Сергей Владимирович Еримия
Маяк туманного мыса
– Врежь ему Валера! – услышал я голос Иры. Странный голос, казалось, будто у нее слюна течет, от возбуждения, что ли? Точно, так и есть. Вот она присела на корточки у моего лица. В ее ледяных глазах пылал бесовский огонек. Вздымалась большая грудь, девице явно не хватало воздуха. Она шипела, непроизвольно плевалась, выкрикивая: – Дай ему, убей его…
– Нет, так не годится! Лично я за справедливость, – послышался голос Валеры. – Давай вместе, поднимаем его.
Сильные руки поставили меня вертикально. От боли в суставах хотелось выть.
– Иди сюда, Юлиан! Иди, не бойся, – скомандовал Валера. – Становить вот здесь, а теперь бей!
Очкарик, лишившийся очков, трусливо подошел ко мне, взглянул на двоих своих товарищей, замахнулся. Ударил.
Что сказать, так меня еще никогда не били! Если это вообще был удар. Почувствовался лишь слабый толчок в области живота, за ним еще и еще один.
– Да хватит вам уже, – к пареньку сзади приблизилась Надя. Она обняла его почти по-матерински и погладила по голове. Лукаво посмотрела на меня, перевела взгляд на моих обидчиков. – Тем более что он без малого помощник капитана. Нельзя помощников бить, старших…
– Это еще как сказать. Главный на судне капитан, но если я сейчас старику позвоню, его не просто разжалуют, его за борт выбросят, – недовольно пробормотал Валера. – Но я сегодня добрый. К тому же ценю людей, которые сами всего добиваются. Да я и сам такой! – он громко захохотал. – Ладно, надоело, все надоело. Иди отсюда, и не показывайся мне на глаза, как минимум, до официального утверждения…
Под улюлюканье участников вечеринки меня подвели к двери, чья-то рука провернула ручку. Я приготовился к тому, что меня театрально вышвырнут, но нет, обошлось, только легонько подтолкнули в спину. Послышался щелчок запираемого замка.
Понятное желание вернуться и хорошенько всем врезать тут-таки отошло на второй план, а секундой позже и вовсе забылось. Еще бы, я ведь уже попытался и к чему это привело? Правильно…
Два десятка метров отделяющих мое жилище от домика соседей оказались очень даже дальней дорогой. Причина тому густой туман да мрачные мысли, наполняющие затуманенную голову. Что больше отразилось на моих навигационных способностях сказать трудно, да и неважно это. В любом случае я долго блуждал, то поднимаясь на сопки, сбивая ноги о камень, то подходя к самой кромке воды. Ходил вокруг казармы, никак не мог выбрать правильное направление, но это все ладно, пешая прогулка она полезна. Это лучший способ проветрить голову, освежить мысли. Жаль так и не удалось вспомнить, о чем я разговаривал с Валерой, нет, не думаю, что от этого многое зависело, скорее наоборот. Просто разговор был, а вот вспомнить…
– Придется завтра идти к капитану, – прошептал я, остановившись. В очередной раз меня занесло на берег моря. – Соглашусь. Нет, правда, я ведь ничего не теряю, потерплю до начала весны, а там, на первом же корабле да на большую землю…
Будто дожидаясь того момента, когда в моей голове созреет столь разумная мысль, провидение (или что-то другое) быстро привело меня прямо к двери казармы. Я даже поклонился в темноту, в знак благодарности, воспринимая все происходящее как знак того, что прав, что иду в правильном направлении, а это может означать…
– Слушай, но я уже заждалась! Лежу одна, тоскую, никто не хочет последнюю ленточку развязать, – донеслось из темноты. – Ты готов получить подарок? Старший мой помощник…
С треском зажглась спичка. Ярко вспыхнул слепящий огонек. Он поднялся выше, дрогнул, коснувшись фитилька свечи. В тот же миг мою комнатку озарил мерцающий свет одного из древнейших источников света. В воздухе запахло удивительным ароматом горящего парафина, в нем витали приятные нотки любимых духов Надежды.
