Сергей Иванович Чекалин
Заветные сказки
Когда же произошло это поистине небывалое событие? А кто его знает, когда! Да нет, некоторые знают и довольно точно. Вот, например, по сведениям из Интернета, в мае 2012 г. американские и немецкие ученые, исследовав возможность вероятно произошедшего землетрясения, когда «камни потрескались и рассыпались», «гробы умерших святых открылись», а также положение Луны на небосклоне, точно установили, что событие это, то есть распятие Иисуса, могло произойти 3 апреля 33 г. Возразить здесь довольно трудно, потому что очень похоже, что именно тогда и в указанное время всё и произошло. Это значит только, что Иисусу в это время было не меньше 33-37 лет, что Он от трёх до семи лет шёл с Своему распятию.
А о разбойниках – речь особо. Как раз в 8-м Евангелии, которое, единственное в Двенадцати Евангелиях, присовокупили от Луки.
8-е Евангелие (Лук. 23:32-49).
Это тот единственный фрагмент драматурга Луки, который решено было поместить в сборник 12-ти Евангелий. И вот почему.
Марк (15:27) ведь только указал, что с Иисусом распяли и двух разбойников. Матфей (27:44) уже вводит некоторую подробность, что разбойники тоже вместе с народом набросились словесно, конечно, на Иисуса, стали Его обвинять. Иоанн (19:18), как и Марк, тоже ограничился констатацией факта, что и двух разбойников рядом распяли, которые «поносили Его». А вот Лука-драматург (23:39-43) услышал весьма и весьма интересный разговор Иисуса с разбойниками, тем более, что Лука там рядом и не находился, а вот услышал же. Следует просто привести его измышления дословно по его же Евангелию:
«Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас (какой ловкий! – С.Ч.). Другой же напротив унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».
Ну, до рая ещё добраться надо. Ныне не получится, поскольку и Сам Иисус много дней туда добирался. Но какая совсем другая информация, высосанная Лукой из пальца и навешанная нам в виде лапши на наши уши. Достойная таланта Луки!
Дальше Лука говорит, что всю эту казнь наблюдали издали все знавшие Иисуса, а также женщины, которые следовали за Ним из Галилеи.
Этим заканчивается 8-е Евангелие, и снова переходим к фрагменту от Иоанна, который обозначается как 9-е Евангелие.
9-е Евангелие (Иоан. 19:25-37).
В этом Евангелии Иоанн говорит, что не вдали, а рядом с крестом стояли женщины, пришедшие с Ним из Галилеи:
«При кресте (курсив мой – С.Ч.) Иисуса стояли Матерь Его, и сестра Матери Его Мария Клеопова, и Мария Магдалина».
Марк (15:40) тоже называет имена женщин, но не упоминает о Богородице, в отличие от изверга Иоанна:
«Были тут и женщины, которые смотрели издали; между ними была и Мария Магдалина и Мария, мать Иакова Меньшого и Иосии, и Саломия».
Их же упоминает и Матфей (27:56). Как менялась группа женщин, пришедших с Ним из Галилеи! Прямо хамелеоны какие-то!
Не поставили первые трое евангелистов Мать Иисуса наблюдать казнь Своего Сына. Даже странно, что Иоанну пришло такое в голову. Исключительная жестокость! Даже при том, чтобы Иисус мог передать под опеку Свою Мать Иоанну (19:26,27). И не в Её присутствии можно было это сделать. Не надолго умирал, да и Сам знал, что не надолго, мог бы и не просить за Ней присматривать, поскольку было кому и Кому за этим следить. И ещё, что тоже странно. Как это получилось у Иоанна, что группу наблюдающих близких родственников и знакомых допустили непосредственно к кресту ещё до того, как Иисус умер? Такого прямо никак не могло быть! Исключено! А значит, и не было этого. Придумал Иоанн или его ученик-писатель. Поэтому и вряд ли можно доверять словам Иоанна (19:35):
«И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили».
Да вот не верится, как-то.
10-е Евангелие (Мар. 15:3-47).
