Роман Сергеевич Тимохин
Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала
После размещения Арчибальд вышел на палубу и к удивлению, заметил, что корабль уже отплыл. Это произошло спокойно, тихо и незаметно, чем вызвало у него легкую обиду: он хотел запечатлеть в своей памяти этот момент. Капитан был с одной стороны рад, что смог удивить столь высокого гостя, но и был разочарован, что не оказал тому в удовлетворении столь скромного желания.
Путешествие шло тихо и спокойно. Первый день Арчибальд торчал на палубе. Он глазел как ловко матросы и капитан управляли столь огромным судном. Они взлетали вверх по веревочным лестницам быстрее, чем сам Д’Энуре пробежал бы такое расстояние по голой земле. Капитан и его два помощника отдавали четкие и ясные приказы зычными голосами, употребляя огромное количество терминов, что Арчибальд в жизни не слышал.
Когда же работа матросов становилась долгой и монотонной, они затягивали песню. Строй нескладных мужских и женских голосов сливался в едином и приятном слуху хоре. Правая рука капитана, девушка лет тридцати, пояснила, что такими песнями матросы настраиваются на один ритм дыхания, что упрощает командную работу, делая ее более слаженной. Для каждой из работ был свой набор песен. Главным же запевалой был опытный и покрытый сединами матрос с громким, почти таким же командным голосом, как и у капитана.
– Если она моя правая рука, – капитан указал, на свою первую помощницу, – то он главный палец на этой руке.
Капитан рассмеялся, поддерживаемый улыбками первой помощницы и самого Д’Энуре. За время плаванья Арчибальд пытался вслушаться в множество песен, что распевали матросы. Они пели о моряках, что ушли в море, а вернувшись узнавали, что их любимая девушка уже давно их позабыла; пели о девушке, что встречала рассвет в ожидании своего любимого на краю скалы, а тот влюбился в заморскую царевну «…что краше нет, на всем свете…»; пели о лихой рыжей пиратке, что была ростом с дитя, но могла поднять лошадь, и том как она со своими двумя помощниками, братом и сестрой, бороздили моря, грабя богатых и раздавая золото бедным; пели о доблестном капитане, что сразился с морским чудищем и ушел на дно, отказавшись покинуть свой корабль; пели о парне влюбленном в девушку, что «знавал» каждый, даже самый дрянной пират, в порту; пели о Жнеце Костей, мифическом корабле-убийце, что состоит полностью из костей своих жертв, и множество-множество других песен, с незатейливыми и простыми сюжетами.
Последующий день не принес ничего нового. Тог’рек, лишенный пространства для тренировок, в основном спал. Делал он это весьма забавно, развалившись на короткой, для него, кровати не вдоль, а поперек. Его ноги, до колена, и голова свисали с боков кровати, когда как руки варвар распластал на всю ее длину. Юиль и Д’Энуре провели почти весь день за книгами. Вечером, когда уже стемнело и все разошлись по своим каютам, оставив лишь дежурную смену из экипажа корабля, Арчибальд решился выбраться на палубу. Он хотел посмотреть на Близнеца-Солнца.
Так называли планету-гигант в Зултанате, что представлял из себя огромный светло-оранжевый шар. Арчибальд не очень хорошо помнил уроки астрономии «там», поэтому мог лишь предположить, что данная планета вращается ближе к звезде, чем та, на которой он находился. В Зултанате эта планета считалась братом-близнецом Отца-Солнца, что очень сильно завидовал ему, и один раз в пять-десять лет он нападал на своего брата, пытаясь погрузить мир в темноту, а самому воцариться в этой темноте. Это было затмение, периодом в одни сутки и называлось Днем Тьмы. Согласно традициям, многих верований и государств этот день или сильно боялись, или наоборот, сильно почитали, как время для проявления своей отваги и мужества. А после «позорного» поражения Брат-Близнец «сбегал», пока медленно, но верно вновь не приближался, чтобы бросить вывоз своему брату.
