Татьяна Николаевна Зубачева
Мир Гаора. 5 книга. Ургайя
Из будочки вышел капитан в полевой форме с петлицами Экономического Ведомства. Обменявшись коротким приветствием – ни козыряния, ни рукопожатия отметил внимательно следивший за ними из машины Гаор – и даже как будто не заметив озиравшегося Гарда, «экономический капитан» взял протянутые Коррантом бумаги и быстро, явно проверяя, но без излишней придирчивости просмотрел их.
– Номера к осмотру.
Коррант, полуобернувшись, повелительно махнул рукой. Гаор выключил замок задней двери фургона и вышел. Из кузова, зевая и протирая глаза, полезли мужики и бабы. Капитан прочитал список, называя сразу и номер, и прозвище и внимательно оглядывая откликавшихся.
– Вы из первых, – улыбнулся он Корранту, возвращая список. – Занимайте любой свободный по вашему усмотрению.
– Благодарю, – вежливо ответил Коррант, убирая бумаги в старую офицерскую сумку-планшет и коротким повелительным взмахом отправляя рабов и сына обратно в машину.
Появившиеся, как из-под земли, а скорее из-за бокового ветровала, два светловолосых и светлобородых мужика в старой, но чистой и целой армейской форме без знаков различия споро открыли шлагбаум.
Первую сотню шагов на хорошо расчищенной под два грузовика дороге между громоздившимися с обеих сторон ветровалами проехали молча. А потом Коррант усмехнулся.
– Однако толковый… хозяйственник. Ты смотри, сколько за три года без малого успел. А то тут уже полный бардак начинался, старик всех распустил.
Говорил он, ни к кому не обращаясь, как сам с собой, и слушали его молча. Гард – рассеянно, крутя головой и явно в пол-уха, больше интересуясь лесом, а Гаор очень внимательно. Потому как в новом месте любая информация на пользу.
– Интересно, – продолжал задумчиво Коррант, – где такого нашли, а ещё интереснее, кто так выучил. Хотя… Экономическое Ведомство… тоже… не простое, – и зорко быстро посмотрел на Гаора. – Мужиков у шлагбаума видел? – и не дожидаясь его ответа: – Всё понял? Так что не наглей. И остальных предупреди. Гард, тебя тоже касается.
– А? – оторвался от окна Гард. – Отец, что?
– То самое, – хмыкнул Коррант. – Держись в рамках. Себя не роняй, но и не заносись. И без аргатских штучек. Могут не понять.
Гард кивнул, но ответить не успел. Потому что лес внезапно расступился, открывая огромное – противоположный берег еле просматривался тонкой неровной чертой тамошнего леса – серебристо-синее озеро. Дорога раздваивалась вдоль пологого поросшего низкой сочной травой склона, уводя к навесам и прочим сооружениям.
– Бери налево, – распорядился Коррант. – И вон к тому навесу, да, большому, там за ним уже для коптильни круги выложены.
– Отец, – подал голос Гард. – Это кто-то уже себе приготовил?
– Слышал, что сказали? – хохотнул Коррант. – Занимать по своему усмотрению. Вот я и усмотрел. Так, а здесь притормози и дверь открой.
Гаор послушно затормозил, не доехав до указанного навеса, и выпустил уже совсем проснувшихся пассажиров из кузова.
– Тумак! – с ходу негромко заорал Коррант. – Как тебе этот? Сойдёт.
– Самое оно, хозяин, – охотно согласился Тумак, радостно озираясь.
– Так, тогда, Рыжий, фургон сюда поставь. Вы все к воде валите, здоровайтесь, пять долей вам даю, потом разгрузка и обустройство.
Гаор вместе со всеми бегом спустился к воде, не так зная, как догадываясь о предстоящих действиях. Тихоня сразу пристроился рядом с ним, и они уже следом за Тумаком и Большухой, встав на колени напились, черпая пригоршнями воду, прокатывающуюся по нёбу и горлу ледяными приятными шариками, потом плеснули воды себе на головы и умылись.
– А теперь айда, – Тумак встряхнул головой так, что от его взлохмаченной шевелюры и растрёпанной бороды полетели брызги. – Работать пора.
– Ну, и работать, – хмыкнул Сизарь.
Тихоня, уже знавший эту тонкость, что работать на хозяина, а работать – так на себя, рассмеялся вместе со всеми.
