Сергей Владимирович Еримия
Маяк туманного мыса
Двигаясь медленно и осторожно, вернулся обратно. Угадал. Наткнулся на лежащего матроса. Это он, Игорь. Лежит в сугробе, смотрит на меня, сквозь меня. Только не нет в его глазах той злорадной усмешки. Одна лишь пустота. Туманный отблеск уходящей жизни.
Да, он был жив, он хрипел, из простреленной груди, пульсирующим фонтанчиком, вытекала кровь, но это ненадолго. Его глаза стекленели, тело вздрагивало в такт пульсу. Все шло к тому, что ответов на главные вопросы я уже не получу.
– Зачем? Зачем вы это делали? Убивали зачем? – я принялся трясти тело, из которого неумолимо уходила жизнь. Приподнял его голову, уронил на снег, снова приподнял. С силой несколько раз ударил матроса по щекам. Тот немного приоткрыл рот, криво ухмыльнулся, вздрогнул в последний раз и обмяк.
Кровавая пелена затуманила глаза. Одно чувство заполонило меня, вытесняя все прочие. Ярость. Я резко вскочил и принялся колотить бездыханное тело ногами. Бил его до тех пор, пока не выдохся сам. После сел на землю, обхватил голову руками и застыл, просто как изваяние, то ли памятник скорби, то ли обелиск печали…
Глава девятнадцатая
Неужели все-таки капитан?
Один глаз нехотя открылся. Он внимательно всмотрелся в сереющую полумглу, подозрительно быстро смирился с практически отсутствующим освещением, понемногу начал различать очертания знакомых предметов. А это занятно! Его примеру последовал второй. Широко открылись оба, впуская в себя изрядно надоевшую серость. Несколько раз они синхронно мигнули, открылись, закрылись.
Казалось, ничего нового, все как прежде, но я почему-то обрадовался, правда, сам не понял, что тому причина. Чувствуя приближение хорошего настроения, пробудилось воображение. Постаралось оно, разукрашивая унылую реальность. На удивление ярко я представил себя, замотанного в тряпье, лежащего на поддонах, широко открывшего глаза, до чего же глупо выглядела моя давно небритая физиономия! Страшно захотелось беззаботно рассмеяться, я даже попытался разорвать гнетущую тишину взрывом истеричного хохота, но что-то пошло не так, сил хватило лишь на то, чтобы печально улыбнуться.
– Все это хорошо, но вставать надо, а не глазами мигать, – глубокомысленно изрек я и энергично потянулся. – Не понял, а почему так холодно? Нет, север, мороз, окно разбитое, да это многое объясняет, но далеко не все! Полагаю, причина опять-таки в тех двигателях, могу даже выдвинуть гипотезу, что они, помимо того, что электричество вырабатывали еще и на отопление работали. Хотя, если это и так, то только для тех, которые наверху и здесь неподалеку, в домике туристов. Мне же всегда приходилось обогреваться самому. Непонятно…
Вспомнился день минувший. Да, насыщенным он выдался. Попытка бегства, Дашин подарок, перестрелка, преследование, просто-таки боевик в лучших традициях еще и с элементами детектива…
– А все-таки я их вычислил! Более того, практически схватил, – чуточку печально резюмировало просыпающееся сознание, подводя черту под тем, что удалось выудить из бездны памяти. – Жаль, сбежали они. Да еще и способ побега выбрали по-настоящему оригинальный. На тот свет ушли. Вместе! С одной стороны это хорошо, я бы сказал, без них спокойнее. Но это только с одной, а как представишь, как задумаешься, что делать дальше, так сразу и теряешься. Что тут добавить, да забрали они все ответы с собой в могилу! Ладно, в любом случае дорога у меня одна – надо идти к капитану, разговаривать надо, убеждать. Пусть доказательств как таковых нет, зато «аргумент» имеется, даже целых два.
Взвесив пистолеты в руках, я несколько воспрянул духом. Нет, сегодня это не оружие, это гарантия, гарантия того, что меня выслушают и выслушают очень внимательно.
