Салма Кальк
Та, которую я люблю
52. Вероника
Джимми попадал из винтовки в небо –
Раненое небо отзывалось дождём
Олег Медведев
Вот ведь послало дорогое мироздание мужчину, думала она. Мало того что сам по силе воздействия как стихийное бедствие, так ещё и родня вся такая же. Каждый по-своему, ага.
Блистательный Валентин Фёдорович. Изысканная Полина Николаевна. Красавец Майк, прыгающий через бурный поток, при этом он ведь если не правая рука отца, то левая точно. Удивительная Алиса – обеспеченная мать троих детей, и тут же – я переводчик-синхронист. И вот теперь ещё Лина, Линн, как говорит Вик, – красотка с внешностью Полины Николаевны и характером Валентина Фёдоровича, которая поёт оперу в Милане. Которая почему-то с дочерью, но без мужа. Вероника спросила – почему так, и Вик только улыбнулся – понимаешь, так получилось. Ну да, ей-то если не отец, то мать могли любого мужа подогнать готовеньким, какого бы она захотела, а она, получается, не захотела. Или ещё какие там могли быть неодолимые обстоятельства. И живёт совсем одна, и никто ей мозг за это не ест и кровь не пьёт через соломинку.
Сразу видно, чья дочка Анна, всё встало на свои места. Они даже одеты были одинаково – в вышитые джинсовые шорты и яркие жёлтые футболки, и похожие сандалии, и кепки, в дырки от которых вытащили косы. У Лины – браслеты с шармами, у Анны тоже какие-то бусинки на цепочке.
И у Вероники – мама, которая всегда всем недовольна, и Катерина, которая может говорить только про события, случившиеся в её компании – кто с кем, кто без кого и почему.
Но вдруг всё не так страшно?
За бесконечными мыслями Вероника не заметила, как доехала до работы. Вик отправился через отцовский офис, ему там нужно было что-то у кого-то лично уточнить.
Вчера он появился в конторе как ни в чём не бывало. Пришёл утром, Анна Константиновна выдала ему пачку документов на ознакомление и согласование, Вероника ходила мимо, глядела украдкой в приоткрытую дверь – сидел, читал. Потом пришёл к ней в кабинет, как раз они сидели с Маргаритой Романовной и Жанной, проверяли платежи за последний год и соображали, можно ли что-то ещё добавить к той милой схеме с запчастями, которая вдруг вскрылась, и оказалось – можно. Вик стоял и любовался. А потом распорядился – всем обедать, а чтобы не прерывать важное совещание – заказал еды из китайского ресторана и велел Ольге накрыть, как принесут.
Ольга смотрела на происходящее с любопытством, но ни о чём не спрашивала. И Вероника её в детали не посвящала.
Они прервались на обед с начальством и продолжили, но до семи часов просмотрели не все платёжные документы. Заперли всё в сейф Вероники и отправились по домам. Сегодня предстояло завершить это мутное дело.
Маргарита Романовна занималась согласованием текущих платежей, Жанну куда-то вызвали, Вероника сидела с бумагами одна. Ольга разок сунулась и предложила помочь, но Вероника покачала головой и отправила её к Маргарите Романовне – помочь той. Слишком уж скользкое дело, не нужно в него замешивать больше никого. Даже нового человека, который никак не мог ничего об этом знать.
Вероника ощущала историю с запчастями своей недоработкой – раньше в её ведомстве косяков не случалось. Впрочем, если верить документам, началось всё ещё до её прихода в компанию. Просто в последние месяцы люди совсем обнаглели. А тут у Жанны отец, у неё борьба с кредитами – вот и проглядели. Ну, посмотрим, что дальше.
Ледяной зашёл перед обедом.
– Добрый день, Вероника Андреевна, – Ольга возилась в приёмной, поэтому он разве что улыбнулся.
– И вам того же, – Вероника оторвала голову от бумаг.
– Ну как? Итог близко?