В нескольких шагах от них уже так же умывались и пили, здороваясь с Озёрным, ещё мужики и бабы, а там вон ещё…Склон и берег быстро заполнялись людьми и их суетой, которая, впрочем, как быстро приметил Гаор, была вполне осмысленной. И уже не красный, а золотистый солнечный диск показался из-за леса.
– Вы бы ещё купаться вздумали, – встретил их у навеса хозяин. – Я на молитву, чтоб, когда вернусь, всё как надо было. Тумак, понял? Рыжий, успеешь по бабам, делом займись. Гард, пошли.
– Это они по-своему молиться будут, – объяснил Тихоне Сизарь. – Нас не касаемо.
Тихоня понимающе кивнул. Кивнул и Гаор: конечно, там – молитва господская и хозяйская, а Солнце – Небесный Огонь по-Храмовому, Золотой Князь по-нашенски – всем виден и на всех смотрит. И свою молитву он успел прочитать, ещё стоя у воды.
Вокруг кипела суета обустройства, сразу ставшая общей: помоги и тебе помогут, одолжи и сам одолжишься, а заодно и познакомиться, и вспомнить общих знакомых, узнать последние новости по посёлкам и усадьбам, сговориться на ночную ловлю и на прочее, что ночью сподручнее… Тихоню, для всех неизвестного, сразу обступили, дёргая со всех сторон вопросами, и он, растерявшись от обилия незнакомых людей, только крутил головой и неуверенно улыбался.
– Наш это, – перебила общий шум Большуха, – с капитановой усадьбы.
– Галчонок, что ли ча? – спросил кряжистый темнобородый мужчина.
– А то ты, Мовша, сам не видишь? – ответил Тумак
Толпа понимающе и, как сразу почувствовал Тихоня, сочувственно зашумела. Кого поселковые называют галчатами, он уже знал и потому улыбнулся уже уверенней.
– И ничего не помнишь? – спросила женщина из Мовшиного посёлка.
– Выжигают им память, – вмешался Гаор.
Сочувствие окружающих заметно усилилось. Но коли с новичком всё ясно – не чужак, свой, а что на голозадого смахивает, то не в укор мальцу, потому в галчата и угодил, ну, да ничего, и не такое бывало, глядишь, ещё и вспомнит, найдёт своих – и понятно всё, а дело делать надо, солнце уже вона где, сейчас хозяева с господами с молитвы своей придут, их кормить надо, а у тебя вона так и лежит всё навалом.
Лёгкий разборный купол временного храма заполнился быстро и достаточно плотно. И Коррант снова не смог не оценить предусмотрительность и… да, пожалуй, именно распорядительность нового управляющего Озёрным хозяйством. Рассчитано точно по количеству приехавших: не тесно и не слишком просторно. И даже храмовник приглашён нестарый, с хорошим голосом, умеющий не торопиться и не затягивать службу. А Гройна оказалась права: Гарду под возраст почти нет, остальные – мальчишки-подростки, только вон те двое, ну, один, да, точно, уже в полицейских протоколах фигурировал, правда, ничего особого, обычное мальчишеское лихачество с превышением скорости и созданием опасных ситуаций, это неприятно, но терпимо, а вот второй… неприятный. Похоже, из молодых, да ранний.
За всеми этими мыслями он с привычной автоматичностью совершил все положенные движения, произнёс положенные молитвы и на выходе опустил в стоящее блюдо стандартные шесть гемов по древнему завету: «Полудюжину Храму отдай».
Как опять же издавна повелось, выйдя из Храма, немного постояли и поговорили, возобновляя старые знакомства и заводя новые, немного обсудили последние новости, но это уже так, вскользь, основные разговоры будут вечером на отдыхе. Управляющий повторил свою просьбу вложить лохмачам ума, чтоб не вздумали оправляться помимо специально отведённых и оборудованных для этого мест. Что и к ним – господам и хозяевам – это тоже относится и что для них также всё приготовлено, не прозвучало, умному достаточно, да и на жеребьёвке «озёрный капитан» об этом очень доходчиво упоминал. Как и о соблюдении всех остальных правил, запретов и предписаний насчёт размеров ячеек в сетях, запрета на самовольную рубку ивняка для коптилен, а также драк и разного другого непотребства. О неписаных правилах и обычаях не говорили, тут уж лохмачи сами друг за другом последят.
И не спеша, давая рабам время подготовиться, чтобы не начинать декаду с порок и оплеух, разошлись по своим навесам.