Живой и слегка нереальный свет озарил мою комнату, подобной она еще никогда не была. «Вот почему я раньше свечи не зажигал! – мелькнула восторженная мысль. – Наверняка потому, что у меня их и не было…». Но эта мысль была мне неинтересна. То, что видели глаза, вообще не благоприятствовало размышлениям. Ведь что может быть лучше! Приглушенный свет, смесь удивительных ароматов и она, Надежда, лежащая на моей походной кровати. К тому же из одежды на ней была лишь узкая ленточка на бедрах, одна ленточка, только одна…
Глава четырнадцатая
Старший помощник
– С твоими обязанностями, думаю, все понятно, – продолжал капитан, медленно кивая головой, – подменяешь меня во всем, словом, разберешься. Заступаешь согласно расписанию. Кстати, с твоей каморкой внизу придется распрощаться. Не может помощник капитана обитать слишком далеко от рубки. Мало ли что, вдруг ты срочно понадобишься! Вот именно, значит перебирайся в бывшую каюту Саныча. Она вон там, – он кивнул подбородком в дальний угол здания. Я так понял, это был намек на деревянный домик, расположенный по соседству. Тоже мне каюта! – Там тебе будет удобнее, да и ближе…
– А можно я пока у себя побуду? – я вдруг представил, как Надя бредет ко мне по лабиринту шатких деревянных переходов и все это в кромешной мгле, в густом тумане. Представил и сразу же понял – она этого делать не станет.
– Привык? Не любишь резких перемен? Ладно, оставайся пока. Но только на первое время. Через пару недель ты будешь мне нужен чуть не круглосуточно. Вопросы?
В полутьме кабинета, удивительно похожего на рубку, своим светом зажглись глаза капитана. Сознаюсь, мне действительно стало страшно – было в его взгляде что-то пугающее, потустороннее, почти демоническое…
Да, все так и случилось – предложение капитана было принято. Правда, отправляясь утром на «собеседование», я еще толком не понимал, что входит в мои обязанности как собственно и то, в чем смысл всего происходящего. Если уж совсем на чистоту, то даже после краткого инструктажа ситуация не сильно прояснилась. Тут дело не во врожденной моей непонятливости, не страдаю, просто обескураживала общая абсурдность всего происходящего. Нелепо как-то все это, неправильно. Подумать только, что это получается, человек пережил кораблекрушение, чудом вырвался из цепких объятий смерти, а ему какую-то должность предлагают?! Нонсенс! И вообще, я всегда полагал, что в подобных случаях людей спасать полагается, вывозить на материк, лечить, психику восстанавливать, а уж точно не назначать помощниками, пусть даже и старшими.
Возможно, при других обстоятельствах я бы так капитану и сказал, мол, отправьте меня куда-нибудь скорее, а уже после поговорим, но все за меня решила Надежда. Надя. Прижалась она ко мне, промурлыкала на ухо несколько слов и все. Мягким стал я, податливым, смирился, сдался и сделал все так, как ей того хотелось. Похоже, я тот еще подкаблучник!
В общем, утром, точнее, в то время, которое более или менее было похоже на начало нового дня, я направился к капитану. Конечно, хотелось конкретики, хотелось получить больше информации, но это не столь важно, в любом случае я заранее был согласен. Что тут поделаешь, ну хочется Наде видеть меня помощником капитана! Такие у нее фантазии…
Скоро я стоял у двери «рубки». Осмотрел себя в темноте, конечно, ничего толком не увидел, вежливо постучал и вошел внутрь. Переступил порог и тут все в голове моей перемешалось. Да, вместо того чтобы детально расспросить, во всем разобраться, я сходу согласился. Мы пожали друг другу руки, так сказать, для закрепления договоренности, потом только я вспомнил, что хотелось бы кое-что уточнить…
– Я вот о чем думаю, – опомнившись, начал я, – мне бы врачу показаться. Все-таки кораблекрушение, нервы и вообще. Можно это организовать?
Капитан отрицательно покачал головой.
– Нет, это лишнее. Ты вполне здоров.
