Олег Николаевич Савин
Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь. Книга третья
Одни слышат призыв в юности, другие осознают его в зрелом возрасте, а иные ощущают это в своей старости. Но каждый услышавший, идёт работать во славу Отца Небесного. Кто-то трудится принародно, привлекая многих словом своим, а кто-то работает уединённо, привлекая других своим образом жизни.
Не нужно думать, что одни работают более усерднее, чем другие. Человек не в состоянии оценить истинное положение, поскольку он не знает всего. При этом он склонен преувеличивать своё, преуменьшая дела других. Оттого-то и возникает зависть, если некто, по их мнению, получает больше, чем он сам.
Зависть порождает себялюбие, а себялюбие никогда не зиждется на любви к ближнему. Однако Отец, чтобы ни дал одному или же что бы ни удержал лишнего у другого, но Он никогда не обижает, а раздаёт по милосердию своему. Дабы человек познавал и богател духовно.
Не стоит полагать, что если ты был призван раньше, то и награда полагается иная. Вовсе нет. Все уверовавшие получат спасение, но слава у каждого будет своя. В зависимости от дел его. И потому не нужно роптать на действия Отца. Он поистине всё ведает и знает. Не только видимое, но и невидимое глазу. И если Он проявляет великодушие, то это только по милости своей.
Вспомните Писание:
“И стали все мы, как нечистый, и, как одежда запятнанная, – вся справедливость наша, и поблекли все мы, как лист, и грехи наши, как ветер, уносят нас”.
Как грех делает всех одинаково нечистыми, так и благодать Отца одинаково очищает всех уверовавших, даруя жизнь вечную. Он всегда дарует человеку более, чем тот заслуживает.
Подумайте хорошенько об этом, – закончил свою речь Йешуа, следуя далее в полном молчании. Чтобы ученики, поразмыслив, смогли усвоить себе преподанный урок.
Перикопа 56
Фарисаиос дохэ
Фарисейское застолье
В саду, окружающий дом, господствовала сутолока. Хозяин дома стоя недалеко от дверей, что-то настойчиво втолковывал своему слуге.
Из дверей, тяжело дыша, вышел юноша. Оглядев двор, он нетвёрдой походкой подошёл сзади к хозяину дома.
– Дядя, – робко обратился он.
– Да! Чего тебе? – гневно обернулся тот.
От такого тона юноша смутился, проглотив свой вопрос и потупя глаза, тихо произнеся:
– Ничего.
– О! А-Шем Всемогущий! – поднял к небу своё лицо и руки хозяин дома. – За что мне всё это?! Если я сейчас начну заниматься ещё и больным, то точно ничего не успею. Ты же видишь, что я сильно занят?! – обратился он к племяннику. – Говорят, что по дороге в наше селение направляется человек Элохим. Если я его приму первым, то молва об этом разнесётся окрест, а это хорошо скажется на моём положении.
Вполне возможно, что он при всех благословит мой дом. И тогда моё достоинство возрастёт ещё больше. Этот случай никак нельзя упускать. И это должны видеть все. А ты здесь только под ногами путаешься. Видишь, что сейчас совсем не до тебя. Иди. Стань вон там. У стены дома. И не показывайся никому. У меня и без тебя хлопот хватает.
После чего повернулся к слуге.
– Ты всё понял? Всех запомнил?
– Да, мой адон, – склонился тот.
– Тогда иди и исполняй, – велел хозяин.
Слуга быстро скрылся за калиткой, а хозяин немного постояв в задумчивости, развернулся и вновь наткнулся на своего племянника.
– Да чтоб тебя! – выругался хозяин. – Иди отсюда и не стой столбом посреди сада! Чтобы ни я, ни мои гости тебя не видели. Понял?!
– Да дядя, – склонился юноша, пряча набежавшие слёзы, и кашляя, ушёл в тень к стене дома.
Прошло совсем немного времени, и в калитку вбежал запыхавшийся слуга.
– Они идут! – возвестил он хозяину.
– Так, – хозяин внимательно оглядел свой сад. – Кажется всё успел. А теперь быстро беги по домам, которые я тебе назвал. И смотри, чтобы пыль не успела осесть от твоих стоп, когда вернёшься назад. И если что-то пойдёт не так, то я с тебя три шкуры спущу! Понял меня?!