Гарда так и распирало желание бежать, что-то делать, и Коррант, искоса поглядев на сына, решил всё же слегка притормозить столь пылкий энтузиазм.
– Про генератор не забыл?
– Ну, пап…
– Без ну. Он на тебе, а остальное тебе Тумак скажет. Здесь он главный.
– Главнее тебя? – не удержался Гард.
– Дурачок ты ещё, – хмыкнул Коррант, – а ещё в инженеры собрался. Знаешь, в чём задачи инженера на производстве?
– Их две. Правильно расставить людей и чётко сформулировать задание, – немного обиженный простотой вопроса ответил Гард. – Ну, я это ещё когда выучил и сдал.
– Вот и выполняй эти две, и не забывай третью. Не мешай специалисту, – хохотнул Коррант. – Максимум помощи в минимуме помех. Понял? Беги, там Сизарь не знает, за какую гайку браться. Раскрутит все подряд, так я его за твой недосмотр и выпорю. Когда сделаешь, тогда поешь.
Гард проглотил возражение о недопустимости такой несправедливости и отправился к Сизарю, стоящему над генератором с несчастным видом. Рыжий демонстративно залез под капот фургона, дескать, у него своя работа и к генератору он никаким боком ни с какой стороны, Тумак… ставит свои конструкции и Тихоня при нём, вот тоже… нашёл отец кого купить, «галчонка», да ещё такого, что чистокровным смотрится, и вечно-то он всего боится, от протянутой руки шарахается. Бабы… ну, бабы они и есть, у них свои дела, и есть хочется, а отец слов не меняет.
Наладить генератор удалось сравнительно быстро и запустился он со второй попытки. Гард с невольной горделивой улыбкой отпустил Сизаря на помощь Тумаку и прошёл под навес, где на походном раскладном столике его уже ждал походный завтрак: жестяная миска с кашей, два куска домашнего хлеба и жестяная кружка с дымящимся чаем. Красава, любуясь его аппетитом, дала ему добавки и достала полотнянку – штаны и рубаху из грубой ткани поселкового изготовления. К удивлению Гарда, переодевались все – и рабы, и свободные, и… отец? Тоже босиком, уже как все, в просторных штанах на шнурке – сразу вспомнилось смешное поселковое название: портки – и рубахе навыпуск.
– Давай, хозяйчик, не копайся, – поторопила его Красава. – Не любит Озёрный, когда к нему в городском лезут.
Гард подчинился и, переодевшись, подошёл к отцу, неуверенно ступая по траве, оказавшейся, когда ты босиком, а не в ботинках, не такой уж и мягкой.
Тот с улыбкой оглядел его и кивнул.
– Вот так, сынок.
– Отец, – Гард невольно оглянулся и понизил голос, – но это… это их обычаи…
– Верно, – серьёзным тоном, но улыбаясь, ответил Коррант. – Конь подчиняется всаднику, но только глупый всадник не доверяет коню. Надо точно понимать, где поводья натянуть, а где отпустить.
Гард неуверенно кивнул. Разумеется, он знал эти древние поучения, но ещё никогда не слышал их… такими, в такой ситуации. И раз отец говорит…
– Генератор работает.
– Слышу. А теперь Тихоней займись.
– А…?
– Он плавать не умеет, – усмехнулся Коррант. – Вон с Тумаком пошёл сети замачивать. А то пересохли, могут потрескаться при размотке. Иди с ними. И поможешь, и Тихоню поучишь. И сам поплаваешь. Тумак знает, где что можно.
Гард снова, но уже радостно кивнул и сорвался с места. Коррант негромко рассмеялся вслед сыну. Ну, этого обоим мальчишкам надолго хватит. Так, остальные где? Все при деле.
Старое Озеро
Потянулись, нет, полетели счастливые, праздничные, несмотря на растущую с каждой долей груду дел, суетливые дни, наполненные солнечным светом, блеском воды, нежданным быстрым дождём, бьющимися в руках рыбами, необыкновенным запахом и вкусом вечерней ухи из свежепойманной рыбы, режущими ладони мокрыми сетями, когда вытягиваешь их из насмешливо колышущейся воды, плаваньем, мягкими незрелыми орехами и кисло-сладкими ягодами прямо с кустов…
Тихоня жадно впитывал этот такой неожиданный пёстрый многоголосый мир. Ни о чём таком он раньше не слышал, не… нет, что-то такое когда-то очень давно у одного из первых хозяев читал, но одно дело – белые листы, испещрённые чёрными значками букв, и совсем другое вот так, въявь, с запахами. Всё интересно, всё радостно, даже боль в порезанных пальцах и натёртых ладонях, дружеские подзатыльники и необидные насмешки над «городским» неумёхой. А разве нет? Так оно и есть, а на правду только дурак обижается. Но вот послал его Рыжий к другому навесу «подмогнуть» там с мотором, и он справился, и уже по-другому на него посмотрели.
