Майра Сулейменова
Выбор
Суд. Судья. Секретарь. Оиша с мужем. Они все одного возраста. Судья ей сразу задала вопрос о причине развода. Оиша одним предложением ответила, они разные. Судья не спускала с нее внимательного взгляда. Оиша ее понимала. По-женски судья была на ее стороне, и не важна причина, по которой эта неопытная и совсем девчонка с пузом больше нее самой, стоит напротив. Оиша видела, судья всем видом ей говорила, плевать на взятку, которую дал твой муж, только кивни-моргни, только подай знак, и я для этого гада придумаю статью. Но на нее смотрел еще совсем ребенок взглядом то ли бабушки Камар, то ли прадедушки курбаши. Перед выходом она обернулась, встретив взгляд судьи.
Оиша подошла к машине в полной уверенности, что муж отвезет ее обратно в Ташкент. Он неожиданно сказал, – Ну пока.
Не передать, что пережила, ведь у нее не было денег. Вдруг прозвучало, – Тебе ведь обручальное кольцо уже не нужно, верни его мне.
Тут из нее вышел прадед курбаши. Она подошла вплотную, сняла кольцо с отекшего пальца, взяла его руку, повернула ладонью вверх, вложила в него кольцо, и сжала его кулак. Без единого слова, встретилась с его взглядом. Он словно прочел ее мысли, что такая низменная душность передается от человека к человеку… и это великое счастье, что они по разные стороны жизни… Его вечная улыбка сошла. Он не произнес ни слова.
Оиша повернулась и твердо ступая пошла прочь.
2023 г.
Депрессия
Батес установку карьеры получила из родительского дома. В ней жил здоровый дух без закулисных подковырок. К сорока годам пришло удовлетворение от занимаемого положения, устраивали доходы и быт. Да и молодая смена в новое время вошла зубастая, не совсем образованная и тактичная. Единственным сожалением оставалось то, что, строя карьеру, упустила время и не вышла замуж. И сознательно уступив гонку молодым она уверенными, медленными шагами входя в зрелость, решила заняться собой и бытом. Кулинаристой была от природы. Как-то на кухне запекая рыбу, с экрана услышала фразу современного психолога, что к отношениям необходимо готовиться и даже выпечки с корицей, проложат дорогу тому самому, единственному. И та же кухня, когда она зубной щеткой прочищала переключатели плиты, вещала, что по Фрейду мания чистоты, признак сексуальной неудовлетворенности. В раковину полетели и щетка, и салфетка. Подошла к зеркалу и, горько улыбнувшись, позвонила соседке, что дарит ей телевизоры на кухню со спальной, а хочет пусть в туалет с ванной повесит.
К вечеру приехала Сашка. Поужинав, переместились на лоджию покурить, посидеть с вином и пилить перезревшую тему – ни мужа-ни детей.
– Если за здравый смысл, то это Турар. Таких как он я называю с неуловимым духом бусидо.
И рядом с таким мужчиной, как можно строить планы с женатым Айбаром? И фиг, что его жена, десять лет в Дохе. Такой орел комнатный не нужен даже с доплатой.
– Не всем повезло как тебе и карьеру выстроить, и в замужестве родить.
– Это не моя заслуга. Родительская стратегия и помощь. А Турар не только не женатый, его возможности Айбару не доступны. Турар – это зрелость и благородство, несмотря, что он, на четверть века младше Айбара.
– Не преувеличивай, на пятнадцать.
– Айбар и тебя старше на два десятка. Я вообще удивляюсь, с его хронической аллергией на брак, как он в молодости женился. Наверняка его старуха залетела.
– Зато в меня влюбился с первого вдоха и себя он ощущает только в моем аромате. Саш, он, как твой Санек, такой невидимо уютный.
– Ты с ума сошла? Никакого сходства. Санька – это дом, семья, котлеты, рыбалка, а Айбар
– это навыдуманность и, главное, он, это абстрактный покой. Если Турару важен признак действия, то деду…
– Не называй его так.
