Роман Сергеевич Тимохин
Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала
На прилавках лежало все, или почти все, что можно было продать или купить. Оружие, сладости, книги, ковры, фрукты, мясо, магические предметы, ткани. Разум Д’Энуре фиксировал лишь единицы вещей, что пролетали мимо его глаз. Тошнота вернулась, но подступила ни как удар молотом, а тихо, из самого далека. Арчибальд переводил взгляд с прилавков на носки своих сапог и обратно, не давая противной кислоте вновь появиться на кончике языка.
Чем дальше они продвигались, тем меньше лавок становилось. Покосившиеся глиняные домики разной высоты и размеров, сменяли более богатые каменные строения. Эти каменные здания отличала монументальность, присущая кварталам богачей и знати.
– Да, так и есть, – подтвердил догадку Арчибальда Кирюм. – Это действительно кварталы богачей. Здесь живут банкиры, крупные ремесленники и особо знатные семьи.
Эти дома были похожи на дома знати Империи, так что ошибиться было трудно. Но было и одно важное отличие. Если Имперская архитектура предполагала единый стилистически выдержанный цвет; цвет светло-серого, изредка белого, мрамора; то дома богачей Алтынабада были расписаны великим множеством узоров. Синие воины и красные птицы, зеленые драконы и желтые цветы; Арчибальд был уверен, что если прогуляться по улочкам этого квартала, то можно будет найти почти все известные цвета и художественные мотивы.
И тут вдруг, неожиданно, они выехали на огромную площадь. Полупустая площадь выбивала из колеи, после запутанных и плотно застроенных улиц города. Площадь действительно была огромной: от ближайших домов до искусно выполненного заборчика, было не меньше нескольких сотен шагов. Заборчик же был символическим: не выше двух метров в высоту, он был искусно выкован из металла и покрыт золотом. Решетки забора представали в виде красивых птиц, сидящих на неведомых ему ветвях растений.
За заборчиком, в десятке шагов, раскинулся огромный сад. Он начинался небольшими кустарниками с ярко розовыми цветами и постепенно уходил все дальше и дальше, все больше возвышаясь над площадью зелеными деревьями, что украшали плоды ярких цветов. Из сада слышалось пение птиц, что пытались перепеть своих конкурентов, создавая гомон на уровне портового гвалта.
Карета остановилась у огромных золотых ворот, у которых стояли по стойке смирно два стражника. Они были одеты в бежевые штаны и рубахи с золотой вышивкой. Через левое плечо был перекинут ярко-алый плащ, что закрывал всю левую часть тела до пояса. В правой руке стражники держали по богато украшенному дротику, что ростом не превышал их самих.
Гашим покинул карету и подошел к одному из них. Он достал свиток и передал его стражнику. Тот быстро пробежал его глазами, вернул его Кирюму и кивнул.
– Дальше, придется идти пешком, Д’Энуре-ати, – заглянул в карету Кирюм. – За багаж не волнуйтесь, его доставят в ваши комнаты.
– А где другие послы?
– Двое уже приехали, еще двое в пути.
Они подошли к воротам, и стражники открыли одну из створок. Они шли по отделанной мрамором дорожке; широкой, как центральная улица. В тени деревьев жара практически перестала их беспокоить. Они подошли к небольшому мостику, что пересекал ручеек в три шага шириной.
– Искусственный? – спросил Арчибальд.
– Нет, что вы?! – изумился Гашим. – Алтынабад был основан на берегу небольшой реки, что в своих песках несла еле заметные крупинки золота. Сейчас от этой реки остался лишь этот ручеек. Он называется Масдар, «исток» на языке зулти. Золота в нем, конечно же, нет, но он дорог, как память, ведь у этого слова, «исток» много смыслов. И начало города, и начало Зултаната.
– А какое отношение река имеет к самому Зултанату? – поинтересовалась Юиль.
– Есть легенда, Хааман-апа, что именно на берегу этой реки семья пастухов подобрала младенца, что в будущем вырос и стал первым Великим Шахом, основателем Зултаната и династии, что правила им еще несколько веков. А деревня, в которой жил этот мальчик, затем разрослась до размеров города, который и стал привычным нам Алтынабадом.
