Сергей Владимирович Еримия
Маяк туманного мыса
Понурив голову, я шагнул в туман. Позади меня слышался смех, звучали шутливые замечания, но я не обращал на них внимания. Быстро подошел к озеру, ничуть не удивился, заметив знакомого матроса со стеклянным взглядом, сидевшего все в той же позе. Присел на лед и принялся размахивать топором. Острые льдинки разлетались в разные стороны, несколько из них попали в матроса, но его это не беспокоило. Наверняка он был погружен в свои мысли, ничего кроме них для него попросту не существовало. Что за тема его так увлекла, я не стал разбираться. Просто продолжал работать, мечтая лишь о том, чтобы скорее оказаться у себя в теплой каморке.
Внушительная гора прозрачных льдинок перекочевала в ведро. Я забросил его за спину, будто мешок, склонился и медленно направился в обратный путь. Шел и удивлялся, куда делась боль, что мучила меня с момента пробуждения, неужели я с ней свыкся?
На площадке где принимали груз, стояла гробовая тишина. Ничего более не скрипело, никто не кричал, даже смеха не было. Скорее всего, работники переместились на другой конец мыса. Меня же это не волновало. Я точно знал, мне нужно идти и чем быстрее дойду, тем мне же лучше.
Стоило выйти за пределы деревянной «площади» вновь стали заметны признаки жизни. Слышались голоса, выкрикивающие слова на непонятном мне языке, из тумана, нечеткие и неяркие выныривали силуэты людей, большей частью в форме моряков. Некоторые из них пересекали мою тропинку, некоторые шли вдоль нее, при этом ни те, ни другие на меня не реагировали, наверняка у них свои заботы.
Уже у самого спуска, собираясь ступить на лестницу, я заметил покачивающуюся в дымке знакомую фигуру. Девушка в объемной куртке, да, я почти уверен, это та, которая заходила ко мне, которая помогала мне, лечила. Захотелось подойти, заговорить, поблагодарить. Она ведь для меня столько всего сделала, а я даже спасибо не сказал.
Скорее всего, на моем лице отразились все мои мысли. Ярко, контрастно. Она их прочла и медленно, но выразительно покачала головой. Ступила шаг назад и слилась с туманом. Я же остался растерянно мигать глазами. Нет, я не расстроился, но, честно говоря, все это изрядно поднадоело. Не люблю недосказанности, как и всего того, что не могу понять.
Это все ладно, главное – ужин удался на славу. Вода из озера оказалась удивительно вкусной и это несмотря на то, что я добыл лишь лед (или благодаря этому?). Ее хотелось пить, ней невозможно было насытиться…
Так и прошел день, что особенно радовало, так это то, что он прошел не напрасно. Водой разжился, на несколько дней хватит, еще и пищу для ума заполучил. Тут точно не поспоришь, подумать есть о чем.
Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться на анализе того, что происходило вокруг. Мысли путались, мое видение происходящего, туманная мозаика, которую я мечтал сложить в простую и понятную картину реальности, не спешила складываться. Тем не менее, кое-как удалось создать более или менее логичную структуру окружающего мира.
Все шло к тому, хоть в это и верилось с трудом, что я оказался на очень даже обитаемом берегу. Ощущения первых дней, разруха и полное отсутствие населения было лишь видимостью. Ширмой, которую соорудило мое сознание, желая оградиться от человечества во всех его проявлениях. Трудно понять, для чего ему это понадобилось. Может из благих побуждений, может, хотело дать возможность отдохнуть в одиночестве, собраться с мыслями. Если так, то спасибо ему, это пошло на пользу, ведь кто знает, что случилось тогда, там, откуда я прибыл…
Незаметно сформировалось мировоззрение, видение окружающего мира, которое меня вполне устраивало. А что! Все правильно, все понятно. Мозг человека, это загадка, что хочет он, то и воспринимает. Чего не хочет – упорно не замечает.
Надо было просто признать – суша обитаема. Скорее всего, те ребята в матросской форме, что копошились на «площади» – обслуга маяка. Маячники. Не знаю точно, но вполне вероятно, что до сих пор такая экзотическая профессия существует. Электроника электроникой, но свет родного маяка ничем не заменить. Тогда бородач, он же капитан – начальник маяка. Это и вовсе вне всяких сомнений. Существует же капитан порта, тогда почему не должно быть капитана маяка?
