Салма Кальк
Та, которую я люблю
2. Вероника
Представая перед нами в ипостаси иной,
Становилась сказка грустною в конце
Олег Медведев
День сурка продолжался.
Слава богу, Таня увела Андрюшу – стало потише. Может быть, Наташа уснёт.
У них с Виком получились чудесные дети. Андрюше в прошлом месяце исполнилось два, Наташе скоро год. Но хватит ли её на этих чудесных детей?
У Наташи режется зуб, она не спит, плачет и не слазит с рук уже второй день. Вероника машинально что-то ей говорила, не особо вникая в смысл сказанного. Угу, шумовой фон. Хорошо бы к приезду Вика уснула, хоть пойти поесть. Утром ещё и Лина прилетела, вечером будут посиделки – с песнями и чем там ещё. Но Веронике так хотелось спать, что всё это было неактуально.
А начиналось всё круто – свадьба сине-золотой осенью, сначала в Иркутске, потом в Риме. В Иркутске – на сто с лишком человек, как же, позвать всех, и родню, и коллег, и друзей, вот и набралось. А потом в римском доме Полины Николаевны – камерное торжество, только для семьи, другое дело, что та семья была человек под тридцать. Веронику представили всем родственникам, тамошним и парижским, они все ей очень радовались и выглядели очень мило. Только вот для нормального общения пришлось выучить итальянский и немного французский. Ничего, Андрюша сейчас болтает на уморительной русско-итальянской смеси, но пока все окружающие понимают, да и ладно.
Так вот, Андрюша. Беременность обнаружилась аккурат накануне свадьбы. И ничего, в смысле, всю дорогу Вероника отлично себя чувствовала. Да вообще, она же здорова, и всё хорошо. Хорошо и было. Они с Виком и работали, и путешествовали, да и чего только не было, и всё ей было по плечу.
А потом – роды. Крупный плод, несколько часов схваток, и Вероника только по нервам врачей поняла – что-то пошло не так. Настолько не так, что завершилось экстренным кесаревым с какой-то нефигической потерей крови.
Ну ладно, зашили, главное – с Андрюшей всё хорошо. Чудесный мальчик, что называется – подарочный. Ел, спал, всё как надо.
Но когда ему было четыре месяца, оказалось, что Вероника снова беременна.
Узнав – обрадовались. Ну необязательно же в родах снова такой капец. Но оказалось, что до родов ещё нужно доносить и вообще дожить.
Постоянная угроза выкидыша, повышенное давление и чёрт его знает что ещё. На двадцать второй неделе ей стали усиленно рекомендовать искусственные роды, а потом – ну, не страшно, попытаетесь ещё, жизнь-то не кончится на этом.
Спасла Полина Николаевна. Она приехала в Иркутск, несмотря на лютый мороз, забрала Веронику из больницы и увезла в Рим. Там определила в клинику, которой командовала её не то кузина, не то племянница по имени Доменика, и где консультировала ещё одна Доменика, совсем молодая, дочка первой. Старшая была хирургом, а младшая – как раз гинекологом. Они пришли в великое возбуждение, когда увидели, в каком состоянии Вероника, и принялись, как они сказали, всех-всех спасать. Сообщили, что после кесарева остался какой-то неправильный рубец на матке, плюс два новообразования в полости, и это всё осложняет вынашивание беременности. И что вы думаете? Спасли. Наташа родилась на тридцать восьмой неделе, по сравнению с Андрюшей она была маленькая, но в полном порядке.
Те месяцы, что Вероника провела в больнице, что в иркутской, что в римской, Андрюша был с отцом, няней и бабушками. Бабушка Люба приезжала сидеть каждый день, сначала искренне, потом с попрёками – вот мол, я вам, а вы на меня опять не так смотрите. При том что смотрели – ну, как могли, так и смотрели, и не имели в виду ничего плохого. И когда бабушка Полина заявила, что дальше сохранять беременность будем под контролем семьи, Любовь Ивановна даже обиделась – как это, она же нашла самых лучших врачей, которые только бывают в Иркутске! Полина Николаевна ответила по обыкновению вежливо – и чудесно, они сделали всё, что могли, дальше будем решать вопрос иначе.