– Да мой адон, – склонился тот, опрометью бросившись в калитку.
Возле стены послышался заглушаемый кашель.
Хозяин повернулся, недовольно нахмурился, погрозил племяннику кулаком и подозвал другого слугу.
– Ступай к воротам селения и приведи в мой дом человека Элохим. Но смотри, – пригрозил он слуге. – Если его перехватят до тебя, приведя к другому, то ты этот день запомнишь так, что ночью в холодном поту просыпаться будешь. Понял меня?
– Да мой адон, – побледнел слуга и стремглав вылетел со двора.
Подбегая к воротам селения, слуга заметил приближающихся странников и резво пустился к ним.
– Шалом алэйхэм почтеннейшие, – низко склонившись, поздоровался он.
– Алэйхэм шалом, – ответил Йешуа.
– Не желаете ли после трудного пути немного отдохнуть в прохладной тени ветвистых деревьев? Мой господин, один из видных начальников этого селения, приглашает вас принять его предложение. Прошу вас, уважьте эту просьбу, – вновь склонился в поклоне слуга.
Йешуа пристально посмотрел на него, а затем молвил.
– Да будет так.
– Вот и хорошо, – засияв глазами, облегчённо выдохнул посыльный. – Вот и славно. Сюда мой адон, сюда. Его дом не так далеко и там уже всё приготовлено к вашему приходу.
– Равви вновь принимает приглашение от фарисеев, – недовольно мотнул головой Шимон Канонит.
– Значит так надо, – пожал плечами Йехуда. В его взгляде уже не было презрения к фарисеям. – Всё-таки приглашает не абы кто, а начальник.
– Каждый раз они к нему подступают, – поддержал Шимона Йаков Заведеев. – Однако, нет от них ничего хорошего и добра ждать не приходится.
– Ага. И всякий раз они его провоцируют, – вздохнул Андрей. – Ведь он постоянно находится под их следящим оком, а они того и ждут, когда наш равви если не оступится, то хотя бы запнётся. Это так раздражает, что видеть их не хочется, а учитель наоборот, принимает их предложения. Хотя толку от этого я не вижу.
– У нашего равви любовь к человеку превыше всего, – с уважением посмотрел Натанэль на идущего впереди них Йешуа. – И не важно, друг это или враг. Он желает привлечь к себе как можно больше народа, разъясняя им истину. Ну, а как можно изменить мысли фарисеев, если с ними не встречаться?
– Согласен, – вынужденно признал Шимон Канонит.
– А! Вот и вы! Шалом алэйхэм! – поприветствовал хозяин дома вошедших во двор странников. – Прошу вас, не погнушайтесь разделить эту скромную трапезу вместе со мною и моими гостями, – повёл он руками по сторонам.
– Алэйхэм шалом, – поздоровались путники и направились для омовения рук и ног после дороги.
Когда они закончили процедуры, гостей в саду довольно прибавилось. При этом не только фарисеев, но и соферим.
Пройдя чуть дальше в сад, Йешуа услышал старательно приглушаемый кашель и остановился, посмотрев туда, откуда шёл звук.
– О! Прошу вас. Не обращайте внимания, – небрежно махнул в ту сторону хозяин дома. – Это мой беспутный племянник. У него водянка, а потому ни к чему особо непригоден. Постоянно хочет пить, хотя бы глоток, при этом быстро устаёт и утомляется. Одним словом, никуда не годный больной. Но я несу эту тяжёлую ношу на себе, как подобает, – гордо объявил фарисей. – Кормлю его и пою. Не оставляю прозябать на улице. Хотя и мог бы.
– Подойди, – поманил рукой Йешуа. – Не бойся.
Юноша у стены дома, в нерешительности замер, боязливо глядя на своего дядю.
Тот посмотрел на Йешуа, на своего племянника, и недовольно скривившись, призывно махнул.
Юноша робко отделившись от стены, с отдышкой приблизился к учителю.
