Роман Сергеевич Тимохин
Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала
– Да, – она хлопнула по своей небольшой походной сумке, где носила книгу и пишущие принадлежности. – Только вот перьев и чернил нет, остался лишь небольшой уголек, для скорых записей.
– Нам больше и не надо. Будем переходить из пролета в пролет, и фиксировать свои перемещения, хотя бы схематично.
– Хм. Понятно. Раз Тог’рек спокойно вернулся назад, то порталы стабильны. Так мы всегда сможем вернуться.
– Да. Осталось только понять в какую сторону идти.
– Путь должен иметь явные отличия, учитель.
– Верно. Попробую выйти в другой пролет.
– Может не стоит? У нас, вон, есть подопытный варвар?
– Эй!
– Ты же любишь везде первым лезть?! Хоть польза, какая-то будет.
– Успокойся, Юиль. Я пойду.
Арчибальд вышел в пролет и ничего не произошло. Так он поступил еще два раза.
– Вот и отличие: этот пролет единственный, где видно исходящий.
– То есть, единственный, где Вас видно?
– Грубо говоря, да.
– Пусть этот пролет будет северный. Вы готовы?
Здоровяк и эльфийка синхронно кивнули. Они перешли в следующий пролет, и пока эльфийка зарисовывала схему, Арчибальд оглянулся: огромный крест на полу находился там же где его и оставил варвар.
***
Пролет за пролетом оставляли они за собой. Сколько часов это заняло, они не знали: без явных ориентиров, будь солнце или луна, понять точное время, проведенное в лабиринте, было невозможно.
Варвар говорил о половине суток: хоть его «внутренние» часы и были достаточно точны, здоровяк не измерял время минутами или часами – степным жителям точное время не было нужно. Девушка предполагала, что они в подземелье уже три четверти суток. Ей, как равнинному эльфу, было тяжко находиться в подземелье столь долгое время. Сам Арчибальд думал о целых сутках.
Они останавливались, отдыхали, и утоляли голод и жажду булочками с водой, что сотворили с помощью магии. Долго держаться на такой диете было невозможно, и Д’Энуре с Юиль все сильнее падали духом. Варвар хоть и выглядел уставшим (он отдыхал меньше других), держался бодрым, чем разжигал у девушки чувство зависти. Арчибальд не решался ее успокоить: если ее огонек гнева помогал девушке держаться, то пусть пока так и будет.
– Фух… – очередной привал, как казалось, вытягивал силы не меньше, чем сам процесс поиска маршрута.
– Нельзя долго сидеть, – с серьезным лицом выдал варвар.
– Сама знаю! – девушка была на грани нервного срыва, и если они не найдут выход в течении нескольких часов, то девушка может стать совсем неадекватной: потерять ее в этом хитром лабиринте, значит обречь на смерть.
– Юиль…
– Я в порядке! – девушка, впервые на его памяти, повысила на него голос. – Со мной все хорошо! – Чеканя каждое слово, процедила эльфийка.
Арчибальд поднял глаза на варвара, а тот лишь тяжело вздохнул: плохое психологическое состояние было слишком явное, чтобы его можно было скрыть.
– Тог’рек, дай мне полчаса, я уже не молод, надеюсь, ты это не забыл, – Арчибальд незаметно для девушки подмигнул здоровяку. Тот картинно насупился и тяжело выдохнул:
– Пятнадцать минут, больше рассиживаться нельзя.
Они перекусили невкусными пресными булочками и такой же пустой на вкус водой и направились в следующий пролет. Арчибальд взял из рук девушки исчерканную книгу и уголек: хоть черед был и ее, но отдых девушке был необходим как свежий воздух.
– Эм… наставник… – неуверенно произнес варвар. – Тут, это, в общем, вот.
Он указал пальцем в соседний пролет.
– Что там… – Арчибальд осекся.
На полу соседнего пролета виднелись две борозды крест-накрест, те самые, что оставил варвар в самом начале их пути.
– Опа…
– Выходит, мы ошиблись? – Арчибальд не столько утверждал, сколько спрашивал у своих учеников.