– Возможно, но как… – я изо всех сил пытался отыскать в своем скромном лексиконе более или менее подходящие слова, – как на счет комиссии медицинской? Трудоустройство и все такое…
– Ты ее прошел перед выходом в море. Поверь мне на слово, с тех пор практически ничего не изменилось. Да, за исключением одной мелочи, но тут медицина просто бессильна, – глаза капитана снова загорелись красным, с золотистым ободком пламенем. Огонек медленно гас. – Словом, нет и точка, просто забудь об этом…
Пламенеющий взгляд проник в глубину сознания, отзываясь суеверным трепетом. Настаивать я не стал, но и не смирился. Решил при первой возможности организовать для себя спасательную операцию. Это должно быть несложно – просто вызову по радио спасателей. Медиков с ними. Только не сразу, сначала узнаю, где тут радио находится, да разберусь, как ним пользоваться.
– Что-то еще? – капитан продолжал буравить меня взглядом светящихся глаз. Кажется, он читал мои мысли. Не стоило ему знать слишком много, потому стоило увести его в сторону…
– Скажите, а кто здесь живет? – я выдал вопрос, который давно просился наружу. Слишком уж много подозрительных личностей попадалось мне на глаза в последнее время.
– Команда и пассажиры, – капитан пожал плечами, в его жесте сквозило раздражение. – Или ты интересуешься морскими обитателями?
– Нет, я говорю о тех непонятных личностях в старинных костюмах, которые толпами бродят среди камней. Возникают из тумана, уходят в туман…
Взгляд капитана померк, да и сам он заметно помрачнел. Некоторое время молчал, медленно шевелил губами, будто собирался с мыслями. Заметил, что я внимательно за ним наблюдаю, отвернулся.
– Это другие. Не наши они, – его голос прозвучал глухо, будто доносился откуда-то из бездонного подземелья. – Это все маяк.
– Обслуга маяка? – удивленно пробормотал я. – Тогда вы кто?
– Нет, я говорю это все из-за маяка. Пойми, его путеводный свет зажигают не только для моряков, чтобы те с курса не сбились, да и не столько для них, но и для того, чтобы души погибших в море смогли найти место, где обретут покой. Уже позже достойнейшие из них покинут землю навсегда, прочие же останутся навеки плутать в тумане. Вряд ли ты меня понимаешь, но так оно и есть.
Я пожал плечами, растерянно мигнул глазами. Глупость какая-то! Понимаю ли я?! Нет, не то, чтобы вообще ничего не понимал, фольклор, мистика, все такое. Читали, так сказать, в курсе! Но я ведь спрашивал о конкретных людях…
– Свет маяка, он озаряет путь, души, что расстались с телами на просторах морей, будто тысячи мотыльков на пламя, слетаются на него. Много веков они слетались, находили то, чего жаждали, кто блаженства, кто покоя, вот и получается… – капитан снова повернулся ко мне. – Запомни одно, душа – тонкая материя, ей спокойствие нужно. Не терпит она громкости, как в звуках, так и в действиях. А уж если на ней печать греха смертоубийства, то малейший звук ей как пытка адская. И будет так продолжаться до тех пор, пока не осознает она, в чем ее вина, да не раскается она в том, что сотворила. Примерно так…
– Ладно, – я примирительно кивнул. – Но ведь маяк, свет на верхушке башни включать надо, аппаратуру обслуживать полагается. Можно будет мне в ознакомительных целях подняться наверх? Хочу увидеть, как все там устроено, да и просто осмотреться…
– Конечно можно, только не сейчас, в свое время. Хотя боюсь все не так просто. Помогать душам, что ищут пристанище – ответственное дело, – безликим тоном продолжал капитан, – это честь и ее заслужить придется. Для начала тебе очиститься нужно, покаяться, испытания пройти. Боюсь, это нескоро случится…
У меня на языке завертелись несколько колких слов, которые так и просились наружу. Еще совсем немного и я бы не смог сдержаться, но тут в дверь постучали. Капитан вздрогнул, взглянул на меня странным взглядом и вдруг улыбнулся. Удивительно так, тепло и абсолютно искренне.
