Сергей Иванович Чекалин
Заветные сказки
После смерти отца старшие братья решили зачем-то избавиться от младшего, что они вскоре и сделали: увезли Вильгельма далеко в лес на расстояние трёх дней пути и оставили там на погибель. Но этого не произошло. Бог дал Своему почитателю пищу (хлеб и воду), а также спас от верной смерти в зубах хищника доставкой к этому месту любимой собаки Вильгельма, Цезаря. Братья-то оставили Цезаря привязанным, когда уводили Вильгельма в лес.
Мало того, Господь вывел этих двоих друзей к хижине, в которой жила одинокая старушка, оказавшаяся, естественно, бабушкой Вильгельма, матерью его отца.
Всё в порядке, надеемся, и с Вильгельмом.
Написаны названные выше «чудесные истории» весьма коряво, так же, как и эта моя писанина. Но, как говорят в Одессе, «писателем он в состоянии не быть». Дело не в этом, а в том, как относятся люди к таким историям. Можно догадаться, как относится к ним то баптистское общество, где это всё распространялось. Но, согласитесь, что безобразие это, что Бог допускает такие выдуманные «чудесные истории» принимать за чистую монету. А такие же истории сочинялись и для назначаемых святых. Post scriptum насочиняют такого, что хоть выноси этих святых. И выносили, на церковном языке это называется «обретение мощей такого-то святого». Бывало, что и не по одному разу обретали. Следует внимательно почитать «Жития святых», любого издания, чтобы воочию убедиться в непредсказуемости воли Божьей и Его распоряжений.
Просто очень много в разных житиях святых говорится об их истязаниях самих же себя во имя своего же спасения от ада. Кто-то морит себя голодом, питаясь только овощами, редко вкушая хлеб, запивая его немножко водой. Кто-то нацепит на себя железяк тяжёлых, называемых веригами, как, например, упомянутый выше бодрый поборник с еретиками Иосиф Волоколамский. Эти его вериги можно воочию лицезреть в Иосифо-Волоцком монастыре. Но этого мало, ещё и с едой устраивает то же самое, как и первые. Некоторым даже их сокамерники по отшельническим местам упрекают за голодное самоубийство. А ведь это самое что ни на есть самоубийство, которое осуждается церковью. А ещё много святых-юродивых, которые без одежды почти, а уж без обуви – точно, ходят круглый год. Как про них говорят, радуются они, что потом за это не попадут в огонь ада. Богу-то это зачем? Какой толк от всего этого? Бог милостивый, как они сами говорят, ведь может и не пойти навстречу, не отправлять в рай таких подвижников, а, наоборот, в ад и отправит, погреться. Об этом-то подумали, господа, назначенные в святые?
Можно найти много сведений о юродивых, святых и не очень. Но обратимся к тому, кто ближе. Примерно то же найдём и у других. Почитаем у графа Л.Н.Толстого («Детство», гл. V):
«На нём было надето что-то изорванное, похожее на кафтан и на подрясник; в руке он держал огромный посох… Откуда был он? кто были его родители? что побудило его избрать странническую жизнь, какую он вёл? Никто не знал этого. Знаю только то, что он с пятнадцатого года стал известен как юродивый, который зиму и лето ходит босиком, посещает монастыри, дарит образочки тем, кого полюбит, и говорит загадочные слова, которые некоторыми принимаются за предсказания, что никто никогда не знал его в другом виде, что он изредка хаживал к бабушке и что одни говорили, будто он несчастный сын богатых родителей и чистая душа, а другие, что он просто мужик и лентяй».