Йешуа же, оглядев присутствующих, заинтересованно следящих за ним, произнёс:
– Позволительно ли исцеление в Шаббат или нет?
Фарисеи и соферим, глядя друг на друга, недовольно молчали. Формально это конечно признавалось работой, а всякая работа в этот день строго воспрещалась. Но с другой стороны, этот народный учитель слыл чудотворцем. И если он исцелит племянника уважаемого человека, а ты при всех воспротивишься этому, то последствия для тебя могут стать очень плачевными. И потому все хмуро молчали, не решаясь высказать своего мнения.
– Лицемеры, – строго провозгласил Йешуа, так и не дождавшись ответа. – Шаббат был дан для человека, а не человек придан Шаббату. Отец никогда не требовал отказывать в делах милосердия и восполнения повседневных нужд. Так как Он не прекращает заботится о всём мире даже в этот день. Тот, кто нуждается, достоин во внимании всегда.
После чего тепло посмотрел на юношу, коснувшись сбоку его плечей кончиками пальцев, ещё раз произнеся:
– Не бойся.
Юноша поднял свои глаза и буквально растворился во взгляде учителя. Его окутал полный покой и внутренняя радость. Не необузданное, неуёмное веселье, а тихая, всё охватывающая услада. Возможно, такое упоение ощущает младенец, находящийся в утробе своей матери. Казалось ещё немного и физическое тело просто не вместит этого, а душа воспарит в вечность.
– А теперь ступай, – словно издалека услышал юноша мягкий голос учителя.
Плоть была необычайно легка. В груди ничего не болело, и дыхание было свободным. При этом ощущение невыразимого счастья буквально лучилось из каждой клеточки исцелённого тела. Прошло не более минуты, но ему казалось, будто он заново переродился.
Окружающие тоже заметили изменения. Опухшие ноги приняли свою естественную форму, набухшие шейные вены скрылись от глаз, а также пропала и отдышка. Юноша выглядел полностью здоровым и счастливым.
– Благодарю тебя, – склонился в низком поклоне юноша, а затем радостно произнёс:
– Благословен Ты, Адонай, Элохим наш, Владыка Вселенной, одаривающий добром недостойных, за то, что одарил меня добром.
– Амен, – разноголосо и нехотя откликнулись присутствующие фарисеи и соферим. – Тот, кто одарил тебя добром, пусть вечно одаривает тебя всяческим добром.
При этом мысленно они были очень недовольны и возмущены.
– Для чего ожесточаете сердца ваши? – посмотрел на них Йешуа. – Если у кого из вас сын или вол упадёт в колодец, не тотчас ли тогда вытащите их в день Шаббата? И при этом вы не посмотрите ни на какие ваши установления. Потому как это ваш сын и ваше животное. Один продолжатель рода, другой стоит денег. И то и то дорого сердцу вашему. Так почему печётесь о своём и в то же время осуждаете чужое милосердие?
Приглашённые лишь раздували щёки, хмуро взирая на учителя, но ничего ответить не могли.
– Прошу всех пройти в сад и отобедать, – решил прервать неловкость хозяин дома. – Тем более, что всё уже для этого подготовлено.
Гости сразу же оживились, одобрительно загомонив, направившись к расставленным яствам. Поспешно располагаясь на низких подушечках набитых соломой. Стараясь занять лучшие места возле хозяина дома. Некоторые даже немного повздорили друг с другом из-за этого.
Йешуа же не сделал ни единого шага, внимательно наблюдая за происходящим.
Хозяин дома это заметил, и поспешно подойдя к нему, усадил, недалеко от себя.
– Прежде чем приступить к трапезе, – возвысил свой голос Йешуа. – Хочу сказать вам небольшую притчу.
Когда кто-нибудь пригласит тебя на брачный пир, не возлагайся на первые места, дабы призванный, почётнее тебя, явился в сопровождении его. И подойдя, который и тебя и его приглашал, скажет тебе. Уступи место сему. И тогда со стыдом начнёшь занимать последнее место.
Но когда пригласят, ступай возлежать на последнее место. Дабы, когда подойдёт, который пригласил тебя, возгласить тебе. Друг, поднимись выше. Тогда будет тебе честь, перед всеми сотрапезниками твоими.