Не дожидаясь ответа, в комнату вошла девушка в матросской форме. В руках она держала поднос с двумя пустыми чашками. Ее длинные вьющиеся волосы спадали на лицо, будто пытались скрыть его черты. Головы она не поднимала, но я все равно узнал ее. Сомнений быть не могло – именно она приходила тогда, в самые первые мои дни на суше, именно она меня спасала.
– Это Даша, моя дочь. Полагаю, вы знакомы? – не мигая, капитан следил девушкой. Та прошла по комнате, поставила поднос на тумбочку, смущенно поклонилась. – В любом случае познакомьтесь еще раз, дочка – это мой новый помощник Виктор.
Девушка густо покраснела и еще ниже наклонила голову.
– Очень приятно, – скорее догадался, нежели услышал я.
– Взаимно… – я постарался быть вежливым, но это было лишним, девушка стремительно удалилась.
– Помогает мне в меру своих сил, – проводив взглядом дочь, продолжал капитан. – Осталась без матери, вот с малых лет со мной, обучаю морской профессии.
Он резко умолк. Внимательно взглянул на меня, казалось, пытается вспомнить, кто я и что здесь делаю. Минуту смотрел, не меньше, затем рассеянно кивнул и широко развел руками.
– Ладно, будем считать, что ты все понял, следовательно, эта вахта твоя. Я и так без малого трое суток на ногах, – он направился к двери, за которой скрылась девушка, задержался на пороге. – Первое дежурство у тебя ознакомительное, ничего делать не придется, автоматика сама справится. Единственное – через четыре часа, если я к тому времени не проснусь, выйди на связь, доложись, сообщи, мол, все нормально…
– А как же маяк? – сам толком не понимая зачем, спросил я.
– Он работает и этого уже достаточно, не твоя это забота, во всяком случае, пока. Если же вдруг… – последние сказанные ним слова потерялись где-то в глубине помещений, поглотила их запертая дверь.
Я остался один в совершенно пустом кабинете. Растерянно огляделся. Первое, что бросилось в глаза, то, на что я не обратил внимания раньше – отсутствие часов. Сразу возник вопрос – если нечем измерять время, как же я смогу выйти на связь, да еще и ровно через четыре часа? Никак! И еще, из аппаратуры для связи я видел лишь какой-то древний агрегат с полукруглой шкалой отдалено напоминающий передатчик (или все-таки приемник?). Неважно, что это, в любом случае крайне сомнительно, чтобы я смог с ним совладать.
Медленно обойдя просторное помещение, внимательно рассматривая все, что только попадалось на глаза, я приблизился к столу. Остановился на том месте, где днем ранее стоял капитан. На полированной столешнице не было ничего кроме морских карт. Надо же, как-то раньше я и не думал, что в бумажном виде они еще где-то используются! К чему огромные листы, в наши-то дни, в эпоху компьютерных технологий?
Следом за этой, увы, не лишенной прозаичной логики, мыслью последовала вторая, не менее резонная: «А вообще, зачем на маяке карты? Уж, не в море ли собирается вывести капитан свое каменное судно? Был, помнится, гранитный линкор, читал когда-то, полуостров Рыбачий он называется. Точно не скажу, но, вполне вероятно, он где-то в этих краях находится. Правда, тот прославился героической обороной, а вовсе не дальним плаваньем…».
– Вот влезет же в голову какая-то бессмыслица, не выгонишь… – пробормотал я, глядя на большой лист сине-голубого цвета, покрытый густой сеткой пересекающихся линий.
Большой формат, крупный масштаб, единственное, что видели глаза – море. Одинаковое с точки зрения дилетанта, море. Перевернул один лист, другой, третий. Скучно. Не понятно ничего. Хотя нет, нельзя сказать, что вообще ничего. Широта, долгота, отметки глубин, как-то все это мне даже близко, немного. Может и вправду, нечто подобное изучал, когда-то…
– Ну, вот! Хоть что-то действительно знакомое! – я даже подскочил, не иначе как в приступе безудержной радости. – Это Ла-Манш!