Да и закончились чудеса в нашей жизни. Нет их и больше не будет. Не дождёмся. Заплачут, правда, иногда иконы, но Патриарх Святейший это чудо быстренько отменяет. Не дай Бог таких чудес. Себе дороже обойдётся. Лучше жить теми, которые раньше случились. Те уж не проверишь. Не дождёмся чудес, говорят, из-за нашего неверия. Но почитайте Священные Книги. Ведь именно для неверующих и совершались чудеса в Ветхом и Новом Заветах, хотя бы Иисусом Христом для Своих учеников-осто…, простите, апостолов. А истинно верующему и чудес никаких не требуется наблюдать. Ему и так всё ясно. Агитация не нужна. Нет, неправда, скажете вы. Ведь совсем недавно почивший Святейший Патриарх Алексий II на вопрос о том, случаются ли сейчас чудеса, ответил: «А разве это не чудо – возвращение православия в Россию?» Ну, дорогой мой Святейший, не себе ли приписываем это чудо? Тогда почему бы не посчитать чудом падение православия в России? Одно к одному. Ведь чудесное падение православия и привело к его же чудесному возрождению.
Пусть не очень убедительный, но можно привести пример всё с тем же потопом.
Конечно, это чудо, что Ною удалось на маленьком судёнышке собрать по паре всех тварей. А чистых животных – побольше, по семь пар, чтобы Богу потом было чем жертву принести во избавление от потопа (хотя ни о каких жертвоприношениях речи ещё в то время не было). О размерах этого судёнышка говорится так:
«Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге, и осмоли его изнутри и снаружи. И сделай его так: длина ковчега триста локтей, широта его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей. И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и дверь сделай в ковчег с боку его; устрой в нём нижнее, второе и третье жильё» (Быт. 6:14-16).
Можно было и не мудрить Богу с размерами и прочими устройствами. Проще было устроить всё чудесным образом, как это делалось прежде, да и потом во многих случаях. Да ладно, всё равно чудо и здесь было. Можно представить себе, что такое один локоть. Так что примерно длина получается метров сто пятьдесят, ширина (широта) – метров двадцать пять, да три этажа. Не густо для всего живого мира, каждого вида понемножку, не считая насекомых. А ведь тоже как-то сохранились по щелям ковчега. Это ещё неизвестно, были ли в то время динозавры? В Завете о них – ни слова. Значит – не были, на каком-то из этапов Божьего творения бытия погибли, а то, прямо-таки, катастрофа в дебюте. Так что можно было и не стараться Ною строить такое убежище, всё равно много в него не влезло бы. Если только Бог не оснастил Ноя архиватором. Да и Бог опростоволосился тут. Понятно было, что не поместятся, так чего было огород-то городить. Создавший Землю вполне мог спасти всю назначенную группу в любом её количестве и другим, более доступным Ему способом, без ограничений в локтях. Достаточно было, например, для всех одного спичечного коробка. Ах, да, тогда спичек-то балабановских не было!
Но ничего не поделаешь, приказ есть приказ. Сколотил Ной кое-как ковчег назначенный из дерева указанного, до сих пор не знают какого. Поплавали-поплавали, а потом, пристав к горе Арарат, а не к Парнасу, как это произошло гораздо раньше, пришлось самым настоящим (вторым уже после Адама и Евы) кровосмешением восстанавливать людской род на земле и весь земной животный мир. По всей земле, но не на Американских континентах (про них тогда, когда писали священную историю, ещё ничего не знали). Появилась Америка, появились и животные, о которых в Библии – ни слова. И для жителей Америки тоже невиданные животные появились, лошади, например, куры. Вероятно, был там свой праведный Ной-индеец, который и спас во время потопа американскую вонючку, ставшую нам известной благодаря Колумбу, отправленному Богом якобы на поиски Индии. Такой же праведный, как и наш Ной. Только я прошу о праведности нашего Ноя (да и не нашего, а еврейского или, хотя бы, Ноя с наших континентов) не читать в Библии, а эти места пропустить, по диагонали. Иначе, если будем следовать его праведной жизни, то окажемся не просто в аду, а в двойном аду, на самой горячей сковородке.
И ещё, странно как-то. Но получается, что в ковчег Ной не мог взять никого из других своих родственников, даже сравнительно близких. Ведь были же у него братья и сёстры, тоже, конечно, старенькие, но были. Были у него племянники и племянницы, тоже, конечно, старенькие, но были. У тех всех были дети, пожилые и молодые, да и малышни всякой навалом, которая тоже оказалась с такими большими грехами, что её непременно надо было утопить. Понятно, места на ковчеге не оказалось, потому что приказано было взять на него дополнительно много чистых животных для последующего жертвоприношения. Вместо малышей-то человеческих. Как Он о Себе-то беспокоился! Мало Ему было утонувших жертв, так нет, жареного давай!
