Олег Николаевич Савин
Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь. Книга третья
Ко многому человек привыкает и на многое закрывает глаза свои, но торопитесь, ибо за чертою нет покаяния, а человек не знает часа своего.
“Человек не выкупит брата своего, не может он дать Элохим выкупа за себя.
И дорог выкуп за душу их, и не будет такого вовек,
Чтобы жил он вечно, чтобы не увидел могилы”.
Ежечасно чувствуйте грехи свои, оттого сподручнее будет их прощать другим.
– Равви, – повинно обратился Иоанн. – Мы видели человека именем твоим изгоняющего бесов и запретили ему. Потому что не следует за нами.
– Не препятствуйте ему, – улыбнулся Йешуа. – Потому что никто, который вызывает силу именем моим, не может вскоре злословить меня. Ведь кто не против нас, тот есть за нас.
– Но равви, – произнёс Матфей. – Он же не ходит с нами и не получал от тебя право это делать?
– Проявляйте терпимость и понимание, – посмотрел на него Йешуа. – Не стоит торопиться и осуждать того, кто приносит благо. Даже если он делает это по-своему. Если для таких деяний в нём есть вера в меня, значит он на вашей стороне. И эта вера не позволит ему злословить того, чьим именем он вершит дела сии. Дозволяйте вершить благо, даже если это свершается не так, как вам думается и хочется. Лучше так, чем отказаться от этого вообще.
Ибо кто бы ни подал вам пить чаши воды во имя Машиаха, истинно говорю вам, что не потеряет сей вознаграждение своё.
Не творите непосильного, но вершите праведно, что в силах ваших. Каждое проявление милосердия и блага не останется незамеченным и без награды своей.
Ибо всякий, жертвенным огнём осолится. Помните строки Писания, обращённые к Аарону?
“Всякие воздаяния святынь, которые возносят сыны Исраэйля Йегове, отдаю Я тебе и сынам твоим, и дочерям твоим с тобою уставом вечным. Это завет соли вечный пред Йеговой для тебя и для потомства твоего с тобою”.
А так же:
“И всякое приношение твоё хлебное соли солью, и не устрани соли завета Элохим твоего от дара твоего: при всякой жертве твоей приноси соль”.
Соль благородна. Ведь недаром язычники говорят, что это продукт самой чистоты. Солнца и моря. Она не только изменяет вкус, но и предохраняет от порчи. Потому-то она и ценна. Её ни с чем не спутаешь, даже во мраке ночи.
Если же соль станет утрачивать солёность свою, как её осолить? Она уже ни на что не годна. Её остаётся только выбросить вон.
Однако для иудеев соль имеет особое значение, потому как соль завета это договор заключённый Отцом моим с Исраэйлем. Такой же особый, неизменный и не подверженный тлению.
Потому говорю вам. Будьте всегда неизменными в вере своей, сберегайте чистоту души и не утрачивайте особый вкус благой вести.
Имейте в самих себе соль и живите в мире между друг другом.
Перикопа 45
Ерхомаи еис еортэ
Следование на праздник
Шло время, и приближался праздник Иудейский – Суккот, праздник Кущей.
Это был один из трёх великих праздников, когда мужчины должны были посетить Храм в Йерушалайме. Этот весёлый праздник продолжался восемь дней. Иудеи должны были построить небольшие шалаши (кущи) и жить там в течение всего праздника. В воспоминание о том, что их предки жили сорок лет в таких вот шалашах, после выхода из Египта.
Правильно построенная куща должна давать много тени, но в то же время ночью, через неё должны быть видны звёзды. В память того, что облако славы защищало людей днём от палящего солнца в Синайской пустыне и освещало стан, огненным столбом, по ночам.
***
– Шалом алэйхэм! – раздались весёлые голоса входящих в дом иудеев.
– Алэйхэм шалом! – тутже отозвались изнутри.
– Мир тебе брат наш, – радостно обняли вошедшие Йешуа.
– Мир вам, – с удовольствием обнял своих сводных братьев тот. – Что привело вас сюда?
– Мы собираемся идти в Йерушалайм, – произнёс Йосеф. – Разве можно пропустить такой весёлый праздник?
