Салма Кальк
Та, которую я люблю
44. Вероника
Там, где тигр выходит к морю и трогает мягкой лапой прибой,
Где индейское лето слезинкою неба по усталой щеке…
Олег Медведев
Она проснулась – в чужой палатке, в чужом спальнике, на толстенном матрасе размером с диван – эй, а так вообще бывает? Обычно что на себе припрёшь, то у тебя и есть, и всё тут. Или это Ледяной перед ней чешуёй сверкает? Да вообще не только её выгуливают, ещё и детей. Дети Веронике понравились, они не ныли, не ссорились, во время сложной переправы и вовсе беспрекословно слушались, а потом ещё и ветки сухие в костёр собирали.
Но переправа, конечно, из серии «нихренасебекакбывает». Доведись до неё – повернула бы обратно к Витязю и там осталась ночевать. Прыгать по огромным камням в сгущающихся сумерках над ревущим потоком – никогда бы не подумала, что станет. А вот как. Но мужикам было как будто всё по барабану – прыгать – ну и ладно, рюкзаки – сделаем, детей тоже перетащим. А стоянка очень уютная, даже с лавками.
Вероника села, нашла в углу сброшенную вчера одежду и пакет с чистой, и принялась одеваться. Часы показывали половину двенадцатого. На улице было тихо.
Она выбралась наружу и узрела сидящего на лавке Вика, рядом с ним на горелке стояла гейзерная кофеварка. Больше никого видно не было.
– Доброе утро, душа моя, – он подошёл и поцеловал. – Хочешь кофе?
– С утра я всегда хочу кофе. А где остальные?
– Майк с детьми пошёл к реке, Лис спит.
– Я, наверное, сначала тоже схожу к реке. А потом уже кофе.
Вероника спустилась по тропинке, потом слезла с большого камня – как она тут себе ночью все ноги не переломала, загадка века. Днём, под солнышком река выглядела совсем иначе – не страшно, но очень красиво. Кто-то когда-то насыпал здесь огромных валунов, а реке нужно было течь именно в этом месте, вот она и бесится между камнями…
В паре валунов от берега на камне сидели Майк и дети. Они заметили Веронику и принялись махать ей руками, все трое, и, кажется, ещё говорили что-то, но из-за шума воды было плохо слышно. Она помахала в ответ, немного растянулась – после дивана в палатке тело чувствовало себя, как после домашней кровати – и принялась умываться и расчёсываться.
Майк с компанией двинулся к берегу, как раз когда она закончила. Можно было полюбоваться, как ловко он это делает – одна нога на один камень, вторая – на соседний, подхватить Аннушку и переставить. Потом так же с Сашей. И потом ещё раз – уже на камень, с которого можно перебраться на берег без потерь.
– Доброе утро, Вероника, – сказали три голоса вразнобой.
– Но дядя Майк, здесь же невозможно утонуть, – Анна продолжала начатый разговор. – Тут же везде камни!
– Камни-то камни, а вот твоя матушка, например, однажды пошла сюда за водой и утопила котёл с концами, – сообщил Майк.
– Мама? Правда? – восхищённо переспросила Анна. – Вот прямо здесь?
– В этом самом месте. И потом его искали-искали, но так и не нашли. Опускали палку длиной выше человеческого роста, и вся она ушла в воду.
– Вот это да, – Саша подошёл к воде и смотрел с уважением.
– Здесь в воде камни такие же, как и на берегу. А между ними – видите, какие щели! И на скальник пойдём, посмотрите.
– А где скальник? – удивилась Вероника.
– Точно, скальник-то где? Что-то я его не вижу, – усомнилась Анна. – Он же большой и не мог от нас спрятаться!
– Пойдёмте, покажу, – Майк по очереди поднял каждого из детей на камень по дороге к костру, потом подал руку Веронике и помог забраться, потом легко заскочил сам.
Дошли до костра, Вероника оставила косметичку с умывалками на лавке. Прошли мимо обеих палаток, за ними начиналась тропинка. Она вела от берега прочь.