– Да, почти. Думаю, после обеда смогу дать всю информацию.
– Не убивайся ты так, – он сел рядом и говорил тихо. – В принципе знаем? Знаем. Кто участвовал, знаем? Тоже знаем. Значит, и детали тоже вычислим. Или сами расскажут.
– Это мой косяк, – покачала она головой. – Я должна была просечь раньше. Думала же ещё – нужно внимательно смотреть на все эти данные по ремонту! И вообще, у меня такое, понимаешь ли, впервые за всю карьеру.
– Всё когда-нибудь бывает в первый раз, не парься, душа моя. Вы с Жанной это в итоге и раскопали. Много осталось?
– Десяток счётов проверить.
– Давай так: проверяй, потом звони, пойдём пообедаем. С тобой и с Пашей. Там перескажешь в двух словах, что получилось, и сообразим, что делать.
– Договорились, – она улыбнулась ему и вернулась к документу.
Через час они с Виком и Пашей сидели за столом в китайском ресторане.
– В общем, первый раз провернули, пока Жанна была в отпуске, а Лариса Петровна не сильно упахивалась, – начала Вероника. – Потом – когда Жанна была на больничном. А дальше уже просто пошло по накатанной.
– То есть, семейный подряд Руслана Петровича Яковлева? – хмыкнул Вик. – Неплохо устроился, неплохо. Про последний счёт, с которого вы начали, никто пока не спрашивал?
– Нет, я просила Жанну держать в курсе. И пока говорить стандартное – денег нет. Ну кого удивит, что у нас денег нет? Никого.
– Как находили ещё, – изумился Паша.
– Ну как же, ремонт родных машин, – фыркнула Вероника.
– Кстати, знаете, кто чаще других на этой золотой машине ездит? – спросил Паша, болтая ложкой в чашке кофе. – Наш друг Куркин.
– Что-то я даже не удивлён. Так и думал, что выплывет где-то, – нахмурился Вик. – Значит, уволим и будем следить.
Он прямо оттуда позвонил в кадры Оксане и распорядился. А потом ещё Михаилу Григорьевичу, и вежливо попросил.
В этот момент Паше позвонили, он коротко выдохнул «ОК», убрал телефон и поднялся.
– Какие-то детальки нашли, про наших семейных подрядчиков. Пойду посмотрю, – он нашёл взглядом официанта, сунул ему в руки купюру и пошёл наверх.
– Ты действительно мне доверяешь? – спросила Вероника, глядя Ледяному в глаза.
Потому что кто другой на этом месте уже выкатил бы ей кучу вполне понятных обвинений.
– Я думаю, что если бы тебе приплачивали эти… подрядчики, то ты бы не раскапывала их грехи с такой страстью, – улыбнулся Вик. – Я верю тебе, Вероника.
– Спасибо, – усмехнулась она. – А Валентин Фёдорович поверит?
– А он будет судить на основании собранных данных. Ты собрала уже достаточно, хватит. Лучше скажи, что мы будем делать на выходных.
– Если не случится форс-мажора?
– Не случится. Знаешь, я снова претендую на всё твоё время.
– Я съезжу к себе и потом к тебе?
– Тебе нужно много времени дома? – сощурился он.
– Нет, пересобраться главным образом.
– Тогда отсюда двигаем к тебе, там ты пересобираешься, я тебя жду, а потом везу тебя к себе. И мы никуда не торопимся – ни сегодня, ни завтра.
Он так смотрел, что… Да что ей мешает, в конце-то концов? Ничего не мешает!
– Хорошо, так и договоримся.
Выбраться из конторы удалось уже в девятом часу – Валентин Фёдорович оценил масштабы разрушений и распорядился передать подготовленные финансовые документы в специально созданную комиссию по проверке. Вероника и Жанна всё подготовили только к восьми вечера. Вик тоже что-то делал – двери к нему были распахнуты, туда и оттуда ходили то Паша, то Серёжа Емельянов.