Небольшая заминка, то я засмотрелся на изрядно приевшуюся тушенку, окинул взглядом горку питательных плиток, от которых, казалось, на зубах остается отвратительный склизкий налет. Нет, не сейчас, не сегодня. Хочется верить, что наверху меня накормят чем-нибудь что вкуснее и не так опостыло.
– Обидно, конечно, что не удалось раздобыть чего-нибудь из весомых улик, а лучше привести самих подозреваемых, – беседа с самим собой тем временем продолжалась. Что тут скажешь, пусть я и не слишком приятный собеседник, но ничего не поделаешь, говорить с кем-то надо, правда, сумасшествием отдает от всего этого. Немного… – Не поспоришь, хотя это еще не все, а что если корень зла существенно глубже? Что если все не так просто, как я для себя нарисовал? Да, матросы убивали и это факт, но действовали ли они по своей воле? Как-то с трудом верится, что капитан ничего не знал. Не мог он не видеть, что творится у него под носом! Вопрос…
Погода заметно менялась. Туман, медленно, будто нехотя, редел, наверняка еще немного и от него останутся лишь блеклые воспоминания. А это отличная новость! Можно будет хоть немного осмотреться, приелось все, уже который день видимый мною мир ограничен пространством, что на расстоянии вытянутой руки.
Тело последнего матроса, Игоря, лежало там, где я его вчера оставил. Пусть брезгливость и восставала, но я заставил себя обшарить его карманы. Собственно, ничего конкретного найти не надеялся, потому и не расстроился когда не нашел вообще ничего. Как минимум, ничего необычного. Перочинный ножик, зажигалка, грязный платок.
Оставлять труп на растерзание местной живности не хотелось, неправильно это, надо бы убрать, пусть лишь только с глаз. Решение пришло быстро – все тот же бункер. Там холодно, тела долго сохранятся, а после можно будет и похоронить по-человечески. Ничего не попишешь, он все-таки человеком был, пусть и убийцей.
– Скорее всего, неэтично бросать преступника и его жертв в одну яму, но мне сегодня не до этики…
Скоро туда же последовал и второй матрос тот, с которым я боролся на берегу. Похоже, ошибочка вышла, он не умер, ударившись о камень, как я сразу предположил, он умудрился проползти не менее двух десятков метров, оставляя широкую кровавую дорожку на влажном песке. До чего же настырный, почти добрался до лестницы! Наверное, это «открытие» должно было пробудить чувство вины за то, что я заставил несчастного мучиться перед смертью, но ничего подобного не возникло. О каких чувствах можно говорить?! У него на совести столько загубленных жизней, что в качестве расплаты одной смерти мало, пусть даже долгой и мучительной.
Третьего, Сереги, на берегу не оказалось. Наверняка его море забрало, но это ничего, думаю, оно вернет, оно все возвращает…
С чувством выполненного долга, которое лишь немного омрачало некое отвратительное послевкусие, я побрел наверх к маяку. Тяжело, будто переступая через себя, перешагнул через ржавую цепь у швартовочной бочки, подошел к лестнице, постоял немного, а затем медленно, воспринимая каждую покоренную ступеньку, как свою личную победу, взобрался наверх, выбрал нужное направление, побрел в сторону рубки, на встречу с капитаном.
Шел долго, идти было трудно. Это все ноги. Упирались они, сопротивлялись. Каждый новый шаг давался труднее предыдущего. Тут еще и пальцы отличились. Чуть не на каждом шагу они цеплялись за какие-то выступы, бились о доски, приколоченные поверх совсем еще недавно идеально гладкого настила.
Подойдя к «питьевому» озеру, я выдохся окончательно. Сел на дощатый помост, не выдержал, лег на спину, широко раскинул руки, закрыл глаза, сам удивляясь нелогичному поведению своего же тела.
Кое-как удалось убедить себя в том, что это просто усталость. Напряжение последних дней сказывается. Так бывает, решение простое – надо всего лишь отдохнуть…
Глаза сами собой закрылись, но желаемого спокойствия не было, потерялось оно где-то в стремительно редеющем тумане. Обидно конечно, да и ладно, не спокойствия же я искал, я просто хотел передохнуть.
