Сергей Владимирович Еримия
Маяк туманного мыса
Захотелось заткнуть уши, развернуться и бежать, вот только был ли в этом смысл? Вряд ли.
Стараясь максимально удалиться от источника звука, я прижимался к ограждению, в результате чего обнаружил ответвление настила, которого, в чем я был почти уверен, раньше не было. Если верить пробудившемуся у меня навигационному инстинкту, оно вело туда, где ранее я видел туманное облако, притаившееся в тени большого камня. Видел или показалось? Трудно сказать, но что тут думать, есть же шанс проверить…
Серая дымка посветлела, стала белой с желтым отливом, а еще шаг и вовсе засветилась, но это был не перламутровый блеск мистического тумана, а обычный свет в самом обычном окне. Домашний он, уютный, очерченный прямыми линиями оконной рамы. Еще несколько шагов и в дополнение к яркому окну, из дымки выплыл угол дома, две стены, обшитые узкими и длинными досками.
Новый источник света, тоже прямоугольный, тоже понятный – дверь, открыта она. Ясное дело ждут меня!
Оказавшись на пороге, я несколько подрастерял уверенность. Не совсем понятно, что тому причина. Наверное, дело в том, что капитан, чем или кем бы он ни командовал это своего рода начальство, а вызов к начальству ничего хорошего не сулит. Хотя с другой стороны, разве он мне начальник! Да он мне вообще никто, как на него ни смотри.
Из глубины комнаты доносились голоса. Отчетливые они, вот только с металлическими нотками, неживые, как минимум, ненастоящие. В разговор вливался треск, переплетался он с человеческой речью, делая слова и вовсе неразборчивыми.
Не менее минуты потоптавшись на пороге, я решился постучать. Ударил несколько раз по старой с облупившейся краской двери, но и сам ничего не услышал. Думаю, причина все в том же монотонном скрипе, глушит он все, давит, раздражает…
Повторный стук привел к такому же отсутствующему результату. «Ну и ладно!» – подумал я и шагнул внутрь. Голоса стали отчетливее, слова разборчивее, да и с источником фальшивого разговора я почти сразу определился. Ним оказался телевизор, настоящий древний еще ламповый с маленьким выпуклым экраном. Его размытая черно-белая картинка сильно дрожала, разобрать происходящее с внутренней стороны запыленного стекла мешали хлопья роскошного, порожденного помехами, снегопада.
– Здравствуйте! – поздоровался я, то ли с телевизором, то ли с теми неизвестными, которых надеялся увидеть.
Изображение понемногу стабилизировалось. Картинка перестала подмигивать, вернулась контрастность. На выпуклом стекле промелькнули кадры какого-то старого фильма, правда, ни названия, ни сюжета его я так и не вспомнил. Наверное, это из-за того, что не очень старался.
Еще одна дверь. Также открытая. За ней еще одна комната. Также пустая. Из мебели две ржавые металлические кровати, большая тумбочка, скорее, маленький комод, шаткий столик у стены и все…
– Добрый день! – из первой комнаты донесся отчетливый, громкий, буквально пышущий бодростью голос. – Вы уже проснулись и отошли после «вчерашнего»? Отлично! Как прошли праздники? Как всегда?! Значит, вам плохо и у вас раскалывается голова. Что ж, это поправимо…
– Извините, я без разрешения зашел, просто открыто было, вот и… – промямлил я, пятясь назад. Вернулся в комнату с телевизором, огляделся, снова никого. – А вы где? Понимаете…
– Все правильно, только это средство… – продолжал издевательский голос. Я же понемногу соображал – это всего лишь телевизор. Удивительно, но на выдернутый из розетки шнур он никак не отреагировал. – Можно смело рекомендовать…
Наверху что-то треснуло. Громкий звук, сильный, почти выстрел. Потолок, до того относительно белый, на глазах потемнел. Один за другим начали отваливаться куски штукатурки, самый большой из которых угодил в деревянный ящик телевизора, заставив его замолчать навеки. Вслед за этим здание зашаталось, сильно, будто при землетрясении. Стены и пол начали вибрировать. Нет, удивляться нечему ведь вся конструкция держалась лишь на нескольких бревнах, установленных вертикально да стенах из фанеры и утеплителя. Кто же так строит?!