– Выходит, что так… – голос девушки был тише тихого. Апатия, шедшая вслед за агрессией, не говорило о ее состоянии ни чего хорошего.
– Не волнуйся Юиль. Даже если мы нашли начало нашего пути, это уже хорошая новость, – Арчибальд не знал, в чем эта новость была хорошая, но приободрить девушку, был обязан.
Втроем они окружили крест в полнейшем молчании.
– А может вы прыгнете? Как тогда, с сокровищницей?
– Слишком рискованно. Защита от магии может меня не пустить, я не смогу точно представить точку перехода, а до точки во дворце слишком далеко. К тому же, я смогу помочь только Юиль.
– Ой, да, ладно! – махнул рукой варвар. – Я же не девушка из дворян, я варвар! Как-нибудь справлюсь.
– Ты это про меня, да?! – эльфийка снова начала яриться.
– Нет, Юиль, что ты! Тог’рек же сказал «из дворян», он не хотел тебя обидеть.
– Нет, он так специально сказал.
– Юиль… – у Арчибальда, удерживающего девушку от нападения на варвара, заканчивались аргументы.
– Наставник, – прервал ход мозгового штурма здоровяк, его голос был чуть встревожен. – свет…
Д’Энуре повернулся в сторону здоровяка и увидел, как тот вглядывается в даль, то в одну, то в другую сторону. Арчибальд поднялся и сам начал вглядываться в лабиринт пролетов. Не сразу он осознал, что свет в дальних пролетах гаснет, все больше пролетов поглощая беспросветной тьмой. Кольцо света все сильнее сжималось вокруг них, пока не остался лишь один пролет, тот самый в котором они находились.
– А тут, не погас, – констатировал очевидное здоровяк.
– Угу, – буркнул Арчибальд.
Постепенно кристалл, вмонтированный в потолок, засветился ярче, колонны будто бы налились светом изнутри, а пространство между пролетов стало напоминать стекло, покрытое морозным узором.
– Наставник?! – в голосе варвара слышалась тревога, но Арчибальд ничего на это не ответил: даже его силы и знаний не хватало, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление ловушкам и мощи строителей этого дворца. Им остается лишь принять то, что было приготовлено для них далее. Свет застилал весь пролет, создавая ощущение собственного веса: казалось, что его можно было зачерпнуть пригоршней. После, свет снова погас, и лишь крест на полу, да и следы ног в пыли говорили, что тут когда-то кто-то был.
Глава 17.
Арчибальд открыл глаза и увидел светлый потолок, с которого свисала люстра с магическими кристаллами. Он знал этот потолок, эту люстру и этот балдахин над кроватью, ведь всех их Арчибальд выбирал сам. Сев в кровати и оглянувшись, Арчибальд убедился в своей догадке – он был дома. Это была его спальня, светлая и скромная.
В горшке, что стоял углу, росли пахучие цветы, название которых он так и не смог запомнить. Его секретарь, утверждал, что такие цветы стоят во многих домах знатных персон – их запах способствовал приятным сновидениям. Арчибальд же считал их запах слишком терпким, но спорить с человеком, всю жизнь посвятившим изучению тонкостей ведения хозяйства знатного дома, не решился.
Ключ провернулся в замке дважды, и широкая двухстворчатая дверь распахнулась. Скрежет замка и дверных петель был единственной раздражающей вещью в его доме, но их оставили в целях безопасности: уверенности в том, что отодвинутые от имперской кормушки дворяне, прекратят пытаться его убить, не было.
В спальню, чинно и с благородной выдержкой, вошел его секретарь, Брас Тарикус. Брас подошел к окну и отточенным движением раздвинул плотные шторы, впустив в спальню яркий солнечный свет. Арчибальд, на секунду ослепнув, зажмурился и сел на край кровати. Следом за светом в комнату проник шум сада: шелест листвы, щебетание птиц, и бурчание садовника; судя по всему, Брас открыл окно.
– Доброе утро.
– Доброе, господин Д’Энуре.
Проморгавши, Арчибальд взглянул на Браса и обомлел: его секретарь казался совсем дряхлым стариком. Нет, Брас не был юнцом, он разменял половину шестого десятка, но «этому Брасу» было уже крепко за семьдесят.