Марк приводит сведения, что Иосиф из Аримафеи попросил у Пилата разрешения на снятие с креста Тела Иисуса. Пилат разрешил. Иосиф купил плащаницу, снял Тело, обернул плащаницей, положил Тело Иисуса в уже готовый гроб и привалил к двери камень. За всем этим наблюдали только Мария Магдалина и Мария Иосиева. Куда-то подевалась тётка Саломия (сводная сестра Иисуса). То же самое говорится и у Матфея (27:57-61). У Луки (23:50-55) тоже о том же самом, только сказано, что наблюдали за происходящим женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи, без указания их имён. У Иоанна (19:38-42) Тело снимали без посторонних свидетелей тот же Иосиф из Аримафеи и Никодим, знакомый Иисусу и беседовавший с Ним ранее. Никодим, как записано в Евангелии:
«Принёс состав из смирны и алоя, литр около ста».
Даже если и около ста литров, то, надо полагать, Никодим был парнем не слабым, чтобы дотащить до горы такой объёмный и тяжёлый сосуд. Мне кажется, что здесь не совсем точный перевод, в этом источнике, которым я пользовался. Вряд ли в то время мерой объёма были литры. Было тогда много разных единиц объёма: гомор и десятина (по 4 л), лог (0,5 л), каб (2,2 л), гин (6,5 л), хомер и кор (400 л), летех (200 л), ефа (40 л), сата (13 л). А вот сами литры, как таковые, похоже, что и отсутствовали. Может быть, так перевели, чтобы нам было понятнее, сколько это много, две с половиной ефы, например, или четвёртая часть хомеры, поллетеха, в конце концов. Во всяком случае, был и ещё народ при прогребении, который помог Никодиму дотащить эти литры смирны. Нет, чтобы об этом сказать. А то – принёс «литр около ста».
С другой стороны, возможно, что я и не соображаю в отношении бальзамирования в те времена, зачем так много этого дорогого состава. Что же, тела умерших погружали в эту жидкость? Насколько мне известно, такую жидкость просто втирали в тело, а потом заворачивали это тело в ткань (так делали ещё в Древнем Египте). Поэтому сто литров тут просто значительный излишек. Не так же предполагалось бальзамировать, как это делалось в Древнем Египте, на это потребовалось бы очень много времени.
Встреча Иисуса и Никодима (в ночное время) – факт весьма значительный в Евангелии от Иоанна, поскольку в разговоре между ними прояснилась цель деятельности Иисуса на земле. Но как сам факт ночной беседы, так и названный Никодим, больше ни у кого из евангелистов не упоминаются. Это несколько странно, так как Никодим – лицо достаточно в то время известное: он был членом синедриона, фарисеем и учителем закона, одним из начальников в Иудее. В своё время он даже заступился за Иисуса в синедрионе. Но введение этого действующего лица как раз и характеризует Иоанна либо другого, вместо него, автора Евангелия от Иоанна.
Совсем немного можно остановиться на орудии убийства – кресте. Именно таковым он и является, как показала практика так называемого давнего правосудия и исполнения наказаний. Чуть что не так, в разрез с сильными того мира – на крест! Если в разрез с законами – на крест! А то и в назидание другим – на крест! Здесь надо различать орудия пыток, дыбу, например, от креста. И на дыбе умирали, но это уже по другой воле, избавившей наказуемого (подследственного) от казни. И ещё неизвестно, что лучше. Сказать об этом некому. Поэтому поклонение или обожествление соответствующей деревянной конструкции является, в некоторой степени, святотатством. Даже если эта конструкция является просто символом, как рыба у тех же христиан, например. Да и конструкция креста совсем не крест, а перекладина в виде буквы Т с боковыми подпорками. Не поклоняются же мечу, отрубившему голову Иоанна Крестителя, или мечу, отсекшему голову апостолу Павлу. Не поклоняются и диким зверям (львам и прочим тиграм), растерзавшим в те далёкие времена сотни и тысячи христиан, среди которых были и святые. А в случае с Иисусом Христом, собственно говоря, надо поклоняться и правителю Пилату, устроившему такой грандиозный спектакль, да и воину у Креста Господня, пронзившему копьём сердце Иисуса (хотя нет, есть такой – «святой мученик сотник Лонгин, иже при Кресте Господнем»), или, хотя бы, тому копью, которое и пронзило. Разницы, собственно говоря, нет никакой. На мой взгляд, конечно. Так что поклонение орудию убийства не должно ставиться в одну из основ любой религии.
