Сергей Владимирович Еримия
Маяк туманного мыса
Глава пятнадцатая
И снова убийца из сумрака
Прошла туманная ночь, ее сменило утро, не менее туманное. Несмелые отсветы далекого светила нащупали мое окно, тускло его осветили. Я нехотя открыл глаза, медленно повернул голову в сторону призрачного свечения, несколько раз мигнул веками. Подумал о том, что надо бы подниматься и сам испугался столь несвоевременной мысли. Памятуя вчерашнюю «темную», организм запротестовал. Все мое естество сопротивлялось, каждая мышца упорно твердила, что я и горизонтальное положение вещи несовместимые, во всяком случае, в ближайшие дни.
Осторожно, одну за другой напрягая мышцы, я попытался выяснить, где болит больше. Не удалось. Объяснений столь нелогичному результату эксперимента над собой виделось сразу два. Да, или болело все, или не болело ничего. Ладно! Перевернулся вниз лицом, уперся руками, легонько оттолкнулся от пола. К огромному удивлению удалось сесть. Еще усилие и я уже твердо стоял на ногах. Более того, смог пройтись по комнате. Удивительные ощущения! Нет, правда! Казалось, на мне живого места быть не должно, а вот и нет. Боли не было, единственное, что напоминало о событиях прошлого вечера – темно-синий оттиск в виде пистолета с толстым стволом на животе, помнится, тот здоровяк на прощанье ударил меня ногой и попал точно в Дашин подарок, вот же…
Вчерашний день стал как бы ближе, во всяком случае, ярче. Отчетливо вспомнились отдельные детали. Выплыл из недр памяти разговор с капитаном. В голове зазвучали его пространные рассуждения. Что-то о душах и маяках, их притягивающих. Как ни смотри, а слова напрочь лишенные всяческого смысла. К памяти подключилось воображение, оно заботливо нарисовало стол и карты на его поверхности. Слова ни о чем дополнил приказ. Конкретный приказ – утром заступать на вахту, но зачем оно мне надо, ведь здесь в тишине и спокойствии есть все, что мне необходимо?!
– Да и вообще, какая может быть вахта! – удивительно, но этот хриплый голос действительно мой. Я даже вздрогнул, услышав его. Как-то он меняется слишком часто. – Сегодня отдых. Заболел я и вообще. Все, точка. И еще, когда немного отдохну, схожу дров немного заготовлю. Осталось на пару дней никак не больше…
Я наклонился к печке. В тот самый миг выстрелом в утренней тишине прозвучал звон битого стекла, за ним звук удара чего-то тяжелого. Не давая себе возможности подумать (и правильно, тут не думать, тут действовать надо!), я рухнул на пол, обхватил голову руками. Несколько минут лежал, не двигаясь, старался не дышать, внимательно прислушивался.
Время шло, ничего не менялось. Не было подозрительных теней в сереющей полутьме, не было тревожных звуков. В комнату влетал только убаюкивающий плеск волн и громкие крики беспокойных чаек. Я решился приподнять голову. Осмотрелся. Всего в нескольких шагах от меня блестели тусклыми отблесками осколки стекла. Среди стекляшек виднелся и предмет, ставший причиной их появления – отполированный терпеливыми волнами камешек (хороший был бросок!).
Смелость понемногу возвращалась, правда, подняться в полный рост я все еще не решался. Пополз, стараясь держаться ближе к стене. Приблизился к окну, с огромным трудом заставил себя присесть, вытянул шею, внимательно вгляделся в туман. Первое время не видел ничего, но вот вдалеке еле заметная показалась лодочка. В ней человек, неподвижный будто памятник. Его руки скрещены на груди, взгляд устремлен в мою сторону. Смотрел он, укоризненно покачивая головой. Так продолжалось недолго, скоро он понял, что я его увидел, кивнул, резко поднял правую руку. Думаю, он собирался повторить бросок, да точно, теперь он уже не промахнется!
Я снова рухнул на пол. Долго лежал, не в силах пошевелиться, но ничего не происходило. То ли неизвестный передумал и решил не повторяться, то ли он просто пугал меня, то ли не было его вовсе.