Лист, который попался мне на глаза, не был сплошной синевой, в его верхней части виднелся берег, Дувр. Знакомые места. Я точно помню, мы заходили в порт, кажется, пополняли запасы…
Воспоминания, то ли подлинные, то ли маскирующиеся под таковые, закружили вокруг меня. Воображение быстро нарисовало знаменитые белые скалы, изобразило порт с гудящими и выпускающими клубы черного дыма буксирами. Портовые краны, вычерпывающие из трюмов огромного сухогруза его содержимое. Ярко представилась огромная сеть, висящая на крюке. Мгновение и один ее конец соскальзывает. Ящики, мешки, коробки – все это падает в море. Далее крики, ругань!
Было? Не было? Кто знает…
Следующий лист оказался еще более занимательным. Гораздо меньше масштаб, крупнее все, оттого понятнее. На нем Европа и омывающие ее моря. По синеве, обозначавшей морскую гладь, практически повторяя очертания берегов, черным маркером проведена сплошная линия. Она начиналась близ южного берега Крыма, а заканчивалась крестиком, находящимся в море у северного побережья Норвегии.
– Мыс Нордкап – самая северная точка Европы. Хотя это не совсем правильное утверждение. Мыс находится на острове, а этот остров, среди островов, которые относят к Европе далеко не самый северный… – пробормотал я, искренне удивляясь нечаянным своим познаниям.
Новая волна задумчивости накрыла меня. Страшно захотелось все вспомнить, собрать воедино массу разрозненных воспоминаний. «Нет, правда, это же безобразие, так не должно продолжаться, надо что-то менять. Это все память, своенравная память! Что хочет, показывает, но не целиком, а порциями. Изредка выдает воспоминания. Возникают они из ничего, волнуют предвкушением, а предвкушением чего, непонятно, – пробормотал я. – Вот и теперь, ну ясно же – эту карту я видел! Видел и совсем недавно. Более того, я отчетливо помню руку, пальцы, которые сжимали маркер, оставивший на ней след. И еще я практически уверен, что именно по такому маршруту шло наше судно. Вот только понять, на чем базируется уверенность, никак не получается. Трудно думать, когда мысли отказываются посещать ленящуюся голову».
В дверь тихо постучали. Я подскочил на месте, чувствуя, как кровь отхлынула от лица, а сердце остановилось. Нервы! «Говорю же, лечить меня надо, а не на должности утверждать. Дожил, шороха боюсь, что говорить о стуке…».
– Да-да, войдите! – пытаясь скрыть испуг, выкрикнул я.
– Я кофе сварила, – Даша заглянула в комнату, – хотите?
В помещение ворвался божественный аромат. Один из любимейших моих запахов, тот, о существовании которого я уже и забыл. Так пахнет кофе, настоящий кофе, сваренный лишь минуту назад.
– Да, мне черный и без сахара, если можно, – чувствуя себя крайне неловко, оттого, что пытаюсь диктовать условия, ответил я.
– Я знаю, позволите? – она собрала карты, свернула их в рулон и затолкала в огромный тубус, тот занял место на верхней полке книжного шкафа. Взяла поднос с чашками, который все это время пролежал на тумбочке, переставила его на стол. К чашкам присоединился начищенный до блеска кофейник. – Еще булочка осталась, правда, несвежая она…
В чашках чернел бодрящий напиток, испуская удивительный аромат, рядом с чашками небольшое блюдце, на нем аппетитная булка. Устоять было попросту невозможно. Я впился зубами в сдобу. Так и есть, она не отличалась свежестью, но, честное слово, ничего вкуснее я в жизни не ел!
Девушка взяла свою чашку, подошла к дивану, села, поджав ноги. Ладошкой перекрыла путь пару, будто останавливая распространение тумана, печальным взглядом посмотрела на меня. Смотрела долго, внимательно, не мигая. Мне же было не до нее, я грыз булку, проглатывал большие куски, не разжевывая, поражаясь удивительному вкусу. Вот что значит столько дней без хлеба…
– Как ваша рана, не беспокоит? – тишину нарушил тихий голос девушки.