Пользуясь моментом, уставший разум заручился поддержкой воображения и принялся анализировать события последних дней, а также ощущения, что наполняли меня нынешним утром. Странно это, непонятно. Где-то глубоко внутри боролись два чувства, скорее две уверенности. С одной стороны я точно знал и хотел в это верить, что история убийц из сумрака закончилась, а вот с другой – все было не так однозначно. Другая часть меня, гораздо более сильная, не допускала возможности счастливого финала и уж точно не могла меня убедить в том, что он уже наступил. Об этом твердила логика, ей вторило предчувствие, предчувствие того, что очень скоро, может уже через мгновение, что-то произойдет. Легко догадаться, будет это что-то нехорошее, может даже страшное. Вот только что именно? Увы, этого мне не дано предугадать…
– А раз так, то не стоит и пытаться. Пусть все идет своим чередом, – прекратил я сеанс бессмысленного самоанализа. С трудом заставил себя подняться. Отряхнулся. Повернулся лицом туда, где скрытая туманом возвышалась башня маяка и походкой человека знающего что делает, заспешил к цели короткого утреннего путешествия.
К моему удивлению комната капитана оказалась пустой. Все в ней оставалось в том же виде, как и было во время моего из нее бегства. Карты, панели, картины, штурвал. Не было только хозяина и его дочери. Сначала я подумал, что они сбежали, вот только куда?! Куда тут сбежишь, камни вокруг, снегом присыпанные да болота, что промерзли наполовину.
Загадка разрешилась сама собой. Откуда-то из-за двери, той, за которой находился коридор с комнатами-каютами, доносился тихий звук. Не голос, нет, скорее стон, нечто подобное мне доводилось слышать, причем недавно. Я подошел ближе. Остановился, прислушался. Схватился за ручку, попытался ее провернуть, но та не поддалась. Ясное дело – закрыто. Прижался лицом к окошку, закрылся ладонями. Увы. Ничего увидеть не удалось, мало того, что стекло грязное, так еще и в коридоре темным-темно.
– Ну и ладно, сейчас я с этим разберусь! Решу вопрос, так сказать, кардинально, – я отошел в дальний угол «рубки», разбежался и с разворота налетел на дверь. Та покачнулась, но еле заметно, почти неощутимо. – Врешь, и не такие ломали!
Уже после третьей попытки петли сдались. Полированное полотно деревянной двери упало на пол, я рухнул сверху. Загрохотало так, что даже самому стало чуточку страшно.
– Эй, есть тут кто? – хрипло крикнул я, совершенно серьезно размышляя на тему вставать или лучше повременить, подождать, пока гул в голове затихнет.
– Витя! Я здесь, меня закрыли, помоги! – женский голос, который доносился из темноты, не мог принадлежать никому другому кроме как Даше.
– Разберемся! – бодро подскочил я. – Ты где?
– В радиорубке.
– Ясно, – кивнул я, будто знал где это. – Сейчас приду.
Несколько шагов по темному коридору. Пусть глаза уже немного привыкли к слабому почти отсутствующему освещению, ничего кроме размытых очертаний дверей разглядеть не удавалось.
Внутренний голос прошептал: «Здесь!», я застыл, прислушался, показалось, что тишину разбавляет звук, то ли писк какого-то оборудования, то ли опять-таки чей-то стон. Определить направление удалось почти сразу – помещение за ближайшей дверью по левой стороне.
Рука коснулась холодного металла. Пришло понимание – это дверь не из тех, которые выбивают плечом, да и коридор не то место, где можно разбежаться, тут нужен другой подход. «Предлагаю выбить сердцевину замка выстрелами из пистолета, – пробудилось воображение, подкрепляя мысль кадрами из старого фильма. – Две-три пули и дело сделано, надо только прицелиться, а это непросто».
Обе руки взялись за дело, тщательно ощупали гладкую поверхность. Почти сразу обнаружилась тяжелая латунная ручка, под ней овальное отверстие. Замочная скважина? Похоже на то. Значит, если не промахнусь…
– Даша ложись на пол! – скомандовал я и достал оба пистолета.