Вторая попытка. Я выглянул из укрытия. Увидел туман, настолько густой, что ни о какой лодке в принципе речи быть не могло. Какие лодки, если до моря десятки метров, а видимости от силы метра полтора? Пожалуй, если бы ее принесли под стену казармы, я бы ее и разглядел, только смысл в этом какой? Никакого…
Я отчетливо чувствовал, как бьется сердце. Его темп то возрастал, будто грозило оно выскользнуть из неудобной и тесной грудной клетки, то замирало, практически останавливаясь. Прерывистый стук отдавался пульсом в голове, отзвуком звенел в ушах. Надо было что-то делать, пусть лишь пытаться.
Вспомнился Дашин подарок – ракетница. Да, она не ошиблась, это именно то, что мне было нужно. Это оружие, а мало что придает больше уверенности, чем ощущение смертоносной стали в руке.
Я бросился к своей походной кровати, обшарил сваленные в кучу тряпки, сунул руку внутрь одного из поддонов. Есть! Прикосновение к рифленой рукоятке несколько добавило уверенности, настолько, что даже сердце перестало сбиваться с ритма, стучало ровно и размеренно, просто дорогие часы, отсчитывающие секунду за секундой.
Ракетница заметно придала мне смелости. Я уже не пресмыкался на грязном полу, а решительно подошел к окну. Ударил рукоятью по раме, выбивая острые осколки. Высунулся наружу. Всмотрелся. Ничего кроме тумана не увидел, что несколько подпортило настроение, но был еще и звук. Тихий плеск. Скорее всего, то был шум волн, накатывающих на камни, но мне вдруг показалось, что это весла. Удирает он, неизвестный, бежит от меня.
Я прицелился в туман. Представил как тот, невидимый вспыхивает ярким факелом, как сжигает его химическое пламя ракеты, как он кричит от боли. Хотя нет, не так, не будет он кричать. Ведь ракета загорится прямо у него во рту, выжигая мозг!
– Занятная картинка, – прошептал я, плотоядно усмехнулся и нехотя убрал палец со спускового крючка. – Это все очень хорошо, но ракета у меня одна, ее беречь надо. А вот у соседей в домике я видел подводное ружье, оно многоразовое. Зайду, попрошу. А что! Скажу, мол, поохотиться собираюсь. Сам же по берегу пройдусь, что-то мне подсказывает, что этот любитель швырять камни в окна где-то неподалеку…
Я решительно направился к двери, но на полпути остановился. Просто у моих ног лежал камень, тот, что влетел в окно. А тут не так все просто! Он был обернут бумагой, превращающей классическое орудие пролетариата в самое настоящее письмо.
– Вчерашнего предупреждения было мало? – прочел я, чувствуя, что начинаю дрожать. – Так вот это последнее. Если она к тебе еще раз придет…
Что это? Последнее китайское предупреждение? Если так, тогда ладно, пусть себе предупреждают, а что если нет?
– О чем тут думать! Кто меня вчера предупреждал? Точно, тот здоровяк в форме моряка, по-моему, его Серега зовут! – я на мгновение замолчал, надеясь извлечь из недр памяти источник информации. Все-таки одно дело вспомнить, а другое – понять, что именно вспомнил. – Неважно. Важно то, что он товарищ серьезный, у него слова с делом не расходятся.
Я еще раз перечитал коротенькую записку, задержал взгляд на финальном троеточии, медленно покачал головой. Узнавать, что скрывается за столь красноречивым знаком пунктуации, совершенно не хотелось.