Скажут, что я замахнулся на святое. Да, замахнулся, потому что во всём этом усматриваю некоторую несуразицу.
Но вернёмся к ста литрам, о которых говорится не здесь, а как раз в следующем Евангелии, в 11-м (Иоан. 19:38-42), так что отдельно об этом говорить не буду, пропущу, а перейду сразу к последнему, 12-му Евангелию.
12-е Евангелие (Мат. 27:62-66). Запечатание гроба.
Испугались первосвященники и фарисеи, что ученики Иисуса украдут Его Тело, чтобы подтвердить слова их Учителя: «На третий день воскресну». Поэтому они обратились к Пилату с тем, чтобы он разрешил охранять место погребения Иисуса. Поставили стражу, да ещё и опечатали по всем тогда существовавшим правилам.
Это Матфей как раз и добавил к записям Марка, поскольку у Марка не говорилось об этих опасениях фарисеев с первосвященниками. Похоронили – и всё, все и разошлись в кромешной темноте по своим неотложным делам. Лука и Иоанн об этом тоже ни слова не сказали. Не было этого. А раз не было, то и нечего выдумывать и, тем более, развивать и некоторые дальнейшие события, связанные именно с этим и изложенные Матфеем в его следующей главе.
Да, ещё о чём бы хотелось сказать. После ареста все дружно стали называть Иисуса Христом. Здравствуйте, и снова – я ваша тётя! Ведь Иисус строго-настрого приказал Своим ученикам не объявлять этого имени, пока Он не будет распят и пока не воскреснет. Болтуны оказались ученички-то, болтуны. Марк и Лука не стали строить догадки, кто из учеников разнёс по городам такую весть. А Матфей с Иоанном догадок не строили, но и не назвали провинившегося. Может быть, и сами были в этом виновны. Могла бы у них подняться рука на ложь, назвать в этом проступке Иуду, заодно уж, чего там! Но не поднялась, побоялись Бога. Вот она правда-то: не лжесвидетельствуй! Тем более, чтобы оболгать в этом Иуду, надо было бы спросить разрешения у Иисуса. А то и так этому Иуде вломилось по первое число.
«Воскресе из мертвых» (28)
И вошедши не нашли Тела Господа Иисуса.
Лук. 24:3.
Тоже надо просто дочитать до конца главу о воскрешении Христа, о появлении Ангела Небесного и о прочем, о явлении воскресшего Христа Своим ученикам на горе в Галилее, некоторые из них ещё в этом сомневались. Там, на этой горе, оказалось, естественно, только одиннадцать учеников. Иуда Искариот уже, возможно, наблюдал все эти события совсем из другого места: с Небес Обетованных (по измышлениям Матфея) либо из места, где он спрятался до поры до времени, чтобы потом позорно лопнуть на купленном им у горчешника поле, как достоверно об этом, в пику достоверному сообщению Матфея, рассказал нам Лука. Такие предположения «в пику» возникают в связи с достоверным толкованием Евангелия от Матфея (Иуда бросил деньги к ногам первосвященников и затем повесился) и достоверной информацией, записанной в Деяниях Апостолов Лукой (Иуда деньги не бросал, сам не вешался, а использовал тридцать полученных монет для покупки поля у горчешника).
О событиях после воскресения Иисуса у всех евангелистов написано в их последних главах. Вообще говоря, более-менее совпадают события только у Матфея и Марка. А вот Лука и Иоанн об этом написали в силу своего разумения, литературного таланта и сценария их Евангелий.
Матфей. На другой день к гробу пришли «другая» Мария и Мария Магдалина, но Иисуса там не увидели, а увидели Ангела, который сказал, что Иисус воскрес и ждёт их в Галилее. Обе Марии быстренько побежали к ученикам Иисуса, рассказали им об этом. Ученики, в свою очередь, поспешили в Галилею и встретились там с Иисусом.