Грохот выстрелов в тесном помещении оглушал, но так продолжалось лишь несколько мгновений. Патронов оказалось меньше, чем я рассчитывал, но был и результат. Дверь сдвинулась. Сама собой. Оставалось лишь сильнее на нее надавить и все – проход свободен. Чувствуя себя героем, что освобождает красавицу, которую злодей запер в темнице и не в силах прогнать глупую фантазию, я смело шагнул в комнату.
То, что происходило дальше, сознание воспринимало как замедленное воспроизведение действительности, будто кадры кинопленки медленно двигались перед моими глазами. Вот дверь медленно распахнулась, тусклый отсвет одинокой лампы искрой влетел в мои глаза, ослепляя. В ярком с желтым оттенком освещении удалось разглядеть стол у дальней стены. На нем буквально наваленная на кучу какая-то аппаратура. Несколько металлических коробок различной формы. Приборы? Приемник? Радиостанция? Похоже. Неважно. В любом случае над всем этим хозяйством поднимался густой, белый, будто туман, что клубился за стенами здания, дым.
Из сплошной стены света просто на моих глазах формировался размытый силуэт. Он двигался, жил, менялся, медленно превращаясь в человеческую фигуру. Казавшееся обезличенным видение достаточно быстро обрело форму, превратилось в человека, стало женщиной, женской фигурой облаченной в белоснежный махровый халат.
Медленное до нереальности проявление наполовину живой наполовину вымышленной пленницы радиорубки так захватило меня, что я попросту растерялся. Нечасто увидишь подобные метаморфозы, порожденные медлительностью сознания.
Краем глаза я уловил другое преображение. Еще один силуэт, формирующийся из пустоты, но если девушка в халате собралась из яркого света, то новое явление породила сгущающаяся тень. Она покачивалась в углу коридора, практически незаметная на фоне уныло-темной стены.
Плененное процессом материализации женской фигуры сознание не спешило отвлекаться. Его занимало созерцание. Вторая же тень быстро превратилась в мужчину. Капитан! Он держал в руках предмет, который был мне очень знаком – огнетушитель. Именно эту вещь пытался использовать в качестве оружия один из матросов, тогда, так давно, еще до побега…
Темная фигура сформировалась окончательно. Тень капитана отделилась от густой темноты, выплыла из глухого угла. Медленно, но неуклонно она приближалась ко мне.
Следующее мгновение, следующий кадр – капитан в шаге от меня. Он уже не просто держал в руках тяжелый предмет, он поднял его над головой. Только теперь я смог переключить внимание на новое действующее лицо замедленной пьесы. Соображение заработало в другом направлении. Достаточно быстро удалось оценить ситуацию, стало понятно – надо как-то реагировать. Я дернулся, намереваясь ступить шаг в одну сторону и наклониться в другую, причем оба эти действия планировалось выполнить одновременно, но был ли в этом смысл!
Увы, раньше надо было думать. Огнетушитель, медленно, как и все, что происходило на границе между освещенной комнатой и темным коридором, опускался мне на голову. Я точно знал, что случится дальше, но знание не означало спасение. Это была неизбежность, в чистом ее виде.
Еще несколько ленивых мгновений и все происходящее вернулось к нормальному ритму. Причиной стал крик, душераздирающий женский крик. Кричала Даша.
Сферическое дно тяжелого огнетушителя коснулось моей головы и, как показалось, продолжило свое движение, сминая кости черепной коробки. Следуя вектору приложения силы, синхронно прогнулись обе ноги, я присел и начал падать, медленно и печально. В глазах заплясали кровавые блики, сквозь них с трудом удавалось разглядеть лицо капитана. Он смотрел на меня со странной смесью злобы и печали в холодных глазах. Еще мгновение, он укоризненно покачал головой, отбросил свое тяжелое оружие и плотоядно ухмыльнулся. «А ведь сомнения мои подтвердились, за всем этим стоял лично капитан! Такой вот ребус…» – промелькнуло в моей бедной голове.