В Рим взяли с собой няню Таню, юную выпускницу педуниверситета, а там бабушка Полина пригласила ещё и местную няню Терезу – чтобы Андрюше было проще осваиваться в тамошних реалиях. Они с Таней чередовались, и в итоге заговорил он на двух языках разом. Полина Николаевна смеялась, что пока пусть так ходит, а потом разберётся.
Когда Наташе исполнилось три месяца, Вик с Вероникой собрались возвращаться в Иркутск. Обе Доменики пришли в гости накануне отъезда, сели напротив, и старшая сказала непререкаемым тоном, что всё отлично, но в ближайшие пять лет – никаких беременностей. Потому что сама не выживешь, и ребёнка не выносишь. Младшая добавила нежным голосом, похожим на серебряный колокольчик, что может и не так страшно, но риски большие. Организм истощён, ему нужно восстановиться. И никто не знает, как он отреагирует на какие-то новые испытания. Поэтому – по возможности, никаких испытаний. Старшая усмехнулась, что вот у неё, например, как раз столько же детей в такой же гендерной пропорции, и ей нормально.
Растерянный Вик, помнится, пробормотал, что ему нормально тоже.
Вик оказался очень хорошим мужем, особенно в сравнении с тем, как жили некоторые подруги или даже сестрица Катерина. Делал с детьми всё, что нужно было – переодевал, мыл, гулял. Периодически отправлял их хоть ненадолго в Листвянку и просто прогонял её спать. На что-то большее уже сил не было, но и просто поспать в тишине было великим благом. И круто, что Вик это понимал.
Катерина вышла замуж через полгода после Вероники, по откровенному залёту, и если б не тот залёт, то до сих пор бы, наверное, меняла кавалеров. Денис работал в рекламном агентстве – рисовал и верстал картинки для заказчиков. Какой-никакой доход был, но на двоих, а после и на троих оказалось маловато. Ни Денис, ни Катерина никогда не жили сами и даже не попытались начать – она сказала, что никуда из дома не пойдёт, тем более что от Вероники осталась целая комната.
В плане хозяйства оба оказались бытовыми инвалидами: Катерина никогда не планировала никаких закупок и не готовила, Денис был единственным сыном у родителей, с которого пылинки сдували. Его мама оказалась под стать Любови Ивановне – ей тоже не нравилась ни одна девушка сына, и Катерина оказалась вовсе не пределом мечтаний – с образованием, конечно, третий по счёту бакалавриат она в итоге вытянула, но без профессии и без дохода. Ну да, красивая, но красивых – пруд пруди, а жить-то не только с красотой, жить ещё много с чем.
В общем, тёща и свекровь с трудом друг друга переносили, равно как и новых членов семьи. И всё это дважды в день выливалось в уши Веронике, потому что маме нужно было кому-то выговариваться, а больше никакой помощи Вероника на данном этапе предложить ей не могла. То есть деньгами помогала по-прежнему, а приехать и купить продуктов – уже не получалось. И вот они там день-деньской выясняли – кто же сегодня будет убираться, готовить еду, ходить в магазин, гулять с маленьким Арсением. Денис вечером приходил с работы и садился за компьютер – играть или смотреть кино, это раздражало и маму, и Катерину, но применить его как-нибудь ещё у них пока не получалось. Мама помогала с внуком, но – с кучей претензий в процессе и по факту.
Вик только морщился, когда слышал краем уха очередной разговор Вероники с родственниками. И время от времени говорил – да перестань ты их уже слушать, весь же мозг съели. Ну да, как-то так. Но вроде ж не чужие.
Вместе с тем Вероника с каждым днём всё яснее осознавала, что самые близкие – вот они, те, кто держит её сердце в своих руках. И лапах. Вик, Андрюша, Наташа. И Чарлик, который был очень терпелив с детьми, стоически играл с ними – мягкими лапами, без когтей! И даже помогал укладывать спать – приходил, ложился рядом и убаюкивал мерным мурлыканьем.
