Роман Сергеевич Тимохин
Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала
Спустя час с небольшим, Д’Энуре предстал перед Императором. В этот раз, не в пример прошлому, он выглядел более дружелюбным, хоть и вымотанным. После дежурных приветствий Арчибальд сел на диван, рядом с сенатором Альпином, напротив маркиза Булиэнна и Яурии Рапши, нового члена Регентского совета и советника Августа по вопросам ресурсов. Арчибальд попытался вспомнить о ней хоть что либо, но толком ничего в голову не лезло. Вроде как, она была первой помощницей предыдущего советника по ресурсам. Он преспокойно сваливал на нее всю неблагодарную работу, оставляя себе «тяжелую долю» получения почестей и наград. Кандидатура Рапши пару раз всплывала на обсуждениях о новых членах Кабинета советников, что в будущем должны заменить Регентский Совет, но окончательного решения по ней принято не было.
– Итак, господин Д’Энуре, не буду ходить вокруг да около, – сразу взял нить разговора в свои руки Август. – Ваше предложение стало для нас неожиданностью. Но все хорошенько обдумав, мы все-таки решили принять его и помочь северу решить проблемы с продовольствием.
На слове «мы» он кивнул головой в сторону маркиза, и он ответил ему таким же кивком.
– Все верно, Ваше Величество, – вклинился маркиз, – мы не можем пройти мимо, когда люди, живущие в менее благоприятных условиях, просят помощи.
Арчибальд чувствовал фальшь в их словах, но в чем был подвох, догадаться пока не мог.
– А это, Яурия Рапши, – Император сделал величественный жест рукой в сторону сидевшей женщины, и та ответила глубоким поклоном, – мой новый советник по ресурсам. Именно ей выпадет доля решать эту проблему.
– Я очень признательна Вам за оказанную честь, Ваше Величество. И я очень рада лично познакомиться с Вами, господин Д’Энуре.
Женщина говорила с небольшим акцентом. Ее мелодичный певучий голос и чуть более темный цвет кожи, выдавали в ней бумийку – выходца из государства со странным названием Питакиибуми, что располагалось на холмистой местности на востоке континента. Это государство вело одну из самых миролюбивых политик на всем континенте, стараясь не вмешиваться ни в какой конфликт, сосредоточившись на решениях своих проблем. Так же это государство славилось своими торговцами, коих можно было встретить по всему континенту.
– Надеюсь ее кандидатура Вас устроит, господин Д’Энуре.
– Более чем, Ваше Величество.
– Я так же надеюсь, – продолжила Яурия, – Вы понимаете, что на нас так же лежит ответственность за народ Империи, поэтому помощь будет выделяться исходя из наших возможностей.
– О большем, я и не могу просить, госпожа Рапши.
– Отлично! – подытожил короткий диалог Август. – Мы уже направили своих послов с нашим ответом. Так же они должны будут проложить маршруты, для максимально незамедлительных поставок.
– Думаю, это будет нелегко: дороги там, откровенно говоря отвратительные.
Император задумался и поглядел на Рапши. Та сразу же все поняла:
– Как только послы вернуться, мы выделим столько ресурсов, сколько понадобиться для восстановления дорог. Разумеется, не в ущерб нам самим.
– Тогда, осталось лишь договориться с правителем Ритагрии, – напомнил о себе Альпин.
– А что-то не так? – заволновался Д’Энуре.
– Нет, что вы! – отмахнулся маркиз, – Только международная политика, чуть более сложна, чем кажется. Это гуманитарная миссия и ее приоритет достаточно высок. Но не все страны готовы терпеть проход обозов по своей территории. Мнительность, знаете ли.
– Есть повод?
– Мнительность и паранойя профессиональные навыки любого правителя, господин Д’Энуре, – Император явно давал понять, что не хочет развивать эту тему.
– Значит, все хорошо?
– Конечно. Только вот я призвал Вас сюда не совсем за этим…
– Тогда за чем, Ваше Величество?