Женщины спешно побежали к ученикам Иисуса ещё и по другой причине. В те времена женщины не могли быть свидетелями, поэтому кроме знакомых им учеников никто бы и не стал их слушать, тем более – о воскресении человека. Да ещё могло бы и достаться за такие нелепые сообщения.
А первосвященники дали денег стражникам, охранявшим Гроб Господень, чтобы они не говорили никому, что он воскрес, а говорили, что Его украли Его ученики, а мы, мол, проспали это дело, не велите казнить, а велите помиловать.
Марк. На другой день Мария Иаковлева («другая»), Мария Магдалина и Саломея (приёмная дочь Матери Иисуса, то есть дочь Иосифа Обручника Пресвятой Богородицы от первого брака, вышедшая замуж за Зеведея) пришли к Гробу Господню. Но там был только Ангел, который сказал им, чтобы они шли в Галилею. Но что примечательно, далее Марк пишет, что сначала воскресший Иисус посетил (утром) Магдалину и изгнал из неё семь бесов (надо полагать, что всё это время Магдалина шаталась по Израильским землям с семью бесами). А уж потом она, облегчившись от этих нечистых, побежала сообщать об этом, о воскресении Иисуса. Так что поход трёх женщин в начале комментария был бесполезен.
Вот только как это получилось у Марка (16:1 и 2, 9), что сначала Мария Магдалина пришла к гробу с Марией Иаковлевой, чтобы помазать Его, но перед этим из неё же Иисус изгнал семь бесов? Зачем было ходить ко гробу, если там уже никого не было?
Но ученики (все они так и остались Фомами Неверующими) не поверили этим женщинам в воскресение Иисуса, пока Он не явился к ним на ужин. Вот какое твёрдое воспитание было в Иудее относительно женщин, даже своим очень хорошо знакомым не верили.
Лука. Женщины (Магдалина Мария, Иоанна, Мария, мать Иакова, и другие), пришедшие с Иисусом из Галилеи пришли к Его Гробу, но не нашли Тела. Удивились, конечно. Но тут им явились уже два Ангела, для большей достоверности, как два свидетеля, которые хором сказали, что «не найдёте вы здесь Тело – Оно улетело». Женщины всё это рассказали одиннадцати ученикам. Те, естественно, им не поверили (опять же здесь вмешалось устоявшееся народное мнение – женщинам не верить). Пётр даже побежал к месту захоронения Иисуса проверить сказанное. Потом явился им Иисус, сначала скрываясь, а потом объявившись. Тут они только и поверили. А потом Иисус на глазах у всех бывших с Ним стал потихоньку удаляться на небо, к Своему Батюшке.
Иоанн. Пошли как-то ловить рыбу (занятие им известное) Симон Пётр (совершенно голый, почему-то), Фома (Близнец), Нафанаил (Варфоломей), Зеведеевы Иоанн и Иаков, ещё кто-то двое из учеников. Петру приходилось быть без одежды, вероятно, потому, что он часто прыгал в воду по соответствующей надобности в виде помощи с перетягиванием сети или нагонял в неё рыбу, как и мы, в своё время (вспоминая своё детство и отрочество), в бредень. Занялись, словом, своим обычным делом, ходить-то больше было не с Кем. Ничего, как водится, не поймали. А утром явился к ним Иисус (но они Его не узнали). Он спросил их, есть ли поесть чего? Они сказали, что нет. Тогда Он попросил забросить сети ещё раз. Понятное дело – рыбы наловили сто пятьдесят три штуки. Чуть сети не порвали. Вот тут они Его и узнали. Вспомнили прошлое.
(Вот про эти сто пятьдесят три штуки и напоминаю вам, возвращаясь к количеству волхвов, посетивших родившегося Иисуса. Напомню, что волхвов, почему-то, было трое, но без доказательств. А тут – прямо-таки сто пятьдесят три рыбки, пересчитали.)