– Когда весь город и его окрестности покрываются бесчисленными, праздничными шалашами, – поддержал его Йехуда.
– Это же празднование не только сбора урожая фруктов, оливок и винограда, но и главное – восхваление благодати избавления и исхода, – вставил Шимон.
– Явленные нашему народу милости никогда не должны забываться, – подтвердил Йаков.
– Ну разве это не восхитительно? – вновь вклинился смеющийся Йехуда. – Все веселятся, поют, танцуют, ходят друг к другу в гости, а по ночам спят в самостоятельно собранных шалашах.
– При этом мужчины каждый день читают благословения, держа в руках веточки лулава и этрога, – посмотрел на него Йосеф.
– Потому что это не просто растения, – поднял палец к верху Шимон. – А всё делается во исполнение закона. Ибо в каждой куще должны находиться веточки этрога, лулава, мирты и ивы, связанные вместе.
– Потому как они символизируют людей, – решил блеснуть своими познаниями перед братьями Йаков. – Плодом великолепного дерева является этрог. Он обладает восхитительным запахом и изумительным вкусом. Символизируя собою людей знающих Тору и соблюдающих все её постановления.
Побегом финиковой пальмы служит лулав. Плоды которого сладки, но не имеют запаха. И символизируют людей не очень хорошо знающих Тору, но прилежно исполняющих её заповеди.
Ветвь древа густолиственного это адас (мирт). Имеет замечательный аромат, но несъедобен. Он уподоблен людям, которые отлично знают Тору, но сами не исполняют заповедей её.
И наконец арава – ветвь речной ивы. Она не имеет запаха и не несъедобна. Представляет собою людей не только не исполняющих заповедей, но и вообще не знающих Торы.
– Но они всегда находятся в одной связке, – вклинился Шимон, показывая, что и он хорошо знает предания. – Потому как А-Шем сказал: «Нельзя отвергать никого. И потому, пусть они будут связаны друг с другом, дополняя один другого».
– А в конце праздника, из источника Шилоах, будет совершено возлияние на жертвенник Храма. Чтобы испросить благословений на обильные дожди в этом году, – добавил Йехуда.
Видя, как поблекло сияние глаз Йешуа, а взор стал набираться печали, Йосеф произнёс:
– Мы хорошо знаем жителей Галилеи. Их горячность и легкомыслие. Мы наслышаны, что раньше ты собирал толпы народа, но теперь многие последователи отошли от тебя. И ты сейчас находишься в кругу избранных учеников.
В Галилее, тобою довольно много было совершено чудесных исцелений, не настала ли пора проявить это в столице и её окрестностях? Выйди отсюда и удались в Иудею, чтобы и другие последователи видели деяния твои, которые совершаешь.
Найти последователей в Иудее конечно сложнее. Потому, для укрепления их веры и нужны будут чудеса явленные здесь. Ведь многие говорят, что ты великий пророк.
– Хотя для нас, ты по-прежнему остаёшься всё тем же Йешу, – подмигнул Йехуда.
– Скрываясь в этой глуши, – продолжил Йосеф, строго посмотрев на Йехуду. – Вдали от Йерушалайма, ты многого не достигнешь. Потому что ни один, в затоении свершающий, но при этом нечто думающий в дерзновении своём, не сможет ничего добиться. Посему, если действовать, то яви себя миру. Ведь на праздник соберутся тысячи иудеев с разных мест, а не только с Галилеи. Ты только подумай. Не только простые люди, но и начальствующие смогут поверить в тебя.
– А брат прав, – согласно кивнул Шимон. – Галилея пройдена, нужно искать славы в Иудеи и Йерушалайме. Ты тратишь своё дарование там, где нет высокого руководства. Поскольку только они смогут его по достоинству оценить. Слухи это одно, а явление чудес перед ними, это совсем другая видимость.
Йехуда Искариот, с огромным вниманием слушал речи братьев своего учителя.
