Сергей Владимирович Еримия
Маяк туманного мыса
Плавно качнулось полотно двери. В глаза ударил свет, яркий, электрический он слепил не хуже недавнего тумана. Некоторое время я не видел ничего, кроме размытого, колышущегося, будто живого пятна, но вот из него выплыла фигура. Сначала нечеткая и как бы нереальная, она стремительно обретала форму.
То, что видели глаза, поражало. Не могу сказать, кого именно я рассчитывал застать в освещенной комнате. Полярников с длинными слежавшимися, будто валенки бородами? Серьезных ученых в ярких куртках? Пьяных матросов, давно утративших человеческий облик? Не знаю, одно могу сказать с уверенность – я ожидал чего угодно, только не того, что зрение упорно выдавало за реальность.
Передо мною стояла девушка с безупречной фигурой. Симпатичное лицо украшали длинные каштановые волосы. Карие глаза смотрели на меня с любопытством и вызовом одновременно, на щеках горел румянец. Божественное тело облегало легкое платье, покрой и материал которого не оставляли места для сомнений – под тонкой тканью ничего нет, ничего, кроме весьма аппетитных девичьих форм.
Пока я растерянно мигал глазами, девушка с не меньшим любопытством рассматривала меня. Она ждала, я ждал…
– Здравствуйте, – услышал я свой дрожащий голос. – Меня к вам… я к вам…
– Я поняла! – смеясь, ответила девица и крикнула куда-то в глубину комнаты, умудрившись перекричать довольно-таки громкую музыку: – Валерчик! Это к тебе!
Она повернулась, намереваясь удалиться, но остановилась, застыла, стоя спиной ко мне. Похоже, она о чем-то задумалась. Размышления были недолгими. Девушка рывком обернулась, посмотрела мне прямо в глаза и томно прошептала:
– Мое имя Надежда, запомни! Ты когда с Валеркой поговоришь, обязательно найди меня. От тебя так морем пахнет, а морячки – моя слабость, – с последними словами она фальшиво зевнула, энергично потянулась. Игриво подмигнула, повернулась и, виляя бедрами, растаяла в белесом облаке вездесущего тумана.
Шумно захлопнулась дверь. Я вздрогнул, пытаясь разобраться в том, что происходит. С одной стороны, все просто и логично – пока я отлеживался, напуганный громким гулом, люди приехали. Освоились, ремонт сделали, отмечают приезд. Хорошо им! Они не то, что я, не барахтались в море, не спасали последние припасы, все необходимое с собой привезли! А вот с другой стороны – не понять ничего. Как? Откуда? Каким образом!
– Ну, где он там потерялся? – донеслось из глубины комнаты. – Давай уже, заходи, не стесняйся.
Какая-то неведомая сила приподняла меня над поверхностью пола и понесла вперед. Возможно, причиной подобных ощущений был дым, что маскировался под густой туман. Плотный, насыщенный с резким (вовсе не табачным) запахом, он пьянил, сбивал с толку, глушил остатки мыслей. Возможно, но не в этом суть.
Через мгновение из сизой дымки начали выплывать присутствующие на вечеринке. Пары. Парни, девушки, они не танцевали, нет, это не танец, это ритмичные покачивания в обнимку. Совершенно одинаковые танцоры, одинаковые движения. Одинаково безвольные девушки висели на шеях парней, чуть заметно покачивались они, не отрывая ног от пола, позволяя рукам партнеров беспрепятственно изучать все особенности девичьих тел. Пары возникали и таяли в туманном дыме, не было им до меня дела. Девчонки в мою сторону не глядели, а парни, так те и вовсе ничего не замечали. Конечно, удивляться нечему, висела бы на мне такая… Надежда, к примеру, я бы также ничего вокруг себя не видел…
– Ну, наконец-то! Куда пропал? Думал, ты опять что-то учудил. Квартиру поджег, повесился, или еще что-нибудь в этом роде. Кстати, как голова? Что врачи говорят? Жить будешь? – послышалось совсем рядом.