– То, что Вы, господин Д’Энуре, так заботитесь о страждущих, делает Вам честь. Это еще раз доказывает, что все легенды о ваших заслугах не преувеличение, а реальный факт. Только вот, мы не можем брать на себя ответственность за каждого, кому нужна помощь. Наша страна должна заботиться в первую очередь о своих гражданах, а не разбрасываться помощью чужим. Надеюсь вы понимаете, что я хочу сказать, господин Д’Энуре?
– Кажется, да…
– Мне не очень хочется решать проблемы, после того, как они возникли. Государство, как огромный корабль, господин Д’Энуре, его нельзя развернуть или остановить сразу же. Если бы мы не запланировали повышение расхода ресурсов, в связи с изменениями, что неизбежны с появлением Регентского Совета и перетряской всех вертикалей, всех областей жизни государства, то мы не смогли сейчас оказать посильную помощь северным королевствам.
Арчибальд беглым взглядом оглядел всех присутствующих: все кивали, соглашаясь с мнением Императора.
– Поэтому, я настоятельно прошу Вас, предупреждать заранее о своих «исследовательских миссиях». Иначе ваши следующие прошения окажутся мной проигнорированы.
Посыл был ясен, как день: или он перестает мешать своей инициативой Августу и его советникам, или монарх просто откажется от него, как от пережитка прошлого. Ни помощи, ни поддержки у него более не будет. Возможно, даже на порог Имперского дворца, его больше никогда не пустят. Арчибальд вздохнул: у него не осталось выбора в тот момент, когда он решился взять на себя заботу о народе эльфов.
– Я понял, Ваше Величество. Я обещаю, что больше такого не повториться.
– Чудно! – настроение Августа явно улучшилось. – Тогда, в качестве компенсации, я пообещаю, что если Вам будет нужно покинуть Капитолис инкогнито, то никто об этом знать не будет. Кроме меня и Вас, разумеется, – Император по-заговорчески подмигнул ему. Легче Арчибальду от этого не стало.
– Спасибо Вам, за ваше понимание, Ваше Величество.
Д’Энуре покидал зал предназначенный для аудиенций в смешанных чувствах. С одной стороны, проблема продовольствия для севера решилась, с другой Император и маркиз явно что-то не договаривают, но что конкретно, он понять не мог.
***
Сезон огня подходил к концу. Жара хоть и была все так же безжалостна днем, ночами давала передохнуть прохладой и свежестью. От душных, полных мошкары ночей, практически не осталось и следа. Да, в доме Д’Энуре были магические предметы, что нивелировали данный недостаток, но даже он не мог позволить себе развесить их по всей резиденции.
Все остальное шло тем же чередом, совсем как раньше. Тог’рек все так же уходил на задания с группой Аксинтона и после уговоров, в том числе и со стороны Арчибальда, стал полноправным членом команды. Арчибальд видел, что тому неймется проявить себя и не стал возражать, лишь обговорив с ним, что здоровяк не станет распространяться о произошедшем на севере. Варвар клятвенно это пообещал и согласился на предложение Теодора, но с условием, что когда Д’Энуре отправится на юг, то он поедет с ним.
Юиль так же не сидела без дел. По возвращению проверяющей комиссии, ей предстояло все предельно точно проверить собранную информацию и продолжить помогать интеграции эльфов в жизнь Империи. И если более умные и молодые дворяне, купцы и ремесленники быстро сообразили о будущих выгодах такого сотрудничества, то старшее поколение все еще решительно сопротивлялось, цепляясь за старые догмы, даже не смотря на поддержку, оказываемую эльфам со стороны Августа.