– Вы не понимаете ни меня, ни моих целей, – печально возразил Йешуа. – Я не приемлю славы человеческой. Самомнение и самовосхваление губительны. Потому что заставляют человека думать только о себе, относясь с пренебрежением к остальным. Я же, живу согласно с волей Отца моего Небесного. И потому говорю вам. Срок мой ещё не настал. Однако ваше время всегда действительно. Вы вольны поступать так, как посчитаете нужным. Ведь человеку предоставлена свобода его воли. Не может мир ненавидеть вас, меня же ненавидит. Потому что я свидетельствую о нём, что дела его лукавы.
Вы хорошие люди, – Йешуа обвёл взглядом братьев. – Но вы принадлежите этому миру. Вы следуете по его стезе, даже не помышляя о другом. Потому как это другое затронет ваше благополучие. Мир любит своих приверженцев, никогда не отпуская их так просто. Но мир лежит во тьме, потому что отступил от Творца своего, и дела мира злы и лукавы.
Я же, обнажаю раны его, вычищаю от скверны и изливаю елей исцеления. Но мир не желает исцеления, предпочитая оставаться в коросте порока. Беспокойство и раздражение, возникающее от стыда и страха, заполняют его. И вместо того, чтобы покаянно припасть к своему милосердному Творцу, человек напротив, только увеличивает свой грех.
Вы, ступайте на этот праздник. Доставьте радость сердцу своему. А я пока не отправлюсь на это празднование, потому что не исполнился ещё мой срок. Я не пойду с вами сейчас, потому что не желаю публичности. Ведь идя с вами по восточному обходу, это неминуемо соберёт толпу народа, а войдя в Йерушалайм, только увеличит её, побуждая к необдуманным последствиям. Потому ступайте без меня.
– Хорошо, – понимающе кивнул Шимон. – Если таково твоё решение, то мы не вправе настаивать. Тем более что к началу, мы уже не успеваем.
Братья ещё раз обнялись, и простившись, отправились в путь.
***
Минул день. Лучи солнца, заглянувшие в окна, разбудили учеников.
– Равви нет, – обеспокоился Иоанн.
– Видимо мы найдём его за селением, – предположил Йаков. – Как это было уже неоднократно.
– Тогда и нам пора, – кивнул Андрей. И ученики покинули помещение.
– Ты уже уходишь? – заблестели влагой глаза у жены Петра.
– Я знаю милая, – нежно обнял её он. – Детям нужен отец, а тебе твой Шимон. Но Царству Небесному нужен Пётр. И когда ты это осознаешь, то мы снова будем вместе.
После этого, поцеловав жену, он вышел из дома.
Ученики нашли своего учителя за поселением, сидящего на возвышенности, обозревающего округу. Подходя со спины, они услышали его негромкий голос.
– Горе тебе, Хоразин. Горе тебе, Бет-Цайда. Ибо если бы в Тире и Сидоне вершились силы, происходившие у вас, давно бы во вретище и пепле пребывали покаянные.
Йешуа обернулся, услышав приближение своих учеников. По его щекам стекали горькие слёзы.
– А потому, говорю вам. Тиру и Сидону будет терпимее в день суда, нежели им. Вы, ничем не хуже других Галилейских поселений, и значительно лучше, чем языческие портовые города, где процветают безнравственность и идолопоклонство. Однако даже они, подобно жителям Ниневии, смогли бы, увидев вершащиеся силы, глубоко осознать свой грех и покаявшись, обратиться к Отцу Небесному.
Затем вновь посмотрел в сторону пробуждающихся селений.
“Премудрость возглашает на улице, на площадях подаёт свой голос.
На главных шумных местах взывает она, при входах во врата, в городе говорит она речи свои:
"Доколе, легковерные, любить будете легковерие, и кощунствующие доколе будут услаждаться насмешкою своей, а глупцы – ненавидеть знание?
Обратитесь к моему наставлению: вот изолью я на вас дух мой, возвещу вам слова мои.
Я звала, но вы отказывались, протягивала руку свою, но не было внимающего.
И ни во что не ставили вы все мои советы и не желали наставлений моих.
Когда найдёт на вас ужас, как гроза, и придёт на вас несчастье, как вихрь, когда постигнут вас беда и горе.
Тогда будут они звать меня, но я не отзовусь, будут искать меня, и не найдут меня.
За то, что ненавидели они знание и не избрали для себя страха пред Йеговой.
Не хотели принять совета моего, презрели всякое наставление моё.
