Михаил Александрович Елисеев
Европейское турне Кирилла Петровича
– Вот как мы остановимся, и все выйдут на свежий воздух, вот тогда и увидите, сударыни. Точно могу сказать, что калек и кривых среди них нет.
Три сверкающих хромом и латунью паромобиля мчались по лесистой местности вдоль Невы, поднимая пыль. Кроме них, здесь редко встречался другой транспорт. Наконец первая машина, за рулём которой сидел Кирилл Петрович, свернула с дороги и углубилась в лес. Остальные последовали за ней. Минут через пять небольшая колонна машин остановилась.
– Как вам? – спросил мужчина парней и девушек, выходящих из паромобилей наружу, – Красиво, не правда ли?
Он помог Анне Михайловне выйти из машины, подав ей руку.
– Очаровательно! – женщина оглядела высоченные кроны деревьев, вздёрнувших свои ветви подобно гигантскому шатру, – И не скажешь, что мы всего лишь в десятке вёрст от Петербурга!
– Фи! Здесь грязь. – Вышедшая наружу девушка стала ступать на носки, будто боясь испачкать башмачки, и схватилась за края юбок, подняв их повыше и ненароком обнажив голени.
– А что там? – спросила одна из студенток, указывая на мерцающие блики в кустах, – Это ручей? Какая прелесть!
Став негласной предводительницей, она повела за собой всех подружек, дабы они воочию убедились в правильности её слов.
– Анна Михайловна, покорнейше прошу вас присмотреть за голубками вашими, дабы они ненароком не свалились в воду, – произнёс мужчина, – А то ещё чего доброго какая оказия случится.
Согласно кивнув, почтенная дама отправилась вслед за воспитанницами. Кирилл в свою очередь повернулся к парням, столпившимся возле машин. Все они были одеты в свою учебную форму.
– Что же вы, господа кадеты! – он громко хлопнул в ладоши, – Давайте устроим барышням небольшой праздник! Антон, Паша! Открывайте багажники и доставайте столики! Ты, Саша, вместе с Никитой стульями займитесь.
– А остальные? – спросил кто-то из группы.
– А остальные – начинайте дружно помогать ребятам. И чтобы к возвращению девочек тут всё было готово.
Не более как десять минут спустя на подлеске, прямо под деревьями, появились два разложенных круглых стола, окружённых складными стульями.
– Преотличнейшая вещь! – кивал головой один из кадетов, – И места так мало занимает.
– Кирилл Петрович! А еда? – спросил Паша.
– Несите корзины сюда, а еду барышни сами разложат. Их как-никак учили этому.
Вернувшиеся с прогулки девушки, под присмотром своей учительницы, с энтузиазмом принялись раскладывать тарелки, чашки и столовые приборы.
– Я надеюсь, все вымыли руки? – Девушка, боявшаяся испачкать башмачки, надменно оглядела кадетов.
Вопреки скептицизму Анны Михайловны, основная часть обеда прошла безупречно. Кадеты старались быть в меру галантными и заводили беседы на общие темы, а девушки с удовольствием поддерживали их, скромно потупив глаза и посмеиваясь на пару со своими подружками, когда считали, что внимание некоторых парней становилось слишком явным.
Кто-то среди юношей проболтался о слухах, витавших по их учебному корпусу, будто бы Кирилл Петрович принимал непосредственное участие в недавнем Хивинском походе. Тут же несколько девушек потребовали подробностей истории со шпионом, индийской княжной и гигантским паукообразным танком из уст самого участника событий. Особенно их интересовала романтическая часть рассказа, связанная с экзотической принцессой. Мужчина на эти просьбы отнекивался, обещая рассказать эту историю как-нибудь в другой раз.
За неспешной трапезой и беседами время пролетело совсем незаметно. Только когда Кирилл Петрович обратил внимание, что прошло уже три часа и пора бы собираться домой, было явно разочарование некоторых парней и девушек.