– Деду-деду, ему важны только ощущения. Он же не прошел мимо твоей бьющей энергии. Хотя ему невдомек, что там, где красная рыба пескари не водятся. Как ты не видишь, он лишь только выглядит перспективным.
Проводив Сашку, Батес на лоджии пролежала до утра.
Отпуск только начался, но совместным планам не суждено сбыться. Неожиданно прилетела жена Айбара. А ее приезд всегда сопровождался ураганом эмоций. Теперь он будет разрываться между домами и с этого дня ложь его постоянный спутник. Ему теперь маячит быть одновременно с двумя женщинами переходя из постели в постель. Крики, оскорбления изнемогали обоих. Для единственного мужчины, она не единственная и приступы ревности реальность делали невыносимой. Бесконечные истерики одновременно их как отталкивали, так и притягивали друг к другу. Эти взрывы, переполняя их, сложились в устоявшиеся отношения. Хотя его затравленный вид приводил в ярость. Хотелось с большей силой унизить, учитывая, что разговор с женой о разводе, он перенес к следующему ее приезду.
Пора делать выбор. Так хочется, чтоб им стал Айбар. Стоит признать, если мужчина способен тебя отключить, усыпить твою тревожность, такой мужчина бесценен, он лекарство, а все остальное цена за это лекарство, и не важно, что он не банковский воротила.
Турар сверхпрагматичный и закрытый для диалога с кем-либо, ждал ее. Он и не пытался побороть слабость, по имени Батес, она – частные владения, вторгаться в которые не позволялось никому. Наверняка у него кто-то был, тщательно законспирированный. Он предлагал официальные отношения и себя в их тройке, считал фигурой беспроигрышной. Ее амбициозность с желанием быть единственной, вскоре возьмет верх над страстью. Тогда вступит его время. Однажды он спросил, почему Айбар? Нет цели унизить его в ее глазах, но его типаж не из мира лексуспрадов. На бестактность и Батес не пощадила его,
– Из вас двоих, он всегда, первый.
Однажды, Турар признался, в чем косвенно участвует, самому не пришлось пережить. Время пролетело за другими ценностями. Никто его сумасшедше и бешено не ревновал, и никто ради него неистово не глушил. Ее боль проходит через него, вызывая и недоумение, зависть и желание. После его откровения, Батес стала внимательней к нему.
Ведь он был больше другом. Вытирал ей сопли, когда приезжала жена Айбара. На этот период она сбегала к нему и жила на своей половине. Ложилась с мыслью, утром заедет к Айбару, увидит его издалека и помчится на работу. Ей хотелось верить, что Айбара в ее жизни нет и она привыкнет к дому, к хозяину дома. Но охраняемый и обслуживаемый особняк, обострял тоску, что без того самого все не имело смысла. Утром они с Тураром разъезжались, но вечера их сближали, чтобы забыться о своем, но об одном и том же. И они дизелили по Алматы. С придыханием и хрипотцой пьяно пели в караоке. Пили до утра. За Министерство труда и защиты. За Министерство Иностранных дел, десять лет державшей «ту» в Катаре, пили стоя. За нее, ее муж не пил сколько Батес за два года.
Каждый приезд жены сопровождался предательством Айбара, – Извини, я люблю ее.