– Но ведь это всего лишь легенда, – пожал плечами Д’Энуре.
– Думаете? – молодой мужской голос раздался выше по тропинке.
Им навстречу шел молодой человек, лет двадцати, одетый в изумрудно-зеленую тобу. Край одеяния был накинут на руку, оголяя левое предплечье, кое украшал широкий золотой браслет со множеством драгоценным камней. Его волосы были собраны в пучок на затылке. Голову украшала золотая диадема, с крупным изумрудом по центру. Позади него шел стражник, что был одет так же, как и стражники у ворот. Отличала стражника бежевая повязка, что прикрывала его лицо до самых глаз.
– Разве история Империи, и самого Августа, не включает в себя множество невероятных, почти невозможных деталей, что можно воспринимать исключительно как вымысел? – он говорил это с улыбкой на устах и во взгляде. – А Ваши собственные приключения, господин Д’Энуре, все еще продолжают будоражить умы молодых людей по обоим континентам. Так почему эта легенда не может оказаться правдой?
Молодой человек со своим охранником подошел на расстоянии двух шагов и остановился. Он лучезарно улыбался, располагая к себе Арчибальда.
– Позвольте представить, – Гашим поклонился молодому человеку в пояс, – это Его Высочество Сулладин, наследный принц и будущий Великий Шах.
Арчибальд и его ученики низко поклонились.
– Ох, что вы, не стоит, – голос Сулладина был обеспокоенным, – столь важному гостю не стоит так низко кланяться.
– Этого требует этикет, – напомнил ему Арчибальд.
– И все-таки я настаиваю. Ведь Вы принесли так много пользы Зултанату в прошлом. Признаюсь, честно, когда я услышал, кто возглавляет посольство Империи, я подумал, что помутился слухом. Но послы, прибывшие перед Вами, подтвердили, что Вы это Вы.
– Я рад, что смог запомниться с хорошей стороны.
– Исключительно с хорошей. К сожалению, сейчас мы не можем поговорить с Вами о многом: меня сейчас ждут дела в городе. Но не сомневайтесь, вечером я устрою в вашу честь пир и там мы сможем насладиться беседой получше. Прошу меня простить.
Сулладин чуть поклонился и вместе с охранником направился вниз по дорожке.
– Приятный молодой человек, – тихо произнес Д’Энуре, когда они отошли чуть подальше.
– Конечно, о чем Вы говорите! – восхитился Кирюм. – Все только и ждут, когда же он официально вступит в должность Великого Шаха.
– А его отец был не таким?
– Ну, как бы сказать… – скис Кирюм. – Урдраилла не был столь резок в своих реформах, как Сулладин. Юный принц продвигает интересные и правильные идеи.
– Например?
– Например, он предложил усилить власть в отдаленных городах своими наместниками, а не выбирать их из местной аристократии.
– А чем так плохи выборы?
– Зултанат не так един, как кажется. Наше государство самое большое на обоих континентах, но лишь на бумаге. Империя Августа, к примеру, состоит из великого множества полей, лесов, рек и гор. Девять десятых Зултаната составляет Великая пустыня, край где кроме песка и невыносимой жары нет ничего. На юге есть небольшая территория степей, что хоть как-то можно назвать «землями», но за этим все. Большая часть страны представлена городами-государствами, что признают над собой власть Алтынабада, но не более. Многие из городов, кроме словесных клятв, никак не участвуют в жизни страны. Сулладин хочет это изменить. Он хочет сделать наш народ единым, объединить в одну сильную Империю, что сможет противостоять многим угрозам в будущем.
– Каким еще угрозам? – с подозрением спросила Юиль.
– Пиратам, например. Они совсем распоясались последние пару десятков лет. Южные границы Зултаната упираются в степи, а юго-западные в леса. Первые обжили варвары-кочевники, что регулярно тревожат набегами, на и так не самые сильные поселения. Эти территории являются единственными, что Зултанат может использовать для скотоводства и земледелия.