За все это вкусят от плодов пути своего, и насытятся злыми замыслами своими.
Потому что отступничество легковерных убьёт их и беспечность глупцов погубит их.
Но слушающий меня будет жить безопасно и будет спокоен, не страшась зла”.
И ты, Кфар-Нахум, до небес возносящийся, до ада низринешься, – печально посмотрел он в сторону города. – Ибо если бы в Содоме вершились силы происходящие у тебя, то он остался бы вплоть до сего дня.
Однако говорю вам. Что людям Содома терпимее будет в день суда, нежели тебе.
Нехорошо наказывать за незнание, но нерадение и пренебрежение будет наказуемо вдвойне. Потому что привилегии, данные иудеям, накладывают ещё и ответственность. Ибо, чем более даётся, тем более и спросится.
Живое слово было дано, но оно стало пренебрегаемо. Неверие и безразличие губительны. Они как кровоточащая рана, медленно убивающая тело. Благая весть покрывала землю эту, но была попрана, подобно манне в дни древние. Учение не произросло в сердце их, а исцеления были развлечением. Нельзя просто слушать Слово и забывать его, отходя в дом свой.
– “И Он сказал мне: сын человеческий! Ступай, приди в дом Исраэйля, и скажешь им Моими словами, – тихо произнёс Иоанн.
Ибо не к народу с невнятной речью и непонятным языком ты послан, но к дому Исраэйля.
Не к народам многим с невнятной речью и непонятным языком, слов которых ты не поймёшь, – если бы к ним Я послал тебя, они послушались бы тебя.
А дом Исраэйля не захочет слушать тебя, ибо они не хотят слушать Меня, ибо весь дом Исраэйля – крепколобые и жестокосердные.
И когда Я буду говорить с тобой, открою рот твой, и скажешь им: «Так сказал Йегова Элохим». Слушающий – услышит, отказывающийся – откажется, ибо они – дом мятежный”.
– Всё так Иоанн, – горестно покачал головой Йешуа, поднимаясь на ноги.
– Куда мы теперь? – поинтересовался любимый ученик, с глубокой доверчивостью посмотрев на своего учителя.
– А куда лежит сердце твоё?
– Быть с тобою, куда бы ты ни пошёл, – ответил Иоанн, при этом с грустью посмотрев на ручеёк последних паломников, тянущихся к побережью Галилейского моря.
– Вижу, что на сердце у вас печаль, – оглядел Йешуа своих учеников. – Знаю, что есть и знаю, что будет. Мне ведомо, как ко мне относятся фарисеи из столицы, и что произойдёт, когда я там появлюсь, – задумчиво произнёс он. – Но хорошо, – возвысил он свой голос. – Да будет так. Ещё настанут горестные дни, а сейчас пусть сердце ваше немного порадуется. Мы идём в Йерушалайм на праздник. Но пойдём прямой дорогой, через Шомрон. Не привлекая к себе лишнего внимания.
Ученики сразу же воссияли своими лицами, а Йешуа, ещё раз грустно обозрел просторы, где проводил так много времени, прощаясь с ними навсегда. Глубоко вздохнул, и повернувшись, пошёл по каменистой тропе.
***
Солнце, начало свой поклон западу, когда Йешуа, утомлённо присел на нагретый, придорожный камень.
– Йаков, Иоанн, – подозвал он братьев.
– Да равви.
– День клонится к вечеру, и мы можем дойти до гостеприимного селения, лишь когда уже стемнеет. Все будут очень утомлены дневным переходом. Поэтому ступайте вперёд нас. Договоритесь и приготовьте нам ночлег. Мы ещё немного тут отдохнём, а затем проследуем вслед за вами.
– Хорошо равви, – поклонились они, устремляясь в путь.
Идти пришлось довольно далеко. Солнце заметно опустилось, когда они наконец достигли одного из селений Шомрона.
Войдя, они направились к его центру. Потому как возле общественного колодца всегда можно было встретить людей, не заходя в их дома.
– Шалом алэйхэм, – тепло поприветствовал Иоанн ближайшего человека.
Тот оглядел вновь прибывших с головы до ног, и мрачно отвернувшись, куда-то пошёл, даже не удостоив их своим словом.