И чтобы не сойти с ума от перелопаченной словами боли, она монотонно твердила, «я счастливая, счастливая…». Как порой человек жесток и слеп, и глух к себе. Несмотря на жалкое положение, хотела его видеть. Что это? Безумство? Если это и есть любовь, то это очередная жестокая химера сказки. Предав, он не просто поставил ее на колени, он приручил ее гордость. Она, не смирившись с его решением, пыталась развязать узлы, которые он нарисовал себе. Объясняя, что он рефлексирует на происходящее. И он ломался. Его природная мягкость вредила ей. Шаг вперед вызывал непременные шаги назад. Он навещал ее будто исполнял долг. Навещал, как тяжелобольную. Не скрывал сострадания. Она, пытаясь безболезненно решить его внутренний конфликт, разрушалась сама. Она и ненавидела, и любила. Мучилась, что нет сил избавиться от амбивалентной страсти. Он еще вчера изнемогал в ее ласках, засыпал и просыпался с ней, но стоило обстоятельствам перед семьей поставить его в тупик, он избрал путь, причинявший боль только ей. Не посмотрел, что Батес плохо. Им руководил не долг перед женой, а страх. Отключил телефон. Ее прорвали обида и злость. Значит страх за покой выше чувств. Ревность двигала на шаги, не совершаемые прежде. Не предполагала, что может пренебречь условностями и будет плевать на мораль, правды-неправды. Батес поехала к его жене. Язык жаждал мести и его жалкости в ее присутствии. А увидев его затравленность, пожалела. Все чего добилась – он взмокше трусил. Возвращаясь, почувствовала свою схожесть с его женой. Та годами мирилась с его изменами и в отличии от Батес, мирилась молча. Понятно, почему он любит жену. Молчаливая жена, на взрывном фоне Батес, удобно – все без упреков. А ее бесило, что тихий нрав жены он не допускал, что это равнодушие. Наивно принимая тактику, происходящую от возрастной безысходности, за терпение. Подытожила. С Батес он любит сЕбя через ее восторг и ласки, а в семье его держит мотиватор – не потерять статус хозяина. И как она позволила ему ее унизить? Но как он смел? Смел, потому что позволила. Однако, с его стороны «это» не назвать эгоизмом. Эгоисты не мирятся с дискомфортом. Он же жил с женой, не знав вкуса ласки и полвека мирился, с тем, как тускл его интим.
Аналитик в ней скиселился. Здравый рационализм безнадежно сопротивлялся разлохмаченным чувствам. Атаковали мысли о наступающей старости и ненужности тому, кто дорог. Жило ощущение, что энергия капельно покидает ее. Отдавала отчет, она разрушает себя сама. Иначе никакая сила не заставила бы пройти через то, что прошла. Это ее больной и горький выбор. Он сделал ее компромиссной. Умение прошить в себе программу, покинуло ее. И она задала вопрос, почему никто не принял ее выбор? Они разные.
Настал день осознания, дороги с ним нет. Деморализованность одержало верх. Она сделала шаг в сторону. Шаг в сторону, это пространство самоанализа, которое либо соединит, либо разведет. Она рассчитывается за ошибки. В наше время каждый отрабатывает свою накипь. Жизнь коротка. И эту бесценность больше не желает соприкасать с болью, чувством ненужности, остро ощутимые в праздники и отпуска.
Подойдя к зеркалу, без суеты рассматривала себя. Опухшее верхнее веко, провалы под глазами, уголки губ опущено сжаты. Она выглядит словно дерево, разбитое молнией и расколотое на сучья, которое со временем рухнет в отживший пень с одним назначением – быть подставкой или услужливым седалищем. Так происходит, когда позволяешь, чтобы в тебя прильнул мрак и внутри начинают скалываться уголки.
Батес приняла решение. Может она и шаблонная дура, но в этот раз она оборвет пуповину его самоутверждения. Больше нет гирь на ногах. Мифологема в прошлом. Эмоции безжизненны. Осталось избавиться от патологической тревожности и жизнь больше не будет тянуть на двойку. Она спустилась на землю. Забыты сказки. Заведет любовника или любовников. А может с Тураром срастется крепкими корнями и вместо действий делений произойдут действия умножения. Все, пора перестать строить из себя Фрейда и начать жизнь без надрывов.
На оставшуюся неделю отпуска они с Сашкой улетели в Италию. Милан неожиданно встретил по-лондонски туманно и дождливо. Казалось, город проникся ее внутреннему состоянию и настроением поддерживает ее. При многолюдности неделя ненавязчивой тишины без встреч и диалогов, телефонных разговоров, оказалась незримым мостом, который позже позволит им безболезненно коммуницировать. Каждый из них пребывал в уверенности, что на той стороне все кончено.
