому неизвестный. Как говорится, оба варианта хуже. Значит, спецвойска из общего расклада надо исключить. Интересно и во многом перспективно. Но надо обдумать.
Намёк дан, намёк понят. И Енот продолжил:
– Подготовка контингента для этих подразделений включается в общую систему военного образования.
Да, они и с этим согласны. Правда, без особого энтузиазма, потому что им это новая головная боль. И они ещё не подозревают, насколько она новая для них.
– Особые вспомогательные подразделения в войсках будут формироваться из состава несамостоятельного контингента.
Опаньки! Есть! Мишень показала попадание! Ещё молчат, но брови у всех дружно полезли вверх. А теперь вперёд, не давая опомниться.
– В случае военных действий мобилизуется для нужд государства десять процентов от состоящих на учёте в Ведомстве Несамостоятельного Контингента.
– Рабов в армию?! – не выдержал танкист.
– И даже на фронт, – улыбнулся ему Енот.
– И даже с оружием? – уточнил десантник
– Нет, только шанцевый инструмент. И всё прочее, необходимое для фортификационных, дорожных и других вспомогательных работ.
– Ну, топор и сапёрная лопатка тоже оружие, – пробурчал войсковик.
– Ну, чтобы не отвлекать техников на ремонт взлётно-посадочных полос и обустройство капониров… – задумчиво сказал авиатор.
– И снаряды подтаскивать, – кивнул артиллерист.
– И даже подвозить, – улыбнулся войсковик.
– Да, – кивнул Енот, плавно перехватывая разговор и готовя новый… удар по шлему. – И чтобы в случае войны не выискивать по картотекам умеющих водить машину, читать надписи на ящиках и считать их количество, в каждом училище открывается вспомогательное отделение. Семилеток набираем через то же Ведомство, срок обучения двенадцать лет.
Вот теперь наступила тишина. Енот терпеливо ждал. И нарушил молчание моряк.
– Я бы предпочёл набрать… этот контингент сам. Не через Ведомство, а в приморских посёлках.
– И в адмиральских родовых гнёздах, – с насмешкой продолжил десантник.
Моряк твёрдо посмотрел ему в глаза и кивнул.
– Конечно. И в усадьбах отставных флотских офицеров тоже.
– Можно подумать, вы и раньше это практиковали, – хмыкнул авиатор.
Моряк пожал плечами.
– Посёлки прибрежной полосы живут рыболовством. Поселковые издавна работали на наших базах. На вспомогательных работах, разумеется.
– Например, ублажая моряков после похода! – засмеялся авиатор.
– Зато, какие отменные дети получались! – в тон ему ответил моряк. – А цвет всегда можно свалить на прекрасную туристку из Алемании.
Все рассмеялись.
Енот мысленно отметил, что моряк ни разу не назвал, ни рабов, ни аборигенов. И оценил. Умён, ничего не скажешь. Если сейчас кто-нибудь опять упомянет рабов, надо будет поморщиться. Первый намёк они приняли хорошо. Дадим второй.
Но второй не понадобился. Всем хватило первого. И поняв это, Енот плавно закруглил совещание поручением каждому составить записку по необходимой реорганизации собственного училища и организации работы вспомогательного отделения. Срок – декада. Потом обмен записками. Каждый прочитывает и комментирует записки соратников. На это ещё декада. Потом новый обмен. Декада на осмысление комментариев и составление нового варианта. Через три декады окончательный вариант, а также черновой и все комментарии сдаются в канцелярию Главы. А об итоговом совещании их известят.
Дружно убираются блокноты «с вводными», общий подъём из-за стола, щёлканье каблуками и чёткие строевые развороты к двери.
Оставшись в одиночестве, Енот быстро собрал бумаги в две папки и переложил их на край стола. Совещание с командующими войсками уже проведено, Устав для особых вспомогательных частей разрабатывается, Рабское Ведомство… указание о необходимости полноценного и всеобщего переучёта всего несамостоятельного контингента уже давно отдано, и твёрдо указано, что тщательность приоритетна перед скоростью исполнения. Ни один клеймёный не должен оказаться вне картотеки Ведомства. И согласно получаемым докладам процесс идёт без накладок и отступлений и близок к завершению. С весеннего праздника, если – он усмехнулся – будет на то воля Огня, можно и возобновить торги и прочее, разумеется с тщательным соблюдением всех нововведений. А вот ставок лишних, что просили и просят, не дадим, пусть изыскивают свои «внутренние резервы», а то потом замучаемся пристраивать ставших ненужными. И… и да, нужно уже сейчас начинать думать о том, что будет после… когда «несамостоятельных» больше не будет, чем тогда будет заниматься Ведомство их учёта. Да, об этом нужно думать уже сейчас. Старые здания лучше не разрушать, а перестраивать. Или разбирать, чтобы максимально использовать всё пригодное. Тем более – Енот снова усмехнулся – когда ресурсов не хватает.
