Софья Сергеевна Маркелова
Правитель Пустоты. Проклятый бог
Виек первым подполз к девушке и удостоверился, что единственный охранник мертв. Он аккуратно снял с его пояса все остальное оружие: тяжелый боевой топор, простой охотничий нож и щербатый катар. Топор гвардеец оставил себе, примериваясь к его весу здоровой рукой, катар протянул Лантее, нож же отдал Ашарху и Мансу, которые по беззвучному сигналу тихо принялись перерезать веревки на руках спавших альвов поблизости.
– Ты просто пойдешь в их загон? – одними губами спросила девушка у Виека.
– Отрежь от мертвеца кусок мяса и дай мне. Я все сделаю. А вы уходите, как только поднимется суматоха, – на ухо Лантее прошептал гвардеец.
Пару секунд она смотрела на воина, стараясь запомнить его как можно лучше. Пусть это был его собственный выбор, но девушка чувствовала тяготившую ее ответственность не только за ужасную смерть Эрмины, но и за гибель Виека, которая вот-вот должна была произойти.
– Помолись о нас Эван’Лин, – напоследок вымолвил гвардеец. Он прижал последний раз к губам браслет из ракушек и, с трудом сжав обезображенной рукой кусок кровоточившего мяса, срезанного Лантеей с плеча мертвого ифрита, подхватил топор, поднимаясь на ноги. Ашарх и Манс, которые уже неслышно разбудили нескольких альвов, даже не успели заметить, в какой момент Виек незримой тенью выскользнул в основной зал.
– Куда он ушел? – тихо спросил у сестры Манс, но молчание было ему ответом.
Гвардеец аккуратно пробирался по стене к нише, где мирно спала свора ксоло. Девушка все это время не сводила взгляд с силуэта хетай-ра, ожидая момента, в который следовало дать сигнал рабам. Когда мужчина подошел к загону максимально близко, то он с силой бросил мясо в сторону псов, и животные, разбуженные запахом свежей крови, мгновенно проснулись, заливаясь лаем и набрасываясь на добычу. Ксоло с воем впивались клыками в единственный кусок мяса, вырывая его друг у друга и хватая соперников за холки. Завязалась настоящая схватка: звери были голодны и жестоки, они драли уже не брошенное им мясо, а членов своей стаи.
Спросонья ифриты не сразу поняли, что творилось, но увидев вооруженного раба, рядом с которым яростно металась свора ксоло, мгновенно поднялись с мест, хватаясь за оружие, и бросились в сторону загона, чтобы убить пленника и успокоить животных. Расчет хетай-ра оказался верным: псы, сидевшие у входа в общую пещеру, гонимые инстинктами, тоже ринулись к своей стае. А их хозяева с криками гнались за сошедшими с ума от голода и жажды крови ксоло.
Вход оказался свободен, а весь лагерь имперцев был отвлечен происходившим. Костры давно погасли, и в ночной темноте, освещаемой лишь слабым светом звезд, ифриты не сразу заметили, как их пленники, прижимаясь к стене, быстро выскальзывали из чрева скалы друг за другом. Троица друзей была в их числе: они одними из первых покинули пещеру и бросились бежать в мрачный лес, различая за спиной лишь безумные вопли ифритов, лай псов и яростные крики Виека, который старался как можно дороже продать последние секунды своей жизни.
Лантея бежала впереди своей группы, а по ее щекам текли непрошеные слезы. Она вдыхала запах свободы, но он уже не казался ей таким приятным и сладким, как раньше. Аш и Манс, в исступлении сжимавшие кулаки, не отставали. Они уже догадались, какой выбор сделал Виек, но тем тяжелее было его теперь принять и простить самих себя за то, что потеряли еще одного товарища, спасая собственные жизни.
Глава десятая.
Сны, воплощенные в реальность
Мы живем не в стремлении обрести покой после смерти. Мы лишь ищем пути, как добиться Его благоволения, дабы дозволено было нам познать Пустоту.