Д’Энуре же с головой окунулся в библиотеку Академии, раздела, отвечавшего за Зултанат. Но его поиски Дворца Восьми были еще менее плодотворными, чем поиски Безымянного. Если второй появлялся на страницах истории, пусть и эпизодически, то упоминания о Дворце ссылались исключительно на древние свитки, что хранились в Палатах Знаний – королевской библиотеке Зултаната. Д’Энуре скрипел зубами: шах Зултаната может и не разрешить ему в нее попасть. Да, его имя могло стать весомым аргументом, но был ли его авторитет еще столь могущественен для стран другого континента, он не знал. Могла произойти сотня случайностей, что помешает монарху Зултаната дать добро. Например, во время прошения у шаха может банально заболеть живот и тот посчитает это плохим знаком.
И хоть времени он потратил достаточно, много его у Арчибальда не было. Караваны провизии, что шли на север, несколько раз подверглись нападению, со стороны солдат Ритагрии. Конфликт пока еще только зарождался, но интуиция Д’Энуре говорила, что он вспыхнет, рано или поздно. Риторика Августа, маркиза Булиэнна и нескольких других членов Регентского Совета была однозначной: прощать нападения на гуманитарный конвой было преступлением. Соседние же страны пока смотрели на это сквозь пальцы, кроме северных королевств – те потребовали объяснений от Ритагрии, но их не получили.
Теперь Д’Энуре становилось ясно, что же хотел Совет: вместо геноцида эльфийского народа, Империя займется возвращением своих потерянных земель. Арчибальд не осуждал и не корил никого за это: войны в этом мире, частое явление. То, что Империя не вела их несколько десятков лет было намного более удивительным фактом. Он лишь желал, чтобы жертв было поменьше. И для этого со своими делами стоило закончить быстрее.
Посовещавшись с Юиль, Реестом и Сиптхом, что так же стал его хорошим приятелем, они решили, что медлить еще год нельзя, и все свои дела стоило заканчивать в этом. Отправляться бегать по пустыне в середине сезона огня было форменным самоубийством. Но вот путешествие в сезон ветра было не плохой идеей: время постоянных интриг сезона воды еще не наступило, а жара в Зултанате уже пошла бы на убыль.
Рассчитав все сроки, предупредив всех, кого можно предупредить, Д’Энуре решился на аудиенцию у Августа; не стоило лишаться поддержки монарха, перед важными событиями, что должны были случиться с Империей в последующие годы. Его прошение было удовлетворено быстро и через пол декады он снова шел по коридорам Имперского дворца.
На этот раз Август принимал его в одиночестве и после почитающихся приветствий спросил напрямую:
– И что же Вам, господин Д’Энуре понадобилось? Неужели новая «исследовательская экспедиция»?
– Все именно так.
– Опять на север?
– Нет, в этот раз не на север, – Арчибальд отрицательно качнул головой.
Император нахмурился:
– Надеюсь не в Ритагрию? Сейчас видите ли не самое удачное время: отношения между нашими странами претерпевают не самые лучшие времена. Я опасаюсь, что Вы можете стать явным объектом провокации.
– Нет, я не собираюсь ехать туда.
Арчибальд заметил, как улыбка снова проявилась на лице юноши.
– Тогда, куда же? На запад, к эльфам или к вулкану? Сейчас, говорят, как раз должно настать время отличного молодого вина, – на этих словах он покрутил в руке свой бокал. – Или, может, на восток?
– И не туда, и не туда, – Д’Энуре решил не играть в шарады и сказал напрямую. – В Зултанат.
– В Зултанат?!
Казалось удивлению Императора не было предела и Арчибальд от неожиданности перепугался. Он попытался вспомнить последние новости с юга, но ничего критичного не всплывало в памяти. Торговля шла своим чередом; отношения с южными полисами были превосходными – говоря простым языком тишь, да благодать.
Август чуть отстранился и прищурился, разглядывая Д’Энуре. Тот все еще не понимал причин перемены настроения и попытался кинуть взгляд на секретаря, но та стояла статуей. Август, не меняя выражения лица поднял руку и щелкнул пальцами:
– Свиток посла.
Секретарь развернулась и направилась к его рабочему столу.
– Вы верите в судьбу, господин Д’Энуре?