Расталкивая дым, я прошел еще несколько шагов. Вышел на средину комнаты. Там на возвышении в огромном кресле, отдаленно напоминающем трон древних королей, полулежал паренек. Молодой, очень молодой, наверняка еще и двадцати нет. «Юноша с лицом человека уставшего от мирских развлечений», – почему-то подумал я. Что служило причиной подобной мысли, трудно сказать. Собственно, обычный парень: смеющиеся глаза, длинные взлохмаченные волосы, бесцветные глаза. Несколько странное одеяние для заполярного края – длинные шорты и шлепанцы на босую ногу, но кто знает, вдруг у них тепло, я ведь еще толком не освоился!
На парне, уронив голову на его накачанную грудь (нет, парень не культурист, но явно за собой следит), живой мантией, возлежала шикарная блондинка, она держала в руках стеклянную трубку, из которой валил густой, сизый с перламутром, со сладковатым запахом дым. Она ничего вокруг не видела и ничто в этом мире ее не интересовало.
Мгновение замешательства. Она вздрогнула, мигнула глазами, передала источник дыма парню, взглянула на меня, взором стеклянных очей, выпустила струю дыма из обеих ноздрей и тут-таки обмякла.
– Здравствуйте! – я не уставал удивленно мигать глазами. Понять меня нетрудно, ведь за стенами север, крайний, можно сказать, а тут вечеринка в лучших традициях…
– Привет дружище, привет! Будешь? Продолжим, так сказать, дым пускать, – парень протянул мне трубку, я неуверенно пожал плечами. – Давай, не стесняйся, за компанию и чтоб разговор клеился.
Я втянул в себя струю дыма, чувствуя, как мельчайшие его частички царапают горло. Страшно захотелось выпустить его наружу, но парень отрицательно покачал головой и предостерегающе выставил вперед руки.
– Хорошо. Я так понимаю, с Пал Алексеевичем ты пообщался. Он согласен? Да я и не сомневался. Что можно еще добавить? Наши тебе поздравления, все такое. Кстати если уж смотрины, значит, смотрины по всем правилам. Капитан согласен это хорошо, но что скажет народ? – парень взглядом оценщика посмотрел на меня. Медленно пожал плечами. Перевел взгляд на блондинку, взял двумя пальцами ее за подбородок, повернул бледное лицо в мою сторону, спросил: – Так что ты говоришь, Танюша, ты за него ручаешься?
На мгновение глаза блондинки обрели осмысленное выражение. Просветили меня не хуже рентгена. Быстрый осмотр, девушка потянулась, прижимаясь плотнее к парню, прошептала, почти промурлыкала:
– А то! Да и вообще, куда мне деваться, обещала ведь. Как и то, что больше пьяной и обкуренной за руль не сяду, – она громко чихнула. – Только и он пускай с пожарами завязывает. И вообще, Валера, какая нам разница? Это его проблемы. Он хоть с нами и в одной лодке, но недоедать нам не станет, правда?
– Точно! Золотые слова, – согласился паренек и повернулся ко мне. – Значит так, подтверждаю, ты нам подходишь. Принимаем тебя в команду, теперь ты наш человек на все сто процентов, а раз так – садись, угощайся, отмечай встречу, обмывай должность, все такое…
– Да, но я, это… – с каждым слогом из моего горла вырывалось облачко дыма, поднимая общую задымленность помещения. Слова сопровождались хрипом, заглушающим и без того неразборчивую речь. – Я ведь толком не понимаю, что происходит, как, куда, зачем…
– Здорово же тебя прихватило… – снова промурлыкала блондинка. – Это еще с тех пор держит или уже свежее? Нет, Валер, я точно тебе говорю, он нам подходит, раздражать не будет, похоже, он и говорить-то толком не умеет. Да если бы все такие были, а то…
– Но как вы здесь? – послышался голос. Мой голос, но не очень похожий на тот, к которому я привык.
– Как? – парень печально пожал плечами. – Да ничего, терпимо. Есть что выпить, чем закусить, к кому прижаться. Это уже неплохо. Словом, отдыхаем! Но спасибо, что спросил.
– Нет, я не об этом, я… зачем?