Сашка не старалась заполнять ее пространство, несмотря на, то, что и эту поездку в Италию подгадали к первому воскресенью месяца, чтобы попасть на ярмарку антиквариата. В этот раз Батес все дни провела в одиночестве. Лишь вечера соединяли их на балконе, где они пили вино под инструментальную музыку. И даже в эти моменты Сашка не нарушала дистанцию. Была рада тому, что подруга приняла решение само-отстраниться и не сбежала к Турару, а наедине проживает разрыв. Последняя ночь перед вылетом. Под сиянием звезд росы раскинулись серебром. Воздух благоухал розами. Батес вошла внутрь, собрала волосы, поставила мобильный на зарядку и вернулась. – Пастернаковские «сумерки» в меня втекли и триггернулись. Мое одиночество выпукло до сухоты. Я, как и он затерялась в километровой гуще толпы. «Зиял, иссякнув, страшный кладезь тоски отверстой. Качались, ляская и гладясь иззябшей шерстью…» – это про меня израненную, зализывающую раны, только я не львица, а просто самка. Знаешь, здесь в Италии, где все наполнено улыбками, я себя почувствовала не просто выбитой из ресурсного состояния, а какой-то коцаной. Здесь даже одиноко без парные подтянуты и элегантны. Глядя на них, понимаешь, в чем отличие их мужчин – их женщины не зареваны с размазанной тушью. Я сошла с многоступенчатого маршрута разрушений и обнуляюсь. Перееду в Милан. Год, больше-меньше, поживу для себя, пройду языковые курсы, обучусь реставрации антикварной мебели, единственное, что мне интересно. Закостенеть в одной профессии мне не суждено.
– А я? Как же, я? Нееет, мы с Тураром последуем за тобой.
Батес улыбнулась уголками губ. Сашка пересела к ней, приобняла и прикоснулась бокалом к бокалу подруги. Под тонко-нежный треньк стекла, Батес положила голову на плечо подруги детства и слушала ее успокоившийся голос, – А вообще про Пастернака, я бы сказала иначе, он и его стихи при всей сложности невесомы. И ты бы так сказала о нем. Ты фанат его «февраля, который достал чернил и плакал». Это злость клокочет из тебя. А то, что ты никак не можешь выбраться из рамок раздрая, не удивительно, вы так долго были вместе. Закрой в помещение врагов, так и они сойдутся. Поверь, если ты перестанешь дышать, то на твоей могиле у твоего сырдарьинского Меджнуна сердце не разорвется. Этому сверчку кривоногому однажды удалось покорить тебя, собрав на 8-ое злополучный букет подснежников. И ты права, самое надежное для прощания, это расстояние, иначе так и останешься драматической. Ну, это так со стороны выглядит, ты столько оплакиваешь расставанье, сколько римляне не убивались разрушениям Атиллы. Ты права еще и в том, что только здесь, где другой «облико морали», и заклеишь себя крест-накрест.
Батес затянулась сигаретой и предложила спуститься в бар. Людей было немного. Негромкий тембр разговоров. Батес заказала себе горячее.
– Знаешь, я обмираю от страха, что моя Сонька не сумеет с отцом проработать женскую часть, а это завтра беда. Я Сашке всегда говорю, что он до микрона должен быть ближе с дочерью. Скоро у нее начнутся регулы. И Сашка молодец, он ее готовит не только к ним, но старается чтобы она делилась секретиками. У меня не было откровенностей с отцом, это при том, что я папина-папина, но то другое. Мне просто с Саньком повезло, он оказался больше, чем муж. Выходила за него не понимая, какой он клад. Со временем пришло. Так благодарна за него своим. Это они его прочувствовали и сбили мои девичьи грезы. Знаешь, думаю, что в большей степени важнее, чтобы все-таки мужчина был от тебя без ума. У меня любовь и все остальное пришло уже с Саньком в браке. Чтобы там не говорили про равноправие, но в семье должна быть родительская генеральная линия.
Вернувшись, первым кого увидела, был Айбар, выстрелил закон Ома об обратности сопротивления напряжению. Он, как бы заскочил узнать – как съездила? Он заехал на следующий день и последующий. И встречи с обоих сторон чужие, без тепла и разговоров, холодное прощание в сумраке коридора. Но, их тянуло. Не складывалось в одиночку. Каждый на своем диване, в разных концах города успокаивал себя – пройдет. Не проходит. Червяки сомнений прогрызали брешь в уверенности принятого решения.