* * *
Дамхар
573 год
Зима
7 декада
Статья об Амроксе готова и «вылизана». Больше ни из Тихони, ни из увиденного из-за плеча того психа – как вспомнишь ту сволочь, так сразу в глазах темнеет и холод у сердца, ну, ничего, увидимся, сквитаемся – ни из услышанного от спецовиков, нет, то в «фабрику маньяков» пойдёт, не возьмёшь. Так что… Гаор ещё раз мысленно пробежался по тексту, вложил лист в папку «к печати» и завязал тесёмки страховочным узлом.
В повалуше темно и тихо, сверху еле слышно доносится ровное дыхание. Перестал малец во сне плакать, видно, выговорил все свои страхи и обиды и успокоился. Самому бы так же… Стоп, твоё пусть при тебе и остаётся. О чём хорошем подумай. Скажем, как Новый год отпраздновали. Гаор улыбнулся, не открывая глаз. А что, праздник – это всегда хорошо. Поели, попили, поплясали, а на следующий день и Солнцу воздали должного. Как Новый год встретишь, так весь год и проживёшь, так что… Так что с утра готовь большой фургон в рейс, снегу навалило где по колено, а где и по пояс. А Новогодье хорошо отпраздновали, даже Джадд отошёл, и, хоть молча, а со всеми сидел и улыбался. Что там у Джадда в прошлом было, что до сих пор… ну, так и у тебя тоже… всякого навалом. Тогда, после Озера, он на следующий день пошёл к Джадду со своими башмаками – швы расползаться стали, он бы и сам справился, но чего горбатиться, когда есть сапожник – и, как бы невзначай, поглядел на запястья Джадда. И увидел. Уже знакомые и понятные вдавлины от «бранзулеток». И не положил башмаки в кучу у двери к остальному, требующему починки, а протянул в руки и так, чтобы их запястья соприкоснулись. Джадд сначала удивился, потом опустил глаза, увидел и понял. Молча кивнул и взял у него башмаки. И всё на этом. Ни вопросов, ни объяснений. А на хрена они им, когда и так всё ясно-понятно. А у мальца нет полосок, не держали его, значит, в спецнаручниках. Ну и хорошо, и Огонь ему в помощь, и матери набольшие в защиту. Признали ведь мальца своим, галчонком, и он старается, язык на лету схватывает и в остальном… скоро только по цвету и будет отличаться. А после Озера и мужиком считается, так что… в удачу ему.
Мысли текли неспешно и благодушно, не обрываясь, а растворяясь в спокойном сне. Всё у него хорошо, всё в порядке, вот когда что, не дай Огонь, грянет, тогда и будешь… психовать не психовать, а думать и решать. И мысли о возможном появлении прошлого хозяина, как и воспоминания об «Орлином Гнезде» и всём поганом роде Ардинайлов давно не тревожили его. Что для дела нужно он давно записал и пометил на листах в «Высокой крови», вот пусть там и лежит… как мина на «наиболее вероятном направлении продвижения противника».
Чистый белый конверт с уже привычной безымянной визиткой, извещавшей о том, что предыдущий материал получен, обнаружился в бардачке в третьем, считая от Новогодья, рейсе. Уже ни слёз, ни особой радости, а спокойное деловое сосредоточение. Записку, воздавая хвалу Огню, сжечь, пересмотреть маршрут, чтобы, не слишком выбиваясь из графика, выкроить время на заезд в заведение. Об обосновании можно не думать: тоже отработано давно. Пожрать и наскоро перепихнуться с Лиской или с какой другой бабёнкой, ну, это совсем без разницы. Других радостей у клеймёного водилы нет и быть не может, все всё понимают, никаких вопросов и сомнений не будет.
И, хотя статья готова и вылизана, и пишется быстро, почти бездумно, но… вот именно, нельзя бездумно, всё равно каждое слово как заново отследи и проверь, чтоб ни ошибок, ни неясностей, ни даже случайных подстав. Правда, только правда, ничего, кроме правды, а не вся правда. О чём умалчиваем? Об источниках, конечно. И нет, не врём, а… впрямую не называем. Желающие найдут, если хватит у них умения и смелости, а остальные… поверят на слово. В предыдущие же верили. Будь по-другому, так нашли бы способ сообщить ему, что, дескать, завираешься, парень, дай подтверждение.