Вопрос застал Арчибальда врасплох:
– Ну, да… хотя, скорее нет… но все-таки, да… – не определенно промямлил он в ответ. В этот момент подошла секретарь и вложила в протянутую руку Императора футляр для пергаментов. Он был богато украшен и не уступал в изяществе тем, что он видел у самого Августа и того, что он привез с севера. Юноша вынул пергамент, бросил пару ленивых взглядов на него, небрежно кинул его на стол и с чуть тише чем обычно произнес:
– Этот пергамент был доставлен мне послом Зултаната декаду назад, – глаза Арчибальда округлились, а юноша продолжал. – В нем говориться, что старый Великий Шах, скоропостижно скончался, но успел указать на своего наследника, старшего сына. Через четыре декады назначена коронация нового шаха и для укрепления доверительных отношений, они приглашают моего представителя на празднества.
– Кхе… – Арчибальд удивленно крякнул. В приглашении не было ничего странного: все новые правители рассылали такие приглашения. По уровню и статусу приехавших послов можно было определить дальнейшие отношения, что будут складываться между государствами. Но то, как это совпало с его желанием посетить Зултанат, можно было назвать исключительно проведением судьбы.
Видя, как Арчибальд сидит с выпученными глазами и отвисшей челюстью, Император подобрел:
– Лично я, не верю в судьбу, но даже мне ясно, что сама Мать-Богиня благоволит этой поездке, господин Д’Энуре. Как насчет того, чтобы поехать в Зултанат официальным послом. Конечно, Вам не придется вести переговоры и заниматься политикой.
– Я… я могу еще подумать, Ваше Величество? – голос старика был растерянным.
– Конечно, конечно! – беспечно бросил Август. – Никто заставлять вас не будет. Но помните, что это будет официальное посольство, едущее на коронацию. Если вам вдруг понадобиться помощь в ваших исследованиях, наврятли новый шах Вам откажет, господин Д’Энуре.
Ядовитый тон искусителя удавался Августу на славу; он им даже гордился.
– Тогда, я бы взял пару дней на размышление.
– Отлично, о большем я Вас и не прошу. Но не больше пары дней: подготовка нескольких послов, дело долгое и хлопотное. Через пять, самое большое десять дней они должны уже покинуть Капитолис.
Вечером их посетил Сиптх, узнать, как прошло общение с Императором. Они сидели втроем, (Тог’рек был на задании), и попивали чай, что постоянно приносил Глава гильдии охотников. В этом мире основную массу чая выращивали на его родине, в Питакиибуми, и он к нему пристрастился. Эта привычка удивляла Д’Энуре: Раманджа, в отличии от той же Рапши, был бумийцем лишь в четвертом поколении и откуда у него взялась привычка к чаю, было не ясно.
Арчибальд рассказал им о разговоре с Августом и Сиптх рассмеялся в свою густую бороду:
– Ху-ху-ху! Как говорят сами зулти, Мать-Луна благоволит Вам, господин Д’Энуре. Если все складывается так удачно, то не вижу причин переживать.
Арчибальд вспомнил, что в религии Зултаната, ночь, и Мать-Луна, в частности, ассоциировались с удачей. Их религия стояла на почитании Отца-Солнца, Матери-Луны, светло-серого спутника этой планеты, и Темного Брата – огромной планеты, что раз пять-десять лет, на одни сутки, полностью закрывало от солнечного света южную часть этого мира.
Солнце давало им свет и тепло, но было строгим, как отец. Если человек получал тепловой удар – это Отец-Солнце предупреждал его, о недопустимости его действий, вне зависимости от их контекста. Ночь же, была временем рисковых, разгульных и опасных дел. Поэтому луна и почиталась, как Мать-Луна, что заботливо прикроет тебя от отцовского гнева.
– А Его Величество не сказал, как вы будете добираться? – выдернул Арчибальда из раздумий Раманджа.
– Поедем в каретах до Белого Града. Затем пересядем на корабль. Император уже послал своих людей бронировать гостиницы и корабль. В Зултанате нас обещали встретить.