Арчибальд вышел на палубу в ночную тишину и присел на бочку, разглядывая маленький краешек большого шара. «Там» он никогда не видел оранжевого ночного светила. Ночь не была слишком холодной, так что он решил посидеть подольше. Из размышлений его вывел звук плескающейся воды, но не за бортом, а на палубе. Он глянул в темный угол и заметил, как кто-то купается в бочке с водой. Это не было чем-то необычным и Арчибальд уже хотел отправиться к себе в каюту, но его привлек слабый магический импульс, что шел от купающегося. Он удивился, что кто-то может принимать ванну с магическими предметами, на столь охраняемом корабле и пригляделся: ничего не говорило, что у человека такие предметы были. Тот, будучи голым, с головой нырнул пару раз в бочку и вылез из нее, начиная обтираться куском ткани. Арчибальд узнал в нем капитана корабля. Решив узнать, кому может так не доверять сам капитан, он направился к нему. И чем ближе Арчибальд приближался, тем отчетливей видел, что магическая энергия не исходила от какого-либо предмета – она исходила от самого капитана, точнее от рисунков, что петляли по его спине и плечам. Рисунки оказались татуировками, что очень слабо светились. Арчибальд напряг память и понял, что ни разу «здесь» еще не видел людей с татуировками.
Доска скрипнула под его ногами, и капитан резко обернулся:
– Ах, это Вы, господин Д’Энуре. Вы меня немного напугали.
Капитан попытался перевести разговор в шутку, но получалось у него это не важно: он впервые выглядел растерянно, пытаясь укрыться тканью, словно девушка, что была застукана без одежды.
– Что это? – поинтересовался Арчибальд.
– Эм… кусок обычной ткани, господин Д’Энуре, и ничего более.
– Не делайте из меня дурака, капитан. Я все-таки Верховный Архимаг, пусть и бывший. Я чувствую, что от этих татуировок исходит магическая энергия.
– Прошу Вас, господин Д’Энуре, – взмолился капитан. – Не говорите никому.
– Тогда давайте договоримся так, господин капитан, вы мне все рассказываете, а я про это умалчиваю.
– Видимо выбора у меня нет, – капитан опустил ткань и принялся нормально одеваться.
– Да, видимо, нет.
– Рассказ может оказаться длинным.
– Ничего страшного, у нас еще много времени.
– Все не так просто.
– Ничего не бывает просто, господин капитан. Расскажите мне все поподробнее.
Капитан мялся и чувствовал себя не уютно, но принялся рассказывать:
– Я не всегда был честным человеком. Моей родиной является Наутика, государство, что лежит на самом на самом востоке, северного континента. Думаю, вы и сами знаете, чем оно славиться?
– Да, флотом.
– Не просто флотом – море для нас все. Это наш дом, наша жизнь. Не думаю, что даже Вы, господин Д’Энуре, вполне можете осознать то, как важно море в нашей жизни. Для нас выходить в море, так же естественно, как дышать. Хе!.. Да мы проводим больше времени в море, чем на суше. Я не был исключением: с малых лет я помогал отцу – он был рыбаком. Когда мне исполнилось четырнадцать, я поступил в одну из многочисленных школ мореходства и спустя два года закончил ее с отличием.
Грудь капитана выпятилась от гордости. Он выглядел бы пафосно и гордое, если бы не его вид: сапоги, нижнее белье и капитанский китель, на голое тело.
– Как простолюдину, мне не светило многое, но благодаря отличным результатам в учебе, я смог попасть юнгой на один из кораблей: «Ветреная Странница». Так себе кораблишко-то, если быть откровенным, но в день, когда я вступил на него, то улыбался от борта до борта: это была моя мечта. Спустя три года я уже был старшим матросом и, имея хорошую репутацию, претендовал на более престижную должность на корабле другого масштаба. Но капитан уговорил меня потерпеть еще один рейд. Взамен этого пообещал поспособствовать моему попаданию в один из экипажей Несокрушимой Эскадры, там матросом служил его брат. Вы, господин Д’Энуре, знаете, что такое Несокрушимая Эскадра?