Через душистый багульник по мягкому мху прошли между двух огромных валунов.
– А вот теперь смотрите, – сказал Майк.
Дети издали синхронный восторженный вздох.
Скальник не был похож на монолит Витязя или на Идол, пальцем торчащий из леса в небо. Вероника увидела нагромождение камней, больше всего похожее… на какой-то удивительный дом? Как будто кто-то сложил камни один на другой много тысяч лет назад.
– Я точно тебе говорю, это волшебный холм, – Анна пихнула Сашу кулаком в бок.
– Да ладно! Какой тут может быть волшебный холм? Ну где ты видишь хоть капельку волшебства? Самые каменистые на свете камни – вот что это!
– Да ты посмотри, какие это камни! Помнишь песню про камень?
– Какую ещё песню про камень? – нахмурился Саша.
– Ну как, где камень лежал-лежал, а по ночам летал, а если с ним плохо обращались – то прилетал ночью домой и убивал, понятно? Тут вполне подходящие для такого дела камни, посмотри, какой на них мох!
Вероника в изумлении подняла взгляд на Майка, но тот смеялся.
– Это песня на стихи Гумилёва, её когда-то давно придумал один из наших с Линни хороших друзей. Конечно, Анна знает.
Анна тем временем продолжала обращать неверующего.
– А кто тебе обещал, что всё расскажут и покажут? Это надо прийти в одиночку и провести ночь в этой штуке, не иначе, – она кивнула в сторону скальника, – и тогда холм раскроется, и тебя проведут внутрь!
Девочка говорила с уверенностью и знанием дела.
– Вот ты – смог бы? Я – да!
– Ага, три раза! Ты научись сначала сама через реку переходить!
– А ты что, неужели сам перешёл? – ехидно спросила девочка. – Тебя тоже перетащили! Как рюкзак! Нет, как куль с картошкой!
Она была вылитая Полина Николаевна, такие же тёмные глаза, такой же овал лица, такие же красивые тёмные волосы. Вчера они были заплетены в аккуратную косу, а сейчас это был лохматый длинный хвост, просунутый в дырку от бейсболки.
Точно так же как Саша был вылитый Майк. Или вылитый Валентин Фёдорович.
– Аннушка, спокойнее. Александр, Анна – девочка. Ей можно хоть до старости на руках. Вот представь – был бы ты здесь сейчас один, было бы лучше? – сощурился на него отец.
Саша задумался.
– Без неё? Ну, скучно было бы, – честно ответил он.
– Вот и помни об этом, ОК? Пойдёмте обратно, Вероника ещё не завтракала. На скальник полезем попозже, когда все будут готовы.
– Мы полезем на скальник? – восхитилась Анна.
– Ура! – закричал Саша и побежал обратно к лагерю.
– Непременно полезем, – заверил детей Майк.
На лавке напротив Вика уже сидела Алиса и заплетала косу. Алиса была красавица – с отличной фигурой, голубыми глазами и охренительными пепельными волосами. Они слегка вились и хорошо держали форму. Волосы Вероники в сравнении казались тонкими и несчастными. Что поделаешь, генетика.
– Дети, в кого вы такие горластые, скажите на милость? – вздохнула Алиса.
– В маму, в кого ещё, – пожала плечами Анна.
Дальше они пили кто чай, а кто кофе, и к кофе был припасён тетрапак сливок, и ели бутерброды с каким-то мясом, которое не доставали вчера, и с сыром, и с огурцами, и даже с копчёной курицей. Нет, Алиса спросила, не сварить ли гречневую кашу, но все отрицательно замотали головами и сказали, что бутерброды вкуснее.
– Итак, общество, предлагаю следующее, – сказал Вик, когда все остатки еды были убраны на будущее. – Сейчас лезем на скальник, потом вернёмся сюда и либо обед, либо на речку.
– Думаю, годится, – ответил за общество Майк.