– Брас?! Это… это ты?!
– Да, господин Д’Энуре, это я. А вы ожидали увидеть кого-то другого?
– Нет, что ты, нет. Просто ты такой… эм… старый, – неуверенно промямлил Арчибальд, не имея намерения обидеть своего секретаря.
– Старый?! – удивился Тарикус, – А-а-а, вот оно, что…
В глазах секретаря появилось понимание, чего-то не уловимого для Арчибальда: он смотрел на секретаря, ожидая, что тот прояснит ситуацию.
– У вас опять был приступ?
– У меня?! – испугался Арчибальд.
– Да, господин, Д’Энуре, у вас, – погрустнел Тарикус. – Ваш разум постоянно возвращается назад, на двадцать два года.
– Двадцать два года! Но, как… и… почему?!
– Точно не могу сказать. Приступы начались, когда вы вернулись из дипломатической поездки по Зултанату. Ваш разум возвращается назад, к тому времени. Ровно на двадцать два года назад.
Арчибальд подскочил на месте: он совсем забыл, что еще минуту назад находился в хитром портальном лабиринте.
– Что случилось? – Тарикус выглядел обеспокоенным.
– Там! – Арчибальд махнул рукой куда-то неопределённо в сторону. – Там, мои ученики: я должен…
– Все хорошо, господин Д’Энуре, – Брас тепло улыбался, – с вашими учениками все хорошо.
– Правда?!
– Правда, господин Д’Энуре, они живы и здоровы.
– Постой, постой. Я помню Зултанат, помню Глаз Пустыни, помню Дворец… – Арчибальд перебирал последние отложившиеся в его разуме события.
– Мне не известно, что произошло в Зултанате, но вы приехали на шесть декад позже посольства, сильно истощенный, в первую очередь, морально. Я никогда не видел вас таким унылым. Спустя год начались ваши приступы. Вы постоянно возвращаетесь к тем дням, но спустя короткое время приступы отступают. Вы всегда спрашиваете, про своих учеников, про Империю, про Зултанат и еще, про некие поиски, что ни к чему не привели.
– Не привели?
– Да, леди Хааман, упоминала, что искомое вы не нашли.
– А что с Юиль? И с Тог’реком?
Брас тяжело выдохнул и принялся декларировать, как казалось, многократно повторяемую речь:
– Леди Хааман, за двенадцать лет добилась больших успехов: когда представитель народа эльфов, посол Реест, сложил с себя полномочия, то именно леди Хааман, стала голосом эльфийской расы у Императорского трона. Ну, а после…
– Что, после? – Арчибальд жадно впитывал все крупицы информации, получаемой от своего секретаря.
– А после отношения между леди Хааман и Его Величеством стали более… хм… тесными.
– А?! – Арчибальд подумал, что ослышался.
– Да, так и есть, – улыбнулся Брас. – После смерти своей первой жены, Елены, Август впал в депрессию, из которой его вывела ваша ученица. Сначала они стали хорошими друзьями – ну а потом, эти отношения переросли в нечто большее. Конечно, среди знатных лиц были те, кто выказывал недовольство, но их было не много, да и Ваши усилия по интеграции эльфов в жизнь Империи дали свои плоды. Так, что они уже пять лет как счастливы в браке.
– О, как…
– Да, все именно так. А что касается вашего второго ученика, господина Тог’река, то и его дела складываются отлично: большая часть степей юга под его контролем.
– Он вернулся назад? – сердце Арчибальда коснулись одновременно и радость за его успехи и чувство досады, что он его оставил.
– Да. После вашего визита он пробыл в Империи еще чуть больше года и вернулся в степи. После, он объединил несколько кланов под своим началом. Спустя еще пять лет под его началом были уже десятки племен. Его имя стало широко известно каждому жителю обоих континентов. Даже Император Август принимал его как равного себе, при посещении им Империи.
– Тог’рек повел свой народ войной на Империю? – напрягся Д’Энуре.