– Нет, – честно ответил Арчибальд.
– О-о-о!!! – глаза капитана загорелись. – Это самая известная эскадра во всем мире. Тринадцать кораблей, лучшие из лучших. Лучшее оснащение, лучший экипаж, лучшие капитаны. Гордость Наутики и гроза всех ее врагов. Эта эскадра ни проиграла, ни одного морского сражения за всю свою историю.
– Больше походит на красивую легенду…
Глаза капитана блеснули злостью и обидой:
– Это факт, зафиксированный во множестве документов, – тон капитана совсем не отличался от тона обиженного ребенка; Арчибальд уколол слишком глубоко.
– Знаю, Вам это не понять, но я купился на его предложение, ох… – плечи мужчины опустились. – Такие предложения даже прожжённым морским волкам не выпадают за всю их жизнь, а тут юнец сопливый…
– И именно тогда все пошло не плану? – догадался Арчибальд.
– Да, господин Д’Энуре, все верно. Мы должны были сопроводить груз пряностей с Джунглевого острова. Но на обратном пути на нас напали пираты. Груженые корабли не могли оторваться от них, и нам пришлось вступить в сражение сразу с двумя кораблями. Каждый из них по отдельности не представлял угрозы, но вместе они были сильнее нас. Торговцы успели создать себе хороший гандикап, но нас слишком сильно потрепали. Дело дошло до абордажа.
Пока капитан вел свой рассказ, они дошли до кормы и поднялись на капитанский мостик. Один из офицеров, что стоял за штурвалом, лишь кивнул им и снова повернул голову, вглядываясь в темноту ночи, освещаемую лишь отблеском лунного света, исходящего от гребней волн.
– Оставь нас, Римук, – бросил ему капитан и сам взялся за штурвал. Офицер снова лишь кивнул и покинул мостик. – В том сражении мне попали дубиной по голове, и я отключился. Когда очнулся, то был связан по рукам и ногам. Нас таких было от силы десятая часть экипажа. Те же, кто сражался до конца, были зарублены или развешены по всем реям. Они болтались на ветру, словно куклы.
Он замолчал и нахмурился; Арчибальд не решился его тревожить.
– Поначалу, я даже обрадовался, как же мне повезло, – продолжил капитан, – и лишь потом понял, сколько многих хороших ребят, что были моими друзьями, я потерял. Капитан, к слову, тоже там висел. Кхе! Я даже сначала рассердился, что он умер до того, как замолвил за меня словечко. Глупый юнец…
Он опять замолчал.
– Ну, а потом, пираты предложили простой выбор: или ты остаешься с ними, или останешься висеть тут, со всей остальной командой. И тут я смалодушничал…
– И никак нельзя было от них сбежать?
– Нет, никак. Пираты всех таких «рекрутов» держат в цепях, до первого сражения. А во время битвы гонят в авангарде.
– Сдаться разве нельзя?
– Нет. Законы жестоки: никто не станет разбираться, как ты попал на пиратский корабль. Если ты идешь в атаку, пусть и не по собственной воле, сразу же становишься виновным. Невиновные или сидят на цепи, или сражаются с пиратами до самой смерти. А даже если попробуешь сдаться, то капитаны предпочитают не брать таких пленных: было несколько случаев, когда весь экипаж оказывался, убит, после такого «милосердия» … После первой же атаки, ты становишься полноправным членом команды, но пути домой тебе нет никакого. Теперь они твоя семья. Жестокая, развратная, безбашенная, но все-таки семья. Занятно, но больше половины членов команды стали пиратами, так же, как и я…
Он снова замолчал, задумавшись о чем-то своем. Арчибальд же еще раз отметил, что у Нее, слишком черное чувство юмора.
– Так я провел следующие семь лет. Я не горжусь этим временем, но даже среди пиратов, я смог реализовать себя: даже был вторым помощником. Во время пиратской жизни я и сделал эту татуировку. Во многочисленных гротах Джунглевых островов много проходимцев разного уровня, в том числе и заклинателей, что не связаны правилами и законами. Они-то и наловчились делать магические татуировки.