Давайте отвлечёмся немного на математическую тему. Это как в рекламе: «Ваши волосы станут на 87% мягче». Здорово, да!? Какая точность! Так и здесь. Чтобы подбодрить себя в публикуемых откровениях, дабы они смахивали на правду у читающих, чтобы этих читателей убедить – рыбок было поймано именно сто пятьдесят три штуки. Уж если это известно досконально, то что же тогда говорить о другом? Умён Иоанн (или его заместитель), ничего не скажешь! Да и есть в Кого, в родного Дядю пошёл, хотя и сводного.
А вот это, как пишет Иоанн, было третье явление Иисуса ученикам. А какие были до этого два – не пишет. При этом третьем явлении Иисус возвеличил из всех Петра, судя по словам Его, прямо так и назначил после Себя пастырем. А вот про Иоанна, то есть про себя, Иоанн скромно замечает, что он был любимым учеником Иисуса. И что Иисус напророчил Иоанну большую жизнь, даже просто как-то намекнул, что этот мужик будет здесь пока Сам Иисус не придёт. То есть до второго пришествия.
Кстати, такая запись Иоанна о себе, Иоанне, в некоторой степени сделала своё дело. Иоанна долго почитали живущим среди живых. Да и жил он, действительно, долго, об этом раньше вы здесь читали, в главе о призвании первых учеников (глава «Первозванцы»). Я думаю, поскольку Евангелие от Иоанна писалось уже на глубоком склоне лет его жизни, то и слова Иисуса о долгом его житье на земле явно подтвердились, то есть их подтвердила действительная история. Это сродни тридцати сребреникам, списанным у пророка Захарии, для подтверждения пророчества.
Вот и снова, после «Христос воскресе!» происходят совершенно разные события, которые говорят как будто об одном и том же. Но это, по моему мнению, несколько усложняет моё же отношение к этим благовествованиям, как к догматам случившегося. Да, опять можно сказать, что какая, мол, разница, кто был у Гроба, кто не был. Для верующего – никакой, вероятно. А вот для меня, неверующего, большая, потому что я хочу понять и разобраться – что к чему. Потому что, если следовать принципу «какая разница», у того евангелиста, у другого евангелиста, в том месте, в этом месте, в произошедшем, то тогда, действительно, «какая разница» – было это или не было? случилось это или не случилось?
А ведь если ко всему этому так относиться, то можно сказать, что кто-то где-то был, кого-то слышал, что кто-то что-то говорил, о чём-то предупреждал, кто-то что-то с кем-то сделал и т.п.
Какая разница?!
Вместо послесловия (продолжение)
«Великой истиной может называться
лишь та истина, чья противоположность –
тоже великая истина».
Нильс Бор.
Слово – колокол. Как ударишь, так и зазвучит.
(С.Ч.)
«Из сего заключить должно, каких гнусных
пакостей не наколобродит в российских
древностях такая допущенная к ним свинья».
М.В.Ломоносов. 1764 августа.
Отзыв о «Русской грамматике А.-Л.Шлёцера».
«Всякое заключение – предлог
для окончательной точки».
Валентин Лукьянов. Афоризмы.
«Христианство, по моему мнению, принцип очень сильный и губительный, так как оно рушит сознание, ставя ему рамки и убеждая верующих в его законченности».
В.И.Вернадский, «Дневник. Наброски фактов, мысли».
***
Очень много было предисловий и послесловий, поэтому обрадую моего возможного читателя, что это последнее послесловие, и так я уже значительно затрепался.
Во-первых. Можно сомневаться в Священной Истории: а был ли потоп? а горели ли от Божьей руки эти два известных города, Содом и Гоморра? а останавливались ли Солнце и Луна по просьбе Иисуса Навина? а пророчествовал ли тот или иной пророк? а был ли Давид таким праведником и таким кротким, как это записано и исполняется? И многое другое, чему можно не верить или, на крайний случай, сомневаться в правдивости. А вот на вопрос, был ли Иисус или Его придумали, нужно ответить только положительно. Да, несомненно, такой человек был, который способствовал возникновению новой монотеистической религии, человек выдающегося ума по сравнению с другими.
Во-вторых. Всё закончилось в полном соответствии с тем, что говорил Иисус: распяли и воскрес на третий день. То, что распяли – несомненно, было, а вот с воскресением можно и посомневаться. Что там произошло дальше – полный мрак. Но конкретно ни от Него, ни от других я, например, так и не услышал и в Священных Книгах не нашёл: за что же Он был распят?