А ковчег остановился на горах Араратских, как уже выше было сказано, где его усиленно ищут и, даже говорят, нашли, другие известные исследователи «со товарищи». Что тоже не мудрено, особенно за чужой счёт. Даже и придумываются космические снимки некоторой местности, где этот ковчег пристал к вершине горы (с теневым контуром, похожим на это мифическое судно). Даже некоторые поборники этого разрешили вопрос о том, вместилось ли бы всё возродившееся живое (по паре каждой твари) в этот ковчег с заданными Им параметрам. Всех поместили, даже ещё и место осталось для всех животных Американских континентов, не названных в Священной Книге. Так что миф о потопе принимает досужими умами чёткие очертания.
Согласитесь, что ещё совсем недавно за такие мысли и слова меня привлекли бы к суду, а ещё чуть раньше и казнили бы Его именем, не спросив у Него совета и нарушив одну из основных Его заповедей: «Не убий!» Предали бы и анафеме. Но это можно делать в отношении, всё-таки, верующего человека, но отступившего от заповедей. Иначе анафему в христианских церквях надо петь постоянно в отношении миллиардов людей, верующих совсем в другого Бога. Что, вообще говоря, предусмотрено церковным уставом. Но тогда уж, Ваше Святейшество, нечего общаться и сидеть за одним столом с неверными и неверующими, решать какие-то проблемы, до которых ни тому, ни другому богам никакого дела нет.
Анафема сначала считалась даром, посвящённым божеству (греч.); в Библии – переданное на усмотрение Богу (проклинающее или благословляющее); сейчас в христианстве – отлучение (от церкви).
А.И.Куприн (в рассказе «Анафема») подробно описал, кого церковь анафемствует и отлучает. Еретиков: Арию, иконоборцев, протопопа Аввакума, всех, держащихся учения Итала, немонаха Нила, Константина-Булгариса и Ириника, Варлаама и Акиндина, Георгия и Исаака Аргира. Обидящих церковь, магометан, богомолов, жидовствующих, хулящих праздник благовещения, корчемников, обижающих вдов и сирот, русских раскольников. Бунтовщиков и изменников: Гришку Отрепьева, Тимошку Акундинова, Стеньку Разина, Ивашку Мазепу, Емельку Пугачева. Принимающих учение, противное православной вере, не приемлющим благодати искупления, отмещущим все таинства святые, отвергающим соборы святых отцов и их предания, дерзающих на бунт и измену, помышляющих, что православные государи возводятся на престолы не по божьему благословлению, ругающих и хулящих святые иконы, а также и боярина Льва Николаевича Толстого.
Как достоверно известно, Лев Николаевич был глубоко верующим человеком. Но он был не очень согласен с действиями церкви и церковных служителей. Грубо говоря, – был против некоторого фарисейства в религии. О части таких его противостояний с церковью имеется запись в главе «In eхtenso», в его ответе Священному Синоду. Это, его отлучение от церкви, случилось, кажется, в 1910 г. В этом же году, 7 ноября (по ст.ст.) Л.Н.Толстой умер. Церковь пыталась добраться до больного Толстого с целью получить от него исповедь и покаяние, чтобы стало возможным его отпевание и совершение панихиды в случае смерти. Но врачи не пустили священников к больному. Этот же вопрос хотели решить и через родственников Толстого, мол, были ли у него какие-то попытки или желания к покаянию. Но родственники, тоже глубоко верующие, как и Лев Николаевич, не стали грешить и лгать. Дело, в конце концов, завершилось похоронами без совершения панихиды, не разрешили отпевать, коли он так и не исповедался, не покаялся и не примирился с церковью. Так и оставили Толстого еретиком, не спросясь на то разрешения у своего Кумира. Как говорят – оставили на Божие произволение.