– Вы не помните, как именно они это делали?
– Нет, не помню, – капитан отрицательно замотал головой. – Во-первых, давно дело было, а во-вторых, я большую часть времени без сознания был – боль была адской.
– Понятно. И что эта татуировка дает?
– Позволяет раз в сутки использовать заклинание [Каменная Шкура]. Не самое мощное заклинание, но очень популярное среди пиратов.
– Почему?
– Моряки не носят броню, а защищать себя как-то нужно.
– А почему не носят? Плохая примета?
– Ха! Можно сказать, и так! – рассмеялся капитан. – Видите ли, господин Д’Энуре, человек в броне может плавать исключительно вниз.
Арчибальд укорил себя, что не увидел столь очевидного решения, под издевательским взором капитана.
– И много такого делают пиратские заклинатели?
– Много. Я не силен в магии, но, по словам сведущих людей, по количеству запрещенных искусств, пираты уступают только выходцам из Темных земель.
Минут десять они стояли молча: капитан вспоминал прошлое, а Д’Энуре размышлял о возможностях пиратских заклинателей.
– А что с Вами случилось после? Как вы смогли бросить пиратское ремесло?
– Кажется, мы с Вами договаривались лишь о татуировке поговорить? – усмехнулся капитан.
– Кажется, Вы говорили, что рассказ будет долгим, – парировал с улыбкой Арчибальд.
Капитан усмехнулся и продолжил:
– Во время одного из нападений нас разбили, выжило лишь пять человек. Иронично, но меня вырубило ударом балки, так же, как и при пленении пиратами. Все-таки у богов есть чувство юмора, пусть и извращенное. Ну, я и решил, что это мой шанс. Собрал свое имущество и махнул так далеко, как только мог. Так и оказался в Белом Граде. Сменил имя, пытался жить простой жизнью, но зов к морю пересилил. Сначала начал в порту работать, после, с рыбаками в море выходить, ну а потом, душа не вытерпела, и я подался в матросы. Капитан сразу разглядел во мне опытного моряка и повысил до старшего матроса. Так карьера в гору и пошла.
– Команда знает?
– Конечно знает. Нельзя ходить под одним парусом и не знать друг для друга досконально. Море привередливо, в одиночку в нем не выжить. Когда мы называем себя семьей, то не сильно грешим против истины.
– А правители Града?
– Если и знают, то вида не подают. Им не сильно-то и интересно, кем ты был раньше. Можешь принести пользу полису – добро пожаловать! Конечно, если ты не разыскиваешься всеми на свете.
Д’Энуре и капитан постояли в тишине еще не которое время.
– Приятного дежурства, господин капитан. Приятно было узнать что-то новое.
– Спокойной ночи, господин Д’Энуре. Мне тоже было приятно поболтать. Советую вам лечь пораньше: мы приплывем в Алтынабад чуть позднее рассвета.
Арчибальд спустился с капитанского мостика и направился к себе в каюту, все еще размышляя о магических татуировках.
Глава 8.
Ночью Д’Энуре почти не спал: море было не спокойно. Но если сам Арчибальд отделался лишь помятым выражением лица, то другим было хуже: один из послов еле-еле сполз с кровати, а Юиль, так же не привыкшая к морским путешествиям, ходила с зеленым лицом, никак не реагируя на подколки Тог’река. Сам же здоровяк морскую качку перенес без происшествий. Единственное неудобство, что он на себе испытал, так это постоянные удары плечами и головой о балки в узких проходах корабля, при сильных порывах волн.