Честолюбие и тщеславие ослепляют, не давая видеть себя в истинном свете. Что порою приводит к плачевным результатам. Потому как даже на свадебном пиру, где присутствует множество гостей, могут оказаться незнакомые вам люди, но при этом более почётнее, чем вы.
Запомните. Смирение и скромность возвысят вас не только на свадебном пиру.
“Не красуйся перед царём и на место великих не становись.
Ибо лучше пусть скажут тебе: «Поднимись сюда!», чем, если унизят тебя пред знатным, которого видели глаза твои”.
Всегда почитайте другого, выше себя. Ибо всякий, кто превозносит самого себя, уничижён будет, а кто смиряет себя самого, возвысится.
После чего обратился к хозяину дома.
– Когда будешь делать полуденную трапезу или вечерю, не призывай друзей твоих, ни братьев твоих, ни сродников твоих, ни богатых соседей. Дабы и они тебя не приглашали ответным приглашением, и было от этого воздаяние тебе.
Но когда делаешь приём, призови бедных, увечных, хромых, слепых. И блажен будешь. Потому что не имеют они воздаяния к тебе. Однако воздастся тебе в воскресение праведных.
Я не призываю тебя становиться нелюдимым, а сказал это для того, чтобы, когда созываешь гостей, не лелеял в себе надежду быть отблагодарённым в ответ. Ибо делающий так, уже получает награду свою в мире этом, и надеяться на большее уже не сможет. Поскольку сие, не является долгом милосердия по отношению к другим, а только себялюбие и выискивание выгоды.
Совсем иное дело, когда призываешь тех, кто не в состоянии тебе отплатить тем же. Такие люди просто нуждаются в милости. И такое деяние, для них становится поистине благодатью. Совершая сие и не думая о награде, ты обретёшь сокровища Небесные. Которые воздадутся в полной мере при воскресении.
– Дааа, – мечтательно протянул один из гостей. – Счастлив каждый, кто вкусит хлеба Царствия Элохим. Потому как А-Шем устроит величественное пиршество только для его, избранного народа.
– Хочу сказать тебе одну притчу, – внимательно посмотрел на него Йешуа. – Некий человек устроил большое пиршество и призывал многих. И притом послал слугу своего в час трапезы, возвестить званных. Приходите, поскольку оно уже есть приготовлено. Однако все они начали по одному уклоняться. Тот, кто первый, сказал к нему. Поле приобрёл и вот имею необходимость выйти осмотреть его. Прошу тебя, считай меня освобождённым.
И другой сказал. Пять пар волов купил и иду испытать их. Прошу тебя, считай меня освобождённым.
И иной сказал. На женщине женился и вследствие этого не могу прийти.
И явившись, слуга поведал это господину своему.
Тогда разгневался хозяин дома, говоря слуге своему. Выйди поспешно на улицы и переулки города. И бедных, и увечных, и слепых, и хромых приводи сюда. Однако сказал слуга. Господин, свершилось, что повелел. Но всё ещё есть места.
И сказал хозяин к слуге. Выйди на дороги и к оградам, и убеди войти, дабы наполнился дом мой. Говорю же вам. Что ни один возлюбленный тот, из тех, кто призывался, не отведает моей трапезы.
Немного помолчав, он продолжил.
– Отказаться прийти на пиршество и разделить с хозяином радость, доставляет оскорбление ему. Но люди порою не считаются с этим, ставя свои интересы превыше всего, при этом оправдывая себя.
Одни полностью поглощаются мирским. Другие понимают свой долг, но не стремятся к его исполнению. Третьи целиком подчиняются родственным связям и их мнению. И потому, хоть они и были приглашены первыми, но добровольно отринули возможность свою. И потому, приготовленная для них трапеза будет отдана тем, кто даже и не мечтал о таком. Тем, которых считают недостойными этой чести. Но для этого, – посмотрел он на своих учеников, – слуги должны быть настойчивы в своих уговорах. Не силой оружия, но силой слова своего и убеждения. Ибо слово должно быть в сердце, а не на остриё меча. Вначале оно провозгласится в городе господина своего, а затем уже и по внешним дорогам, и даже там, где будут стоять ограждения. Но весть хозяина должна быть распространена повсюду. Чтобы каждый желающий смог прийти.