Они, теперь уже вшестером, пошли по той самой тропинке к скальнику.
– В лоб полезем или кто-нибудь хочет в обход? Там вроде раньше была тропа на самый верх, – Вик махнул рукой куда-то вправо.
– Полезем, полезем! – заверещал Саша.
Анна согласно закивала.
Ну да, залезть на верхушку скальника по имени Сибиряк оказалось несложно. Детям помогали – подавали руки, поднимали и ставили, переносили. И минут через сорок все оказались наверху.
Реки видно не было, был лес, и лес на другом берегу. Из него тем самым пальцем в небо торчал Идол. На вершине Идола копошились люди.
– Как они туда попали? – выдохнул Саша.
– По верёвкам, – ответила Вероника.
У неё были приятели, которые занимались скалолазанием и висели на верёвках с большим удовольствием.
Наверху пофотались, прошлись по хребетику, в который переходила верхушка скальника, потом полезли вниз. В расщелине нашли куст лесной смородины, нарвали листьев в чай. И когда спустились вниз, то всем захотелось хотя бы ноги помыть и умыться.
Вообще Вероника считала купание в Олхе разновидностью сумасшествия, но ей доводилось. Да что уж, раз взяла купальник, то и вправду – хоть ноги помочить.
Вода постепенно спадала, и названный вчера Виком большой камень посреди реки показался наружу. Он легко вместил их всех, а сбоку у него оказалась впадинка, в которой осталась вода, и эту воду оккупировали дети.
Детям было дозволено разве что побродиться ногами и побрызгаться, но оба уже через пять минут были мокрыми с головы до ног. Правда, они носились так быстро, и солнце пекло так жарко, что, скорее всего, ничего с ними не будет, подумала Вероника. Это мама бы уже в обморок упала – как это, дети в Олхе купаются, караул. Холодно и вообще. А Алиса принесла пенку, легла на неё, прикрыла лицо кепкой, и разве что лениво порыкивала, когда дети начинали скакать у неё прямо над головой.
Братья Ледяные в купальных трусах представляли собой ту ещё завлекательную картинку. Их хотелось рассмотреть, гм, обоих и с головы до ног. Немудрено, что рюкзаки таскают и по камням скачут – ничего ведь лишнего нет, только мышцы. И оба они, похоже, собирались лезть в воду.
После недолгой дискуссии – есть ли у реки дно и где его искать – Вик погрузился в воду между камнями, держась за них руками. Он шипел и фыркал, но обратно не выскакивал. Сообщил, что дно есть. Для доказательства встал на ноги – ему вода доходила до середины бёдер. Майк захотел туда же, они поменялись. Ему тоже пришлось сесть, чтобы хоть как-то окунуться. Потом они выясняли температуру воды, оказалось – у Вика в навороченных водонепроницаемых часах есть датчик. Одиннадцать с половиной градусов, ага.
Глядя на них, Веронике тоже захотелось в воду. Что она, рыжая, что ли? Рыжая, конечно, но хочется же! Её намерение одобрили и поддержали, помогли спуститься с камня и придерживали, пока она не оперлась о дно. Песчаное нормальное дно. Вода позволила сесть, окунуться по шею и даже немного посидеть, прежде чем выскочить наружу сохнуть.
Потом лежали рядом на пенке, обсыхали, размазывали друг по другу капельки воды. Вик держал её за руку. Можно было закрыть глаза и воображать себе разное.
Из грёз вырвал детский визг и ругань Майка, впрочем, не слишком сильная. Они открыли глаза, сели и увидели, что дети под шумок залезли в воду ровно в том месте, где взрослые, стояли между камнями на дне и визжали от восторга. И надо думать, от холода тоже. Майк не смог пресечь безобразие сразу, потому что сам сидел в воде выше по течению, но теперь выбрался и шёл по камням к ним. Дошёл, вытащил за руки Анну, потом Сашу, сообщил, что они обормоты безголовые, и погнал их на большой камень, где выдал каждому по полотенцу. Алиса встала, и все они пошли на берег сушить и переодевать детей.