– Да. Это я сразу заметил – глубокий ты человек. Серьезные вопросы задаешь, правильные! Цель она всегда на первом месте. Должны быть у человека стремления, без них никуда. В нашем случае, ну, прежде всего, поиск приключений. Отдых, развлечения, сам понимаешь, да и компания… – парень втянул в себя очередную порцию дыма, отдал трубку девушке, та взяла ее и застыла, просто не человек, изваяние. – Мне, конечно же, говорили, мол, можно самолетом добраться, быстрее получится. Там на месте гостиницу снять, условия, удобства, все такое. Но на корабле, да еще и на своем, ведь это совсем другое дело! – парень застыл, точно как его подруга. Минуту помолчал. Смущенно улыбнулся. – О чем это я? Да, путешествие! Зачем? Как тебе это объяснить. Понимаешь, давно когда-то видел я по телевизору северное сияние. Красота, просто-таки неописуемая. Вот и захотел взглянуть своими глазами. Хотя да у нас тут такая атмосфера, ты дыши, дыши глубже, сможешь увидеть его, не выходя из дому!
Речь паренька прервал скрипучий смех. Блондинка Таня. Она истерично засмеялась, часто вздрагивая. Валера легонько толкнул ее, та снова застыла.
– А если серьезно, ты сам сияние видел? – театрально-заискивающим тоном прошептал он.
– Нет, я ведь совсем недавно… – начал оправдываться я, отчетливо ощущая, как краснею. Что это? Дым? Стыд? – Кроме того, все это время я… погода, туман, в общем…
– Ладно, проехали. Тогда скажи, ты в северных морях когда-нибудь бывал?
Несколько слов, произнесенных вкрадчивым шепотом, вызвали ряд неприятных ощущений. Меня пробила дрожь. Запершило в горле, я почувствовал, что начинаю задыхаться. Может дело не в вопросе? Тогда в чем, волнение? Нервы? Дым, наполнявший помещение заполнил мои легкие и пробрался в голову? Не знаю, скорее всего, все это вместе плюс взгляды. Именно так, в тот миг на меня были обращены не только улыбающиеся глаза паренька, восседавшего на троне и стеклянные его подруги, на меня смотрели все присутствующие, еще и музыка внезапно выключилась…
– Последние восемь лет в море, – соврал я, сам поражаясь своим словам, – из них почти половину на севере, вот только…
– Ясно, судьба выбросила за борт, списали на берег. Понятно, ну ничего, ты главное не отчаивайся, скоро все будет: шепот волн, крики чаек, яркий свет путеводного маяка и заманчивый блеск сияния, того самого, северного. Скоро все будет…
Словно дождавшись, пока он договорит, музыка снова заиграла, ее громкость значительно возросла. Валера резко поднялся, девушка, не ожидавшая этого, свалилась на пол, откатилась от кресла и замерла, по-прежнему глядя на дымящую трубочку холодным стеклянным взглядом.
– Ладно, решено, поможем тебе. Передашь Алексеевичу, что ты утвержден, – парень похлопал меня по плечу. – Нет-нет, не сейчас! Завтра передашь, а пока, будь как дома! Выпей, потанцуй, развлекись, девочку себе выбери…
Он растворился в дыму. Следом за ним исчезло кресло. Блондинка, лежащая на полу, вальяжно потянулась, села, поправила платье, извлекла из пустоты большущий микрофон, подула в него, натянуто улыбнулась. С каждой секундой ее глаза обретали осмысленное выражение. Она прошла мимо меня, задорно подмигнула, удивительно тепло улыбнулась и медленно растворилась в дыму, собственно, как и все вокруг.
Из туманной дымки вынырнула Надя. Потянулась, громко взвизгнула, набросилась на меня, обвила руками шею, прижалась всем телом, заставляя раскачиваться, как и прочие. Я чувствовал ее горячее дыхание, видел, как шевелятся ее губы, но не мог разобрать слов. Это все гул, сильный и монотонный он наполнял мою бедную голову.