Бесконечно долгое падение наконец-то закончилось. Я рухнул на пол, чувствуя, как сознание покидает меня. Еще несколько мгновений удавалось различать отдельные фрагменты, заполняющегося туманом помещения, но скоро все заволокло кроваво-серой дымкой. Дальше пришла сплошная чернота, тьма, что страшнее бесконечной заполярной ночи…
Открыв глаза, я искренне удивился тому, что они открылись. Надо же, а я ведь был почти уверен, что все уже закончилось! Думал, тот удар знаменует конец жизненного цикла. Оказалось, вовсе нет. Наверняка в этом заслуга моей головы. Хорошо она удар держит. Хотя, чему тут удивляться, в последнее время ей слишком часто достается.
Глаза лениво замигали. Пелена в первое время застилавшая взор постепенно растаяла, благодаря чему удалось осмотреться. Знакомый интерьер, но это не радиорубка, точно нет, скорее всего, пока я был без сознания, меня перенесли. С большой долей вероятности можно предположить, что это именно та «камера», из которой меня выпустила Даша.
В центре тесного помещения на стуле сидел я. Крайне неудобная поза, но попытка пошевелиться не увенчалась успехом. Ни одна мышца не пожелала подчиниться командам разума, ни один сустав не счел нужным согнуться. Просто-таки забастовка организма! Единственным признаком жизни оставались веки. Мигали они, добросовестно смачивая нежные органы зрения. Еще глазные яблоки поворачивались, не так правда энергично, как бы того хотелось, но лучше уж так…
Причина упорного сопротивления организма обнаружилась достаточно быстро, для этого надо было просто заставить глаза взглянуть вниз и сфокусироваться на моих многострадальных ногах.
Скотч. Несколько слоев липкой ленты надежно удерживали меня на стуле. К ножкам тщательно приклеены ноги, к подлокотникам примотаны предплечья. Судя по тому, насколько трудно было дышать, та же участь постигла и туловище, да, зафиксирован я на совесть!
Тот, кто меня обездвижил, находился рядом, стоял буквально в шаге. Капитан. Он переминался с ноги на ногу, мрачно покачивал головой, будто укорял в чем-то и упорно не смотрел мне в глаза. В дальнем углу, в плетеном кресле, таком легком, ажурном, будто прибывшем из другой реальности, поджав ноги, сидела Даша. Туман в глазах мешал детально ее рассмотреть, кажется, она плакала.
– Очнулся все-таки? – печальным голосом произнес капитан. – Скажу как есть, лучше бы я тебя убил…
– Зачем вы все это затеяли? – прошептал я, сам не слыша своих слов.
– Зачем что? – переспросил капитан.
– Не надо вилять, я все знаю! Это вы организовали. Вы главный, вы отдали приказ тем матросам…
Ответом был смех. Громкий заливистый смех, правда, от него отдавало по-настоящему бесконечной тоской.
– Ну, надо же! Слушай, а ты это только сейчас придумал? Или все время в подобный бред верил? – затмевая тоскливые нотки, в голосе капитана послышалось искреннее веселье. Да он не в себе! Вон как настроение меняется. Кстати это шанс! Надо на него надавить, надо вывести его из равновесия.
– Я все знаю, – как мог решительно прохрипел я, – но не могу понять одного, зачем вам все это было нужно? Ради сомнительного спокойствия? Мол, моя территория и нечего ко мне соваться? Глупо, да пусть только ночь закончится, все сразу же разбегутся… – я закашлялся. – Может ради наживы? Хотели присвоить деньги случайных путешественников?! Тоже вряд ли. Не везли же они с собой многомиллионные сокровища? Да и не те это широты, в которых деньги имеют большое значение. Тогда зачем?
– Вспомни Надю, – игнорируя все мои умозаключения, прошептал капитан и зашел мне за спину.
– Я ее и не забывал никогда…
– Еще Саныча вспомни, помощника моего. Вряд ли я ошибусь, если предположу, что он тебя раздражал. Придирчив, ответственный, чистоту любил. Конечно, дело не только в работе, он ведь еще и на женщин падок… был. Я не прав? Ошибаюсь? Нет! Припоминаешь?! Именно так: очередная вечеринка, он начал клеится к девушке, которую ты считал своей. Он добился того, чего хотел? Так все происходило?
– Нет! – хрипло закричал я, безрезультатно пытаясь повернуть голову, чтобы увидеть собеседника.