– А леса? Вам ведь нужна древесина?
– Нужна, только они сильно далеко. Лишь пару городов на самом западе, у Смрадных болот, регулярно торгуют со святичами лесом. Дешевле и проще покупать лес у полисов на северном континенте.
– С кем?
– Со святичами. Вы никогда о них не слышали, Хааман-апа?
Юиль отрицательно покачала головой; Д’Энуре и Тог’рек сделали тоже самое.
– Святичи, это племя, что обитает в лесах на юго-западе континента. Откровенно говоря, они странные. Лишний раз стараются не общаться, из своих лесов без лишней надобности и носа не показывают. Они и друг друга то не сильно любят, но, если кто сторонний влезть попытается, тут же свою вражду забывают, какой бы непримиримой, та не была, и встают в один строй. На вид они больше всего похожи на варваров с севера, – Гашим покосился на Тог’река, – только ходят все в мехах, даже в самую жуткую жару.
– А варвары степей? – спросил здоровяк.
– А вот те, на ваших собратьев, Тог’рек-абы, совсем не похожи: они низкорослые, – он показал рукой где-то на уровне своего плеча. – И не столь массивные.
– Да разве это варвары?! Тьфу, а не варвары. Настоящий человек степей должен быть силен и вынослив, а это какие-то гремлины… – Тог’рек был явно разочарован.
– Да, они не самые лучшие бойцы, что касаемо ближнего боя, но их всегда много. Они нападают большими группами быстро и неожиданно, и также быстро исчезают. Как им удается в чистой степи незаметным подкрасться к городкам и деревням, и так же быстро исчезнуть, даже средь бела дня – загадка. Советники думают, что они владеют какой-то специальной магией, что способна закрыть иллюзией большую толпу людей на лошадях.
– А такая бывает? – спросил Тог’рек, больше обращаясь к Арчибальду, чем к Кирюму.
– Наврятли, будь эта магия достаточно сильна, они бы такой тактикой весь континент уже покорили.
– Не скажи, Юиль, – опроверг ее суждение Арчибальд. – Магия может быть очень разной. Вспомни магию рыцарей севера, что позволяет им использовать навыки вместе со своими лошадьми…
– А что и такая бывает? – вклинился удивившийся Гашим.
– Да, мы сами это видели. Или магия, что используют ловцы ветра в пустыне.
– Ну, эта магия стала широко известна, в том числе и благодаря Вашим исследованиям, учитель.
– Ну, да, это так.
Тонкий укол в глубине его сердца, напомнил о занозе, что сидела там так давно, что стала частью его самого, и Арчибальд решил сменить тему:
– И так, мы отвлеклись. А что предлагал ныне покойный Великий Шах?
– Его Величество предлагал оставить все как есть. Пусть города сами определяют, как им жить. Ведь ни один назначенный из столицы советник не знает, что реально твориться в городе. Из-за раздробленности многие города могут сильно отличаться культурой и традициями. Так что доверять власть лучше тем, кто знает все ее перипетии, на местном уровне.
– Хм… Ну, в его словах была логика, – кивнула девушка.
– Да. Вот только города сами по себе не могут справиться с напастью. Например, Арази-Улюм, город на самом востоке континента, на границах со степями, что полностью вымер от болезни?
– Как это?
– Город поразила болезнь, что убивала человека за сутки, самое большое – двое. Эмир города приказал закрыть его ворота и не выпускать никого. На все попытки к нему приблизиться стражники отвечали стрельбой из луков и заклинаниями: они не хотели распространения болезни за пределы города. Сначала даже подумывали, что город взбунтовался, но после разговора по [Магическим Зеркалам], стало ясно, что ситуация критическая: людей еле удается сдерживать. Погромы и бунты множились, как пожар. Но ворота города так и не открылись. Спустя месяц из города перестали приходить сообщения, а на стенах не осталось стражников. Были смельчаки, что пытались пробраться в город, но они не вернулись. Так город и вымер. Теперь его обходят стороной, а место это считается проклятым.