– Три дня до Белого Града, еще три морем. Выходит, что времени на сборы у Вас совсем нет?
– Выходит, что так. Дожидаемся Тог’река и отправляемся в путь.
– Ну, этот будет рад посетить родные края, – пошутила эльфийка, вызвав у Арчибальда улыбку на лице.
– А он успеет вернуться?
– Должен. Я дал Нируну, магическое зеркальце, на всякий случай. После нашего чаепития я свяжусь с ним.
– Нирун… – задумчиво протянул Сиптх, – это заклинатель светлой магии, что путешествует с группой Аксинтона, верно?
– Да, это жрец их группы.
Д’Энуре голосом выделил слово «жрец». Между жрецами и заклинателями не было вражды – у каждого было свое поле для действий. Но один камень преткновения все-таки имелся: заклинатели считали религию пережитком прошлого и тактично употребляли в своих словах не церковные термины, такие как «жрец», «инквизитор» или «паладин», а более научные, например, «заклинатель» или «воин светлой магии». Те тоже в долгу не оставались, считая заклинателей падшими душами, что после смерти не ждет упокоение, справедливо отмечая, что большая часть нежити, или являлась «колдунами» при жизни, или же была ими призвана.
Сиптх чуть сморщился:
– Пусть будет так. Ну раз помощь гильдии вам более не нужна, то давайте продолжим о чем-нибудь приятном…
И далее разговор потек дальше, одновременно обо всем и ни о чем.
Глава 7.
Тог’рек вернулся через день, как и обещал Нирун. Арчибальд не стал рассказывать жрецу о путешествии в Зултанат, и варвар узнал об этом от него лично. Услышав, что им предстоит добираться через Белый Град, Тог’рек засиял:
– А мы можем чутка отклониться от курса? Всего на один день, не более…
– Мы едем никак свободно путешествующая группа охотников, мы едем, как посольство, – огорчила здоровяка эльфийка. – С нами будут еще послы. Опоздание, даже на полдня, это уже проблема. А чего ты хотел?
– Ты хотел заехать домой? – Арчибальд догадался раньше, чем варвар ответил, прикинув маршрут их путешествия. В ответ, тот погрустнел и лишь тяжело вздохнул:
– Я нарочно не посещал степи: боялся, что домой потянет. А тут хочешь, не хочешь, а все по родным местам придется проезжать. А может мы сами? Там всего полдня до земель моего племени будет. Если повезет, то встретим их у границ, а?
– Нет, Тог’рек, – убил его надежду Арчибальд. – В посольстве всяко будут доносчики Августа, мы сейчас не в том положении, чтобы рисковать.
Увидев, как настроение здоровяка пропало окончательно, у Арчибальда разбилось сердце. Тог’рек многим ему помогал и так резко отметать столь редко проявляемые им желания, не стоило.
– Давай, тогда договоримся так, – предложил Д’Энуре, – после возвращения, мы соберемся и отправимся к твоему племени. Ты как, Юиль, согласна?
– Да, хорошая идея! – эльфийка, как и всегда, соображала быстро. – Заодно и изучим культуру и быт варваров. Книг по этой теме почти нет, так что нам будет чем заняться.
– Отлично! – просиял варвар. – Когда отправляемся?
– Через пару дней. Тебе, я так понимаю, собираться особо не нужно?
– Не-а, – замотал головой варвар. – Тогда потрачу это время с умом: приведу свою амуницию в порядок.
– Ловко вы его обманули, учитель, – высказала свой комплимент Юиль, когда варвар их оставил.
– Конечно, ловко. Особенно учитывая, что все это чистая правда, – улыбнулся Арчибальд, глядя на увеличивающиеся от удивления глаза девушки.