Глава седьмая
Погоня в тумане
Меньше всего на свете хотелось открывать глаза, но пришлось, слишком уж громко урчал живот, требуя уделить ему внимание, ему и пищеварительному тракту в целом. Дрогнуло веко, одно, другое, приподнялось первое, за ним последовало второе. Мигнули глаза, медленно, поочередно, затем синхронно закрылись и также синхронно открылись.
Взор застилала дымка, серая полумгла с редкими вкраплениями грязно-белого тумана. Странная она, угловатая, будто собранная из полупрозрачных фрагментов правильной шестиугольной формы. Сквозь них, в щели между ними, преломляясь на них, проникал свет. Неверный и размытый, но все-таки свет.
В надежде пробудить дремлющий разум, ресницы часто замигали, породив весьма неожиданное явление – дымка начала рассыпаться, в самом прямом смысле разваливаться на части. Оказалось, это и не дымка вовсе, это всего лишь снег. Огромные снежинки, облепившие мое лицо, да и не только его. Здорово же я замерз, если даже снег на коже не тает…
Жизнь неспешно возвращалась. Она заявила о себе покалыванием в кончиках пальцев, но более всего судорогой, что свела ступни и принялась выкручивать обе ноги. Отодвигая неприятные ощущения на задний план, пробудилось острое желание съесть что-нибудь калорийное. Столь сильное оно, что оставалось только удивляться – неужели голод может затмить даже самую невыносимую боль!
Выбравшись из своего сугроба, я огляделся в медленно редеющем тумане. Несколько раз мигнул глазами, попытался заставить себя принять то, что они видели за реальность. Не могу сказать, что получилось. Как-то не очень хотелось верить в то, что я всю ночь просидел под дверью домика гостеприимных соседей. Спал, сидя на обломке деревянной ступеньки, опершись о косяк, позволяя снегопаду заваливать себя невесомыми снежинками. Нечего сказать, занятная получилась вечеринка!
Приятно контролировать ситуацию, пусть лишь понимать, что происходит. Бодрит это. Знание стимулирует разум, способствует правильному восприятию мира, заставляет пробудиться ленивую память.
Сразу вспомнились события прошлого вечера: Валера и его не очень понятные фразы, Надя и ее божественные формы, блондинка со стеклянными глазами и заглушающий все звуки на свете грохот музыки. Яркое воспоминание, я бы сказал, контрастное, но странное оно, нереальное, фантастичное, будто и вовсе из другой жизни…
– Сон! – коротко резюмировала логика, наконец-то обратив внимание на то, что я уже несколько минут стучу кулаками в надежно запертую дверь. – Сон? Возможно, но не все. Не все мне приснилось. Некоторые моменты никак не спишешь на работу дремлющего разума. Вот та же дверь! Вне всяких сомнений раньше она была забита досками, а теперь просто заперта, да и окна, как на них ни смотри, новые они. Кто снял доски, кто вставил рамы? Непонятно, а понять хочется, это ведь не во сне, а в самой настоящей реальности. Что? Кто? Как? Есть ответ? Нет ответа. Ладно, вопросы подождут, их и так уже много накопилось. И вообще нечего сгоряча махать кулаками, надо хорошенько пораскинуть мозгами, а для начала все-таки перекусить…
Я решительно развернулся и направился к своей казарме. Дошел без приключений. Погода благоприятствовала прогулкам. Туман редел. Просто на глазах он распадался на небольшие фрагменты с рваными краями, те расползались по берегу, величаво уплывали в море. Они не светились, как было вчера, но и не служили преградой для слабого отблеска далекого солнца. Это радовало, все-таки понятный блеклый сумрак это лучше, чем невразумительное свечение странного тумана.
Воспользовавшись тем, что дверь оставалась открытой, легкий ветерок, который большую часть ночи забавлялся снежинками, соорудил в тамбуре небольшую горку. Аккуратно сложил снег в дальнем углу, сгладил склоны. Нельзя не согласиться – симпатично получилось.