– А Даша права, действительно самое время вооружаться. С одной стороны этот громила со своими дружками, с другой убийца из тумана. Нет, решено, иду выпрашивать ружье. Кстати, имею полное право зайти, я ведь официально помощник капитана, более того, старший…
Решительно переступив через порог, я вышел из казармы. Глубоко вдохнул влажный, насыщенный туманом воздух и поспешил к соседям. Входная дверь у них оказалась открытой. Странно, и это далеко еще не вечер! В первой комнате пусто. Одни лишь красноречивые следы непрекращающейся вечеринки. А вот и цель моей вылазки – ружье, висящее на стене. Неважно, что оно предназначено для подводной охоты, оно отлично подойдет и для надводных развлечений. Да и для самообороны, была бы необходимость…
Спрашивать разрешения не у кого. Я пожал плечами, снял оружие со стены. Зарядил его, прицелился в пустоту. Замер, внезапно осознав, что в доме не так тихо, как показалось в первый момент! Из соседней комнаты, отделенной тонкой дверью доносились звуки. То ли голоса, то ли отголоски музыки. Нет, все-таки голоса. Занятные голоса…
Я вспомнил – там находилась одна из спален. Точно не скажу, но, по-моему, мне устраивали экскурсию, тогда, когда мы с соседями только познакомились. Хотя, не факт.
Пожалуй, правильным решением было бы просто взять ружье и уйти восвояси. Потом, возвращая, придумать какую-нибудь небылицу, если понадобится. Нашел, мол, подбросили. Можно было так поступить, но любопытство даже и не допускало подобного варианта развития событий. Взбунтовалось оно, казалось, назойливый голос в моей голове звучит, настаивает на том, чтобы я подошел, чтобы все услышал, а лучше увидел своими глазами.
Невозможно было сопротивляться. Подошел ближе, прижался ухом к двери. Замер, более того, даже дышать перестал. Звуки стали отчетливее. Скоро можно было различить голоса. Два. Один женский, другой мужской. Второй, низкий, но при этом визгливый, мужской, быстро что-то говорил, женщина в ответ игриво хихикала. Что-то мне это напоминало. Было уже такое. Слова, голос, смех…
Я с силой ударил ногой в дверь. Та была заперта, но ее удерживал лишь хлипкий шпингалет. От удара он вылетел, пронесся через всю комнату и со звоном влетел в рамку с чьей-то фотографией. Рамка упала, стекло разбилось. Женщина вскрикнула, мужчина разразился потоком отборных ругательств.
Рука сама нащупала выключатель. Вспыхнул необычно яркий свет. Он ударил в глаза, ослепляя. Правда, лишь на мгновение. Когда зрение восстановилось, я увидел все. Увидел голого щуплого очкарика, шарящего по полу в поисках своих огромных склеенных полоской скотча очков и насмерть перепуганную Надю. Она полусидела на постели, замотавшись в одеяло, оставив лишь узкую щель, через которую выглядывали полные бесконечного ужаса ее глаза.
Не каждый день видишь подобную картину, потому и не удивительно, что я растерялся. Застыл на месте, пытаясь разом осознать то, что видел. Ненадолго застыл, на несколько мгновений, но и этого было слишком много.
Этого времени хватило для того, чтобы паренек нащупал свои очки, нацепил их себе на нос. Он огляделся и, громко крича, кинулся на меня, целясь головой в живот. В другой ситуации я бы легко уклонился, а он бы улетел дальше, тараня стены, ломая мебель, но не в этот раз. Всему виной несобранность…
Пока я растерянно мигал глазами, он ударил меня головой, я инстинктивно шагнул назад, споткнулся о порог и с грохотом рухнул на пол. Парень же быстро сориентировался и с силой захлопнул дверь. Послышался дикий грохот. Судя по звукам, он пытался забаррикадироваться, тащил что-то тяжелое по полу.
На то чтобы вернуться в себя мне понадобилось несколько минут. Вот что значит недооценить противника! Хотя о какой оценке тут можно говорить. Не готов я был только и всего.
Медленно, преодолевая боль и даже не пытаясь побороть клокочущую во мне дикую ярость, я поднялся. Доковылял до двери спальни, остановился, безрезультатно пытаясь восстановить дыхание.
Удар в дверь ничего не дал. Она не сдвинулась с места. Тогда я уперся плечом. Давил, стараясь не думать вообще ни о чем. К чему размышления, если есть цель.
Поддавалась. Понемногу дверь поддавалась. Минута и щель стала достаточной для того, чтобы протиснуться внутрь. Барабанной дробью зазвучали последние отрывающиеся пуговицы, но вот свершилось – я снова в спальне.