– У кого узнал?
– Меня Рыжий учит, – ответил он, вытирая руки ветошкой.
– Рыжий? Это да, мастер. Учись, малец, категорию повысишь.
Он кивнул: да, высокая категория – это для раба лишний шанс пожить чуть подольше.
И «хозяйчик» – Гард – оказался нормальным парнем, без закидонов, а что плавать учил, попросту столкнув в воду, так тот же Тумак тут же рядом оказался, не дал захлебнуться и сказал, что его самого в том, детском ещё посёлке так же учили. Даже не вотчим, а тятька родный взял с собой на рыбалку, вывез на плотике на середину пруда, а пруд большой был, столкнул и велел плыть к берегу, а сам рядом на плоту. Так что… всё как положено, от века заведено.
И новые, странно звучащие слова, названия рыб, растений, снастей как сами собой укладываются в памяти, сцепляясь в фразы, и попадаются знакомые по книгам, и… и похоже, в книги, в ургорскую речь они попали отсюда, из посёлков от…рабов? Это нужно будет потом обдумать, обговорить с Рыжим, но это потом, а сейчас…
– Тихоня, за дровами пошли!
– Иду, хозяйчик.
Они даже не уговаривались, а само собой получилось, что на людях «хозяйчик», а без чужих ушей – по имени. Ну, хозяин – он всегда хозяин, а хозяйские дети – это уж как у кого заведено. Рыжий вон их обоих, особенно на тренировках «молодыми» зовёт и по-армейски: салагами. А здесь тренировок нет, и хозяин запретил и, если честно, то и без них хватает.
Дрова давно заготовлены и выложены в поленницы. Это чтобы самовольных порубок не было – объяснили местные мужики, которые тоже участвовали в ловлях. Хозяйство-то большое, со своим посёлком, само Озеро, лес вокруг, и ещё пруды для молоди на развод и продажи, а пашни нет, только так, огороды и сады при домах, ну, и скотину помаленьку держим, тоже только для себя, а управляющий… Об управляющем говорили со сдержанным одобрением, что молодой, приезжий, но с понятием, работу, конечно, требует, но опять же, с умом, попусту не прижимает, даёт кормиться…
О том, что прежнего прижима нет, много говорили у рабских костров, хотя тоже… по хозяину или господину глядя, те ведь… каждый наособицу, у одного и раньше вольготно – не вольготно, но дышать давал, а у другого как было без продыха, так и сейчас…
Возле поленниц их встретил один из местных, не в полотнянке, а в форме – значит, «при исполнении». Подробно расспросил, для какой коптильни нужны дрова, и показал на дальний угол большой поленницы.
– Отсюда берите.
Как он их различает? На взгляд Тихони все поленья одинаковые, и Гард, как он сразу заметил, тоже не знает. Но, наклонившись, ощутил слабый и… да, приятный и даже… знакомый запах, и вдохнул его уже специально. Мужик заметил и коротко засмеялся.
– Правильно, паря, они самые и есть. Вспомнил?
Тихоня действительно вспомнил, что так пахла дорогая копчёная рыба, которую изредка покупал один из его хозяев, но промолчал, неопределённо поведя головой, не соглашаясь и не споря. Гард уже уходил со своей, сделанной ему, вязанкой, и мужик, помогая связать поленья и взвалить на плечо, тихо, почти шёпотом сказал.
– Ничо, паря. Раз вспоминать начал, так дальше само пойдёт. Нашенский ты, – и громко. – Давай, малец, догоняй хозяйчика, а то ввалят.
Тихоня послушно – ведь и, правда, по делу сказано – почти бегом кинулся вслед за Гардом.