Пожалуй, правильным было бы подыскать что-то похожее на лопату, да выбросить творение ветра туда, где ему место, но у меня появилась другая идея. Сугроб натолкнул на очень даже правильную мысль. Я так подумал: «Это лучшее время чтобы заняться собой вплотную. Сейчас разожгу огонь, перекушу, а в дополнение к уюту и сытости устрою настоящий банный день. Приму ванну, ополоснусь настолько, насколько это возможно в моих весьма стесненных обстоятельствах. Ясно же, что на полный желудок да еще и с вымытым телом гораздо лучше думается».
Очень кстати оказалась старая мятая миска. Цветная эмаль с ее внутренней поверхности давно отлетела, но она была целой, а для любой без исключения емкости это самое важное свойство. Мгновение и все случилось. Миска наполнилась принесенным снегом и заняла почетное место возле печки. Весело вспыхнул огонь, грея воду, согревая промерзлое помещение, и поднимая настроение мне, растерянному и замерзшему.
Того снега, который нанес ветер, не хватило, да это и неважно, он сделал то, что мне было более всего нужно – он подал идею. Дальше же оставалось просто пройтись по окрестностям с куском фанеры, довольно удобным для сбора и переноски пушистых кристалликов замерзшей воды…
Страшно захотелось почувствовать себя чистым. Я быстро освободился от одежды, искренне удивился тому, насколько легко удалось снять гидрокостюм. Попытался целиком забраться в не очень-то и большую емкость. Устраивался и так и этак, с горем пополам влез. Полил себя теплой водой, стараясь не слишком плескаться. Просто-таки блаженство! Далее пришла очередь большого куска хозяйственного мыла из запасов неизвестного хозяина моего временного жилища. А оно оказывается, не так противно пахнет, как я думал раньше!
Понемногу накатывало давно забытое ощущение – ощущение чистоты, настоящей, можно сказать, концентрированной. Оно чуточку сгладило то мрачное впечатление, которое производило обнаженное мое тело. Унылое скажу я зрелище! Худой, костлявый, просто скелет обтянутый кожей. Она же мало того, что грязная, так еще и покрыта огромными синяками, ссадинами кровоподтеками. И да, ничего кардинально не изменилось. Мрачная картинка, так и осталась мрачной, но теперь я был хоть относительно чистым.
Левая рука старалась изо всех сил, черпала воду, смывала мыло. Она работала методично, с размеренностью экскаватора, набирала, поднимала, выливала, часть воды непременно оказывалась на полу, но это точно не проблема, высохнет. На лужу я не обращал внимания, глаза упорно следили за рукой, предплечьем, той его частью, что ближе к ладони…
Вообще, запястья давно меня занимали, их вид наводил на невеселые размышления. Дело в том, что на белой с синеватым отливом коже отчетливо отпечатался след. Полосы. Параллельные. Густые и жирные, фиолетово-черные. Трудно понять, что это: я носил браслеты, которые врезались в тело, или меня почему-то держали в наручниках? Не хотелось в это верить, но второй вариант выглядел гораздо более правдоподобным. К тому же память упорно подсовывала яркую картинку, выдавая ее за фрагмент воспоминания: я отчетливо представлял наручники, застегнутые на одной руке, правой. В ушах стоял противный звон, то кольца, спрятанные в рукаве гидрокостюма, соприкасались друг с другом.
Было, не было, трудно судить…
– Неужели меня все-таки «пристегивали»? – пробормотал я. – Приходится признать – возможно, более чем возможно, но почему, за что? Я ведь музыкант, я не уголовник! Точно как и раньше, стоило мне вспомнить о своей профессии, руки заняли позицию для игры на гитаре. Правая отбивала ритм, левая зажимала воображаемые струны. Того и гляди услышишь зажигательную мелодию!
При попытке взять очередной «аккорд», пальцы замерли, левая ладонь повернулась ко мне, дрогнула и застыла, взгляд ухватился за деталь, которой (вне всяких сомнений!) раньше не было. Опять-таки на запястье, чуть выше темного следа, будто подчеркнутое ним, темно-синим по бледно-вымытому читалось одно слово «Надежда».