***
Спустя два дня их церемония, состоящая из пяти карет послов и центурии сопровождения, двинулась в путь. Для Д’Энуре и его учеников выделили отдельную карету. Большую часть времени в ней находились Арчибальд и Юиль; Тог’рек всегда, ну или почти всегда, располагался в багажном отделении, проще говоря на крыше. Привыкший к суровым условиям с детства, варвар легко мог перенести прохладу ночи, поэтому почти не докучал своим попутчикам.
В середине второго дня к их карете подъехал центурион:
– Господин Д’Энуре, мы заметили варваров.
– Где?
– Они восточнее Тракта.
Арчибальд высунулся из кареты и поглядел вдаль. На востоке, в прямой видимости, скакали шесть фигур. Как они были одеты и были ли вооружены, не было понятно из-за слишком большого расстояния.
– Они собираются напасть?
– Нет, – раздался голос Тог’река. – Они предупреждают: мы здесь, не расслабляйтесь.
Варвар стоял на вершине кареты в полный свой рост и снизу выглядел еще более внушительнее. Как ему так спокойно удавалось стоять на движущейся карете, Арчибальд не понимал. Здоровяк поднял свой могучий меч и зарычал с такой силой, что лошади сбились с шага и Арчибальд чуть было не вывалился из окна кареты на полном ходу. Но магические заклинания, наложенные на оси кареты, тут же восстановили ее ровный ход.
Группа варваров стала чуть крупнее. И Арчибальд испугался, что здоровяк вызвал их сюда. Присмотревшись он понял, что они не приближались, а увеличились благодаря, такому же жесту, что сделал и Тог’рек: они подняли свое оружие.
– Все хорошо? – спросил он у варвара.
– Да. Я предупредил, что все это, – он окинул взглядом весь кортеж, – мое, и я буду за это драться.
– А они?
– А они подтвердили мое право на это.
– Выходит, что все хорошо.
– Да. Но это не значит, что они не попытаются.
– Тогда зачем ты это сделал?
– Тогда, они бы точно попытались.
Следующие пол дня они проехали с конвоем варваров, что сопроводили их до земель влияния Белого Града и ускакали в степь.
Эскорт посольства проехал форпост, что был границей влияния Белого Града, и направился по Тракту дальше, но уже заметно уменьшившись: большая часть центурии охраны, после небольшого перерыва, отправилась назад; с ними осталось лишь четыре децимы охраны.
Стражники Белого Града были одеты в доспехи, окрашенные белой краской, с нарисованной на нагруднике Лежащей Башней – одним из символов данного полиса. Белый Град показался из-за холма и полностью соответствовал своему описанию. Кипельно белые стены города, возвышавшиеся над еще цветущей степью, захватывали дух. Усиливало ощущение от белизны города голубовато-синяя полоска моря, что занимала большую часть горизонта. Столица Империи Капитолис, хоть и был чистым светлым и ухоженным городом, с возвышающимися башнями, дворцами и храмами, потягаться с чистотой Белого Града не мог; теперь Арчибальд действительно это понял.
Причина белизны стен полиса была простой: мрамор, много мрамора. Белый Град был известен как главный поставщик мрамора по всему континенту. Камня добывали в пределах территории города-государства очень много. Разных цветов и оттенков, с вкраплениями или без, дорогой или дешевый, огромные плиты или мелкая мозаика, здесь можно было найти любой мрамор под свой вкус и кошелек.
Большая часть зданий города, что заслуживали внимания, так же выполнялась из ярчайше-белого мрамора. Даже зажиточные купцы и крестьяне могли позволить себе отделку, пусть и дешевую, но из мрамора. Улицы города украшали сотни статуй самых разных мастеров, исполненных в самых разных стилях.
Им забронировали места в самой престижной и дорогой гостинице города, что так же была ослепительно белой. В гостинице все было из мрамора: ванная, унитаз, кровати, даже тарелки со столовыми приборами были мраморные. Они были тяжелее обычных и защищались магией от разрушения. Арчибальд считал такое излишним, но деться от этого не мог: посольство так же должно было и наладить контакты с Белым Градом. Не то чтобы отношения были плохие, но они чуть немного охладели с момента смерти Августа Шестого.