“О, все жаждущие, идите к водам, и не имеющие денег, идите, покупайте, и ешьте, и идите, покупайте без денег и без платы вино и молоко.
Зачем вам отвешивать серебро за то, что не хлеб, и заработанное вами за то, что не насыщает? Слушайте внимательно Меня, и вкушайте благо, и насладится туком душа ваша.
Преклоните ухо ваше и идите ко Мне, слушайте, и жива будет душа ваша, и Я заключу с вами завет вечный, как неизменные милости, обещанные Давиду”.
После такой речи, трапеза прошла в задумчивом молчании.
Перикопа 57
Дусермэнеутос мафэтэс
Трудность ученичества
Где бы ни появлялся Йешуа, за ним сразу же следовали простые люди. Из города в город, из селения в селение. И он всегда был среди народа, внутри народа.
Вот и сейчас за ним следовало множество. Солнце припекало, и все они расположились на отдых в тени ветвистых деревьев.
– Дааа, – мечтательно протянул один из иудеев. – Представляю себе, как удивятся мои односельчане, узнав, что я стал учеником знаменитого раввина. Родные будут гордиться, а соседи завидовать. По такому делу возможно и должность хорошую предложат. Или в правлении, или в синагоге. А это стоит всех моих усилий здесь.
– А ты являешься его учеником? – заинтересованно посмотрел на иудея юноша.
– Я хожу за учителем, слушаю его речи, что же ещё нужно? – пожал плечами тот. – Если следую, значит уже являюсь его учеником.
Услышав это, Йешуа, окинув взором народ, возвысил свой голос.
– Послушайте меня. Потому как хочу сказать вам нечто.
Многие из вас полагают себя моими учениками. Но при этом, совершенно не понимая этого значения.
Ученичество у меня, это не просто следование по пятам. Это не просто слушание речей, позёвывая при этом. Я не ищу тех, кто стремится к популярности или хочет каких-то земных выгод для себя. Это путь ложный, стремящийся в никуда. Я же наставляю на истину. Чтобы впитавший её, смог нести её дальше. Невзирая на трудности и гонения. Тот, кто привязан сердцем своим к земному, так и останется земным. И потому ученики мои должны отринуть себя то, что их привязывает.
Если кто-нибудь, приходящий ко мне, при этом не ненавидит отца своего, или мать, или жену, или дитя, или брата, или сестру и сверх того и жизнь свою, не может быть моим учеником.
При этом по рядам иудеев прокатился возглас изумления.
– Поймите меня правильно. Я говорю это, не для того, чтобы вы нарушали пятую заповедь. Нет. Все заповеди должны соблюдаться неукоснительно до скончания времён. Я говорю вам о том, чтобы любовь к семье, никогда не перекрывала любовь к истине. Поскольку любовь к истине должна быть превыше всего земного.
Придёт время, когда весть приходящая в семьи, станет препятствием для духовного.
Родные и близкие станут осуждать и гнать за веру вашу. И если не будет твёрдости и решимости к их мнению, то всё будет тщетно. Но если вы останетесь верны даже и в этих непростых обстоятельствах, то усилия ваши будут вознаграждены многократно. Вы обретёте жизнь вечную, став живым примером к обращению остальных.
Вспомните Писание. У Йаакова Лэя была нелюбимой женой, но именно она стала матерью для всех его детей. Как своих, так и сыновей Рахэйли, после её смерти. Собрав под своё крыло всех. Именно любовь собирает и укрепляет.
Многие следуют за мною, но они по духу своему не желают быть истинными учениками. Они не хотят прикладывать для этого сил своих, познавая духовное.
Ученики же мои должны быть подобны тем, которых осудили на распятие. Которые, изнемогая под тяжестью креста своего, упорно продолжают нести его, хотя и знают, что в конце своего пути их ожидает неминуемая смерть. Ученики мои понесут на себе тяжкую ношу уничижения и самоотвержения. А когда отвергают близкие тебе люди это вдвойне тяжелее. И потому говорю вам. Каждый, кто не понесёт креста своего, но следует за мною, не может быть моим учеником.