Я выскочил из здания, стремительно превращающегося в руины. Оно же на моих глазах сложилось, будто карточное и величаво, не поднимая пыли (наверняка из-за тумана и снега на крыше), опустилось, сравнявшись по высоте с деревянным тротуаром. Тишина сразу же взорвалась человеческим многоголосьем, криками радости и скорби, но в одно мгновение все стихло, все поглотил прожорливый туман. Над одной лишь лебедкой он был не властен. Скрипела она, повизгивала, действуя на нервы, стараясь додавить остатки и без того отвратительного настроения.
Вернувшись на деревянную «площадь», я на минуту замешкался. Что-то изменилось. Мне показалось, что вокруг снуют люди, я испугался, что ненароком собью кого-нибудь с ног, повторится то, что уже было и совсем недавно – поучительная беседа с едкими замечаниями и насмешками. Правда, тех, с кем я мог бы столкнуться, видно не было, чувствовалось лишь присутствие, да и воздух, помимо тумана, был насыщен эмоциями. Разными. Не хуже слов они рассказывали о том, что происходит в их укутанной сумраком и туманами жизни.
– Быстрее! Капитан не любит ждать! – трудно сказать, услышал ли я эти слова, или они мне послышались.
Ноги сами приняли решение. Я бросился бежать, позабыв обо всем на свете. Чудом успевал сворачивать, следуя за поворотами виляющего помоста, быстро взбежал на возвышенность, что на краю мыса. Сквозь хлопья тумана, удивительно отчетливая, проявилась оранжевая башня. Маяк. Его я видел полностью, будто отгоняли высокие стены туманные хлопья. Он работал. В вышине размеренно подмигивал огонек, но вот странность, не было унылой треноги с маленьким излучателем света. Вместо нее разбрасывала отблески огня массивная линза, спрятанная внутри стеклянного цилиндра, увенчанного конусной крышей с симпатичным шаром на верхушке, переходящей в острый шпиль.
Не собираясь задерживаться, я побежал дальше. Свернул левее. С разбега налетел на закрытую металлическую дверь. В тот самый момент, не иначе как специально подгадали, она открылась. На пороге показался молодой матрос задумчивой наружности. Глядя мимо меня, он укоризненно покачал головой и тихо произнес:
– Долго же ты добирался. Ну, проходи. Капитан уже заждался…
Он посторонился настолько, чтобы я смог протиснуться и сразу же запер за мной дверь.
Ступив шаг вперед, я остановился. Внутреннее убранство здания, которое мне недавно назвали «техническим», а заодно и рубкой, действительно напоминало помещение на корабле. Именно так, это была настоящая ходовая рубка, более того, рубка роскошного судна. Все твердило о том, что человек, занимавшийся интерьером, не был стеснен в средствах. Да и фантазия у него работала отлично, не говоря уже о жизненном опыте. Точно моряком был! Это подтверждали деревянные панели с мастерски вырезанными глубоководными обитателями на них, картины соответствующей тематики, сплошь бурные воды и смельчаки, что бросили им вызов. Дополнял интерьер массивный деревянный стол, установленный точно посредине комнаты (просто не мебель, а часть декорации из фильма про пиратов). В каждой детали было море, но более всего в огромном, чуть не в мой рост, штурвале. Правда, вопрос возникал, непонятно почему его установили в столь неудачном месте. Разве можно управлять кораблем, пусть даже воображаемым, глядя в глухую стену? Нет, в принципе на ней картины, марина, так сказать…
У стола, склонившись над ним, упираясь в столешницу локтями, стоял бородач. Чуть ниже меня ростом, широкоплечий, коренастый, он внимательно разглядывал разложенную на столе карту. Похоже, он был всецело увлечен своим делом, настолько, что на мое присутствие не обратил никакого внимания. Сомнений не было, именно его я видел тогда, на свае, и именно он отчитывал меня на деревянной «площади». Вполне вероятно, я видел его и раньше, где-то, когда-то.