Прежде, чем пытаться ответить на этот вопрос, следует, на мой взгляд, порассуждать о некоторой информации.
Начнём с того, что полнейшей несуразицей, является в самый главный праздник, Песах (Пасху), творить судебное дело, да ещё с осуждением на казнь. Точно так же, как греховно для христианина в Пасху оскорблять, бить, плевать в лицо и всячески выказывать ненависть к другому человеку, даже к преступнику. Известно, что в Пасху в Древней Руси царь даже посещал с утра тюрьмы и христосовался с заключенными. Также нелепо звучит и утверждение евангелистов, что первосвященник Каиафа и весь Синедрион собрались в ночь на Песах вершить суд над Иисусом. Это все равно как если бы в пасхальную ночь Папа Римский или Патриарх Московский и всея Руси покинули бы храм, прервали богослужение и стали бы заниматься судебным расследованием. Видные исследователи в области истории иудейского права говорят, что заседание Синедриона не могло состояться ни в канун праздника Песах, ни во все последующие семь дней (как у православных – Светлую Седьмицу), священники заняты только богослужениями, поэтому описываемого судилища в это священное время ни при каких условиях не должно было быть, а значит – не было.
(Синедрион – высший религиозный и судебный орган в каждом городе, состоявший из 70-ти высокопоставленных человек.)
Второе. Можно усмотреть в написанных Священных Книгах некоторый разнобой. Так, Матфей и Иоанн пишут, что был обычай отпускать одного узника на Пасху, а Марк и Лука утверждают, что такое подразумевалось на всякий иудейский праздник. Тем более, что Иоанн относит помилование в Пасху к иудейской традиции. Но, что интересно, обычая отпускать одного узника, хоть на Пасху (Песах), хоть на любой иной праздник, у иудеев никогда не было. А вот у римлян это было, но такое мог делать исключительно только император, только он один мог себе это позволить. Делалось это обычно или в честь победы римской армии, или в честь триумфа самого императора. Присвоение этого права провинциальным правителем было бы равносильно государственной измене. Так что прокуратору Иудеи Понтию Пилату никогда бы не пришла в голову такая глупая мысль амнистировать разбойника, да к тому же обвиняемому в участии в мятеже против римлян, уж он-то знал о последующей участи в отношении своей жизни.
Кроме того, Пилат ни в коем случае не мог торговаться с толпой иудеев, кого ему отпустить: Иисуса или Варавву, да и сам торг вообще не мог иметь места: это было бы неслыханным унижением прокуратора, а значит, и самого императора, которого он представлял. Таким образом, вся эта театрализованная постановка, описанная евангелистами, все эти истерические требования казни Иисуса и помилования Вараввы, являются лишь плодами творческой фантазии Матфея, Марка, Луки, Иоанна, а также и многих прочих безвестных переписчиков Евангелий.
Судя по всему, если и состоялось осуждение и казнь Иисуса, то это могло произойти либо задолго до праздника Пасхи, либо спустя некоторое время после неё. По обычному установленному сценарию осуждения и наказания преступников.
И всё же, предположим все возможные, в соответствии с текстами канонических Евангелий, вины Иисуса.
П е р в а я в и н а И и с у с а. Он называл Себя Царём Иудейским при живом и здравствующем царе Иудейском.
За это, конечно, можно было казнить. Пилат вполне мог бы принять такое решение самостоятельно, не обращая внимания на кричащую толпу, хотя бы в угоду действующему тогда царю (императору). Но не сделал этого. Не посчитал эту вину достойной казни. Может быть, он подумал, что не в себе этот человек, не в полном здравии, заговаривается. Ну, представьте, ходит по Красной Площади в Москве (или перед Белым Домом в Вашингтоне, или перед таким же по значению Домом в другой столице другого государства) человек и громко провозглашает: «Я – Президент!» Даже если это будет, например, в Москве, и человек будет провозглашать, что он – Президент Соединённых Штатов. Ему, конечно, подадут специальную президентскую машину люди в белых халатах. Похожая ситуация случилась и с Иисусом. А то, что народ и Пилат не догадались, какой это Царь – Иисус и вёл Себя так, чтобы они не догадались. Не только вёл, но и старался изо всех Своих сил. Никто не обязан понимать намёки, даже самые продвинутые умом люди.
