Михаил Александрович Елисеев
Европейское турне Кирилла Петровича
– Да?
Кирилл продолжил:
– Он по секрету показывал мне свои бумаги, расчёты… Даже если он со всеми расплатится по долгам, то у него не так уж и много останется, – он наклонился к самому ушку и шепнул, – Он – банкрот. И вам лучше поискать кого-нибудь другого.
Личико Софи, до этого момента бывшее легкомысленным и невинным, преобразилось. Она заметно посерьёзнела и нахмурилась.
– Спасибо за эту новость. Я и не знала, – девушка поникла, затем решительно сказала, – Вообще-то это была идея моего батеньки. Сама-то я в таких делах не разбираюсь, а вот денежки моему папеньке очень нужны.
– Софи! – Старушка бросила на неё взор поверх очков.
– Умоляю вас, нянечка! Закройте рот! – От былой невинности не осталось и следа! Она снова повернулась к Кириллу, – Значит, от месье Бертрана мне ничего не достанется?
Поджав губы, мужчина отрицательно покачал головой.
– Даже если между вами уже что-то было, вы и через суд ничего не добьётесь.
– Плохо… очень плохо. Мой батенька очень рассчитывал на эту партию, – она неожиданно тепло улыбнулась ему, – Скажите, а вы случайно не женаты?
Хитро улыбнувшись, Кирилл Петрович попятился к выходу:
– Я беспросветно женат вот уже много-много лет, – перед тем как скрыться в коридоре, он добавил, – И ни за что не променяю эти годы на другую женщину!
– Я вас умоляю, только не говорите банальщины насчёт того, что вы женаты на своей работе? – рассмеялась девушка. – Я тогда прибью вас на месте. И вы поймёте, что борьба с автоматоном-грузчиком – это цветочки по сравнению со мной!
– В таком случае я лучше промолчу.
Он захлопнул дверь.
Что же, теперь самое главное – вывести диверсанта на чистую воду.
Он подошёл к шестьдесят четвёртой каюте, возле которой стоял Мишель Бонне.
– Из каюты никто не выходил; он внутри. И я… Я перезарядил свой револьвер… на всякий случай.
– Вы мне не понадобитесь, месье Бонне, – улыбнулся Кирилл, – Он всего лишь человек, загнанный в угол. С дирижабля ему никуда не деться, так что можете быть спокойны. Идите на мостик.
Застыв на несколько секунд, словно обдумывая предложение, он всё же кивнул. Пожав Кириллу руку, мужчина пожелал удачи и отправился вглубь коридора, пока не скрылся за поворотом.
Кирилл Петрович решительно постучался в дверь и вошёл внутрь.
Часть 5 – За полчаса до Парижа.
Кирилл Петрович вошёл в шестьдесят четвёртую каюту и закрыл за собой дверь.
– Простите, но вы, наверное, ошиблись каютой, – произнёс пассажир, сидящий на кровати. Он тщетно пытался спрятать вспотевшие от волнения ладони.
– Я сожалею, но скорее это вы ошиблись рейсом, – ответил Кирилл, – Вам не повезло оказаться со мной на борту этого дирижабля.
Мужчина встал с кровати.
– Тогда я попрошу вас объясниться.
– Я смело могу обвинить вас в том, что вы планировали взорвать «Голиаф». Доказательства? Именно из окна вашей каюты высунулась рука, активировавшая автоматона, который пытался меня убить. Зачем меня убивать? – Кирилл вплотную приблизился к мужчине, – Затем, что я приступил к расследованию этого дела.
Рука мужчины потянулась к карману пиджака, словно он желал что-то вытащить оттуда. Некий смертоносный предмет?
– Не советую, – предупредил Кирилл Петрович, – Лучше снимите его.
Мужчина медленно расстегнул пуговицы и, стянув пиджак, положил его рядом на кровать.
– Кроме меня о вашей личности знают также офицер безопасности и ещё несколько членов команды. И… – Кирилл Петрович решил солгать, – … и вашего сообщника уже поймали.
– Моего сообщника? – удивление его было искренним.
– Прекрасно, значит, вы действовали один. – Кирилл махнул рукой, – Это последнее, что я хотел узнать от вас.
Мужчина, уставившись в пол, замер на минуту. Затем тихо рассмеялся, опустив руку.