Беглый взгляд чтобы сориентироваться. Приоткрытая дверь, тяжелый комод, подпирающий дверную ручку, полоса на полу, след передвинутой мебели. Очкарика нигде не видно. Странно это, я ведь точно помнил, он вытолкнул меня и забаррикадировался внутри…
Надя. Она неподвижно лежала на постели, широко раскинув руки. Белые простыни вокруг ее головы быстро окрашивались в темный красный цвет. Из ее горла торчала рукоятка охотничьего ножа.
Я снова оцепенел. Это же Надя, моя Надя…
Все повторилось. Пока я стоял, не в силах отвести взгляда от бездыханного тела, откуда-то из-за ширмы, что прикрывала нишу в стене, выскочил очкарик и набросился на меня. Его решимость обездвижила. Я рухнул на пол, не в силах сопротивляться, паренек навалился сверху, вдавливая меня в доски, его костлявые пальцы сомкнулись на горле. Я начал задыхаться, но мог заставить себя пошевелиться. Я его попросту не видел, не было его, была лишь она, стеклянный взгляд, устремленный в вечность и нож, по самую рукоятку воткнутый в шею, которую я так любил целовать…
Пальцы очкарика продолжали сдавливать мое горло. Померкло видение мертвой девушки, место воспоминаний заняло воображение. Оно нарисовало картину, доходчиво иллюстрирующую правильную мысль: «Еще совсем немного и я окажусь рядом с ней, кто тогда отомстит?».
Из последних сил я пнул очкарика в живот. Тот глухо ухнул, будто спущенный мяч, по которому ударили ногой. Мгновение и он куда-то пропал, исчез из поля зрения.
Дыхание все еще не восстановилось, в глазах плясали ярко-алые пятна. Я повернулся на бок. Сквозь кровавую пелену удалось различить силуэт противника. Тот стоял на четвереньках и медленно, покачиваясь, приближался к стене. Остановился. Его рука нащупала тумбочку, выдвинула верхний ящик, пальцы принялись шарить внутри. Замер, повернулся ко мне.
Даже пляшущие в глазах пятна не помешали мне разглядеть выражение его лица. Он ликовал, он радовался. Вот в поле зрения попала его рука, в ней бледным матовым отраженным светом блеснул пистолет.
«Вот и все…» – подумал я, глядя в лицо приближающейся смерти.
Парень не стал повторять типичную ошибку героев множества кинофильмов, он не собирался вести со мною утомительные беседы, давая возможность собраться с силами. Он просто надавил на спуск. Мои глаза сами собой закрылись, я ждал хлопка, звука, с которым пуля вылетает из ствола, готовился к тому, что последует за ним. Но выстрела не было. Вместо него был сдавленный хрип, за ним глухой удар.
Тишина. Абсолютная, гнетущая, ужасающая.
Я открыл глаза и удивленно ними мигнул. К тому времени зрение восстановилось, кровавые пятна перестали резвиться, мешая видеть. Просто напротив меня сидел очкарик. Он прижался спиной к стене, его рука, ранее державшая пистолет, безвольно лежала на полу, оружие выпало из ослабевших пальцев. Взгляд остекленевших глаз застыл на мне, выражение злобы в них сменилось маской безразличия. Из груди парня торчал гарпун, выпущенный из ружья для подводной охоты. Того ружья, которое лежало на полу всего в полуметре от меня.
В абсолютной тишине расползался страх. Я физически различал грань между обычным воздухом и воздухом насыщенным этим отвратительным чувством. Конечно, я все понял, он здесь, тот, из сумрака, из тумана. Подумать только, как это у него получается! Ну не невидимка же он! Убил девушку, исчез, дождался удобного момента, расправился с очкариком. Похоже, он одинаково хорошо владеет любым видом оружия, но более всего собственными руками. Что для него убийства? Игра? Развлечение? Наверняка. И играет он со мной, не зря же каждый раз я оказываюсь рядом, да он прячется за мной, хочет, чтобы подозрение падало на меня, да так оно и есть, более того, я сам скоро начну себя подозревать, если только не…
Шорох. Еле слышимый, будто кто-то крадется. Я бросился на пол, схватил ружье, прижал его к себе, перекатился раз, другой, стараясь как можно быстрее оказаться в дальнем углу. Замер. Скосил взгляд с одну сторону, в другую. Немного успокоился: позади надежные стены, впереди все просматривается. Лучшая позиция.