Иоанн посмотрел на брата.
– Одно слово – Саморяне, – пожал плечами тот.
– Шалом алэйхэм, – повторил свою попытку Иоанн, обратившись к другому жителю. При этом его улыбка стала постепенно таять.
Тот даже не стал на них смотреть, а просто плюнув им под ноги, отвернулся.
– Ах ты, – сжал кулаки Иоанн, но брат остановил порыв возмущения, положив ему свою руку на грудь.
– Погоди брат. Может быть среди них всё-таки найдётся более-менее доброжелательный человек.
Он огляделся и направился к старику, сидящему у стены дома.
– Шалом алэйхэм почтеннейший, – обратился Йаков к нему. – Не подскажите, где у вас можно заночевать?
– Вы иудеи, – вместо приветствия услышали братья. – И могу предположить, что идёте в Йерушалайм.
– Так и есть, – кивнул Иоанн.
– Не нужно вам здесь задерживаться. У нас не жалуют иудеев. Вам тут не рады.
– Но мы же ничего не просим. Только кров на ночь.
– Неужто я так постарел, что начал разговаривать с глухими? – подслеповато посмотрел на них старик.
– Но за нами следует наш равви, – настаивал Иоанн. – И ему, после дня пути, проведённого под солнцем, нужен отдых.
– Возможно, вы о нём слышали. Его имя Йешуа из Нацрата, – с надеждой поддержал его Йаков.
– Здесь никому нет дела ни до вас, ни до вашего учителя, – грубо ответил старец. – Будь он хоть ангел, хоть бес. Но если он иудей, то пусть возвращается туда, откуда пришёл.
– Ах ты, – теперь уже сжал кулаки Йаков, однако брат остановил его тем же жестом.
– Идём. Подождём равви на дороге.
Йаков ещё раз гневно обвёл селение взглядом и плюнув, церимонно оттряс пыль со своих ног и одежды, а затем пошёл за братом к выходу из поселения.
Ждать пришлось недолго.
– Равви, – с обидой в голосе подбежал Иоанн. – Эти полуязычники не пускают нас даже заночевать.
Йешуа взглянул на селение, глубоко вздохнул и возобновил свой путь дальше по дороге.
– В Шомроне все такие, – сочувственно посмотрел на братьев Йехуда. – Им только бы чем-нибудь навредить, честным иудеям.
– Идолопоклонники, – сгоряча сплюнул Йаков. – Правильно, что их Храм на горе Гаризим разрушили. Поделом.
– Равви, – обратился Иоанн. – Пожелай, прикажи низойти огню с небес и истреби их.
– Даже услышав об имени учителя, они отослали нас, – посмотрел на друзей Йаков. – Можно ли спустить такое унижение от невежественной кучки полукровок?
– Нечестие должно быть наказуемо, – уверенно поддержал Шимон Канонит. – Подобно Содому.
– Даже Элийя низводил огонь с небес на пятидесятников нечестивого царя Ахава, – задумчиво подтвердил Филипп. – И кстати тоже в Шомроне.
– Элийя был послан служить против идолопоклонства, порочности и корыстолюбия царя Ахава. И этим деянием, пророк ещё раз доказал свои полномочия. Да и Содом остался бы стоять до сих пор, если бы там нашлось, хотя бы с десяток праведников, из всего многочисленного населения, – строго возвысил свой голос Йешуа. – А вы, знаете, сколько там достойных людей, а сколько нет?
Жители поселения поступили с вами сурово, но достойно ли это уничтожения? Допустимо ли наказанию, быть более преступления его? Разве этому я вас учу столько времени? Но даже здесь вы забыли, что записано в законе. Око за око, но не жизнь за пренебрежение.
Ревность и горячность сейчас говорят в вас более здравого смысла. Если вам кажется, что кто-то неправ, то увещевайте его, но никогда не применяйте насилие. Если человек ошибается и заблуждается, то это вовсе не означает, что он всецело порочен и достоин только смерти.
Вы уже столько времени со мною, несёте в себе благие семена, но до сих пор они всё ещё недостаточно взошли в сердце вашем, – с горечью вздохнул Йешуа.