Новый этап. Без истерик. Не было дня, чтоб после работы он не мчался к ней. Пришел момент, он предложил, все остается по-прежнему. На какую-то долю хотелось сказать, да. Но, внутренний переключатель перемкнув изнутри овладел ее разумом-языком, нажал кнопку «стоп». Крупный план. Все замерло. Привычная тишина, выступила в качестве противоядия. Два безумных года, позади.
2023 г.
Записки…
* Я в детстве не очень-то понимала ни «маленького принца» ни «алису…». Спустя полвека, после первого впечатления и недопонимания их, и сейчас не скажу, что перечту их с удовольствием, как Паустовского и Куприна. Но наблюдая себя в сегодняшнем дне, думаю, моя жизнь череда из «алисы». И червонная королева словно про меня сказала, «нужно очень быстро бежать, чтобы оставаться на месте, а, чтобы сдвинуться с места, приходиться нестись галопом.»
* Сколько себя помню, я росла-жила в окружении мужчин. В детстве-юности братья. Во взрослой жизни муж-сыновья. И наблюдая, поняла, хочешь мужчину рядом, не жалей его.
* Слыша некоторых разведенных девчонок, становится смешно, как они налохмачат «все» до предела, и так насемижилятся, что кажется им загробный мир уже не страшен.
* В 90-ых работала, отдыхая несколько часов в сутки. Прошло четверть века. И вновь вступила в период, когда потребности связаны с возможностями. И вновь фонтаны новых решений. И под шестьдесят, работаю не оттого, что я генератор идей, а от того, что жизнь вынуждает идти и делать. И каждый результат доказывает, состояние цейтнота, вытягивает скрытые резервы, выворачивая мозги и делая то, чего раньше не делала. У Пелевина читала, «жизнь странно устроена, чтобы вылезти из колодца сначала в него надо упасть». Это про меня, какая-то цикличность -90-ые и правда сегодняшнего дня.
* Люблю изложение Ермека Турсунова. Будь моложе улыбнулась бы, прочтя, «Если к кг говна добавить 10 кг меда, получится 11 кг говна… Где говно, там деньги. И наоборот, там, где деньги, там говно… Ходим в турецком, ездим на японском, смотрим американское, но продолжаем возиться в своем…». Скоро разучусь улыбаться от наших реалий.
* Вспомнила Турсунова и память вытащила Лидию Раевскую. В предыдущем абзаце писала про колошматящих «все» девчонках. У нее как-то так: «бабу перед замужеством жизнь должна изрядно потаскать, пострадать по всем есенинским хулиганам, мудакам, иначе ей не оценить спокойный семейный уклад. А побитая жизнью баба подумает: «фух, слава богу эта х…ня закончилась…»
* Думая про прожитые свыше полувека, испытываю благодарность им. Прошлое, сделало мое сегодня. В том числе и то, от чего легко откажусь, без претензий: если не нравится заказ в ресторане или уйду с внуком с разрекламированного мультфильма, предложу, «пойти скакануть на резинке, чтоб дух захватило» пусть учится отбирать качество и у меня не существует домашней одежды и сервировки на стол и блюд для гостей
* Рядом со мной всегда молодежь – сыновья, братишки, племянницы. Одно удовольствие слушать незашоренные мысли, говорят, что думают. Открытые, искренние, умные. Про каждого могу сказать, мега-мозг. С ними потрясающе интересно проводить время, набираться от них. Я в их возрасте не была столь свободной и многогранной. Но им в отличии от нас, многократно сложнее. Когда мы вставали на ноги, нас окружали ищущие, прогрессивные люди. Наши ребята в большей степени сталкиваются с необразованностью, безразличием, поверхностным суждением и жадностью…
* Углубляясь в анализ, зарываясь в воспоминаниях, понимаю, это возрастные проявления.