Сразу же вспомнилось, а может, представилось – я лежу на диване, моя ладонь в руке какого-то бородатого здоровяка, тот держит жужжащий инструмент, водит ним по моей коже. Мне немного больно и до ужаса щекотно, хочется кричать и смеяться одновременно, но я только улыбаюсь, ведь рядом со мной Надя. Она заразительно хохочет и вливает мне в рот горькую зеленоватую жидкость из высокого стакана…
Еще немного и я бы выскочил на улицу. Голым. Мокрым. Лишь в последний момент, уже коснувшись дверной ручки, я одумался и бросился к огню, высыхать…
Под ногами весело хрустел снежок. Отчетливо виднелись следы. Мои, сегодняшние. Вот и дверь, я замахнулся, собрал пальцы в кулак, но почти сразу раздумал – стучи, не стучи, а толку не будет, надо просто позвонить. Палец с силой вдавил пластмассовую кнопку. Один раз, другой. Не было никакой реакции, более того, я не слышал даже колокольчиков, приветствовавших меня прошлым вечером.
От обилия странностей разом нахлынувших на меня разум помутился. Глаза заволокло туманом, точно таким, клочья которого все еще витали в планомерно проясняющемся воздухе. Я оставил кнопку в покое и начал колотить в дверь руками. Стучал, кричал, вот только результата по-прежнему не было.
Медленно, будто нехотя возвращалось нормальное восприятие действительности. Просыпалась все еще дремлющая способность думать. Нахлынули мысли. Как ни странно, многие из них выглядели вполне здравыми. Я так решил – вчерашняя вечеринка она наверняка затянулась до самого утра (так всегда бывает!). Я ушел раньше, что и неудивительно – отвык за последние дни от подобного времяпрепровождения, а они? Кто их знает! Наверняка гуляли до рассвета, вот и спят. Касаемо звонка, так его просто отключили, ну чтоб никто не беспокоил.
– Или все не так. Возможно, вышли они. Собрались и пошли смотреть свое сияние. Увлеклись и до сих пор все еще не вернулись…
Стоило произнести вслух вполне себе безобидную, фразу, как мысли потекли в совершенно другом направлении. Закружили меня сомнениями, стараясь додавить остатки более или менее приличного настроения. Тут еще и глаза, которые методично сканировали местность, отличились, разглядели они маленькое темное пятно, продолговатый овал густого черного цвета средь грязно-снежной равнины. Загадочное и одинокое оно отлично дополняло теорию об ушедших на ночную прогулку соседях-туристах…
Я бросился туда. Остановился в шаге от овала, действительно похожего на смазанный оттиск ноги. Обошел вокруг, присел, внимательно вгляделся. Сомнений не возникало – это след. Судя по всему, след человека, уходящего в сторону ракетных установок, в сторону озера, порождаемого приливами, а возможно и того дальше, куда-то в необозримую даль, в неизвестность.
То, что казалось истиной лишь несколько мгновений тому назад, тут-таки подверглось сомнениям. Переменчивое, легко поддающееся внешним воздействиям мое воображение ухватилось за след, как за ниточку, ведущую к новым фантазиям. Принялось оно создавать свою реальность вокруг меня, взяв за основу столь незначительную деталь…
Поначалу немного смущал тот факт, что след один, да и следом он мог считаться лишь условно, скорее, то просто размытое пятнышко, блеклое творение растаявшего снега. Но так было лишь поначалу. Мое воображение всегда отличалось трудолюбием и настойчивостью, оно отчетливо, дотошно до мелочей, пририсовало к склону одной из сопок несколько силуэтов. Люди, туристы с огромными рюкзаками, они уходили. Последний из них тянул сани с широкими лыжами, те виляли, засыпали следы, выравнивая все полозьями. Далее за дело брался туман, остатки которого все еще путешествовали по окрестностям, подъедал он снег, скрывая от меня всяческие проявления человеческой жизнедеятельности.
Сразу, стоило только воображению более или менее достоверно изобразить окружающий мир, удалось различить вдалеке частично скрытые туманом несколько силуэтов. Люди. Они стояли на вершине одной из сопок, смотрели в мою сторону, а один из них и вовсе печально так махал рукой. Выдел я их, привиделись ли они мне, кто разберет!