– Нет, что Вы! – улыбнулся Брас. – Август заключил с ним договор: безопасный проход торговцев через степи в обмен на небольшую плату.
– Август действительно заключил такой договор?
– Конечно! Три ветки Имперского Тракта стали единственными безопасными проходами через степи к прибрежным полисам и существенно утяжелили кошельки имперских торговцев. А варвары получили возможность обзавестись хорошей экипировкой.
Арчибальд тяжело вздохнул, пытаясь спросить, но тут же осекся. Как так получилось? Почему он ничего не помнит? Может ли быть так, что его поиски действительно ни к чему не привели? Может ли его разум угаснуть настолько, что приступы стали частыми и сопровождались потерей памяти? Конечно же может: он мог не найти Фиал и сейчас его разум живет своей жизнью, а сам Арчибальд этого понять не в состоянии.
Брас подошел к нему и положил руки на плечо и грудь:
– Вам стоит отдохнуть, господин Д’Энуре, – он мягко, но уверенно надавил ладонью на грудь и Арчибальд не стал сопротивляться. – Все хорошо, господин Д’Энуре, Вам нужно поспать.
– Все хорошо, – тихим эхом повторил Арчибальд и закрыл глаза, утонув головой в подушке.
«Все хорошо» – подумал он, и, пытаясь погрузиться в сон, ощутил крупицы песка меж кончиков своих пальцев.
***
– Леди Хааман?
Вопрос вывел Юиль из ступора. Удивленными глазами она огляделась, не понимая, что происходит. Девушка сидела на дорого украшенном кресле за широкой кафедрой. Беглым взглядом она опознала помещение, где находилась: это был Церемониальный Зал Имперской Магической Академии. Большой круглый зал с небольшим помостом в центре и восходящими наверх, к стенам, кафедрами, был многолюден. Сказать, что здесь совсем нет мест, было нельзя, но, на памяти Юиль, так много посетителей Зал не собирал никогда. Самые ближайшие к центральному помосту кафедры занимали, как правило, самые авторитетные и сильные заклинатели.
Девушка не сразу поняла, с какого ракурса она смотрит на помост – она сидела по центру главной трибуны. Это место предназначалось для Верхового Магистра Академии, или Верховного Архимага Империи. На секунду ее захватила паника – даже ее учитель сидел на этом самом месте лишь один раз, сколько она его помнит: в тот самый день, когда она, будучи маленькой хрупкой и наивной девчонкой, приехала поступать в Академию.
– Леди Хааман, все в порядке?
Голос, что раздался, справа от нее, принадлежал пожилому мужчине-человеку, что был одет, как и подобает сильному заклинателю: темная шелковистая мантия с капюшоном из сизых вороньих перьев. Чуть поодаль от него сидела старая эльфийка в травянисто-зеленом наряде, что так же обеспокоенно смотрела на нее. Слева сидел мужчина лет тридцати, в небесно-голубом френче и его длинные ниспадающие волосы, не смогли скрыть его андрогинной внешности. Он чуть наклонился к ней и спросил:
– Верховный Магистр, может, стоить устроить перерыв? Хм? – его сладкий елейный голос внушал доверие.
– Нет, не сто… – она резко оборвала себя на половине фразы. Ошеломление вызывало два факта. Первый – он назвал ее «Верховный Магистр» – этот титул мог быть дарован лишь Советом Преподавателей. Даже Император не мог повлиять на их выбор. Самое большое, что он мог сделать назначить другого Верховного Архимага Империи, но в истории был лишь один случай, когда два этих титула носили разные люди. Вторым ошеломляющим ее фактом стал ее голос. Теперь это был голос, не принадлежащий молодой девушке, а скорее женщине, что была уже в годах.
– Прошу, любезнейший, продолжайте, – мужчина с елейным голосом обратился к стоящему на помосте молодому человеку, что, при помощи ученической доски и кипы свитков, держал доклад перед аудиторией. Молодой человек поклонился и продолжил свой рассказ.