Ну вот, теперь подпись, лист в конверт, конверт в бардачок и вперёд. Пожрать, с бабой побаловаться, новости узнать. А кто там без него на стоянке машину откроет и возьмёт из бардачка… а у меня там ничего такого и не было. Всё, что в рейсе надо, так и лежит. «Видели, как на коня садился, да не видели, в какую сторону укатился.» Говорят, ещё когда слышал, что написанное тобой, как ребёнок твой. Статья – это сынок или дочка? А кто бы ни был, в путь, малыш, я даже вслед тебе не посмотрю, чтобы не сглазить и не помешать твоей дороге.
Аргат.
Редакция «Эхо. Свободная газета свободных людей»
До Аргата конверт дошёл вполне благополучно, оставаясь белым и немятым. Арпан даже не особо удивился, выудив его из середины стопки ежедневной почты. Привычно осмотрел, вскрыл и погрузился в чтение. И так же привычно пристроились с боков Туал и Моорна.
На этот раз слёз не было. И слов тоже. Ни у кого. Об Амроксе не то, чтобы знали, но слышали все. Как же, многофункциональный медико-педагогический центр, где лечат больных и воспитывают брошенных детей. Бывали, да, конечно, бывали сдержанно восхищённые и деловито одобрительные статьи в крупных газетах. Кто-то их читал, но многие просто просматривали. А оказывается… Огонь Великий, да что же это?! Моорна, побледневшая до зеленоватого цвета, взяла лист и ушла его переписывать. Арпан пододвинул макет ближайшего номера и начал освобождать место для статьи, безжалостно выкидывая всё подряд, не глядя и не разбирая. Потому что всё остальное… чепуха и слюнявая болтовня рядом с этим.
– Мы ничего не можем сделать, – тихо сказал Туал, стоя рядом и наблюдая за его работой.
– Да, – кивнул Арпан, сгребая вынутые из макета квадратики и прямоугольники с текстами в одну кучу. – Только это. И пусть, хоть…
– Пусть, – согласился Туал. – За это не жалко. Знаешь, я бы всё равно не поверил, если бы не терминология. Сырьё, полуфабрикат, продукт. Это не выдумаешь. И отходы, выбраковка…
– Да, – Арпан оглядел получившееся «окно». – Меня тоже убедило именно это. И непротиворечивость со всем предыдущим. И последняя фраза.
– И это ещё не самое страшное, – процитировал Туал. – И что там будет?
– Доживём, – Арпан усмехнулся, – почитаем.
– Если нам дадут дожить.
Арпан молча пожал плечами. Дадут – не дадут… Главное – успеть. Напечатать и отдать в киоски. А там… хоть к Кервину. И к остальным. Нас ведь много – пропавших без вести, погибших в различных катастрофах и авариях, убитых шальными пулями и случайными взрывами, официально арестованных и неофициально исчезнувших в Доме-на-Холме. Или в подземельях Храма, а бывало и такое.
Они подождали возвращения Моорны с переписанным текстом, сожгли, безмолвно молясь Огню, оригинал, и Арпан приступил к размещению статьи – «громового фитиля» – в макете. Да, это тоже и «фитиль», и «бомба», но… здесь вряд ли колыхнётся биржа, разорятся фирмы,но… но слишком многих это коснётся. И даже неважно: закроется сам Амрокс или продолжит свою работу «смертный конвейер». Ходят упорные слухи, что сразу после весеннего праздника возобновятся торги или по-новому «передача в опеку», снова зашныряют по улицам «серые коршуны», а то что-то давно их видно не было. Но теперь все будут знать, что это такое на самом деле, кого куда и для чего везут. Не будет действовать старая как мир отговорка: «Мы ничего не знали». Ох, как же он стал писать. Ведь ни разу не сказано: «… страшно… ужасно… преступно…». А читаешь – и холод по спине, и волосы дыбом. Аггел его подери, как он это делает?! Ведь самые простые слова, а за душу берёт… ну… ну… Ну, вот так, хорошо встало, и рядом… вполне уместное, не заслоняет и не противоречит.
– Развозим сами?
– Да, по возможности.
– А если…
– А пусть!
Шум, конечно, будет, но… Огонь нам в защиту, а Он справедлив и каждому отмеряет по его делам и силам.