Я энергично замотал головой изо всех сил стараясь отделить реальность от вымысла. Практически удалось. Силуэты вдалеке потеряли четкость и скоро слились с облаком ползущего тумана. Растаяли они, растворились примерно там, где охраняли бухту две установки оборонного предназначения. Силуэты исчезли, но вот сомнения остались. Разрослись они, планомерно превращаясь в самую настоящую уверенность.
Именно сомнения заставили меня вернуться к двери соседского домика. Действуя исключительно машинально, я коснулся пальцем кнопки дверного звонка. Глаза, которые следили за действиями своенравной руки, нехотя сфокусировались на запястье. Татуировка. Удивительно, но в неверном свете тусклого дня она выглядела гораздо контрастней, чем в комнате, освещенной керосиновой лампой.
Не пришлось даже вглядываться, ярко и выпукло на фоне общей серости проявилось имя. Ее имя.
Я еще не успел ни понять, что происходит, ни решить, что делать, но уже бежал. Бежал вперед, проваливался в ямы, засыпанные снегом, скользил по гладким камням, покрывшимся корочкой льда. Вставал, снова срывался, не считая нужным тратить время на бесплотные размышления. Спешил туда, где скрылись частично реальные, а большей частью воображаемые тени.
Не видя ничего, кроме смутной цели, я промчался мимо труб пусковой установки, уныло глядящей в небо, попытался съехать со склона, стоя на ногах, но споткнулся обо что-то твердое и металлическое, упал, кубарем скатился вниз. Сильно ударился спиной о камень и замер, застыл, безучастным взглядом глядя в чистое украшенное редкими тусклыми звездами небо.
Минута прошла или несколько часов, этого я не знаю. Нет, я не спал, да и сознание меня не покидало. Просто лежал, смотрел ввысь, наблюдал за тем, как оттенок небосклона становится насыщеннее, как одна за другой вспыхивают холодные звезды. Как-то слишком уж быстро они зажглись, разгорелись на полную мощность – красота неописуемая! Вряд ли когда-нибудь мне доводилось видеть что-то столь прекрасное и пугающее одновременно. Удивительная смесь строгой красоты далеких звезд с ужасом бездны, их окружающей.
Небо жило, небо менялось. Просто на моих глазах далекие светила становились ярче, одно за другим они собирались в созвездия. В яркие и, что и вовсе удивительно, знакомые созвездия. Нет, я не каждое узнавал, далеко не каждое, но…
– Полярная звезда… – услышал я невнятное свое бормотание и с трудом поверил в то, что это мой голос. Оно же продолжалось: – А это значит, что я смогу проложить правильный курс… я вычислю, я доберусь…
Подстегиваемое еле различимыми звуками собственного голоса, воображение снова взялось за дело. Да оно и не думало успокаиваться. Оно рисовало все новые картинки того, как меня покидают, того, как я теряю шанс на спасение. Последний шанс! Кричало оно, настаивало, требовало решительных действий.
Я поддался. Почти поддался. Внял все-таки голосу разума и вернулся в свое жилище. Там вырезал длинную и широкую полосу из ткани плотика, проделал в центре дыру, накинул полученную одежку на себя, обмотался веревкой. Получилось нечто, отдаленно напоминающее пончо, такой себе плащ, походный вариант…
Захлопнулась дверь, провожая меня в дальний путь. На мгновение мелькнула мысль о том, что я больше не вернусь, что это конец, что впереди меня ожидает свобода, а с ней и новая жизнь. Промелькнула мысль, блеснула в полной темноте уставшего сознания и тут-таки погасла. Не до нее мне было, другие у меня дела, другие заботы.
Спешка спешкой, но срываться и бежать сломя голову не стоило, надо было все проверить. Прежде всего, домик соседей. Темнело, они, если все-таки не ушли, должны бы проснуться. Понимая всю правильность догадки, я несколько раз обошел вокруг соседского жилища, заглядывая в окна. Внимательно вглядывался, но не видел ничего, ни теней, ни силуэтов, ни отблесков электрического света. Ничего не было, одни лишь ощущения, вот только странные они. Казалось, будто окна, как и двери, попросту нарисованы. Кто знает кем, может статься моим воображением…
Очень скоро уверенность в том, что внутри никого нет, пересилила последние сомнения. Домик действительно пуст, а это означало, что соседи ушли, покинули недавно обжитое место. Вполне вероятно ушли пешком. Кто знает, может здесь неподалеку, может всего в нескольких километрах человеческое поселение! Или не так, возможно, у них запасная стоянка имеется, еще одна избушка, на случай устойчивой непогоды!