Никто. Записи служителей запретного культа
Следующие несколько часов их жизни смешались в мелькавшие темные силуэты деревьев и безумную боль в легких. Они бежали без остановок, задыхаясь и спотыкаясь о корни деревьев, но продолжая свою сумасшедшую гонку из последних сил. У них не было времени прислушиваться к своим телам, погоня могла в любой момент напасть на их след. Десятки альвов, как тараканы, врассыпную бросились в лес после освобождения, но это не давало друзьям даже слабой надежды на то, что разъяренные ксоло не выберут своей жертвой именно их троицу. Ифритов и псов было достаточно, чтобы поймать большинство рабов. Их могла остановить лишь темная ночь и коварные овраги, в которых легко можно было переломать себе ноги.
Ночь была прохладной. Пар вырывался из легких беглецов при каждом выдохе, белым облаком замирая в воздухе и через мгновение рассеиваясь в темноте. Спутники все время оборачивались и прислушивались, больше всего на свете боясь уловить за спиной вибрирующий вой ксоло, учуявших след. Хетай-ра хорошо ориентировались в темноте, легко находя тропы среди гор валежника и помогая профессору переступать через поваленные деревья и спускаться в низины.
Они бежали без отдыха достаточно давно, но ночь все не заканчивалась, горизонт даже не думал окрашиваться в светлые тона, словно это был дурной сон, который не собирался прекращаться. Аш разорвал свои единственные сапоги о корни деревьев и бежал босиком – ступни его были ободраны, а пальцы постоянно сбивались о попадавшиеся под ноги палки и камни. В какой-то момент Манс резко остановился у дерева, прильнув к нему всем телом и шумно пытаясь отдышаться. Лантея сразу же схватила брата за руку и дернула:
– Нельзя отдыхать! Бежим дальше!
– Стой!
– Что такое? – Девушка обхватила ладонями мокрое лицо юноши. – Тебе плохо?
Ашарх, радуясь минутному перерыву, наклонился и уперся ладонями в колени, пытаясь унять жгучую боль в груди. Никогда в жизни он не бегал так долго и так быстро. Во рту стоял солоноватый привкус, а сердце колотилось настолько сильно, что в глазах темнело.
– Нет. – Манс все не мог привести дыхание в норму и хрипел. – Нужно сбить след.
– О чем ты? – Лантея и сама бежала предыдущий час из последних сил и теперь едва могла говорить.
– Псы. Ксоло. Они будут искать по запаху. Нам нужно оставить ложный след.
Манс проговорил это скороговоркой, попутно стягивая свою единственную рубаху, пропитанную старой кровью от зажившей на руке царапины и покрытую пятнами пота. Профессор тоже пожертвовал изорванную тунику, оставаясь, как и юноша, лишь в брюках и потрепанном дорожном плаще. Холодный воздух мгновенно остудил разгоряченную кожу, из-за чего мурашки пробежали по спине Ашарха, но он был даже рад этой свежести. Лантее нечего было отдать из одежды, она лишь сдернула с ладоней засаленные повязки, которые защищали ее руки от мозолей на галерах.
– Ждите здесь. Я сейчас.
Юноша подхватил груду вещей и, прижимая их к себе, быстро скрылся в темноте леса. Его не было всего несколько минут, Аш и Лантея едва успели дать отдых гудевшим ногам.
– Если они пойдут за нами, то это должно будет сбить их на время, – тяжело дыша проговорил Манс по возвращении. – Я оставил вещи на ветках, чтобы ветер разносил запах как можно дальше.
Никто из друзей не рассчитывал на чудо. Если ксоло действительно отправили в погоню, то вряд ли бы их остановили подобного рода хитрости. Эти псы были прирожденными убийцами и охотниками, и лишь кровожадные дети Азумы могли подчинить их себе. Безжалостные хищники, которые нашли родственные души, – таких же смертоносных созданий, как и они сами.