Гарду тоже нравилось это такое неожиданное и почти настоящее приключение. Одна ночная ловля чего стоит. Плыть по тёмной почти смоляной глади, ставить сети с большими ячеями на очень большую рыбу, и плыть не по-спортивному, как в училищном бассейне, где главное – побыстрее, а держа равнение и бесшумно, чтобы не завернуть сеть ненужным сейчас углом и не вспугнуть добычу хлюпаньем и шлепками, а потом так же сообща уже в утренней золотисто-розовой воде плыть и тянуть тяжёлую сеть, сопротивляющуюся как живую, потому что заполнена застрявшими в ячеях серебристо-зелёными большими рыбинами, и некоторые с тёмной, почти чёрной спиной, а, ещё до ловли говорили, что это самая ценная добыча. Сеть общая, ставили и снимали сообща, и старший по ловле местный мужик самолично делит и раздаёт улов участникам, совсем как в учебнике истории про Тёмные века, когда короли лично ходили в походы и лично делили трофеи между воинами. А что этот Старший – раб, в ошейнике, лохматый и бородатый або… нет, получить от него одобрительный кивок и жест, указывающий на целых три, ну вот, опять название забыл, да, ладно, это неважно, огромные, не рыбы, и даже не рыбины, а рыбищи, по-настоящему больших, Тумак, Сизарь и Рыжий пришли помогать, и каждый взял по одной, потому как две сразу неподъёмны даже им, и отец сказал, что молодец, справился, нет, ему будет чем похвастаться в училищной курилке для старшекурсников, из всех «хозяйчиков» только его взяли, увидев, как он плавает…
– Всё правильно, сынок, – Коррант с удовольствием рассматривал возбуждённо радостного сына. – Только Гирру не так подробно рассказывай, а то он лопнет от зависти, останешься без брата.
Гард охотно рассмеялся, но тут же сказал, неуверенно и явно желая услышать от отца опровержение.
– Гирр не слишком любит братьев, ни меня, ни Гриданга.
– Да, – кивнул Коррант. – Он непочтителен к старшему и незаботлив о младшем. Ты прав.
– Это…
– Не лечится, – вздохнул Коррант и доверительно, как… как равному: – В чём-то где-то я напортачил. Так что и Гирр будет на тебе, ты старший.
– Но, отец…
– По новым законам вы равны, и тебе быть наследником сейчас и главой в будущем, – твёрдо, как об окончательно решённом, а ведь так оно и есть, сказал Коррант, зорко посмотрел на озадаченное и даже огорчённое лицо старшего сына и улыбнулся. – Ничего, сынок, я думаю, у тебя будет много времени, чтобы привыкнуть и научиться.
Гард послушно, но не слишком уверенно кивнул. Да, конечно, воля отца священна, и по новым законам… а вот и кстати, пока они вдвоём и рядом никого нет…
– Отец, а вот эти новые законы… они…
– Законы не обсуждаются, им подчиняются – сразу перебил его Коррант. – Вот вырастешь, добьёшься, станешь верховником, там с ними вместе и будешь обсуждать законы. До их принятия. А как Глава подпишет, так и они ни слова, ни мысли против не скажут. Понял?
– Да, я знаю, – кивнул Гард. – Но… Вот…
Он невольно оглянулся и понизил голос:
– Вот многие против.
– Такие всегда найдутся, – внешне спокойно согласился отец. – Ну и что?
– Он говорит, что эти законы разрушат страну, и вообще…
Гард ждал вопроса о личности сказавшего, но отец молчал, и он несколько сбивчиво и всё более неуверенно пересказал услышанное о недовольстве и Ведомства Крови, и Экономического, и Рабского новыми законами и распоряжениями, что это либерализм, что либералы засели на самом верху, и что все честные люди, которым дороги традиции и основы, должны объединиться… Отец слушал очень внимательно, не перебивая, но Гард чувствовал, что молчание неодобрительное, и замолчал, не окончив фразы.
– И что ты ему ответил? – по-прежнему очень спокойно спросил Коррант.
– Ничего, – вздохнул Гард. – Я не успел даже дослушать, прибежал Тихоня, что меня зовут к генератору. Ну, я сразу…
– Тихоня был с тобой?
– Да, в начале, но… этот сказал, что клеймёных нельзя и близко подпускать, и Тихоня сразу ушёл, а потом прибежал за мной.
– И что там с генератором оказалось? – в голосе Корранта прозвучала еле заметная насмешка.