Обдумайте это тщательно. Не следует легкомысленно становиться учеником, а затем в момент опасности или искушения сразу же отрекаться ото всего. Поскольку это приведёт к наихудшим последствиям для души вашей. Ведь недостроенное здание, являет собою плачевное зрелище. Благое начало, но бесславный конец.
Ибо кто из вас, желая соорудить башню, прежде всего не усядется исчислить расходы, имеется ли на завершение? Дабы положив его основание и не в силах довести до конца, все видящие не начали глумиться над ним. Говоря, что этот человек начал сооружение, но не в состоянии его окончить.
Или какой царь, отправляясь к другому царю, собирающийся на войну, не усядется прежде обсудить. Возможно ли ему, посредством десяти тысяч напасть на двадцать тысяч приходящихся против него? И если всё же нет, то он ещё издали находящийся, отправит посольство, просить о мире.
“Замыслы утверждаются по совету, и обдуманно веди войну”.
Как видите, я абсолютно честен перед вами. Не пытаясь что-то приукрасить или же обольстить вас. Каждый должен сам решить, способен ли он не на словах, а поистине стать моим учеником. Потому что это упорный и суровый путь самоотречения. Полный отказа от своего я и посвящение себя Отцу Небесному и истине. И это не только желание, а целеустремлённое действие. Вера, облечённая в дела. И не стоит обманывать самих себя, так как заблуждение будет иметь плачевный итог.
Посему, таким образом, всякий из вас, который не отречётся целиком от самого себя, став преданным, не может быть моим учеником.
Ведь на моих учеников станут ровняться люди. Станут прислушиваться к ним и обретать веру. Именно они станут глашатаями благой вести, а потому они должны быть стойкими в вере своей, полностью покорные Отцу Небесному. И этим они будут отличаться ото всех остальных. Словно соль, что неприглядна на вид, но совершенно отлична ото всего.
Действительно, эта соль хороша. Однако же, если соль потеряет вкус, с чем её приправите? Ни в землю, ни в навоз она уже не пригодна. Только наружу бросают её.
Она ценна только благодаря своим свойствам. Так и ученик мой. Особо ценен благодаря своим духовным качествам.
Имеющие уши слышать, да внемлют.
***
Через некоторое время, они достигли одного из селений.
Проповедь, проведённая на возвышенности, вне его стен, закончилась. Однако многие не спешили уходить, а пребывали рядом с учителем. Хоть Йешуа и перестали допускать со своими речами в синагоги, но народ стекался послушать его и исцелиться в любое место, где бы он ни находился.
Учитель сидел, устало смежив веки, пребывая в молитве, готовясь к дальнейшему пути.
– Я слышал, что некоторые называют его Машиахом. Это действительно так? – вопросил молоденький соглядатай более старшего фарисея, стоя в тени ветвистого дерева, в нескольких шагах от учителя.
– Слушай больше, – отмахнулся тот. – Тебе ещё и не такого понарасскажут. Оглянись вокруг и посмотри, кто его окружает. Сплошные грешники и отступники закона данного Моше.
– Это так, – одобрительно кивнул соферим. – Был случай, когда он не осудил явную блудницу.
– Мало того, – поддержал его другой. – Среди его учеников есть мытарь. Который устроив пиршество, созвал всех своих знакомых сборщиков. И этот учитель, возлежал за одной трапезой со всеми ними, – сморщившись, сплюнул говорящий.
– Вот видишь, – насмешливо посмотрел на молоденького соглядатая старший фарисей. – И это мнение не какой-нибудь черни, а уважаемых людей. Ну подумай сам, разве Машиах станет есть и пить за одной трапезой с теми, кто оскверняет себя? Да нет конечно, ведь это же будет освободитель Исраэйля, а не какой-то там деревенщина. И потому, когда он явится, то прежде всего окажет свою честь тем, кто стремится к своей безгрешности и церемониальной чистоте, – самодовольно оглядел старший, рядом стоящих фарисеев и соферим, при этом презрительно поморщившись, посмотрев на остальных.