Юиль опустила глаза на свои руки. Крючковатые пальцы и пигментные пятна точно не могли принадлежать ладоням молодой девушки. Ощупав свое лицо, она нашла его морщинистым, что развеяло все сомнения – она пожилая женщина. Юиль сжала кулак и почувствовала в себе магическую энергию – много энергии. Это ее удивило – после перерождения она не могла использовать магию выше третьего круга, но сейчас вполне могла бы осилить и пятого, притом достаточно легко. Юиль сжала кулак, собирая энергию воедино. Сила, что текла в ней, захватывала дух.
– Может, все же стоит прерваться? – старик справа наклонился, почувствовав концентрацию ее магических потоков.
– Нет, нет, что вы. Просто я, просто… – ни одна отговорка не приходила ей в голову.
– Понимаю, понимаю, – голос раздался из-за молодого мужчины слева. За ним сидел сухонький старичок, которого не было видно. – Порой, нам старикам нужно разминать свои старые кости, ох, – он повел плечами, как будто бы собираясь сбросить с себя груз прожитых лет.
– Господа магистры, – женщина-эльф недовольно зашипела, – этот молодой человек готовил свое исследование целых десять лет. Не могли бы Вы, проявить хоть каплю уважения.
Легкость, повисшая между ними, пропала и все четверо стали внимательно вслушиваться в то, что говорил докладчик. Юиль обвела зал еще парой взглядов, приметив, что в нем находились не только имперцы, но и представители других стран. Но единственного, кого она искала глазами, здесь не было: ее учителя, Арчибальда Д’Энуре.
– Простите, – она говорила тихо, обращаясь к молодому магистру, что сидел слева от нее, – простите, я не вижу господина Д’Энуре…
– Кхе, – хмыкнул тот, – мы бы и сами хотели бы хоть раз на него взглянуть. Только вот Мать-Богиня забрала его к себе раньше, чем нам улыбнулась удача. Но у нас есть Вы, леди Хааман, его ученица. Можно сказать, нам крупно повезло жить в одно время с Вами, Верховный Магистр.
По ее спине пробежал холодок:
– А как давно его не стало?
Молодой мужчина удивленно на нее посмотрел:
– Более ста сорока лет уже прошло.
Сто сорок лет… теперь все стало на свои места. Ее учитель уже давно мертв, а она благодаря труду и таланту добилась невероятных для эльфа высот: стала Верховным Магистром, что было бы невозможно без наставлений ее учителя. Это так же объясняло и ее старость – сейчас ей должно было быть уже за двести лет. Для эльфов, двести лет был солидным возрастом, но не критичным, некоторые доживали и до двухсот пятидесяти. Правда, учитывая ее перерождение, она прожила действительно много. Юиль рефлекторно потерла шрам на груди – он был все там же. Но почему она не помнит эти сто сорок лет? Ее разум одряхлел? Не исключено. Она сама наблюдала за угасанием своего наставника, поэтому предполагала, что и с ней может произойти то же самое. Вот значит, как оно ощущается, с другой стороны. Ей стало грустно на душе, и она отвлеклась на речь молодого человека, что стоял на помосте.
***
– До дна!!! – сильный нестройный хор мужских и женских голосов вывел Тог’река из оцепенения. Варвар быстро соображал, но сейчас ему требовалось время для осознания ситуации. Он сидел на кресле из костей животных и бовинтавров, что стоял во главе стола уставленным самыми разными блюдами. Пища была типичной для варварского стола: жареное мясо, в самых разнообразных формах, от небольших отрезанных кусков дичи, до запеченных целиком птериксов, а также овощи, фрукты и хлеб. Но соперничать с мясом по количеству мог только алкоголь: пивные и винные бочонки небольшими башнями высились то тут, то там. За столами сидела сотня человек, не меньше, мужчины и женщины, все в варварских одеждах. То, что это были именно варвары, Тог’рек не сомневался: варварский столовый «этикет» был ему знаком: люди отрывали мясо кусками и, запивая алкоголем, разбрызгивали повсюду вокруг себя содержимое собственных ртов.
Гвалт, ругань, смех и чавканье раздавались по всему огромному шатру, что накрывал эту пирушку. Ранее, Тог’рек никогда не видел столь огромного шатра. У него, в бытность им вождем трех племен, тоже был большой шатер, но он навряд ли мог вместить более пары десятков человек.
