Олег Николаевич Савин
Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь. Книга третья
– Да, так и есть. Помнится, он учинил великий беспорядок в Храме и его за это даже хотели схватить, но почему-то отпустили.
От толпы отделилось несколько фарисеев, и спешно куда-то заторопились.
– И смотрите, он откровенно возвещает и никто ему ничего не говорит при этом.
– Ходят слухи, что он свободно проповедует по всей Галилее, а теперь уже и здесь.
– Неужели действительно признали правители, что этот есть Машиах?
– Да что ты такое говоришь-то? Какой он помазанник А-Шема? Ты только посмотри на него? Ни вида соответственного, ни обличия. Обычный иудей с окраины.
– Да? А может ли простой иудей учить так, как этот?
– Вспомни, сколько до этого было ложных мессий, и каждый хотел достичь своих целей. И чем всё это заканчивалось? И этот такой же.
– А я говорю, что он истинен. Разве кто-то мог исцелить всего человека в один миг? Ни один обманщик такого прилюдно сделать не может.
– Всё это было подстроено заранее.
– Что ты сказал?! Да я сам там был и знаю исцелённого. Он действительно был болен много лет. Я видел его до и после исцеления. И если ты назовёшь меня лжецом, то я надаю тебе таких тумаков, что тебе самому придётся исцеляться.
Народ моментально закипал в эмоциях.
– Этого мы хорошо знаем, откуда он есть. Он из Нацрата. А когда придёт Машиах, никто не будет знать, откуда он. Он явится внезапно и неожиданно, для избавления всего Исраэйля. Может быть он и сам ещё не знает, что он есть Машиах, пока Элийя не вернётся и не помажет его на это елеем.
– И меня знаете, – возвысил свой голос Йешуа. – И ведаете откуда я есть. Однако я не пришёл сам от себя, но истинен пославший меня, которого вы не познали. Я знаю Его, потому что от Него происхожу, и Он меня послал.
Зная многое, вы однако, многого не ведаете. Я был послан к народу не как раб своим господином, но как Сын единственный Отцом любящим.
– Да что же он говорит-то такое? Мы, иудеи, ведущие свой род от Авраама, Ицхака и Йакова и не знаем кому поклоняемся в Храме этом? – злобно сжали кулаки некоторые из толпы. – А этот простолюдин опять решил назвать себя сыном Всевышнего? Да как у него язык только поворачивается говорить такое в Храме? Взять его надо сейчас же и судить за это.
– Только попробуйте сотворить это! – возмутились другие. – Мы уверовали в речи его. Потому как, когда придёт Машиах, то он не сотворит бОльших доказательств, чем этот совершил.
– Никто не может отрицать тех чудес, что мы видели собственными глазами.
– А чудеса действительно были. И этого не отрицают даже фарисеи и соферим. Оттого что они происходили неоднократно и повсеместно. И тому есть многочисленные свидетели.
Тем временем в синедрион прибежали фарисеи, с неожиданной вестью.
– Он там! Он пришёл!
– Что вы раскричались как полоумные? – строго посмотрел на них Кайяфа. – Это синедрион, а не базарная площадь. А теперь спокойно расскажите, что случилось.
Прибежавшие повинно опустили головы, а затем продолжили.
– Просим прощения у всего собрания, но в Йерушалайм пришёл тот новый народный учитель. Йешуа из Нацрата.
По рядам немногочисленных законников, присутствующих в зале, пробежал возглас изумления.
– Неужели он всё-таки осмелился?
– Мы его уже и не ждали, ведь праздник в самом разгаре.
– Что сотворил он на сей раз? – подался вперёд со своего сидения глава. – Учинил ли он новый погром в Храме?
– Нет, – ответили прибежавшие.
– Тогда, может быть он, совершил нечто противное закону?
– Нет.
– В таком случае, что же он устроил?
– Он проповедует среди народа, на месте учителей Торы, в притворе Шломо.
– Тем самым, повергая своими речами народ в смущение.
– Это не то, что я ожидал, – в задумчивости откинулся назад Кайяфа. – Говорить во дворе язычников не является преступлением. А большего, по вашим словам, он себе не позволяет. Потому, нам пока нечего ему предъявить.
– Но…
– Ступайте туда и глаз с него не спускайте, – принял решение глава. – Ни днём, ни ночью. Нам нужен только повод для ареста этого смутьяна. Всё, идите.
После чего глубоко задумался, а Йешуа в это время вещал к народу.
– Успокойтесь, уймите гнев свой и горячность. Ещё немного времени среди вас буду и удалюсь к пославшему меня. Взыщите меня и не обнаружите, – поднял свой взгляд на небеса учитель. – И где пребуду я, вы не сможете достигнуть.