Вик подтянул её пенку к вероникиной, и можно было лечь, снова закрыть глаза и не думать о лишнем.
Дальше тоже было хорошо – кипятили чай, пили его с чем попало, потом мужики сказали, что уже нужна еда и они будут её делать. У Вероники снова глаза полезли на лоб, но Алиса только рассмеялась – не отравят, мол, не переживай.
Оказалось, что с собой был взят изрядных размеров контейнер с замаринованным мясом, и они принялись его жарить. Дети захотели поучаствовать, им было выдано по сосиске с наказом найти палочку, наколоть сосиску и жарить. Можно с хлебом.
Алиса принесла пакет с овощами и пригласила Веронику резать салат. Все оказались при деле.
В итоге получился изумительный ужин. К мясу и салату сделали новый котёл чаю, и ещё, оказывается, среди припасов нашлось вино, а для детей сок. Когда всё съели, расчехлили гитару. Играли по очереди Вик или Майк, Алиса подпевала, и Анна тоже подпевала – очень звонко, красиво и со знанием дела.
Снова Сашу сон сморил первого, прямо на лавке. Впрочем, Анна довольно скоро последовала за ним.
Майк и Алиса переглянулись и ушли к реке. Вик взял гитару и тихонько пел о любви, иногда поглядывая на Веронику. Господи, как бывает-то, оказывается…
Впрочем, в конце концов они всё равно оказались в палатке.
Вероника уже давно очень плохо засыпала в лесу. Нет, спалось-то хорошо, но вот заснуть – проблема. Всё время мерещились какие-то звуки, особенно если рядом волны, как на Байкале, или река шумит, как на Подкомарной. Или ветер в вершинах деревьев. И всё время казалось, что вокруг палатки кто-то ходит и разговаривает. Здесь от Олхи звуков было предостаточно, но посторонние мысли в голову не лезли совсем. Ночью в лесу Вик Ледяной вправду был хорош необыкновенно. Когда доходило до сна, то мыслей к тому моменту уже не оставалось, а глаза всё равно что сами закрывались.
В воскресенье долго спали, потом пили кофе, потом сидели у реки. Алиса предложила сварить борщ и поесть хорошенько перед тем, как паковаться и стартовать обратно.
Овощи чистили в четыре руки.
– Я правильно понимаю, что ты с ними как-то работаешь? – спросила Алиса, кивнув на братьев Ледяных, которые вместе с детьми сооружали из кучи хвороста какую-то пристройку к камню неподалёку от стоянки.
– Да. Я финансовый директор транспортной компании. А ты разве нет?
– Круто, что. Я гуманитарий до мозга костей и если считаю, то на калькуляторе. Поэтому нет. Если только Валентин Фёдорович очень просит помочь на важных переговорах.
– А ты вообще кто?
– Переводчик. Перевожу книги. Кроме того, синхронист, три языка – английский, французский, итальянский.
– Тоже круто. Я кое-как говорю на английском, и это мой предел.
– Почему предел? Просто не слишком нужно, да и всё. Будет нужно – заговоришь на любом языке.
Так-то да, конечно.
– А ты давно замужем?
– Десять лет, – усмехнулась Алиса. – И ещё десять лет мы встречались. Мы, можно сказать, с детства знакомы. Хочешь спросить, как не надоели друг другу? А я сама не знаю. Привыкли, наверное. Но мне реально ни на кого другого смотреть не хочется.
– А ему? – не удержалась Вероника.
Алиса усмехнулась.
– А ему, случись что, Валентин Фёдорович голову быстро на место поставит.
– Почему?
– Потому, что у него прежде всего семья. А всё, что семье во вред, идёт мимо.
Это было как-то странно и требовало осмысления. Во вред – ну и что, развестись нельзя, что ли? Вон старший же развёлся.
– А ты знала жену Вика?