К слову, намного более многочисленный клан Ледяных мозги Веронике не ел. Они звонили и спрашивали: как дела, надо ли помочь? Сначала Вероника стеснялась и говорила, что не надо, а в какой-то момент Вик услышал, взял у неё трубку и сказал – надо, вот то и это, Вероника слишком устала и не очень представляет себе ситуацию. Тогда она перестала стесняться, и жизнь немного упростилась. И в плане быта тоже, да – Нина Фёдоровна помогала с закупками, а замечательная женщина Тамара Николаевна – с уборкой.
И всегда можно было поехать в Листвянку и просто пожить там на всём готовом. Там всегда находилось кому занять Андрюшу, и даже Наташу можно было вывести на прогулку не матери, а кому-нибудь ещё, например, деду Валентину, если он вдруг свободен.
Наташа напоминала Веронике сестрицу Катерину – та тоже была в детстве плаксивой и требовательной. Детка признавала только мать, и ещё Полину Николаевну. Та умела договориться с самым капризным младенцем, и помощь её была неоценима. Но когда Наташа была в духе, то так очаровательно улыбалась, что отец и дед просто таяли. Не говоря уже о прочих родственниках.
Сейчас же Наташа тихонько хныкала в фоновом режиме. Ну, это ещё ничего. Говорят, Аннушка, чуть что, орала, как будто её режут. А сейчас – вежливая воспитанная девочка целых одиннадцати лет.
Тихо отворилась дверь, вошла Полина Николаевна.
– Не спит?
– Нет, – помотала головой Вероника.
– Давай её сюда, я посижу. Иди, поешь, и вообще выдохни.
Наташа захлопала глазищами, увидела бабушку, попыталась завопить… и передумала. Только вздохнула.
Вероника, неслышно ступая, вышла из детской.
Когда не было большого сборища, ели не в столовой, а в гостиной рядом с кухней. Вероника только сунулась на кухню, как была замечена Ниной Фёдоровной, усажена, перед ней появилась чашка чаю и тарелка с пирожками.
Она съела один, выпила чай, а потом откинулась на высокую спинку стула и задремала.
3. Линни
Я незаконною фигурою вступил в игру
Олег Медведев
Возвращение в Листвянку всегда было для Линни возвращением в детство. Возвращением в то лучшее, что было в детстве. Подняться на горку, посидеть на берегу Байкала, побросать камешки в воду. Побродить по родительскому дому. Встретиться с братьями и их домочадцами. И с друзьями, которых с каждым годом оставалось в Иркутске всё меньше, но всё же пока ещё было к кому завалиться в гости.
Линни проснулась и просто валялась – ну каникулы же, в самом деле. И плевать, что пять часов, она только сегодня утром с самолёта. И вообще, дома-то ещё только одиннадцать, даже полудня нет. Для выходного – самое то.
На улице, под открытым окном болтали дети – Аннушка, Сашка и кто-то ещё, наверное – друзья Сашки. Обсуждали, сколько пирожков нужно добыть Аннушке на кухне – из всех детей, старших и младших, ей это удавалось лучше всего.
– Восемь! Всем по два!
– Да ну, по два тебе, и так жирный, треснешь!
– Сам треснешь!
– А мне? А мне-мне-мне?
– А рука в говне! И вообще, нехрен орать, мама спит!
Линни тихонько засмеялась – эта последняя реплика принадлежала, ясное дело, Анне, вежливой воспитанной девочке, лучшей ученице своего класса в закрытой женской школе при монастыре Санта-Магдалена ди Маре, что недалеко от Рима. И хорошо, что её не слышат строгие преподаватели, в конце-то концов, у ребёнка тоже каникулы. Опять же – помнит, что мама спит, чудесная девочка.
Тем временем экспедиция за пирожками началась, и под окном стало тихо. Линни встала, привела себя в божеский вид и отправилась вниз.
Тётя Нина заохала, крикнула кому-то, чтобы поставили кофе, сунула в руки тарелку с выпечкой. И велела идти в гостиную – мол, там как раз Вероника чай пьёт.
Веронику Линни не видела с Нового года, когда они с Анной ненадолго приезжали в Иркутск. Надо сказать, выглядела Вероника плохо. Как половина от той, прежней, которую Вик нашёл на работе и привёл в их семью. Нет, всё понятно, дети-погодки и никакого здоровья не осталось, но всё же!