– Что есть слова эти, которые он сказал? – изумлённо стали переглядываться иудеи.
– Куда это он намеревается идти, где мы его не обнаружим?
– Уж не в рассеяние ли Эллинов хочет идти, наставляя этих греков?
– Иудеи рассеяны повсюду, но чтобы учить язычников, это уже слишком.
– Странствующий проповедник иудей среди нас, это ещё приемлемо, но среди Эллинов, это невообразимо.
– “Ищите Йегову, когда можно найти Его, призывайте Его, когда Он близко”, – сочувственно оглядел народ Йешуа и направился к выходу.
– Равви, – обратился Иоанн, когда они шли к месту, где остановились на Елеонской горе. – Ты действительно отправляешься к Эллинам?
– Нет, дорогой мой, – грустно улыбнулся ему Йешуа. – Пройдёт ещё немного времени, и я вернусь к своему Небесному первоначалу. Об этом-то я и сказал народу, но они всё понимают буквально и оттого неправильно.
Истинно слеп тот, кто не желает видеть. Они чтут Элохим устами, но не сердцем своим. Неверие и злоба закрывают все пути к Небесному. Не Отец является виновником, но люди, в ожесточении своём отвергающие всякую помощь. Если человек не осознает нужды в Нём, то и не станет искать пути ко спасению своему. Это-то меня и печалит.
После чего оставшийся путь они проследовали в молчании.
***
Спустя несколько дней, в зал синедриона буквально ворвался пышущий яростью старший фарисей.
– Это возмутительно! – начал он. – Как такое могло произойти?!
– Что случилось? – посмотрел на него Ханан.
– Как вы знаете, – поклонился тот председательствующему, – я отсутствовал в Йерушалайме по вашему высочайшему поручению. Я как мог, спешил на праздник Суккот, но прибыл только вчера вечером, к его завершению. И что же я узнаю?! Здесь, в этом священном для каждого иудея Храме, ведёт свою проповедь смутьян и обманщик. Открыто. Никого не боясь. Это возмутительно!
– Кого ты имеешь в виду?
– Йешуа из Нацрата конечно же. Это же очевидно как день.
– Я приставил к нему надёжных людей. Но пока он только рассказывает народу свои нелепые притчи. Не угрожая спокойствию Храма.
– Его выдумки меня совсем не интересуют, – негодующе фыркнул фарисей. – Важно то, как они повлияют на народ.
– Я тоже много думал об этом, – устало откинулся назад Ханан. – Но в данный момент, нам пока нечего ему предъявить.
– Его дерзкие речи вызывают смятение у черни.
– До сего момента он был в Галилее, – поднял руку Никодим. – По нашим сведениям к нему стекались тысячи людей, однако беспорядков замечено не было.
– Это пока не было, – яростно стукнул посохом старший фарисей, повернувшись к Никодиму лицом. – Но далеко ли до смуты? Сколько ещё можно терпеть этого плотника, называющего себя прилюдно сыном Всевышнего? Я ничего не забыл и прекрасно помню, как он выставил меня на всеобщее посмешище в священном синедрионе. И я спрашиваю вас, – обратился он ко всем сидящим в зале. – Доколе этот простолюдин будет насмехаться над высшим судебным органом власти? Доколе ему будет позволительно попирать закон, данный Моше? Сколько ещё мы будем терпеть его насмешки над нашими традициями, бережно хранимыми нашими отцами? Если его не остановить сейчас, то когда он призовёт многотысячную толпу черни, будет уже поздно. Его нужно побить камнями сейчас и немедленно, как богохульника и нарушителя закона.
– Закон наш не судит человека, если не выслушает прежде от него самого и не узнает, что совершает, – вновь поднял руку Никодим, вставая со своего места. – “Не внимай пустому слуху. Не давай руки твоей нечестивому, чтоб быть свидетелем в неправде”. Никого нельзя осуждать, не выслушав прежде.
“И дал я повеление судьям вашим в то время, говоря: «Выслушивайте братьев ваших и судите справедливо, каждого с братом его и с пришельцем его.
Не различайте лиц на суде – как малого, так и великого выслушивайте. Не бойтесь никакого человека, ибо суд – дело Элохим, а дело, которое слишком трудно для вас, предоставьте мне, и я выслушаю его»”.
– Ох, Никодим, опять ты за своё? – поморщился Ханан.
– Судьи – это уста закона, – продолжал тот. – И им даны два уха, чтобы выслушать обе стороны и одни уста, чтобы вынести один приговор.