– Станиславу? Да. Дура она. Дурой была, дура и есть. Понятно, что не все по большой любви замуж выходят, но раз вышла – чего выёживаться? Сиди и не фыркай. Ладно бы ещё в нищий какой дом, а тут, как понимаешь, совсем не так. Вот и кукует теперь в Испании, но одна.
– А ты как вышла – по большой любви? – Вероника снова не удержалась.
– А я не знаю, как иначе, – покачала головой Алиса. – Мне не с чем сравнивать, только если в теории, а зачем мне те теории?
Перед обедом взрослые по очереди и по-быстрому сходили искупаться – сначала Майк с Алисой, потом Вик и Вероника. Дети в это время забрались на огромный камень недалеко от стоянки и рассказывали друг другу про него какую-то замороченную историю.
Борщ умяли со свистом – и взрослые, и дети, хотя Вероника опасалась, что всё не съедят. И когда стали собирать вещи, то оказалось, что содержимое бывшей сумки с продуктами закончилось, и это хорошо. Вода уже ощутимо уменьшилась, большой плоский камень торчал из воды где-то наполовину. Но мужчины всё равно сначала перенесли все рюкзаки на другой берег, а потом уже доставили туда детей и помогли перебраться Алисе с Вероникой.
Идти было сильно проще, чем вечером в пятницу – сухая дорога, мягкий мох. До сворота на Идол дошли минут за пятнадцать, а оттуда уже было совсем близко до мостика.
В этом месте Олха совсем не напоминала себя же несколькими десятками метров выше – песчаное дно, ленивое течение. На мостике ещё и сфотались все вместе на камеру Майка.
Машины дожидались их рядом с Витязем.
– Кому рассказать, что ездила на Витязь на машине – никто не поверит, – рассмеялась Вероника.
– Не поверит – так и не рассказывай, – подмигнул Вик. – Храни воспоминания.
Она стала серьёзной.
– Мы знакомы так недавно, а у меня уже столько воспоминаний, что ой.
– Так то ли ещё будет, – он подошёл и обнял её, – душа моя Вероника.
И когда от Витязя вернулись Майк с Алисой и детьми, они так и стояли у машины, а незагруженные рюкзаки лежали рядом.
45. Вик
И если ты дурак, то это навсегда, не выдумаешь заново…
Олег Медведев
Кажется, у них получилось. У них вообще и у него в частности. Вероника поехала, эта часть семьи не вызвала у неё никакого отторжения, с ней было здорово, да и ей вроде тоже было здорово.
Правда, она сказала, что сегодня ей нужно домой. Привести себя в порядок. Ну ОК, и так получилось провести с ней несколько ночей подряд. Она так и сказала – завтра вернётся.
В теории связь должна была появиться где-то около железнодорожной станции. И телефон Вика даже стал что-то показывать – типа видит. По мере продвижения дальше он вроде смог не только увидеть, но даже и потрогать, где-то в районе Большого Луга. Но сначала хренов гаджет работал только на вход, то есть восемнадцать неотвеченных звонков от Паши Демьянова он показал, но сам сделать звонок не смог. И только за Большим Лугом Вик наконец услышал гудки в телефоне. Включил громкую связь.
– Шеф, ну наконец-то, – дальше был бессвязный мат.
– Паша, я в пути и у меня приличные люди в машине. По делу, будь добр.
– Всё пропало! Наши машины, которые в Чите! Они не отображаются на карте, и ни один водитель не выходит на связь. Уже полдня! Как из Маньчжурии утром вернулись, доехали до фермы и сообщили, что всё норм, так и пропали сразу!
– С владельцем фермы в Чите связывались?
– Да, но не с владельцем, владелец – это тот китайчик, которого Валентин Фёдорович прикармливал, а там у него какой-то управляющий, и он в Чите, и ничего не знает! А ферма не отвечает на звонки!
– Понял, будем разбираться. Отбой. Приеду в город – перезвоню, будь готов подъехать.