Одно движение и ружье заряжено, остается только его выманить, уж тогда я не промахнусь!
– Выходи! – прохрипел я, сам не веря в то, что незнакомец послушается и выйдет. – Выходи, кому говорю! Сдайся, повинись, это на суде зачтется. Выходи сам, а то…
Что будет, если он не выйдет мне так и не удалось придумать. Я зашелся кашлем, а когда приступ прошел, оставил всяческие попытки достучаться до совести того, у кого ее по определению быть не может.
– Он не выйдет, придется его искать… – пробормотал я, тяжело поднялся, подошел к неподвижному очкарику.
Остановился, взглянул на пистолет, наклонился к нему, собираясь поднять, но передумал. Мало держать в руке оружие, надо уметь ним пользоваться, а с пистолетами, увы, я дела не имел. К тому же огнестрельное оружие это грохот выстрела, лучше уж бесшумные стрелы. Они тише, они надежнее, да и опыт, кажется, у меня имеется…
Несколько минут я стоял на месте, раздираемый сомнениями, но взять оружие так и не решился. Кое-как убедил себя в том, что решение правильное, оттолкнул пистолет подальше от тела. Тут-таки осознал всю бессмысленность своего поступка, неужели я действительно допускаю мысль, что мертвый очкарик сможет ним воспользоваться! Нонсенс!
Отмахнулся от нелепых мыслей, взялся за поиски того, кто решил устроить охоту на мирных обитателей затерянного берега. Прежде всего, осмотрел спальню. Приблизился к кровати, непроизвольно взглянул на Надю. Удручающее зрелище! Видеть мертвые глаза того, кто недавно был человеком и не просто человеком, а близким тебе человеком – страшное испытание.
Долго я стоял, все не мог заставить себя отвести взгляд, но вот решился, пересилил себя, набросил на тело простыню. Легче не стало просто видение, затуманивающее разум, чуточку померкло.
Обыск спальни мало что дал. Я заглянул в шкаф, зачем-то выдвинул все ящики комода. Тщательно изучил оконную раму, убедился в том, что снаружи ее не открыть. Заглянул под кровать и сразу же обнаружил следы пребывания человека! На пыли, от которой никуда не скрыться, виднелись четкие отпечатки. Ладонь, рядом еще одна. Чуть в стороне круглый оттиск, наверняка, колено, еще дальше продолговатый – ступня. Красноречивый рисунок, особенно если добавить еще один широкий штрих – посредине полоса идеальной чистоты. Вопросов нет – здесь кто-то лежал и совсем недавно, но кто? Убийца из тумана? Очкарик Юлий?
– А ведь Юлик должен был хоть что-то видеть! Вот поговори я с ним, это было бы дело. А так… – оставалось только пожать плечами. Нет, все понятно, именно из-за этого парня и убили. – Он слишком много видел…
Ситуация понятнее не становилась. Загадка так и осталась загадкой. Что же это получается? Имеется комната, из которой нет выхода. В этой самой комнате двое. Один из них убит. Вывод напрашивается сам собой – тот, кто остался жив, тот и есть убийца. Все логично, но возникает другой вопрос – кто убил убийцу?
Обход остальных комнат также ничего не дал. Дом был пуст. Ни соседей-туристов, ни хоть какой-нибудь подсказки, которая бы могла приоткрыть завесу тайны. Словом, имеется загадка, решение которой сделало бы честь любому толковому детективу. Кто убил!? Где он? А еще, зачем…
Покончив с осмотром пустых комнат, я вышел из дома, немного прошелся по окрестностям. Обошел вокруг здания. Осмотрел окна снаружи, убедился в исключительной их надежности, обследовал снег у стен. Ничего, снежный покров нетронут. Можно было смело сделать вывод – детектив из меня никудышный. Но с другой стороны, может, я и не виноват, может убийца настоящий профессионал, может, тот, кто от меня ускользает, по-настоящему хорошо знает свое ремесло?