– Неужели вы забыли, какого Духа имеете и какую весть несёте? Не Дух гордости и злобы должен преобладать в вас, а Дух любви и кротости. Боритесь не с грешником, а прилагайте все усилия ваши против самого греха. Помните, злоба ведёт только к пагубе души, а прощение к любви.
Подумайте об этом, прежде чем насылать огонь с неба, – посмотрел Йешуа на братьев и вдруг неожиданно улыбнулся. – Сыны грома.
И от его улыбки всем сразу полегчало.
– Не переживайте, – по-дружески толкнул Андрей плечом Иоанна. – Вспомните, как нас гнали и из Нацрата, и Гадаринцы. Ничего, найдём другое селение.
– А если нет, то, как это уже не раз бывало, укроемся небесным пологом, – весело поддержал Фома. – Да и костёр теперь нам не нужен. Вон, сыны грома нас теплом обеспечат.
В таком добродушном настроении, паломники продолжили свой путь по каменистой дороге, в сторону Йерушалайма.
Перикопа 46
Ен еортэ Суккот.
На празднике Суккот.
В городе царил праздник. Многолюдная толпа на его улочках просто бурлила. Кто-то шёл в Храм, кто-то возвращался, но везде преобладала радость и приподнятость. Со всех сторон слышалась музыка. То тут, то там возникали стихийные танцы, а крыши домов венчали самодельные шалаши, потому как во дворах уже не было места.
– Как же здесь хорошо, – с чувством выдохнул Натанэль, радостно пританцовывая под музыку.
– Да. Это не мрачный Шомрон с его хмурыми обитателями, – поддержал его Фаддей.
– Мы же иудеи, а потому умеем веселиться, – улыбаясь, хлопнул того по плечу Матфей.
Зайдя в Храм, Иоанн опасливо посмотрел на своего учителя.
– Здесь всё так же. Торговля постепенно замещает истинное поклонение.
– Сердца людей нужно менять, но не огнём и мечём, а верой и любовью, – сочувственно посмотрел на него Йешуа. – А для этого требуются усилия и время. Ибо человеку дана свобода выбора, и он сам вправе решать, куда ему идти и к чему стремиться. Но указывать верное направление нужно всегда.
– Нам нужно поменять деньги, чтобы оплатить Храмовую пошлину, – отметил Йехуда.
– Я сбегаю, – вызвался Иоанн. – Я быстро.
Получив динарии, он тутже растворился в толпе.
Поменяв деньги и возвращаясь обратно, Иоанн услышал негромкую беседу людей, которая его заинтересовала. Потому он прислушавшись, остановился.
– Интересно, будет ли на этом празднике тот иудей, что устроил такой переполох в Песах?
– Возможно, но это было давно. Больше такого в Храме не случалось.
– Говорят, что он теперь странствует по Галилее.
– И очень хорошо. Смутьянам в нашем Храме не место. Потому как это дом самого А-Шема, а не базарная площадь.
– Но он ничего не говорит плохого. Он добрый, хотя и заблуждающийся иудей. Не забывайте, что он из глубокой провинции.
– Говорят, что он творит великие чудеса и всех приходящих к нему исцеляет.
– Всё это вздор. Он просто обольщает таких доверчивых как вы, уча не признавать закон, данный светоликому Моше на горе Синай. Он нарушает закон Шаббата, тем более при всех пируя с презренными мытарями. Нельзя прислушиваться к проповедям того, кто ведёт такой образ жизни.
– Он прям и бескорыстен.
– Кто тебе такое сказал?
– Так полагают в народе.
– Да мы просто не знаем всей правды. Разве может лекарь лечить бесплатно? Это же абсурдно. На что он тогда будет питаться, одеваться, а уж тем более платить налоги и пошлины?
– А я думаю, что это пророк Всевышнего. Который несёт волю А-Шема своему народу.
– Э?! Пророки так себя не вели. Какое право имеет этот смутьян приходить сюда и устанавливать здесь свои законы? А? Ни один образованный иудей не станет слушать выдумки простолюдина, а тем более относиться к ним серьёзно.
– А всё-таки он смелый человек. Не каждый, вот так решится бросить вызов власть имущим, став отличным ото всех. Пусть даже и изгоем на окраине Исраэйля.