О том, что они приближаются к берегам Зултаната, говорило количество кораблей, все увеличивающееся и увеличивающееся с каждым часом. Большая их часть напоминала суденышки Белого Града, своими изгибами, стилистикой и украшениями. Другие же отличались, как размерами, так и формой. Мимо проплывали громадные корабли, не уступающие по размеру «Резчику», но состоящие из двух или трех небольших кораблей, скрепленных вместе в единую прочную конструкцию. Паруса этих сборных лодок состояли их множества кусков ткани самых разнообразных цветов и размеров, что выглядели, как перья птиц Джунглевого острова, коих Арчибальд наблюдал в садах у некоторых из дворян Империи. Догадка Д’Энуре оказалась верной: капитан наметанным глазом подтвердил, что эти корабли именно с островов.
Самыми часто встречающимися были корабли похожие на этот, что вез их к берегам Алтынабада – столицы гигантского Зултаната. Корабли хоть и были похоже, но отличались большим изяществом: менее «пузатый» и узкий корпус, более меньшие размеры самого судна, свисающий над волнами капитанский мостик и треугольные паруса.
– Это корабли Зултаната, – уловил взгляд Арчибальда капитан.
Флаг, развевающийся над их мачтами, представлял собой зеленое полотнище с тремя кругами, один внутри другого, олицетворявшие небесные светила: маленький серый – Мать-Луну, большой черный – Темного-Брата, и Отец-Солнце, представленный золотым нимбом с лучами, что лишь своим маленьким кольцом выглядывал из-за темного брата.
Все эти суда сновали туда-сюда, абсолютно не считаясь с махиной «Резчика»; несколько раз Арчибальд был уверен, что их корабль просто раздавит суденышки, перерезавшие им путь. Но каждый раз они уворачивались, а их команда периодически выкрикивала оскорбления на языке зулти. Арчибальд посмотрел на капитана, но тот не обращал внимания, ни на их маневры, ни на их крики; видимо для опытного моряка видеть такое было не впервой. Все это создавало хаос на море, что разительно отличалось от порядка в передвижении кораблей в том же Белом Граде: там корабли, что были крупнее лодок, заходили в порт исключительно с запада на восток.
Чем ближе к берегу они подплывали, тем больше было видно полоску берега и сам город. Место, где должен был находиться город, выделялось на фоне желтой полоски суши, ярким золотым сиянием, что светило как маяк. Такой ориентир не пропустил бы и впервые взявшийся за штурвал новичок.
Тем не менее, первым их корабль, встретил обычный маяк с пристанью, что стоял лигах в десяти от города. Он был выполнен в виде фигуры воина, держащего над своей головой огромный круглый шар, что по размеру был в половину их корабля. Шар слабо светился и на вид был выполнен из золота. Рядом с пристанью стояло несколько кораблей, как под флагом Зултаната, так и под флагами других стран. Капитан уверенно повел «Резчик» к маяку. Как объяснил первый помощник, все достаточно крупные корабли должны были получить разрешение на вход в Алтынабад, иначе это будет воспринято как военное вторжение.
Капитан отправился куда-то в недра маяка и спустя не долгое время вернулся назад, с двумя сопровождающими. Это были два молодых человека, более смуглые, чем экипаж «Резчика», одетые в светлые, более легкие одежды, с покрывающих их голову тюрбаном. Они говорили с явным акцентом, периодически переспрашивая друг друга о чем-то на наречии зулти.
– Кто это? – спросила Юиль у второго помощника.
– Это лоцман и представитель порта.
– Опасный рельеф дна?
– Нет. Эти места известны любому толковому капитану.
– Тогда зачем все это? – со скепсисом спросил Тог’рек.
– Это больше традиция, чем необходимость. Крупные корабли часто везут важных гостей, поэтому для них выделена отдельная часть порта. Но туда попасть без разрешения нельзя. Для этого и нужен представитель порта и лоцман.
Двое пришедших с капитаном поднялись на капитанский мостик, и корабль направился в указанном направлении. Они переговаривались с капитаном и его первой помощницей, периодически смеялись, и было видно, что общий язык моряки нашли быстро.
Арчибальд задумался. Если люди разных стран, объединенные одним ремеслом, так легко могут принимать друг друга, то возможно, что и в Империи, в отношении эльфов, стоит больше делать ставку на объединение по интересам связанных с выгодой. Ремесленники, священнослужители, заклинатели, крестьяне. Все они были связаны одним и тем же делом, и это можно было использовать.