Безумная гонка со смертью продолжилась. Вся жизнь этой троицы превратилась в калейдоскоп оврагов, сопок и веток деревьев. Воздух свистел в ушах, а кровь расплавленным металлом кипела в жилах, мешая думать о чем-то другом, кроме этой изнуряющей гонки. Ноги давно уже не слушались, они одеревенели и просто повторяли одни и те же движения как заведенные. И каждый из друзей понимал, что стоит остановиться хоть на мгновение, как икры сведет жесточайшая судорога, а колени просто подкосятся. Именно поэтому они продолжали бежать, продолжали терзать себя.
Изначально сильно поредевший отряд старался придерживаться строго восточного направления, но в какой-то момент, взглянув на небо, они поняли, что уже давно бегут на северо-восток. К сожалению, профессор в такой суматохе не мог точно вспомнить расположение всех границ и городов тех ифритских округов, рядом с которыми они в этот момент находились. Он знал, что рано или поздно они окажутся в округе Си Харук, но пока они не убедятся в отсутствии погони, было, в принципе, без разницы куда бежать. А когда им перестанет слышаться за спиной призрачное дыхание ксоло, то можно будет точнее определить свое местоположение.
Солнце вышло из-за горизонта, казалось, через целую вечность после того, как друзья сбежали из пещеры. В этих краях осень давно уже закончилась, световой день становился короче, а земля постепенно начинала готовиться к зиме. Лишь раз отряд остановился на пару минут, чтобы слизать с широких листьев лопуха кристальные капли росы. Измотанные путники сидели на коленях, жадно припав потрескавшимися губами к растениям и ловили языком маленькие драгоценные капли влаги. После этого скудного завтрака обессиленные беглецы уже не смогли продолжать гонку в прежнем темпе. Они двинулись дальше быстрым шагом, и каждый нашел для себя палку, на которую мог бы опираться.
– Нам нужна река, – первым за несколько часов заговорил Аш, из-за чего остальные вздрогнули.
– Да… Пить очень хочется, – тихо подтвердил Манс, не оборачиваясь.
– Не пить. По воде мы бы смогли уйти от собак без проблем. Вода бы сбила наш запах.
– За все время, что мы бежим по этим лесам, я ни разу не слышала журчание реки, – охрипшим голосом призналась Лантея, с усилием держась за найденную палку и прихрамывая.
– Нужно быть внимательнее, – со вздохом проговорил профессор. – А еще нужно отдохнуть. Чем меньше у нас сил, тем больше мы замедляемся.
– У нас есть фора. Нельзя ее потерять, – возразила девушка. – Будем идти, пока не упадем.
– Я лично уже. – Манс остановился у ближайшего дерева и тяжело облокотился на его низко висевшие ветви. – Аш прав, мы должны поспать хотя бы час.
Лантея недовольно поджала губы, но спорить не стала. У нее не было ни желания, ни энергии, чтобы что-то доказывать. Крошечный отряд осел на землю там же, где и стоял, словно марионеткам обрезали веревки, на которых они держались все это время. Друзья достали из карманов припасенные на черный день ломтики сушеного мяса и зачерствевшие кусочки хлеба: их было не так много, а теперь следовало поберечь и эти крохи, пока они не сумеют оторваться от погони. Тогда можно было бы позволить себе развести костер, поискать грибы и поохотиться на мелкую дичь. Но в этот момент они могли порадовать себя лишь старой жесткой кониной.
Нельзя было засыпать надолго, поэтому беглецам пришлось дремать сидя, опершись спиной на шершавую кору деревьев, а первый из проснувшихся обязан был разбудить и остальных. Однако уставшие тела диктовали свои правила, и когда Лантея нехотя выбралась из сладкого марева сна, то солнце уже практически добралось до середины неба. Ее спутники давно уже сползли на землю и, вытянувшись в струну, наслаждались желанным отдыхом. Они провели в небытии никак не меньше четырех часов, но зато ноги практически перестали болеть.
– Нас еще не нашли, может, все-таки погони не будет? – с надеждой спросил Манс после того, как отряд вновь двинулся в путь быстрым шагом, старясь держаться восточного направления.
– Думаешь, они просто пожмут плечами и останутся сидеть в пещере, когда минимум половина пленников успела сбежать вместе с нами? – с сомнением спросила Лантея.