Я покашлял, нет, не из деликатности, просто в горле запершило. Реакции как прежде не было. Тогда матрос, впустивший меня, подошел к столу, наклонился к уху бородача и что-то прошептал. Капитан вздрогнул, резко выпрямился, обернулся. Только теперь я понял, почему капитан. На нем была форма морского офицера, на рукавах нашивки, на груди несколько разноцветных значков. Похоже, все это я когда-то уже видел, да еще и в точно таком же наборе…
Позади коренастого бородача, в дальнем неосвещенном углу промелькнула тень. На долю мгновения из нее сформировалась человеческая фигура. Странная, бесформенная, но чем-то знакомая мне и даже чуточку дорогая. Причем вспомнилась не сама фигура, а медленное ее перемещение. Я серьезно задумался, стараясь вспомнить как, где и когда был свидетелем подобного явления, но все не получалось. Обрывок мысли, дразня, витал вокруг, не желая открыться мне полностью.
В тот миг когда, казалось, я практически уловил отголосок невнятной идеи, размытого воспоминания, когда почти понял, что-то нужное и что-то важное, в мои мысли бесцеремонно вклинились:
– Пришел? – капитан внимательно осмотрел меня. – Хорошо, сядь где-нибудь.
Я огляделся. Просто рядом со мной, опираясь спинкой о стену, расположился огромный диван. Кожаная обивка, на вид практически новый. Для гостей вроде меня на него наброшено старое покрывало.
Сел на самый краешек.
– Я к тебе все это время присматривался, разносторонняя ты личность, – капитан прошелся по комнате, не отводя от меня взгляда. – Смотрел и так и этак, в результате убедился, что ты не так плох, как показалось поначалу. Помимо того, что ты любитель хорошо погулять с так называемой «золотой молодежью», к которой к счастью не относишься, ты можешь и с работой справляться. К тому же знания имеешь. А это очень хорошо. Ты уже в курсе, что Коля пропал?
– Кто? – искренне удивился я.
– Николай Александрович. Саныч, помощник мой…
– А! Ну да, говорили…
– Так вот, его исчезновением будут заниматься те, кто должен этим заниматься, нам же полагается выполнять свою работу, – капитан выдержал продолжительную паузу, по-прежнему глядя мне в глаза. – Для этого необходимы опыт и знания.
Он замолчал, наверное для того чтобы дать возможность мне вставить свое слово. Что можно было сказать, я не знал, потому медленно кивнул и слегка пожал плечами. Этого оказалось достаточно.
– Да, я к тебе присматривался, а учитывая то, что уже случилось и что еще может произойти, делаю следующий вывод – ты справишься! Да должен справиться. К тому же за тебя поручились. Пожалуй, единственный человек на свете, мнение которого для меня по-настоящему важно. Сталкивались вы с ней… – капитан выпрямился, прокашлялся и торжественно добавил: – Решено, ты утвержден!
Последние слова, сказанные с отчетливо слышимыми нотками пафоса, окончательно сбили меня с толку. Я посмотрел на собеседника, мечтая лишь о том, чтобы понять, что это все значит и почему меня постоянно куда-то назначают или утверждают?
– Сам понимаешь, морячки у меня гораздо опытнее тебя будут, но они всего лишь матросы. Опыта полно, знаний ноль даже меньше того. Ты же у нас с образованием…
– С незаконченным образованием, – услышал я свое бормотание.
– Это тоже сойдет за не имением другой альтернативы. Так что скажешь, ты согласен?
– Но с чем я должен быть согласен?