– Вспоминай! Штормтрап, ты висишь вниз головой, в иллюминатор заглядываешь. Было?
– Я в окно… – послышался безликий шепот.
Перед глазами отчетливо предстала картина. Она, Надя, ее роскошная фигура. Он, его руки, они…
– Это ничего не значит…
– Вижу, у тебя с памятью все не так и плохо, возвращаются воспоминания, не иначе как последствия столкновения с огнетушителем, – спокойный голос капитана практически заглушило всхлипывание Даши. – Идем дальше, «дизельная», там вы пересеклись? Полагаю, вы подрались? Нет, за это я тебя не осуждаю. Все понимаю, Саныч вспыльчив был, просто порох. Еще и выпил наверняка. Да, он сильнее, на целую голову выше тебя. Могу даже предположить, что ты защищался, но остальные!
– Я просто прибирался, чтоб на меня не подумали, я не убивал, я не видел…
– Именно так, ты прибирался, а тут эта девчонка пришла, блондинка со стеклянными глазами. Думаю, она тоже Саныча искала. Что ж мужчина он был видный. Как говоришь, не вовремя она явилась, да? Тогда ты и ее…
Просто передо мною из пустоты возникло лицо. Таня. В ее глазах застыл ужас, стеклянные, они уставились в бесконечность, в них отражалось небритое лицо со шрамом, а костлявые руки с длинными пальцами продолжали сжимать ее тонкую шею. Это он, убийца из тумана. Это он…
– После пришла очередь и твоей Нади. Что случилось? Ах, да, застукал ее с новым любовником! Так я тебя расстрою, она – колоритный персонаж, я ее частенько встречал, то с одним, то с другим. Удивляюсь одному, почему она с тобой связалась? Ей больше по вкусу мужчины с деньгами да властью наделенные, – спокойный голос капитана убаюкивал, мои глаза сами собой закрывались. Сквозь алую тьму прикрытых век просачивались блеклые картинки недавнего прошлого. Капитан же не умолкал: – А Валера с товарищами, они потешались над тобой? Издевались? Это они умеют! Вот ты их туда же, в холод. Как ты поступил? Понимаю, охоту на них устроил! Потом еще Вовчик так некстати зашел проверить, что у нас с двигателями…
Последние силы ушли на то, чтобы промычать несколько невнятных слов себе в оправданье. Увы, ничего сколько-нибудь вразумительного издать не удалось. Тогда я попытался хоть покачать головой в знак несогласия, правда, из этого также ничего не вышло. Медленно закрылись глаза, стараясь оградить меня от мира, это сработало, но не так, как хотелось. Веки послушно сомкнулись, чем обрадовали своенравную мою память. Нахлынули воспоминания, выбрались они из темных закутков сознания, закружили, напоминая то, что ни помнить, ни видеть не хотелось.
Голос капитана затихал. Полагаю, он еще долго что-то говорил, но сил слушать у меня просто не было. Все они ушли на то, чтобы прогнать так некстати выбравшиеся воспоминания. Старался я, сопротивлялся, пытаясь заглушить их, задавить, забыть, как страшный сон. Я ведь точно знал – все это ложь. Выдумка, попытка свалить свою вину на меня, благо, для этой цели я идеальный кандидат. Мне что ни скажи, все кажется правдой. Фантазия так легко предает меня, подхватывает любой бред, переворачивает с ног на голову, воображение ей помогает.
Затянувшаяся борьба с самим собой внезапно прекратилась. Сознание покинуло меня, скорее всего, причиной тому был шприц, иголка которого блеснула в руках капитана…
Очередное возвращение к реальности. Глаза нехотя открылись. Лениво мигнули. Первой пробудилась та частичка сознания, которая свято верила в то, что ничего не произошло, надо же, а ведь она действительно рассчитывала увидеть привычную обстановку моего временного жилища! Казарму, буржуйку. Нет, правда, понять ее несложно, ведь подобное не раз уже случалось. Я просыпался, открывал глаза, а все было как прежде…
На этот раз как прежде не было. Была тесная комнатка, стул посредине и полное отсутствие контроля над собственным телом.
Кроме меня в комнате никого не было, зато в закрашенном окошке дверей мелькали нечеткие тени. То ли настоящие они, то ли вымышленные, кто их разберет!