– Сотня рабов, которые растворились в ночном лесу. – Юноша одной рукой пригладил свои отросшие белые волосы, сальными патлами спадавшие ему на лицо. – Их нелегко будет всех найти. А мы ведь уже далеко ушли.
– Альвы отлично ориентируются и бегают в лесу, – негромко вмешался в разговор профессор. – Плюс неплохо карабкаются по стволам. А наш отряд лишь видит в темноте… Даже несмотря на это, я думаю, что большую часть альвов успели поймать еще до того, как они даже на километр отбежали от пещеры. Скорее всего, ифриты разделились на небольшие группы и во всех направлениях обыскивают лес.
– Значит, высока вероятность, что они в любом случае рано или поздно на нас выйдут?
– Боюсь, что так. – Ашарх оперся на палку и вытащил небольшой камень, застрявший между пальцами его босой ноги. – Но группа вряд ли будет большой.
– Верно. Я тоже так думаю. – Лантея кивнула. – Если их будет трое или четверо, то у нас есть шансы справиться. Правда, задачу осложнят псы.
– Мне кажется, к каждой группе приставят не больше одного-двух ксоло. Их всего было около трех десятков в этом войске, часть останется в пещере. – Аш неожиданно помрачнел. – Да и Виек должен был значительно проредить их стаю перед смертью.
Весь отряд замолчал. Пока они бежали через ночной лес, мысли о самоотверженном Виеке отошли на задний план, но теперь профессор словно бы всколыхнул поверхность озера забвения, и все вспомнили о том, что их товарищ погиб страшной мучительной смертью, чтобы позволить пленникам сбежать.
– Ты знала, что он собирается сделать? – не своим голосом спросил Манс у сестры. По лицу юноши пробежала неясная тень. Это напоминание возродило и в душе Лантеи сомнения по поводу того, правильно ли они поступили. Как они могли оставить Виека умирать там? Разве жертвы Эрмины было недостаточно?
– Да, – призналась девушка, понижая голос и невольно замедляя шаг. – Он сам решил помочь нам и задержать собак. Я пыталась его отговорить, но он уже все продумал и не собирался отступать.
– Я не понимаю, какие мысли им могли руководить в тот момент, – признался профессор, отросшими ногтями почесывая свою грязную спутанную бороду. – Это весь самоубийство.
– Он лишился Эрмины, стал калекой и не видел больше будущего для себя, – произнесла Лантея. – Он был воином и предпочел умереть как воин – в бою, с оружием в руках.
– С оружием в руках?.. – прошептал себе под нос Ашарх. – Как же так вышло, что в этом мире хорошей считается смерть, где сильная и смелая душа гибнет на острие чужого клинка?
– Он лишь хотел, чтобы эти страдания наконец закончились. Наверное, я его понимаю, – неуверенно сказал Манс. – И я благодарен ему за эту жертву, которая нас спасла.
– Надеюсь, они с Эрминой встретились, – прикрыв глаза, тихо проговорила Лантея.
Через несколько часов, когда солнце еще высоко стояло над верхушками кряжистых тенистых деревьев, которыми так славились некоторые округа империи Ис, друзья сделали еще один короткий привал, чтобы собрать горсть клюквы. Они случайно вышли на небольшую болотистую полянку, покрытую густым мхом и низкими кустиками с алыми точками ягод. Кисловатая клюква на тот момент показалась голодным путешественникам слаще любого меда, они с наслаждением лопали во рту маленькие ягоды и сразу же принимались искать новые, стараясь заглушить терзавший их голод. Однако довольно скоро их прервал неожиданный приглушенный звук. Где-то очень далеко в лесу, за спинами беглецов, раздался надрывный собачий вой. Его невозможно было спутать с волчьим: этот был более злой и не такой мелодичный. Минимум несколько километров разделяли друзей и того ксоло, что не прекращал заливаться воем. Но как быстро это расстояние могло сократиться?
– Это погоня!.. – воскликнул Манс, широко распахивая глаза.