– Возможно, эмир поступил правильно: если бы болезнь покинули стены города, то жертв было бы в сотни раз больше?
– Да, Д’Энуре-ати, возможно, что это так. Но они и от помощи отказались. А что если бы жрецы, алхимики и врачеватели смогли бы найти способ, как победить болезнь? В самом Арази-Улюме не было большого количества жрецов, но многие готовы были рискнуть своими жизнями, дабы помочь умирающим.
– Вы этого не можете знать…
– Как и вы, Хааман-апа. Кстати мы уже почти пришли.
Широкая мраморная дорога сливалась с такой же широкой площадью, что выныривала из зелени огромного сада. Дворец был под стать своему названию: большой, украшенный золотыми надписями и величественный. Он отличался от дворца Императора Августа архитектурой: вместо одного монолитного здания, перед ними предстала целая цепь башен, стен и зданий, что окружали центральный дворец пирамидальной формы. В отличии от зданий в городе, пирамиду дворца окружали белые, с золотыми крышами и куполами-луковицами, строения. Они прошли площадь, что была вымощена бледно-розовым мрамором по центру, создавшим ощущение выстланного перед гостями дорогого ковра.
Пирамида дворца, к удивлению, Д’Энуре, не была выполнена из мрамора, или, хотя бы, облицована им, а была песчано-желтой, со множеством открытых балконов по ее сторонам. Самый верхний этаж выглядел золотым, а с его балкона вниз спускался огромный флаг Зултаната: зеленое полотнище с тремя светилами на нем.
– А почему центральная пирамида так отличается от остальных зданий? – спросила Юиль.
– Дело в том, Хааман-апа, что центральное здание самое древнее здание во всем Алтынабаде; возможно, даже во всем Зултанате. Ему более шести веков. Такую историю грех скрывать под слоем пафоса. Стены этого дворца помнят еще Азулицию Голубое Пламя. Вы же знаете, кто это?
– Да, помним, – ответил за эльфийку Арчибальд.
Азулиция Голубое Пламя была одной из величайших заклинателей в истории и сильнейшей заклинательницей школы огня, в частности. Если бы не сам старик Д’Энуре, то ее спокойно можно было назвать сильнейшей в истории обоих континентов. Она родилась недалеко от вулкана Пепельных земель и была невероятно одаренным заклинателем. С годами она смогла изучить уникальный навык: [Голубое Пламя]. Этот навык предавал ее заклинаниям школы огня ярко-голубой цвет, за что она свое прозвище и получила. Он так же кратно усиливал мощь ее магии, так что ее заклинания были на круг, а то и два, сильнее аналогичных.
– А почему у пирамиды золотая вершина? Или она тоже была такой много веков кряду?
– Нет, Д’Энуре-ати, не всегда. Века четыре назад Великий Шах, что смог вновь собрать под своей властью Зултанат, сделал вершину золотой. Центр и сердце страны, как никак.
– А что это за странные линии из золота по всей пирамиде?
– А вы наблюдательны, Тог’рек-абы…
– Можно без «абы». Тог’рек, просто Тог’рек.
– Но вы же ученик Великого Архимага самого Арчибальда Д’Энуре! Как я могу обращаться к Вам без уважения?! – Гашим явно льстил, но Арчибальд проигнорировал его пассаж.
– Считай это просьбой, ну или приказом, если тебе так удобно, – здоровяк хлопнул по плечу Гашима, от чего тот согнулся пополам.
– Ну, если Вы так настаиваете… А по поводу этих полосок. Когда пирамиду возводили, то кладку делали таким образом, чтобы ее швы напоминали лучи солнца, что спускаются с вершины. Раньше религия Трех светил была доминантной и всеобъемлющей на территории Зултаната. Это сейчас, когда астрономы, все больше и больше узнают этот мир, когда проповедники других религий находят отзвуки своих слов в сердцах обывателей, люди все меньше и меньше обращаются к старым традициям. Но тогда, было другое время. Поэтому-то и решение о такой странной, на первый взгляд, кладке сейчас выглядит необычно.