Научилась радоваться им, своим годам, что они у меня есть, и я в них…
* Порой со мной случается, что не пишется, не хочется, не можется. А писать люблю. Люблю играть словами. Люблю вить кружева слов и закручивать их. Лелеять и, нежа, убаюкивать каждое слово, словно укутывая, бережно и трепетно размещая его в ряду. Особое отношение испытываю к «запятым». Татьяна Борисовна меня называет «королева запятых.» А я лишь той-самой «запятой», что некоторые принимают за безграмотность пунктуации, усиливаю Его Величество «Слово.» Да, порой против правил. Это от того, что сама не жила по правилам. Особо не придерживалась традиций.
июнь 2021 г.
Время любви. Бремя калыма
Время безжалостно и незаметно вносит коррективы в души-характеры, оставляя в прошлом восторженность, мечтательность, романтизм. Когда-как переступаем черту и на смену приходит желчность, руководит ситуация, заедает быт?
С подругой за чередой блюд переговорили общие темы. Она рассказала о соседке, погрязшей
в «олi-тiрi»-«калыме» с прилагавшимся списком на 25 человек! В тех 25 высокий процент людей, с которыми «дароприносящие» не познакомятся или встретятся лет через 25, не зная, что когда-то на них наскребывали на караты-меха. Бред. Озвучив долларовый итог, мама невесты добавила, в сумму входит жизнь дочери в Америке. ))при чем не за образование на океанском побережье, а за работу официанткой)) Бред!
Перед свадьбой моего сына, к нам приехал родственник с женой. Они, как и мы готовились к свадьбе своего сына. Приехали поделиться, узнать, что и как у нас-у них. Его жена, рассказала, как по списку купила обозначенные шубы и караты, имев неосторожность пригласить кудаги-сватью утвердить, а та заявила, «цвет-размер не тот, и бриллианты не те». Теперь они берут ее с собой, чтобы она сама отобрала желаемое.
– А, с этими подарками что? По закону в течении двух недель можно сдать.
Оказалось, не сдать. Покупали в течении года. )) вот в этом случае мои воды бы закипели, и та кудаги-сватья ушла бы с деревянным языком, как советский рубль ))
Для знакомства с родителями невесты, я пригласила их в ресторан. В вечер ужина, объявила, им не стоит обременять себя составлением списка из взвода родственников. Мой муж, переживая этот момент, вышел из зала. Семья невесты консервативная, но ее мама в отличие от папы предложение приняла. В нашем случае не было «кида-калыма». Родители-бабушки получили достойные подарки.
В начале прошлого ВЕКА калым носил натуральный характер. Величина его зависела не только от престижа семьи невесты, полученного ею воспитания и образования, но и от социального положения жениха. Почти 70 лет регионы Казахстана, кроме юга, создавали семьи без калыма.
Калым, который в прошлом ВЕКЕ рассматривали, как экономическую категорию, вернулся в XXIв гештальт-состоянием. Для нашего времени, калым должен восприниматься практически, как атавизм, не играющий экономической роли, как традиция необходимая для сохранения этнической культуры. Нам, считающимися, светским государством, пора «калым» да «кид» адаптировать к современности и направить на благосостояния молодых, составляющее жилье, машину.
В нашем случае – вместо калыма дети переехали в современную квартиру.
октябрь 2013 г.
Почерк
За что благодарна? Первое, это то, что меня с рождения удочерили родители папы. Бабушка и дедушка, они и есть мои единственные родители – мои отец и мама, которые дав любовь, дали силу и характер. За то, что обстоятельства не сломали мой моральный компас, не подмяли взращенную гордость. С момента, когда осталась без мамы, можно сказать начался период, который называю «замес жизни» – учивший меня новым интонациям. Именно тогда была пара ситуаций, где я была на волоске… но характер, данный ли генами или воспитанный в семье, не дал встать в ряд смиренности, но откровенного разочарования в людях не избежала. Оставшись без мамы, я эквилибристически не сорвалась от образовавшегося вокруг меня вакуума, в котором я от глубокой тишины начала биться и по мне-во мне побежали трещины, вводя в полное одиночество. Именно тогда во мне завязался и зажил тревожно-нервишковый узелок и от страха перед будущим, как самозащита внутри укрепилось ожидание сказки.