В т о р а я в и н а И и с у с а. Исцелял толпы и единицы, кормил ничем и из ничего и делал прочее, чудесное, а также говорил непонятные вещи.
Но об этом при допросах Иисуса не говорилось вообще ни слова. Можно усиленно, с глубоким вниманием прочитать заключительные главы всех канонических Евангелий, и ничего про это не найдётся, даже никакой самой малой зацепочки. Так что в этом Его и не обвиняли, в упрёк это Ему не ставили. Хотя, возможно, колдовское лечение тогда и наказывалось. Но не было об этом речи на суде и в обвинениях, ни у первосвященников, ни у Пилата. А говорил Он замысловато, не понятно, не понятно даже Его бестолковым ученикам. Это я и постарался отразить во второй части моих записок в полном соответствии с текстами Евангелий, ничего от себя не придумывая. Для них, учеников, Он и говорил. Специально туманно, чтобы никто другой не понял, о чём речь. Об этом в обвинениях – ни слова. И опять же Он изо всех сил стремился к тому, чтобы никто ничего не понял, Сам же и говорил, что это бесполезно и бессмысленно.
Т р е т ь я в и н а И и с у с а. Обвинение первосвященников, старейшин, книжников и фарисеев (я так и продолжаю первосвященников брать во множественном числе, как и в Евангелиях).
Он не выступал в этих обвинениях против Закона Божьего, по которому тогда жили евреи. Он обвинял их в другом, в отступлении от этих Законов. Ну что же, со стороны нарушивших Закон Он был нежелателен. И это единственное Его преступление, за которое Его казнили. Обычное, надо сказать, дело. Церковь, любая Церковь, в том числе и христианского направления, во все времена только этим и занималась. Как до Христа, так и долго после Него. До Христа, например, распятие человека на кресте в виде буквы Т было одной из рядовых казней. Вспомним восстание Спартака. Около шести тысяч крестов с распятыми рабами расставили вдоль дороги. А Святая инквизиция, а Божий православный суд над отступниками (еретиками). Да и многое можно перечислить, что творилось от имени Бога или богов в любых религиях, в том числе в христианстве и в православии. Обычное для церкви дело. Вот такое обычное дело и произошло с Христом. Как, впрочем, и Он Сам угрожал и обещал привести в исполнение Свои угрозы в отношении тех, кто пойдёт не по Его пути, кто будет нарушать Его заповеди и прочее. Своё и получил. А доказал ли он этим Свою правду? Да нет, не получилось. Не получилось в то время. Это после: «страна помнит своих героев». Сродни церкви, канонизирующей для себя некоторых святых, приписывая им несотворённые чудеса: император Константин I Великий равноапостольный со своей матерью Еленой равноапостольной же, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Дмитрий Угличский, Антоний Римлянин, Иосиф Волоцкий вкупе с Геннадием Новгородским, Владимир равноапостольный и бабка его, Ольга, такая же равноапостольная, Борис и Глеб страстотерпцы, Николай Романов мученик с присными мучениками, Даниил Московский, Александр Невский и ещё тысячи. Большинство из них и при жизни ещё творили, оказывается, чудеса. И ничего, жили-поживали себе в неизвестности. Кто бы поверил в эти чудеса из живших рядом с ними? А вот после – пожалуйста. Тут тебе и беседа с Богом за круглым столом, и явления Богородицы с Младенцем (только почему с Младенцем через две тысячи лет?) и без Младенца, и предсказания, которые сбывались (кроме тех, которые не сбывались), и даже попытки чудесного избавления от болезней. Это о людях. А то и о другом, попутно придуманном. Например, как в Великий Новгород по реке Волхов против течения приплыла круглая икона Святителя Николая (уже оскомина набилась от этой иконы, извините, она здесь приплыла в последний раз). Она и сейчас в Новгороде Великом, но уже не плавает против течения, нельзя Бога искушать, Бог Сам искусает кого хочешь, умеет это делать. А вот и совсем близкое к нам время, я об этом уже писал (и опять повторюсь, уже тоже надоедливо про это), как в Курской губернии, на территории монастыря, в котором хранилась икона Божией Матери, именуемая «Коренная», благодаря молебну, в колодце появлялась вода. Как «растворялись» в этой воде бросаемые в неё монеты, пропадавшие потом в казну монастыря совсем даже не растворёнными.