Вероника дремала. Линни хотела уже уйти на кухню, но задела стул, тот скрипнул, Вероника проснулась.
– Ой, Линочка, привет! – она встала и обняла Линни.
– Привет. Что, совсем всё плохо?
– Да просто зубы у Наташи, – отмахнулась Вероника. – Это же не навсегда.
– А Таня?
– Таня с Андрюшей гуляют. Наташа с Таней не остаётся.
– А сейчас? Спит?
– Куда там! Полина Николаевна, всех ей благ, отпустила меня поесть.
– Мама супер, – согласилась Линни. – Могу я потом попробовать, хочешь? Фирменная колыбельная усыпит любого младенца.
– Ох, я уже на всё согласна. Как это – побежала мышка-мать тётю кошку в няньки звать. Приходи к нам, тётя кошка, нашу детку покачать. Видишь – одни детские стихи в голове остались.
– Это пройдёт, – кивнула Линни. – Вот на работу выберешься – и пройдёт.
– Да какая тут работа, – махнула рукой Вероника. – На моём месте совсем другой человек.
– Ой, можно подумать, для тебя в «Продлесе» места не найдётся! Не поверю, – покачала головой Линни.
– Не знаю. Я ж не хочу никого двигать только потому, что я невестка хозяина.
Тётя Нина появилась с большим кофейником на подносе.
– Лина, детка, отнеси отцу кофе, будь добра. Ни одних рук свободных нет! Заодно и себе возьмёшь.
– О, не вопрос, – Линни подхватила поднос. – Он в кабинете?
– Да, просил принести туда.
Линни подмигнула Веронике и отправилась наверх.
– Тук-тук-тук, пришёл страшный кофейный зверь, он уже выпил весь кофе в доме и пришёл сюда в поисках самой маленькой и самой вкусной чашечки, – пропела Линни низким грудным голосом.
Дверь кабинета отворилась, отец пригласил её зайти.
– Ты уже встала, детка? Всё хорошо?
– Отлично, папа, когда я здесь, у меня всегда всё отлично, ты же знаешь, – Линни поставила поднос на стол и поцеловала отца.
Разлила кофе – ему крепкий чёрный, себе крепкий со сливками. Пододвинула к нему тарелку с блинчиками и розетку с топлёным маслом. Себя тоже не забыла.
– Папа, проблемы? – отец выглядел так, как будто – да, проблемы.
– Ещё какие, детка. Юра в больнице, инсульт.
Юрий Васильевич был финансовым директором и одним из трёх китов отцовского «Продлеса», наравне с отцом и Михаилом Григорьевичем, шефом службы безопасности.
– И какие прогнозы?
– Да какие бы ни были, семьдесят два года не сахар. Даже если он и выйдет работать, то явно уже не в полную силу, и когда это ещё будет. И где я ему сейчас замену найду?
– У него зама не было?
– Был, но… у него сложно с принятием решений. Боится. Я, конечно, посмотрю ещё на всех, кто там остался, пристально, но… Грустно, детка.
Мысль пришла сама, и уходить не хотела.
– Папа, не обижайся, я сейчас гадость скажу.
– Что это ты, можно сказать, с порога – и гадость? – усмехнулся отец.
– А то. Ты всё время твердишь о вреде нецелевого использования ресурсов. А у тебя в доме сидит неплохой, как я понимаю, финансист. Сидит уже в полупризрачном состоянии, того и гляди, совсем истает.
– Ты, что ли, о Веронике?
– Именно. Если она как-то управлялась с рассыпающейся компанией Недолюбова, то уж с твоей, где порядок, наверное справится!
– А дети? Андрюша с Наташей?
– Уж не говори мне, что целый дом не справится с двумя детьми! Опять же, я ж предлагаю не на Северный полюс её отправить, а всего лишь на работу тут же в городе. Глядишь, и она себя лучше почувствует.
– А с ней ты говорила? – нахмурился отец.
– Да, но не об этом. Я ж вот только от тебя о проблеме узнала.