– Да ничего особенного, Сизарь его стал протирать и все тумблеры перекрутил, ну… Объяснял ему, объяснял, а он… то умный, а то дурак дураком, – и Гард с искренней обидой не удержался от жалобы. – А Рыжий только зубы скалит, что генератор не его забота, и что дурака и в Храме бьют.
– В этом он прав, – Коррант кивнул. – Ну…
– Ну… я не знаю, что на такое говорить. Скажешь, что согласен, то получается, что ты против законов и власти, а начнёшь спорить, так ты против традиций и за либералов. Что так плохо, что этак. Отец…
– Хорошо, что сам понимаешь, – серьёзно сказал Коррант. – Однако, какой разносторонний… молодой человек. Про все ведомства знает. В этот раз тебя выручили, а в будущем… сразу уходи, под любым предлогом.
Гард радостно кивнул.
– Да, я понял. У нас в училище есть несколько таких, ну, на каждом курсе и в старших классах. Так с нашим, ну, на нашем курсе, мы вот стоим, курим там, болтаем обо всём, а как он подойдёт, сразу на похабные анекдоты переходим
– Неплохо, – одобрил отец. – Но учти, они могут и в паре, и в тройке работать.
– Да, у нас был и второй, всё предлагал собраться тесным кругом единомышленников, ну, обсудить и начать действовать. Но он три экзамена подряд завалил, и его отчислили. А в Университете, говорят, особенно на историческом и философском, они табунами ходят.
– И не только там, – вздохнул отец.
Гард, польщённый таким доверием, ждал продолжения, но отец, немного помолчав, ограничился повтором:
– Молодец, что сам понял, – непонятно усмехнулся. – И держись от него подальше, целее будешь. Во всех смыслах. Иди, Тумак тебе скажет, что делать.
Гард кивнул и убежал.
Коррант задумчиво смотрел ему вслед. Да, это то, чего он боится и от чего не убережёшь и не укроешь сына. Даже если оставить его в усадьбе и не выпускать за забор, как… даже не раба, а Джадда. Хорошо, что мальчишка многое и сам понимает, и очень хорошо, что рабы тоже всё понимают и на его стороне. А этот… «молодой да ранний» ещё и дурак. То-то уже с мостков падал, но, кажется, так ничего и не понял. Поговорить с его отцом? А зачем? Огонь справедлив, и за какие грехи предков дал в общем-то приличному человеку сына-стукача… только Огню и ведомо. «Иди к Огню своим путём и не заслоняй другому его дорогу». «Огонь хранит человека для предназначенного ему». Даже не со школы, с дедовского голоса помнит.
Коррант оглядел суетящийся в рутинной гонке Большой Рыбной Заготовки – именно так, все слова заглавные – многоголосый разноцветный берег и усмехнулся. Да, не то место выбрал для своих… упражнений «молодой да ранний». Здесь у него шансов нет. Взрослые всё понимают и на такую чепуху не поведутся, даже просто не пустят в свою компанию, а подходящие по возрасту… автолихач не вылезает из воды, осваивая придонные мордушки, Гард занят генератором и, ну, там и Рыжий, и Тихоня, да, у мальчишки явно тут свой опыт есть, у прежнего хозяина, конечно, мог многое узнать и понять, сообразил же сразу и куда идёт разговор и как вывести из него, не вызвав подозрений, а остальные – мелюзга и тоже под присмотром. Так что… влепят паршивцу незачёт по теме «работа с населением», а дурака и в Храме бьют.
Подошёл знакомый управляющий и, встав рядом, закурил. Коррант кивком ответил на безмолвное приветствие и также достал сигареты.
– Повезло с погодой.
– Да, совсем не плохо
– Много заготовили?
– Лимит уже выбрали, а ещё двое суток на мелочь. У вас?
– Так же. Но большой ночной больше не будет.
– Да, так и на жеребьёвке предупреждали, что одна на декаду. У вас кто пряности в букет собирал? Очень своеобразный запах.
– Бабы на кухне, есть там у меня одна… экспериментаторша.
– И наверняка совсем девчонка, – понимающе усмехнулся управляющий. – Старухи консервативны.
– Да вы правы. Мгновение… – Коррант оглядел берег уже внимательнее и крикнул: – Тихоня!
– Да, хозяин! – сразу откликнулся, подбегая, молодой полуголый черноволосый раб.
– Беги к Большухе, возьми там, что от Малушиного мешочка осталось и бегом сюда.
– Да, хозяин, слушаюсь, хозяин.