Сначала отправились ужинать: «Душа моя, ты, может, святым духом питаешься, а я задолбался и жрать хочу». В Академ приехали уже по темноте.
Вероника припарковалась у подъезда – ура, было место – и оглянулась в поисках Виковой машины. Он остановился шагах в десяти, разговаривал по телефону. Она махнула ему – мол, звони потом или жди – и пошла в подъезд. Окна квартиры не светились – похоже, дома никого нет.
В подъезде было темно – что-то управляющая компания опять мышей не ловит, подумала Вероника, уж лампочки-то можно вовремя вкручивать. Или всем пофигу и никто не сообщил? Или кто-то умный выключил? Она пошла в сторону выключателя, протянула руку туда, где он должен был находиться, и в этот момент её дёрнули за эту руку, а потом схватили поперёк туловища, а обе руки прижали к бокам.
– Попалась, корова, – проговорил негромко незнакомый мужской голос. – Ну пошли, поговорим.
53. Вик
Ничего не останется от нас,
Нам останемся, может быть, только мы,
И крылатое бьётся пламя
Между нами,
Как любовь во время зимы
«Мельница»
Рабочий день оставил удивительно мерзкое послевкусие – уж на что хватало гадостей в последние дни, но сегодня как-то особенно резко отозвалось. Не помог ни приличный ужин, ни предвкушение отличного вечера. Вероника тоже была серая от усталости, её хотелось поместить под душ, потом налить ей вина и уложить в постель. Во всех смыслах уложить в постель, и поскорее. Так что пусть она берёт, что ей там надо дома, да побольше, чтобы не на один день, и поедем уже.
Когда подъезжали к её дому, позвонил отец. Сначала строго спросил, что он, Вик, думает про участие своего финансового директора в махинациях с запчастями, потом посмеялся и сказал, что с неё начали, то есть с проверки её счетов и её доходов. Ещё накануне вечером, когда Вик только заикнулся про вскрытую схему. И ничего недозволенного не нашли, всё прозрачно и всё всему соответствует.
Тем временем Вероника зашла в подъезд. Окна её квартиры не светились – хорошо, никто её не задержит. Вик решил не ходить наверх, а подождать её внизу. Подошёл к двери, хотел набрать номер и сказать – жду внизу, и тут дверь открылась.
Выпертый сегодня с треском Куркин тащил из подъезда Веронику – одной рукой держит её, второй открывает дверь. И приговаривает:
– Только раскрой рот, корова, тебя потом твоя маменька по частям не соберёт!
Мозг ещё не включился, зато руки заработали. И ноги. Господи, спасибо тебе, что дал шанс уже наконец-то вломить кому-нибудь из этих!
Куркин не ожидал, что его схватят и пнут, выпустил Веронику, повернул голову и узнал Вика. Сплюнул горсть матерков, собрался и ударил. Прошло по касательной, но всё равно искры из глаз посыпались, каков же он в полную-то силу! И хер с ним, нечего миндальничать, не в спортзале.
Далее Вик последовательно применил к Куркину несколько любимых приёмов их тренировочной компании. То есть это он потом сообразил, что так сделал, а в тот момент учёное тело справилось само, без участия мозга. И отлично справилось, дай бог здоровья Вадиму Юрьичу, который тренировал отцовскую службу безопасности – и их с Майком заодно. Куркин лежал на асфальте кучей и хрипло дышал. Вероника стояла, смотрела и не дышала совсем – по ходу, боялась.
– Душа моя, отомри, – Вик одной рукой обнял её, второй хотел взять телефон – но того на месте не было. – Телефон при тебе?
– Ага, – выдохнула она. – В сумке был, – сумку этот урод у неё не отобрал, сумка висела на локте.
Вероника вытащила телефон.
– Посвети, – Вик кивнул на площадку перед подъездом.