– С повышением. Хочу назначить тебя помощником, старшим. Вместо Саныча… покойного, – он заметно помрачнел и перестал наконец-то сверлить меня глазами. – Именно так, я далеко не первый день в море, а северные моря они особенные, они своего не отдадут. Николая мы более не увидим…
Опять пауза, на этот раз тягостная и затянувшаяся. Я заерзал на диване, чувствуя себя не в своей тарелке, думаю, дело в том, что к исчезновению помощника капитана я имел-таки некоторое отношение. С каждой минутой тишины все острее чувствовалось горе капитана. Наверняка они с помощником давно знакомы, друзья, скорее всего. Для него потеря друга сильный удар. Я даже начал подумывать о том, что правильным было бы рассказать все, что знаю. По всему же видно – капитан человек понятливый, он не просто поймет, он подскажет…
– Ладно. Ты пока иди к себе, думай, размышляй, даю тебе сутки. Завтра в это же время жду у себя с ответом, – прервал молчание мой собеседник. Он коротко кивнул, отошел к столу и снова склонился над картами. Весь его облик красноречиво свидетельствовал о том, что разговор окончен…
Туман принял меня и укутал своей изрядно надоевшей сыростью. Все как раньше, но теперь он был не просто туманом, в его насыщенной влажности отчетливо чувствовались нотки табака. Казалось, он и не водяной пар вовсе, а клубы густого дурманящего дыма, лишь слегка разбавленные редкими хлопьями морских испарений.
Вокруг меня, то ли в дыму, то ли в тумане, размеренно покачивались силуэты. Люди. Казалось, они выстроились вдоль дорожки, возможно, с целью посмотреть на меня. Полупрозрачные в неверном свете силуэты раскачивались, заставляя колебаться хлопья атмосферной ваты. Некоторые из них коротко кивали мне, будто старому знакомому, иные протягивали руки, стараясь коснуться. Те, которые были ближе, и которых я мог рассмотреть, часто переглядывались, шушукались, шептались между собой. Разные голоса, разные слова, разные наречия. Не было в них угрозы, страха не было, одно лишь острое любопытство.
Мне стало не по себе, не привык я к излишнему вниманию. Страшно захотелось сбежать, оказаться у себя в казарме, забраться под одеяло, накрыться с головой и забыть обо всем на свете. Конечно, так и будет, но будет после, сначала надо выдержать, осилить дорогу среди силуэтов, или…
– Здравствуйте! – громко поздоровался я.
Одно единственное слово произвело эффект взорвавшейся бомбы. Туман покачнулся, отхлынул от деревянной тропинки, оттесняя тех, кто провожал меня взглядами. Один за другим они вздрагивали и исчезали в белесо-серой полумгле…
– Я просто поздороваться хотел, – прошептал я, удивленный реакцией на мой голос. – Все-таки живем рядом, надо хоть познакомиться. Меня Витькой зовут…
К тому времени зрители уже исчезли. Остались только голоса. Их тембр слегка изменился, не было в них больше любопытства, было одно сплошное равнодушие, в котором сквозили нотки, чего-то, очень похожего на самое настоящее раздражение.
Не могу сказать, что я расстроился из-за отсутствия внимания. Как раз наоборот, успокоился. Можно предположить – отобрал спокойствие у тех из тумана. Но даже если и так, меня это нисколечко не волновало. Меня занимало лишь то, что я уже почти пришел. Еще с десяток метров, спуск и я практически дома.
В просвете между туманными хлопьями собственным светом блеснули перила. Лестница. Я подошел ближе, занес ногу над верхней ступенькой. Занес и замер. Слух уловил обрывок разговора.
– Капитан сделает, да я об этом и не печалюсь… – слышалось из туманной мглы. – Просто не нравится мне все это, да и сам он мне не по душе. Подумать только, столько времени прошло, а он все сидит в трюме, не высовывается. Начинаю подозревать, что от нас что-то скрывают. Прячется он от кого-то, не иначе как натворил что-то, ну ничего, пусть только попробует… вода холодная, глубины большие…
Я сразу понял – речь идет обо мне. Других вариантов быть не могло. Да, но что это могло значить? Именно то, чем и было на самом деле – там, в тумане, скрывается тот, кто уже убил двоих и намекает на скорое убийство третьего, меня…
Пальцы сжали поручень, совершенно не желая его выпускать. Я весь задрожал, большая часть сознания упорно твердила – надо уходить, надо прятаться, но это был шанс увидеть того, кто стоял за всеми недавними событиями! Увидеть его, запомнить, а после уже решать, что делать, как поступить.