Девушка, та, которая заботилась обо мне, она также из их команды, вероятнее всего, ей не разрешают с нами, туристами, общаться, потому она приходила скрытно, а сегодня не позволила к себе приблизиться. А еще…
Все так легко стало на свои места, что я даже подскочил, не иначе как от избытка эмоций. Все правильно, все сходится. Остается только добавить, что мои соседи, именно так, туристы. Наверху их не очень жалуют, видеть не хотят, что и понятно. Надоедливые, как все любители путешествий, пронырливые, суют свой нос, куда не следует. Меня же приняли за одного из них, вот капитан и высказал все, что думал.
Да, бородач, который капитан, доходчиво объяснил, что мне не стоит лишний раз соваться на его территорию. Следовательно, существует условная граница, раздел зон влияния. Здесь, внизу, место для нас, туристов, а там наверху, что называется «Для служебного пользования». Точно, значит и беседа с разъяснениями, на которую он ссылался, была. Просто я не запомнил. Не захотел мой мозг держать ее в памяти.
Значит, так и произошло, не было никакой разрухи, а был один лишь серьезный разговор…
– Как же иначе! Он ведь мне прямым текстом сказал – я тебя и все такое… – размышления вслух гораздо легче воспринимаются. – Делаем выводы, значит, я к ним полез, а меня попросили. Я же обиделся и предпочел помнить лишь то, что никого не видел…
Поток размышлений прервал протяжный скрип, который перерос в тихий хлопок. Знакомый звук! Дверь открылась и сразу же закрылась. Я отбросил все мысли, глупые и не очень, блаженно улыбнулся. Ведь этот звук может означать только одно – Надя пришла!
Глава десятая
На руинах береговой батареи
Следующий день стал одним из тех редких дней, которые можно смело назвать этим теплым и светлым словом. Действительно день, почти настоящий. Для того чтобы понять, что он пришел не надо было даже выходить наружу. Это чувствовалось всем телом, и не только благодаря относительно яркому окну в дальней стене. День был во мне самом. Его сияние отбивалось в хорошем настроении, его особая энергетика способствовала настоящему чуду. Именно так, чуду, по-другому и не скажешь, ведь с самого утра у меня ничего не болело!
Когда я выбрался из своего убежища, вышел наружу и огляделся, радость буквально переполнила меня. Единственное, что слегка расстраивало – резь в глазах, первое время пришлось щуриться, отвык я от света, пусть даже такой, очень даже небольшой, яркости. Он же заливал окрестности, стараясь радовать, но было чуточку грустно. Да, светло, но это не настоящий солнечный свет, это лишь его отражение, лучи, рассеиваемые атмосферой. Я же хотел увидеть солнце, пусть не целиком, пусть лишь маленький его краешек, частичку раскаленного диска, выглядывающую из-под горизонта. Вот только до этого еще далеко. Жаль! А мне бы лучик, хоть один, тусклый, блеклый, вот было бы счастье!
Как бы там ни было, капелька грусти не испортила приподнятого настроения, не приглушила жажду приключений. Я решительно шагнул вперед, вышел во двор.
На жилище соседей и не взглянул, хотя, если на чистоту, жутко захотелось увидеть Надю. Не то чтобы я скучал, не думаю. Просто возникла идея пригласить ее на прогулку, пройтись с ней под руку, поговорить. Не все же по ночам в темноте встречаться!
– Это все ладно, потерплю. Все еще будет, только позже, никуда она от меня не денется. Пока же пусть отсыпается, дам ей время до вечера, сам же пойду, проветрюсь. В одиночестве.
Никакой конкретной цели у меня не было, как должно выглядеть нечаянное утреннее приключение я не знал. Зато было желание. Острое желание найти что-то полезное. О том, что собой представляет желаемый результат, я также не догадывался, не имел ни малейшего понятия. Я просто хотел найти что-то, только и всего…
Началась прогулка с того, что я обошел вокруг казармы. Не спеша, внимательно вглядываясь в каждую деталь пейзажа. Пару раз останавливался, замечая какой-нибудь предмет, чернеющий под снегом. Разрывал очередную железку, непонятного мне предназначения. Вертел ее в руках, выбрасывал. Шел дальше.