Подойдя ближе, Арчибальд и сам увидел эти полосы, и все они, как одна, искривляясь и ломаясь, уверенно ползли к вершине пирамиды, или правильнее было сказать, исходили от нее.
Перед самой пирамидой их приветствовал мужчина, что представился распорядителем дворца, и пригласил их пройти в свои покои. Кирюм, сославшись на важность неотложных дел, покинул их, оставив на поруки распорядителю. Он подвел их к широченной лестнице, по которой могли пройти цепью человек сто, не меньше. Поднявшись на пару метров им предстала сама пирамида; вблизи, она казалась еще огромнее. В этой пирамиде все было большим и проходы, и коридоры, и комнаты.
Им выделили комнату на третьем из пяти уровней пирамиды. Дверь в комнату была массивной и большой: не менее пяти шагов в высоту и трех в ширину. Потолок комнаты поднимался еще шага на три над полукруглым косяком двери. Пол комнаты устилал толстый слой изысканных ковров самых разных оттенков и размеров. В единственной большой комнате располагалась три кровати, столь широкие, что даже Тог’рек мог уместиться на ней дважды. С потолка свисал полупрозрачный балдахин, что закрывал кровать от жары и немногочисленного гнуса. По центру комнаты стоял деревянный стол овальной формы, крепкий и отлично выполненный. Прямо напротив входа располагался балкон, где располагался столик и три кресла. Двери, отделяющий балкон от комнаты не было, лишь две занавески из плотной пурпурной ткани, висели по краям входа.
К удивлению, Д’Энуре, весь их багаж уже стоял по центру комнаты, абсолютно нетронутый. Они разложили свои вещи по шкафам и решили немного отдохнуть, после не самого спокойного финала их морского путешествия.
– Надеюсь, вам будет в ней комфортно, господин Д’Энуре, – виноватым тоном сказал распорядитель, посетив их чуть позже. – Извините, но других свободных комнат, на троих человек, у нас нет, а я подумал, что вы не захотите расстаться со своими учениками.
– Ничего страшного, эта комната нас полностью устраивает; вы все правильно решили. Могу ли я, попросить вас о маленькой услуге?
– Да, конечно. Я сделаю все что в моих силах.
– Путешествие было утомительным, и мы хотели бы отдохнуть, прежде чем нас пригласят на ужин к наследному принцу. Не могли бы побеспокоить нас за некоторое время до этого, чтобы мы успели подготовиться?
– Да, конечно, конечно! Тогда не буду Вам больше надоедать и удаляюсь.
Как только распорядитель удалился они решили отдохнуть, чтобы не быть сонными и помятыми на праздничном ужине. Юиль сразу же направилась спать, а варвар, съев пару фруктов из корзины, стоявшей на столе, сгреб в охапку матрас, что лежал на его кровати. Направился на балкон. Сейчас балкон был в уже тени, так что он мог спокойно разместиться и там.
– Зачем ты идешь на балкон? У тебя же есть нормальная кровать? – спросил удивленный Арчибальд.
– Она слишком мягкая, – скуксился здоровяк. – Да, и к тому же, я тоже бы хотел отдохнуть, и не хотелось мешать Вами Юиль своим храпом.
Арчибальд хотел было возразить, но и варвар, и он сам и так знали, что это будет ложью и не стал спорить.
Глава 9.
Распорядитель пришел в их комнату заранее. Первой, проснулась Юиль и разбудила Арчибальда. Когда тот направился на балкон, будить Тог’река, то увидел, варвара, свернувшегося в огромный калачик, что храпел, завернувшись в одеяла и матрас, как в спальный мешок. На подколку эльфийки он лишь пожал плечами и бросил «степная привычка». Распорядитель смотрел на варвара, находясь в прострации и даже узнав причину такого поведения, остался удивленным.
– Над каждой кроватью есть еще один балдахин, более плотный. Он зачарован так, чтобы не пропускать звуки наружу, так можете спокойно им воспользоваться. Вот.