Лица товарищей побледнели мгновенно. Один безумный в своей взволнованности взгляд, и беглецы уже оказались на ногах, без сомнений побросав палки и ягоды. Они на пределе своих возможностей бросились в спасительную лесную чащу, не щадя больше ни свое тело, ни друг друга. В тот момент нельзя было останавливаться ни на секунду, иначе их бы настигла ужасная смерть или еще более ужасное рабство. Только чудо могло помочь им избежать преследования, обмануть ифритских псов и спастись. И началась сумасшедшая гонка в надежде на реку, которая собьет след, высокую сопку или даже топь – хоть на что-то!
Но час погони не принес с собой ничего, кроме бескрайних массивов леса и всепоглощающего страха.
Они выдохлись, дыхание сбилось, но друзьям нельзя было останавливаться. Дубы, ясени и вязы смазанными полосами пролетали перед их лицами, ноги сами перепрыгивали через ямы, а ветки кустарников так и норовили выцарапать глаза беглецам. И на их пути не было ничего, способного подарить желанное спасение. Уже не приходилось надеяться, что собачий вой им показался: он стал периодически раздаваться ближе и чаще. Ксоло явно почувствовал беглых рабов и спешил к ним изо всех сил своих мощных упругих лап. Даже без всадника пес мог оказаться серьезным противником в бою: никто из отряда не забыл, при каких ужасных обстоятельствах погибла Эрмина, как легко черный зверь впился своими клыками в ее голову. А вместе с вооруженным наездником эти кровожадные псы становились куда более опасными.
Когда троица выбежала на укромную широкую поляну, светлым промежутком возникшую между лесными чащами, за их спинами послышалось страшное предзнаменование конца. К ликующему собачьему вою присоединился еще один. И если первый раздавался практически в непосредственной близости, то второй явно пришел со стороны. Похоже, охоту удачливого ксоло поддержал один из его собратьев, бывший неподалеку и откликнувшийся на зов. А это означало, что для друзей ситуация становилась в несколько раз хуже.
Не успели они пересечь поляну и вновь скрыться за надежными стволами деревьев, как оба пса замолчали. Только что они не прекращали свой победный лай, следуя четко на запах беглецов, и вот, в одно мгновение все звуки затихли. Казалось, что даже лес, по которому еще металось слабое эхо собачьего воя, выжидательно замер. Птицы сидели на ветвях, начинавшие желтеть листья безвольно опустились, и даже ветер не смел тревожить своим дуновением лесную чащу. Лишь хриплое и учащенное дыхание троицы разрушало идиллию вязкой тишины. Они бежали и не оглядывались назад, боясь увидеть, что погоня уже совсем близко. И это было ошибкой.
Лишь когда из-за спин беглецов молнией вырвалась расплывчатая черная тень, на лету сбивая с ног Манса, обессиленно хромавшего чуть позади друзей, они осознали, что псы затихли, чтобы не выдать своего приближения. Собака не колебалась ни мгновения, моментально схватив свою добычу. Ксоло впился огромными клыками в живот юноши и протащил его еще пару метров по земле после столкновения. Манс успел издать лишь один короткий крик боли, а морда пса уже окрасилась кровью. Голодное животное упоенно вгрызалось во внутренности юноши.
– Нет! – Истошный вопль Лантеи вспугнул птиц, и над верхушками деревьев вспорхнули беспорядочные дикие стаи.
Она бросилась на помощь брату с пронзительным отчаянным криком. Ксоло наслаждался своей добычей, дурманящий запах крови заставил его на пару мгновений совершенно позабыть о том, что рядом были и другие беглецы, которых ему нужно было поймать. Поэтому удар Лантеи он пропустил. Девушка без сомнений пнула свирепого пса ногой прямо в нос, и тот, жалобно скуля, на секунду отстранился от добычи. Но именно этого времени хватило хетай-ра, чтобы одним резким движением всадить в бок ксоло стеклянный нож по самую рукоять. Лантея почувствовала внутри себя в тот момент такую силу, что никогда доселе не была подвластна ни смертным, ни богам. Если бы она захотела, то могла бы щелчком пальцев сокрушить горный хребет, уничтожить бескрайний лес одним выверенным ударом или же вспороть ножом брюхо огромного пса, в несколько раз превосходившего ее в размерах. Девушка со всей силы дернула оружие в сторону, и глубокая рана расползлась, обливая горячей кровью двух хетай-ра. Ксоло, оглушительно скуливший и визжавший, еще пару секунд сучил лапами, загребая когтями землю и разбрызгивая слюни, пока его темные глаза на окровавленной морде не остекленели.