– Может, все может, но есть и другой вариант – они могли остаться. Найдется кто-нибудь, кто смог бы гарантировать, что они не бродят по сопкам, осматривая местные достопримечательности? Вот в том-то и дело…
Взгляд тут-таки устремился на восток, в сторону мыса с маяком. Сам не могу того объяснить, но почему-то я был твердо убежден – туда они не пошли. Не знаю, что тому причина. Может осознание факта, что я сам там был и не видел ничего интересного? Возможно.
Значит на запад, а там…
– Пусковые установки. Да, это совсем другое дело. Я бы и сам задержался, осмотрел их…
Скоро я заглядывал в тамбур одного из подземелий, того, что с надежной деревянной дверью. Светил фонариком, ничуть не сомневаясь в том, что ничего нового не увижу. Так и случилось, все было на своих местах, сохранились даже отпечатки ног, следы, окаймленные снегом, оставленные во время последнего и единственного моего посещения.
– Даже немного жаль, что ухожу, выбить бы эту дверь, да посмотреть, что за ней. Наверняка там что-то интересное! Двери на то двери, их так просто не ставят и не запирают… – бормотал я. – Хотя, о чем тут жалеть! Да если все получится, я еще вернусь, потом, после, только уже добровольно, как эти туристы…
Сразу же активизировалось воображение. Похоже, оно только того и ждало. Отчетливо представилась картина – люди, согнувшись под тяжестью рюкзаков, поднимаются на сопку. Правда, в этот раз картинка была не слишком реалистичной – рюкзаки были у каждого. Мне же почему-то не верилось, что Валера, тот самодовольный тип, сам понесет свой рюкзак. Мышцы мышцами, но по нему видно, он к тяжелой работе не приспособлен.
– Если собрался что-то сделать, просто сделай, – отмахнулся я от творений разгулявшейся фантазии. – Нечего с воображением пререкаться.
Уже через минуту я заглядывал в соседний бункер. Это было несложно, там не заперто. Более того, тот, кто последним вышел из подземелья не потрудился даже прикрыть дверь. Мол, все, что есть, все на виду, смотри, любуйся…
Мерцающий луч фонаря высветил картину тотального запустения. Пол усеян разбитой электроникой, повсюду корпуса каких-то приборов, в дальнем углу просторного зала нагромождение металлических ящиков самых разных размеров. Вдоль стен трубы, густо покрытые ржавчиной. Прибор по центру ближе к стене, нечто отдаленно напоминающее перископ подводной лодки, рядом с ним перевернутая тележка, родная сестра той, которая помогла мне доставить плотик со всем его содержимым, точно такая же, но с тремя колесами.
Яркой вспышкой среди общего запустения блеснуло стекло лампочки, отразив свет фонарика. «Любопытно, а она сохранилась еще с тех времен, или ее недавно вкрутили? Если так, то кто вкрутил? А будет ли свет, если щелкнуть выключателем? А где он, этот выключатель?» – наперегонки забегали мысли.
Волна вопросов, накрывшая меня с головой, быстро отхлынула. Лишне все это, к чему какие-то лампочки, спешить надо, ясно же, что здесь никого нет.
Скоро я вышел на берег приливного озера. Как оказалось вовремя. Море отступило и в ближайшее время не собиралось возвращаться. Этим нельзя было не воспользоваться. Определив направление «на глаз», я кивнул своим мыслям, с силой выдохнул, иллюстрируя решимость, ступил на слегка подмерзшее дно. Вздрогнул, услышав отвратительный хруст ледовой корочки, постарался загнать свои страхи в темные уголки подсознания. Не получилось, да и ладно, главное, что озерцо осталось позади.