– Да сядь ты уже, – раздражённо махнул рукой председательствующий. – Как же порой тяжко с тобой.
– Я желаю лишь справедливости, – сел на своё место Никодим.
– Ты так защищаешь, уж не из Галилеи ли ты сам? – послышались смешки с других мест собрания. – Ведь ты же фарисей из Йерушалайма, а не какая-то провинциальная чернь.
– Исследуй хорошенько всё и увидишь, что из Галилеи пророки не восставали.
– А разве в Галилее живут другие иудеи? – вскипел, вскакивая Никодим. – Разве они не потомки отца нашего Авраама?
– Ты ещё вспомни, что язычники потомки Адама.
– Да сядь ты уже наконец, – недовольно махнул рукою Ханан.
– Вспомните Йону пророка. От был из колена Завулонова, родом из Гат-Хефера или Наума Елкосеянина. Все они происходили из Галилеи, – гневно сел Никодим.
– Э, – раздражённо посмотрел на него глава. – Всё это частности и к настоящему делу отношения не имеют. Но чтобы нас потом не обвиняли в неправомочности, постановляю, – посмотрел он на охрану служителей. – Привести к нам на дознание этого Галилеянина, – и стукнул посохом, словно запечатывая свои слова.
Служители низко поклонились, тутже выходя из помещения.
Они медленно пробивались сквозь весёло-гомонящую толпу паломников. Наконец достигнув портика Шломо, однако пробиться к Йешуа, стоя на скамье вещавшего к народу, было попросту невозможно. Ряды слушающих были так многочисленны и стояли так плотно друг к другу, что приблизиться не представлялось возможным. Поэтому они стали ждать, невольно слушая его речь.
А праздник тем временем продолжал идти своим чередом.
Ведь шёл восьмой, последний день празднования, когда распускалась священное собрание и паломники возвращались по своим домам. Символизируя тем самым своих отцов вступающих в землю обетованную.
Коэны играли на различных музыкальных инструментах, левиты стоя на ступенях Храма пели священные песни, а народ, размахивая лулавом, исполнял хвалебные песни из Псалмов.
Конечно, саддукеи говорили о том, чтобы из ветвей красивых дерев, широколиственных, вербных и пальмовых листьев строились только кущи, но фарисеи дозволяли приносить их и в Храм. Потому люди, конечно же охотно пользовались обоими разрешениями. Особенно в последний день, когда разбирались кущи.
Закончилось торжественное чтение Торы и первосвященник Кайяфа, облачённый в роскошную праздничную одежду, взяв сосуд, сделанный из чистого золота и вмещающий в себя три лога (полтора литра), стал церемонно спускаться к Шилоахскому источнику. Набрав воды он стал подниматься к Водяным воротам, расположенным на южной стороне Храма. В это время раздались три трубных призыва и народ стал дружно восклицать:
“Вот, Элохим – спасение моё: я уповаю и не страшусь, ибо сила моя и песнь моя – Элохим Йегова, и Он был мне во спасение.
И с радостью будете вы черпать воду из источников спасения.
И скажете в тот день: благодарите Йегову, призывайте имя Его, возвестите в народах о деяниях Его, напоминайте, что возвышено имя Его.
Славьте Йегову, ибо великое сотворил Он. Ведомо будет это по всей земле”.
Первосвященник степенно подошёл к жертвеннику, а народ дружно начал кричать: – Подними руку! Подними руку!
В знак того, что иудеи, странствуя по пустыне, изнемогали от жажды и Моше, по повелению Всевышнего, поднял руку свою, ударив жезлом о камень, извлекая из него живительный источник.
Кайяфа поднял сосуд с водой над головой, показывая всем, и торжественно излил всё на жертвенник всесожжения.
Взыграли флейты, вострубили трубы и зазвенели кимвалы. Священники, а за ними и весь народ, начали торжественный семикратный обход жертвенника, подхватывая пение хвалебных псалмов левитов. (Псалмы 112-117). Всякий раз, при словах “Алелуйа”, “Славьте Иегову”, “Прошу Иегова, спаси”, “Благодарите Иегову”, люди поднимали принесённые ветви и листья, дружно махая ими к алтарю и восклицали – Хошиа-на! (Осанна!), что значит “спаси же”.
Иудеи этот день связывали не только с молитвой об обилии дождей на этот год, но он так же почитался последним из ”Грозных дней”, когда Всевышний принимает решение о каждом. И потому, многие говорили друг другу – Доброго решения.
Услышав звучание труб, сначала короткий, а затем длинный и вновь короткий звук, Йешуа громко возгласил:
– Если кто-либо возжаждет, приходи ко мне и пей!