Ч е т в ё р т а я в и н а И и с у с а. Пожалуй, вот здесь-то и зарыта собака. Он нарушил действующие римские законы, которые в большой части распространялись и на евреев, поскольку они попали под власть Рима. Законами Римской империи устанавливалось обязательным жертвоприношение языческим богам, почитание языческих богов, а также божественных императоров Римской империи. А Иисус стал в Своих проповедях называть только одного Бога, поклоняться только Ему. Ведь Он и Себя называл Царём Иудейским, никак не меньше, и это при действующем царе (императоре) господствующего Рима. Вот за это, за нарушение римских законов, Пилат просто никак не мог заставить народ освободить Иисуса, не подчиниться его крикам: «Распни Его!» Просто за такое он сам бы, по тем же римским законам, мог быть казнённым, даже наверняка, и за меньшее рубили головы, распинали на крестах, вешали и прочее.
Так за что же конкретно распяли Христа? У меня, например, так и не образовался ответ на этот вопрос. Поэтому я ищу ответ на него у других, кто поумнее. Вот, например, я могу согласиться с мнением Анатолия Мариенгофа («Мой век, мои друзья и подруги»):
«Моя мысль отвлекается к общему, и я сетую:
– Ох, и подозрительная наука!
– Ты это про что, Анатоль?
– Да про историю. Она также треплется, как товарищи актёры.
– История?
– Да, история. «Историческая наука». Наивные легковерные люди так её называют.
– Треплется, говоришь?
– Конечно! Превращает в дикую чепуху всякий жизненный факт.
– К примеру, синьор?
– Ну, хотя бы об Иисусе Христе. Существовал довольно интересный человек. Слегка эпатируя, он гуманно философствовал в неподходящем месте – в Иудее. Среди фанатичных варваров. Если бы то же самое он говорил в Афинах, никто бы и внимания не обратил. А варвары его распяли. Так поступают во всём мире и в наши дни. Только распинают теперь не на деревяшке, а на газетной бумаге. Разница, в сущности, пустяковая. Возражаешь?
– Нет, не возражаю.
– Да уж ты мне, Вася, поверь: болтливая старуха-история мало чем отличается от актёров, только что тебя похоронивших».
Этот разговор шёл между А.Мариенгофом и великим актёром Василием Ивановичем Качаловым, о котором его коллеги, актёры, распустили слух, что он умер.
Всё логично. Существовал человек, Иисус-философ. Его и распяли, а может быть, и как-то по-другому казнили, а может быть, он сгинул где-то в Иудейских пустынях, а может быть, и не поделил что-то со своими учениками, а один из них, Иуда, сделал своё чёрное дело, и не стало философа. Всё может и могло быть. А потом, через десятки лет, вокруг этого философа накрутили много чего маловероятного, вымышленного, взятого из существовавшего в народе, и создали образ Нового Бога. На его действительной гуманной философии и на сказочных нелепостях, оформленных в виде чудес. И одной из нелепостей сделали совершенно не подходящую к этой истории историю о рождении Младенца с пропуском до философа-Иисуса в целых тридцать лет. Зачем же было устраивать Богу рождение указанного философа, если можно было бы очень просто обойтись без всего этого, не привлекая сюда ни Мать Богородицу, ни приёмного отца Иосифа от колена Давидова, ни Захарию с Елисаветой, родителей Иоанна Крестителя. Тоже, вот, устроили рождение Крестителя с последующим умолчанием о нём на те же целых тридцать лет. Впрочем, Иоанн Креститель, который Предтеча, предтёк для проповедей не очень намного раньше Иисуса, он старше своего Родственника всего на полгода.