С огромным трудом удалось оторвать руку от поручня. Я шагнул в сторону, поднырнул под ограждение, спрыгнул с деревянного настила и медленно побрел туда, откуда доносились звуки. Ноги проваливались в глубокий снег. Хотелось ускорить шаг, вот только как! Тут, что ползком, что на четвереньках, скорость одна…
Земля под ногами дрогнула. Пласт снега, а вместе с ним и я сам медленно сдвинулись в сторону обрыва. Я застыл в надежде избежать падения. Руки изо всех сил старались поддерживать равновесие. Это получалось, вот только пользы от него никакой. Какая разница, как падать, стоя или лежа? Кстати, лежа было бы спокойнее.
Глыба спрессованного снега вибрировала. Частота вибрации все возрастала, как и амплитуда. Послышался шум, падающего со склона снега. Он доносился снизу, оттуда, куда и я очень скоро упаду. На мгновение все заглушил хохот. Наверняка тот, кого я пытался выследить смеется над очередной моей неудачей. Но это ничего, пускай хохочет, мне главное выжить, тогда он от меня никуда не скроется…
Пласт перестал дрожать и резко ушел из-под моих ног. Я, сам толком не понимая природы этого явления, на мгновение завис в воздухе. В тот самый момент просто рядом со мной из тумана выплыл силуэт. Лицо, каменное, неестественное, будто маска. Коротко стриженый мужчина со шрамом, пересекающим левую половину лица. Он злорадно ухмыльнулся и протянул ко мне руки, не иначе как в попытке подтолкнуть. Этого не понадобилось, мое тело вспомнило, что такое гравитация и камнем устремилось вниз.
В мановение ока я догнал отколовшуюся льдину, согнул ноги и, изображая профессионального сноубордиста, съехал с достаточно крутого склона. Спустился удачно, лишь в тот момент, когда до ровной поверхности оставалось не более метра, не смог устоять, свалился на бок и сильно ударился спиной. Некоторое время перед глазами весело выплясывали яркие пятна, но они быстро разбежались, уступая место темноте и самому настоящему блаженству. Этим воспользовалось своенравное сознание. Затуманилось оно, давая возможность организму самому разбираться со своими проблемами.
Первое, что я услышал, когда открыл глаза, был хохот. Громкий смех, от которого веяло сумасшествием. Минута прошла, никак не меньше, пока я наконец-то понял – это мой смех! Искренне удивился своей несвоевременной смешливости. Приподнял голову, удивляясь тому, что она поднимается, огляделся. Действительно это я. Лежу на спине, на чуть влажном песке, смотрю в туманную высь и заразительно так хохочу. Не иначе как нервное…
Удалось подняться, получилось стать на ноги. Осторожно, будто фарфоровую статуэтку я ощупал себя. Руки, ноги, туловище, голова. Искренне удивился, когда понял, что приземлился весь, целиком. Ни тебе боли, ни переломов, да даже ушибов не чувствовалось, мистика, одним словом! Думаю, это все песок, упади я на камень, разлетелся бы на сотню фрагментов, было бы что собирать, правда, не было бы кому.
Несколько шагов по чавкающей под ногами песчаной почве заметно меня успокоили и даже чуточку взбодрили. Все-таки земля под ногами, какая бы она ни была, гораздо приятнее, нежели подозрительно-новые доски, приподнятые над камнем. Тут еще из туманного сумрака выплыла швартовочная бочка, намекая на то, что рядом мой дом. Да, трудно возразить, не такой уж он и мой, тем не менее, это место, где я уже провел немало дней и еще немало проведу. Привык я к нему, пусть не как к «дому» в глобальном смысле, но хоть как к тому месту, куда можно возвращаться, где тепло, уют, где можно отдохнуть и позабыть обо всех тяготах унылого моего существования.