Он дернул за незаметный золотой шнурок и поверх одного балдахина опустился еще один, темно-зеленого цвета, что плотно отрезал кровать со спящим от внешнего мира.
– Все равно, на кровати слишком мягко, – упрямствовал здоровяк.
– Ладно, хватит спорить, нам пора собираться, – прервала его эльфийка.
Варвар пару раз плюнул на свои огромные ладони и пригладил вечно взъерошенные волосы. Это слабо помогло: они все так же торчали в разные стороны.
– Все! – продекламировал здоровяк, выпятив грудь. – Я готов.
– Но мы то, нет, – парировал Арчибальд.
– Иди, вон, пока кровать свою заправь. Не забывай, мы все-таки послы, да еще и в гостях.
Парировать эти слова эльфийки здоровяку было нечем, и он потопал на балкон. Они быстро подготовились. Юиль и Арчибальд одели традиционную одежду для Империи; Арчибальд для вельмож, а эльфийка для народа эльфов. Тог’рек же накинул на свой мощный торс светлую тогу и оставил оружие в комнате.
Солнце село за горизонт и в комнате стало темно за пару минут, не больше. Они воспользовались магическими светильниками, что висели по стенам комнаты. Д’Энуре не был привык к такому резкому окончанию дня. На северном континенте после заката тьма не наваливалась сразу и резко, а еще давала остаткам солнечного света алеть над горизонтом.
Распорядитель вернулся почти в тот же миг, когда они собрались, и пригласил их на пир, на пятый уровень пирамиды, в главную залу дворца. Они шли широкими коридорами и не менее широкими лестницами, периодически встречая как слуг, снующих туда-сюда, так и гостей, что так же шли в направлении зала. По пути Арчибальд встретил одного из послов, что прибыл из Империи вместе с ним. Перекинувшись парой фраз и уверившись, что у них все отлично, довольный, он вместе с учениками и послом направился дальше.
Когда они поднялись на пятый уровень, Арчибальд был готов ослепнуть, от количества золота. Пол, стены и потолок украшали огромное количество золотых узоров и вязей. Все двери и окна были декорированы золотом и немного серебром. Еще более богато был отделан сам зал: к вездесущему золоту тут стали добавляться и множество драгоценных камней.
Сам зал не уступал по размерам главному залу императорского дворца Капитолиса. Прямо напротив входа располагался золотой трон, что был исполнен в виде сияющего солнца. На нем сидел наследный принц и разговаривал с одним из зултийцев; судя по одежде, с каким-то вельможей. Сулладин же был одет намного более богато, чем при их первой встрече в саду. Его голову венчала золотая корона, украшенная драгоценными камнями, а вместо изумрудной тоги, на нем была золотая тоба. Его осанка и жесты изменились, и теперь мало кто мог сомневаться в том, перед кем он предстал.
По центру зала стоял огромный стол, который занимал всю центральную часть помещения, и был небольшим, не выше колена, а вместо стульев многочисленные гости использовали разноцветные подушки. Стол украшали яства, тысячи всевозможных блюд из мяса и рыбы, фруктов и овощей, разнообразных напитков и вин, от которых разбегались глаза даже у Арчибальда. Чудные вырезки и целые тушки рыб, овощи и плоды, всех цветов радуги, манили своими ароматами и идеальной подачей. Желудки у всех троих синхронно заурчали, а варвар даже позволил себе громко сглотнуть. Арчибальд не стал винить его за такое нарушение этикета, ведь и сам еле смог сдержаться и не проглотить полный рот слюны.
По периметру зала стояли кадки с растениями, кои перемежались внимательными слугами, что подскакивали к гостям пира, как только те бросали свои взгляды на какое-нибудь далеко стоящее блюдо. Стоит ли говорить, что все блюда и приборы так же были выполнены из золота.