– Папа, но это несправедливо, – послышался голос Даши, – нельзя человека лишать свободы передвижения! Мы ведь не садисты.
– Этого и не потребуется. Как только он отойдет от укола я его закрою. Вот только на этот раз надежно пристегну, – хриплый голос принадлежал капитану. – Тебя же об одном попрошу – не позволяй себя обманывать! Не надо пытаться его освободить. Стараясь помочь, ты выпускаешь на волю зверя, дремлющего в нем. Мы договорились?
– Хорошо, – в голосе девушки отчетливое читалось сомнение.
– Ты пойми дочка, далеко не всегда жалость полезна, часто она делает только хуже. Это именно тот случай. Так ты мне обещаешь?
– Обещаю! Только ты с ним ничего не сделаешь, правда?
– Я и не собирался. Самосуд – не мой метод. Доберемся до обжитых мест, сдадим властям. Причем уже неважно, в какой из стран это случится. Жаль своей пальбой он передатчик разбил… – голос стал отчетливее, приоткрытая дверь открылась полностью, в проеме показалось печальное лицо. – Проснулся? Вот и хорошо. Сейчас я тебя освобожу…
Он подошел ближе, достал нож с коротким и широким лезвием. Коснулся ним моей шеи, разрезал мотки скотча. Прошелся ножом по подлокотникам, разрезал путы на ногах. Меня удерживали только несколько полос, опоясывающих туловище, но вот и они разрезаны, я рухнул на пол. Похоже, сильно ударился плечом, но боли не было, вообще ничего не было, я просто не чувствовал тело, будто и не мое оно вовсе.
Конечно, дожидаться пока я смогу сопротивляться капитан не стал. Он достал из кармана блестящие хромом наручники, быстро защелкнул их у меня на запястьях. Легко поднял меня, настолько легко, будто и не был я существом из плоти и крови, отнес к кровати, бросил на жесткую постель. Я хотел заговорить, но язык, казалось, распух и занял все свободное пространство полости рта.
Оказалось, у капитана все было продумало заранее. А он подготовился! Секунда и откуда-то из-под койки извлечена длинная тонкая цепь. Щелчок и один ее конец закреплен на стальной ножке, второй пристегнут к цепочке моих наручников.
Оценив надежность конструкции, он медленно кивнул. Некоторое время с сомнением смотрел на меня, на цепь, снова на меня, но быстро убедился в том, что и так было понятно – я далеко не атлет, с цепью мне не справиться.
– Вот и ладно, увы, придется посидеть тебе на привязи, но это только до тех пор, пока не представится возможность передать тебя полиции. Без обид. Ты сам понимаешь, свобода не для тебя, – в это мгновение тусклая лампочка, освещавшая помещение медленно погасла. Почти сразу разгорелась снова, только светила еще более тускло. – За качество освещения, да и за скорость хода сам знаешь, кого следует благодарить. Тут я ничего не изменю, долго тебе придется ждать правосудия!
Он вышел. На мгновение свет, наполняющий комнату, вырвался в коридор, осветил лицо Даши. Надо же, а она изменилась! Ее глаза опухли от слез, плечи опустились. Она что-то говорила, ее губы шевелись, только слов слышно не было. Пожалуй, можно было попытаться и мне что-то сказать, но что, да и как!
Время стремительно мчалось вперед. Прошло два дня, может, три, учет времени меня ничуть не занимал. Кое-как я приловчился жить на цепи. Странное дело, но мыслей о побеге не было. Привык? Не знаю. Возможно. А может, это косвенное признание своей вины? Тоже не скажу. Не знаю я этого, да и никто не знает. Скорее всего, просто смирился, собаки на цепи они также смиряются…
В очередной раз мне принесли еду. Как и раньше это делал сам капитан. Изредка мне удавалось увидеть за его спиной девушку, но она не входила и не пыталась со мной заговорить. Боялась меня, боялась отца, или просто выполняла данное ему обещание?