Совет Града был настроен достаточно миролюбиво; вся история города была такой. Город был богат и свое богатство заслужил особым отношениям к конфликтующим сторонам, кем бы те не являлись: они готовы были поддерживать любого мало-мальски значимого претендента на трон. Ведь не важно сколь кровопролитной будет война, после нее наступит время мира, а значит, победители будут возводить себе памятники. А из чего? Верно, из мрамора, что будет куплен у Белого Града. Многие завистники и обманутые Градом претенденты называли такой подход низким, но Совет это не интересовало: пока им готовы платить, не важно, что там несут проигравшие. Несколько раз город пытались взять под контроль силой, но правители города использовали свои богатства с умом, нарастив достаточно крепкую для полиса армию и флот. Так что эти тщетные попытки были отбиты.
На следующий день, после официальной встречи, им устроили небольшую экскурсию по городу. От обилия светлым и белых оттенков Арчибальд готов был выколоть себе глаза, но как самый именитый представитель посольства, вытерпел все это с честью. Им показали фонтан, из мрамора алого цвета, исполненного в виде дракона. Арчибальд читал о драконах, но ни разу не видел. Описания очевидцев и плохо выполненные картинки, не могли толком поведать об этих созданиях. Он лишь понял, что у них была узкая морда, изящное тело, четыре конечности и крылья, что шли перепонкой от кистей передних конечностей к основанию задних.
– Этот дракон выполнен в натуральную величину? – спросил он у гида.
– Да, конечно, господин Д’Энуре. Это ведь работа самого Немаклы.
Арчибальд закачал головой, будто бы понял про кого идет речь. На самом деле, о Немакле он не знал ровным счетом ничего, но как самый авторитетный из послов так опростоволоситься не мог и поставил себе заметку, что во время плаванья на корабле до Зултаната, нужно будет пробежаться по книгам, о самых известных его гражданах: если он опозориться там, исправить такой конфуз будет невероятно затруднительно.
Общей длиной фигура дракона была шагов десять, может двенадцать и это сильно отличалось от сказаний и легенд прошлого: в исторических книгах говорилось о существах, что могли размахом своих крыльев затмить целый город.
Следующим пунктом их маршрута стала Лежащая Башня – еще один из символов Белого Града. Несколько веков назад Совет Града решил возвести башню, что будет выше всех других строений на обоих континентах. Было выбрано место и мастера принялись вытачивать громаднейшие куски мрамора, каждый шагов по пятьдесят в длину. Эти куски были полукруглыми и один этаж-кольцо должен был состоять из трех таких секций, а после десяти этажей из двух. Кольца свезли на место строительства и приготовились к началу стройки, «…что еще не видел мир!…»
Но полис оказался под осадой и всем стало не до Башни, а после войны появилось множество других проблем. Когда до Башни дошли руки прошло несколько лет и состав Совета практически полностью сменился. Новый Совет потерял интерес к строительству и стройку забросили. Строительная площадка стала популярным местом для прогулок и отдыха горожан и вдохновением для скульпторов и архитекторов. После, Совет распорядился разбить там парк. Еще, спустя некоторое время, Лежащая Башня стала еще одной достопримечательностью Града, как памятник непомерным амбициям, да столь популярным, что спустя еще не продолжительное время, Башня перекочевала на герб города-государства. Полностью же герб выглядит, как бело-голубой щит разделенный силуэтом Башни, с двумя столпами, в виде вырезанных мраморных блоков, стоящих по краям вертикально, и три инструмента, что располагались на нижней, белой части щита: киянки, стоящей вертикально, и долота со скарпелем, пересекающие друг друга.
Еще одним примечательным местом города была Академия Скульптуры. Хоть название и было достаточно пафосным, обучались в ней не только скульпторы, но и архитекторы, инженеры и простые каменщики, что возвели множество дворцов по обеим сторонам моря, на обоих континентах. Многие из выпускников именно этой академии помогали в строительстве Императорского дворца Капитолиса, о чем с гордостью им и сообщил магистр Академии.