– Я мог бы сказать, что в тот момент меня не было в каюте, а кто-то посторонний пробрался ко мне и включил автоматона.
– Могли бы, – улыбнулся в ответ Кирилл, – Но помимо руки в окне есть ещё одно доказательство, указывающее непосредственно на вас.
– Это невозможно! Ведь я же…
– Записки, – коротко ответил Кирилл.
– Записки?
– Записки, которые преступник оставлял для меня. Записки на французском языке. Почти сразу же ко мне закралось подозрение, что таким образом хотят подставить кого-то из пассажиров французов. Э-э… вы не против, если мы присядем?
Мужчина, напряжённый, ожидающий какого-то подвоха, снова сел на кровать, а Кирилл – на стул, прямо напротив него.
– Могу открыть вам секрет – как я смог сузить круг подозреваемых лиц. Видите ли, мы с преступником дрались в комнате отдыха, когда он пытался оставить там бомбу. Вам это должно быть известно, – улыбнулся он, – Так вот, я успел прощупать его. Без сомнения это был мужчина – молодой либо среднего возраста, – положив одну ногу на другую, Кирилл сложил руки на колене, – Когда он убегал от меня, я отчётливо слышал, как хлопнула дверь каюты – значит, этот кто-то занимал место на третьем этаже, недалеко от комнаты отдыха. Далее мне помог Мишель Бонне – офицер безопасности. Он предоставил мне списки пассажиров. Не буду утомлять вас ходом своих мыслей, скажу только, что в круг подозреваемых вошли два англичанина и три француза подходящего возраста.
Кирилл Петрович причмокнул, продолжив:
– После того, как я провёл первые расспросы, мне пришла записка на французском: «Не вмешивайтесь не в свои дела!». Уже одно это подтвердило мою версию того, что преступник – один из этой пятёрки! Как я уже говорил, я не льстил себя надеждой, что записку действительно написал француз, если преступник, конечно же, не полный идиот. Тем не менее, и французов со счёта не списывал. Чуть позже появилась вторая записка: «Приходите в столовую, и я вам всё расскажу». Разумеется, это была ловушка, и я это прекрасно понимал! Но не смог избавиться от искушения посмотреть – что же вы ещё задумали? Уже тогда, когда вторая записка попала в мои руки, я понял что преступник – ВЫ.
– И каким же образом?
– Небольшая ошибка. Текст был таким, – Кирилл вынул эту самую записку из кармана жилета и развернул её, – «Venez dans la dinning après le petit-déjeuner, je vais tout vous raconter», что можно перевести как: «Приходите в столовую после завтрака, и я вам всё расскажу».
– И что тут не так?
Кирилл Петрович пожал плечами:
– Подозреваю, что вы были сильно напуганы моими словами в столовой, когда я заявил о том, что уже почти знаю имя преступника. К тому же сильно торопились, когда писали вторую записку, – он сложил лист бумаги и снова спрятал во внутренний карман, – Дело в том, что «столовая» по-французски пишется «la salle à manger», в то время как в записке это самое слово написано по-английски – «dinning». Во французском языке есть похожее слово – глагол «dîner», означающий «ужинать». Видимо это и запутало вас в спешке, – Кирилл Петрович глубоко вздохнул, – Я ещё удивлялся, как такую ошибку не заметил мой попутчик – Дмитрий Иванович – который довольно хорошо знает этот язык и имел удовольствие прочитать записку. Он смог обратить на неё внимание только после повторного прочтения.
Глаза мужчины, сидящего напротив него, широко распахнулись. Он словно смотрел мимо Кирилла – куда-то вдаль.
– Теперь я совершенно точно знал, что преступник на самом деле – британец. Но таковых подозреваемых у меня было всего двое: искусствовед и путешественник. Но искусствовед – мистер Найджел Портман – не мог оставить первую записку! Вы не могли этого знать, но я допрашивал его последним и сразу же после него пошёл к себе в каюту, где мой попутчик и протянул мне записку, сказав, что её подсунули под дверь пять минут назад. То есть как раз в то время, когда я был в курительной с подозреваемым и офицером по безопасности. Именно тогда я понял, что человек, который всё это затеял и написал обе записки, – Кирилл развёл руками, – это… это вы, мистер Палмер.