Он стал всматриваться в лица и с удивлением обнаружил, что большая часть варваров, ему была знакома. Вон там «сражался» с ножкой птерикса Шам`рак Кровавый из клана Красных Топоров; этот здоровяк прославился парой своих топоров, имевших заточку зубцами, отчего каждый его удар разрывал плоть противника, оставляя чудовищные раны. Чуть поодаль от него сидела Крэ`тка Пудовый Кулак, из Холмовых Скитальцев, что по слухам могла убить одним ударом кулака. А ближе к нему сидел худощавый и старый на вид, но чертовский хитрый, Хру`эн Истоптавший Тысячу Сапог, что обошел оба континента от края до края. Другие же варвары хоть и были не столь искусными воинами, тоже были известными среди сородичей: почти все они были или вождями, или старейшинами своих племен. Тог’рек немного опешил: собрать так много лидеров кланов было практически невозможно, ведь многие из них были кровными врагами друг друга. А здесь все сидели и пировали, как один народ.
Единственное, что Тог’реку было не понятно, почему именно он сидел во главе стола. Он бросил на себя взгляд: его одежда была богаче той, что он носил ранее. Тело и руки были такими же, за исключением большого количества шрамов, появления которых он не помнил.
Справа от него сидела женщина. Ей было на вид лет сорок, может сорок пять. Крепкая телом, она не была красавицей, но Тог’реку понравилась. Ее волосы только-только тронула седина, а одежда была хоть и варварской, но была дорого украшена. Почувствовав его взгляд, она повернулась и улыбнулась, едва кивнув.
– Короче, это… ик!.. – один из гостей, вождь племени Саблезубых, поднялся с кубком и попытался что-то сказать. – За Вождя! Вот… ик!..
– За Верховного Вождя, – поправил его гость, сидевший напротив. Тог’рек не знал, из какого тот клана, но судя по амулетам, это был один из шаманов. – Или ты пытаешься сравнить себя с Верховным Вождем, – шаман указал на Тог’река, – даже после того, как проиграл ему?
– Ну, проиграл, ну, и что?! А кто бы у него выиграл, а? Сильнее него варвара не бывало в истории. Только Крон`нар, Первый из варваров, мог бы с ним потягаться. К тому же, я хотя бы, попытался ему сопротивляться, показав свой боевой дух! А, вы, Песчаные Змеи?! У вас даже не было яиц, чтобы доказать, что вы настоящие варвары!
Тог’рек слышал о клане Песчаных Змей, клане, что кроме силы воспитывал внутри своих членов еще и хитрость, за что другие кланы им не доверяли. По шатру раздались небольшие одобрительные возгласы. Шаман из клана Песчаных Змей побагровел и плеснул вождю саблезубых пивом в лицо:
– Ах ты, кот драный! Да как ты смеешь?!
Вождь Саблезубых схватил шамана за грудки, после чего получил от того уже пустой кружкой удар снизу в челюсть. Оба бойца повалились на пол, а их сопровождающие не преминули влезть в потасовку. Тог’рек лишь вздохнул: варварская пирушка без хорошей драки считалась плохой. Но почему он ткнул в него пальцем и назвал «Верховный Вождь»? Он не успел обдумать эту мысль, как на его предплечье легла чья-то рука. Он повернул голову, догадываясь, кто положил ему руку на предплечье.
– Останови их, Тог’рек, – попросила женщина. – Сейчас не время, осталось совсем немного. Потом, они могут делать что захотят, но только не сейчас.
Ее глаза не молили его об этом, а лишь просили, взывая к голосу разума. В чем-то она была права: раз здесь собрались так много вождей, старейшин, сильных воинов и шаманов, то на это должен был быть сильный повод. Если его называют «Верховным», значит, собрал их именно он, и он несет ответственность за них. Почему он это сделал, не было понятно, но это вопрос не сиюминутной важности. Тог’рек кивнул и уверенно встал:
– Довольно!