Вдоволь побродив в окрестностях домика и не найдя ничего сколько-нибудь стоящего, я вернулся в комнату хранящую следы вечеринок. Подошел к стеклянному шкафу, превращенному туристами в бар. Выбрал самую красивую бутылку, в ней оказался коньяк. Налил в высокий стакан, залпом выпил. Налил еще. Вытащил на средину помещения любимое кресло Валеры, его осовремененный трон. Развернул сиденье с таким расчетом, чтобы видеть входную дверь, сел, положил на колени оружие, снова приложился к стакану.
– Ну, ничего, подожду. Уверен, он вернется. Преступники всегда возвращаются на место преступления, это прописная истина. К тому же он наверняка захочет разделаться со мной, правда, это может произойти нескоро. Ну и ладно, я точно никуда не спешу…
Коньяк быстро усыпил измученный организм. Я забылся беспокойным сном, вздрагивая при малейшем шорохе. Кажется, даже снилось что-то, нечеткое, неяркое, будто покрытое вездесущим туманом.
Скрипнувшая дверь тут-таки прогнала обрывки сновидений. Я вздрогнул, одновременно вскидывая свое бесшумное оружие. Как раз вовремя. В дверном проеме промелькнула тень. Не раздумывая, я нажал на спуск. Совершенно беззвучно острая стрела улетела вперед. Послышался сдавленный крик. Шум паденья. Ругань.
– Попал! – шепотом закричал я.
Нахлынула волна охотничьего азарта, чуть не сбив с ног. Примерно такое чувство должно быть у охотника, подстрелившего дичь, которую он преследовал не один час. И вовсе неважно, под водой он ее выслеживал, или средь лесной чащи. Охота она всегда охота. Я знаю, что говорю, скорее всего….
С другой стороны двери послышались тяжелые шаги. Они удалялись. Вот досада! Неужели ему снова удастся скрыться? Ну, нет, этого я допустить не могу! Новый гарпун, блестящий полированным металлом приготовился довершить дело, начатое своим предшественником. Подмигнув блеклому своему отражению на серебристом наконечнике, я бросился к выходу.
Подражая типичному герою, персонажу типичного боевика, выпрыгнул из комнаты. Согнул ноги в коленях. Пригнулся. Повернул ружье в одну сторону, в другую, держа палец на спусковом крючке. Стрелять не пришлось. Сколько ни смотри, никого не видно, только у порога, лицом вниз, лежало что-то очень похожее на человеческое тело, накрытое чем-то темным, то ли плащом, то ли шубой. Так сразу и не разберешь.
Осторожно, готовый в любой момент выстрелить, я подкрался к темному свертку. Точно человек! Толкнул его ногой. Никакой реакции. Или я действительно удачно выстрелил, или, что тоже возможно, у моего противника неплохие актерские способности.
Небольшое усилие и тело перевернуто.
Я вздрогнул и медленно попятился назад. На снегу, у самого порога, лежала Ира, подруга Валеры. Ее макияж, в котором преобладали насыщенно-черные оттенки, выгодно дополнял побледневшее лицо, делая ее персонажем классического фильма ужасов. Она не шевелилась, обе ее руки застыли, цепко обхватив пальцами древко гарпуна, пробившего грудную клетку. Похоже, она пыталась его выдернуть, вот только не то это оружие…
Еще шаг и спина уперлась в стену. Руки задрожали, грозясь выпустить заряженное ружье. Бешено колотилось сердце, отголоски его ударов пульсировали в висках, отдаваясь болью внутри черепной коробки. Глаза не мигали, отвести взгляд от лица девушки не было ни малейшей возможности. Меня буквально парализовало. Было точно такое же состояние, как и тогда, когда я увидел Надю, только с одной существенной поправкой – Иру убил я, и от этого никуда не денешься.