Девид Палмер позволил себе немного расслабиться.
– Допустим… но зачем мне это?
– Поначалу я думал, что вас подослала конкурирующая компания, дабы вы уничтожили «Голиаф», но потом… потом я стал вспоминать мелкие детали… они были разбросаны буквально повсюду! Мне, дураку, сразу следовало обратить на них внимание.
– Детали? – нахмурился англичанин, – Разве я оставлял улики?
– Нет, не улики, а именно детали. Сейчас, когда общий план ваших действий разгадан мною, я могу сказать, что отправной точкой послужила фраза моего спутника – Дмитрия Ивановича. Он сказал: «– Слух как-то пролетал, что эта фирма на грани банкротства». И подтверждение появилось сразу же. Автоматон-официантка! Слишком дешёвая модель для дирижабля, который претендует на то, чтобы возить на своём борту членов высшего общества: дипломатов, аристократов и даже членов королевских семей. Что за нонсенс – автоматон на колёсах! Да шагающие жестянки появились ещё во времена моего детства, а вот такие модели на колёсах перестали выпускать ещё лет десять назад!
– Согласен, это слишком бросалось в глаза, – кивнул Девид, – Но это были распоряжения мистера Монтгомери, который продал дорогих официантов и закупил более дешёвые модели, – он усмехнулся, – Вырученные деньги ненамного спасли ситуацию.
– А-ах, так вашей компании нужны были деньги? – улыбнулся Кирилл, – Теперь детали головоломки полностью совпали.
Мужчина продолжил:
– Далее, мой друг говорил мне, что на борту «Голиафа» не используют открытый огонь, за исключением кухни, расположенной на первом этаже, подальше от обшивки корпуса, и курительной комнаты, расположенной там же где и зажигатель. Якобы единственный на борту, он был прикреплён короткой цепочкой к столику, для того чтобы его не могли случайно унести на верхние этажи – поближе к водороду, который до отказа наполняет баллоны дирижабля. Когда я расспрашивал мистера Портмана в курилке, то с удивлением обнаружил на столике второй зажигатель. Без цепочки. Видя безразличную реакцию прислуги на это, я понял, что кто-то из руководства или близкий к нему распорядился, чтобы в курительной комнате появился второй зажигатель. Думаю, вы надеялись, что кто-нибудь из пассажиров забудется и по привычке положит его к себе в карман, чтобы покурить чуть позже, может даже в своей каюте. Вероятность того, что этот человек стал бы виновником взрыва, ничтожно мала. В крайнем случае, можно было бы обвинить этого человека в гибели судна, если бы вы смогли провести диверсию.
Кирилл провёл ладонью по волосам, взъерошив их, словно бы пытался таким способом привести мысли в порядок. А их было очень много. Догадки и логические выводы хотелось озвучить не столько Девиду, сколько самому себе, и получить подтверждение слов злоумышленника.
– Также меня смутили свечки, которые прислуга расставила за ужином. И это на третьем этаже! Рядом с обшивкой! Здесь вы, я так понимаю, тоже надеялись на случайность.
– Но этого не произошло, – покачал головой Девид.
– Ещё одна деталь – автоматон. Несмотря на то, что эта модель грузчика популярна, преступнику было бы довольно-таки сложновато подобрать соответствующую пазам перфокарту «убийцы и разрушителя». Значит, им был человек, близкий к дирижаблю или команде. И не знаю как, мистер Палмер, но вы каким-то образом должны вписываться в эти рамки.
Кирилл Петрович наклонился к нему:
– Я правильно понял, что все эти распоряжения отдавали именно вы, как доверенное лицо мистера Монтгомери? – Кирилл дождался утвердительного ответа, затем продолжил, – Не знаю, как давно вы это затеяли, но… время шло, а взрыва, на который вы так надеялись, не происходило. И тогда вы решили сделать всё своими руками.
Они теперь уже с неким уважением смотрели друг на друга.
– Только почему вы стали действовать, направляясь из Петербурга в Париж? Вы, я так понимаю, сели в Париже и могли бы сделать всё, пролетая над Россией.