Его голос был так властен, силен и громогласен, что это удивило самого Тог’река. Драка моментально прекратилась. Сражающиеся недовольно заняли свои места, свирепо поглядывая друг на друга; Тог’рек понял, что обиду друг на друга они затаили надолго.
– Не сейчас.
Чеканя каждый звук этой фразы, как на наковальне, Тог’рек почувствовал, как атмосфера в шатре чуть накалилась. Он уже хотел было обругать самого себя, за то, что испортил столь грандиозный пир, как поднялся один из уважаемых шаманов – Рук`тик Северянин. Он был известен тем, что пришел в южные степи из земель севернее вулкана, где тоже жили варвары. Он быстро снискал славу, как мудрый шаман, так что к нему часто обращались за советом.
– Верховный Вождь прав. Нам осталась последняя битва, битва за Капитолис. После победы на северном континенте не останется ни одного из государств, что не признают нашу силу и могущество.
Пока все согласно закивали, спина Тог’река покрылась мурашками. Он не испытывал этого чувства уже очень давно, с того самого дня, когда еще зеленым юнцом бросил вызов вождю своего клана и победил, лишь отдавшись на волю ярости берсерка. Его горло пересохло, и он стал оглядываться, в поисках чего-то жидкого. Жена, а теперь Тог’рек отчетливо понял, кто это за женщина, быстро сообразила и твердым уверенным голосом произнесла куда-то в сторону:
– Вина!
Тог’рек не мог уложить в голове то, что он услышал: все северные государства пали под яростным натиском его армии, армии, что не собирал ни один варвар до него. Лишь один город еще держался – Капитолис. Город его друзей, город его наставника.
Нет, он не мог… или все же мог? Он хотел быть лидером, что объединит, так много варваров, насколько сможет, но он и не думал, а что будет делать дальше? Варвары не похожи на неженок Империи: им нужен серьезный повод, чтобы собраться в таком огромном количестве. По его примерному подсчету, с вождями должна была прийти армия, численностью от ста легионов человек. Как же много! Удержать такую армию без битв было невозможно. И он повел лишь в том единственном направление, где такие битвы можно было найти: на север.
– Вот, – он услышал дрожащий мальчишечий голос и повернул голову. Серебряный поднос держал юнец, что был не старше двадцати лет, закованный в стальные кандалы. Его драная одежда была Тог’реку знакомой и, покопавшись в своей памяти, он припомнил похожие френчи, носимые многочисленными чиновниками Империи. С каждым мгновением сомнений становилось все меньше – он действительно собрал армию и разграбил Империю Августа.
Руки парня дрожали, держа поднос, на котором возвышался кубок из черепа, оббитый серебром. Тог’рек взял кубок, отхлебнул вина и принялся думать. Варварская традиция использовать черепа достойных врагов в кубках, говорила ему о том, что бывший обладатель этого черепа был поистине выдающимся человеком, раз Тог’рек, будучи Верховным Вождем, использовал его для своего кубка.
Чем больше он смотрел на вождей, тем больше замечал того, чего видеть не хотел: трофеи из Империи. То меч, висевший на поясе, явно не варварской работы, то магическая безделушка в руках шаманов, то браслеты, то кубки. Все, так или иначе, показывало ему разрушение, что он принес за собой.
Он сидел в прострации пока остальные продолжали пировать. Его жена заметила сонм, в который он погрузился, и снова положила руку на его предплечье:
– Все в порядке? – в ее голосе слышалось волнение.
– Да, в порядке.
– Я не видела тебя таким хмурим уже очень давно, с того самого дня.
Что за день она упомянула, Тог’рек не понял, но ему не было до этого никакого дела – он думал лишь об одном человеке, что не должен был пострадать ни при каких условиях: его наставник, Арчибальд Д’Энуре.
– Ничего особенного, всего лишь хочу сохранить жизнь одному человеку.
– Августу?! Да, это будет раб достойный Верховного Вождя, – улыбнулась его жена.
– Я про своего наставника.
Глаза женщины округлились и опустились на кубок, из которого только что испил Тог’рек. Не сразу, но до него стало доходить ее недоумение. Он опустил округлившиеся глаза, глядя точно в глазницы черепа. Спина покрылась инеем, а по лицу побежал холодный пот.