Вечером, после столь насыщенного дня, Арчибальд с удовольствием погрузился в огромную мраморную ванную, что была магически зачарована на поддержании комфортной температуры. Нега, навалившаяся на него, заставила простить этот похожий на игрушку город.
Утром они направились в порт перед этим закупившись книгами по истории и традициям Зултаната. Арчибальд никогда не бывал в порту, ни «здесь», ни «там», так что суета морской жизни была ему в новинку. Их корабль был точно таким же, как на картинках: огромное деревянное судно, обвитое километрами канатов, скрипящее от каждого шага по нему. Судно располагалось у отдельного причала, для особых гостей. На другой же половине порта сновали более мелкие корабли и суденышки, что выглядели щепками рядом с их кораблем и двумя еще такими же.
– Это рыбаки? – спросила Юиль у провожатого, кивнув в сторону лодочек
– Нет, госпожа, не рыбаки. Это торговцы мрамором.
– Они перевозят мрамор на этом? – скепсис сочился из голоса эльфийки.
– Нет. Эти торговцы лишь приплывают заключать договора о поставках, а сам камень вывозят из самих каменоломен.
– Их много. А разве полис не монополизирует торговлю мрамором? – спросил Арчибальд.
– Лишь частично. Полис выдает нашедшему, или заплатившему, лицензию, на добычу и продажу камня, и берет свою долю.
– И какова доля?
– Все зависит от вклада города в месторождение. Сколько долей вложил город, столько долей прибыли и получает, но не меньше четверти. Если же нашедший не может оплатить месторождение, то Град выдает ему единоразовую выплату и самый маленький процент от продаж, в течении следующего года, а после разработка переходит во владение полиса.
Их судно носило название «Резчик волн». Арчибальд не разбирался в кораблях, так что к какому классу его стоило отнести не знал. Капитаном был мужчина чуть за сорок, одетый в белый китель, что сиял, как на параде. Судя, по его словам, это судно было одним из лучших в этом порту, а он сам мог поручиться за любого из членов своей команды. Матросы и вправду крепки и выносливы, вне зависимости от пола. От них шла аура, точно такая же, как и от ветеранов легионов, что Арчибальду доводилось встречать, поэтому он перестал волноваться и сосредоточился на самом путешествии. Арчибальд никогда раньше не путешествовал морем, тем более на таком судне, поэтому волновался, что не сможет побороть морскую болезнь. Единственной надеждой оставался опыт тела самого старика, доставшееся ему: если он был действительно хорошим путешественником, то и морем плавать должен был.
Каюты, которые им выделили были не самые большие. Арчибальд, что уже распробовал на себе всю прелесть отдыха в маленьких комнатушках таверн, дискомфорта не испытывал. А вот один из послов, что ехал от дворян Империи, постоянно воротил нос и был недоволен, что им выделили столь не соответствующие их статусу каюты. Он разошелся так, что уже хотел начать претендовать на каюту капитана, но вмешавшийся Д’Энуре сумел погасить конфликт. Кровати в каюте были странные: они не стояли на ножках, а были подвешены к потолку на канатах.
– Так лучше переносится морская болезнь, господин, – просветил их матрос-провожатый. – Не стоит беспокоится, на канаты наложено заклинание, что будет уменьшать качку, если она станет серьезнее.
– Это как на осях кареты? – спросил Тог’рек.
– Это мне не ведомо, господин. Я лишь знаю, что на этих канатах оно точно наложено.
У каждого из них была своя маленькая каюта. Они разместились с достаточным уровнем комфорта, все, кроме варвара. Кровати были рассчитаны на человека среднего телосложения, а здоровяка таким нельзя было назвать даже сослепу. Но зная, что ему было комфортно почти везде, Арчибальд не волновался; Тог’рек как-нибудь сумеет разместиться.