– Тогда, если бы подозрение пало на меня, мне бы сложно было затеряться среди русских, – усмехнулся молодой человек, – Гораздо проще сделать это во Франции или в той же Пруссии. Да и до родины недалеко!
Он нервно сжимал кулаки.
– К тому же взрыв лучшего дирижабля Британии в воздушном пространстве Российской Империи мог бы послужить причиной войны.
– Ну-у… – протянул Кирилл Петрович, – Такая вероятность крайне мала…
– Но некоторые горячие головы, сидящие в нашем парламенте, посчитали бы её крайне удобной.
Они вместе рассмеялись. Это помогло хоть немного разрядить обстановку.
– Я подозреваю, что мистер Монтгомери не так уж давно застраховал «Голиаф» на очень крупную сумму… я прав?
Хитро улыбнувшись, мистер Палмер кивнул:
– И не только «Голиаф», но и все свои дирижабли.
– И всё это было затеяно для того, чтобы получить страховку и спасти фирму от банкротства? Я снова прав?
Вместо ответа Девид спросил его:
– Откуда у вас такое хорошее произношение?
– Индия, – коротко ответил Кирилл.
– Вы там бывали? – удивился Девид, – Да-а, красивая страна.
– Значит, и вы там были? То есть то, что вы говорили про свои путешествия…
Пробиваясь сквозь тучи, лучи солнца проникали в помещение и, отражаясь от зеркал, освещали стены и двоих мужчин, сидевших друг напротив друга.
– Я не лгал, – улыбнулся мистер Палмер, – И не солгу вам, если признаюсь, что я – Монтгомери-младший.
– О-о, как интересно! – улыбнулся Кирилл Петрович, – Признаюсь честно, у меня была мысль о том, что вы могли бы даже иметь с мистером Монтгомери родственные связи… С моей стороны не будет дерзостью, если я попрошу вас поподробнее рассказать об этом?
Мужчина тихо рассмеялся:
– От вас ничего не скроешь. В конце концов, рано или поздно вы бы, наверное, разузнали и об этом! Что же, если это хоть как-то может смягчить мою вину…
Девид также наклонился к Кириллу поближе и продолжил свой рассказ:
– Я – младший сын в семье. Разгильдяй и тунеядец – разумеется, с точки зрения отца. Мне не хотелось просиживать в душных конторах всю оставшуюся жизнь. Я взял некоторую сумму денег и отправился в путешествие, сам не зная – куда и зачем. Именно тогда я сменил в паспорте свою фамилию с Монтгомери на Палмер, чтобы не позорить имя отца, – он задумался, подбирая нужные слова, – Путешествие затянулось на долгих десять лет. Когда я вернулся, то отец… немного изменил своё мнение обо мне. Мой старший брат был сбит на улице паромобилем, а средний после потери родственника стал пить. Я для отца оставался последней надеждой. Добавьте ко всему этому то, что семейная фирма была на грани разорения. Отец был в крайне подавленном состоянии. Он слёг, а делами стал заведовать наш управляющий. Я решил доказать отцу, что ещё на кое-что способен.
Он всё также сжимал и разжимал кулаки. Было похоже на то, что британец переживает смешанные чувства, хотя с другой стороны, подумал Кирилл, это могла быть и игра на публику. Девид своей историей словно бы пытался разжалобить собеседника, дабы впоследствии просить о снисхождении.
– Я узнал, что все наши дирижабли были застрахованы – какие-то на большую, какие-то на меньшую сумму. Самым дорогим в этом плане оказался «Голиаф». В письменной форме я отдал распоряжения, чтобы на борту судна появился ещё один зажигатель в курилке и чтобы в верхних комнатах, поближе к обшивке, персонал стал оставлять открытый огонь – свечи. Я аргументировал это удобством для пассажиров. Многие соглашались, но некоторые не одобряли, ссылаясь на старые нормы правил безопасности. Да, и кстати – никто из команды меня, как сына мистера Монтгомери, не видел в лицо.
– Очень удобно, когда вы хотите инкогнито совершить рейс на «Голиафе», – улыбнувшись, заметил Кирилл.
– Да, и я этим воспользовался.
– Вы надеялись, что кто-то совершит ошибку и дирижабль взорвётся без вас?
– Да… надеялся…, – он откинулся на спину, – Но время шло, а ничего не просходило.