Он вынырнул из своих раздумий и еще раз бросил взгляд на людей на капитанском мостике: они были веселы и даже немного беспечны. Капитан направлял свое судно в точно указанное место, что располагалось чуть восточнее порта, а «Резчик» величаво и грациозно разрезал хаос движения лодок. Проклятия (а что еще могло быть выкрикнуто владельцами судёнышек) не трогали и пару зултийцев, что привыкли к такому движению и крикам, и пропускали их мимо ушей.
Чем ближе к городу приближался корабль, тем яснее понятней становилась причина золотого отблеска города: вершины строений были выполнены из золота; по крайней мере, на первый взгляд. Золотые купола, золотые шпили башен и пирамид; все переливалось благородным металлом, от ослепляющего света южного солнца. Чистое голубое небо и столь же чистое море, лишь усиливали ощущения величия, что источал древний город. Арчибальд успел прочитать об этой особенности Алтынабада, но реальность превысила все возможные ожидания: вершина города будто бы пылала чистым светом солнца и лишь редкие облачка позволяли лучше разглядеть всю красоту архитектуры города.
Решив дать своим глазам чуть-чуть отдохнуть, Арчибальд перевел взор на место, куда их корабль вел лоцман-зултиец. Это место было отделено от остального порта и было более искусно отделано, что было хорошо видно даже на расстоянии. Когда до самого причала оставались не более пяти сотен шагов, представитель порта спустился с капитанского мостика и направился к носу «Резчика». Он призвал небольшую птицу, размером меньше ворона, и направил ее к башне, что стояла на самом краю пирса. Птица быстро исчезла из вида, и спустя пару минут, от пирса раздался грохот. Арчибальд присмотрелся и увидел, что доступ в эту часть порта перекрывала сеть, состоящая из переплетенных цепей. Она с грохотом опустилась под поверхность воды, дозволяя кораблю войти. Д’Энуре так увлекся созерцанием панорамы города, что совершенно упустил из виду эту огромную сеть.
У огромного роскошного причала уже стояло три корабля: один такой же, как и «Резчик», но чуточку скромнее; второй напоминал судна Зултаната, но был крупнее и украшен золотом. Самым удивительным был третий: огромное судно, состоящее из пяти скрепленных вместе кораблей-каноэ, что общим размером превышал даже массивного «Резчика». Расцветка парусов, да и самого корабля была самой яркой и привлекающей внимание из всех, что он когда-либо видел.
После швартовки, пара зултийцев покинули корабль и направились по своим делам, а к ним на палубу поднялись еще пять человек. Они были одеты намного богаче, чем лоцман с представителем порта, и отлично говорили на имперском.
– Приветствую Вас, уважаемые послы, в Алтынабаде, столице Великого Зултаната, – обратился к капитану, стоящий впереди мужчина. – Мы были посланы наследным принцем, дабы сопроводить послов во дворец и стать их секретарями-помощниками, на время их пребывания у нас. Мое имя Гашим Кирюм. Простите мое оскорбление, но к кому мне стоит обратиться?
Арчибальд осмотрел гостя немного лучше. Мужчине было около сорока, сорока пяти лет. Его смуглое лицо обрамляла небольшая ухоженная бородка, а темные, как смоль волосы были собраны под тюрбаном. Темно-карие глаза были цепкими и внимательными, способными уловить каждое, еле заметное движение. Гашим понравился Арчибальду, ведь своим взглядом напоминал его собственного секретаря – Браса Тарикуса. Одет он был в светло-зеленую, пастельного оттенка, тобу и сандалии, без явных украшений или каких-нибудь знаков различия.
Капитан покосился на Д’Энуре и тот вышел вперед:
– Доброе утро, господин Кирюм. Меня зовут Арчибальд Д’Энуре, и я возглавляю данное посольство. Мне, как старшему из послов невероятно приятно, что наследный принц выделил нам столь, достойных помощников.