Очень скоро я подошел к швартовочной бочке, скорее швартовочной цистерне, слишком уж большая она для бочки, зачем-то постучал по ее ржавому боку, улыбнулся, услышав звон, глухой, приятный, звучащий как колокольный набат. Побрел дальше. Приблизился к воде, в очередной раз удивился тому, как далеко море отходит во время отлива, поднял глаза к маяку, оранжевому украшению мыса. С трудом подавил желание проигнорировать предостережение капитана, броситься туда, взобраться на верхушку башни, оглядеться…
– Не сегодня, как минимум, не сейчас. Сказали же тебе…
Неподалеку от меня и бочки, да буквально в паре метров от нас, уткнувшись носом в песок и покачиваясь кормой на легкой волне, белела лодочка. Маленькая, пластиковая, будто игрушечная, не иначе как море выбросило бесполезную для него вещь!
Сразу представилось – я в лодке под парусом, а может, на веслах, иду к дальним берегам. Нет, лучше к ближним, домой. Вот только знать бы еще, где он этот дом!
Можно было фантазировать и дальше, но очень быстро мечты о дальних путешествиях померкли и забылись. Вряд ли лодочка годилась для дальних переходов и дело не только в размерах. Да, маленькая она, но кроме того в передней части, в борту, чуть левее носа, примерно посредине, если брать общую его высоту виднелось подозрительное пятно. Оно казалось полупрозрачным, будто пластик расплавили и растянули, оставив тоненькую пленку. Казалось, достаточно небольшого давления и пластмасса рассыплется, образуется дыра, со всеми вытекающими последствиями. Хотя, даже если и так, то это не большая проблема. Любую пробоину можно заделать, было бы желание…
Недолго думая я подошел ближе, схватил за обрывок каната на носу пластиковой посудины и потащил ее на берег. Вытащил туда, куда гарантировано не доберутся волны, перевернул, внимательно осмотрел. Конечно, не океанское судно, длина всего-то метров пять. Тонкий, я бы сказал, слишком тонкий пластик, внутри обшит пенопластом. Стандартное плавательное средство. Смыло волной с какого-нибудь суденышка? Пожалуй, а пятно? Оплавлено? Вариант. Возможно, на судне начался пожар. Тогда она могла спасти кому-то жизнь! Далее можно предположить, что кто-то неизвестный потерпел кораблекрушение, точно как и я. Товарищ по несчастью…
Пальцы взялись ощупывать подозрительное пятно. Прикосновение к тонкому пластику отозвалось отвратительной брезгливостью. Было в нем что-то, неправильное, противоестественное, но что бы я не чувствовал, а это не праздное любопытство, ведь мысль о том, что посудина мне еще сослужит службу, упорно не сдавалась.
Пока я рассматривал лодку, моя фантазия трудилась изо всех сил. Превратила она прозрачный фрагмент в дыру, что гарантировала затопление и предлагала различные пути решения проблемы. Она, то приклеивала заплатки из пластика, которого у меня не было, с помощью клея, которого негде было достать. То припаивала раскаленным углем жестянку от консервной банки, сама не веря в то, что подобный «ремонт» заслуживает доверия. После добралась и до мяча. Детская игрушка в моем воображении превратилась в спасение. Прозрачная часть была удалена, мяч – засунут в дыру, накачан. Кстати, не такая уж и абсурдная идея. Подобный спортивный инвентарь я действительно видел, в снегу у казармы валяется, правда лет ему, не знаю сколько, да и окаменел он, как кости динозавров Юрского периода. О насосе я и вовсе не говорю…
Решив, что в этой части моих «владений», которые вряд ли можно считать моими, все осмотрено, я вернулся обратно. Снова прошествовал мимо домика соседей, с трудом воздержался от того, чтобы хоть попытаться заглянуть в темные окна. Пошел дальше, в сопки. Подошел к холмам с пусковыми установками. Остановился. Посмотрел на правую, после на левую. Все-таки интересовали они меня. Что ни говори, а мальчишка в любом возрасте мальчишка. Любит он в войну поиграть, пусть даже сам с собой. К тому же в свете последних событий в голове моей проросли и развивались слабые ростки сомнений. Я начинал задумываться, если сознание преподносит мне сюрпризы, преломляя увиденное в призме своего мировоззрения, что на самом деле эти установки? Что там внутри, под слоем земли и бетона? Может, все не так просто, как кажется на первый взгляд?