– Хочу сказать вам притчу, – открыв глаза, возвысил свой голос Йешуа, обращаясь к ним. – Какой человек из вас, имея сотню овец, но потеряв из них одну, не оставит девяносто девять в пустынном месте и не отправится вслед за пропавшей, до тех пор, пока не найдёт её? И обнаружив, возложив на плечи свои, радуется. А придя домой, созывает друзей и соседей, говоря им. Разделите радость мою, потому что обрёл овцу мою потерявшуюся.
Овца потерялась по своей невнимательности и беспечности. Она отходит от стада своего по своей собственной воле, увлекаемая, как ей кажется, более сочной травой в отдалении. Она не думает и не осознаёт ни о каких опасностях. Её влечёт только своевольное желание.
Пастырь же, обнаружив пропажу, сделает всё возможное, чтобы найти потерянное. А найдя её уставшую и измождённую, не оставит на погибель. Не наказывает её и не гонит, а с радостью о спасении, возлагает на плечи свои.
Так и Сын Человеческий, ищет души заблудшие. Ибо люди отходят и бесцельно разбредаются, не думая ни о каких опасных последствиях для души своей, не слушая зова обращённого к ним. Уходят всё дальше, выбиваясь из сил, и при этом уже не могут, не желают или же стыдятся найти дорогу назад. И потому, Сын Человеческий, непрестанно ищет тех, кто уклонился, заблудившись в путях своих. А найдя, возлагает на плечи свои души греховные, с радостью возвращая в дом Отца своего, потерянное. Ибо спасение даже одной души, стоит всех затраченных усилий.
Так говорю вам, что на Небесах радость будет об одном раскаявшимся грешнике, нежели о девяносто девяти достойных, которые бы не имели нужды в покаянии.
Или какая женщина, имеющая десять драхм, если потеряет одну драхму, разве не зажжёт светильник, выметая дом? И так ищет старательно, доколе которое не найдёт. А найдя, созывает друзей и соседей, говоря. Порадуйтесь со мною, потому что нашла драхму, которую потеряла.
Драхма, по сути своей, это ведь мелкая серебряная монета. И затеряться на земляном полу, устланным соломой и сухим тростником ей очень легко. Однако искать её в полутёмном помещении не просто. Но это – дневной заработок. Вот почему она так тщательно выметает пол, усердно ища пропажу. Оттого и радость от обретения становится такой значительной, всего-то от одной мелкой монеты, при том что и девять из них тоже не были забыты.
Так, говорю вам, радость бывает перед лицом ангелов Элохим об одном раскающимся грешнике.
“Раскайтесь и откажитесь от всех преступлений ваших, и не будет вам препятствием грех.
Отвергните от себя все преступления ваши, которыми вы согрешили, и сделайте себе новое сердце и новый дух. И зачем вам умирать, дом Исраэйля?
Ибо Я не хочу смерти умирающего, – слово Йеговы Элохим! – и обратитесь, и живите!”
– Эти грешники, так грешниками и останутся, – недовольно пробурчал фарисей, – и ничего их не спасёт. Ибо А-Шем, таких, от себя отвергает.
– Смирение себя и искреннее раскаяние возвращают человека к Отцу Небесному, – произнёс на это Йешуа. – Вот послушайте одну притчу.
Некий человек имел двух сыновей. И вот сказал младший из них отцу. «Отче, дай надлежащую мне часть состояния». И разделил тот имущество. Тогда, спустя немного дней, собрав всё, младший сын отправился в дальнюю страну и там расточил состояние своё, живя распутно. Однако растратив всё своё, случился голод сильный в той стране и он начал нуждаться. Тогда пошёл, присоединившись к одному местному страны той. При этом отправился он в поле, пасти свиней его. Желая даже насытиться от рожков, которыми питались свиньи. Но никто не давал ему.
Услышав про свиней, фарисеи презрительно сморщились, а некоторые даже сплюнули на землю, от отвращения.
– Как же можно питаться рожками? – тихо произнёс молоденький соглядатай, с круглыми от интереса глазами, наблюдая за учителем. – Это же пища совсем нищих и пропащих. Которые не способны себе заработать даже хоть что-нибудь.