На этих словах пришедшие затихли. Они перекинулись парой фраз и продолжали глазеть на него как на диковинку, что впервые увидели. Для Д’Энуре, такое представление не было в новинку, и он мысленно успокоился, что его имя еще пока обладает авторитетом на территории Зултаната.
– Простите, Д’Энуре-ати, за столь грубый вопрос, но не являетесь ли вы близким родственником Великого Архимага Арчибальд Д’Энуре. Вы его сын?
– Нет, господин Кирюм, я и есть тот самый Д’Энуре.
Над палубой установилась тишина. Прибывшие зултийцы бегали глазами по команде и послам, пытаясь по любому мелкому телодвижению уловить суть ускользнувшей от них шутки, но все их попытки были тщетны. Постепенное понимание ситуации, меняло выражение их лиц с внимательного и добродушного, на удивленное и растерянное.
– Простите, но как такое возможно? Если Вы действительно Арчибальд Д’Энуре, то Вам должно быть уже более двухсот пятидесяти лет?! – воскликнул один из пришедших.
– Триста восемнадцать полных лет, если быть точным, – прояснил Арчибальд, ничуть не успокоив пришедших. Теперь их лица совсем потеряли самообладание и превратились в гримасы непонимания.
– А это мои ученики, Юилия Хааман и Тог’рек.
Арчибальд принялся представлять послов, и членов команды, чем постепенно вывел из ступора Гашима и его коллег. После традиционных приветствий они распределились, чтобы у каждого посла было по сопровождающему, и на радость Д’Энуре с ним остался Кирюм. Но не из-за желания Гашима лично услужить такому важному гостю, а из-за отказа других секретарей. Они не говорили об этом напрямую, но их глаза были намного красноречивее любых слов. И Кирюм с тяжелым вздохом и притворной улыбкой согласился на «…столь великую честь, что была ему оказана судьбой…», чем поднял свой авторитет в глазах Д’Энуре еще выше; Арчибальд бы невероятно расстроился, если бы тот тактично свалил заботу о нем на чужие плечи.
– Раз мы все распределились, то позвольте проводить многоуважаемых гостей до карет, что доставят их ко дворцу наследного принца.
– Хорошо. Только как быть с командой корабля? – спросил Арчибальд.
– Не беспокойтесь, Д’Энуре-ати, мы отдали все возможные распоряжения: о них позаботятся.
Арчибальд не стал возражать и, быстро собрав вещи, спустился с корабля. Трое слуг, что резво попытались принять его багаж, были остановлены одним лишь взглядом Тог’река, что с легкостью поднял пару увесистых сундуков к изумлению провожатых.
Им подали кареты, что были почти без стенок и совсем без дверей. Он внешнего мира своих пассажиров отделяла лишь тонкая завеса ткани, что была прозрачной с внутренней стороны и украшена орнаментом снаружи, что не позволял четко увидеть того, кто сидит в карете. К недовольству варвара у этих карет не было багажного отделения, и он вынужден был сидеть внутри, рядом с Юиль. Хоть девушка и была субтильной, но крепкие плечи варвара не давали ей разместиться с комфортом.
– Думаю, что мы сможем найти карету по шире, Д’Энуре-ати, – сказал Кирюм, подметив проблему наметанным глазом.
– Это будет очень любезно с вашей стороны, – кивнул ему Арчибальд. – Можно спросить, а это чьи корабли?
Он указал на три корабля, что прибыли раньше их.
– Вон тот корабль, это судно Либерталиса. По счастливому совпадению, ровно перед этой поездкой у правителя полиса женился средний сын, и они решили совместить свадебное путешествие с участием в данном посольстве.
Гашим указал на корабль что, если, и отличался от «Резчика волн», то не сильно. Второй жест он направил в сторону более изящного корабля, типичного для жителей Зултаната.