В то время я лежал на койке. Лежал и равнодушно разглядывал блестящие украшения, сковавшие мои руки. Капитан, глядя исключительно прямо перед собой, прошел по комнате, подошел к столу, поставил поднос. Повернулся спиной, остановился и вдруг что-то сказал. Не могу вспомнить, что именно. Забыл, или вычеркнул из памяти – неважно. Одно точно, он сказал что-то очень обидное, что-то, что я услышал, и что буквально взбесило меня.
Дальше несколько нечетких воспоминаний, они, будто кадры из кинопленки, будто мгновения, вырванные из жизни.
Вот мгновенье первое, особо яркое оно – я вскакиваю. Один прыжок и цепь наброшена на шею капитану. Я душу его, тонкие браслеты врезаются в запястья, мне больно, но цель важнее боли, знаю я – ему гораздо хуже…
Второе мгновение. Вторая картинка. Даша. Она стоит в дверях, не в силах пошевелиться. Она кричит. Оцепенение, сковавшее ее, слетает, она бросается на меня. Я на секунду выпускаю жертву, позволяя капитану вдохнуть, наотмашь бью ее по лицу. Она отлетает в дальний угол, падает, замирает. Острая боль обжигает ногу, но я не обращаю на нее внимания. Я снова набрасываюсь на капитана. Недолго ему осталось…
Казалось, тусклая лампочка погасла, как минимум, ее яркость существенно уменьшилась. Скорее всего, показалось. Это просто серость, внутренний туман, что застилает взор. Минуту так продолжалось, две, может чуточку больше, но вот нормальное восприятие воротилось. Я увидел себя, стоявшего на коленях, рядом на полу лежало тело капитана. Его взгляд, удивительно спокойный, застыл, в нем отблеском сияла блеклая лампочка. В углу беззвучно плакала Даша. Она сидела, сгорбившись, низко опустив голову, лишь чуть заметно вздрагивала.
Скоро я перестал наблюдать за происходящим со стороны. Похоже, сознание, решившее прогуляться вне тела, вернулось обратно. Видимая мною картинка перешла из плоскости вымысла в пугающую реальность. К тому, что было видно, к отвратительной картине, прибавилось отвратительное ощущение. Я почувствовал инородное тело, которое проникло в мою плоть. Бедро одеревенело, из него торчало что-то твердое.
Боли не было, был только дискомфорт да легкое отвращение. Я посмотрел вниз, увидел рукоять ножа. Знакомый нож, нож капитана, он вошел в мышцу практически полностью, странно, что не вышел с противоположной стороны.
Пытаться понять, что произошло, не было необходимости. Все и так понятно, вот оно объяснение, лежит у моих ног. Капитан, это все он. Наверняка воспользовался случаем, напал на меня с ножом, я же сопротивлялся. Он вооружен, но я моложе, он силен, но на моей стороне правда. Или все не совсем так? Но все же…
– Даша, что произошло? – шепотом спросил я, прекрасно понимая, что услышать ответ хочу меньше всего на свете.
Она замерла. Ее плечи перестали вздрагивать. Медленно подняла заплаканное лицо. Казалось, она хочет ответить, но не решается, боится? Меня боится. Не мне ее судить!
Минута безмолвной беседы. Ее глаза, мое волненье. Вот она поднялась. Открыла тумбочку, бросила мне небольшой бумажный сверток. Бинт. Кивнула. Прижимаясь к стене, шагнула в сторону дверей. Я не хотел ей зла, но понимал – она сейчас уйдет, а после…
– Стой! – я бросился наперерез, забыв о ноже, торчавшем в ноге.
Цепь одернула меня, как разогнавшуюся собаку. На ней лежало тело капитана. Меня развернуло, я с трудом устоял на ногах, но девушка была уже в коридоре. Я злобно выругался, толкнул ногой бездыханное тело. Вспомнил тот день, когда меня пристегнули к кровати. Точно, капитан прятал ключ от наручников себе в карман. Конечно, он мог переложить его куда-нибудь, но вряд ли он стал бы так рисковать. Да, нашел! Четверть оборота и я практически свободен, отстегнул кольцо, приковывающее меня к цепи, освободил левую руку. Бросился на выход, на бегу пытаясь освободить правую, но правше пользоваться левой рукой крайне неудобно.