Вы просите дождя, чтобы напоить землю вашу, я же утолю жажду души вашей. И неважно кто ты. Богатый или бедный, молодой или старый. Сильный или слабый, раб или свободный. Знатный или простолюдин.
“О, все жаждущие, идите к водам, и не имеющие денег, идите, покупайте, и ешьте, и идите, покупайте без денег и без платы вино и молоко.
Зачем вам отвешивать серебро за то, что не хлеб, и заработанное вами за то, что не насыщает? Слушайте внимательно Меня, и вкушайте благо, и насладится туком душа ваша.
Преклоните ухо ваше и идите ко Мне, слушайте, и жива будет душа ваша, и Я заключу с вами завет вечный, как неизменные милости, обещанные Давиду”.
Всех, кто осознает потребность свою, найдёт во мне источник воды живой.
Не заблуждайтесь. И не пейте воды стоячей, происходящей из философий земных, но стремитесь обладать тем, что действительно животворит, насыщая душу вашу.
Кто уверует в меня, подобно тому, как повествует Писание, потоки из внутренности вашей, разольются водой живой. Потому что, что чувствуете, во что верите, то и изливаете.
Уверуйте, и Дух очистит вас. Ибо источник его Йегова. Дух животворит, потому как находится в постоянном движении. Он является родником, струящимся в жизнь вечную. Недаром же в Писании сказано: ”Больше всего хранимого береги сердце твоё, потому что из него источники жизни”. Тот, кто уверовав, воспримет Духа, тот сам исполнится благодати и станет изливать её духовное спасение нуждающимся. Потому уверуйте, изменив свои помыслы и образ жизни, и Дух приблизит вас к Отцу Небесному.
После этого по толпе прошелестела волна изумления, восхищения и ропота.
– Этот истинно есть пророк! – восторженно восклицали одни.
– Не просто пророк! Этот есть Машиах! – вторили им другие. – Ведь только помазанник Всевышнего может так говорить, как этот вещает.
– Люди! Вы что, Писание не знаете? – в это же время стали раздаваться выкрики третьих. – Это вовсе не тот, кем хочет показаться вам! Потому что не из Галилеи придёт Машиах. А этот пришёл именно оттуда. Ведь все знают, что он из Нацрата. А в Писании же прямо указано, что от потомка царя Давида и из селения Бейт-Лехема (Вифлиема), где жил Давид, придёт Машиах.
– Всё верно! “И выйдет отросток из ствола Йишая, и даст плоды побег, что от корней его”. “А ты, Бэйт-Лэхэм Эфрата, самый младший среди семей Йехуды! Из тебя произойдёт для Меня властелин в Исраэйле, и происхождение его – из древности, от дней давних”.
– А я говорю, что верю ему!
– Ты можешь верить чему угодно, но вот этому, вовсе не следует смущать народ!
– Надо побить камнями самозванца!
– Да я тебя сам сейчас побью и за камнями бегать не стану!
Противоречия сталкивались, чувства бурлили. Служители переглянулись и молча развернувшись, пошли в синедрион. А Йешуа, ещё немного постояв, горестно покачав головой, отправился в Храм, вместе со своими учениками.
– Ну что? Привели его? – вопросил Ханан.
– Нет достопочтенный, – склонили свои головы служители.
– И по какой же причине вы не доставили его? – сердито посмотрел на них глава.
– Никогда ещё так не возвещал ни один человек. Так, как делает этот, – служители были смущены и несколько растеряны.
– Вы! – тутже взвился старший фарисей. – Те, кто полностью нам подчинён. Кто целиком зависит от нас, и не смогли привести какого-то простолюдина-плотника?!
– Он говорит с такой любовью и мудростью, как ни один учитель Торы не скажет.
– Вы только посмотрите на них! Уж не ввелись ли и вы в заблуждение? А? – не унимался разгневанный фарисей. – Посмотрите, – развёл он руками. – Разве кто-нибудь из начальников поверил в него? А? Или кто из фарисеев? В народе бытуют разные толки, но кто-нибудь представляет себе спасителя всего Исраэйля бедным и гонимым? Это же нелепо и бессмысленно. Тот, кто не может самого себя из нужды вытащить, тот не будет способен кого-либо спасти, а уж тем более весь народ иудейский. Вас жестоко обманули. А эта толпа не знает закона. Проклята она есть, – плюнул с досады старший фарисей. – Ненавистна, как для А-Шема, так и для мудрых людей, – обвёл он взглядом всех присутствующих. – А вы поставили себя на один уровень с этой чернью. Или забыли, что священные свитки написаны на иврите, а эта толпа изъясняется на арамейском, потому именно нам приходится всё время им переводить и растолковывать? Так кто же по вашему более сведущ в законе? Какой-то простолюдин, не знающий что говорит или духовные лица присутствующие здесь? Невежда из провинции или те, для кого изучение и разъяснение Торы является повседневным смыслом? А? Ответьте нам всем.