– Может, ещё немного посидим? – спросила Настя.
– Солнце уже на закат пошло, – ответила учительница, – Да и тучи, кажется, собираются.
– Но думаю, мы что-нибудь сделаем для того, чтобы до наступления осени сделать ещё пару таких выездов, – поспешил добавить Кирилл, дабы развеять грусть некоторых молодых людей, – Вы согласны?
– Да, конечно! – раздались вперемежку девичьи и мальчишеские голоса.
Пока кадеты собирали столики со стульями и загружали их обратно в багажники, солнце действительно скрылось за облаками. Неужто действительно дождь пойдёт?
Все расселись по паромобилям, и только сейчас выяснилось, что одна из машин не желает работать.
– Что-то случилось, Паша? – высунувшись из окна, спросил мужчина.
Павел вышел из своего паромобиля и склонился над открытым капотом. Чуть погодя к нему присоединился Кирилл Петрович и пара-тройка друзей.
– Что-то серьёзное?
– Вот этот клапан лопнул, – юноша указал на мелкую деталь, соединяющую паровую трубку с поршнем, – И немудрено, ведь машина стояла на солнцепёке! А я ещё думал, что за хлопок я слышал во время беседы с Соней?
– Но беседа с Соней оказалась важнее, – хлопнул его по плечу Антон, весело улыбаясь.
Ребята дружно рассмеялись.
– Сможешь что-нибудь сделать? – спросил Кирилл.
– Только если заменить, – пожал плечами парень, – По пути сюда я видел недалеко деревушку, а там – мастерскую. Может у них что и найдётся.
– Значит, съездишь, хорошо? А все остальные останутся со мной и барышнями.
Основная масса кадетов оказалась рада такой перспективе. Парни пошли к двум другим паромобилям, объяснив девушкам и их учительнице сложившуюся ситуацию. Разбившись на группы по несколько человек, а то и на пары, молодёжь разбрелась по леску, болтая о чём-то своём.
Обернувшись, Кирилл Петрович увидел, что остался вместе с Анной Михайловной и несколькими её воспитанницами.
– А мы что будем делать?
– Для начала я бы хотела узнать – где находится моя воспитанница Настасьюшка, – сказала учительница, осмотревшись по сторонам, – Кажется, я её упустила из виду.
– Ваша, как вы её назвали, Настасьюшка на моих глазах отправилась с моим Никитушкой во-он к тем зарослям кустарника.
Некоторые девушки захихикали, склонив головы и попытавшись скрыть улыбки. Однако их воспитатель, немедленно направившись к вышеозначенному кустарнику, была иного мнения:
– Что? Но… вы не думаете, что они…
– О, я вас уверяю, что ничего предосудительного там не происходит!
Кирилл Петрович вместе с девушками направился вслед за женщиной, когда она уже осторожно раздвигала ветки.
– Вот видите?
Они увидели, как парень и девушка идут по берегу небольшого ручья, при этом Никита о чём-то рассказывал, оживлённо жестикулируя, а девушка внимательно следила за каждым его движением и словом. Глаза её сияли при этом невероятным восторгом.
– Да неужели наша Анастасия Дмитриевна влюбилась в этого… этого гардемарина? – рассмеялась одна из воспитанниц, – Что он может ей рассказать?
– То, как он умеет маршировать? – подхватила её подружка.
– Или чем киль отличается от фальшборта? – присоединилась третья.
Кирилл усмехнулся.
– Вы слишком строги, барышни.
– Разве? Настасья у нас самая красивая, а ваш… Никита, он… он…
– А вам не приходило в голову, что она обращает внимание не на внешнюю, а на внутреннюю красоту?
– Им, пожалуй, ещё рановато говорить о таких вещах со взрослыми, – вставила Анна Михайловна.