– Ты же слышал, – отвесил ему подзатыльник старший фарисей. – Голод был в языческой стране.
– Придя же в самого себя, подумал, – продолжал Йешуа, хотя и видел реакцию фарисеев. – «Как много наёмников отца моего изобилуют хлебом. Я же голодаю, погибая здесь. Поднимусь, пойду к отцу моему и скажу ему. Отче, я согрешил против небес и пред лицом твоим. Я есть более не достоин именоваться сыном твоим. Допусти меня как одного наёмника своего». И встав, пошёл к отцу своему.
Ещё же находясь вдалеке, увидел его отец. И умилосердился, и побежал, припав к шее его, и притом целовал его. Сын же сказал ему. «Отче, я согрешил против небес и пред лицом твоим. Я есть более не достоин именоваться сыном твоим». Но отец приказал к слугам своим. «Немедленно вынесите одеяния прежние и оденьте его! И подайте перстень на руку его! И сандалии на ноги! И приведите бычка утучнённого. Заколите и съедим возвеселившись. Потому что сей сын мой мёртвым был, но ожил. Был потерявшийся, но обрёлся». И начали веселиться.
А сын его старший был на поле. И когда возвращался, приближаясь к дому, услышал музыку и хороводную пляску с пением. И призвав одного слугу, спросил, что бы это значило? Тот же сказал ему. «Потому что брат твой пришёл. И заколол отец твой бычка утучнённого, потому что выздоровевшего его получил обратно». И тогда разгневавшись, не пожелал войти этот. Однако отец его, вышел убедить его. Но он отвечал, говоря отцу своему. «Посмотри, сколько лет безропотно повинуюсь я тебе и никогда наставлениями твоими не пренебрегал, но мне, ты никогда не выделял и козлёнка, чтобы среди друзей моих порадоваться. А когда этот сын твой, расточивший твоё состояние вместе с блудницами, пришёл, заколол ему откормленного бычка». Сей же сказал ему. «Чадо, ты всегда есть со мною. И всё, которое принадлежит мне, оно есть твоё. А возрадоваться и возликовать надлежит из-за того, что брат этот твой мёртвый был, но ожил. И потерявшись, обрёлся».
Жить в доме Отца хорошо. Нельзя сказать, что беззаботно, ведь в труде познаётся человек, но при этом живя не в роскоши, а в достатке. Однако есть чада, которые переоценивают свою свободу выбора. И тогда их своеволие сбивает их с пути истинного. И они отходят от Отца и Его наставлений. И чем дальше, тем более погружаются в грех. Растрачивая не только земные богатства, но прежде всего вредя душе своей. Они не задумываются о её будущем, предпочитая жизнь свою здесь и сейчас. Полагают, что всего могут добиться сами, при этом не осознавая, что расходуют дарованное им.
Когда же приходят невзгоды, то они побуждают человека задуматься о своём бытие. А для этого нужно время. Для одних осознание приходит быстро, иным же необходимо опуститься на самый низ своего падения, чтобы понять и прочувствовать. Не умом, но сердцем своим. Ибо разум часто забывает обещанное, сердце же никогда.
Первой всегда возникает мысль о себе. А правильно ли я живу? Действительно ли это моё место? Что вообще я здесь делаю?
Затем приходит понимание, что когда человек жил с Отцом в сердце своём, ему было хорошо и покойно. И тогда приходит чувство вины за содеянное. Со слезами возопиёт человек, ведь обманутое разумом сердце всегда тяготится.
Многие задумываются, но не идут дальше этого. Посчитав, что они недостойны уже прощения и милосердия. Приписывая свои недостатки в этом, Отцу. Но это великое заблуждение. И потому нужно не только думать, но и действовать. Поскольку одних мыслей недостаточно. Нужно встать и идти.
Только понимая всю тяжесть своей вины, грешник делает свой первый шаг навстречу к Отцу. Потому как если не осознал ещё, значит считает, что ему это и не нужно. Как младший сын, пока не растратил и не оказался в нужде, он даже и не задумывался вернуться. А вернувшись, грешник не отрицается вины своей, уповая только на милость Отца.