– Да… нет, не очень… – начал я. – Точнее, я о ней и забыл давно. Спасибо, если бы не вы…
– Извините, что так получилось, – прошептала она. – Все-таки в этом есть и моя вина.
– Ваша вина? – я наконец-то справился с булочкой, проглотил последние крошки и повернулся к собеседнице. – В чем ваша вина? Не понимаю.
– Неважно, все неважно. Важно лишь то, что ничего уже не исправить, – печально продолжала она.
Разговоры загадками мне никогда не нравился. Так можно до чего угодно договориться…
– Капитан сказал, ваша мама… – попытался переменить тему я.
– Да, – Даша кивнула, – она умерла. Уже более десяти лет прошло. Спасибо!
– За что? – похоже, без загадок все-таки не обойдется.
– За ваше сочувствие, но право не стоит. С тех пор много воды утекло, многое забылось.
– Знаете, мне никогда не доводилось встречать девушку-моряка! – я упрямо пытался вывести беседу из русла непонятной загадочности.
– Да, мне тоже, – похоже, удалось. Даша улыбнулась, правда лишь уголками губ, слегка печально, но удивительно тепло. – Так уж случилось, что о другой судьбе я и не думала. С раннего детства в море. Сейчас, правда, я не столько моряк, столько официантка.
– Но все равно это очень интересно, вся жизнь в путешествии! Хотя, с другой стороны, времени для жизни как таковой-то и нет…
– Пожалуй, да. Но у вас с домом тоже не сложилось…
– Да, музыка она как бы обязывает… – мои руки тут-таки изобразили игру на гитаре.
– Музыка? – печально переспросила девушка. – Может быть, может быть…
Снова непонятные реплики, неоконченные предложения. Что она хочет сказать? Может взять да и спросить прямо? Почему бы и нет…
– Мы на острове? – выпалил я.
Даша смотрела на меня, медленно мигая глазами. В их глубине таилась бесконечная грусть.
– Скажите, это остров или все-таки часть материка? Далеко ли до человеческого жилья? Я имею в виду город, в крайнем случае, поселок, – продолжил я, сам толком не веря в то, что получу ответ хоть на один из мучивших меня вопросов. – Какой сегодня день, год, время…
Странно, но раньше я не обратил внимания на окно, просто не заметил его и все тут. Скорее всего, причина подобной рассеянности кроется в том, что серость тумана снаружи изрядно мне надоела, не хотелось лишний раз о ней вспоминать. Мрачная она, унылая, создаваемые нею отвратительные ощущения не сглаживали даже лакированные деревянные панели, окаймляющие большие стекла. Да и просто я не особо старался что-нибудь увидеть. Просто принимал на веру то, на чем задерживался взгляд. Словом, не интересовал меня ни интерьер, ни окно, ни вид из него, да и ладно.
Теперь же я его заметил. Большое окно, просто огромное. Во всю ширину стены, той, что со штурвалом. В половину здания высотой, оно сливалось с тем, что я ранее воспринимал как картины, предлагая зрителю, в данном случае мне, отличный панорамный вид. Правда, вид на густой непроглядный туман.
В унылой серости проявилось движение. В нижней части окна, чуть левее штурвала покачнулся силуэт. Там, с противоположной стороны, прижавшись к стеклу, стоял человек. Я не мог его узнать, слишком уж размыто все, да и лицо он прикрыл руками. Старался остаться незамеченным? Возможно, но скорее всего, просто пытался разглядеть то, что происходит внутри.
Перемены интригуют. Мгновение, другое и я уже не просто перестал ждать ответов на череду вопросов, я потерял саму нить разговора. Просто замер и долго, бесконечно долго, смотрел на незнакомца в окне. Смотрел, понимая, что ничего толком не вижу, да и увидеть не смогу. Тут-таки фантазия взялась за дело. Чуточку подправила она то, что видели глаза. Пририсовала силуэту знакомые черты, прическу, нос с горбинкой, шрам изобразила…
Точно не скажу, но, по-моему, Даша что-то говорила. Может, отвечала на мои вопросы? Возможно, вот только слов ее я не слышал, будто был один лишь голос, одни лишь интонации, завораживающие, успокаивающие, почти убаюкивающие…
Незнакомец, то ли увидел то, что хотел, то ли, заметил мой к нему интерес, вздрогнул, отстранился, ступил шаг назад и растворился в сизой дымке. Тут-таки окно потеряло свои строгие очертания, покачнулось, потемнело, будто туман снаружи просочился и внутрь помещения. Нет, никуда оно не делось, просто перестало быть отчетливо видимым объектом. Скорее всего, причина тому то, что я потерял к нему всяческий интерес.