– И тогда вы решили взять дело в свои руки. – Кирилл Петрович указал ладонью в грудь мужчины, кивнув себе.
– Совершенно верно.
– Как вы пронесли на борт взрывное устройство?
– Ха! Давайте я всё-таки оставлю некоторые секреты при себе, хорошо?
– Хорошо, мистер Палмер. Хотя, могу предположить, что досмотрщики попросту приняли вашу бомбу за карманные часы. Признаться честно, вчера в полутьме ночи в комнате отдыха я и сам принял этот тикающий механизм за часы. – Кирилл не сводил взгляда с молодого человека, сидящего напротив него, – Что произошло на борту, я и так знаю.
В каюте повисла минутная тишина. Девид обдумывал всё сказанное.
– Значит… я прогорел всего лишь на какой-то ошибке в злосчастной записке? – покачал он головой.
– Именно так, мистер Палмер, – ответил Кирилл Петрович, – Одно единственное слово.
– И если бы я всё написал грамотно, то вы бы так и не узнали о моей личности? Всего лишь исправил бы одну ошибку…
– О не-ет! Ваша ошибка заключалась в том, что вы вообще стали писать эти записки. Вам следовало бы сидеть в своей «норе» и не высовывать носа. Но нет! Вы посчитали себя умнее! Вы решили пригрозить мне первой запиской.
– Но вы не поддались.
– Да, и тогда вы решили избавиться от меня с помощью жестяного грузчика… Кстати, а зачем вы вообще держали у себя эту перфокарту с моделью поведения убийцы?
– Нет, не убийцы. Это была перфокарта для автоматонов-телохранителей. Я рассчитывал на то, что он существенно повредит дирижабль, а впоследствии планировал уничтожить перфокарту и списать всё на мифического злоумышленника.
– Но вы и тут просчитались.
– Да, нашлась парочка парней, которые смогли справиться с этим человекоподобным монстром.
Девид хлопнул себя по коленям:
– Хорошо! И что же мне светит? Два? Три года? Или пять лет?
Они одновременно встали.
– Ну же! Расскажите мне, как вы собираетесь разбить сердце моему отцу.
Было понятно, что он продолжает своеобразно давить на жалость, желая, чтобы детектив, в лице подданного российского императора, отпустил его с миром. Но на Кирилла такие методы не действовали.
– Поумерьте свой пыл, мистер Палмер. Я не разбираюсь в британском законодательстве. Всё, что я могу сделать, это передать вас на руки капитану дирижабля – месье Шаплену. А уж что он будет с вами делать – это не дано знать даже мне.
Кирилл коротко поклонился и вежливо указал на дверь. Англичанин, смиренно склонив голову, подошёл к выходу, но неожиданно резко повернулся:
– Как я мог забыть! Мой пиджак…
Он вернулся к кровати и взял свою одежду.
– Не может же джентльмен разгуливать без пиджака, смущая дам.
В этот момент Кирилл отвернулся от него буквально на долю секунды. Мгновение! Но этого мгновения хватило на то, чтобы ощутить на своей шее резкий удар ребром ладони. Последнее, что успел увидеть Кирилл Петрович, это пол каюты. После этого всё заволокло чернотой.
Кирилл очнулся от страшного шума. Ему не хотелось верить в то, что причиной этого был взрыв, но в свете последних событий другого варианта не было.
Он кое-как встал на четвереньки и потряс головой. В этот момент из раструба общей связи раздалась команда на французском:
«– Всем пассажирам – немедленно лечь в постели вниз лицом и крепче взяться за спинки кроватей! – видимо капитан Шаплен от волнения позабыл, что не все люди, находящиеся на борту, владеют его родным языком, – Наш дирижабль повреждён!»
Кирилл оглядел комнату – как и следовало ожидать, Девида не было. Дирижабль медленно, но верно опускался к земле – Кирилл чувствовал это по внутренним ощущениям. Поэтому приказ капитана вполне понятен – лечь пассажирам туда, где помягче. Но ему самому было не до кроватей. Кириллу Петровичу следовало скорее найти беглеца. Кто знает – сколько ещё взрывов он подготовил?