Единственное, что не могла сделать Лантея в тот миг, так это помочь своему брату.
– Бог мой! Манс! Нет! Пожалуйста, нет! – Профессор, едва успевший понять, что произошло за эти короткие мгновения, подбежал к изувеченному другу и упал перед ним на колени.
Манс умирал. Умирал мучительно и быстро. Пес разорвал его живот и не оставил ни единого шанса на спасение. Рана была безобразной: кровь пропитала всю землю вокруг, а внутренние органы грозили выпасть наружу, если бы дрожавшая Лантея не держала их руками. Изо рта юноши безостановочно сочилась кровь, а его светлые глаза были полны боли и слез. Сложно было даже представить, какие ужасные страдания он испытывал в тот момент. На щеках сестры смешались ее собственные слезы и капли чужой крови, но ее это не волновало – девушка не сводила взгляд с брата, чьи черты лица резко заострились, а глаза ввалились и слабо блестели из-под полуприкрытых век. Ашарх сидел рядом на коленях и чувствовал, как его сердце разрывалось от отчаяния. Его друг в невообразимых мучениях умирал на его руках, и никто не мог бы это изменить. Манс неожиданно с большим трудом приподнял руку и слабо дотронулся до сестры. Он, едва шевеля окровавленными губами, почти неслышно шептал лишь одно слово:
– Добей…
Девушка заскулила совсем как ксоло, которого она убила минуту назад. Она замотала головой, не желая принимать последнюю просьбу брата. Слезы туманили ее взор, но Манс все шептал:
– Добей… Добей…
Его лицо внезапно исказила гримаса боли. Пальцы, которыми он едва касался сестры, с неожиданной силой впились ногтями в ее кожу. Из его глотки вырвался хриплый стон. Ашарх склонился над другом, поддерживая его голову, чтобы хетай-ра не захлебнулся кровью. Леденивший душу алый цвет был повсюду, и, казалось, что в тот миг не было на свете ничего более ужасного и отвратительного, чем вид этой багряной крови, вырывавшейся наружу.
– Прошу…
Жалобная мольба Манса, выплюнутая с кровью. И Лантея, практически не осознавая, что она делает, подняла с земли нож из зеленого стекла с навершием в виде головы орла. Подарок ее брата, который теперь должен был обратиться против него. Она трясущимися руками поставила клинок четко между третьим и четвертым ребром. И одним сильным ударом, не давая себе времени передумать, пронзила нежное и чистое сердце любимого брата.
Его глаза распахнулись шире, и Манс резко выдохнул воздух из легких вместе с кровавыми пузырями, которые так и застыли на его губах. И в лесной тишине повисло и медленно растворилось последнее слово, которое юноша с усилием вытолкнул из себя:
– Море…
Профессор мягко и осторожно закрыл веки своему умершему другу. Его бледное и исхудавшее за последнее время лицо казалось теперь восковой маской. У Ашарха не было сил кричать или биться в истерике, он лишь тихо отполз к ближайшему дереву и сел, облокотившись спиной на жесткую кору. В его душе словно оборвалась какая-то ниточка, без которой там стало удивительно пусто и холодно. И он сидел, потерянный, чувствуя, как непроизвольно из глаз капают соленые слезы, а сердце бьется в неровном ритме, словно не понимая, как теперь жить по-прежнему.