И Тихоня мгновенно исчез.
– Ваш бастард? – негромко с непонятной интонацией не то удивления, не то осуждения спросил управляющий, провожая взглядом бросившегося выполнять приказ раба.
– Нет, в Аргате шёл в придачу к машине, – честно ответил Коррант. – Смотрится, да, чистокровным.
Новый понимающий кивок.
– Что сброшено, уже не подберёшь. Старая мудрость. Хотя сейчас многие начали искать и выкупать. Своя кровь всё-таки и в ошейнике… своя.
– Но это как вырастишь, – возразил Коррант. – Нет худшего кровника, чем обиженный родич. Тоже давно известно.
– Кровные узы только кожаный ошейник разрежет, – поддержал управляющий. – Да, кого припекает, так Королевскую Долину. Но… она далеко.
– От неё чем дальше, тем лучше, – согласился Коррант.
Подбежал Тихоня с маленьким полотняным мешочком, издающим терпкий приятный запах.
– Вот, хозяин.
Коррант забрал мешочек и коротким взмахом руки отпустил раба.
– Держите, – он отдал мешочек собеседнику. – Букет действительно интересный.
Запасы он как раз утром пересматривал, тот мешочек был заметно больше, а, значит, Большуха, сразу обо всём догадавшись, не отдала, а отсыпала, ну, на то она и старшая по хозяйству, чтобы всё сразу понимать и устраивать наилучшим образом.
День за днём и ночь за ночью. Да, такого у него ещё в жизни не было, и, как догадывался Гаор, вряд ли ещё будет. Его сдавать в аренду на чужие ловли, как Тумака, не станут, такая уж у него работа, не Тихоню же вместо него в рейсы отправлять. Хотя ничего малец, выправился, приняли его, а что многого не знает да не умеет, так «галчонку» снисхождение сделают. И интересные вещи у ночных костров да на общей вязке сетей можно услышать. Не просто пайки да выдачи увеличили, а в обычаях прижимать меньше стали. Да хоть с теми же песнями. Раньше вовсе запрещали, а теперь пойте, но чтоб слова понятными были.
– Это как?
– Да хоть «Вечерний звон».
– Да уж, и сердечно, и…
– То-то же.
– А по-нашенски…
– В лес уйди, там и голоси.
– А наш никаким не препятствует.
– Ну да, потому как понимает.
К удивлению Гаора, Тихоня оказался неплохим певцом и знатоком многих песен. Не нашенских, понятно – да ты сам подумай, откуда галчонку нашенское знать, память-то, вон, говорят, выжигают им, ох, матери набольшие, ужас-то какой, это чтоб мамку забыл, ну да – а ихних, но тоже, сердечных. И его пение охотно поддерживали, запоминая с голоса и слова, и мелодию, сразу переходя на многоголосие. Господа с хозяевами – управляющие и усадебники – не препятствовали и не вмешивались, у них свои костры и свои разговоры.
Гард так уматывался за день, что, едва дойдя до навеса, плюхался на спальный мешок и засыпал, даже не успев раздеться и заползти внутрь. А просыпался уже почему-то лёжа, как положено. А вот кто его раздел, да уложил… ну, никак не вспомнить, да опять же не до воспоминаний. Уже обратная укладка началась. А Рыжего отец отправил чем-то там помочь в гараже у местного управляющего, а их – ни его, ни Тихоню – не пустил.
– Отец…
И в ответ, даже не дав договорить, неожиданно жёсткое:
– Будь на глазах.
Гард не сразу, но сообразил, что это из-за того… говоруна, вон же, бродит, ищет, с кем поболтать, а всем не до него, у всех дел невпроворот.
Гараж местного управляющего удивил и даже поразил Гаора. Не только своими размерами, количеством и разнообразием техники, но и работавшим там механиком – крепким полуседым мужчиной в редкой щетине и с… клеймом «кубиком». Убийца и в механиках? Интересно.
Гаора он встретил неприветливо, пробурчав, что просил помощника, а не подсобника, пол кому помыть он и сам найдёт, но потом, поглядев на руки Гаора, даже в лице изменился и потребовал:
– Лоб покажи!
Гаор спокойно приподнял чёлку, показывая своё клеймо.
– Эт-то что? – искренне удивился механик. – Впервые вижу.
Гаор усмехнулся: давненько ему не приходилось это объяснять.