– Вы хоть представляете себе, что он несёт угрозу всему нашему укладу и традициям? – вопросил, угрюмо молчавший до сих пор Ханан.
– Да досточтимый, – ответили служители, повинно опустив свои головы. – Но к тому же там, в народе, уже началась распря по поводу него. И если бы мы вмешались, то это могло повлечь гораздо большую смуту. Ведь народа на празднике пребывает очень много и потому нельзя вообразить, что могло подняться, сверши мы арест прилюдно.
– А вот это уже более весомый довод, – в раздумье откинулся назад председательствующий.
– Но как же так? – начал было фарисей, но глава только строго взглянул на него и тот послушно сел на своё место.
– Менее всего, нам сейчас нужна смута, а тем более в самом Йерушалайме, когда толпы паломников наводнили город. И потому я принимаю следующее решение. Не задерживать сейчас смутьяна.
– Но, – тутже вскочил фарисей.
– Сядь, – грозно приказал Ханан. – Я вовсе не забыл о твоей поруганной чести. И потому у меня есть другой вариант. Мы его не задержим, а опозорим перед всеми людьми. Ты хотел отмщения? Ты же его и возглавишь. Подойдите, – велел он служителям и что-то тихо им приказал. Те низко поклонились. – И чтобы на этот раз всё было исполнено в точности, как я сказал. Вам ясно?!
– Да достопочтенный, – в низком поклоне вымолвили они, быстро выходя вон.
– А теперь каждый может идти по своим домам, – распорядился глава. – Заседание закрыто, – и он громко стукнул посохом об пол. – А ты, – указал он посохом на старшего фарисея. – Подойди ко мне.
– Я приказал служителям, поутру, взять любую прелюбодейку и привести её к тебе, – тихо сказал Ханан, когда они остались в зале одни.
– Зачем мне блудница? – поморщился фарисей.
– Затем, что она выступит орудием низложения деревенского выскочки.
– Прошу меня простить, но я не улавливаю ход ваших мыслей.
– Это не мудрено, – расплылся в довольной улыбке Ханан. – Иначе первосвященником был бы ты, а не я.
Когда к тебе доставят блудницу, ты соберёшь небольшую группу фарисеев и соферим, и все вместе направитесь туда, где будет в это время этот смутьян. Я уверен, что он не сбежит сразу же после праздника. Его сейчас окружает чернь, которая слушает его притчи открыв рот, потому он и чувствует себя в некоей безопасности. И это нам сейчас наруку, ибо все должны будут стать свидетелями его падения, а затем разнести это по всей округе.
Итак, приведя к нему падшую женщину, ты прямо и во всеуслышание спросишь его, как следует поступить с ней?
По закону Моше, женщину, взятую в прелюбодеянии, следует немедленно предать смерти. Это общеизвестный закон и он не сможет его игнорировать. Вот тут-то, содержится хитроумная уловка. Если он скажет, что нужно поступить так, как того требует закон, то ты смело и при всём народе объявишь его нарушителем своего же учения. Потому как он повсеместно проповедует любовь и милосердие к грешникам. Но о каком же сострадании может идти речь, после того как он сам вынесет ей смертный приговор? Более того, нам запрещено самим приводить в исполнение такие решения. Значит он пойдёт против владычества самого Рима. И соответственно это перейдёт в область политики и уже сам Рим расправится с ним. Мы же останемся в стороне от этого. Только выдадим в руки прокуратора того, кто восстал против власти империи.
Если же он последует своему учению и скажет отпустить её, то ты во всё услышанье заявишь, что он ни во что не ставит закон данный Моше. Что он учит народ нарушать его и потому не только смотрит сквозь пальцы на грех прелюбодеяния, но таким образом поощряет его. Тот, кто выступает против греха, сам является нарушителем закона, призывая других делать так же, оставляя преступника без наказания. А оправдывать явное нарушение закона не дозволено никому.
Так что при любом из его ответов, он будет пойман в ловушку. На этот раз ему от позора не уйти. А теперь ступай, – небрежно махнул рукой Ханан. – И отомсти за себя.
Старший фарисей довольно ухмыльнулся, низко склонившись в поклоне и удалился восвояси.