Известна полемика по вопросам религии между Л.Н.Толстым и весьма известным в то время и весьма почитаемым ещё при жизни Иоанном Кронштадтским (1829-1908). А уж после-то жизни Иоанн и вообще стал святым, но это уже не по воле Бога, а, понятно, по воле других. Так вот, полемика зашла так далеко, что Иоанну ничего не осталось, как просить в 1908 году Самого Бога наслать на Толстого смерть за его богоотступничество, как это понимал Иоанн. Тоже очень схоже с действиями Иосифа Волоколамского, не своими руками, но до смерти. И очень сокрушался и недоумевал Иоанн Кронштадтский, почему это Бог не прислушивается к его просьбе. Бог прислушался, но ошибся в лицах и смерть наслал в том же 1908 г. на самого Иоанна, а его просьбу вспомнил только в 1910 г. и, спохватившись, взял к Себе и раба боярина Льва Николаевича Толстого, еретика.
Немного отвлекусь на этих двух людей, Л.Н.Толстого и Иоанна Кронштадтского. Льва Николаевича мы сравнительно хорошо себе представляем, с самых школьных лет. А вот об Иоанне Кронштадтском знания многих из нас куцые. Послушаем о них мнение их современника. Приведу информацию из «Воспоминаний» уже названного мной выше государственного деятеля С.Ю.Витте. О Л.Н.Толстом у него два не очень совпадающих суждения, разделённых довольно большим временем. Первое, при воспоминаниях о встречах с графиней Бюловой:
«Она (графиня Бюлова – С.Ч.), вероятно, думала и во мне встретить поклонника графа Толстого, но насколько я преклонялся перед ним как перед великим художником, настолько я отрицательно отношусь к его политико-религиозным проповедям. Всё, что исходит из его пера, изложено чрезвычайно талантливо, но что касается сути его учений, то всё это старое младенчество. Ни одной новой идеи, ни одной мысли, всё и всегда повторение того, что провозглашено ранее евангелием и философами, но в популярно-талантливой форме с старо-младенческими заключениями и выводами. Великий художник, наивный мыслитель и большой поклонник своего Я».
Вторая запись о Толстом относится к концу 1910 года, ко времени смерти Толстого:
«Я со своей стороны всё-таки думаю, что Толстого, кроме бога, будут постоянно судить русское общество и русский народ, что Толстой, кроме того, что был великим писателем-художником, был и великим человеком, что многие из его политических взглядов, может быть, не верны, и я лично нахожу, что некоторые из них представляют заблуждение, но что тем не менее Толстой не только в области художества, но и в области мышления оказал и будет оказывать на Россию и не только на Россию, но и на умы всей Европы громадное влияние.
Влияние его происходит от того, что он в своих мыслях и суждениях умел отрешиться от многих мнений, которые внушены исключительно эгоистической природой человека. Наконец, величайшая заслуга графа Толстого – это то, что он искренне верил в бога и своим громадным талантом умел внедрить эту веру в сердца многих тысяч людей и таким образом боролся с атеизмом и русским нигилизмом, которые имели такое большое влияние на умы молодого русского поколения семидесятых годов прошлого столетия…
Замечательно то, что ни один, не только из русских, но также и иностранных писателей, не имел и ныне не имеет такого мирового значения, как Толстой. Никто из писателей за границей не был столь популярен, как Толстой. Этот один факт сам по себе указывает на значение таланта этого человека».
И о Иоанне Кронштадтском воспоминание-эпитафия, написанное в год смерти Иоанна:
«Мне, как и всем вообще россиянам, было известно, что он оказывал большое влияние своею проповедью и своим своеобразным почтенным образом жизни на простой русский народ. Но на меня он никогда впечатления не производил…
Когда наступила Японская война и началось брожение, по-видимому, о. Иоанн Кронштадтский потерял компас и вместо того, чтобы явиться нейтральным, независимым проповедником, отцом православных христиан, он сделался партийным человеком, подпал под влияние «Союза русского народа» и Дубровина (председателя этого «Союза» – черносотенной организации – С.Ч.): начал делать различные черносотенные выпады и, по моему убеждению, проявил много действий, недостойных не только отца церкви, имеющего претензию на руководительство душами православных христиан, но даже недостойных хорошего умного человаека.