– А что если это она? – попытка оправдаться выглядела жалко даже в моих собственных глазах. – Она убила Таню из ревности, того же Саныча…
Прерывая поток глупой мысли, моя голова медленно покачнулась. Нет, в такой бред даже я не в силах поверить. Ей, с ее осиной талией разве что с Юликом бороться, но с другими, да опять-таки с Санычем?! Он бы ее пополам переломал, ничуть не напрягаясь…
Я вернулся обратно. Взял бутылку со стола и, не утруждая себя утомительной процедурой переливания содержимого в стакан, сделал несколько больших глотков. Выдохнул, чувствуя, как пальцы замирают, затихает, издаваемая ними барабанная дробь. Подошел к креслу, тяжело в него опустился, откинулся на высокую спинку, мрачно уставился в приоткрытую дверь. Надо было подумать.
В комнату влетел шум. Нечеткий, неясный, так сразу и не поймешь, то ли это чайки беснуются, то ли люди кричат…
– Люди… – пробормотал я. – Это крик человека. Не могу сказать, кто именно раскричался. Валера? Возможно, очень даже возможно. Вне всяких сомнений он следующая цель. Он далеко не самый глупый из тех, с кем мне доводилось общаться, следовательно, все понимает, а потому прячется. Логично? Еще бы! Думай, где здесь можно спрятаться? У меня в казарме! Скорее всего, убийца считает так же. Он решил, что Валера там, сам идет следом. Надо поспешить…
Я сделал еще несколько глотков огненной жидкости, резко мотнул головой, отгоняя сомнения, ринулся к выходу. Выскочил наружу, окунаясь в туман, бросился туда, где как я предполагал, находится мое жилище.
Как ни странно не ошибся. Лишь несколько мгновений прошло, а я уже стоял у двери казармы. Осматривался и собирался с духом. Причиной заминки послужила дверь. Приоткрыта она, я же был практически уверен в том, что закрывал ее. Вполне возможно, даже подпирал, чем-то…
– Выходи! – крикнул я в темноту. Ответа не последовало, но седая полумгла, окружившая здание отозвалась скрипучим приглушенным смешком. Реальность? Игра воображения? Так сразу и не скажешь. Я начал злиться по-настоящему. – Выходи, я пока просто прошу! Обещаю, стрелять не стану, более того, сделаю все, лишь бы свершилось правосудие…
Смеха, даже если он не послышался, более не последовало. Была лишь тишина, изредка прерываемая грустными криками чаек. Притихли они в последнее время, будто на кого-то обиделись. Может, на меня? Может…
Откуда-то сверху, наверняка оттуда, где находился маяк, обитали капитан и его подчиненные, доносились голоса. Тихие, искаженные расстоянием и густым туманом, они казались звуками из другого мира. Потусторонними были они, нечеткими, нереальными.
Скрип, отчетливый скрип старой половицы. Очень знакомый звук, это там, внутри, третья доска от двери. Сколько раз я сам был причиной этого отвратительного звука!
Азарт, вселившийся в меня, отозвался покалыванием на кончиках пальцев. Настоящий он, это азарт охотника, преследующего свою жертву. Только не простая она, не та, которая не в силах сопротивляться, это хищник, мощный зверь, который в состоянии дать отпор. Более того, он сам превратится в охотника, дай только слабину…
Дрожь пробежала по телу. Сердце забилось сильнее. Адреналин…
Тамбур. Тишина. Ни звука. Сколько не приглядывайся, а никого не видно. Ни позади меня, в тумане, ни впереди, во тьме. А он наверняка там, он в комнате, он притаился, готовый оказать сопротивление! Скорее всего, он безоружен, я так полагаю, но это не тот человек, которого можно загнать в угол.
Я отчетливо представил – он за дверью, справа, там очень удобная ниша. В его руках что-то тяжелое, хотя, он такой товарищ, что ему задушить человека голыми руками не составит большого труда. Воображение же не смогло промолчать, оно буквально взбунтовалось. Ракетница! Да, я не придумал ничего лучшего, кроме как просто бросить ее на пол. А что если он нашел?! Как-то не очень хочется быть прожженным насквозь адским пламенем сигнальной ракеты.
Так и есть, вижу, он с ракетницей…
– Неважно, главное – он ждет, он притаился, рассчитывает застать меня врасплох. Наивный! Ничего у него не выйдет, я его перехитрю…
Мгновение и я растянулся на полу. Мысленно хихикнул, представляя, как он, неизвестный, бьет палицей в пустоту, стреляет в нее же из ракетницы, да что угодно делает, но целится в голову, шею, грудную клетку, а тут я ползу!