– Ну что же. Вот и посмотрим, придёт ли этот смелый или скорее безрассудный, на этот праздник или нет?
– А я бы желал увидеть его чудеса. Уж столько об этом пересудов, а идти ради этого в Галилею как-то не хочется.
– Смотри, как бы это тебе не вышло потом боком. Не зря же первосвященники и фарисеи расспрашивали и искали его по всему Йерушалайму в первые дни праздника. Поэтому говори потише и гляди получше.
Из этих разговоров Иоанн всё понял, и стремительно проследовал туда, где оставил своего учителя.
– Равви, – подбежал он. – В народе многие и многое говорят о тебе.
– Ну это естественно, – с гордостью посмотрел на своего учителя Йаков Алфеев.
– И потому фарисеи и первосвященники его уже ищут с самых первых дней праздника, – обеспокоенно продолжил Иоанн.
– А это уже не хорошо, – помрачнел Пётр. – Здесь не Галилея с её просторами, а столица, Йерушалайм. Здесь их территория.
– Мы в Храме, – посмотрел на своих учеников Йешуа. – Потому давайте поклонимся, как это надлежит сделать. Не стоит вам унывать. Всегда и во всём полагайтесь не на себя, а на Отца Небесного. Ибо Он всё устроит по усмотрению своему и во благо души человека.
После поклонения они вышли из Храма.
– Куда теперь? – поинтересовался Андрей.
– Исправлять кривизну и направлять народ на путь истинный, – улыбнулся ему Йешуа, и направился прямо к притвору Соломона, где обычно преподавали раввины. Там и сейчас было несколько учителей, что-то разъясняющих и втолковывающих своим слушателям.
Йешуа встал чуть поодаль, начав свою проникновенную беседу. Слыша нечто новое, народ стал собираться вокруг него, увеличиваясь в своей массе.
К нему присоединились даже и те, кто до этого слушал других учителей. А Йешуа, по обычаю раввинов, сел на небольшую скамью, которые были равномерно расположены вдоль крытой стены портика, как для отдыха паломников, так и для преподавания раввинов, продолжая поучать народ.
Его речь о Царствии Небесном текла спокойно и размеренно. От поучений, он переходил к Писанию, изъясняя его значение, а от него к притчам, более понятным простому люду и вновь к поучениям. Хотя нельзя сказать, что люди были неграмотны и не знали Писания, но узнать нечто новое из старого познания было необыкновенно и захватывающе. Тем более, что Писание так умело трактовалось молодым раввином.
– ….. Отец Небесный всегда проявляет любовь свою. И это можно познать не только через окружающую вас природу, но и непосредственно через человека. И это особенно заметно, когда человек злого нрава, чёрствый, вдруг неожиданно проявляет себя совсем с другой стороны. Совершая благие поступки и как бы несвойственные ему. Через это, Отец учит не только его, но и окружающих его людей. Учит любви и добру.
Если бы Отца можно было ощутить только через необычные явления, то можно было бы подумать, что он оставил этот мир, больше не заботясь о нём. Но это не так. Он присутствует всегда, везде и повсюду. Проявляет свою заботу о вас как в необычном, так и в повседневном.
Потому смотрите на всё открытыми глазами, а не поверхностно и вскользь.
Некоторое время, люди изумлённо молчали. Их было так много, что стояли плотными рядами, окружая колонны навеса.
– Такого мы ещё не слышали, – стали переговариваться между собою они. – Это что-то новое.
– Удивительное знание.
– Раввины такому не учат.
– Возмутительно! – возгласили, также подошедшие и всё слышащие учителя, с соседних скамей. – Это против всяких традиций и учений!
– Как вы можете слушать этого деревенского выскочку!
– Он не имеет никакого права ни поучать народ, ни рассуждать о законе! А уж тем более его толковать!
– Правильно! Потому что для этого нужно сначала стать раввином, познавшим истину в раввинской школе, а не с помощью магического чародейства!
– Да! Пусть он нам ответит! У какого великого и почитаемого раввина он учился, получая такие познания? – негодовали учителя брызгая слюной, потому как все пошли слушать Йешуа, оставив их не у дел.