Так и есть – валяется, родимый, возле двери. И даже вроде целый, хвала хорошему чехлу. И слава богу, а то все нужные номера Вик на память не знал.
Начал с Михаила Григорьевича – отчитался, запросил помощь. Следующий Паша – донести инфу.
Куркин завозился, попытался встать. Вик не глядя, чисто на звук, добавил ему ногой. Пожалел, что на ноге не ботинок с армированным носом, а просто лаковая обувка для офиса. Хана той обувке, наверное, но что ж теперь.
И ещё до Вика дошло, что ждать подмоги надо не у подъезда, куда в любой момент может подойти, подъехать или спуститься кто-нибудь, а где-то поодаль. Он кивнул Веронике – иди, мол, за мной, потом подхватил за шиворот Куркина и потащил – через дорогу, к забору. За забором было что-то невразумительное, ну и ладно. Тут подождём.
Орлы Михаила Григорьевича подоспели мгновенно – трое парней, радостный Тоха и ещё двое.
– Здрасте, Вик Валентиныч, Вероника Андреевна, – кивнул он обоим. – Этот, что ли?
– Он, родимый.
– Что-то тихо лежит – вы его не слишком приложили? – Тоха наклонился над Куркиным. – Ой, нет, нормально, шевелится. Сейчас подъедут знакомые ребята, отправим. У нас же нападение, правильно?
– Именно, – кивнул Вик и глянул на Веронику – стояла, молчала, смотрела.
Ничего. Сейчас сдать вошь недодавленную, и потом уже можно будет выводить девушку из шока.
Знакомых ребят пришлось подождать. Полицейская машина въехала во двор ещё минут через двадцать. Пока объяснили, кто тут и что, и почему он лежит, и что на самом деле скоро очухается, и что у него только нос разбит, а вот у девушки – видишь, да – синяки завтра к утру будут ого какие, и вообще к нему и так был миллион вопросов, забирайте и ладно, и наш юрист свяжется с вами хоть прямо сейчас, – прошло минут сорок. Но потом урода погрузили в машину и увезли, Тоха с ребятами тоже уехал, и можно было уже обнять Веронику.
– Пойдём наверх, душа моя.
Но разревелась она только в квартире. Села на табуретку в прихожей и разревелась.
– Слушай, когда же это всё кончится?
– Мы все стараемся, чтобы побыстрее. Что этот урод тебе говорил?
– Угрожал. Чтобы молчала. Кажется, он хотел куда-то меня отвезти, говорил – со мной там поговорят. И объяснят, что к чему.
– Это потом. Завтра юристу расскажешь, как именно угрожал. А сейчас вот что: собирай вещи, какие там тебе надо, и поехали. Жить будешь со мной, всё. Раз тебя здесь ещё и караулят, нечего сюда мотаться.
– А мама? – удивлённо спросила она. – Могут же и к ней прийти.
– Не придут, нужна-то им ты. Сейчас где они все?
– Наверное, на даче, – Вероника пошла на кухню, нашла записку. – Да, на даче. Еды оставили. Ты ешь солёную селёдку?
– Что? – какая, к херам, солёная селёдка?
– Да тут мама оставила, написала – чтоб я съела…
Вик прислонился к дверному косяку и захохотал.
– Душенька моя Вероника, у нас тут всё так живо и любопытно, а ты говоришь – селёдка… Нет, не обижайся, я ем всё, и селёдку тоже, но, может быть, ну её, и поедем уже?
– Возьмём с собой, – кивнула она.
Пока Вероника ходила и что-то там собирала, Вик осмотрелся. Нормальная такая трёшка, чистая, ухоженная. В большой комнате открыт балкон, там невероятная куча цветов. Какие-то фикусы, кактусы, фиалки, что-то ещё, что он даже не знал, как называется. Все бодрые и зелёные. Классные джунгли, надо будет уговорить её потом перевезти к нему что-нибудь. Красиво же. Ничуть не хуже, чем тётя Нина в Листвянке развела.