– Однако же спешу вас заверить, что между собой девушки болтают о подобном день и ночь! – ответил мужчина, вновь повернувшись к студенткам. – Милые барышни! Возможно, сказанное мною некоторым из вас не понравится, но я всё же скажу. Настоящая любовь – это не то, когда вас заваливают цветами, и каждый час признаются в любви, а то, когда любимый человек описывает вам устройство парового двигателя, расписывая в красках каждую заклёпку… и при этом вы слушаете его с раскрытым ртом!
Та самая девушка, которой не нравилось исключительно всё, от грязи под ногами до грязи, витающей в воздухе, явно недоумевала:
– Она? С ним? Но он же некрасивый! И что она в нём нашла?
Кирилл снова улыбнулся:
– Как любит поговаривать один мой знакомый архивариус, нельзя судить о содержании книги только лишь по её обложке.
– Архивариус? А это… – начала переспрашивать она.
– Это тот, который работает с документами в архиве, – объяснила подружке Елена.
– Совершенно верно, – кивнул Кирилл, – И вот этот самый архивариус, кстати, рассказывал мне как-то одну историю, прочитанную им в отчёте судебных дел. Если вы не против, то я вам расскажу её.
– Я соглашусь, – кивнула воспитательница, – Время пока есть.
Кирилл Петрович и Анна Михайловна присели на поваленный ствол дерева, а барышни окружили их полукругом – кто стоял, а кто присел на траву.
– История сама по себе довольно-таки неприятная для слуха столь нежных девиц, как ваши воспитанницы, поэтому некоторые ненужные пикантные подробности я опущу.
– О, а я как раз-таки люблю всякие пикантные подробности, – хитро улыбнулась одна из девушек – Алёна.
– Уж лучше бы тогда рассказали про индийскую принцессу.
Подружка ткнула её локтем в бок и повернулась к Кириллу Петровичу:
– Не томите уже, рассказывайте!
– Хорошо, – мужчина сцепил кончики пальцев и стал смотреть куда-то вдаль, – Произошла эта история где-то два-три года ому назад. Жил в Москве один мужчина – Андрон Можжевелов, владелец типографии.
– А он был красивый? – спросила одна из девушек.
– Если честно, не знаю, – развёл руками Кирилл Петрович, – Просто представьте себе обычного мужчину средних лет. Так вот, Андрон был тихий, скромный, никому из власть имущих слова поперёк не ставил. И был у него знакомый один – купец по фамилии Велихов.
– А купец красивый был? – спросила ещё одна девушка.
– Да что же вам всё красивых подавай? – рассмеялся мужчина, – Самый обычный купец, коих полным полно на ярмарках и в торговых рядах. С бородой и пузиком.
Лица некоторых студенток скривились.
– В любом случае, история не про красоту, а про поступки. Так вот, Велихов этот был не шибко богат, но семью свою деньгами обеспечивал. Примерный семьянин и хороший муж. Был за ним один лишь грешок – игры шальные любил, страсть как. Да так сильно, что подчас бывало, весь месячный доход спускал на игрищах, делая ставки на драках паровых бойцов или в карты с автоматами.
Вот как раз на одном из таких мероприятий эти двое господ и познакомились. Дружили не шибко – на уровне «День добрый – До свидания» и немного знали о делах друг друга.
Буквально за месяц до начала судебного разбирательства они сблизились на почве общей любви к картам, просиживая все вечера в одном из купеческих клубов. Частенько где-то между стерляжьей ухой и поросёнком с хреном они сиживали за отдельным столиком, играя в покер до самого утра. А Андрон Можжевелов вскорости даже стал захаживать иногда к купцу в гости, в его частный дом на Лубянской улице Москвы.
Ровно месяц спустя в этом самом доме и произошла страшная трагедия. Служанка, услышав шум из гостиной, с ужасом увидела, как оттуда в коридор, хватаясь окровавленными руками за голову, выскочил её хозяин, бормоча бессвязную речь. Зайдя внутрь, она обнаружила младшего Велихова – мальчика лет десяти – забившимся в угол, а посреди гостиной лежал мёртвый Можжевелов с лицом, разбитым в кровь. В считанные минуты выбежала на улицу, позвала городничего и жандармов, которые скрутили помешавшегося Велихова и увезли в жандармерию.