Выгодно дополняя шум моря и редкие крики чаек, послышалась музыка. Теряться в догадках, размышляя, где она играет, не приходилось. Конечно, соседи развлекаются! Вот жизнь у них, просто не устаю завидовать, целыми днями развлечения…
Конечно, идти к себе в казарму я сразу же раздумал. Не те обстоятельства! Не смог заставить себя спрятаться в унылом не блещущем комфортом жилище. Мне нужна была компания, большая и шумная, страшно захотелось веселья, настоящего бесшабашного, такого, какое может быть только у них, у соседей. Конечно, надо бы еще разобраться с тем, что наговорил мне капитан, пусть не принять решение, так хоть понять, что он хотел сказать, но это будет завтра. Все будет завтра: размышления, понимание, анализ и выводы.
– Эй, соседи! – уже через минуту я изо всех сил колотил кулаками в дверь, прекрасно понимая, что если я, будучи снаружи, отчетливо слышу музыку, то внутри она гремит просто невообразимо. – Открывайте, гости пришли!
Отсутствие всяческой реакции заметно прибавило мне настроения. Сам не понимаю почему. Как бы там ни было, я повернулся, прижался спиной к двери и принялся колотить в нее ногами. Вот грохотать должно было!
Дверь дрогнула. Я отскочил в сторону, совершенно несвоевременно растеряв весь пыл.
– А я к вам… – сказал что мог…
Дверь снова качнулась и резко, будто ветер развлекается, распахнулась. Приглашение войти, не иначе.
Я заглянул внутрь. Комната было совершенно пусто, никакой мебели, на стенах и полу печать запустения и разрухи. Удивленно мигнул глазами. Раз, другой. Уехали? Бросили меня? Снова шалит мой бедный разум? Не иначе как последствия падения со склона…
Стоило переступить через порог, как свет ярко вспыхнул, ослепляя меня. Музыка, о которой я практически забыл, напомнила о себе, больно ударив по барабанным перепонкам. Радость, что я подрастерял у входа, снова вернулась. Я ведь собирался выплеснуть эмоции, вот он шанс! Ноги принялись подпрыгивать, стараясь двигаться в такт музыке, руки изображали в воздухе невероятные фигуры. Я даже подпевать начал, правда, не понимая ни слова из энергичной песни, неизвестной мне западной певицы.
– Отлично Витек! Сегодня ты и только ты звезда нашей дискотеки! – усиленный динамиками насмешливый голос частично заглушил музыку. Валера. Раздражает он меня… – Объявляю во всеуслышание – ты победитель. Приз нашему чемпиону!
Под дружный хохот в комнату вошла Надя. Замерла на пороге, медленно обернулась, чтобы все смогли оценить ее одеяние. На ней были две повязки, две широкие ленты из яркой ткани. Верхняя полоса слегка прикрывала пышную грудь, нижняя – эффектно подчеркивала округлости бедер. Убедившись в том, что ее увидели и оценили оригинальность наряда, девушка направилась к центру комнаты, ко мне, застывшему на месте.
Дальше – интереснее. Оказалось, полоски ткани не сплошные, а множество узких лент яркого красного цвета. Концы каждой из них (просто подарочная упаковка) завязаны пышным бантом.
Не сразу удалось заметить, но в руках Надежда держала поднос, простенький пластиковый. Точно посредине него стоял коньячный бокал размером с небольшой аквариум для золотой рыбки. В нем же плескалась прозрачная жидкость. Девушка изо всех сил выгибалась, изображая заправскую танцовщицу, чудом умудряясь не уронить хрупкую ношу.
Несколько мгновений, несколько шагов и вот она посредине, приблизилась ко мне, к «чемпиону». Обошла вокруг, лукаво подмигнула, присела, слегка наклонив голову. Ни дать ни взять реверанс…
Жидкость из бокала моментально обожгла горло. После первого же глотка я попытался отставить напиток, но двое крепких парней подхватили меня под руки, наклонили назад, заставляя глотать огненную отраву. Поток жидкой лавы, парализовав голосовые связки, резво стек вниз в желудок, грозясь выжечь меня изнутри. На глаза навернулись слезы.