Комната Вероники была светлой и просторной. Шкаф, кровать, стол, полки с книгами и чем-то ещё, и орхидеи. Ещё больше, чем в офисе, заставлен весь подоконник и ещё полка на стене. Вот ни хрена ж себе! И почти все цветут – похожими на бабочек цветами. Белые, жёлтые, в крапинку.
– Ничего у тебя цветов-то, – восхитился он.
– Ну да, как-то так, – согласилась она. – Вроде я собралась. На несколько дней. Только мне же будет нужна машина.
– Завтра попросим Володю пригнать. Нечего тебе сейчас за руль садиться.
– А тебе нормально? – она глянула остро и прицельно.
– Вполне.
Но хоть руки помыть, что ли. Пока Вероника закрывает окна и балкон.
– И мне нужно поливать цветы.
– Подумай о том, чтобы забрать их с собой.
– Интересно, как? Там некоторые кусты выше человеческого роста!
– Я ж не говорю – сейчас, я говорю – вообще. В принципе, ты мне нужна любая, хоть бы голая и босая. Но я буду рад, если в нашем доме поселится что-то из этой твоей красоты.
– Правда, тебе понравилось? – она улыбнулась, как-то очень застенчиво.
– Правда.
Не знаешь, что делать, – целуй. И ОК.
Дома они были уже заполночь. Его кошачье высочество встретил в прихожей громкими матерными воплями – где вы, люди, так долго шлялись? Вероника тут же подхватила его на руки. Прошла в комнату, села на диван. Заплакала.
– Вероника, ты чего? Всё ведь позади? Дальше прорвёмся, веришь?
Вик сел рядом, обнял её. Нет, понятно, что ей хреново, но ведь всё закончилось?
– Понимаешь, ведь если бы сегодня мы были не вместе, то всё получилось бы совсем не так. Шанс встрять у меня был бы, потому что мы с Жанкой рано или поздно увидели бы эту их хрень с запчастями. А шанс спастись без тебя был бы нулевым.
– Можешь думать, что нас друг другу послало само мироздание, провидение, или не знаю какое ещё охренение. Только оно оказалось очень к месту. Слышишь, да? Не на кота смотри, на меня смотри. Я люблю тебя и хочу жить с тобой всю ту жизнь, которая мне ещё осталась. С тобой, ни с кем другим. И я никому не позволю обижать тебя, понятно?
Она смотрела, не отрываясь, улыбалась сквозь слёзы.
– Какое удачное совпадение, Вик Ледяной. Я ведь тоже люблю тебя. Как раз искала подходящий случай, чтобы известить тебя об этом.
И дальше наконец-то всё стало хорошо.
54. Вероника
Разбуди меня, бабочка – четыре крыла,
Да спроси меня, готов ли жить наяву
Олег Медведев
Утро началось просто замечательно – с любимого мужчины. В кои веки раз можно никуда не торопиться, обниматься, чесать принца Чарльза, который настойчиво к ним лез. Правда, жуткие воспоминания про вечер накануне всё равно возвращались, что ни делай. Но без страха, а скорее – как кино. Которое касалось не её, а кого-то совсем другого. Лучше так, чем сходить с ума от страха, и спасибо Вику за это.
Вик в конце концов взялся за телефон и принялся звонить – отцу, Михаилу Григорьевичу и кому-то там ещё.
Он держал телефон одной рукой, а второй обнимал Веронику. Ей даже глаза открывать не хотелось. Потому что здесь безопасно – на семнадцатом этаже, под боком у лучшего мужчины на свете. Дома ей бы так спокойно не было.
И всё бы хорошо, но тут завибрировал телефон уже у неё самой. Звонила мама. От звонка мамы в субботу с утра нельзя было ждать ничего хорошего.
– Вероника, ты можешь говорить? – произнесла она обычным своим напряжённым тоном.
– Конечно.