Там, когда купец смог прийти в себя, и составили картину того, что же произошло. Согласно словам мужчины, он вернулся домой раньше обычного. Супруги также не было дома, поэтому для него было неожиданностью, когда старый слуга сказал о том, что у него гости. Он вошёл в закрытую гостиную, к превеликому своему ужасу обнаружив Можжевелова, сидящего на диване, а у него на коленях – своего сына Игорюшку, с которого типограф уже снял рубашку. Руки мерзавца при этом гладили мальчонку в столь стыдливых местах, о которых благонравственные умы не смеют даже подумать! Поняв, с каким ублюдком его связала судьба, Велихов, находясь вне себя, оттолкнул Игоря и набросился на мужчину с кулаками. Не помня себя от гнева, он смог прийти в себя только тогда, когда Можжевелов лежал на ковре гостиной, раскинув в стороны руки и ноги, и не шевелился. Руки купца были в крови, а лицо типографа представляло собой кровавое месиво… – Кирилл Петрович почесал кончик носа, – Так описывали это жандармы в протоколе, составленном на месте преступления.
Анна Михайловна сидела с расширившимися от ужаса глазами. Она силилась сказать что-нибудь, может даже чтобы рассказчик прекратил свою историю, но язык не слушался. В свою очередь большинство девушек сидели, раскрыв рты, с интересом ожидая продолжения.
– У-ух ты-ы! А потом что же?
– Его арестовали?
– И, наверное, повесили?
– Какие же вы кровожадные, барышни, – хохотнул Кирилл Петрович. – Тем не менее, история эта ещё далека от завершения.
Мужчина закинул ногу на ногу и стал смотреть вглубь леса, словно вспоминая упущенные подробности:
– Дело рассматривалось в Городском Суде Москвы. Кстати говоря, дело проводилось судом присяжных, которое было введено в наше судопроизводство не так давно, если вам интересно. Адвокат Велихова – господин Махровин – на одном из открытых заседаний допросил мальчика – сына подсудимого. Игорюшка несколькими фразами снова повторил то, что произошло между ним и Можжевеловым, хотя можно было понять всеобщее смущение. Итогом стало то, что присяжные полностью оправдали купца. Махровин даже хотел поднять вопрос о моральной компенсации, которую должна была бы выплатить вдова типографа, но Велихов махнул на женщину рукой.
– И что же? – даже Анна Михайловна удивилась столь короткому рассказу, – И это всё?
Хитро прищурившись, Кирилл Петрович покачал головой:
– А вот после этого начинается самое интересное, – он поменял местами ноги, так как одна из них за время рассказа затекла, – Господин Махровин спустя пару дней, когда наводил порядок в деле купца и собирал бумаги, чтобы отдать их в архивы, смог получить в руки протокол самого первого допроса мальчика. Тот самый, который жандармы составили буквально через час после происшествия. И адвоката кое-что смутило.… И первый протокол; и его личный разговор с Игорем; и текст официального допроса, который провели за несколько дней до судебного заседания; и даже допрос мальчика прямо в зале суда – всё это состояло из одних и тех же фраз… одних и тех же слов… и даже некоторые мягкие ругательства, которые Игорь иногда произносил, адресуя их Можжевелову, повторялись в одних и тех же местах.
Некоторые барышни, предчувствуя необычную развязку истории, даже пригнулись поближе к рассказчику.
– Махровину пришла в голову идея о том, будто бы мальчик намеренно заучивал нужные слова и фразы. Или же… будто бы кто-то другой специально заставил его заучить нужные слова. Уже на следующий день адвокат поделился соображениями с судьёй, который, несмотря на закрытие дела, вынес распоряжение – ещё раз допросить сына Велихова.