Когда меня отпустили, я непроизвольно сел на пол и принялся часто дышать, наивно надеясь на то, что потоки воздуха, относительно свежего внизу, погасят бушующее во мне пламя.
Похоже, помогло. Ощущение пожара в желудке постепенно проходило. Смирился организм, остались только слезы, они текли сплошным ручьем, заливая глаза, озерами растекаясь на щеках. Сквозь мутную пелену, застилающую взор, я кое-как различал присутствующих. Похоже, это был апофеоз сегодняшней вечеринки, а я действительно был центром всего происходящего. Парни и девушки взялись за руки и водили вокруг меня хоровод, часто останавливались, тыкали в меня пальцами, выкрикивали какие-то глупости. Я их практически не слышал, мешал нарастающий гул в ушах. Они же кричали все громче, бегали вокруг меня все быстрее, некоторые и вовсе перепрыгивали, будто через костер. Шабаш, Вальпургиева ночь и конец света в отдельно взятом помещении…
Все происходящее медленно, но упорно заволакивала густеющая дымка. Это был не туман, которого полным-полно снаружи, и даже не дым, это дымка иного рода – затмение сознания. Сквозь него еще некоторое время просматривались людские силуэты, но медленно расплывались, превращаясь в бесформенные массы, а скоро исчезли и они. Осталась лишь серая полутьма, которая, как я сразу понял, развеется нескоро, да и то если не в моей каморке, то где-нибудь за пределами домика соседей. Бывало уже такое. Напоят незнамо чем, а после…
– Значимость! Положение человека в обществе не главное!
– И ты действительно так считаешь? – насмешливый голос «главного туриста» на самом деле выводил меня из равновесия. – Или все гораздо проще и на порядок прозаичнее – ты так говоришь, чтобы оправдать в моих глазах свою никчемность?
Несколько раз я удивленно мигнул глазами. Нет, комната не исчезла. Все было как раньше. Полным ходом шла вечеринка: музыка, танцы, дым с подозрительно резким запахом, разговоры. За столом напротив меня сидел Валера. У него на коленях пристроилась новая пассия – молоденькая девица с насыщенно-черными волосами и макияжем, в котором доминировали темные тона, как на нее ни смотри – гот в полной боевой раскраске. Она не выделялась слепящей красотой, возможно, тому причина стиль, зато могла похвастаться роскошными бедрами, осиной талией, огромной грудью и бесконечной печалью во всем своем облике. Пустыми глазами она смотрела в мою сторону, но вряд ли видела хоть что-то. Убийственно-печальный взгляд проходил сквозь меня и устремлялся куда-то в неведомую даль, думаю, туда, где находилось ближайшее кладбище.
Ее глаза частично отрезвили меня. Не цвет их так воздействовал, а выражение. Заставляющее задуматься, полностью отсутствующее выражение. Точно такими же стеклянными, лишенными всяческой жизненной энергии были глаза Тани, там, в тумане…
– Молчишь? Я так и знал, – продолжал парень. – Хотя да, в этом ты прав, так гораздо лучше, если нечего сказать – просто молчи. Ирка, ты со мной согласна?
Услышав свое имя, девица вздрогнула. Ее глаза моментально потеряли задумчивость. Лишившись выражения, взгляд остался стеклянным, но достаточно быстро сфокусировался на мне. Черные, пустые глазницы несколько раз закрылись и открылись. Девушка смерила меня равнодушным взглядом, что-то пробормотала. Отвела глаза, вздрогнула, увидев на стеклянной столешнице тонкую дорожку белого порошка. Снова что-то пробормотала, наклонилась, я бы сказал, упала на стол.
– Она со мною согласна, – Валера, шутя, придавил голову девушки к столу, та громко закашлялась. Порошок пыльным облачком поднялся в воздух.
– Ничуть она ни согласна. Да ей вообще не до разговоров, ей бы нанюхаться чего-нибудь… – злобно парировал я.
Девушка зашлась новым приступом кашля. Валера сильно похлопал ее по спине, та что-то прошептала тонким плаксивым голосом. Прижалась к нему, тот, удивительно нежным жестом, погладил ее по голове. Ее плечи вздрогнули, раз-другой, она затихла.