Мужчина встал на ноги и, шатаясь, вышел в коридор. Пусто. Все попрятались в своих каютах, кроме него… и возможно мистера Палмера. Кирилл добежал до конца коридора, где два коротких пути расходились в разные стороны – в столовую и комнату отдыха. Услышав шум хлопающей двери, он повернулся. Так и есть, вход в столовую был нараспашку, а стёкла в дверях были выбиты. Стоп! Но разве Мишель Бонне не запирал эту комнату, дабы любопытствующие случайно не вывалились из выбитого окна?
«– Всем пассажирам – немедленно лечь…» – на этот раз из раструба общей связи была слышна английская речь.
Чем-то пониже спины Кирилл почуял неладное и выбежал к входу в столовую. Вот он – Девид! Стоит у разбитого окна, крепко держась за алюминиевую раму.
– Мистер Палмер! – сквозь грохот и шум закричал Кирилл.
Британец услышал его, словно нехотя повернул голову и широко улыбнулся:
– Вы что-то хотели от меня?
Кирилл сделал пару шагов – пол под его ногами ходуном ходил.
– Не подходите ко мне, иначе я выпрыгну! – пригрозил он.
– Не делайте этого!
Девид громко расхохотался:
– Я свой план выполнил! – Ветер, влетавший сквозь разбитое окно, трепал его волосы, закрывавшие половину лица, растянутое в широкой улыбке – Вы не смогли мне помешать, так что дайте мне теперь закончить начатое!
Они оба услышали серию неких металлических щелчков, затем – резкий свист пара. После чего гондола дёрнулась и замедлила своё падение.
Британец снова глянул вниз – лицо его, на миг тронутое паникой, снова расплылось в довольной улыбке.
– Я прощаюсь с вами! Здесь мне больше делать нечего!
– Стойте…
Оторвавшись от рамы, мистер Палмер развёл руки в стороны и, оттолкнувшись ногами от края, прыгнул вниз.
– Нет!
Кирилл Петрович с ужасом наблюдал за тем, как какая-то серая громадина, обьятая огнём и хлопающая разорванными кусками ткани, медленно опустилась за окнами. Огонь был столь силён, что в столовой стало жарко, как в печке. Вслед за этим раздался сильный свист паровых сопел. Что это было? Подойдя к окну, он посмотрел вниз. Ах, ты ж сволочь англицкая! Оказывается они в этот момент не так уж и высоко пролетали над озером, в воды которого Девид и нырнул. Он уже успел доплыть до берега, поднять голову вверх и помахать рукой на прощание! Вот ведь шельма! Всё предусмотрел!
Новый толчок – Кирилла отбросило к противоположной стене, завалив столами и стульями. Пока он выкарабкивался на свет Божий, гондола выровнялась и… приземлилась!
Но приземлилась на неровную поверхность, так как пол оказался наклонён.
– Ничего не понимаю… Мы целы?
Кирилл Петрович, потирая многочисленные ушибы, спустился на второй этаж. Здесь пассажиры уже робко выглядывали из-за дверей, спрашивая друг друга о случившемся. Он вошёл в свою каюту, застав Дмитрия Ивановича, лежащим в постели полностью одетым. Большое стекло в раме треснуло в двух местах, но не разбилось.
– Можете вставать, мы на земле.
– Вот и отлично! – он сел на кровати, – Всё прошло как раз так, как я и думал.
–Вы… вы знали о том, что мы взорвёмся? – удивлению Кирилла не было предела.
– О-о, прошу прощения, голубчик. Кажется, я неясно выразился. – Учёный похлопал себя по карманам, видимо ища какой-то предмет, – Я хотел сказать, что спасение людей прошло так, как я и задумывал.
– Не понимаю…
Мужчина усмехнулся:
– Я думал, у вас хорошая память. Я же как-то говорил вам, что я был одним из проектировщиков «Голиафа»! Но… но об этом чуть позже. Расскажите же мне лучше – вы поймали преступника?
– Он… сбежал, – сокрушённо качнул головой Кирилл, – Ударил меня сзади, а сам выпрыгнул в окно.
– Разбился?
– О не-ет! Он упал аккурат в озеро!
Дмитрий Иванович сначала тихонько захихикал, затем громко расхохотался.
– Не могу поверить! Он сбежал от вас?!
– Дмитрий Иванович! … – осуждающе посмотрел он на учёного.