Допрос проводился в присутствии трёх свидетелей, судьи и самого купца. Из уст мальчика снова выходили те же самые слова и фразы. Несмотря на то, что Махровин должен был защищать своего клиента, правда всё-таки была ему дороже, и он решил поменять свои взгляды на это дело. Зацепившись за какую-то мелочь в рассказе мальчика, адвокат огорошил его, сказав, что раньше он говорил другое. Игорюша смутился, но продолжил говорить те же слова, что и раньше. Адвокат во второй раз провёл тот же приём, указав на несущественную мелочь и сказав, что он врёт. Купец попытался было возмутиться, но было уже поздно – Игорь запаниковал и неожиданно заплакал, заявив, что вообще ничего не помнит, а впоследствии признавшись, что это папа научил его, что нужно говорить жандармам и судье.
– А-ах-х! – Вырвалось почти одновременно из нескольких девичьих ртов.
– Можете ли вы представить шок, который испытали присутствующие на допросе?! Немедленно купец был схвачен и снова заключён под стражу, а адвокат продолжил раскапывать дело, которое он поначалу считал мелочным и поверхностным. Пообщавшись с завсегдатаями Купеческого клуба, в комнатах которого Можжевелов и Велихов проводили вечера за бутылками шампанского и игральными картами, он выяснил, что купец оказывается, за неделю проиграл своему «другу» очень крупную сумму денег – что-то около пяти тысяч рублей. Хотя, как сказал один из членов клуба, близкий к Велихову и пожелавший остаться неизвестным, его собственные дела были в убытке почти на пару десятков тысяч! Понятно, что долг купцу отдавать было нечем, а сам он был уже готов назвать себя банкротом. И тогда, по соображениям адвоката, когда Можжевелов пришёл к купцу в дом, чтобы вытребовать сумму, Велихов, желая избавиться хотя бы от этого долга, не смог выдумать ничего лучше, чем избить несчастного до смерти. Услышав шаги служанки, он вышел из гостиной, притворившись полубезумным, а когда девушка выбежала на улицу за городничим, то заставил малолетнего сына заучить свою версию происшедшего.
Игорь Велихов, запуганный собственным отцом, каждый раз произносил то, что ему было велено. Новое заседание суда расставило всё по своим местам. Купец сознался в содеянном, полностью подтвердив слова Махровина, который теперь был на стороне обвинения, а не защиты. Суд обязал обвиняемого выплатить карточный долг вдове типографа, для чего управляющему купца пришлось продать всё имущество хозяина, вместе с особняком на Лубянской улице, оставив жену и сына на улице. Самого купца отправили в ссылку в Иркутск, на десять лет.
На несколько секунд стало тихо.
– Справедливость восторжествовала, – нарушила тишину одна из воспитанниц.
– А мне, например, совсем не жалко этого Велихова, – кивнула головкой надменная красавица, – Ни его, ни жену с сыном. Сам виноват!
– А я с самого начала знала, что что-то тут не так! – захлопала в ладоши Алёна. – Боже мой, какая интересная история.
– Соглашусь, рассказ занимателен, – кивнула старая учительница, – но для чего же вы нам её рассказали?
Кирилл Петрович почесал кончик носа:
– Как я вам уже говорил, не всегда то, что мы видим и во что верим, является истиной. Иногда, чтобы что-то узнать получше, приходится изрядно покопаться. Либо посмотреть на дело с другой стороны.
Они всей группой повернули головы к зарослям кустарника, из которых под ручку вышли Анастасия и Никита, которые всё также тихо болтали о чём-то своём, не замечая вокруг себя никого. Одновременно с этим вдалеке послышался свист пара приближающегося паромобиля – Павел возвращался из мастерской.
– А кое-кто умеет зреть в самый корень и находить алмаз там, где иной видит лишь грязь, – закончил мужчина.
– Как это сделал ваш друг адвокат? – улыбнулась воспитательница.
– Кирилл Петрович имел в виду нашу Настасью, – рассмеялась одна из девушек.
Конец.