Лантея всхлипывала, неверяще ощупывая холодные руки своего умершего брата. Он лежал перед ней, такой печальный и совершенно безжизненный, хотя еще полчаса назад бежал рядом с сестрой по лесу, надеясь, что им удастся спастись от погони и начать новую яркую жизнь. Неужели он не заслужил быть счастливым? Неужели этот чистый юноша должен был умереть именно такой страшной смертью посреди дремучего леса в чужой ненавистной стране?
Она не стала доставать из груди Манса стеклянный нож. Теперь, после всего, девушка не смогла бы забрать его и каждый день смотреть на подарок брата, которым сама же его и убила. Она вытащила из своего кармана молитвенные песочные часы и крепко сжала стекло выпачканными в крови пальцами, смотря, как медленно пересыпается песок, отмеренный для молитвы.
– Ты отняла у меня всех. Тетю, маму, отца… Ты позволила разрушить мой дом, а после обернула против меня родную сестру. – Девушка не сводила взгляд с тонкой струйки песка и сосредоточенно шептала на родном языке укоризненные слова. – Эван’Лин, ты забрала всех моих товарищей по одному. Но тебе и этого было мало?.. Ты лишила меня единственного брата!
Лантея захлебнулась в сиплом крике и крепко зажмурилась, сглатывая застрявший в горле ком.
– Неужели это твоя хваленая божественная справедливость, Многоликая богиня?.. Если это так… То я отказываюсь ей подчиняться… Ты слышишь меня, беспощадная Матерь?! Я не смирюсь с твоей волей! Ты не сможешь больше никого у меня забрать!
Лишь выкрикнув последние роковые слова, девушка яростно разломила хрупкие стеклянные часы пополам, и из тонкого перешейка в подставленную ладонь высыпался мелкий желтый песок. Едва ли его было много, он лишь небольшой горсткой уместился в руке Лантеи, но она знала, как его применить правильно. Хетай-ра бережно сжала свое сокровище и поднялась на ноги.
– Последний раз я воспользуюсь твоим даром, богиня. И, клянусь, с этого дня никогда больше не буду я тебя чтить, Эван’Лин. Никогда.
Второй ксоло, который с некоторым опозданием следовал за первым собратом, появился из-за деревьев. Он действовал куда осторожнее и по широкой дуге обогнул девушку, напряженно примеривавшуюся к непривычному для нее катару и поэтому не сразу заметившую черную тень, скользившую меж стволов. А когда она своим чутким слухом уловила звук треснувшей под тяжелой лапой ветки, то уже ничего не успевала сделать. Ксоло без раздумий устремился к Ашарху, сидевшему на земле и пытавшемуся прийти в себя после всего произошедшего. Профессор испуганно вскрикнул и сумел лишь выставить перед собой ногу в надежде замедлить пса и защититься от его острых зубов.
Собака яростно вцепилась зубами в подставленную голень, и Аш задохнулся от крика и оглушающей боли. Но хетай-ра уже спешила на помощь.
– Kzheomon-shate, Ewan’Lin!
Она скороговоркой последний раз воззвала к своей отвергнутой богине, сжала одну руку у груди и создала небольшой шар из той горстки песка, что получила из разбитых часов. Магическое творение устремилось к черному зверю и тысячей песчинок впилось в оскаленную морду пса, ослепляя его и сдирая кожу. Ксоло зашелся в пронзительном скулеже и ловко отпрыгнул от профессора, дергая головой и пытаясь избавиться от боли. Но Лантея не позволила животному прийти в себя и сразу же последовала за ним, вгоняя в мясистый загривок лезвие катара, практически отрезая ксоло голову.
Вот только следом за псом из чащи леса показались два вооруженных ифрита – хозяева собак, едва поспевшие за своими питомцами. Девушка мгновенно на ходу встретила одного из них еще сохранявшим свою форму окровавленным песчаным шаром. К сожалению, после столкновения с ксоло заклинание уже было нестабильным, поэтому шар развалился практически сразу же, как только коснулся лица имперца. Но и этого хватило, чтобы временно дезориентировать противника, пока он вопил от боли и хватался за изуродованные щеки и рот.