Несколько минут я стоял на месте, глядя то на одну установку, то на другую, понимая, что самое время внимательно их осмотреть, но все не мог решить, с какой из них начать осмотр. В конце концов, решил. Шагнул к той, с которой и началось мое знакомство с суровым и прекрасным краем, левой от меня или правой от приливного озера.
Легко взобрался на склон, подошел вплотную к трубчатой конструкции, внимательно ее осмотрел, медленно обошел вокруг. На центральной трубе, частично скрытая снегом нашлась бирка. Удивительно контрастная, свежая, будто только недавно приклепана. На ней множество цифр, выдавленных в мягком алюминии, наверняка дата выпуска и отметки о поверках и испытаниях. Они меня не интересовали, все-таки я далеко не специалист по всем этим военным железкам, а если честно, то даже и не любитель…
– РБУ-6000, так вот что это такое! – прочел я, восторженно кивая головой, будто на самом деле понимал, что эта аббревиатура обозначает. Присел, посмотрел через трубу на неспешно проплывающее мимо облачко. Искренне обрадовался, когда на «прицел» попала чайка. Попытался издать звук, с которым что-то реактивное вылетает из направляющей, поражая птицу-нарушителя. Искренне посмеялся над своей глупостью.
Легко съехал вниз. Извлек из кармана фонарик. Осветил знакомый тамбур. Выключил свет, снова включил. Закрыл глаза, не утерпел, попытался подглядеть сквозь ресницы, засечь момент трансформации, миг, когда простая бетонная коробка превратиться во что-то новое и непонятное. Расстроился. Ничего не произошло. Вообще. Как и прошлый раз единственное, что видели глаза – надежно запертая дверь, ну и следы, мои, которые никуда не делись. Словом, мрачновато.
– Тогда надо зайти в другое подземелье, там открыто, хоть осмотрюсь…
Яркий круг пробежался по кроваво-красным стенам. Жутковатое зрелище если честно. Темное мрачное помещение. Нижняя часть стены выкрашена в красный почти бордовый цвет, верхняя – грязно-серая. По стенам, по потолку, вдоль пола проложено огромное количество ржавых труб. Масса вентилей всех размеров, задвижки, все, что осталось от коммуникаций. Подумать только, здесь, в подвале, средь вечной мерзлоты работало отопление! Но так было раньше, теперь трубы служили лишь сомнительным элементом декора, свисали с них клочья чего-то непонятного, липкого, мерзкого и отвратительного. Просто не подвал, не бункер, а чрево великана, вспоротое лезвием света, острым лучом маленького фонарика.
Фантазиям благоприятствовала атмосфера. Затхлый воздух, звенящий холод, мерзкая сырость и отвратительный запах тления. Жуткое место.
Правда, это с одной стороны, а вот с другой весьма занимательное сооружение. Как тут не вспомнить тех неизвестных, которые вырубили в камне просторные помещения. Колоссальный труд! Стены поставили, обустроили все, коммуникации подвели. Здесь же одних кабелей километры и это только тех, что видны невооруженным глазом, а сколько уже унесли любители легкой наживы и «коллекционеры» цветных металлов!
Посредине прямоугольного помещения военные строители соорудили отдельную комнату. Настоящую комнату. Дверной проем в стене, окно большое, высотой в мой рост. Давно когда-то там, в окружении аппаратуры, дежурили офицеры, защищали рубежи страны. Наверняка в их распоряжении было самое современное на то время оборудование. Не зря же вокруг огромное количество металлических ящиков разбросано, корпуса от какой-то электроники. Раскурочили все за долгие годы, сломали. Все ценное вынули, да и увезли, точно как и из той странной конструкции, что в дальнем углу. Там так темно, что даже фонарик бессилен, не добивает туда его луч. Но и того, что видно достаточно чтобы понять – там остатки двигателя, скорее всего, генератора аварийного питания. Армия есть армия, любая случайность должна быть предусмотрена.