Пока они были живы жизнь пролетала активно, в дерзких, но смелых выходках. Дедушка со мной был до моих девяти лет. Он ушел неожиданно, в один вечер. Он, как финансист мой день четко распределял на творчество и чтение. ))благодаря ему, читать и умножать начала с пяти лет)) На прогулках, в скверах учил наблюдать – ставил массу вопросов, требуя рассуждать и не бояться ошибиться, а главное пробовать-пробовать и еще раз пробовать пока не получится. Эта практика, начинаясь с маленьких пластилиновых скульптурок, нашла меня на извилистом и непростом пути, не раз доводя до цели. Имея такой опыт детства и в двадцать два года оставшись без мамы, я и не поняла, как со мной произошло, что разбилась моя целостность. Я искусственно на все начала смотреть, словно через призму цветной мозаики ища потерянную сказку в новых реалиях. И этот внутренний обман спас меня от слезогона, но, мир хамелеоня оставался изнанкой. Из которого необходимо было выбраться. Удивительно, что в те годы глубокого одиночества, я удержалась на островке здравого рассудка. Сработала система сдерживания и я не расщепилась на ксенофобию и безумство. Я училась управлять кризисами. И во мне неосознанно начал виться кокон моего индивидуализма. Многим казалось, что после смерти мамы я стала более высокомерной и надменной. Не спорю. Но, так сработал защитный механизм. Я исчезла с орбиты родственников и до донышка проживала утрату, пустоту, общее игнорирование. По мере принятия порядка вещей, из родительского кувшина знаний пластами стал вырисовываться мой почерк.
За что бесконечно благодарю, что родилась именно в этой семье и главное, что безусловная любовь отца и мамы в меня вкрапила, что я – это я, а все остальные, это остальные.
2005 г.
Не тратьте попусту оставшееся время
В пятьдесят лет осознав, что мне даже не 49, я испытала панику. Сейчас шестьдесят. Спокойна. Десять лет назад на стыке перехода мои нейроны взорвались. В пятьдесят девять осознанно приняла возраст. Жизнь до пятидесяти прошла за громадьем работы – зарабатывалось жилье-карьера, зарабатывались большие деньги. После пятидесяти показалось могу себе позволить… и именно эти «могу позволить» прошли бесцельными, отшлифовав установки.
– И одно из них, обида. Я рано научилась с ними справляться. И поняла если умеешь прощать, ты счастливый человек. И мне удалось одной без поддержки устоять и выиграть.
– Для меня важно – завтра не сказать «сожалею».
– Что хочу на остаток? Сохранить элегантность. Прямую спину, посадку головы, даже с тростью. Сохранить дикцию. Это второе.
– До конца придерживаться классического стиля в одежде.
– Давно выбор пал в пользу удобной обуви – комфортной и соответствующей массе требований. И именно обувь должна быть дорогой.
– Научилась вкусно готовить. Так выражаю безграничность – мамы, жены, сестры, бабушки, подруги. Продолжаю быть в ногу со временем. Хочу выучить языки и танго, вайбануть от дайвинга. Это третье главное – не остановиться.
– Стала более нетерпима к тому, чего не хочу и не ломаю себя. В этом не изменилась, если не сказать, что углубилась. Эгоистка. Себя оберегаю. Никого не трогаю. Это четвертое и не менее главное – сумела остаться собой, нетерпимой эгоисткой. Для кого-то непримиримо. Мне эта черта дала силу выстоять. Это мой мир комфорта и понимания и принятия – не тратить попусту оставшееся время… оно пройдет быстро.
2022 г.
Маргинализация
Покажусь наивной, но не передать то чувство, когда узнала, что в вакханалии после январских событий наравне с мужчинами мародерствовали женщины. Были и такие, которые на грабеж пошли с детьми.
Вопрос, кто эти женщины в масках, чтобы не узнали? Обычные. И завтра после всех событий они будут рядом с нами на своих рабочих местах, в транспорте, магазинах…
Вопрос. Что за этим стоит? Безысходность.