– Хорошо, предложение принимается, – он даже посветлел лицом.
Дверь отворилась, и появились как раз те, кто и был нужен – Вик, приехавший с работы, и Вероника. Молодцы они, несмотря на все сложности, друг другу не опротивели – смотрят в глаза и улыбаются.
– На ловца и зверь, как говорится, – кивнул довольный отец. – Располагайтесь, наливайте кофе и слушайте меня. Виктор, про Юру слышал?
– Краем уха, только про нездоровье.
– Инсульт. По этому поводу мне нужен толковый финансист, которому я смогу всецело доверять. И я думаю, что это Вероника.
Вик рассмеялся.
– Видела нашего отца в действии? Любуйся.
А Вероника только хлопала глазами.
– Да я же считать уже разучилась за два последних года. Какой из меня теперь финансист!
– Очень хороший, – улыбнулся отец.
Улыбнулся так, что не ответить было невозможно. Он умел так всегда, и Вик с Майком тоже, и Сашка уже умеет, и Фёдор, и даже маленький Андрюша.
– Я очень сомневаюсь. И дети? Как дети?
– Ты думаешь, что семья не присмотрит за двумя детьми? Я думаю, мы коллективно как-нибудь справимся, – сказал отец. – По этому поводу слушай, дорогой старший сын: бери в охапку жену, вези её на две недели куда хочешь, но чтобы выспалась, откорми, приведи в порядок и возвращай сюда. Будем потихоньку вводить её в курс семейного дела.
– Ты даёшь мне отпуск, – рассмеялся Вик.
– Скорее, отправляю в командировку, – подмигнул отец.
А Вероника сидела, вертела головой, переводила взгляд с одного на другого, и, похоже, не верила, что это происходит с ней.
– Лин, ну хоть ты-то скажи, все ж с моими детьми повесятся!
– Знаешь, – сказала Линни, – я та ещё мать-ехидна. Я отдала единственного ребёнка в школу в пять лет, и тому ребёнку это пошло только на пользу, потому что я бы столько всего доброго в эту голову никогда бы не вложила. У меня самой столько нет. И терпения столько нет. Поэтому – привлечение сторонних специалистов.
– Если только так, – она не верила, она всё ещё не верила.
– Всё, – сказал отец. – Ступайте и соображайте, куда поедете. На остров хотите?
О да, у папы есть остров. В тёплых морях. Он ездит туда с мамой, и больше там не бывает никто, такова его воля. Похоже, идея пришлась ему очень по душе, раз речь зашла об острове!
– Я не знаю, о чём речь, но вы все так сияете, что я согласна, – сказала Вероника.
– С возвращением в мир взрослых людей, – подмигнула Линни. – И вообще, я приехала и хочу по этому поводу праздник. Пойдёмте уже? И тащите всех моих племянников, какие есть в доступе, если не спят – пусть пеняют на себя, будут сидеть с нами и радоваться!
Отец допивал кофе с довольным видом, а Вик с Вероникой вышли за дверь.
Звонка слышно не было – у Вероники телефон уже давно в беззвучном режиме, чтобы случайно не разбудить кого-нибудь из детей. Но Линни услышала, как она ответила.
– Да, мама, привет. Давай, мы поговорим с тобой немного позже? Знаешь, у меня тоже есть новости. Мы уезжаем на две недели. А дети останутся в Листвянке. С Таней и всеми остальными. Ничего страшного, созвонишься с Полиной Николаевной и приедешь к ним в гости, Володя тебя свозит столько раз, сколько надо. А Катерина сама справится, не маленькая. А я вообще на работу выйду, как вернусь. Ничего, ты сама всё время говорила, что хватит уже дома сидеть. Я тоже тебя люблю, но позвоню позже, тогда всё и расскажешь. Сейчас нужно поесть и ещё кое-что сделать. Пока.
Вероника пошла вниз, что-то говоря Вику про детей. С улицы донёсся визг – Аннушка учила кого-то жить. В приоткрытую дверь протиснулся местный котриарх Барс и запрыгнул папе на колени.
Жизнь продолжалась, и делала это не худшим образом.
Иркутск, 5.06.19-11.09.19