Шесть ступенек металлической лестницы подняли меня на узкое возвышение, помост, идущий вдоль стены. Посредине него, пронзая комнату насквозь, проходило устройство, верхняя часть которого выходила наружу, являясь основой трубчатой «ромашки». Занятная конструкция, помню, прошлый раз она мне перископ напомнила. Нет, это другое устройство. Достаточно сложный механизм. Множество ржавых звездочек, на некоторых из них сохранились обрывки цепей. Живописные они, разноцветные. Рыжая ржавчина, солевые отложения ярких расцветок. Время идет, покрывается металл твердым налетом. Пройдет несколько сотен лет и окаменеет все на радость археологам будущего.
В верхней и нижней части устройства – изрядно погнутые кожухи. Наверняка под ними скрыто что-то важное, жаль, их не поднять. На стене рядом с трубой масса ручек и рычагов всех видов и конфигураций. Изогнутые стержни, покрытые толстым шаром пыли эбонитовые наконечники. Их хотелось двигать, поворачивать, крутить вот только заржавело все, старайся, не старайся, а результата ноль. Да, это все время, время и коррозия…
Постепенно приходило понимание. Я догадался, что труба и все, чем она облеплена это механизм, который подавал боеприпасы наверх, и сам же автоматически заряжал пусковую установку. Своеобразный грузовой лифт военного, а то и вовсе стратегического назначения. Где-то внизу, кто-то из военных подвозил снаряды, они поднимались вверх, сами устанавливались в свои направляющие, далее программировались, кто-то вводил координаты цели и…
Луч фонаря, метавшийся по мрачному помещению, вырвал из темноты еще одну лестницу. Она вела на нижний этаж. Покачивалась в неверном свете железная конструкция, будто приглашала, звала с собой, предлагая поведать все свои военные тайны. Я потер руки от нетерпения. Ясное дело, в меня снова вселился мальчишка, любитель пошалить, любитель всюду отметиться. Будто помолодел я, лет на… много.
Несколько прыжков и вот он нижний уровень. Под ногами бетонный пол, вокруг темнота, особенная она, таинственная и чуточку даже пугающая. Это все атмосфера, воздух, густой, влажный с приторно-сладковатым привкусом.
Я попытался осмотреться, но не везет мне со светом в последнее время! Огонек фонарика ярко вспыхнул и, принялся мерцать, планомерно затухая. Тем не менее, удалось кое-что разглядеть. Я увидел металлический стеллаж оригинальной конструкции: несколько параллельных балок, приподнятых над полом на ножках, к каждой балке примерно через двадцать-тридцать сантиметров привинчена скоба полукругом. Словом, своеобразные пчелиные соты, но установленные параллельно земле. Нет, что это, понять несложно – в ячейках снаряды хранились. Те, которые вылетали из направляющих наверху. Так и вижу, достаем один из них, грузим на тележку, подкатываем к нижнему концу подъемника. Устанавливаем, фиксируем. Удобно…
Фонарик все еще мигал, но его свечение уже мало чем отличалось от серой мглы подвала. При всем при этом мои глаза умудрились привыкнуть и воспринимали тусклое подмигивание как должное. Пожалуй, можно было продолжить осмотр, изучить еще что-то, вот только то, что удалось увидеть, мало меня занимало. Накатило уныние (в последнее время я часто расстраиваюсь). Не знаю, что тому причина, может я надеялся найти снаряд, точнее ракету и запустить ее? Может, кто знает, что у меня в голове! Никто, даже я сам.
Время возвращаться, но тут просто передо мною, буквально в двух шагах, будто формируясь из пустоты, образовалась груда непонятного хлама. Исключительно из-за того, что больше интересоваться нечем, я решил исследовать ее детальнее. Доверять глазам не приходилось, пальцы, они на порядок надежнее. Я присел и вытянул вперед руку. Коснулся чего-то холодного, скользкого и неимоверно мерзкого на ощупь. В тот миг фонарик перестал мигать и ярко вспыхнул. Разгорелся слепящий свет, так вспыхивает лампа, которой недолго осталось светить. Вспыхнула она и погасла, запечатлевая тесное помещение и то, что было навалено посреди нее в моей растерянной памяти.