Их проводили к столу, по правую руку от Сулладина, почти что рядом с ним. Такое отношение к послам было проявлением сильного, не наигранного, уважения. Рядом с местом, где они разместились уже сидели трое послов Империи. Когда Арчибальд бросил мимолетный взгляд на Сулладина, тот еще шире улыбнулся и чуть кивнул ему, не отвлекаясь от разговора с советником, и получил в ответ глубокий поклон.
Параллельно с наполнением своих желудков, Арчибальд принялся рассматривать гостей за столом. Ближе всего к принцу сидели его советники. Он понял это по типичным для Зултаната одеждам и золотым жетонам, что свисали с их шей. Не все места советников были заняты, так же, как и центральное место, что явно предназначалось для самого наследного принца. Далее располагалась делегация Империи и нескольких полисов.
На другой стороне стола сидели послы из Наутики и Фаркагена. Первые были частыми гостями в Алтынабаде, и как самостоятельные мореплаватели, и как наставники, что обучали капитанов кораблей Зултаната. Ну, а интерес вторых был очевиден всегда и везде – деньги и золото. Фаркагеняне или, как их называли в обиходе, фарки, были известны своей тягой к зарабатыванию денег. Их тяга к золоту была темой для шуток даже среди распоследних скряг и казнокрадов. Обвинение в родстве с фарками, считалось, среди людей Империи, посвятивших себя деньгам и золоту, жутким оскорблением. Хотя среди них действительно встречалось много потомков фаркагенян.
На противоположенной стороне от имперцев сидели послы, что прибыли с Джунглевых островов. Арчибальд предположил это по их специфичному наряду – то, что было на них одето, тяжело было назвать одеждой. Они носили одеяния из перьев и листьев, совсем как команда их корабля, к которым прилагались нательные рисунки более светлых оттенков. Цвет их кожи был похож на цвет кожи зултийцев, но фигуры отличались. Если жители Зултаната были сухощавы и подтянуты, то островитяне имели более одутловатые фигуры, при меньшем росте.
Их было четверо и, судя по наряду, главной у них была девушка. Ее наряд был самым богатым, но одновременно и самым вызывающим: он практически ничего не скрывал, хотя и явно не демонстрировал. Сочетание таких качеств ее одеяния, приятно притягивало взгляд. Ростом она была примерно по плечо Д’Энуре, широкое лицо, округлая, но не выдающаяся грудь, плечи, что были чуть шире, чем у других девушек и не самая тонкая талия, прикрытая набедренной юбкой. Ее темно-коричневые волосы спускались кудрями по плечам до груди, дополнительно привлекая взор. Карие, с прищуром, глаза, внимательно осматривали каждого гостя. Д’Энуре показалось, что на нем она останавливала свой взгляд чаще, чем на других.
Пир шел своим чередом, как позади Арчибальда раздались тихие шаги. Обернувшись, он увидел Кирюма.
– Простите меня, Д’Энуре-ати, надеюсь, я Вас не напугал?
– Что вы, что вы! Прошу присаживайтесь, – Арчибальд подвинулся, но Гашим отрицательно закачал головой.
– Это обед, предназначенный для послов, что прибыли к Его Величеству. Если я сяду, то сильно его оскорблю, так что я побуду позади Вас, если, конечно, Вы не против.
Он сел на подушку позади Юиль, таким образом, чтобы его могли слышать и Арчибальд и Тог’рек.
– Все так серьезно?
– Да, Д’Энуре-ати, если я подсяду, то утро мне не суждено будет встретить.
– Как все строго. А тогда стоило ли вам приходить?
– Скоро начнется официальная часть, а из вас никто на зулти не говорит.
– А почему он не может по-имперски сказать-то? – встрял варвар.
– Потому что он владыка другой страны, и должен выражаться на языке своей родины, дубина ты! – поставила на место здоровяка Юиль.
– Тихо! – зашипел Арчибальд, пытаясь погасить еще не разгоревшийся конфликт. – Не забывайте, где мы находимся.
– Она первая начала, – еле слышно произнес обиженный варвар. Это звучало столь по-детски, что Арчибальд не вольно улыбнулся, но все равно произнес:
– Тихо, говорю!