Пока парень успокаивал девицу, я огляделся, намереваясь увидеть как можно больше. Навалились вопросы. Много их, разные они, но больше всего меня интересовали два: что произошло за тот временной интервал, который выпал из моей жизни, и на какую тему я так эмоционально дискутирую с предводителем туристов. Второй вопрос интересовал больше, ведь мне полагается что-то говорить, а вот что!
Вечеринка тем временем продолжалась. Гремела музыка. В дальней части комнаты ближе к двери лениво танцевали пары. Как и ранее они не кружили, они покачивались. Медленно, лениво, даже не пытаясь попадать в такт музыке.
Но это все мелочи и они скоро забылись, меня заинтересовало другое. В центре праздника, на небольшом возвышении, на своеобразной круглой сцене посреди комнаты танцевала Надя. На ней был все тот же праздничный наряд из красных ленточек. Она самозабвенно размахивала руками, выгибалась так и этак. Рядом с ней на том же маленьком пятачке вытанцовывал паренек. Среднего роста он, неимоверно худой, в огромных, но, скорее всего, очень дорогих очках. Классический «ботаник», только из обеспеченной семьи. Как-то раньше я его не замечал, может, это из-за мелких размеров?
Музыка постепенно затихала. Пареньку надоело выдавливать из себя заправского танцора. Он приблизился к девушке, что-то ей прошептал, та громко захохотала, смерила заинтересованным взглядом паренька, медленно кивнула. На мгновение мне показалось, что она смотрит на меня, скорее всего, показалось.
Воспринимая кивок, как знак согласия, парень громко заржал, просто-таки породистая лошадь в очках, мотнул головой, наклонился и впился зубами в один из бантиков, что у девушки на бедрах. Рывком потянул на себя, ленточка развязалась и эффектно соскользнула с девичьего тела.
Танцующие пары разом остановились. Похоже, происходящее на возвышении их больше интересовало, нежели мрачное покачивание с попытками попасть в такт. Послышался восторженный свист за ним несколько хлопков…
– Давай, Юлик, не останавливайся! Хотим стриптиз! – истошно завопил женский голос, вызвав настоящий шквал аплодисментов.
Подбадриваемый разгоряченной публикой, паренек сорвал еще две ленточки. Надя, ничуть не натурально изображая стыдливость, прикрыла рукой лицо, пододвигая к пареньку очередной бантик. Очкарик заржал еще призывнее, схватил зубами ленту, слишком энергично мотнул головой и с грохотом упал с невысокого помоста. Аплодисменты заглушили музыку…
– И вообще, знаешь что, ты мне надоел, – услышал я у своего уха. Вздрогнул. Надо мною нависал Валера. – А раз такое дело, докажи, что ты имеешь хоть какой-нибудь вес, а уже после приходи…
Паренек, пытавшийся раздеть Надю, с трудом поднялся с пола и скорчил плаксивую мину. Потер ушибленное колено, казалось, он уйдет, забьется в темный угол, расплачется, но нет. Он встретился взглядом с Надей, та подмигнула ему, он громко заражал. Наверняка у него комплекс какой-то… лошадиный.
Очередная ленточка оказалась на полу. Единственное, что еще хоть как-то прикрывало аппетитную грудь – тонкая полоска ткани, да и та вот-вот упадет, сама.
Что-то внутри меня сломалось. Я вскочил на ноги и бросился на паренька. Ревность! Проснувшееся мерзкое чувство заставило отбросить все приличия и выплеснуть злость на тщедушную фигуру в очках. От первого же удара тот отлетел к дальней стене. Очки лопнули пополам и упали рядом. В тот же миг выключилась музыка – кто-то выдернул шнур из розетки. Я бросился добивать свою жертву, вот только мне не позволили. Один из парней, оставив партнершу по печальному танцу, сбил меня с ног и вместе с Валерой навалился на меня. Мои руки скрутили, чье-то костлявое колено уперлось мне в спину.