Нет! Нет, нет, нет! Он не мог это сделать! Его руки дрожали так, что вино из кубка проливалось на пол. Желание отринуть этот факт было настолько сильным, что он отбросил кубок от себя. Тот, пару раз звякнув серебряной окантовкой, покатился по столу, и, остановившись, взирал пустыми осуждающими глазницами прямо на Тог’река.
Гости заволновались; кто-то даже предположил, что Верховного Вождя отравили. Но Тог’рек продолжать смотреть на залитый вином, как кровью, череп кубка.
– Нет… я не мог… – его голос дрожал.
– Но так и было, – вкрадчивый голос его жены был не милосерднее топора палача, – разве ты не помнишь? Когда орда варваров только вторглась в Империю, вы встретились на южных границах, и он потребовал, чтобы ты отвел свои войска на юг, но ты ответил отказом. Тогда вы и сошлись в битве. Это было славное сражение, что будут воспевать до конца времен все варвары всего мира.
Хор одобрительных голосов гостей не возымел успокаивающего действия.
– Нет… я… я, не мог… – вновь повторил он еле слышно. Его огромная грудь вздымалась, но воздуха катастрофически не хватало. Ему нужно выйти на воздух, уйти от этого места как можно скорее; ускакать, убежать, уползти, если других возможностей не будет. Дальше! Как можно дальше от этого кубка и от того позора, что он навлек на себя убийством своего наставника. Тог’рек вскочил и направился к выходу из шатра.
– Постой, Верховный Вождь, ты куда?! На завтра же назначена осада?! – спросил кто-то из гостей.
– Не будет никакой осады! – рявкнул он.
– Как не будет?! – ему перегородил дорогу один из вождей. – Что все это значит?
– Я сказал, не будет никакой осады, – Тог’рек был готов силой проложить себе дорогу к выходу.
– Что значит, не будет?! Мы через столько прошли, стольких потеряли, и все зря?!
– Вот именно! У меня год назад погиб сын! И что?
Вопросы полились со всех сторон, перетекая в оскорбления и угрозы, но Тог’реку было все равно. Он с силой оттолкнул вождя и тот кубарем покатился, сбив еще несколько человек. Тог’рек помчался, не разбирая дороги к выходу, что послужило сигналом к действию для других вождей. Они цепляли его, выплевывая оскорбления прямо в лицо, в попытке остановить, но все это было бесполезно. Чем ближе он был к выходу, тем ожесточеннее сопротивление ему оказывали: к середине пути его били кулаками, а под конец он уже стал чувствовать, как в его плоть стали впиваться кинжалы и ножи. Тог’рек отбивался руками, но силы покидали его. Выход! Туда и только туда. Неважно убьют они его или нет: он заслужил смерть, когда собственными руками убил своего наставника. Он хотел лишь в последний раз увидеть свет солнца и вздохнуть свой последний глоток свежего воздуха.
Силы покидали его м сопротивляться множеству ран было тяжело. Собрав их не многочисленные остатки, он в последнем яростном движении рванул к выходу, сбивая толпу, преграждавших ему путь к свободе. Последнее, что он увидел, была яркая солнечная вспышка, а после, он потерял сознание.
Глава 18.
Арчибальд открыл глаза: что-то было не так. Он не мог сказать, что именно, но странно чувство неправильности происходящего не покидало его. Он сел и оглядел свою комнату: ничего странного не было. Все предметы стояли на своем месте, все было именно так, как и должно было быть.
– Что-то не так, господин Д’Энуре? – спросил Брас.
– Нет, все в порядке.
Арчибальд снова лег на кровать и закрыл глаза, но забытье сна все никак не приходило. Он лежал с закрытыми глазами, обдумывая свою жизнь. Вместо семи лет он прожил еще двадцать два; неплохо, для поехавшего старика. Он достиг всех своих целей, так что ему нечего стыдиться или бояться. Арчибальд лишь надеялся, что Мать-Богиня будет довольна проделанной им работой. Но странное чувство не испарилось, даже наоборот: тревога усилилась.