Будто бы ожидая этих слов, наследный принц поднялся, и несколько раз стукнул перстнем по краю золотого кубка, призывая к тишине; все шепоты и позвякивания посуды тут же утихли. Принц сделал величавый жест рукой и бросил пару фраз на зулти громко и отчетливо
– Его Величество приветствует всех собравшихся послов и благодарит их за столь долгий путь, – перевел Кирюм. Позади всех послов стояли такие же секретари, как и Кирюм, что тоже служили им переводчиками.
Еще пара фраз.
– Его Величество уверен, что союзы, заключенные в ближайшие дни, продлятся долго и будут продуктивными.
Еще пара фраз.
– А теперь, Его Величество хочет представить всех послов, что посетили сей пир.
Далее Сулладин перечислял всех гостей, от самого края стола и выказывал им свои благодарности, не забывая расставлять акценты в отношении каждого из посольств. Арчибальд был уверен, что речи были заготовлены заранее, но не судил Сулладина за это строго, такая подготовка была естественна для всех приемов, всех аристократов, вне зависимости от того, в какой стране те живут.
Когда почти дошла очередь до посольства Империи, и Арчибальд приготовился подняться для приветственного слова, наследный принц обратился не к ним, а к послам Джунглевых островов. Это удивило многих, ведь посольство возглавляла Тцакаджавея, дочь королевских кровей, в отличии от посольства Империи, где коронованных особ не было. Строго говоря, это была грубейшая ошибка, которую владыка целой страны допустить не мог, и Арчибальд напрягся. Сулладин не показался ему глупцом, а значит, сделал он это с какой-то определенной целью.
Ее Высочество принцесса Тцакаджавея, лишь бросила мимолетный подозрительный и невероятно опасный взгляд на Д’Энуре, но с достоинством поднялась, и продекламировала свою речь, «о процветании союза двух стран, что одинаково преданы учению солнца».
После Сулладин протянул руку в сторону Д’Энуре и произнес несколько очередных фраз на зулти.
– Его Величество хочет лично поприветствовать столь дорогого гостя. Того, кто прибыл из Империи Августа; того, чья слава будоражила и продолжает будоражить умы многих смелых людей; того, чье милосердие и сострадание к попавшим в беду давно вырезано в тысячах легенд всех стран обоих континентов; того, чья сила и мощь была и остается эталоном для каждого, кто способен ее осознать.
– Верховного Архимага, Арчибальда Д’Энуре! – произнес сам Сулладин на имперском языке.
Пока Арчибальд поднимался для ответного слова, по залу пронесся шепот, коего не было и близко во время представления других послов. Теперь они все смотрели на него с изумлением и опаской, даже сопровождающие принцессу Тцакаджавею послы. Из всех людей невозмутимыми оставались лишь послы Империи, Белого Града, сам Сулладин и, к удивлению Арчибальда, принцесса Тцакаджавея. Она лишь чуть дернула бровью и продолжила смотреть на него. Только теперь ее взгляд полнился не раздражением, а любопытством.
– Многоуважаемый принц, многоуважаемые послы. Я невероятно рад, что мне посчастливилось оказаться здесь среди множества столь достойных людей. И я, как глава посольства Империи, хотел бы, от лица всех прибывших послов выразить глубокую признательность хозяину столь грандиозного пира, – он кивнул в сторону Сулладина и тот тоже ответил ему кивком. – Я уверен, что все союзы и договоренности, к коим мы придем, будут плодотворны и взаимовыгодны. И пусть стены этого величественного дворца, видевшие большую часть истории этого мира, будут тому свидетелями!
Арчибальд поднял бокал, и все так же синхронно подняли вместе с ним, даже Сулладин. Д’Энуре сел на свое место, а принц бросил еще пару фраз.
– Его Величество тронут Вашими словами, Д’Энуре-ати. Получить столь лестную оценку от такого человека большая честь для него. Он уверен, что все, что было сказано обязательно исполнится. А теперь Его Величество предлагает продолжить пир, – перевел Кирюм.