Вопрос. Кто стоит за январскими событиями? Сейчас уже все понимают, это окружение того, кому было что терять.
Вопрос, и не один… Кто вышел с оружием? Кто обезглавил полицейских? Кто, раздев их догола волочил по улицам? Казахи. Юнцы. Те, чьи родители за годы независимости не сумели выжить в новых условиях, позже и вовсе потерялись. Те, кто оброс кредитами. Не выстоял. Те, кто не смог дать образование детям. И этих детей перекупили. Обучили тому, к чему оказались не готовы наши полицейские.
Почему казахов? Потому что «дерево лучше прятать в лесу». Потому что нас в собственной стране недолюбили, и мы в ней одиноки, как брошенные и ненужные дети. Словно лишние… из-за неправильной любви. Потому что в аморфном состоянии масса лишена определенности. Потому что она привыкла подстроиться, чтобы жить по ситуации. А еще лучше, если эта молчаливая масса будет с признаком некомпетентности и вины, ведь обиженными легче управлять.
Лучше бы, каждый из тех юнцов страдал синдромом бога. Лучше бы, каждый из тех ребят вырос с высокой степенью эго, да наращивая мечты. Но, вместо этого они росли, чувствуя себя «крошками, да малыми сошками».
После 30 лет правления власть пожинает плоды маргинализации народа. В настоящее время невозможно дать оценку было ли это целенаправленное действие или стихийное проявление деструктивных сил спровоцированный утерей духовных ориентиров. Возобладала мораль хищнического потребительства. Многие в поисках духовности попали в религиозные и экстремистские объединения.
Чего я боюсь? Город скоро войдет в колею повседневной жизни. Надо жить, зарабатывать. И те, которые «салафитски религиозные и экстремистски настроенные» будут среди нас. Нет гарантий, что они не будут готовиться к черным делам…
Хочу, чтобы мамы девочек, в хиджабах задумались, «каково ей в школе-во дворе? не подвергается ли она со стороны одноклассников травле, потому что отличается и пугает-смешит?»
В период конструирования коллекции «Дервишей» я читала Салтанат Сексембаеву «О казахской национальной женской моде». Сейчас намеренно нашла ту статью, в которой писалось, «Издревле казашки одевались с особым вкусом и подчеркнутой изысканностью. Для своего времени казахская мода была смелой и непохожей на все прочие. Женщины Казахской степи обладали немыслимой по тем временам свободой, подтвержденное многочисленными свидетельствами современников. О казашках 19 в. Григорий Потанин пишет, «Казашки на голову выше прочих степнячек не только по красоте, но и по чистоплотности, щеголявшие в белоснежных одеяниях и находили возможность чистотой поддерживать свое реноме «парижанок степи». Они пользовались косметикой: белилами, румянами и желтой краской для пальцев. О их привлекательности упоминает французский исследователь Жозев де Гинь. О том же пишет и француженка Мари-де Ужвальфи-Бурдон, «Казахи, мусульмане. Их женщины всегда с открытым лицом и являются прекрасными наездницами.»
Казахская интеллигенция XIX-XX в.в. Назову только некоторых:
– Ч. Валиханов, А. Бокейханов, М. Шокай, Б. Каратаев, С. Сейфуллин, И. Жансугуров, М.
Жумабаев, С. Асфендияров, К. Сатпаев. Казахская интеллигенция уважала независимость женщин. Казахская интеллигенция дала главное подрастающему поколению – фундаментальное образование. Казахская интеллигенция была такой у которой можно было учиться истинному профессионализму.
В 90-х, мне тридцать и не было родителей. Сложные 90-ые. Нелегко встать на ноги без поддержки. Но, многие из моего поколения – залюбленные в семье, не поднимавшие головы от книг и свободное время увлеченно носившиеся по избранным кружкам, выдержали «удар». Мы открывали себя строя бизнес, входили в кабинеты министров, подписывали межгосударственные контракты. Мы встречались и работали с сильными мужчинами, деловыми женщинами – уверенными и свободными. С 90-ыми ушли надежные партнеры – умные и образованные. Среди которых, встречались патриоты.