Мужчина не переставал смеяться, так что, в конце концов, Кирилл Петрович вышел в коридор и спустился на первый этаж, где команда судна проверяла сходной трап на предмет повреждений. Тут же был и офицер безопасности.
– Месье Бонне? С пассажирами всё в порядке? Есть раненые?
– О-о, уверяю вас – все пассажиры целы и невредимы! – Лицо француза сияло от радости, – Самое большее, что они получили, это сильный испуг и пару царапин!
От крепкого удара ногой трап наконец-то раскрыл проход, опустившись к земле и разложившись на ступеньки и перила.
– И где это мы приземлились? – спросил Кирилл, оглядываясь по сторонам, – Надеюсь не в глуши?
Мишель улыбнулся:
– Добро пожаловать в Венсенский лес!
Венсенский лес? Кажется, он расположен на восточной окраине Парижа. То есть… значит, они прибыли на место?!
Когда его глаза привыкли к яркому солнечному свету, он увидел змейки гравийных дорожек, ровно подстриженный газон с разбитыми клумбами, облагороженные пруды и мраморные беседки, расположенные на их берегах. И разумеется людей… Огромная толпа парижан буквально окружила гондолу «Голиафа», тыча в алюминиевую конструкцию пальцами и громко перешёптываясь между собой. А издалека к ним бежали новые толпы.
– Вот мы и в Париже, голубчик! – услышал он сзади.
Они вдвоём прошли сквозь толпу к озеру, в которое нырнул мистер Палмер.
– Не уходите далеко, месье! – попросил Мишель Бонне.
– Хорошо!
Кирилл и Дмитрий сели на ближайшую лавочку возле пруда.
– Может, следует сказать здешней полиции, чтобы они начали искать мужчину в мокрой одежде?
– А смысл? Даже если его задержат, он может сказать, что всего лишь хотел сорвать для дамы своего сердца лилий, но случайно упал в пруд. И его отпустят…
– Согласен.
Кирилл огляделся по сторонам. Кроме них и другие пассажиры вышли на солнечный свет, радуясь тому, что вернулись на землю целыми и невредимыми.
– Это… это то, что я думаю?
Он указал на небольшой лесок, стоящий недалеко от них, в ветвях которого улёгся основной корпус сигарообразного дирижабля. Разделённый внутри на десять воздухонепроницаемых отсеков, сейчас он был лишён пятого и шестого – на их местах зияла дымящаяся пустота и обгоревшие обрывки ткани, и если бы не перекрытия металлического каркаса, то он мог бы переломиться пополам.
– Почему он не сгорел полностью?
– Это моя химическая наработка, – признался Дмитрий Иванович, – огнеупорная ткань для дирижаблей. Существенно облегчает жизнь таким, как наш месье Бонне.
– Однако мистеру Палмеру-таки удалось повредить целых два отсека.
– Их быстро восстановят и «Голиаф» снова будет бороздить воздушный океан, – махнул рукой учёный.
Они смотрели, как на поверхность пруда опустилось несколько уток, напуганных поначалу внезапным грохотом крушения.
– А гондола? Она что же – сама опустилась?
Дмитрий Иванович покачал головой:
– Новейшие технологии, голубчик! Помнится мне, я говорил вам вчера за ужином, что в случае аварии ни один пассажир не погибнет! – он прямо излучал заслуженное самодовольство, – И это тоже моя наработка! Объясню в общих чертах, что произошло. Капитан, услышав взрыв, понял, что дирижабль повреждён и скорее всего, падает, грозя раздавить гондолу и пассажиров под собой. Он активировал эвакуацию. Что это такое? А вот что!
Найдя короткую палку рядом с лавочкой, учёный принялся чертить на земле загогулины, которые должны были обозначать схему гондолы. Пробегавшие мимо двое мальчишек, на минуту удостоив корявый рисунок учёного своим вниманием, побежали дальше к леску, чтобы посмотреть на дирижабль:
– После того как включается эвакуация, четыре сопла паровых двигателей, расположенных по два на носу и в хвосте дирижабля, вместе с кочегарами отсоединяются от котлов и по подвесным рельсам перемещаются на четыре угла гондолы. Также капитанский мостик задвигается поближе к ней, сминая переходный коридор в гармошку. После этого крепления, крепко держащие гондолу под дирижаблем, разжимаются.