За дверью, похоже, у самой двери что-то упало. Я вздрогнул, Даша подскочила, затравленно огляделась и отбежала в дальний угол. Там низко склонила голову, замерла.
Несколько мгновений абсолютной тишины и послышались тяжелые шаги. Капитан, кто же еще! На мгновение мне показалось, что он намеренно тяжело ступает и шумит. Опасается, что зайдет неожиданно? Возможно…
Блестящая полировкой ручка медленно повернулась. Дверь отворилась, на пороге показался он, капитан. Его лицо, осунувшееся, бледное как мел выражало безмерную усталость, глаза, которые глубоко запали, подчеркивали общее впечатление человека измученного, жаждущего одного – отдыха. Похоже, уснуть ему так и не удалось.
– Порядок? – он взглянул на меня, затем повернулся к дочери.
– Похоже на то. Только я на связь не выходил, у вас ведь часов нет, а время…
– Это неважно. Время оно всегда условность, а после… – он запнулся, медленно покачал головой, подошел к столу, – и подавно. Даша, ты кофе не сделаешь? Виктор, будешь?
Я нервно пожал плечами, размышляя над тем, как бы быстрее сбежать…
– Вот и правильно, ты иди пока к себе, отоспись, завтра утром продолжим, – согласился с моими мыслями капитан. – Даша, проводи! Кофе я сам сварю.
Очаровательно раскрасневшееся лицо девушки спряталось в густых волосах. Она повернулась к отцу, тот печально улыбнулся, кивнул и стремительно вышел. Убедившись в том, что мы одни, девушка бросилась ко мне, прижалась всем телом и прошептала:
– Возьми, это для защиты, – моя рука ощутила холод металла. – Да, это всего лишь ракетница, но она тебе поможет, я точно знаю!
Не успел я ничего понять, как девушка коснулась губами моей небритой щеки и выскочила вслед за капитаном. Я остался один, стоял у выхода, мигал глазами, даже не пытаясь понять, что происходит. Все-таки ясность мысли давно уже не мой конек, я с этим смирился. Мысленно махнул рукой, мельком осмотрел оружие. Почти оружие. Обычная ракетница. Сигналы подавать – отличная вещь, а вот защищаться? Сомнительно, да и от кого!
Черту под размышлениями подвел любимый жест последних дней – я медленно пожал плечами. Расстегнул молнию гидрокостюма и сунул холодный металл ближе к телу. Застегнулся, чувствуя себя настоящим тайным агентом с секретным пистолетом в потайной кобуре. Мысленно посмеялся над своей глупостью. Махнул рукой. Направился к выходу.
С той поры, как я «заступил на вахту», практически ничего не изменилось. Я-то думал, несколько часов прошло, блеклый день сменился настоящей ночью. Думал, темно, холодные звезды, мелькнула даже мыслишка о том, что Даша дала мне ракетницу, перепутав ее с фонарем, заботясь о том, чтобы я не заблудился! Оказалось, нет, за стенами «рубки» по-прежнему висел туман. Все такой же густой и такой же грязно-белый. Будто пар кипящего молока поднялся над морем, скрывая окрестности маяка.
Нет, я не расстроился. Все очень даже хорошо. Лучше идти, когда хоть что-то видишь. Гораздо лучше. Да и ждал меня приятный поход, разве может быть что-то лучше, чем путь домой!