– Моё учение есть не моё. Но пославшего меня, – возвысил свой голос Йешуа. – И это не обсуждение заповедей, а трактовка их истинного смысла. Знания, что я вам несу, это не плод ума человеческого, не сведения заученные по средствам чтений и бесед, но дарованные вам Отцом моим Небесным. Слушающие и исполняющие заветы мои в конечном итоге приведут вас к Нему. Ибо я не действую помимо воли Его. Вот почему я пришёл как плотник из Нацрата, а не от знаменитых раввинских школ. Чтобы вы познали, что учение моё превосходит человеческое и не сочинено мудрецами древности.
Если кто-то желает волю Его исполнять, тот познает, по учению этому, от Элохим оно или я возвещаю от самого себя.
“Начало мудрости – благоговение пред Йеговой. Разум добрый у всех исполняющих их заповеди – слава каждого исполняющего их пребудет вовек”.
Кто стремится исполнять волю Его, которая явлена была в Писании, тот различит истину в учении моём. Но её нужно стремиться исполнять, а не забыть, как только услышит. Невозможно достичь благого, если при этом просто сидеть и ничего не делать. Вникайте в неё всем разумением своим и исполняйте. Ведь слова учения моего, не пустой звук ветром уносимый. Потому как говорящий сам от себя, ищет славы только себе, а который ищет славы пославшему его, тот есть истинен и нет нечестия у него. Так как он возвещает лишь то, что ему было поручено. Не искажая и не прибавляя от собственного воображения или домысла. Истинен тот, кто своего не ищет. А иные ищут славы только себе, прикрываясь именем Элохим. И не подозревают они, что не только бесчестят имя Его святое, но и вводят в обман и соблазн слушающих их.
– Не слушайте его! – не унимались учителя Торы. – Ведь он сам является нарушителем закона!
– Или ты думаешь, что все забыли и уже не помнят, как ты прилюдно нарушил священный Шаббат в этом святом городе?
– Тот, кто показывая свою мнимую ревность о законе суров к другим, порою сам полон скрытых от людских глаз пороков, – строго посмотрел на них Йешуа. – Не дал ли вам Моше закон? Такой, которого нет ни у одного народа. Вы же, имеете, но никто из вас не исполняет его установлений. Почему же убить меня стремитесь?
– Ты что, беса в себе носишь? – раздались из толпы возгласы. – Или рассудком помутился?
– Может быть ты поддаёшься страхам? Кто тебя убить ищет? Все тебя слушают и даже не помышляют о таком.
– Есть те, кто являясь виновником дел беззаконных, всячески отрицаются в их исполнении, – продолжал Йешуа. – Одну необходимость совершил я, и вы все недоумеваете. Как такое произошло? Но я приведу вам пример нарушения, когда вы и значения тому не придаёте.
Через Моше дано вам обрезание. Как символ особого расположения к Исраэйлю, как печать праведности по вере. Не потому, что оно есть от Моше, но от отцов. Ведь этот древний завет был заключён ещё с Авраамом, задолго до постановления о Шаббате, данного Моше. Обрезание соблюдается неукоснительно и Шаббат не считается в этом препятствием. И в него обрезаете мужчин. При этом нарушая свои же собственные установленные традиции. Поскольку ношение инструментов и резание в Шаббат, считается выполнением работы. Не опрометчиво ли осуждать кого-то за те поступки, в которых сами себя оправдываете?
Если мужчина принимает обрезание в Шаббат, чтобы не был нарушен закон Моше, так почему же на меня негодуете из-за того, что в этот день всего человека здоровым сделал?
Разве Шаббат отменяет дела милосердия? Или любовь к ближнему устраняется в этот день законом? Ревнуете о традициях своих, при этом отвергая саму суть данного вам закона.
Не судите по внешности, но выносите своё решение справедливо. Обман всегда рядится в одежды броские, правда же не всегда лицеприятна, однако истина всё равно пробьётся, словно родник заваленный камнями и грязью.
Судите не по внешности, ибо она бывает обманчива, но по делам свершённым. Потому что дела выдают человека.
– Всё верно! – стали прозревать в толпе жители Йерушалайма. – Не этого ли учителя разыскивали в начале праздника?