Потрудившись несколько минут и загнав несколько заноз под ногти, мне наконец-то удалось открыть дверь. Я смог отодвинуть тяжелую створку. Прижался к щелке, рассчитывая хоть что-нибудь разглядеть. Не скажу, что получилось. Не увидел ничего, да и просто показалось, что в комнате никого не было. Ни на первый взгляд, ни на второй. Даже воображение, которое постоянно вмешивалось, выдавая свои глупости за реальность, стыдливо умолкло и забилось куда-то в темные недра сознания. Обмануло оно меня, потому и отмалчивается.
Понимание того, что я снова пошел на поводу у собственных фантазий, заметно подпортило переменчивое настроение, но азарт не прошел, наоборот, все чувства обострились. К нему добавилась злость, правда, злился я лишь на самого себя.
Время действовать. Рывком поднялся, встал на ноги, распахнул дверь, вбежал в комнату. В дальнем углу рядом с разбитым окном мелькнула тень. Тихий щелчок и в ту сторону улетел гарпун. Он, звякнув, ударился о стену и упал на пол. Его место занял другой, вот только не в кого было стрелять. Как ни смотри, а в помещении пусто, ни реальных людей, ни вымышленных теней.
Я подбежал к окну. По-прежнему разбитое, оно приглашало в комнату хлопья тумана. Холодные и насыщенные влагой. Вода конденсировалась на стойке ближайшего стеллажа, создавая удивительный рисунок из живых и подвижных капель. Медленно они сползали вниз, образуя ручейки, затейливые и витиеватые.
Примерно на уровне моего бедра картинка растекающихся водных потоков заметно менялась. Казалось, будто капли наткнулись на незримое препятствие, казалось, упираются они во что-то, откатываются в сторону, образуя пятно полностью сухого металла.
Улыбка расплылась на моем лице, я все понял, вот значит, куда девалась тень, в которую я стрелял. Ничуть это не воображение! Был он здесь, точно был. Услышал меня, испугался, бросился к окну. Выпрыгнул наружу, вот только для того, чтобы протиснуться в узкий проем, ему пришлось оттолкнуться от стойки. Это след его руки!
Стараясь не выпускать из поля зрения туманный оконный проем, я присел, нащупал гарпун – боеприпасы необходимо экономить. Их не так много, как бы того хотелось. Выпрямился, с сомнением посмотрел в окно, ну уж нет, я в него не протиснусь, даже если очень постараюсь. Пожалуй, правильным будет выйти и обойти вокруг здания.
– А Валера, оказывается, обманул нас обоих! Понимал он, что я и тот убийца из тумана, первым делом будем искать его в казарме. Наверняка это он приоткрыл дверь, заманивал, может, рассчитывал на то, что мы столкнемся и убьем друг друга. Прикрывался мною? Возможно, это так на него похоже…
В тумане, покачивающемся снаружи здания, мелькнула тень. Я вздрогнул, вскидывая ружье. Тень растворилась в белесой дымке, лишь послышались частые шаги. Кто-то удалялся, уходил от дома.
Новый приступ азарта. Я буквально подскочил на месте. Бросился к двери, но сразу остановился. Не стоит спешить, надо все предусмотреть, ведь пока я буду бегать вокруг здания, этот шустрый незнакомец может влезть обратно через окно. Судя по всему, у него гибкость циркового гимнаста!
Сопровождаемый немыслимым грохотом, один из стеллажей рухнул на стену, упираясь углом в окно. Я подошел поближе, мрачно усмехнулся, довольный результатом. Теперь в комнату можно попасть исключительно через дверь. Есть желающие? Милости прошу! Гостеприимство гарантировано…
На удивление отчетливо представилась карта местности. Окрестности моей казармы. Ярко все, сочно, в деталях. Воображение услужливо подбросило фигурку преследуемого незнакомца. В моей фантазии он возникал то тут, то там, нигде не задерживался надолго, наверняка пытался следы запутать!