Добавляло настроение и предвкушение, предвкушение скорой встречи с Надеждой. Вот я ее порадую. Она ведь так хотела моего повышения и вот оно! Но как-то я не подумал, а где доказательства? Нет, правда, надо было хоть справку попросить, откуда ей знать, что не вру…
Скрытая в клубящемся тумане, жизнь шла своим чередом. По-прежнему противно скрипела лебедка, все также надрывно причитала женщина с пронзительным голосом. Туманные силуэты, то ли реальные, то ли плоды моей фантазии, порожденные меняющимся туманом, кружили вокруг меня, наполняя и без того мистический пейзаж подлинным волшебством. Кстати, теперь они не игнорировали меня, проходя мимо. Они еще не разговаривали со мной, но хоть не делали вид, что меня не существует. Странный мой знакомый незнакомец в древнем костюме, так тот и вовсе порадовал, пробегая мимо, он остановился и слегка приподнял свою треуголку. Вне всякого сомнения, поздоровался. Вот что значит повышение!
Изменения радовали. Настроение не зашкаливало, оно уверенно держалось на среднем уровне. Я спешил к себе, ничто не предвещало неприятностей, тем не менее, они случились.
В тот момент, когда я приблизился к спуску, когда уже был виден блеск отполированных перил, разрезающий густую дымку, просто передо мною из тумана выплыла массивная фигура. Мужчина. Одет как моряк, форма явно его привычная одежда. Я сразу узнал его, именно он приходил за мной пару дней назад, приглашал к капитану…
– Привет! Как дела? – выпалил я, но вместо ответа получил сильный удар в челюсть.
В тот же миг на мою многострадальную голову набросили мешок, противно воняющий плесенью, на шее затянули веревку. Несколько рук, то по очереди, то разом принялись меня избивать. Я упал, инстинктивно закрывая голову. Теперь били ногами…
– За что… – вполне резонный вопрос так и не удалось сформулировать.
Удары прекратились. Под чьей-то ногой противно хрустнул, рассыпаясь, комок из снега и льда. У самого моего уха послышался угрожающий шепот:
– Это тебе предупреждение. Если вздумаешь ее обидеть, пойдешь на корм акулам. Надеюсь, я доходчиво объяснил?
Нога, обутая в тяжелый ботинок, ударила меня в живот. Раз-другой. Возможно, таким способом хотели заставить меня ответить, но я не смог. Я ничего не сказал, только взвыл, откатился в сторону и замер, чувствуя, что наполовину свисаю с обрыва.
– Хватит с него для начала. Пойдемте! – скомандовал все тот же властный голос. Звук его громогласного шепота сменился топотом тяжелых шагов.
Я поднялся, сел. Поднял руку, сорвал с головы мешок и забросил его в туман. Как и следовало того ожидать, от этого ничего не изменилось. Как и раньше, я практически ничего не видел. Вокруг один лишь густой туман, только уже не белый с оттенком грязи, а грязный с оттенком светлой серости.
Не дожидаясь того момента, когда зрение возьмется за дело и прояснит обстановку, руки тщательно ощупали камни. Довольно быстро удалось определить край обрыва, удивительно отчетливый, удивительно ровный. Представилось, как мое тело скатывается со склона, падает вниз, ударяясь об острые выступы, проваливается в туманную глубину.
Закружилась голова. Ей и так сегодня досталось, а я еще и фантазиями ее добиваю…
Холодный блеск металла просто передо мной. Перила. Скользкие, влажные, но такие надежные. Руки схватили трубу. Удалось удержаться, подтянуться…
С трудом перебирая ногами, я добрался до своего жилища. Сколько раз падал, пока шел, не сосчитать, да и неважно это. Главное добрался живым. Рухнул на подстилку, чувствуя невыносимую боль в каждом суставе, в каждой мышце. Глаза несколько раз мигнули и медленно закрылись. Пользуясь ситуацией, сознание удалилось, доходчиво объяснив, что дальнейшее его не интересует.
Долгие до бесконечности минуты забытья сменялись молниеносными секундами условного бодрствования. В эти мгновения я видел (а может, думал что вижу) Дашу с аптечкой в руках. Чувствовал прикосновения ее рук, тщетно пытался оттолкнуть ее, прогнать, вот только сил на это попросту не было.