Аш, только пришедший в себя после того, как его голень побывала в пасти у ксоло, попытался подняться, но у него это не вышло. Нога не слушалась, она кровоточила, и профессору казалось, что зубы собаки все еще терзали его плоть. Но даже поняв, что попытки встать бесполезны, Ашарх не терял надежды хоть как-нибудь помочь своей спутнице: он принялся бросать подвернувшиеся под руку камни и палки, целясь в имперцев.
Девушка была полна ярости, которая завладела ее телом и придавала силы и скорости. Она устремилась к ифриту, зажимающему кровоточившее лицо руками, и подсекла катаром сгиб под его коленом, подрезая сухожилия и обрушивая на землю массивное тело. Но из-за этого стремительного маневра Лантея оказалась слишком близко ко второму воину, который со всего размаха уже собирался обрушить одну из своих массивных секир прямо на голову хетай-ра. И только камень Аша, метко брошенный прямо в лицо ифриту, заставил солдата на секунду замереть от внезапной атаки, что дало Лантее время впиться клинком в открытый живот воина и вспороть его как бурдюк с водой. Густая кровь ручьем покидала тело ифрита. Оглушенный болью, он потрясенно выронил секиры, руками пытаясь закрыть широкую рану, но из нее уже вываливались склизкие кишки. Девушка хладнокровно и решительно всадила катар в шею имперца, обрывая его мучения. И после также бесстрастно перерезала глотку кричавшего и зажимавшего обезображенное лицо ифрита, которому подрезанные сухожилия мешали подняться с земли.
Лантея действовала словно прирожденный убийца, без колебаний и страха обрывая чужие жизни. Она орудовала катаром, как будто он являлся продолжением ее руки, хотя никогда до этого не касалась оружия такого типа. И на ее лице ни на мгновение не появилось сочувствия или брезгливости, лишь крепко сжатые губы и отрешенный взгляд говорили о том, что мысленно она пребывала совсем в иных измерения. В своих думах она была обращена к гибели несчастного брата, и девушке было уже совсем неважно, сколько ифритов или других созданий ей пришлось бы убить, чтобы заглушить в себе эту горечь потери.
Когда короткая схватка закончилась, Лантея не сразу пришла в себя. Она еще какое-то время стояла над трупами имперцев, попеременно сжимая и разжимая ладонь, удерживавшую окровавленный катар. Может быть, она прислушивалась к затихшему лесу, пытаясь понять, прибудет ли подкрепление к этим солдатам, а может, хетай-ра прислушивалась к самой себе, надеясь отыскать в собственной душе образ наивной девушки, грезившей созданием нового мира для своего народа. Но он растворился в крови всех тех, кого она убила на своем пути, и тех, кто умер на ее руках.
Приглушенный стон профессора вывел Лантею из задумчивости. У нее оставался единственный человек, которого она еще могла защитить и спасти от смерти. Нельзя было опускать руки, пока рядом с ней был последний дорогой друг, нуждавшийся в ее поддержке и помощи. Девушка собрала всю силу воли в кулак и занялась осмотром раны Ашарха.
– Кость он не задел. Но оторвал приличный кусок мышцы. – Хетай-ра резким движением разорвала штанину и коснулась края раны, из-за чего преподаватель дернулся и зашипел.
– Больно!
– Тут листья и земля налипли. Нужно их убрать. – Лантея быстрыми движениями принялась очищать ногу раненого. – Воды нет, поэтому я смогут лишь перевязать.
– А как быть с кровью? Она еще идет.
– Да, ты много потерял. Я наложу тугой компресс. Снимем его через полчаса.
– Хотя бы так. – Аш зажмурился и позволил спутнице оторванным от брючины куском перебинтовать голень.
Этот разговор казался каким-то нереальным, словно все происходило во сне. Измазанная чужой кровью хетай-ра с ничего не выражавшим лицом занималась ногой профессора, а за ее спиной лежали два изуродованных тела, два собачьих трупа и погибший брат.
– Ты подняться сможешь?
– Да. А вот идти не получится. Я уже пытался. Боюсь, мы теперь серьезно замедлимся.