– Я слышал громкие щелчки…
– Да, мой голубчик! Это оно и есть! Так вот, после этого сопла, имеющие небольшой запас пара, снова начинают работать. Основной корпус «Голиафа», повреждённый и скорее всего горящий, отваливается от гондолы и уходит в свободное падение, а сама гондола, благодаря усилиям паровых сопел, благополучно приземляется.
– А если бы пара не хватило? Ведь они же отсоединились от котлов!
– Сопла в режиме эвакуации не предназначены для того, чтобы совершать полноценный полёт. Но в них остаётся достаточный запас пара для эвакуации. Это, скажем так, контролируемое падение, в конце которого сопла выдают немногим бОльшую струю для мягкого приземления.
Повернувшись к учёному, Кирилл Петрович сердечно пожал ему руку:
– Иными словами, это вы нас всех спасли, мой друг!
– Да Бог с вами, голубчик! – хохотнул мужчина. Он разлёгся, вытянув ноги, – Как же приятно находиться на земле, не правда ли?
– Согласен. Я никогда особенно не любил полёты.
– Так вы…, – он повернулся к Кириллу, – …вы будете докладывать о своём расследовании жандармам? А я вас уверяю, они в скором времени появятся на горизонте!
Тот пожал плечами:
– Не знаю… Мистер Палмер затеял всё это, чтобы спасти фирму мистера Монтгомери от банкротства. «Голиаф» был застрахован, – пояснил он, – И у него вроде бы всё получилось. Да и пассажиры все целы. Ни одного пострадавшего, если верить месье Бонне.
Кирилл задумался… А стоит ли говорить жандармам о том, что он узнал? Ведь Девид наверняка знал о технологии этой эвакуации гондолы и был уверен в том, что всё пройдёт гладко. Да так оно всё и прошло! Все живы и здоровы! Все прибыли в Париж! Ведь можно же пассажирам потом об этой катастрофе своим внукам рассказывать как о единственном приключении в их жизни! И внуки будут слушать их с раскрытыми ртами.
Так стоит ли?
– Это не в нашей компетенции, – ответил Кирилл учёному, сложив руки на груди, – И если они ко мне обратятся… я только скажу им, что преступник, подвергший пассажиров столь серьёзной опасности, носит имя – Девид Палмер.
Он встал и отряхнул жилет.
– Вот пускай и ищут Девида Палмера!
– «И если вы, мистер Палмер, не полный дурак, то срочно вернётесь в Англию и снова смените фамилию в паспорте на отцовскую!»– подумал он про себя.
Кирилл нахмурился, поднеся палец ко рту. Затем внезапно улыбнулся.
– О чём вы думаете, голубчик? – спросил Дмитрий Иванович.
– Мне вспоминается одна история… из Библии. Про войну израильтян с филистимлянами.
– Не понимаю… при чём здесь это?
– О том, как Давид одним взмахом руки сокрушил гиганта Голиафа.
Конец.
Охота на Джека.
Часть 1.
1874 год, июнь…
Большой обеденный зал лондонского клуба «Маджестик» был битком набит приглашёнными. В честь дня рождения баронессы Мьервиль, которая собственно и организовала этот приём, обычные лондонцы не могли сегодня зайти в клуб – вход был только по приглашениям, разосланным определённому кругу близких и друзей.
Человек, зашедший сюда, был бы слегка удивлён некоторому столпотворению и поистине огромному количеству этих самых «близких и друзей» – посетители сидели за общим длинным столом, расположенным по центру, а также за несколькими круглыми столиками, стоящими у стен зала, на которых желающие играли в бридж. Девушки и женщины были одеты по последней моде и с гордостью демонстрировали друг другу свои новые ювелирные драгоценности. В моде были лазорево-синий и кораллово-красный цвета, отчего заядлые модницы, прикрывая ротики кружевными веерами, начинали горячо обсуждать тех гостий, которые не соответствовали этим параметрам. Облачённые во фраки, мужчины были увлечены политикой, обсуждая последние парламентские выборы, в результате которых снова победила консервативная партия Бенджамина Дизраэли, а также положительные стороны тайного голосования, которое было введено двумя годами ранее.