– А это корабль Эридима, брата покойного Великого Шаха. Он прибыл сюда так быстро, как только мог. Эридим является правителем одного из восточных городов Зултаната. Говоря откровенно, он и сам бы мог претендовать на титул Великого Шаха, но его брат указал на своего сына.
– Да, ну и что? – спросил варвар. – Как будто это когда-нибудь, кого-нибудь останавливало…
– Все не так просто Тог’рек, – отрицательно покачал головой Арчибальд. – В Зултанате, другая система наследования. Если на северном континенте все получает старший сын, или старший брат, то в здесь все получает «наследник». Этим наследником может быть кто угодно, среди родственников по крови или близких, признаваемых семьей. Например, если глава семьи выберет своего бастарда, в обход законнорожденного сына, то семья подчиниться.
– И что, никто не может это оспорить?
– Только если, так решит совет семьи, – вставил Гашим. – Я удивлен, что Вы еще помните о наших традициях, Д’Энуре-ати.
– Откровенно говоря, я сжульничал и восполнил свои знания книгами, что купил в Белом Граде.
Гашим впервые с момента их знакомства искренне улыбнулся.
– А это, – он указал на пятилодочный корабль, – судно Ее Высочества, Тцакаджавеи…
– Кого? – с изумлением и презрением в голосе прервал Гашима здоровяк.
– …Ее Высочества, дочери Короля Солнца Кайя Паякана, Единственного и Безусловного правителя Джунглевого острова, Избранника Солнца, и так далее и так далее, – закончил Кирюм.
– А-а-а… понятно… – соврал Тог’рек; делал он это плохо, и всем было это понятно.
– Она прибыла раньше всех? – спросила эльфийка
– Да. И говоря откровенно это очень странно: она прибыла слишком быстро, будто заранее готовилась к этому.
По всему кораблю, принадлежавшего принцессе Джунглевого острова, туда-сюда сновали матросы, что были одеты достаточно откровенно: из одежды на них были лишь набедренные юбки. И лишь пара человек, отдававшие команды, носили головные уборы из торчащих во все стороны перьев и листьев, самых ярких цветов и оттенков.
Их карета в сопровождении четырех всадников, двух спереди и двух сзади, покинула охраняемую часть порта и тут же окунулась в гвалт портовой жизни. Толпы людей, всадников и карет образовывали хаос, во много раз превосходящий хаос морского движения. Крики торговцев, мольбы попрошаек, спичи проповедников всех религий, пытавшиеся перекричать всех, и даже себя, волной ударили по барабанным перепонкам Арчибальда. Люди всех цветов кожи, одежда всех возможных фасонов и всех возможных оттенков, калейдоскопом проносилась перед глазами, не успевая откладываться хотя бы одной, самой заметной и самой маленькой частичкой, в его разуме. Арчибальда начало укачивать от этой карусели, и он опустил голову пытаясь сфокусировать свое внимание на кончиках своих сапог, чтобы не упасть в обморок от перегрузки разума информацией.
– С вами все в порядке? – поинтересовалась Юиль, пытаясь перекричать гвалт.
– Да, спасибо просто… просто слишком много…
– Ничего страшного, Д’Энуре-ати, – успокоил его Гашим, – к такому сложно привыкнуть, особенно если долго здесь не бывали. Сейчас покинем портовую площадь, и Вам полегчает.
Гашим не соврал. Как только портовая площадь осталась позади, гвалт стал утихать, но не пропал полностью. Улицы Алтынабада, даже главная, были не сильно широки и прямолинейны. Они петляли меж глиняных домов и лавок, меняя направление под самыми не предсказуемыми углами, то расширяясь до уровня небольших площадей, то раздваиваясь и сходясь через сотню другую шагов снова.
Придя в себя, Арчибальд решился осмотреть улицы, что они проезжали. И все эти улицы были забиты людьми. Некоторые бесцельно прогуливались, периодически останавливаясь у разных лавок и ремесленников, другие сидели в тени навесов, играя в настольные игры или попивая тизан, в многочисленных чайных, третьи сами стояли за прилавками и зычно приглашали купить самые разные товары.