Вик помигал брату – машина того шла следом – прижался к обочине и остановил машину. Майк подъехал следом, вышел, Вик вышел тоже, и Вероника за ним. Ладно, она в теме.
Краткий пересказ разговора вызвал у Майка вполне предсказуемую матерную тираду. Вероника хихикнула.
– Прости, – подмигнул ей Майк. – Увы, умение материться виртуозно и многословно от отца унаследовала только сестрёнка Линочка, а мы выгребаем как можем. Ладно, к делу. Пропали, говоришь, шесть машин? Ну вроде не иголка, легко не спрячешь.
– У Михаила Григорьевича должны быть в тех краях дружественные люди, попросим, поищут, – Вик нашёл нужный контакт и ещё раз пересказал разговор.
Вот ведь сволочи, не могли не нагадить. Зашибу тварь, как доищусь, думал Вик. И ведь было же чувство, что всё идёт слишком хорошо! Но не факт, что дело в их отсутствии в городе, всё случилось за тыщу км и, скорее всего, планировалось заранее. Ну и кто слил инфу и куда?
– Короче, погнали, в городе дёрну Пашу, пусть подъезжает и рассказывает, что у него и откуда, обсудим, там видно будет, – Вик открыл Веронике дверь машины.
Майк согласно кивнул и пошёл к себе.
Веронике всё равно нужно было забрать свою машину, поэтому в городе поехали в центр. Более того, прихватили Майка, Алиса с детьми поехали на Грязнова без него. Паше Вик позвонил ещё с Синюшки и велел дуть к своему дому.
В итоге на Декабрьских собрались к восьми часам. После леса – совещаться по делу самое то, конечно же.
Принц Чарльз тоже был возмущён – как так, его люди где-то шлялись двое суток и только вернулись, и им снова не до его мохнатой персоны? Правда, Вероника нашла ему в холодильнике какой-то еды, и он хотя бы перестал орать. Потом пришёл к ней на колени и затих, внимательно слушая всё, что говорили.
Паша рассказал, что тревогу забил Иван Машков. Ему наказали приглядывать за картой, чтоб всё работало, вот он и сделал себе, чтоб отображалось – не то в телефон, не то в домашний комп. Он и позвонил где-то в районе обеда, что последняя информация – от десяти утра, а потом всё, как сожрали. А Серёга Емельянов, по ходу, на даче сидит и только утром оттуда вылезет, болезный, раньше жена не отпустит, а есть ли у него на даче связь – про то Паше неведомо.
Связались с Иваном, он всё подтвердил.
Далее уже можно было говорить с Михаилом Григорьевичем и излагать ему конкретную задачу. О том, как шесть машин собрались в ста пятидесяти километрах от Читы, на некоей свиноферме, принадлежащей господину китайцу Фань Чэню, где разгрузили три машины на прошлой неделе и откуда они все должны были возвращаться в Иркутск, но перестали выходить на связь. И ферма сама по себе тоже на связь не выходит, но в тех краях связь, говорят, вообще нестабильная, у кого-то из операторов ничего себе, а у кого-то – из рук вон плохо.
Михаил Григорьевич обещал до утра получить какую-нибудь информацию, и на этом можно было сворачиваться.
Паша изрядно косился на Веронику, но она спокойно встала и сказала – мол, пора и по домам. Нужно было пригнать из гаража её машину, и вниз пошли толпой.
Первым уехал как раз Паша. Вероника предложила Майку подбросить до Грязнова, тот согласился. Оставалось только поцеловаться, не оглядываясь ни на него, ни на кого другого во дворе, и договориться созвониться потом, позже, и они уехали.
Чарлик обнюхал вернувшегося с рюкзаком Вика и выдал длинное заковыристое выражение, скорее всего – матерное.
– По ходу, ты прав, твоё котовье высочество, и про меня, и про ситуацию. Всё примерно так. И даже Вероника сегодня нас бросила. Но мы её всё равно любим, правда?
И на это уже у кота не нашлось никаких возражений.