– Мы вчера забыли взять квитанции об оплате, за дачу, а завтра их нужно будет отдать здесь в бухгалтерию. Если не отдать – потом только в Шелехов ехать и там бухгалтера искать, или вообще в должники запишут. Ты бы не могла привезти их сегодня? Они лежат в папке на моём столе.
– Думаю, могла, – Вероника понадеялась, что тяжёлый вздох остался в мыслях и наружу не вылез. – Я сейчас соображу, когда поеду, и позвоню.
Она отключилась и увидела живейший интерес на лице Вика.
– Куда мы едем? Кроме нашего юриста?
– А зачем нам юрист?
– Заявление на Куркина написать. Алексей Витальевич поможет всё сделать, до него только доехать надо. А ещё куда?
– Мне надо съездить на дачу, – вздохнула Вероника. – Мама забыла квитанции об оплате, их ей срочно нужно привезти.
– Значит, на дачу. Вот и познакомлюсь с твоей мамой. Сестра тоже там?
– Наверное, – Вероника смотрела неуверенно.
– Вот, и с ней. И кто там ещё? Собака? Больше никого? Ну и ладно. Поднимаемся и движемся.
Быстро выдвинуться не удалось – пока встали, пока умылись, пока накормить кота, пока кофе с бутербродами на балконе. Но выбрались, погрузились в машину Вика и отправились.
Юрист Алексей Витальевич обитал в офисе «Продлеса». Он был невысок, толст, но смотрел по-доброму. Видимо, кто-то уже ввёл его в курс дела, он быстро продиктовал каждому из них, что они должны были указать в заявлении, они написали и отдали ему. Он подмигнул и заверил, что в понедельник будут новости.
А дальше Веронике стало очень не по себе. Но Вик заметил её нервное состояние и по-доброму усмехнулся:
– Да не переживай ты так. Я никого не съем.
– А тебя? Я не дам, конечно, но ведь попытаются.
– Я настолько не подхожу на роль твоего мужчины?
– Нет, это я не в состоянии привести в дом приличного мужчину.
– Что ж ей надо-то, твоей матушке?
– Да она сама не очень знает, я думаю. Знаешь, я не буду говорить, что ты мой начальник. Просто коллега с работы, и точка.
– Так это твоя мама не одобряет роман с начальником?
– Мы это не обсуждали.
– Прорвёмся. Ты позвони, что мы едем, и предупреди, что не одна. Чтобы сразу на пороге не упали в обморок.
Совет показался Веронике разумным, она набрала маму, подождала немного, уже хотела отменить вызов, и тут мама ответила.
– Ты вообще где?
– Я вообще еду в твою сторону. Мы едем в твою сторону. Я приеду не одна.
– Как это – не одна? – мама искренне не поняла.
– Я приеду ненадолго с мужчиной. Заодно познакомишься, – Вероника старалась говорить спокойно.
Мама сдавленно охнула.
– Спасибо, что предупредила. Ждём.
Тон, каким это было сказано, подразумевал «Что за ерунду ты опять вытворила и что мне с тобой такой делать». Но на это можно было не обращать внимания.
Дорога до дачи машине Вика оказалась на один зуб – ну как, дождей не было, да если бы и были, машина, которая дошла до Витязя, до Дачной уж по-всякому доедет. Веронике было немного неудобно за то, что на даче творился перманентный хаос, и вообще хорошо бы расчистить участок от остатков старой теплицы и ещё много от чего, но её на это уже не хватало, да и остальных тоже.
Мама и Катерина выглядывали с веранды, увидели, что подъехала машина, и пошли открывать калитку.
Вик взял её за руку, притянул к себе и поцеловал.
– Всё хорошо, – подмигнул ей, вышел сам и придержал дверь для неё.
– Мама, это Виктор, мы вместе работаем. Это моя мама Любовь Ивановна, это сестра Катерина, это собака Муха.
Собака Муха выглядывала из-за маминой спины и неуверенно порыкивала на незнакомца.