Резко отшатнувшись, я ударился ногой о какую-то трубу. С трудом удержался. Медленно попятился назад, мечтая лишь о том, чтобы нащупать стену и лестницу ведущую наверх. Казалось, миновала вечность, когда рука наконец-то коснулась холодного бетона, до чего же он приятный особенно после недавних ощущений. Я прижался к стене, принялся часто дышать, широко открыв глаза и искренне боясь их закрыть. Я ведь точно знал, стоит отвлечься и…
Яркая в темноте, становясь с каждой секундой все ярче, перед глазами предстала жуткая картина, увиденная мною лишь несколько мгновений тому назад. Не было никакого хлама. То были тела. Несколько человеческих тел, окровавленных, обезображенных, они лежали на полу, там, посреди комнаты, всего в нескольких метрах от меня. Вот из-за чего красные стены, вот причина сладковато-приторной атмосферы. Тление, разложение, там мертвецы, а я ними дышу…
Тьма вокруг меня дрогнула и зашевелилась. То ли реальные, то ли воображаемые тени, те, что гуще сумрака, закружили вокруг меня. Неслышимые темные голоса разорвали тишину. Голова раскалывалась от беззвучных воплей, сердца сжималось и грозило остановиться. Хотелось кричать, вот только не мог я.
Руки обхватили голову, пальцы до боли сдавили уши, но ничего не менялось, да и не могло, ведь звуки были не в ушах, они наполняли черепную коробку изнутри. Резонировали и давили на перепонки.
Шершавый бетон шелестел по ткани бушлата, грозясь протереть мою единственную одежду. Об этом я не думал, меня занимали другие мысли. Нечеткие, неяркие они пробивались сквозь дикие крики, затмевали ясность сознания. Я понимал одно – мне нужно выбираться, как можно быстрее выбираться, пока рассудок не покинул меня.
Наткнувшись на ступеньку, я упал. Рука угодила на острый угол, выступающей из бетона железки, плечо уперлось во фланец трубы. Удар был сильным, но я его не чувствовал, ведь была цель, а где есть цель, нет места боли.
Передвигаясь исключительно на четвереньках, я выбрался из нижнего этажа. Там, наверху, через открытую дверь и многочисленные щели в потолке проникал свет. Расплывчатый, призрачный, он удивительным образом подействовал на меня. Нет, не успокоил, наоборот, напугал еще сильнее. Разукрасил он стену, превращая краску в потоки настоящей крови.
Мрачная атмосфера кровавого подземелья разом набросилась на меня. Тяжелое чувство надавило, стараясь втиснуть в пол. Ноги с трудом передвигались, им в меру своих сил помогали руки. Я полз, физически ощущая на себе груз атмосферы страшного места. Сомнений не было, здесь что-то произошло, что-то страшное, что-то, о чем знать не следовало, а пытаться разузнать не стоило…
Тишина, звенящая в ушах, сменилась шепотом. Хотелось верить в то, что он лишь плод воображения, игра фантазии, вот только разум упорно сопротивлялся. Восставал он против рациональности, отождествлял страшные звуки с не менее страшными тенями, населявшими призрачную темноту. Вместе они пугали, обездвиживали. Упрямые ноги, которые и так не спешили повиноваться, лишь вяло шевелились, перекладывая ответственность за мое спасение на руки. Они же не подвели. Скоро пальцы нащупали металлический угольник порога. Я подтянулся. Раз, другой. Напрягся. Кувыркнулся. Выкатился наружу. Упал на спину. Глубоко вдохнул.
Темные голоса остались позади, как и густая темнота. Вокруг же была живая полумгла. Удивительная слегка светящаяся полумгла густого белесого тумана, того, который движется, опутывает, сводит с ума.
Помогая себе руками, я медленно поднялся. В отяжелевшей голове все еще звучали отзвуки недавнего шепота, благо, затихающие. И без того приглушенные, они становились неразличимыми, сливались с густой тишиной. Стало удивительно легко и необычайно спокойно. Лишь на мгновение, разукрашивая воспоминания о недавних страхах в яркие цвета, в черноте дверного проема страшного помещения шевельнулась тень. Из нее сформировалось мрачное лицо со шрамом. Промелькнуло оно в моем сознании, или в воображении и сразу же исчезло. Растворилось, будто и не было его никогда.