– Я бастард, продан отцом за долги наследника рода. Статью назвать?
– Ты эту лапшу другому кому повесь, – зло оскалился механик. – Бранзулетки за что получил?
– Чего я получил? – искренне не понял Гаор.
– Малолетку-то не строй. Тебе ж квадрат с косым крестом положен.
Квадрат с косым крестом? Как у Джадда? Стоп, Седой ещё тогда, в первый его рабский день ему рассказывал, объяснял: такое клеймо у пленных и за измену Родине.
– А за это и врезать можно, – не угрожая, а предупреждая, очень спокойно ответил Гаор. – Ты спросил, я ответил. Теперь ты ответь. Что такое бранзулетки, спрашиваю.
Механик снова, внимательно оглядел его с ног до головы, как бы примериваясь и оценивая свои и противника перспективы в драке, и тоже подчёркнуто спокойно ответил:
– Следы у тебя. От спецнаручников.
Гаор невольно опустил глаза, разглядывая свои руки, так и оставшиеся с той… с того… вдавленные не в кожу, в тело полоски, кольцом охватившие запястья. А механик продолжал:
– От браслетов, ну, обычных наручников, хоть год в них просидишь, за декаду, ну, за две сойдут, а от этих… бранзулеток… сутки в них, и на всю оставшуюся жизнь след. Такие только в Тихой Конторе, ну, и у спецуры бывает.
Сглотнув, поднимавшийся к горлу комок, загнав вглубь непрошенные ненужные и опасные воспоминания, Гаор поймал уже даже опасливый взгляд механика и на его вопрос: «Так за что?» – по-прежнему спокойно ответил:
– А тебе зачем? – и усмехнулся. – Храмовые уроки помнишь? Лишние знания жизнь укорачивают.
Механик отвёл глаза и кивнул.
Дальше они работали молча и каждый сам по себе. Механик показал ему несколько машин, нуждавшихся в проверке и регулировке, и занялся своими. Поломки, вернее, неполадки были настолько пустяковыми, что Гаор заподозрил подставу. Вернее, проверку. Кто-то, а скорее всего, местный управляющий – а кто ещё мог попросить хозяина о такой услуге – хотел… что? Проверить квалификацию чужого раба? Глупо. Показать своему, тоже весьма непростому, ведь недаром местные мужики ни словом ни о гараже, ни о механике не обмолвились…
И одновременно – как скажи караулил – Гаор закончил возиться с последней из указанных ему машин, и в гараж вошёл управляющий. Быстро и очень толково проверил работу Гаора, выразил сдержанное одобрение, осчастливил пачкой дорогих сигарет и отпустил к хозяину. Гаор столь же сдержанно, согласно уставу, поблагодарил господина и удалился, прикидывая про себя, у кого бы из местных поинтересоваться, что они об этом механике знают и почему молчат.
А в гараже состоялся негромкий краткий разговор.
– Ну?
– Клеймо – звезда на пять лучей. Сказал, что бастард и продан за долги наследника. Про бранзулетки не знал, сам удивился.
– Дело знает?
– Да, отменно. Можно было и посложнее.
– Понятно. Хорошо, – ещё одна пачка сигарет перекочевала из кармана френча управляющего в ладонь механика. – Работай.
– Спасибо, господин.
Выйдя из гаража, управляющий прислушался к доносившемуся с берега шуму и, не услышав ничего, что требовало бы его внимания, пошёл к новеньким морозильным и холодильным камерам, недавно поставленным рядом со старинными ледниками: надо проверить, как держится температура, завтра как раз интенданты армейские приедут, а с Центральных складов… нет, там время ещё есть. А с этим капитаном, как его, да, Коррантом, надо будет поосторожнее, похоже отставник интересные связи сохранил, если таких рабов в открытую держит. Да ещё, говорят, в усадьбе у него пленный айгрин, что уже совсем интересно. И очень удачно, что берег с утра опустеет, декаду, а то и полторы надо дать Озеру отдохнуть и уже тогда продолжить свои заготовки. Если, конечно, никакого форс-мажора не приключится. Вот только «чёрные береты» могут за рыбой прикатить. Прожорлива спецура и любит не просто дармовое, а обязательно отобранное. Да ещё чтоб с кровью и стрельбой. Ну, корзинка свежего засола в холодильнике на КПП для них приготовлена, дороги все перекрыты, на тропках ребятня дежурит и предупредит. Отобьёмся.