– Проходите, – осторожно сказала мама.
Очевидно, она представляла себе неведомого мужчину как-то по-другому. Катерина же просто таращилась на Вика, только что рот не разинула.
А Вик был хорош – загорелый, мощный, улыбающийся. Пока шли до дома, успел сказать каких-то комплиментов маминым цветам на клумбе. Попытался поздороваться с собакой Мухой, но она его явно испугалась, тогда Вероника пришла на помощь.
– Муха, это Вик. Он свой, всё хорошо. Дашь лапу?
Про лапу следовало говорить определённым тоном, это ещё дед приучил. Собака Муха поколебалась, потом дала Веронике лапу.
– Другую, – продолжила Вероника.
Собака Муха переступила и дала другую.
– Нос, – нос был вытянут, и за него можно было подержаться. – Уши, – продолжила Вероника, а собака Муха подставила сначала одно, потом второе, за которое её и потрепали.
– Впечатляет, – рассмеялся Вик.
– Не стойте на жаре, мойте руки и поднимайтесь, – говорила мама. – Будем пить чай.
Вероника отдала маме папку с документами, за которой пришлось заезжать в Академ. Потом показала Вику, где они моют руки, и немного провела по участку.
За чаем начался допрос.
– Виктор, а вы чем вообще занимаетесь?
– Сейчас я работаю в транспортной компании. Там некоторые сложности, и чтобы их решить, нужна моя помощь.
– А образование-то у вас вообще какое?
– Мы с Вероникой на соседних кафедрах защищались.
– А, вот так, – мама почему-то удивилась. – И сколько вам лет?
– Тридцать восемь.
– И у вас нет семьи?
– Почему это? Семья как раз есть. Жены и детей нет, это правда.
– И чем занимаются ваши родители?
– Отец – бизнесом. А мама его вдохновляет. Она время от времени организует какие-то благотворительные проекты, но только если в семье всё спокойно и её участие не требуется больше нигде.
– Например, где может требоваться её участие?
– Дети, внуки, племянники. У нас большая семья, дел хватает. Любовь Ивановна, я думаю, нам с Вероникой пора. Было очень приятно с вами познакомиться.
Когда за ними закрылась калитка и они сели в машину, Вероника перевела дух.
– Ты герой. Так долго против мамы на моей памяти не держался никто.
– Не переживай, тебе скорее всего ещё что-нибудь выскажут, – усмехнулся Вик. – Но ради удовольствия быть с тобой я готов иногда общаться и с твоими родными. Чаще, полагаю, ты сама не захочешь. А с сестрой вы не дружите?
Катерина как увидела их двоих, так потеряла дар речи. И не сказала ни слова.
– Она младше на десять лет, о чём там дружить? Ну и ей неинтересно то, что нравится мне. В лес она не ходит, я предлагала, было дело.
– У такой красавицы должны быть поклонники, – усмехнулся Вик. – Как почтенная Любовь Ивановна их терпит?
– С трудом. И ещё ни разу не случилось, чтобы кто-то ей понравился. Хоть мой, хоть катеринин. Так что и с тобой – как пойдёт.
– Нормально пойдёт. Как ты думаешь, дома еды хватит до завтра? Хочу засесть в крепость и никуда не высовываться.
– Думаю, хватит. А что будет завтра?
– А завтра поедем к моим в Листвянку.
– Что? – Вероника вытаращилась на него.
– Что слышишь, – рассмеялся он. – Не бойся, не съедят. Отца и Полиньку ты знаешь, Майка с Лис тоже, Линн знаешь, Сашку с Аннушкой видела. Ты не знакома только с тётей Ниной, Тёмычем и младшими.
– Раз ты говоришь, ладно. Это завтра. А что сегодня?
Неужели снова свалятся какие-то дела и неприятности?
– А сегодня, душа моя, будем предаваться котолюбию, чревоугодию и разврату.