Всё это произошло от того, что священник о. Иоанн Кронштадтский был человек ограниченного ума, недурной человек, но несколько свихнувшийся приближением к высшим, а в особенности, царским сферам. Это обстоятельство, как я видел в своей жизни, ужасно развращает всех не твёрдых и не убеждённых в своих принципах людей…
В конце концов я всё-таки признаю, что о. Иоанн был человеком, сделавшим в своей жизни гораздо больше пользы, нежели вреда, в особенности, он сделал очень много пользы простому народу. Вообще, между нашими священниками о. Иоанн Кронштадтский, пожалуй, выдавался своим характерным своеобразием. Но нужно было жить в совершенно смутное, не только в политическом, но и духовном смысле время. Чтобы относиться к о. Иоанну (особенно перед смертью его), к этому, в конце концов только хорошему человеку – как к святому.
Я со своей стороны нахожу, что это один из актов кощунств над русской православной церковью. Начать с того, что о. Иоанн Кронштадтский был просто священник,он не был ни схимником, ни монахом, не отказался в своей жизни ни от чего, что составляет благо мирян и белого духовенства, не отказался ни от семейной жизни, ни от чего прочего, – всё это не может составлять атрибутов человека, который при жизни объявляется святым»…
И ещё добавление об анафеме «помышляющих, что православные государи возводятся на престолы не по божьему благословлению». Ведь известно, что эту формулу учредили и обязали использовать только при царе Иоанне III Васильевиче в конце XV – начале XVI веков. А до того цари практически почитались только царями, а никак не ставленниками со стороны Бога. С ними можно было спорить, возражать им, как простым смертным.
А вот и научное определение еретиков, за мысли и действия которых следует предавать анафеме. Приводится это определение у П.А.Флоренского [23] в исследовании «Имесловие как философская предпосылка». Вот кому следует громко петь анафему:
«…Тем, которые принимают воссиявший от Господа свет при Божественном Его Преображении то за образ и тварь и призраки, то за самоё существо Божие…и которые не исповедают, что Божественный тот свет не есть ни существо Божие, ни тварь, но не осознанная и фисическая и осияние и энергия, всегда происходящая из самого существа Божия;
…Тем, кто принимает, что Бог не имеет фисической энергии…, а – одно только существо и что нет различия между существом Божиим и энергией; кто не хочет думать, что как соединение Божественного существа и энергии неслиянно, так и различие неизменно;
…Тем, кто принимает, что всякая фисическая сила и энергия Божества есть тварь;
…Тем, которые говорят, что если допустить различие в существе и энергии Божества, то значит – мыслить Бога существом сложным;
…Тем, кто думает, что одному только существу Божию свойственно имя Божества и Бога, а не энергии;
…Тем, кто принимает, что существо Божие может быть приобщаемо, и кто не хочет допустить, что приобщение свойственно благодати и энергии».
Да, не для нашего, да и не для всякого ума сказано. Во всяком случае, для моего – точно. Крепко сказано! Поди-ка, разберись! Особенно человек, который только и знает, что десять заповедей. А если остальное так туманно и сложно, то, молись не молись, ставь свечки не ставь, а всё равно окажешься в числе предающихся анафеме. Больно сложный учёт во всех этих премудростях, исходящих, причём, не от Бога, а от комментирующих на свой лад так называемое Его учение.
Никого не забывает церковь в своих трудах тяжких! И смотрите, как это обустраивается. Не Гришке, Тимошке, Стеньке, Емельке или Льву анафема поётся, а уважительно, с титулом, фамилией, а то и отчеством. Не дай Бог – Бог перепутает из-за множества имён. А того в голову не придёт, что все заупокойные записки и записки о здравии заполняются только именами, без фамилий, дней рождений и местожительства, без номера паспорта и ИНН. Бог-то вем, а я и так съем! Значит, для нас, сердешные, постарались, чтобы мы чего не перепутали, не подумали, что Лев – это один из достойных Пап Римских. Как, например, один из Пап, Григорий XVI (Бартоломео Альберто Капеллари). Не за что ему было стать святым или хотя бы немного приближенным к ним. Но и его действия были достойны. Это просто страшно подумать, как в его время католическая церковь обошлась с величайшим музыкантом Паганини. Известно, что Паганини недоброжелательно относился к церкви и религии. Но это ведь его личное дело, не помешавшее стать ему великим. Ан нет! Церковь не потерпела этого. И мало того, что при жизни доставалось от неё музыканту. Так и после его смерти показало всю свою извращённость. Приведу цитату из книги Анатолия Виноградова «Осуждение Паганини». Надо полагать, что это документальный факт.
«Да не будет он (Паганини – С.Ч.) предан земле кладбищенской, городской, частной и государственной, помещичьей и крестьянской, дворянской и графской, в лесах и полях, в виноградниках и фруктовых садах, у дворян в имениях или у купцов в городах, где бы то ни было и под каким бы то ни было предлогом, а если тайно это свершится, то да будет прощён во всех грехах тот верный сын церкви, кто выроет это дьявольское тело из земли, и выбросит из гроба, и развеет его по ветру».
Это дьявольское указание церкви было не только написано. Дальше всё совершалось по этому написанному. Тело Паганини было предано земле почти через шестьдесят лет после смерти музыканта! Представляете, почти шестьдесят лет наш Бог терпел это безобразие, с самого 1840 г. и до 1900-го! Да и похоронить-то разрешили только после приличной взятки, которую дал церкви сын Паганини. За это и грешную душу простили, освободив от тяжких грехов, оставив только свои грехи, за которые себя, как известно, Церковь никогда не наказывает. И, кроме того, можно представить, сколько грешных монахов, верных сынов церкви, охотились за телом Паганини, чтобы сбросить с себя грехи тяжкие.
И не только с Поганини так поступили! Было на ком учиться! И с не менее известным человеком, философом Вольтером, произошло практически то же самое – не разрешили его предать земле по установленному в католицизме правилу (произошло это в конце XVIII в.). Не разрешили, и всё тут! Хотя этого-то, Вольтера-то, поделом, он против церкви как уж только не разорялся! У него даже и клич такой был в её адрес: «Раздави гадину!» Ну как же такого отпевать и с церковными почестями укладывать в землю. Пусть даже по очень слабенькому «чину отпевания». (Известны различные «чины отпевания»: для простых смертных – одно, а для высоких служителей Бога и народа – совсем другое, как, например, для нашего бывшего Президента Б.Н.Ельцина.) Вполне вероятно, что ему, Вольтеру, мстили за спасение от мракобесия имён невинно, как потом и оказалось, убитых церковью принародно именем Бога Насущного: Жака Каласа, казнённого изуверским способом 10 марта 1762 г. за якобы сыноубийство; Сирвена, шевалье де Ла Барра; графа де Лалли и других. Хорошо, что наступила Революция, и тело Вольтера заняло достойное место в Пантеоне.
Всё это уже в более близкое к нам время. А давайте-ка вернёмся от времён Вольтера на двести лет назад, в 1562-й г., в Тулузу, в которой католики именем Бога убили три тысячи человек, бывших гугенотами. И ничего, Бог смолчал, как в своё время смолчал на такие же действия Моисея, убившего такое же количество своих соплеменников, никого за это не наказал. А католики дальше уж совсем распоясались, при смолчавшем-то Боге: парламент того же города Тулузы осудил ещё двести человек гугенотов на пытки и сыски. Мало того, потом в городе ежегодно стали отмечать эту победу над гугенотами. Прямо как празднование Пасхи, исхода еврейского народа из Египта, ознаменованного предварительной деятельностью Бога, определяемой в Священной Поваренной Книге под названием Библия как «десять египетских казней».
Не было у церкви права судить за неверие, было и остаётся только право осуждать за это. А делали по-другому, с Его разрешения, поскольку сами судившие не наказаны за свои преступления, да и в настоящее время не осуждены за это самой церковью, и Богом тоже не осуждены. Ну, последнее-то – понятно почему, во всяком случае – мне. Но это глубоко между нами, дорогой читатель.
